Беседы с мужчиной по вызову Полынская Галина
Можно подумать, планов у нас громадье!
– Едем к очередному родственнику? – робко предположила я.
– Да! – довольно кивнула Тая. – Едем!
– Аню мы на кого оставим?
– Сама побудет, не маленькая! Диктофон не забудь!
– Зачем?
– Чтоб был!
Ну, ладно, пусть будет.
Накрасились, собрались и только я хотела приступить к даче инструкций Ане, как зазвонил телефон.
– Ну? Что у нас на этот раз плохого? – Тайка с подозрением покосилась на раздирающийся аппарат.
Я взяла трубку и не без удивления услыхала нашего разлюбезного мужчину по вызову.
– Сена?
– Да, привет, Алекс.
– Если честно, я уже устал ждать, когда же вы мне позвоните.
– А в чем дело?
– А вам разве не интересно, о чем я беседовал с вашей подругой и что она мне рассказала?
– А она тебе что-то рассказала интересное?
– Ну, я не знаю, насколько это вам важно, но я все-таки хочу честно и до конца отработать свой ужин. Я неплохо разбираюсь в людях, особенно в женщинах и могу составить кое-какое мнение.
– Слушая тебя с большим вниманием, – я присела на табуретку, рядом мучалась любопытством Таиска.
– Вика девушка, скажем прямо, не большого ума, она очень наивная и совершенно не умеет держать язык за зубами. Она выложила мне, незнакомому человеку, практически все про свою семью: про то, какой у нее богатый муж, что он владелец ювелирных магазинов, что у них такая крутая квартира и во всех комнатах есть видеонаблюдение. Еще немного и она разболтала бы где у них находятся сейфы и какие у них коды. Разве так можно? Она же видела меня впервые в жизни, а вдруг я какой-нибудь бандит или вор домушник? Или наводчик? Все уши прожужжала своей большой любовью к мужу, она прямо молится на него, единственное, что ее сильно печалит, так это невозможность иметь от него детей, он, понимаете ли, бесплодный. А она так сильно хочет ребенка, прямо навязчивой идеей страдает барышня, и по бабкам она ходила и по гадалкам…
– Погоди, погоди, как это бесплодный? У Аркадия взрослый сын имеется!
– Ну, не знаю, как он мог у него получиться, значит это не его сын.
– Да нет, его! Может, он не всегда был бесплодным? Сына успел родить и это… обесплодился?
– Нет, у него какая-то врожденная аномалия спермы, извиняюсь за подробности, так что детей он никогда не мог иметь.
– Хм-м-м, – информация требовала осмысления, – больше ничего интересного?
– Это все, если хотите, я могу с ней встретиться еще раз, хотя вряд ли она расскажет что-нибудь новое, похоже, все самое важное: богатство мужа, свою любовь к мужу и бесплодие мужа она уже успела обсудить.
– Понятно, спасибо за информацию.
– Надеюсь, хоть чем-то смог вам помочь.
– Будет настроение, заезжай к нам кофе пить.
– С удовольствием.
Раскланялись и распрощались.
– Ну? Что? Что он сказал? – сразу же затерроризировала меня любимая подруга.
– Вика рассказала ему о бесплодии Аркадия, что он детей иметь не может, а она очень хочет.
– О бесплодии? – вытаращила глаза Тая. – А как же Вова? Его что же, в капусте нашли?
– Значит, мама родила его не от Аркадия, а от кого-то другого, или он уже женился на женщине с ребенком, – пожала я плечами, – можно подумать, редкий случай.
На пороге кухни возникла заспанная Аня. Очень кстати она проснулась.
– Ань, нам по делам надо съездить, останешься за хозяйку?
– Конечно, – зевнула она, – а вы надолго?
– На пару часов. К телефону не подходи, дверь никому не открывай, если что понадобиться, звони Тае на мобильник, – я записала ей номер.
Аня послушно кивнула.
Проживал Анненкович Алексей Евгеньевич в Реутово, что в общем-то было от меня недалеко, можно было доехать на маршрутке, минуя орденоносный метрополитен. Залезли мы на передние места, чтобы как следует запытать водителя нужным нам адресом.
