Жизнь после брака Жукова-Гладкова Мария

Глава 10

В понедельник мы с Ларисой вначале заехали за мамой, потом все вместе направились в нотариальную контору. Я была в строгом темно-синем брючном костюме и в белой блузке, Лариса надела темно-бордовый костюм, мама – маленькое черное платье, крохотную шляпку с черной вуалью, черные тонкие перчаточки.

– Хахаль будет? – спросила она меня вместо приветствия, устроившись на заднем сиденье.

– Нет, – ответила я. – Будет его адвокат.

– Это еще зачем?!

– Бороться за мамины интересы, если потребуется, – ответила Лариса. – Ну и за наши с Ольгой, естественно.

Мама хмыкнула и больше за всю дорогу не проронила ни слова.

У нотариуса, кроме нас троих, оказался знакомый мне следователь, недавно хорошо поспавший под батареей у моего соседа, адвокат Родионова, которого я хорошо помнила и с которым они бок о бок шли с молодости, шофер Витя, вице-президент газовой компании, которую возглавлял Родионов, модель Катька (то есть вдова) и еще две какие-то неизвестные мне женщины. Обеим было от двадцати пяти до тридцати лет, обе были симпатичные, ухоженные, одетые в фирменную одежду, держались сами по себе и ни с кем не разговаривали. Стояли в противоположных концах холла, пока нас не пригласили в кабинет нотариуса. Они показались мне знакомыми. Но я не могла их нигде видеть! Или могла?

– Тетки-то на тебя похожи, – шепнула мне в ухо Лариса.

Это любовницы Родионова? И он выбирал мой типаж?!

Катька выглядела отвратительно. Огромная, какая-то нескладная, неухоженная. Одета была в черные джинсы и черную водолазку, обтягивающую выпирающие живот и желудок. Ей нельзя носить водолазки! Или худеть надо! Она была совсем не похожа на ту модель, на которую в свое время позарился Родионов. У меня перед глазами возникли снимки в глянцевых журналах, которые я в свое время долго разглядывала, пытаясь понять, что же он в ней нашел… А может, не на фотографиях для глянцевых журналов она никогда не была красавицей? И Родионова привлекла мишура, внешняя яркая обертка? Я могла бы сказать, если бы в то время увидела Катьку вживую. Но впервые увидела ее несколько дней назад.

«А не пьет ли она?» – возникла мысль. Ведь у женщины же это очень быстро отражается на лице.

Лицо было одутловатым. Или это все-таки припухлость от слез? Но можно же было наложить маску перед выходом в люди! И на веки положить по кусочку огурца. Да и у нее же должна быть самая разнообразная косметика! У Родионова денег куры не клевали, и в средствах на уход за собой мне он никогда не отказывал. Именно он оплачивал все процедуры в дорогущем оздоровительном центре, в котором я сейчас работаю. Да и в продаже теперь полно средств, позволяющих сделать из себя любимой конфетку! Да еще в Катькином возрасте… Это мне с каждым годом приходится тратить на косметические средства все больше и больше денег, хотя часть процедур в нашем центре я получаю бесплатно, как сотрудница. Конечно, в ограниченном количестве, но все равно! И несмотря на умопомрачительную цену, я все равно покупаю светоотражающий крем, который делает морщины невидимыми. В воскресенье на свидание с Игорем его наносила, и сегодня тоже нанесла. Я хотела выглядеть блестяще.

И я определенно выглядела лучше Катьки, на которую меня променяли. Если сравнить с двумя фифами… Интересно, как они будут выглядеть в моем возрасте? Фифы только внимательно оглядели меня, как и Ларису с мамой, но не удостоили даже кивка. Правда, их больше интересовала Катька. Они рассматривали в основном ее.

Вице-президент, адвокат и следователь очень вежливо поздоровались со мной, Ларисой и мамой, шофер Витя был откровенно рад нас видеть. Вообще народ был в дурном расположении духа. Подозреваю, что не из-за скорби по Родионову, а из-за проблем, которые доставила его кончина. Говорят же, что смерть и беременность всегда приходят не вовремя. Хотя у меня беременности были вовремя… Обе были запланированные. По-моему, дети должны быть запланированными – когда они желанны.

Нотариуса мне тоже доводилось видеть раньше. Родионов с ним давно сотрудничал, и я подписывала бумаги в свое время как раз в присутствии этого человека. Он предложил нам всем рассаживаться на заранее приготовленные стулья. К этому времени подъехал адвокат Игоря, представился и сел рядом со мной. С другой стороны от меня расположилась Лариса, рядом с ней – мама.

