Все включено: скандал, секс, вино Жукова-Гладкова Мария

Как оказалось, он жил в соседней с Людмилой квартире. Хозяйка обитала в своей двухкомнатной «брежневке» вместе с двумя детьми-школьниками, которые сейчас болтались на улице – и будут болтаться до поздней ночи. Толик занимал однокомнатную квартиру. Вообще он был родом из Выборга. «Значит, не врал, по крайней мере в этом?» Где работал сосед, Людмила не представляла. Она все пыталась у него выяснить, однако он вечно уходил от темы. Деньги у Толика водились, ездил он, по словам Людмилы, на иностранной машине. «Если с немецкой свалки – это еще не значит, что были деньги», – подумала я, но вслух ничего не сказала. Женщины появлялись время от времени, постоянно не жили, но одна бывала тут довольно часто. По крайней мере, Людмила ее неоднократно видела. Когда хозяйка возвращалась с работы, Толик с девицей как раз загружались в его машину, и он ее куда-то увозил.

Я попросила описать девицу. По словам Людмилы, та была наглой, надменной и размалеванной. Людмила еще думала: что это Толя, вежливый и приличный парень, нашел себе такую шалаву? Но потом решила, что так обычно и случается: как женщина приличная, так мужик негодяй и мерзавец. Как парень хороший, так на девицу клеймо ставить некуда. Рассуждения плавно перетекли на описание бывшего Людмилиного мужа, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть их в нужное мне русло. Я стала задавать наводящие вопросы о девице Толика. По мере получения ответов у меня стало создаваться впечатление, что я знаю, о ком она говорит.

Выходя сегодня из дома, я специально прихватила с собой кое-какие фотографии. Сделала я это чисто интуитивно. Просто думала: а вдруг? Раз уж это фигуранты дела, то надо проверить все возможные варианты.

Для начала я показала Людмиле посмертное фото Толика в образе прибалта – еще в одном ракурсе, не представленном в сегодняшнем выпуске нашего еженедельника. Но «Юрия Ранналу» она никогда не видела. Потом я выложила перед ней снимки нескольких женщин.

Она без труда опознала Аллочку Креницкую. Именно Аллочка являлась постоянной или относительно постоянной девушкой Толика, которая, по мнению Людмилы, была его не достойна.

Я попросила разрешения позвонить и связалась с Андреем, предложив ему приехать туда, где в эти минуты находилась сама.

– Только машину уж найди сам. Я за тобой не поеду. Хотя назад отвезу.

– А у нас сержант только что «уазик» починил, – сообщил Андрюха. – Сейчас приедем.

Они в самом деле прибыли довольно быстро и еще успели по пути прихватить участкового. Мы с Людмилой были вынуждены выполнить свой гражданский долг: выступить в роли понятых.

Квартиру Толика вскрыли без труда: в милиции есть специалисты не хуже, чем по другую сторону забора.

– Ой! – схватилась за грудь Людмила. Я отреагировала спокойно.

Квартира была в том же состоянии, что и Серегина. Здесь тоже что-то активно искали. Насчет того, что именно, у меня имелся вполне определенный ответ. А вот насчет того, кто, – были большие сомнения. И имелось несколько возможных кандидатур. Ведь если Серегиной квартирой занимались Редькины орлы, то тут…

Если только Толик не работал на Редьку, если только они на пару не свистнули бабки у Колобова… А потом кто-то прикончил вначале Толика, а потом Павла Степановича. Все-таки мне как-то не верилось в его смерть от естественных причин.

И где же деньги? Ведь два миллиона долларов, даже стодолларовыми купюрами, в карман не засунешь.

Бригада тем временем снимала отпечатки пальцев, осматривала остатки имущества, изучала документы. Людмила, к сожалению, практически ничего не могла сказать о своем соседе. Она даже не знала его фамилию.

– Опять придется ехать в Выборг, – вздохнул Андрей, стоя рядом со мной.

– Хочешь, чтобы я отвезла? – спросила я, подумывая, что уж завтра-то мне обязательно нужно съездить к незнакомой девушке Варе, звонившей Креницкому. Пока до нее не добралась милиция и другие инстанции. Или лучше сегодня?

– А тебе разве не интересно? – сделал удивленные глаза Андрей.

– А тебе разве не хочется прокатиться на вашем починенном «уазике»? – спросила я, с трудом сдерживая смех. – Это же, наверное, райское наслаждение. Особенно по нашим дорогам.

– Он опять сломался, – ответил Андрюха. – Когда участкового забирали. Юль, так отвезешь завтра в Выборг?

Я спросила, не желает ли Андрей наведаться туда прямо сегодня. Я подозревала, что в гостинице, куда тоже, наверное, следует заглянуть (хотя бы напомнить о себе Любаше, чтобы не забывала), сейчас кипит работа. Ведь туда как раз приезжают на ночь. А мне – фактура. Да и с родственниками Толика поговорить надо как можно скорее. Они же волнуются, не получая никаких вестей от сына. Да и хоронить его надо, не органы же возьмут на себя эту почетную миссию? Тело-то, как я понимала, так и лежит в морге.

– Ладно, поехали, настырная, – махнул рукой Андрей. – Раз уж ты соглашаешься везти. Тут все равно делать больше нечего.

Но я подумала еще про один момент. Насколько я помнила, медэксперт, осматривавший труп Толика, сказал, что его убили в другом месте, а потом уложили в канаву. Его не могли убить здесь?

– Непохоже, – покачал головой Андрей. – Никаких следов крови. Да и если соседка видела его только в образе Толика… Не исключено, у него была еще одна квартира, где он жил под именем Юрий Раннала и носил парик и бороду. Жди. Может, еще кто-то позвонит.