– Я остановлю вам, – кивнул водитель и мы успокоились.
Минут через двадцать прибыли к месту. Маршрутка остановилась у безнадежно выглядящих трехэтажных домов, по-моему, еще дохрущевских времен.
– Да что ж все родственники наибогатейшего Аркадия живут в таких жутковатых местах? – Тая озиралась по сторонам, в поисках дома 23 дробь 2.
– Думаешь, он обязан всех своих родственников озолотить?
– Да не так уж их и много, мог бы хоть немного помочь материально.
– Кто его знает, какие у них внутрисемейные взаимоотношения. А вот и наш дом.
«Наш дом» выглядел уныло, мрачно, хотя и не так бесперспективно, как дом ужасов в Орехово. Складывалось впечатление, что окна жильцы этого строения не мыли никогда в жизни, облезлые захламленные балконы, обшарпанные стены, а на дверях подъездов не просматривалось даже намеков на домофоны или кодовые замки. В общем, грустное зрелище.
Квартира 12 находилась на втором этаже, деревянная дверь выкрашена в темно-зеленый цвет, подслеповатый глазок, испачканный зеленой краской звонок.
– Ну, – вздохнула Тая, поднося к кнопке палец, – надеюсь, здесь все живы.
Прозвучал громкий мерзкий треск и практически сразу, будто хозяин поджидал нас под дверью, раздался скрипучий неприветливый голос:
– Кто тама?
– Здравствуйте, – ответила Тая, – мы пришли к Алексею Евгеньевичу! Он здесь живет?
– А вы кто такие будете? – продолжался допрос из-за закрытой двери.
– Мы приехали по поводу вашей родственницы Маргариты Астаховой.
Загремели отпираемые замки, дверь приоткрылась на длинную цепочки и на нас уставились колючие выцветшие глаза.
– Можно войти? – приветливо улыбнулась Тая. – Нам надо с вами поговорить.
Маленький сухонький старичок с густыми седыми бровями и всклокоченной редкой шевелюрой внимательно рассмотрел нас обеих, затем снял цепочку, распахнул дверь и посторонился. Мы вошли в прихожую, разделись и последовали за хозяином на кухню, площадью метров пять – не больше. Еле-еле разместились втроем, причем мы с Тайкой присели на разномастные табуретки, а хозяин остался подпирать пузатый холодильник «Зил», больше сидячих мест не оставалось. Облачен Алексей Евгеньевич был во фланелевую клетчатую рубаху, тренировочные штаны с всенепременно вытянутыми коленками теплые носки и синие тапки с желтыми выстроченными надписями «Adidas».
– Так надо вам чего? – дедка всем своим клетчато-тапочным видом демонстрировал полное отсутствие гостеприимства и маломальской вежливости. – Вы кто такие?
Лично я не знала, кто мы такие, мы опять по дороге не договорились. И что сейчас конкретно следует врать, я не имела понятия, честно признаться, врать всем подряд мне уже сильно надоело, каждый раз боишься промазать мимо легенды и что-нибудь ляпнуть не в кассу, от этого все время напрягаешься и напрягаешься…
– Мы из частного детективного агентства «Фараон», – специальным сурово-ментовским тоном отрезала подруга, глядя прямо в глаза старикану, она так всегда делала, когда хотела с кого-нибудь особо вредного спесь стряхнуть. – Хотим поговорить с вами касательно смерти вашей родственницы Маргариты Астаховой.
Информация дошла до адресата минуты через две.
– А-а-а-а… к-как смерти? – хватая ртом воздух, переспросил он. – Разве Рита умерла?
Мы синхронно закивали.
– Когда?
– Да вот, буквально несколько дней назад.
Алексей Евгеньевич полез в холодильник, достал чуть початую бутылку рябины на коньяке, поставил ее на крошечный столик, за которым в тесноте и обиде восседали мы, и потянулся в навесной шкафчик над двухкомфорочной газовой плитой. Руки у него заметно дрожали. Хозяин достал три рюмочки, наполнил до краев и поставил перед нами.