Начало завещания всех собравшихся мало интересовало. Там перечислялись небольшие суммы, которые Родионов оставил верно трудившимся на него работникам. Нотариус даже не стал их всех приглашать – в его конторе на всех не нашлось бы места. Убитому вместе с Родионовым Петру Семеновичу выделялось пять тысяч долларов. Я надеялась, что вдова их получит. Надо будет обязательно поговорить об этом с нотариусом.

По сто тысяч долларов получали верный шофер Витя, личный адвокат и сам нотариус. Родионов высказывал надежду, что Витя продолжит работать на нашу семью. Интересно, кого он возить будет? Лариса уже получила права и копила на машину, ее возить не надо и не на чем. Меня возить тоже не надо, а Олю и маму я сама куда нужно отвезу. Или мама потребует персонального шофера? Зная мою маму и многое о ней, Витя вполне может отказаться.

Двум холеным женщинам, сидевшим в двух разных частях кабинета нотариуса и похожим на меня, жертвовались квартиры, в которых они в настоящий момент проживали, и по десять тысяч долларов каждой за оказанные услуги и многократно доставленное удовольствие. Одна широко улыбнулась и явно была рада такому исходу дела, вторая скорчила недовольную мину, видимо, ожидала большего.

Далее началось самое интересное. Родионову принадлежали восемьдесят пять процентов компании, основателем и президентом которой он являлся. Пять процентов принадлежали вице-президенту, а десять процентов были распределены между различными мелкими акционерами. По завещанию вице-президент получал еще пять процентов, а оставшиеся восемьдесят в равных долях делились между моими старшей дочерью Ларисой и мамой, бывшей тещей Родионова.

Родионов в своем последнем волеизъявлении говорил, что таким образом, по его мнению, оставляет компанию в надежных руках, и выражал уверенность, что его старшая дочь Лариса и его бывшая теща, обе – с хваткой бультерьера, смогут достойно продолжить его дело. Ни одна из них не получала контрольного пакета акций, так что им придется договариваться, и Родионов высказывал надежду, что в целях получения прибыли для семьи они это сделать смогут. Им обеим напоминал, что главное в работе компании – это получение прибыли. На пост президента он рекомендовал бывшую тещу. Лариса сможет занять пост коммерческого директора, а ее учеба на экономиста должна помочь ей в этой работе.

Я открыла от удивления рот. Лариса захохотала.

– Я попрошу… – открыл рот нотариус.

Захохотал шофер Витя. Личный адвокат Родионова хитро улыбнулся, в глазах загорелись огоньки. Интересно, станет ли он личным адвокатом кого-то из наследниц? Ведь ему наверняка придется выбирать. Или попробует нашим, вашим, вместе спляшем? Нет, пожалуй, – решила я. Он должен кого-то выбрать. Интересно, кого?

Две любовницы (я все-таки решила, что квартир и десяти тысяч долларов удостоились любовницы) хранили ледяное молчание. Думаю, что на акции они не претендовали. Вице-президент скорчил кислую мину. Вероятно, он уже примеривался к креслу президента или по крайней мере собирался взять дела в свои руки, думая, что бабы в управление компанией не полезут. Но теперь, видимо, понял, что Лариса с моей мамой полезут, и еще как…

Катька закрыла лицо руками, если плакала, то молча. Следователь (абсолютно трезвый) очень внимательно наблюдал за всеми.

– Каков подлец, – сказала моя мама.

– Бабушка, чем ты недовольна? – повернулась к ней широко улыбающаяся Лариса. – Ты что, ожидала большего? Если не ошибаюсь, ты рассчитывала на хромую козу.

– У господина Родионова никаких коз и никакого фермерского хозяйства не было, – заметил нотариус.

– Это так, образное выражение, – пояснила моя старшая, потом повернулась к бабушке и сказала, что если та не хочет управлять акциями, то может передать их ей в доверительное управление.

– Можете передать мне, – встрял вице-президент.

– Ну уж нет! – мама вскочила на ноги. – Никому в доверительное управление ничего передавать не буду! Я сама наведу порядок в этой компании. Лично прослежу, куда идет газ и по каким ценам. А если кто-нибудь попробует его себе откачивать, то это будет последним, что он сделает в жизни! У меня не забалуешь и к моей трубе не присосешься.

Вице-президент издал тихий стон. Его ждали трудные времена.

– А ты, Лариса, будешь все согласовывать со мной! Без меня тебе никак.

– Так и тебе, дорогая бабушка, придется все согласовывать со мной, – змеиной улыбочкой улыбнулась дочь. – Хотя я скорее договорюсь с еще одиннадцатью процентами акций, чем ты, не правда ли, Владимир Вениаминович?