Правда, как сказала Людмила, у нее не создалось впечатления, что Толик проживал где-то еще. Да, он иногда уезжал на выходные к родителям в Выборг – по крайней мере, так говорил, когда они случайно сталкивались на площадке, но ведь с такими тонкими стенами, как в панельной «брежневке», можно было точно сказать: сосед практически каждый вечер дома. У него играла музыка, иногда доносился гул голосов, женский визг.

– Но тогда почему никто больше не звонит? – непонимающе сказал Андрей.

– А ты что, наших людей не знаешь? – спросила я. – Никому неохота ни с чем и ни с кем связываться, тем более с милицией. Ты думаешь, Людмила гражданским долгом руководствовалась? Да она на меня хотела посмотреть, чтобы потом всем знакомым хвастать. Автограф хотела заполучить на статье. Чтобы я потом ее упомянула. Но ведь таких не так уж и много. Масса людей журналистов терпеть не может. Надо радоваться, что хоть опознали этого типа.

– Но почему Алла Креницкая ничего не сообщила?

Я напомнила про ее «любовь» к еженедельнику, в котором я работаю: пересказала Серегин рассказ. Она меня не читает, и ей еженедельник просто не мог попасться в руки. Более того, мы не представляем, как они поддерживали связь с Толиком. Откуда она может знать, что его убили? Может, наоборот, мучается, что он не подает о себе вестей. Не исключено даже, что сюда приезжала. Кто ее тут мог видеть? Любопытная Людмила днем на работе. А в квартиру Алла могла и не попасть. Мы же не знаем, есть у нее ключи или нет. Кстати, следов взлома на двери Толика я не заметила.

– А если убила она? – посмотрел на меня Андрей. – И папашу ангелом она шарахнула?

– Но отпечатки-то на нем Елены Сергеевны!

– В тоненьких перчаточках. И Аллочка оказывается единственной наследницей. По крайней мере папашиной части акций фирмы, приносящей, по моим сведениям, весьма неплохой доход. Квартира, несколько машин, загородный особняк. И все это Аллочкино. А если ко всему этому прилагается еще и два миллиона долларов наличными? Как думаешь, можно за такое богатство прикончить папу и любовника, а маму с мужем упечь в тюрьму?

Я молчала, судорожно размышляя. Но ведь Аллочка же – дура набитая. На нее разок взглянешь, думаешь: откуда берутся такие не обезображенные мыслью лица?

Андрей словно угадал мои сомнения.

– Юлька, – сказал он, – она ведь вполне могла просто играть роль набитой дуры. Поехали-ка лучше к ней. Поговорим с девушкой, а там, если будет не очень поздно, еще и в Выборг смотаемся. Тебе завтра рано вставать?

Я призналась, что уже второй день собираюсь лить слезы, выпрашивая у начальника Крестов разрешение на свидание с Серегой. Андрей расхохотался и даже без особой просьбы с моей стороны обещал посодействовать – в обмен на мою помощь органам. Он без труда выяснит, у кого находится Серегино дело, и поговорит со следователем, который явно заинтересован побыстрее спихнуть лишнюю головную боль. Я назвала Андрею фамилию следователя, которую узнала от адвоката. К сожалению, приятель ничего не мог про него сказать, но все равно обещал помочь.

Глава 17

Аллочку решили не предупреждать о нашем скором прибытии и приехали без приглашения. В дверь звонили долго и упорно, но никто не открывал.

– И куда это она подевалась? – спросил Андрей, не ожидая получить ответ, затем стал звонить к соседям.

Дверь нам открыла девица, которую я назвала бы отошедшей от дел фотомоделью.

Ее лицо с трудом просматривалось под чем-то красно-зеленым (как оказалось, фруктовой маской против увядания кожи), причем на лбу преобладал красный, на шее зеленый, нос и щеки были покрыты смесью упомянутых цветов. Ногти покрывал непонятный состав серовато-синего цвета, судя по всему, служащий их укреплению.

Андрюха уставился на обнаженную грудь модели. Вернее, она была не совсем обнажена: грудь покрывал густой белый крем (я, признаться, вначале подумала, что это натуральные сливки), но нам вскоре сообщили, что это последнее достижение косметологов (название фирмы, скажу честно, слышала впервые), способствующее увеличению груди без операции. Надо каждый день наносить на тело и три часа ходить обнаженной. Андрюха сглотнул. Я подумала, что не видать мне большого бюста, поскольку выделить столько времени каждый день на его увеличение я все равно не смогу, ну если только найду себе нефтяного или на худой конец газового магната.

Нас провели в комнату и усадили на диван. Я спросила, не может ли хозяйка ответить на несколько наших вопросов. Мы, собственно говоря, прибыли, чтобы их ей задать.

– Валяйте, – благосклонно разрешила хозяйка, снова поворачиваясь к зеркалу. Теперь у нее в руке вместо помады оказалась очень дорогая бритва.

У Андрюхи прорезался голос, и он поинтересовался, не боится ли она просто так открывать дверь незнакомым людям.

– Так я девушку вчера здесь видела, – ответила модель. – Даже дважды. Днем я у окошка сидела – знаете, для здоровья нервной системы нужно хотя бы по часу в день смотреть вдаль.

Андрей украдкой наступил мне на ногу. А модель рассказывала, как они с супругом проснулись ночью от создаваемых шумов и на пару отправились к системе видеослежения, установленной ими для наблюдения за лестничной клеткой.

– Вы оба в милиции работаете? – уточнила модель.

Я была вынуждена представиться.

– Ой, так это вы и есть?! – Хозяйка улыбнулась. – Как это я вас сразу не узнала?!

Хозяйка поведала мне, что давно желала посмотреть на меня во плоти, но никак не могла собраться доехать до нашей редакции. Подозреваю, что появление этой девицы у нас в редакции парализовало бы работу всех наших отделов, и очередной номер вышел бы в свет с опозданием. Если бы вообще вышел.