– Может, вы присядете? – я сделала попытку подняться с табуретки, все-таки мне неловко было рассиживаться перед стоящим пожилым хозяином дома.
– Сиди, сиди, – отмахнулся он, беря рюмку. – Ну, за упокой Ритиной души, хорошая была женщина.
Он залпом выпил до дна, мы сделали по маленькому глотку, детективам требовались свежие головы, ясные мысли и связная речь.
– А что случилось? Отчего она вдруг умерла?
Мы с Таиской обменялись стремительными сообщениями на «мозговые пейджеры».
– Видите ли, – Тая состряпала жутко серьезную морду лица, – пока что в интересах следствия мы не можем разглашать информацию. Нам нужно, чтобы вы ответили на пару вопросов.
Алексей Евгеньевич снова наполнил свою рюмку, обновил до краев нашу посуду и согласно кивнул. Я достала из сумки диктофон и положила на стол, Алексей Евгеньевич покосился на него, но ничего не сказал.
– Скажите, в каких отношениях вы с Аркадием Горячевым и его супругой Викторией? – начала допрос старший следователь Ливанова.
Подследственный как-то неопределенно поморщился.
– Будьте добры рассказать поподробнее, – не удовлетворилась этой пространной гримасой Тая.
– Да ни с кем из нас Аркаша особо и не знался, – он пристально рассмотрел свою рюмку и, отхлебнув глоток, поставил на край стола. – Ну да сами посудите, кто он, а кто мы… нету у нас общих делов и разговоров. А как с курицей этой деревенской связался, так и совсем про нас забыл, задурила ему голову краля молодая, против всей родни настроила.
– Вы имеете в виду Вику? – на всякий случай, уточнила я.
– Её, её, кого ж еще, – снова недовольная гримаса. – Как Аркадий с ней связался, так все, больше нас для него нету.
– А почему так?
– Дык богатый он очень, – Алексей Евгеньевич взглянул на меня с недоумением, будто я не понимала очевидных вещей. – Не хочет ента прощелыга, чтоб кому-нибудь хоть кусок с барского стола-то перепал.
Ну, вот опять двадцать пять… а мы только-только вроде бы определились с Викиной характеристикой и практически успокоились на ее счет…
– Скажите, а правда, что Аркадий не может иметь детей? – очень уж сильно меня этот вопрос волновал, прямо даже и не знаю, почему.
– Ну да, не может, – Алексей Евгеньевич малость растерянно взглянул на мою персону. Разумеется, сразу-то и не поймешь, каким образом бездетность Аркадия соотносится с текущим разговором.
– А Владимир тогда чьим сыном получается? – Таисия осушила рюмашку и нагло полезла в сумку за сигаретами.
– Да черт его знает, – вздохнул Алексей Евгеньевич. – Сигареткой не угостите?
Тая протянула ему пачку и зажигалку.
– Как это «черт его знает»? – растерялась я. – Вову усыновили?
– Неа, – он прикурил и вернул Тайке ее имущество. – На помойке его нашли.
Глава двадцать седьмая
Тая захлопнула рот и растянула губы в недоверчивую улыбочку.
– Это вы образно, что ли выражаетесь?
– Как оно есть, так и выражаюсь, – Алексей Евгеньевич приоткрыл форточку, выпуская дым в щель. – Пошел Аркадий мусор выносить, а вернулся с младенчиком, в тряпки завернутом. Какая-то стервь родила и выбросила, а Аркадий возьми да подбери. Супруга Аркадия, Лидия Валентиновна, хорошая была женщина, хоть и неразговорчивая, наотрез не хотела дитенка этого принимать, говорила: что за мать могла дитя новорожденного выбросить на помойку? Не хочу, говорит, дурную наследственность в семью брать, как не воспитывай, а гены своё скажут, пьяницу вырастим или наркомана. А Аркадий ни в какую ее слушать не хотел, вбил себе в голову, что это божий промысел: раз он не может иметь детей, бог таким образом послал ему наследника, подарок это с небес. Лиде пришлось уступить, ребенка усыновили. Чтоб никто не совал нос не в свое дело, они в другой район переехали, на Таганку, там и обосновались. Лидочка без малого двенадцать лет промучилась, потом все-таки ушла от Аркадия, так и не смогла она Вовку принять, не смогла полюбить по-матерински, к сестре на юга уехала.