Вице-президент кивнул и сказал, что без труда договорится с кем-то из мелких акционеров.

– По-моему, пока все идет хорошо, – шепнул мне адвокат Игоря. – Хотя, если захотите, можно оспорить распределение акций. Вашей младшей дочери тоже положена доля. Вы, как ее представитель…

– Послушаем до конца, – предложила я.

В эти минуты нотариус пытался прервать спор по поводу будущего управления газовой компанией. Ему это удалось, и он продолжил чтение завещания.

Квартира на Петроградской отходила Ольге, которая была в ней прописана, и мне в равных долях. Особняк в Репино тоже предназначался нам с Ольгой, счета в банках делились между Ларисой, Ольгой и мной. Вилла на Кипре (ах, еще и там была вилла?) отходила лично мне «в качестве компенсации морального ущерба единственной женщине, которая любила меня самого и которую я очень сильно обидел».

Три машины распределялись между мной, Ларисой и бывшей тещей, которую, как надеялся Родионов, согласится возить Витя. Гараж отходил мне.

На тот случай, если к моменту смерти Родионов не успеет развестись с последней женой Екатериной Курочкиной (в замужестве Родионовой), следовали разъяснения его желания это сделать со ссылкой на адвокатов, уже занятых подготовкой процесса, и разъяснялось, что совместно нажитое имущество с упомянутой Екатериной Курочкиной отсутствует, так как все было приобретено до брака с ней, во время брака со мной. Более того, раскрывался ее обман. Она не могла быть девственницей на момент их знакомства, так как занималась проституцией, как выяснили частные детективы, нанятые Родионовым (отчеты детективов прилагались к завещанию), а ребенок, записанный на Родионова, не являлся его ребенком (результаты экспертизы по установлению отцовства тоже прилагались к завещанию). В связи с вышеизложенным Родионов оставлял по одному рублю Екатерине Курочкиной и ее ребенку, рожденному неизвестно от кого, но проявлял милость, и не лишал их комнаты в коммунальной квартире (также на Петроградской стороне, но в другой части), где они оба были прописаны. Екатерине Курочкиной с сыном надлежало отбыть в эту комнату с личными вещами в течение суток. Надзор за их отбытием и проверкой вещей возлагался на нотариуса.

Катька зарыдала в голос.

– Молодец папочка, – сказала Лариса. – Хватило ума не прописать хищницу с ее ребенком. Наверное, твой поход к юристу, бабушка, о котором он столько раз вспоминал, сыграл свою положительную роль.

Любовницы, не сговариваясь, расхохотались. На этот раз они были довольны распределением имущества усопшего. Женился Родионов не на них, но и законной жене не поздоровилось. Адвокат, вице-президент и шофер Витя реагировали спокойно. Про планируемый развод явно знали все трое, а теперь Катьку вообще можно было не принимать в расчет. Следовало плясать перед Ларисой и ее бабушкой. Вице-президент, похоже, сразу сделал ставку на Ларису хотя бы в силу ее возраста. Но, зная свою маму, я подозревала, что управление компанией она никому не отдаст. А ей как раз занятие. Будет куда девать неуемную энергию. Спасибо Родионову.

Встреча у нотариуса закончилась довольно быстро. Он объяснил, кому что делать дальше. В права наследства мы должны были вступить только через полгода, правда, мама с Ларисой собирались сразу же приступить к управлению компанией. Я не собиралась в это лезть.

Адвокат Игоря сказал, что, если мне потребуются его услуги, я могу звонить в любое время, и высказал уверенность в том, что моя старшая дочь в состоянии сама решить проблемы.

От нотариуса я поехала на работу.

Глава 11

Первым делом, как и обычно, зашла к Норке, нашей директрисе.

– Ну? – спросила она. – Что-нибудь получила?

Я рассказала о встрече у нотариуса. Норка долго хохотала и сожалела, что там не была. По ее словам, ей бы хотелось посмотреть на «все эти рожи».

– По-моему, для тебя все сложилось удачно, – сказала мне начальница. – Живи и радуйся. Кстати, назад переезжать будешь?

Об этом я пока даже не задумывалась.

– Надо поговорить с Ларисой, – сказала я. – Вообще-то я предпочла бы жить там, где живу. Мне комфортнее в этой квартире. И в ней я была счастлива. А там жила Катька…

Признаться, мне было жаль эту девушку. Хотя, наверное, я должна была бы позлорадствовать. Но ведь каждый борется за свое счастье, как может.