– Хотя, – продолжала щебетать модель, – какая нормальная женщина будет на других баб смотреть? Я мужчинами интересуюсь в первую очередь. До баб мне дела нет. Так что, Юля, если бы я сразу на вас хорошо посмотрела, конечно, узнала бы. И вчера только скользнула взглядом. А так…

Соседка Креницких осмотрела меня критически.

– Что скажете? – спросила я. – Может, что посоветуете?

– На экране в вас больше стервозности. И, судя по статьям, она из вас так и прет. Это хорошо. Так и надо. Настоящая женщина должна быть стервой. Поэтому я и хотела познакомиться с вами лично. Стерва стерву всегда поймет. А вот сейчас я на вас смотрю… Вы гораздо мягче.

И меня, и Андрея очень заинтересовало желание модели со мной познакомиться. Мне почему-то казалось, что после «Курочки Рябы» и «Колобка» она держала в руках только журналы мод, но уж никак не наш еженедельник. Но оказалась не права.

Нам продемонстрировали целую подшивку. Андрей опять наступил мне на ногу.

– Мне очень приятно, что вы читаете мои статьи, – пролепетала я (а хозяйка квартиры, судя по цитатам и ссылкам, их в самом деле читала), – но я как-то не ожидала…

– Чего? – удивилась она. – Я – коренная ленинградка, как и вы. Мне интересно читать о событиях в нашем городе. И о московских суках я думаю то же самое, что и ваши репортеры. Модели из Питера точно так же трудно пробиться, как и певцу, и автору, и репортеру.

Вот уж с кем не ожидала единства мнений, так с супермоделью… Но очень порадовалась и прониклась.

– А вы под своей фамилией пишете или это псевдоним? – поинтересовалась модель.

– Под своей.

Потом модель поведала нам, почему у нее вдруг возник интерес к моим статьям.

Проживающие в соседней квартире мама с дочкой Креницкие, которые обычно расходились во мнении с соседкой (по всем вопросам), после бракосочетания Аллочки устроили ритуальное сжигание на костре одного из выпусков еженедельника «Невские новости».

Ритуал был совершен во дворе, под окнами родной квартиры. Соседи с первого этажа даже пожарных вызывали, заметив мамашу с дочкой за странным занятием, от которого их пытались оторвать папаша с новоявленным мужем. Модель, как и многие соседи, выскочила во двор, чтобы выяснить, в чем дело.

Креницкие и пояснили, что добиваются от мужа и зятя полного разрыва с порочным прошлым. Порочным прошлым оказалась связь с журналисткой. Со мной. Все соседи, которые раньше о существовании моей особы даже не подозревали (тогда я еще не появлялась на телеэкране), немедленно заинтересовались. Большинство стали постоянными читателями нашего еженедельника – хотя бы ради того, чтобы позлить Елену Сергеевну, никогда не пользовавшуюся особой популярностью по месту прописки. Так мне теперь спасибо надо сказать маме с дочкой за бесплатную рекламу?

Андрей тем временем спросил, как идея ритуального сожжения еженедельника вообще могла прийти в чью-то голову. Я хотела встрять и напомнить, что это были головы мамы и дочки Креницких, так что не следует судить о них по себе, но модель не дала мне сказать ни слова.

Елена Сергеевна с Аллочкой ходили то ли к гадалке, то ли к ясновидящей, то ли к знахарке – соседка не помнила, к кому именно, хотя следовало обращаться к психиатру. По словам консультантки, лучше бы, конечно, было сжечь на костре что-то из моих личных вещей, но поскольку доступа к моим вещам у них не было, они решили воспользоваться одной из моих статей.

– А с какой целью? – не понимал Андрей.

– Да чтобы своего мужика от чужой бабы отвадить. То есть от вас, – посмотрела на меня модель. – Любовный отворот называется.

– Как думаешь, признают Елену Сергеевну вменяемой? – спросила я у Андрея.

– Признают, – ответил Андрей. – Хотя ей место только в Скворцова-Степанова.

Затем Андрей обратился к хозяйке квартиры и задал вопрос, ради которого мы, собственно говоря, ей и позвонили. Не в курсе ли она, куда поехала Алла? Не смотрела ли супермодель вдаль для здоровья нервной системы, когда Аллочка отбывала из дома?

Оказалось, что смотрела, и нам сообщила, что Аллочка загрузилась в купленный папашкой на день рождения новенький джипик «Сузуки» и укатила в неизвестном направлении. Случилось это событие примерно в час дня, как раз когда модель пила свою первую чашку кофе.

– Кофе, конечно, выводит из организма ряд важных микроэлементов, – с грустью добавила модель, – но у меня очень низкое давление и без кофе я не могу. Хотя, конечно, приходится себя ограничивать.

«Да уж, без микроэлементов тебе не прожить», – подумала я.

Андрей спросил, считает ли модель возможным убийство Павла Степановича Креницкого его женой.

– Ага, – кивнула она.

– А дочерью? – не отставал Андрей.

– Ага.

– А зятем? – подала я голос.

– Нет. Они дружили, – ответила хозяйка.

Андрюша попросил рассказать поподробнее. Соседка сообщила, что в семейных скандалах Креницких после свадьбы Аллочки с Сергеем всегда шла борьба двое на двое или женщины против мужчин.

– Так мама с дочкой обычно объединялись?! – воскликнул Андрей.

– Ага, – кивнула модель. – А Павел Степанович нашел поддержку у зятя. Кстати, знаете, почему мама с дочкой так полюбили друг друга?

– Ничего не понимаю, – пробормотал Андрей, но соседка продолжала болтать, не обращая на его реплики никакого внимания.