– Но ведь из Володи вполне приличный человек получился, – Тая затушила сигарету в крошечной стеклянной пепельнице. – Не пьяница и не наркоман.
– Да, вроде ничего мальчишка вырос, а Лида, вот, все равно не приняла, не смогла. Аркадий сам его воспитывал. Хоть и много бабенок хотели ему помочь, да на место женушки метили, да только он ни на кого внимания не обращал, пацаненком занимался.
– Наверное, поэтому Вова не принял Вику? Привык, что отец все время только с ним и больше ни с кем его делить не нужно? – я взяла у Тайки сигарету и тоже закурила.
Алексей Евгеньевич неопределенно пожал плечами и попросил у Тайки еще сигаретку.
– А Вова знает, что он…. Ну, в общем, что он не родной Аркадию?
– Нет, конечно, зачем такое говорить.
– А вот еще вопрос, – подала голос Тая, – не слышали ли вы о некой матушке Агафьи из подмосковного Воскресенска? Может, она кому-то из вас родственницей доводится?
Алексей Евгеньевич добросовестно задумался.
– Нет, не знаю такую, не слыхал.
– Если вдруг что-нибудь важное припомните, – я полезла в сумку за блокнотом и нацарапала свой телефон, – позвоните, мне, пожалуйста.
– Позвоню, – он взял листок, изучил надпись, тщательно сложил маленькую страничку в три раза и убрал в карман рубашки.
Мы посидели, пока в бутылке не закончилась коньячная рябина, ничего больше полезного не услыхали и начали постепенно собираться восвояси.
– Да и еще, – сказала подруга, когда мы уже оделись и обулись, – если к вам в гости вдруг пожалует Вика или девушка, как две капли на нее похожая, ни в коем случае не открывайте дверь и сразу же звоните нам.
– Если вдруг вы по какой-то причине все-таки ее впустите, то не вздумайте есть или пить, то, что эта девушка принесет с собой, не притрагивайтесь ни к какому угощению, – добавила я.
Алексей Евгеньевич открыл, было, рот, желая задать вопрос, но я его опередила:
– Ни о чем нас не спрашивайте, пока что мы не можем ничего вам рассказать, просто сделайте, как мы говорим, это в целях вашей же безопасности.
Его подбородок удивленно вытянулся.
– Всего вам доброго, – очень многозначительно произнесла Тая, и мы покинули квартиру.
Выйдя на улицу, обнаружили, что стемнело до полного безобразия, к тому же поднялся противный колючий ветер. Не знаю, во всем ли Реутово не были предусмотрены такие штуки, как уличные фонари или же это нам так повезло с конкретно взятым районом, но прежде чем мы отыскали верный путь к проезжей части с автобусной остановкой, нам пришлось поплутать в потемках.
– Как думаешь, не сильно ли мы запугали дедусю? – я пыталась рассмотреть хоть какие-нибудь надписи на маршрутных указателях остановки, притормаживают ли тут нужные нам номера. – Не многовато ли туману напустили?
– В самый раз, – Тайка отчаянно мерзла на продуваемой со всех сторон остановке и постепенно начинала злиться, – чем меньше будем рассказывать, тем лучше. Сена, сколько у тебя денег?
– Сто пятьдесят рублей.
– И у меня столько же, давай ловить машину, маршрутки тут не ходят!
– Да ладно тебе, давай хоть немного подождем, мы же только подошли.
– Не хочу, не хочу ждать, – клацала зубами стремительно замерзающая подруга, -ловим машину и едем, тем более, там Аня одна, кто знает, чем она там занимается…
– Квартиру поджигает под воздействием будущего послеродового психоза.
– Ну тебя, Сеня, на фиг! – отрезала любимая подруга. Она вылетела едва ли не на середину проезжей части и активно замахала руками.