– Не вздумай ее жалеть! – закричала Норка. – С какой стати? Ей Родионов комнату оставил – и благодарна должна быть. Пусть на работу устраивается да хотя бы любовников принимает. И братец у нее имеется, если не ошибаюсь.

– Ребенок ни в чем не виноват, – заметила я. – Ребенок же считал Родионова отцом.

– Больно ты жалостливая, Варвара, – заметила Норка. – Хотя я-то должна радоваться. Из-за этого к тебе идет столько клиентов и приносит прибыль центру. Ты работу прекращать не собираешься, я надеюсь?

– Нет, что ты! Мне она очень нравится.

– А если я еще буду расширяться, вложишься? Я не хочу приглашать никого со стороны, а тебе доверяю.

И мы принялись за обсуждение планов преображения оздоровительного центра. Как я быстро поняла, деньги на расширение Норка хотела получить с меня, сама вкладывать не собиралась. Похоже, мысль о расширении посетила ее после того, как она узнала об убийстве моего бывшего мужа. И почему она не хочет даже на свое дело потратить лишний рубль, если можно взять с кого-то еще? Это комплекс, идущий из детства? Она жила в нищете? Я ведь ничего не знаю про ее прошлое.

Потом я работала с клиентками, забыв о проблемах, которые вполне могут ждать меня дома. Мне не хотелось думать о возможных конфликтах моей старшей дочери и мамы. Пусть разбираются сами. А ведь в качестве рефери они наверняка пригласят меня. Может, посоветоваться с Игорем? Как мне себя вести?

При воспоминании о нем на сердце потеплело. Неужели я влюбилась? Не думала, что это случится в моей жизни. Я уже потеряла надежду. Но нет, никаких планов строить не буду! А то настроишь воздушных замков, а они разрушатся… Пусть все идет, как идет. И звонить ему не буду. Пусть сам звонит.

Он позвонил только в пятницу вечером. Голос был усталым. Хотя конечно – он же работает всю неделю и один с ребенком. Сколько ребенку? Вроде десять лет. Парень, конечно, не маленький, но требует внимания. Очень важно не «запустить» ребенка, чтобы не связался ни с какой дурной компанией, не попал под дурное влияние… Насколько я поняла, всю рабочую неделю ребенок живет с Игорем, а на выходные отправляется к брату умершей матери. Наверное, у обоих имеются домработницы. Хотя брат матери, возможно, женат. Я как-то не уточняла этот вопрос.

– Как ты? – спросил Игорь очень усталым голосом. – Про завещание знаю.

Я сказала, что у меня все хорошо, мама с Ларисой заняты компанией, но меня в свои дела не втягивают. Лариса прекрасно совмещает работу с учебой. Подработки оставила, сосредоточившись на наследстве от папы. Оля учится, учебный год вскоре подойдет к концу, и Оля поедет в лагерь в Чехию, одновременно отдыхать и совершенствовать английский язык. Она там уже была в прошлом году, ей там очень понравилось. Великолепная организация – кроме преподавания английского, устраиваются различные игры и театральные представления, в которых участвуют все дети.

– А у тебя как? – спросила я, рассказав о себе.

– Жена шурина в больнице, – сообщил Игорь. – Дали по голове в подъезде. Никогда у них такого не было, а тут кто-то ждал. Мы не думаем, что ждали конкретно ее, просто какую-то женщину. Сосед их прошел незадолго до нее – она его видела, когда выходила из-под арки. Он в подъезд как раз заходил. Его не тронули. Но он здоровый мужик, а она вошла – и кто-то выскочил, дал по голове, выхватил сумочку и сбежал. Сотрясение мозга.

– Она в сознании?

– Да, дает показания. Но она не видела нападавшего. У них там закуток имеется за входной дверью, перед спуском в подвал. Тусклая лампочка только у лифта, туда свет не доходит. А если человек был еще в черном… Напали сзади. Может, лишившиеся работы гастарбайтеры? В общем, конечно, никого не найдут. Да даже если и найдут… От этого не легче.

– Ты не думаешь, что это нападение… – заговорила я.

– Как-то связано с нападением на меня? – закончил фразу Игорь и грустно усмехнулся. – Нет, не думаю. Глупо было бы так думать. Прости, я не смогу встретиться с тобой на этих выходных, хотя очень хотел бы. Но ребенка на выходные теперь к родственникам не отправишь. Шурин оба выходных будет в больнице.

– Я все понимаю, – грустно сказала я и предложила звонить, когда будут возможность и желание.

Игорь позвонил в воскресенье.

– Ты можешь ко мне приехать? – спросил он.