По словам модели, и мама, и дочка оказались брошенными одним мужчиной – Сергеем Татариновым – и объединились для совершения мести, хотя друг друга и ненавидели, опять же из-за одного мужчины – все того же. Месть брошенной женщины страшна, не так ли? И что еще может так крепко объединить женщин, как не общие планы мести бывшему любовнику или действующей сопернице? Даже несмотря на то, что эти женщины могут ненавидеть друг друга. Но месть все равно будет на первом месте. Вначале совместно отомстить мужику, а потом… Потом события могут развиваться по нескольким сценариям.

– Поэтому вы должны быть очень осторожны, Юля, – заметила модель. – Эти две кумушки давно лелеяли планы мести не только Сергею, но и вам. И вы даже представить не можете, где вам на голову свалится кирпич.

– Так и Елена Сергеевна была любовницей Сергея Татаринова? – с большим удивлением спросил Андрей.

– А вы что, не знали? Сереженька зря времени не терял. И вообще, Юля, вы разве не знаете, почему он женился на Алле?

– Потому что она была беременна.

Модель искренне рассмеялась.

– Елена Сергеевна была беременна. Ваш Сережа ее дрючил в отсутствие мужа.

Мы с Андрюхой открыли рты. Модель хохотала. Затем она прекратила смеяться и пояснила, что Алла бесплодна после первого аборта, сделанного в пятнадцать лет. Редька тоже больше детей иметь не может. Он уже давно их иметь не может, в противном случае Елена Сергеевна родила бы ему еще одного или парочку наследников или он нажил бы их на стороне, но он чем-то болел вскоре после рождения Аллочки (модель толком не могла объяснить, чем), в результате чего стал бесплодным. Когда Елена Сергеевна забеременела, то решила рожать. Из каких соображений, сказать трудно. Возможно, потому что знала: роды для организма женщины после сорока очень полезны, способствуют омоложению. Да и ребеночка в этом возрасте хочется гораздо больше, чем в Аллочкином.

– Я сама тоже буду рожать только после сорока, – заявила модель. – Сейчас нельзя: фигуру испорчу. А фигура – мое богатство. Да и когда мне сейчас ребенком заниматься? А вот после сорока, лучше лет в пятьдесят – самое милое дело. Вам так не кажется, молодые люди?

Я решила воздержаться от высказывания своего мнения вслух, Андрюха тоже. Правда, я подумала, что идейку на тему поздних родов следует подкинуть моей коллеге Тоньке. Она еще на эту тему ничего не сочиняла в своем разделе. Андрей же попросил хозяйку квартиры вернуться к соседям. История их жизни его исключительно заинтересовала, как, признаться, и меня. Был только один вопрос: откуда модель знала все эти детали?

Андрей спросил, точно ли от Сергея была беременна Елена Сергеевна? Модель уверенно подтвердила его отцовство, затем пустилась в дальнейшие рассуждения.

Сергей в самом начале связался с Аллой, возможно, таким образом желая подобраться поближе к начальству. Подобная связь, по мнению модели, не была ничем удивительным, и ее даже следовало ожидать. Не подсуетился бы Сергей, подсуетился бы кто-то другой из фирмы и занял бы в ней Серегино место.

– Юля, вы только не расстраивайтесь, – глянула на меня модель, – тут не из-за чего расстраиваться. Сергей – дерьмо порядочное. Вам, наоборот, повезло, что вы от него отделались. Так что, считайте, удача была на вашей стороне.

Но на Сергея положила глаз и мать Аллочки, женщина еще в самом соку, с чем я была вынуждена согласиться. Трудно сказать, почему он на нее позарился. Возможно, из тех же соображений: чтобы воздействовать на босса.

Аллочка, узнав о связи Сереги с матерью, поднялась на дыбы и стала прилагать титанические усилия, чтобы заполучить парня в единоличное пользование. Именно поэтому она и настояла на браке. Если бы не интерес мамочки, она никогда бы не вышла за Серегу замуж. Но тут понимала: мать за него замуж выйти не может, так как у нее есть отец, а сама Алла может. И надавила на папочку, да так, что тот прижал Серегу к стенке. Серега, видимо, подумал, что ему дает этот брак, и согласился. Чего бы ему не жениться на единственной дочери босса? Алла всем пела, что беременна.

А после свадебки Елена Сергеевна сообщила, что и она тоже беременна. Тут как раз выяснилось, что Алла всем вешала лапшу на уши (хотя Елена Сергеевна, скорее всего, и так знала об этом), уже Серега настоял на обследовании и выяснилось, что детей у них с Аллой точно не будет никогда. Елена Сергеевна предложила родить ребенка, раз уж она беременна от Сереги, и записать его на Аллу с Серегой – за деньги-то ведь все можно.

– А Павел Степанович как ко всему этому отнесся? – откашлявшись, спросил Андрей.

– Думаете, его кто-то спрашивал? – рассмеялась модель. – Ему сказали, что из-за того, что Аллочка не может выносить ребенка, Елена Сергеевна согласилась стать суррогатной матерью и помочь своей и мужниной единственной дочери и зятю родить внука себе и Павлу Степановичу. Креницкому-то заявили, что у Аллы случился выкидыш. И всем так говорили. И про суррогатное материнство. У нас тут некоторые соседи Елену Сергеевну заживо причислили к лику святых, даже те, кто ее раньше терпеть не мог.

Редька оценил благородство жены очередным бриллиантовым колье. С Елены Сергеевны и он, и Серега сдували пылинки, а про Аллу вроде как стали забывать. Ей это не нравилось. Соседи и знакомые тоже все стали в один голос твердить, какая у нее героическая мать. В доме начались дикие скандалы, правда, в отсутствие мужчин, которые не позволили бы Елене Сергеевне волноваться. Креницкий жаждал продолжения рода. Желательно наследником мужского пола.