Почти сразу притормозил побитый жизнью «москвичонок» и я поспешила к Тайке. С пожилым грузином, который едва просматривался в плотной завесе табачного дыма, сторговались за двести целковых и быстро добрались до дома родного. А дома нас ожидал приятный сюрприз: Аня не теряла времени даром и приготовила целую сковородищу картошки с мясом и аромат в атмосфере стоял головокружительно-слюноточивый, прямо душераздирающий аромат. Пока мы трескали Анино творение рыча от голода и жадности, она с гордостью докладывала о других своих свершениях:
– Я везде пыль вытерла, вычистила ковер в зале…
«Ковром» она назвала мою полулысую дорожку, что, конечно же, должно было сильно польстить и этому престарелому половику и его владелице.
– …полы подмела, потом покормила Лавра и всего его расчесала. Он такой милый! Не сопротивлялся, наоборот, подставлял мне лапы, чтобы удобнее было, прямо дрессированный!
Услышав это, я прямо чуть от радости не подавилась, а то я все никак не могла выбрать время, чтобы расчесать пупсика и всячески угрызалась совестью по этому поводу.
– Три раза кто-то звонил, – продолжала докладывать Аня, – но вы сказали к телефону не подходить, поэтому я трубку не поднимала.
Мы с Тайкой всячески расхвалили Аню и она, крайне довольная собой отправилась смотреть телевизор, а мы продолжили заседание нашего доморощенного агентства.
– В отношении Вики старик мог быть и не особо объективен, – заявила Тая, прихлебывая чай. – Когда богатый пожилой господин женится на молоденькой провинциалке, у родни сразу же возникает версия: окрутила, негодяйка, на бабло позарилась! Вариант большой и чистой любви, разумеется, не рассматривается.
– А может…
Договорить я не успела, разорался телефон. Никакого покоя, ну просто ни-ка-ко-го.
– Алло?
– Здравствуй, Сена.
– Здрасте, здрасте, Михал Сергеич.
– Дозвонился я по номеру, что ты мне дала, Виктория с мужем вылетают в Москву ближайшим рейсом, наверное, уже вылетели, я настоятельно попросил, чтобы буквально сразу по прибытии они навестили следователя…
Мне слегка поплохело… Как только следователь, наслушавшись показаний свидетельницы с собачонкой увидит Вику, домой она уже навряд ли вернется…
– Михал Сергеич! – печально заголосила я.
– Ой, Сеночка, извини, мне надо бежать, зовут. У вас никаких новостей не появилось?
– Нет, – печально вздохнула я.
– Тогда до связи! Всего хорошего!
Повесив трубку, я основательно пригорюнилась и поведала Тае суть разговора с Горбачевым.
– Ее сразу посадят, – мрачно вынесла вердикт Тая.
– Ты еще скажи – сразу расстреляют! Все-таки будет идти следствие и все такое прочее, пока не докажут Викину вину никто ее никуда не посадит.
– Какая ты, Сена, наивная! – всплеснула крылами гражданка Ливанова. – Ты даже не представляешь, сколько невинного народа подписало себе приговор собственноручно под давлением со стороны ментов!
– А ты, можно подумать, знаешь! – огрызнулась я. – Вот прямо сама там была, над душою стояла, когда эти безвинные себе приговоры подписывали! Преступники обожают твердить о своей невиновности, особенно с телеэкранов, дескать, оговорили себя, лапушек, под давлением со стороны следствия! А ты и рада верить! Лапшу по ушам разве-е-есила, розовая слюна ка-а-апает!
– Ладно, – неожиданно миролюбиво заговорила Тайка, – давай просто подумаем, что мы будем делать дальше? Сейчас, когда следствие вплотную займется Викой, убийства непременно прекратятся: если убивала Вика, то она не сможет больше этого делать, если не она – тоже прекратятся по понятным причинам. А как мы поступим? Получается, мы ничего толкового Вове не нарасследовали, ведь он хотел узнать, является ли мачеха охотницей за черепами, а этого мы выяснить не смогли.
– Вернем деньги? – неуверенно предположила я.
– Еще чего! – фыркнула Таюха. – Он нам, между прочим, еще и должен, чтоб ты знала! Я предлагаю так составить отчет о проделанной работе, чтобы стало ясно и понятно: дело мы раскрутили в лучшем виде, все выяснили и до всего докопались.