– Что случилось?!

– Ниндзя приходил.

– Куда?!

– Ко мне в квартиру.

– А…

– Все живы. Никто не пострадал. Ниндзя сбежал.

Игорь назвал адрес и объяснил, как доехать и где припарковать машину. Жил он в современном комплексе из трех элитных домов с подземным паркингом для жильцов и открытой стоянкой для их гостей. Дома сияли стеклами с голубым отливом. Стены тоже были голубоватые – то ли панели были такими изначально, то ли им потом придали этот отлив. В каждом доме было три подъезда. Насколько я понимаю, именно такие дома какое-то время тому назад рекламировались у нас, как дома для «современной аристократии». Реклама казалась мне кретинской. Ну что ж, посмотрим, что там внутри.

Внутри был консьерж, предупрежденный о моем появлении, но все равно позвонивший в квартиру. После этого я поднялась на тринадцатый этаж (из шестнадцати). Игорь уже стоял на площадке вместе с симпатичным худеньким мальчиком.

«На кого же он похож?» – мелькнула мысль, но сразу же ушла.

Потому что мелькнула следующая:

«Кто же так разукрасил Игоря?!»

На лице у Игоря «светился» огромный фонарь, правый глаз весь заплыл. Вообще сине-фиолетово-малинового цвета была, пожалуй, вся щека… И носу досталось.

– Кто тебя так?! – выдала я.

– Ниндзя, – кисло улыбнулся Игорь и повернулся к мальчику. – Это Варвара Игоревна. Она работает в оздоровительном центре, в который я хожу и в который когда-то ходила мама. Сейчас она нас с тобой полечит. А это Андрей, – посмотрел на меня Игорь, кивая на сына.

Я протянула мальчику руку, он торжественно ее пожал, очень внимательно меня разглядывая.

– Ты лед к лицу после удара прикладывал? – спросила я у Игоря, заходя вместе с мужчинами в квартиру и быстро осматриваясь. Здесь явно кто-то регулярно убирался. Пыли не было, пол чистый, в прихожей относительный порядок – если не считать раскиданной где попало обуви.

– Банку с огурцами, – сказал Андрюша. – Лед нам было не отколоть.

– Варвара, я могу тебя попросить в магазин сходить? Андрюша тебе поможет сумки донести. Я не хочу с такой рожей перед соседями разгуливать. Ведь обязательно же кого-нибудь встретишь. А на завтра я шофера вызову, чтобы на работу меня отвез. Черные очки, шляпа. До офиса доеду. Там буду в кабинете сидеть.

– У тебя картошка есть? – спросила я.

– Картошка? Есть. Ты картошки хочешь?

Я объяснила, что картофелину нужно разрезать и прикладывать к лицу.

– Не знал. Андрюша, тащи картофелину.

– Только ее вымыть надо! – крикнула я вдогонку мальчику.

– Ну как я тебе? Хорош? – с улыбкой спросил Игорь, правда, улыбка получилась вымученной. Лицо явно болело. Вероятно, и голова.

Я сказала, что по пути зайду в аптеку и куплю мазь. Сейчас есть мази, снимающие синяки и отеки.

– Сразу?

– Нет, такого еще никто не придумал. Но я дома держу такие вещи – и для себя, и для девчонок. Пусть у тебя тоже стоит, в особенности, раз парень растет.

Мы тем временем прошли в огромный зал с эркером. Я бы лично в эркере выставила цветы. Тут они отсутствовали. Может, поливать некому. Из-за голубоватого стекла солнце не слепило, но в комнату проникало. Не могу сказать, что обстановка смотрелась будто в голубоватой дымке, но ощущение было близко к этому. Никогда раньше не видела подобного освещения. Хотя я никогда раньше не бывала в домах с голубыми стеклами.

Вернулся Андрюша с очищенной картофелиной, которая лежала на тарелке. Он протянул мне ее и нож. Я разрезала картофелину пополам, приложила к лицу Игоря, закрыв ею глаз, и прижала ее его рукой.

– Вот так и держи, – сказала я.

– Долго?

– Чем дольше, тем лучше.

– А куски мяса к лицу зачем привязывают? – с самым серьезным видом спросил у меня Андрюша.

– Какие куски мяса? – не поняла я. Игорь отвел картофелину от глаза и тоже в непонимании уставился на мальчика.

Оказалось, что одна из соседок по площадке днем ходит с привязанными к лицу кусками сырого мяса. К мусоропроводу с мясом выходит, если кто-то в дверь звонит – опять с мясом.

Я сказала, что это, наверное, делается для хорошего цвета лица. До революции дамы из высшего общества к щекам прикладывали телятину. Специально на рынок за ней ездили. Конечно, у многих ездили слуги, но некоторые делали это сами. По крайней мере, мне доводилось о таком читать. Ходили или лежали с телятиной на лице по два часа в день.

– Ты дверь кому-то днем открываешь?! – словно очнулся Игорь. – Я тебе сколько раз говорил…

– Тетя Валя собирала по сто рублей на день рождения дворнику, – пояснил мальчик. – Все выходили, и я открыл.

– Игорь, у вас же вроде консьерж внизу сидит, – заметила я. – Как тут кто-то может пройти?

– При желании все можно, – печально усмехнулся Игорь и стал рассказывать про ночное приключение. Вскоре Андрюша стал добавлять детали. На кого же он все-таки похож?!

Игорю во сне послышался звон стекла. Не разбиваемого, а просто звон. Он не понял, где стекло может так звенеть, но заставил себя проснуться, сел на кровати и прислушался. Вроде бы больше никаких звуков не было слышно.

На всякий случай он решил встать и проверить сына. Может, одеяло поправить, а то Андрюша всегда во сне раскрывается. Я улыбнулась, представив, как ноги ребенка торчат из-под одеяла и вызывают умиление у отца.

Игорь встал и тихонечко направился в комнату сына. У входа на мгновение впал в ступор, потом с криком раненого слона ринулся на ниндзя, склонившегося над кроватью мальчика. Андрюша проснулся и в ужасе заорал. Ниндзя извернулся и ногой врезал по лицу Игорю. Игоря отбросило назад, на книжный шкаф, посыпались книги, диски, безделушки. Андрюша продолжал кричать, снизу стали лупить по батарее, ниндзя перескочил через Игоря, частично закрывавшего проход, и был таков. Только оконная створка ударилась о раму.

– Тебе было очень страшно? – посмотрела я на Андрюшу.

– Нет. Я бросился спасать папу!

Я поняла, что в первый момент было.

– Мы полночи книги расставляли, – сказал Игорь.

– А ниндзя-то как в квартиру проник? Покажете?

И двое мужчин пошли мне показывать застекленный балкон с открытой створкой, в которую проник ниндзя, потом без труда открыл дверь, ведущую непосредственно в квартиру. Я выглянула на улицу из открытой створки.

– Скорее всего, с крыши на веревке, – сказала я.

– Я тоже так думаю, – кивнул Игорь. – С соседних балконов не перебраться.

– А люк на крышу у вас обычно заперт?

– У нас не люк, у нас выход в солярий, – пояснил мальчик.

Игорь сказал, что крыша у них отличается от крыши, например, в моем доме. Там в кадках растут деревья, установлены лежаки и столики. Народ начинает загорать ранней весной. Летом, конечно, там очень жарко, но летними вечерами на крыше часто устраиваются посиделки. И взрослые культурно отдыхают, и подростки. Крыша окружена высоким барьером, вокруг него еще на всякий случай натянута сетка. Вот только бассейна нет. Но его решили не делать. Большой не получится, а узкой короткой дорожки и не надо. И тогда бы места свободного мало осталось. Но есть две душевые кабины.

– То есть ниндзя мог выйти из любого из трех подъездов дома? – уточнила я.

Игорь с мальчиком кивнули.

– Ты его рассмотрел? – спросила я у Андрюши.

– Нет, – вздохнул он. – Я видел, как мелькнуло что-то черное. Он мне напомнил вставшую на хвост змею… Гибкий, маленький, юркий… Он действовал очень быстро. Я видел, как он напал на папу… Вроде папа такой большой, а этот… И он мгновенно скрылся за дверью. Он будто летел по воздуху…

– Жильцов всего дома вы, конечно, не знаете?

Отец с сыном покачали головами.

– И я не хочу заниматься расспросами, – признался Игорь. – Да и что спрашивать? Не живет ли в нашем доме ниндзя? Есть ли у нас мастера восточных единоборств? А если он не мастер восточных единоборств? Если альпинист? Я не уверен, что узнаю его в обычной одежде. Я видел не лицо, а только глаза.

Мне было понятно нежелание Игоря вести расспросы соседей и просто жильцов дома или консьержей. Не хотелось выглядеть в их глазах дураком. А у него в городе сложилась определенная репутация. И в этих домах наверняка живут люди из делового мира Петербурга. Игорь же может стать посмешищем. Ему это совсем не нужно.

И вообще, ниндзя здесь скорее всего не живет постоянно. Но может жить заказчик. Я высказала свою мысль вслух.