У Елены случился выкидыш. После этого она возненавидела свою дочь.

– Откуда вам все это известно? – поинтересовался Андрюха, задав вопрос, вертевшийся и у меня на языке.

– Так мы с Аллочкой были подругами, – ухмыльнулась модель. Какое-то время, – добавила она после некоторой паузы.

– А теперь не дружите? – спросил Андрей.

– И вы тоже решили Сергея попробовать? – спросила я.

Модель весело рассмеялась и пояснила: не могла же она пропустить мимо себя такой ценный экземпляр мужской породы? Уж если за него у соседок разгорелась такая драка, Алла за него замуж пошла, а Елена Сергеевна от него рожать собиралась, значит, стоило попробовать. Плоть потешить.

– Ну и как он вам? – бесстрастно спросила я.

– Он очень хорош, Юля. В постели, – ответила модель. – Но вообще… Вся эта история с его женитьбой и… Он полное дерьмо. Знаете, еще почему? Потому что он, лежа в постели с одной женщиной, говорил о других. Это ж каким идиотом надо быть! Он мне все рассказал про жену с тещей, такие детали, которые нельзя другим рассказывать! В особенности соседкам. Жаловался он мне на жизнь. Думал, наверное, что пожалею. А знаете, что больше всего не давало ему покоя? То, что вы, Юля, ни в какую не хотите его принять. Он со мной советовался! Лежа в постели! Трахаясь со мной, он спрашивал, что бы я такое еще посоветовала ему сделать, чтобы снова завоевать вас! Другие бабы на него, видите ли, и так вешаются – это был камушек и в мой огород, – а вы ни на письма, ни на звонки не отвечаете. Вы молодец, Юля! Таких мужиков учить надо. Мордой в их же дерьмо тыкать. Юля, я вам честно скажу: я всех баб ненавижу. Всех. От баб мне всегда одни гадости были. Завидовали моей внешности, деньгам мужа… А вас я уважаю. Правильно вы сделали, что его назад не пустили. Вот.

Модель замолчала. Я не знала, что ей ответить на такую эмоциональную речь. Но я точно знала, что сейчас ему очень нужна моя поддержка – как и любому человеку, оказавшемуся «за забором», в особенности в первый раз. И я эту поддержку ему окажу и сделаю все, что в моих силах… Хотя бы для того, чтобы разобраться со случившимся. Хотя бы в память о прошлом. Ведь было много хорошего… Я вспомнила его губы, его руки, его тело… Я вспомнила, какие слова он говорил мне во время нашей последней встречи. Он очень хотел, чтобы мы начали сначала. И я почти согласилась. Я помогу ему выйти, а там – будь что будет. Когда выйдет – тогда и решим.

«Но почему Алла меня защищала? – думала я. – Она ведь могла подсуетиться, чтобы на меня хотя бы пало подозрение в смерти отца? Или понимала, что я отверчусь? И что знакомые сотрудники органов скорее поверят мне, чем ей? И что двое молодцев скорее возьмут мою сторону? Да, с Аллой следовало побеседовать».

Перед расставанием с исключительно интересной для следствия и меня, журналистки, собеседницей Андрей предъявил ей снимки Толика в, так сказать, двух лицах. Но модель уже видела их в нашем еженедельнике и Аллиного любовника не узнала. Соседка добавила, что в эту квартиру, насколько ей было известно, Алла любовников не водила, как, впрочем, и Елена Сергеевна.

Наконец мы распрощались со словоохотливой моделью. Мы получили всю возможную информацию, да и ей требовалось готовиться к встрече мужа и смывать с себя наложенную дрянь. Модель обещала позвонить на сотовый или мне, или Андрею, как только углядит соседку или ее машину.

Глава 18

По пути приятель все никак не мог успокоиться, вспоминал модель.

– Желаешь к ней в любовники? – спросила я. – Так она, наверное, будет не против. Ей все равно делать нечего, а так хоть чем-то себя займет. В следующий раз сходи к ней один. И действуй.

– А если откажет? Мне, в смысле?

– Значит, будешь дальше жить, как жил. Ты мне лучше скажи, что думаешь о семейке Креницких и о том, что у них произошло.

Андрей помолчал немного, глядя на серую ленту шоссе, потом заявил, что теперь ему стала понятна ненависть мамочки к доченьке, и наоборот. Мужика не поделили. Но почему Алла подала на развод, как только Сергей оказался в Крестах? Или решила заменить его на Толика, про смерть которого не знала? Ведь она до сих пор может о ней не знать. Елена Сергеевна тоже не льет слез о бывшем любовнике: сразу отреагировала на Стаса.

– А если они все такие бесчувственные? – спросила я. – Или у них уже все перегорело? Пока был рядом, его делили, а как в тюрьму сел, стал не нужен. Другие мужики есть. И уже были. Просто там было дело принципа: одной нужен, второй, значит, тоже.

– Может быть, может быть…

– Елена Сергеевна получит срок за убийство? Ну то есть за попытку?

Андрей еще помолчал и ответил, что, по его мнению, она отвертится, потом сообщил новость, которую за всеми делами забыл мне сказать: у нее тот же адвокат, что и у Сереги.

– Его Колобов прислал? – ляпнула я не думая.

Андрей посмотрел на меня внимательно и попросил пояснить, почему у меня возник этот вопрос. Выслушав меня, заметил, что в таком случае напрашивается вопрос: не работал ли Сергей лично на Колобова, будучи этаким секретным агентом в «Импорт-сервисе». Ведь большая часть акций принадлежит Колобову, хотя директором был Креницкий. Да и жениться на Аллочке Сергей мог по настоянию Колобова. Проникнуть в семью, так сказать. Таким образом Колобов регулярно получал подробную информацию о том, что делается в фирме, держал там, так сказать, своего наблюдателя. А ведь через фирму Редьки текло немало всякого добра. Оборот-то у них колоссальный. И навар – если вся техника шла со свалок и доставалась практически бесплатно. Да и китайтятина стоит недорого.