– И что же мы выяснили? – заинтересовалась я.
– Вика ни в чем не виновна! – торжественно изрекла Тая. – У нее с Аркадием большая любовь и никаких черепов ей не нужно! И все, с нас взятки гладки.
– Невиновна, говоришь? – слегка удивилась я постановлению верховного суда под предводительством госпожи Ливановой. – О какой невиновности может идти речь, если мы сами склонны… ну, как бы это выразиться? Склонны слегка подозревать Викторию в убийствах как минимум двух человек?
– Вот только не надо все в один котел валить, убийства это одно, семейные дела – другое. Вова хотел узнать, бескорыстно ли Вика любит его папу, мы дадим твердый ответ: да! Любит! Бескорыстно! А про всякие там убийства мы знать ничего не знаем, вам отчет, нам деньги и до свиданья. – И, заметив, что я медленно, но уверенно начала раскрывать рот, поспешно добавила: – Иначе вся эта канитель затянется черт знает на сколько, если к свету полезут убийства и наше с тобой активное и незаконное ковыряние в ситуации!
М-да, этот аргумент как всегда срабатывал железно.
– В общем, я сейчас набросаю отчетик в общих чертах, а потом для солидности перепечатаю на машинке.
Вдохновленная собственной идеей, Таиска покопалась на подоконнике, отыскала тетрадку, действующую ручку, уселась за стол и, высунув язык от усердия, принялась ваять притянутый за уши отчет. А я пошла гулять с Лаврентием. Вроде бы я тут совсем не при чем…
Не знаю, с чем это связано, но утром мы все вместе проспали всё на свете, даже Лавр продрых собственную прогулку и изволил подняться только к одиннадцати часам. Таисия, изображая из себя супер-мозг и мега-интеллект, с важным видом сообщила, что ей необходимо проветриться, дабы собраться с мыслями перед окончательной редакцией отчета, поэтому она идет гулять с Лаврентием. Можно подумать, кто-то в этом доме стал бы активно сопротивляться и навязывать свою кандидатуру. Напротив, я очень обрадовалась и предложила ей взять с собою Аню, потому как беременному человеку нужно гулять, а не сидеть безвылазно в квартире.
Когда они ушли, я малость прибралась в комнате и присела за печатную машинку. Затяжные праздники постепенно близились к финалу, неумолимо приближались славные рабочие будни в лоне родимой редакции, а никакого забойного материала для нашего монстрообразного начальства я так и не сочинила. Вставив в машинку лист, я задумалась, собирая мысли в кучку, но в мозгах назойливо, как гвоздь торчала Вика со своими родственниками. Пальцы сами собой настучали по клавишам название: «Стекло – проводник космической энергии». Только я собралась развить эту сенсационную тему, как заявил о себе телефонный аппарат. Я помчалась на кухню и схватила трубку.
– Да?
– Здравствуй, Сена, – голос Горбачева звучал как-то очень уж напряженно, и я тоже сразу же напряглась. – Сена, я ведь тебя просил, чтобы ты рассказала мне все, что знаешь. Почему же ты этого не сделала?
– Вы о чем? – я испугалась так, будто мне предъявили обвинение в покушении на Чубайса.
– Виктория, чей мобильный телефон ты мне дала, ты ее хоть раз видела?
Пришлось признаться, что видела, ибо запираться дальше не имело смысла.
– Когда я сказал тебе, что свидетельница из дома Маргариты Астаховой видела рыжеволосую девушку один в один подходящую под описание Виктории Горячевой, почему же ты, Сена, не сказала мне об этом?
– Видите ли, Михаил Сергеевич, мы не совсем уверены, что это была именно Вика.
– Почему?
– Ну… есть у нас кое-какие предположения…
– Видишь ли, Сена, делиться своими предположениями надо было раньше, до того, как все произошло.
– А что произошло? – перепугалась я.