– Я думаю об этом, – признался Игорь. – Но пока ничья кандидатура не приходит в голову. Не знаю, кому я так досадил. И Андрюша…

– Папа, но…

– Что «но»? Я понимаю, что кто-то мог заказать меня! Не знаю пока, кто, но это допустимо. Но ниндзя уже склонялся над тобой! Еще бы секунда и… А если бы я не успел?! Ты-то тут при чем? Тебя за что? Это каким же подонком надо быть, чтобы еще и ребенка…

Андрюша поджал губы. Может, ему не понравилось, что Игорь называет его ребенком? Я предложила Андрюше отправиться в аптеку и магазин и попросила Игоря написать список. Список был уже готов (как выяснилось, Игорь с Андрюшей или один Игорь, если Андрюша у дяди, на выходных обычно делают закупки на всю неделю, а приходящая домработница убирает и готовит). Игорь вручил мне карточку, Андрюша взял сумки, и мы направились к моей машине.

– А вы психотерапевт, да? – спросил у меня мальчик. – Вы в медицинском учились?

– Нет, – улыбнулась я. – Училась в инженерно-строительном. Но так сложилась жизнь…

Андрюша открыл от удивления рот.

– Мне пришлось начать жизнь сначала в тридцать восемь лет. Я могла пойти работать только тренером по фитнесу – или уборщицей, дворником, разнорабочей. К счастью, меня взяли в оздоровительный центр, в котором я раньше сама была клиенткой. Но выяснилось, что моим клиенткам скорее нужно излить душу, а не потренировать тело, хотя я стараюсь помочь им и тело привести в порядок.

Андрюшу также интересовало, есть ли у меня дети, муж и как я познакомилась с папой. Знакомство с папой произвело самое большое впечатление.

– Мы должны найти этого ниндзя и обезвредить! – с жаром сказал ребенок.

– Мне кажется, что главное – найти не ниндзя, а того, кто его послал, – заметила я. – И твой папа как раз пытается его вычислить.

– Я боюсь за папу, – очень серьезно сказал Андрюша. – У меня, кроме него, никого нет.

– А дядя? Мамин брат?

– Да, конечно, дядя. Но все равно папа – это…

Он не нашел нужных слов. Я обняла его за плечи, и мы так и вошли в аптеку. В супермаркете управились быстро, а когда вернулись, Игорь уже накрыл на стол. После обеда я решила, что мне пора домой, пообщаюсь с младшей, а то уделяю ей слишком мало внимания.

– Спасибо, что приехала, Варвара, – поцеловал меня в щечку Игорь. – А то мне было совершенно некого вызвать. Одного Андрюшу я не хотел отпускать. Шурин в больнице у жены…

– Все понимаю, Игорь. Я могла приехать и приехала. Отек и синева скоро сойдут. И в любом случае ты всем можешь говорить, что подрался из-за женщины. Это поднимет твой авторитет. В глазах женщин-то уж точно.

Младшая вечером захотела в Макдоналдс, и мы с ней и вернувшейся от милого друга Ларисой туда съездили. И почему дети так любят эту еду?

Когда младшая отправилась спать, Лариса поинтересовалась, «как хахаль». Я рассказала про ниндзя.

– Мам, ты что, не могла найти мужика, за которым киллер не охотится?

– Ты же вроде одобрила Игоря?

– Мне ты нужна живая и здоровая. Кто будет внуков нянчить?

Я открыла рот.

– Внук намечается?! Когда? Тебе же еще доучиться надо!

– А то я не знаю! Я не себя имела в виду. Когда Ольга соберется, тогда и будут внуки. А мне газовой компанией нужно руководить и еще направлять бабушкину энергию в мирное русло.

– Насчет убийства Родионова в компании что говорят?

– Катька заказала. Или братец ее. Пока Родионов развестись не успел. Вероятно, хотели отхватить хотя бы часть имущества, пока Катька являлась законной женой. Кстати, позвони завтра нотариусу. Неделя прошла после чтения завещания. Катька давно должна была съехать. Нужно ключи забрать, в квартиру наведаться…

– Ты знаешь, что должно пройти полгода…

– Знаю – для оформления документов. Продать пока нельзя. Но мы с моим валютчиком – как выражается бабушка – пока там поживем. Если ты не возражаешь.

Глава 12

Я позвонила нотариусу, и он предложил нам вместе с ним и личным адвокатом Родионова проехать в квартиру в среду. Ключи Катька отдала, забрала только свои вещи и вещи ребенка. Ребенок вообще отправился вместе с ее матерью к ней на родину в какую-то Тьмутаракань. Нотариус считал, что Катька снова займется проституцией – как занималась до встречи с Родионовым, правда, теперь на нее будет гораздо меньший спрос, да и ставка будет уже совсем не та.

Я уточнила вопрос, который не задала в нотариальной конторе и который там не поднял никто.

Когда было составлено завещание?

Оказалось – за неделю до смерти.

Я спросила у нотариуса, боялся ли чего-нибудь Родионов. Нотариус ответил, что с ним он ничем не делился, но хорошо заплатил за то, чтобы он проследил за исполнением его последней воли. Нотариус именно это и собирался делать, причем вместе с адвокатом, которому тоже за это хорошо заплачено, да еще им обоим завещаны деньги за верную службу, как мне известно.

Именно поэтому они и собирались сопровождать меня в завещанную мне и моей несовершеннолетней дочери квартиру. От меня потребуется подписать подготовленную бумагу, нечто типа акта сдачи-приемки. Можно подумать, я знаю, в каком состоянии должна быть квартира. Я не была там пять лет.

Я помнила, какой она была пять лет назад, когда выезжала из нее. Катька могла все изменить. Ну да ладно, посмотрим. Все равно там жить Ларисе. Мне в самом деле не хотелось переезжать назад в эту квартиру. И в центр города не хотелось. Почему-то подумалось, будут ли какие-то Катькины хахали и дальше лазать в окна? Может, не все в курсе, что она съехала? Я хихикнула. Хорошо, что уже распрощалась с нотариусом до среды. Что бы он подумал? Хотя, признаться, мне плевать, что он обо мне подумает.

Пришлось снова идти к Норке и говорить о том, что в среду в первой половине дня мне придется отменить занятия.

– Сама договаривайся с клиентками, – Норка выглядела усталой. По-моему, у нее еще что-то болело. Но не станешь же лезть к ней в душу? – Чиновники замордовали?

– Да нет. Или пока нет. Я вообще-то надеюсь, что все оформление на себя возьмут нотариус с адвокатом. Как я поняла, Родионов им всем хорошо заплатил. И вообще, в той квартире собирается жить Лариса с молодым человеком.

– А-а, – сказала Норка. – Кстати, я хочу сделать бассейн-джакузи. Не ванну, а именно бассейн, где можно поплавать с легким массажем водными струями.

Бассейн в нашем центре имелся и пользовался спросом, в частности там проводилась аквааэробика. Некоторые граждане там просто плескались. Там были искусственный водопад, водная горка…

– Ты в нашем бассейне хочешь пустить такие струи?

– Нет, одно из подвальных помещений переоборудовать. Сейчас как раз надо начинать бегать по чиновникам, – Норка скривилась.

– А не проще ли в уже существующий бассейн добавить какое-то оборудование? – настаивала я.

– Я хочу второй бассейн! – заорала Норка истошным голосом и стукнула кулаком по столу, потом быстро пришла в себя. Да ей лечиться надо!

– Ты с инженерами советовалась? – спокойно спросила я.

– Инженеры сказали то же, что и ты, – теперь Норка говорила нормальным тоном.

– Так в чем же дело? Пусть сделают струи в нем, а потом можно, не торопясь, построить второй бассейн.

– Возможно, я так и сделаю, – сказала Норка. – Я должна подумать.

Я видела, что она чем-то здорово обеспокоена. Или больна? Но я опять ничего не спросила.

Отправилась звонить клиенткам. Все отнеслись с пониманием и согласились перенести наши встречи на другие дни. Да и на первую половину среды у меня было всего три дамочки. Может, на встречу с третьей я бы и успела, но на всякий случай перенесла и ее. Я же не знала точно, сколько времени мы проторчим в квартире на Петроградской.

Но в среду мне пришлось срочно переносить и два следующих занятия. В центр я смогла прийти только к вечеру и оставшиеся занятия провела на автопилоте.

Адвоката, нотариуса и меня вежливо поприветствовал консьерж, явно предупрежденный о нашем визите. Нотариус отпер дверь связкой ключей, которую я помнила. Потом отпер вторую.

В квартире стоял нежилой запах… Да и уборка требовалась. Интересно, домработницу Катька уволила? Ну ничего, Лариса сама разберется.

Нотариус предложил нам втроем прогуляться по всем помещениям. По-моему, здесь мало что изменилось со времени моего отъезда. Я обратила внимание лишь на шкуру зебры в гостиной. При мне ее не было. Родионов ездил на охоту в Африку? Похоже, мой бывший муж не выделял Катьке средств на дизайнерские изыски. Вообще-то он был человеком привычки… Не любил ничего менять.