– Юлька, я же уже обещал тебе: похлопочу насчет твоего свидания с Сергеем Ивановичем. Надо, чтоб ты с ним поговорила. Может, и скажет тебе что-то интересное. Другим-то вряд ли.

В Выборге нам пришлось пару раз спрашивать дорогу у прохожих, чтобы добраться до дома, где жили родители Толика и где он родился. Это оказалось двухэтажное каменное строение, квартир на десять. Как мы выяснили чуть позже, в нем не было горячей воды.

Квартира родителей была на втором этаже. У них давно тек потолок в коридоре, кухне и комнате, на потолке и обоях имелись многочисленные разводы от протечек. Темный коридор был заставлен всяким хламом. Кухня оказалась довольно большой. В ней, кроме газовой плиты, имелась еще и печь, которую топят дровами, оставшаяся с времен, когда в доме не было центрального отопления.

Нас вначале пригласили в кухню. Женщина, открывшая дверь, явно дружила с зеленым змием. Ее муж спал в комнате и был разбужен после получения хозяйкой страшной новости о сыне.

– Допрыгался! Допрыгался! – рыдала женщина. – Говорила я ему: эта шалава тебя до добра не доведет.

Андрей, конечно, тут же попытался получить описание шалавы, а я любезно подсунула Аллочкину фотографию. Шалаву опознали. Как выяснилось, мать во время одного из визитов в питерскую квартиру сына была представлена Аллочке. Они сразу же не понравились друг другу.

Нам рассказали, что у Толика была жена, с которой он прожил один год, осталась маленькая дочка. Обе в Выборге. Мать была категорически против переезда сына в Питер, потому что, по ее мнению, большие города до добра не доводят, тем более в Питере, по ее словам – сплошной криминал.

«А в Выборге? – так и подмывало меня спросить. – Здесь что, так все тихо и спокойно? Да полгорода, если не три четверти, работают на приезжающих финнов, предоставляя им услуги различного характера, в большинстве случаев не согласующиеся с моральным обликом строителя коммунизма. И, конечно, если парень тут не нашел себе хлебного места, то решил попытать счастья в Питере. В Питере возможностей для приложения криминальных талантов (да и других тоже) гораздо больше».

Андрей спросил, появлялся ли Толя в доме родителей в ночь с четвертого на пятое, или хотя бы четвертого вечером, или пятого утром – как раз в те дни мы с ним познакомились в гостинице. Но Толик не появлялся уже около месяца, хотя регулярно звонил. О деятельности сына в Питере мать ничего сказать не могла. Она дала нам адрес своей бывшей невестки и двоих одноклассников сына, живущих в Выборге. После этого мы с ней распрощались. Андрюха написал на бумажке, куда ей следует прибыть за телом сына.

– Теперь к кому? – спросил он, когда мы опять оказались в моей машине.

Я все-таки сообщила про некую Варю. Когда рядом сотрудники органов, не так страшно встречаться с незнакомым человеком. Конечно, за время работы журналисткой мне с кем только не доводилось разговаривать, но в некоторых ситуациях предпочтительнее не быть одной. К тому же я не была уверена, что Варя встретит меня с распростертыми объятиями. Андрею она, конечно, тоже будет не очень рада (а скорее – даже меньше, чем мне), но он-то всегда может припереть ее к стенке. Тем более Редька мертв…

Андрей тут же принял решение отправиться в ближайшее отделение милиции, где нам быстро помогли выяснить адрес по номеру телефона и сказали, как добраться до нужного дома. Даже вызвались составить компанию, но Андрей решил, что мы поедем без сопровождения, а за помощью обратимся только в случае необходимости.

Варин дом внешне выгодно отличался от дома родителей Толика. В нем было четыре этажа, горячая вода, центральное отопление, печки отсутствовали, потолок не тек. Варя проживала в трехкомнатной квартире вместе с безработной матерью и двумя младшими сестрами-школьницами. Отец лет десять назад исчез в неизвестном направлении. Квартира имела нетипичную для Питера планировку (по крайней мере я ничего подобного у нас в городе не видела). Попав внутрь, мы сразу же оказались в самой большой комнате, которую занимали мать и средняя дочь. Тут не было ни коридора, ни прихожей, входная дверь составляла часть стены комнаты. По выложенным посередине газеткам, разделяющим комнату на две половины, мы проследовали в коридорчик, в котором имелись другие двери: в две крохотные комнатки (Варину и ее младшей сестры), кухню и совмещенный санузел. И какой идиот это все спроектировал? – невольно хотелось спросить мне. Правда, попадая в наши «хрущевки» и «брежневки», я задаю себе тот же вопрос. Мы сняли обувь у вешалки и вернулись в большую комнату. Обстановка была небогатой.

Нас с Андреем встретили Варина мать и две младшие сестры. Они смотрели по телевизору какой-то сериал.

– Ох, – тяжко вздохнула мать, увидев Андрюхино удостоверение. – Ну что ж, проходите, раз пришли.

Потом она обратилась к младшей девочке и велела позвать Варю. Средняя тут же встряла, заметив, что нам будет удобнее говорить с Варей в ее комнате.

– Ну уж нет! – рявкнула мать, с места в карьер начиная скандал. – Я должна все слышать! Я должна знать, что происходит! Никогда раньше к нам милиция не ходила! А уж раз пришла, я должна выяснить, в чем дело!

Средняя дочь в долгу не осталась и тоже завопила. Суть спора для меня лично осталась непонятной. Младшая выбежала из комнаты и вскоре вернулась с Варей.

Увидев ее, мы с Андреем в первое мгновение открыли рты. Один глаз у девушки заплыл, все лицо вообще было в кровоподтеках и, судя по неловким движениям и то и дело появляющейся на лице гримасе боли, тело, завернутое в длинный толстый махровый халат, должно было выглядеть не лучше.

– Вы? – уставилась она на меня.

Но я ее упорно не узнавала.

– Кто вы? – спросила Варя.

– Да, кто вы? – тут же подала голос мать. – Мужчина-то я поняла, откуда, а вы, девушка? У вас есть удостоверение?

Я вручила ей свое журналистское. Тетка долго его изучала, окруженная с двух сторон младшей и средней дочерьми. Варя так и стояла у двери большой комнаты, закрывая путь в дальнюю часть квартиры.

– А о чем пишете? – спросила мать.

Я пояснила, что работаю криминальным обозревателем в еженедельнике «Невские новости», хозяйка тут же заметила, что у них есть наши выпуски, и велела дочерям искать. Средняя с младшей бросились к кипе газет, которые в советские времена можно было бы обменять, наверное, книг на десять. Они что же, ждут, когда снова начнется подобный обмен? Хотя в Питере есть обмен на хозтовары, мне соседка Галька-алкоголичка говорила. Она обычно и меняет, а потом торгует на углу хозтоварами. И нам с Татьяной на Новый год по куску хозяйственного мыла презентовала в обмен на объедки с праздничных столов. Про работу на телеканале я упоминать не стала, но, может, телевизоры в Выборге его не берут? Или эта семья его не смотрит?

Пока шли поиски, я с большим интересом оглядывала стену в той части, где жила одна из девочек. Над продавленной тахтой красовался ДеЦл в разных ракурсах и одеяниях, на плакатах и вырезках из журналов и газет. В углу притулился старенький письменный стол, поверхность которого была исцарапана, изрезана и многократно залита чернилами и еще какими-то непонятными растворами. На этом столе, приткнутая к углу таким образом, что несколько напоминала икону, вывешиваемую в красном углу, стояла книга о ДеЦле. И какое же издательство ее выпустило в свет? По формату это был не альбом, но и не обычная книга в твердой обложке, а нечто среднее. Никаких других книг, по крайней мере в этой комнате, я не заметила.

Один из номеров «Невских новостей» вскоре нашли, мою фамилию сверили, как и фотографию над статьей, удостоверение вернули, и мать снова заявила, что настаивает на разговоре в ее присутствии.

Андрей тут же спросил у Вари, совершеннолетняя ли она. Варе оказалось девятнадцать.

– В таком случае мы будем разговаривать без матери, – заявил Андрей.

– Но я настаиваю! – вопила мамаша.

Андрей предложил проехать в отделение и демонстративно снял с пояса трубку, чтобы позвонить по недавно предоставленному нам номеру.

– Проводи гостей к себе в комнату, – тут же процедила мамаша, обращаясь к Варе.

Девушка кивнула и повернулась. Мы последовали за ней в ее крохотную комнатушку, площадью метров семь. В ней умещались кровать, тумбочка с большим зеркалом и кучей разнообразной косметики перед ним, пара стульев. Одежда висела на стенах, на прибитых к ним вешалках. Под одеждой просматривались плакаты: «Иванушки», «Руки вверх!» и «Отпетые мошенники». Здесь, в отличие от большой комнаты, были и книги: лежали несколькими стопками на полу – точно так же, как газеты в большой комнате.

Бросив беглый взгляд на них, я поняла, что все они – переводные любовные романы, на обложках которых крутые мужики обнимают слегка обнаженных красавиц.

– Садитесь, пожалуйста, – предложила Варя нам с Андреем, кивая на стулья, сама опустилась на кровать.

– Может, вам лучше лечь? – спросила я.

Андрюха поддержал меня, и Варя, изобразив мученическую улыбку, в самом деле прилегла на неубранную кровать. Как мы поняли, она лежала и перед нашим появлением. Мы не успели ее ни о чем спросить, она сама поинтересовалась у меня, как журналистку могли пустить в закрытую гостиницу. Туда, по словам Вари, вход журналистам был строго воспрещен. Я уклончиво ответила, что приезжала со знакомым, а потом спросила, была ли Варя одной из четырех девушек, которых я мельком видела в бане.

– Вы меня не узнали, – грустно констатировала она. – Конечно, кто тут узнает? Так отделали. Месяц работать не смогу. А мать злится. Мы живем-то ведь только на мои деньги.

Варя не скрывала рода своей деятельности, да и что скрывать после того, как я видела ее в весьма пикантной обстановке?

Андрей молча слушал. Мать, по словам Вари, время от времени устраивает с ней душещипательные беседы, но воспитательный зуд у нее быстро проходит: жить-то как-то надо. Варе очень не хочется, чтобы ее сестры пошли по ее стопам, она мечтает, чтобы они учились, но девочки из класса средней сестры уже выходят на трассу…

Варя считает, что ей крупно повезло: она попала в «элитное» место. Правда, что будет теперь – неизвестно… Девушка в свое время успела немного позаниматься спортивной гимнастикой, она гибкая и пластичная, что ценится многими клиентами. Тем более публика, приезжающая в баню, почему-то любит, чтобы Гимнастка, как ее зовут, делала мостики и шпагаты на столе. Она и делает.

Но мы с Андреем, в общем-то, приехали в Выборг не для того, чтобы слушать грустную историю жизни Вари и ее семьи. Нас интересовали другие вопросы, и мы надеялись, что Варя сможет ответить хотя бы на часть из них.

Но для начала Андрей спросил, кто ее так разукрасил.

– Никаких заявлений писать не буду, – отчеканила Варя.

– Да зачем мне твои заявления? – воскликнул Андрей. – Я вообще не в Выборге работаю. И другие дела веду. Мне просто нужна от тебя информация.

– Чтобы я потом вообще работать не смогла? – огрызнулась Варя. – Да если узнают, что я с вами разговаривала…

Она внезапно разрыдалась. Из невнятных обрывочных фраз мы поняли: Варя больше всего переживает из-за того, что месяц не сможет работать. Ничто другое ее не волнует. Ей нужны деньги. Если бы за то, что избили, заплатили – то ладно, но ведь за простой никто денег не даст, наоборот, могут нанять на ее место другую. И что тогда делать Варе? Что будет с сестрами?

Наконец Варя немного успокоилась, села на кровать и заявила, что ничего не будет нам рассказывать. Мы можем вызывать ее куда угодно, она будет молчать. Тогда ее, возможно, опять возьмут на старое место. А если она что-то растреплет, то уж точно по головке не погладят.

– Ты знаешь, что Павел Степанович мертв? – спросила я в лоб.

Варины глаза округлились – и она внезапно закрыла рот ладонью, прошептала «Не может быть!», глаза снова стали наполняться влагой…

– Варя, мы не просто так приехали в Выборг, – мягко сказал Андрей.

– Неужели ты не понимаешь, что тебе тоже угрожает опасность? А мы постараемся тебе помочь. Я могу даже предложить тебе временно пожить у меня в Питере, – сказала я спонтанно. Варя захлопала глазами.

– Ты должна понять, что мы – друзья, – подхватил мою песню Андрей. – Мы ищем преступников. Мы знаем, что ты ни в чем не виновата. Наоборот, ты – жертва. И мы просим твоей помощи, чтобы не пострадали другие невинные люди. Вот, взгляни на эти фотографии. Ты знаешь, кто это? – И Андрей продемонстрировал Варе посмертные снимки Толика в двух лицах. Варя повертела их в руках, замочила слезами, потом покачала головой. Она никогда не видела ни Толика, ни «Юрия Ранналу». Андрей же сообщил, что этот человек находился в гостинице в ту ночь, когда Варя впервые увидела меня. И теперь он мертв. И Павел Степанович мертв. Они, как и Варя, могли что-то видеть и что-то слышать. Или убийца мог так думать.

– И Ленка пропала, – добавила Варя.

Андрей тут же попросил ее рассказать про Ленку. Я молчала как рыба.

Это оказалась Варина коллега, с которой они обычно на пару трудились в бане и гостинице. А после той злосчастной ночи ее никто не видел. Андрей уточнил, вместе ли они покидали гостиницу, обслужив клиентов. Оказалось, что нет. В ту ночь Павел Степанович с приятелем пригласили четверых: две девушки, коллеги Вари и Лены, были призваны для охранников.

– Сколько обычно дежурит охранников?

– Когда один, когда два. Но вы не поняли: их взяли не гостиничные. Они же знают, что мы только для клиентов. И они нас за людей не считают, хотя клиенты тут хорошие. Я и говорю, что мне повезло с работой. Вначале нас четверых покормили: так обычно все клиенты делают, а потом Павел Степанович и второй дядька отослали девчонок своим телохранителям.

– Что?! – Мы с Андреем переглянулись.

Значит, в гостинице были еще люди. Те, которых за людей не считают господа. Колобов не воспринимает их всерьез? Не допускает, что это они могли спереть деньги? Ну дела… Я на мгновение прикрыла глаза. Что там говорила Люба Сергею, когда мы только вошли в гостиницу? Он ведь спросил, много ли заехало постояльцев – или что-то в этом роде. А Люба ответила: «Один люкс, три стандартных». Люкс был у Колобова, три стандартных – у Редьки и двух охранников. Плюс прибалт. И мы с Серегой.

По словам Вари, девчонки ночевали в комнатах охранников. Дядька, парившийся в бане с Павлом Степановичем, Лену отпустил первым и пошел спать, а Варя подзадержалась в бане с Павлом Степановичем. В номер он ее в ту ночь не брал, хотя в другие разы обычно оставлял до утра.

– Он – добрый, – всхлипнула Варя. – Неужели он… Неужели его…

Она посмотрела на нас заплаканными глазами.

– К сожалению, – сказал Андрей.

Павел Степанович, по словам Вари, всегда щедро расплачивался с ней и всегда просил именно ее. Он обожал, когда она показывала ему гимнастические номера и изгибалась змеей. На пару с еще одной девочкой (которую потом взял телохранитель) они придумали совместный номер. В ту ночь демонстрировали его в бане. И Павлу Степановичу, и второму дядьке понравилось. Но Варе дядька не понравился.

– Ты его видела впервые?

– Да. Но Лена его знала. И еще одна из наших.

Когда Павел Степанович отпустил Варю, она пошла домой. От гостиницы до ее дома минут двадцать пять пешком. Она никого не встретила по пути: было часа два ночи. А на следующий день, когда ее вызвали в гостиницу, началось такое…

Девчонок, Нину с Таней, оказывается, еще не отпускали. Они все так и находились в гостинице – в своей «рабочей» одежде, но уже без косметики. Варю долго допрашивали.

– Кто? – спросил Андрей.

Страницы: «« ... 678910111213 »»

Читать бесплатно другие книги:

Кефир и простокваша, казалось бы, – самые обычные кисломолочные продукты. Но все ли о них известно?Н...
Приготовить вкусное и сытное блюдо без больших материальных затрат и на скорую руку – это не так сло...
У разумной хозяйки всегда имеются под рукой такие незаменимые продукты, как грибы и овощи. Ароматный...
В последнее время уровень заболеваемости бронхиальной астмой существенно повысился, что можно объясн...
Несмотря на то что современная промышленность выпускает огромное количество модных и стильных вещей,...
На страницах данной книги вы найдете описание свитеров, пуловеров, жакетов и многих других вещей, бе...