– Виктория Горячева задержана на десять суток по подозрению в совершении преступления. Ее пробили по компьютеру и выяснили, что девушка однажды уже находилась под статьей за мошенничество, но отделалась условным сроком. В своем родном городе она работала в поликлинике и за деньги изготавливала фальшивые больничные листы и рецепты. Об этом пункте ее биографии ничего не знал супруг, от таких новостей и всего произошедшего ему стало плохо в кабинете следователя и Аркадия Дмитриевича прямо оттуда увезли в больницу с микроинсультом. Вот такие вот Сеночка дела. Тебе есть что добавить? Если есть, то лучше добавь прямо сейчас.
Прижимая трубку к уху, я сидела, распахнув хлеборезку и ничего, абсолютно ничего не могла добавить, ибо внезапно растеряла дар речи. У нашей наивной влюбленной дурочки, оказывается, имеется статья за мошенничество! Изумительно, ну просто изу…
– Сена, ты меня слышишь?
– Да, Михаил Сергеевич, – откашлялась я, – меня просто слегка шокировали ваши новости. Пока что мне нечего добавить, честное слово, нечего, если что-нибудь всплывет, я немедленно вам сообщу, клянусь и присягаюсь.
– Очень на это надеюсь.
– А Вика, вообще, что говорит? В чем-нибудь призналась?
– Нет, конечно, рыдает, бьется в истерике и утверждает, что целый день была дома. Но дома она была одна, поэтому никто этого подтвердить не может.
– Понятно… А вы не в курсе, в какую больницу увезли Аркадия Дмитриевича?
– Даже если был бы в курсе, все равно не стал бы говорить.
– Почему?
– Потому что не надо, тебе во все это дело встревать. Как не пытаюсь держать вас подальше от всяких нехороших дел, вы с непонятным упорством лезете прямо в эпицентр. Ладно, пойду я, Таисии привет.
– Всего вам хорошего, Михаил Сергеевич, – виновато пролепетала я и повесила трубку.
Ну и дела-а-а-а…
В прихожей хлопнула входная дверь, вернулась вся честная компания. Я поправила выражение на своем лице, чтобы никого не озадачить прямо с порога, и поспешила встречать.
Глава двадцать восьмая
Накормили Аню, накормили Лаврентия, выпроводили обоих с территории кухни и я шепотом, чтобы не дай бог не услышала Аня, рассказала Тае о звонке Горбачева.
– Хреновые дела, – задумчиво констатировала подруга. – Надо Вове дозвониться срочно.
Но Вова не ответил ни по одному из трех телефонов.
– Ох, чует мое сердце, беда уже случилась, – закручинилась Таисия. – Скорей бы ваш Петюня адрес выяснил, а то приедем, когда тело уже завоняется. Представляешь, Сена, как это будет неприятно?
– Ну что ты ерунду городишь? Мало ли причин, почему человек не отвечает по телефону!
– Причин может быть сколько угодно, например, человека отравили, он лежит, не дышит и звоночка телефонного не слышит.
Ну вот что за человек такой, а? Прямо слушать противно такого человека. Впрочем, кто его знает… может, и вправду что-нибудь стряслось? Скорей бы Петя адресом разродился…
Петюня должно быть протелепатировал наши душевные терзания и позвонил буквально через два часа, когда Таисия заканчивала выскребать из сковороды остатки мяса с картошкой и запихивать их в свою прожорливую пасть.
– Сена, приветствую, это Петр! – бодро отрекомендовался он. – Узнал я тебе адрес, записывай!
– Ой, Петечка, спасибо! Ты даже не представляешь, как ты мне помог!
– Пустяки, – абсолютно натурально смутился он. – Записываешь?
– Уже, уже, диктуй.
Тая мигом подсунула мне два огрызка – бумажный и карандашный. Записав адрес, я сильно поблагодарила Петю и сказала, что я перед ним в долгу неоплатном. Тая взяла огрызок и прочла вслух:
– Улица Пришвина, дом 8, квартира 46. А метро какое?
– Этого Петюня не сообщил.
– И как же мы найдем улицу Пришвина, дом 8?
И мне не пришло в голову ничего лучше, как позвонить Горбачеву на работу и занудить в трубку:
Читать бесплатно другие книги:
