Овечка в волчьей шкуре Полякова Татьяна

– Надо же, как не повезло. Хотелось бы на него взглянуть, вдруг он не такой уж и страшный.

– Не советую, – сказала я, поднялась и взяла сумку.

– Кончай дурить. – Он схватил меня за руку. – Не могла же ты меня не узнать. Это просто смешно.

Я резко опустилась на стул, глядя в его лицо, а он, точно желая помочь мне, снял очки и бросил их на стол.

– Ну, теперь узнала?

– Как вас зовут?

Он хмыкнул и дурашливо пропел:

– Анатолий. Еще вопросы есть?

– Да. Мы знакомы?

– О господи… конечно, мы знакомы. У тебя что, память отшибло?

– Да, – кивнула я, глядя на него.

– Что? – хмыкнул он.

– У меня отшибло память. Если вы хотите, чтобы я вас вспомнила, расскажите, когда и где мы встречались.

– Ах вот как. – Он засмеялся. – Здорово. Это, наверное, очень удобно, когда память отшибает.

– Это вы были в синем «Фольксвагене»?

– Я.

– Вы следили за мной?

– Почему следил? Я неожиданно увидел женщину, которая исчезла из моей жизни несколько месяцев назад, и решил узнать, как у нее дела.

– Почему вы назвали меня Ксенией?

– Просто так, – пожал он плечами. – Шутка.

– Вы сумасшедший, – поднимаясь из-за стола, сказала я. – Если произнесете еще хоть одно слово, я позову милицию.

– Разумеется, милицию. Знаешь, это было бы забавно. Ты Шульгина Анна Ивановна, так? Двадцать четыре года, место рождения город Екатеринбург. Вроде бы ничего не напутал?

– Мы что, действительно знакомы? – насторожилась я.

– Точно. – Он схватил меня за руку, больно сжал. – Я тебе больше скажу, у тебя есть наколка, так? Очень миленькая такая штучка на внутренней стороне бедра. Подожди-ка, дай вспомнить, на левой ноге или на правой? На левой, точно. Угадал? – Я густо покраснела и выдернула руку.

– Кто вы? – спросила я зло, а он рассмеялся:

– Я – твоя недремлющая совесть. Устраивает?

– Я думаю, вы сумасшедший сукин сын. – Голос мой не дрожал, и даже особого волнения я не испытывала, только злость. – Я не знаю, откуда вам все это известно, но если вы еще раз попытаетесь заговорить со мной…

– Я понял, можешь не ораторствовать. Ты – это вовсе не ты, совсем другой человек. Замужняя женщина, которая мечтает о ребенке.

Не помню, как я выскочила из кафе, и смогла прийти в себя, только оказавшись дома. «Я так и не увиделась с Андреем», – думала я, глядя на телефон. Точно угадав мои мысли, муж позвонил, я подпрыгнула, услышав звонок, и поняла, как напряжены мои нервы.

– Привет, детка, – сказал Андрей. – Где ты была? Я звоню в третий раз.

По привычке я собралась сразу же все рассказать ему, но вдруг споткнулась на первой фразе и сказала:

– Я хотела увидеться с тобой в обед.

– Да? И что?

– Не застала тебя в кафе.

– Я уезжал по делам.

– По каким делам? – помедлив, спросила я.

– Вернусь домой, расскажу. У тебя печальный голос. Скучаешь?

– Нет. Я глажу белье и смотрю телевизор. – Какого черта я соврала?

– Отлично, тогда до встречи. – Он повесил трубку, а я заметалась по квартире. «Почему я ему не сказала? – думала я, переставляя посуду на кухонной полке. – Например, о звонке травматолога… Врач усомнился в том, что я попала в аварию, но что же еще могло произойти со мной? Да все, что угодно. Я ведь действительно ничего не помню. И эта встреча в кафе, какой-то сумасшедший Анатолий… Откуда он может знать о моей татуировке?»

Татуировка у меня действительно была. Очень странная, на мой взгляд, да и место для нее я выбрала, мягко говоря, необычное. Андрей рассказать о ней ничего не смог, утверждая, что на момент нашего знакомства она уже была, а ее происхождение я держала в секрете. Если я сама не вспомню, это навсегда останется тайной. И вдруг появляется человек, который знает об этой татуировке. Что еще ему известно обо мне? Следовало бы его расспросить… Тут я вспомнила его взгляд и усмешку и поняла, что дело это безнадежное. Теперь главное: рассказать Андрею об этом парне или нет? Если рассказать о встрече, придется сообщить и о татуировке. И что тогда подумает мой муж? То же, что и я минуту назад: этот самый тип с гнусной ухмылкой и злыми глазами когда-то был близким мне человеком… до моего замужества, разумеется. Я даже мысли не допускаю, что могла бы изменить Андрею. А что, если сам Андрей решит иначе? Господи, что же мне, молчать? Еще эта авария… А что, если в действительности не было никакой аварии, а было что-то постыдное, мерзкое, что-то связанное с этим типом в кафе? Что-то такое, о чем мой муж предпочел забыть из благородства, простив меня? Чушь. Мелодрама какая-то… Если бы я могла вспомнить хоть что-нибудь, хоть какой-то отрывок, зацепиться за него и тянуть, как за ниточку: воспоминание за воспоминанием…

Я ничего не скажу Андрею, пока не пойму, что происходит (а что, собственно, происходит?), по крайней мере до тех пор, пока не встречусь в понедельник с врачом и не выясню все, что касается моей травмы.

Я понемногу успокоилась и даже смогла заняться кое-какими домашними делами. Вечером позвонил Андрюша и пожелал мне спокойной ночи. Я легла спать и впервые увидела сон, то есть впервые с того момента, как все о себе забыла. Должно быть, раньше сны мне снились, потому что я знала, что такое сны.

Сон приснился мне уже под утро… Захлебываясь от крика, я проснулась в холодном поту, в спальню влетел вернувшийся с работы Андрей, который в это время пил в кухне кофе, схватил меня за плечи, заглядывая в лицо и что-то шепча, а я лишь через минуту поняла, что на самом деле ничего не было, а был только сон.

– Мне приснился кошмар, – пролепетала я.

– Слава богу, – покачал головой Андрей. – Не кошмар, слава богу, разумеется… Ты так меня напугала. – Он прижал меня к груди, поглаживая плечо, спросил ласково: – Что тебе приснилось?

– Дом, большой, с колоннами в холле…

– Дом с колоннами?

– Да, правда, я их не видела. Колонны находятся на первом этаже, а я была на втором, но я знала, что они там есть, понимаешь?

– Конечно. Во сне такое часто бывает.

– Я на втором этаже, в своей комнате…

– В своей?

– Да. Я так думала во сне. А потом вошел он.

– Кто?

– Мужчина. Он убийца.

– Ты видела во сне убийцу?

– Да. Я знала, что он убийца, он убил моего отца. У меня был пистолет, и я выстрелила, а он даже не покачнулся. И тогда я страшно испугалась… Я знала, что мне нельзя попадать в его руки. А у меня один патрон. Понимаешь?

– Да. И что дальше?

– Он засмеялся.

– А ты?

– Я закричала… и проснулась.

– Нормальный кошмар. Убийца, пистолет, один патрон… Пожалуй, тебе не стоит смотреть боевики, лучше мексиканские сериалы…

– Андрюша, я боюсь…

– Господи, маленькая, это ведь сон. Ты уже проснулась, мы сейчас поедем за город, и ты обо всем забудешь.

– Я точно знаю: он убил моего отца.

– Этот человек из сна? – Андрей недовольно нахмурился. – По-моему, ничего глупее и придумать невозможно. Позавчера я разговаривал с твоим отцом по телефону, он был жив-здоров. Но если хочешь, можно позвонить ему сейчас, чтобы ты не забивала себе голову всякой ерундой. Позвонишь?

– Нет. Конечно, это сон. Извини. Обыкновенный кошмар. Просто я очень испугалась.

– Твой убийца наверняка наш слесарь из жэка, который в прошлый раз содрал с тебя сотню, а батарею так и не заменил. Что, угадал? – Андрей засмеялся, и я улыбнулась, но ответила серьезно:

– Я не видела его лица, оно точно плавало в тумане… Было темно, свет едва пробивался из коридора в комнату, а он держался в тени… Мне надо было стрелять в голову, на нем был бронежилет…

– Что? – Андрей слегка отстранился и внимательно посмотрел на меня, я испуганно замолчала, он поднял меня с постели и сказал: – Марш в ванную под теплый душ. Надеюсь, все твои кошмары после этого исчезнут.

В ванную мы отправились вместе, и вскоре мой сон перестал иметь хоть какое-то значение.

До одиннадцати мы провалялись в постели, затем позавтракали и решили пройтись по магазинам.

– Что за дело было у тебя вчера? – спросила я между прочим.

– Какое дело? А… Видишь ли, я тебе никогда не рассказывал, у работы сторожа есть существенный недостаток: платят сущие копейки. А я не могу себе позволить, чтобы моя жена в чем-то нуждалась. Поэтому я иногда даю консультации некоторым людям. Твой муж, детка, классный специалист, а специалисты стоят денег.

– Какие консультации ты имеешь в виду? – вдруг испугалась я и сбилась с шага.

– Эй, – усмехнулся Андрей. – Надеюсь, ты помнишь, что твой муж правильный мент и, само собой, хороший парень, из тех, что в белых шляпах. Я сотрудничаю только с государством. Подробнее объяснить не могу, не имею права.

– Это опасно? – все-таки спросила я.

– Нет, конечно. Я ведь консультирую, и ничего больше. Все равно что читать студентам лекции.

Как ни странно, его слова меня успокоили, Андрей действительно честный человек, и если он говорит, что… с какой стати я должна сомневаться? Все, хватит дурацких вымыслов, сумасшедших из кафе и кошмарных снов. Светит солнце, лето в разгаре, а я иду рядом с человеком, которого очень люблю и который любит меня.

…Острое, как-то разом пришедшее ощущение счастья, оставалось со мной до понедельника, и, даже отправляясь в больницу, я не думала о предстоящем разговоре с травматологом. Проводив мужа на работу и кое-что приготовив на обед, я вышла из дома около десяти – нужно было попасть на прием к моему лечащему врачу. Хорошее настроение только улучшилось оттого, что я пришла первой, привычная очередь отсутствовала, я постучала, вошла, Жанна Ивановна сказала: «Да», подняла на меня взгляд и так улыбнулась, что сердце мое забилось в предчувствии чего-то необыкновенного.

– Анечка, – сказала она. – Хочу вас поздравить. Теперь у меня нет никаких сомнений.

Через полчаса я покинула здание больницы, забыв про травматолога, и как на крыльях полетела по улице, улыбаясь и глупо хихикая. У меня будет ребенок! Я взглянула на часы – до Андрюшиного обеденного перерыва еще уйма времени, а мне не терпелось сказать ему. Может, позвонить? Я стала выискивать телефон, но почти сразу же отказалась от этой мысли: разве можно сообщать такое по телефону? Нет, мы встретимся, и тогда я скажу ему… Я не удержалась и заскочила в «Детский мир», где совершенно потеряла счет времени, потому на встречу с мужем почти бежала, рассердилась на себя, взвизгнула от восторга и пошла медленно, повторяя:

– Я должна думать о нем.

В результате всех этих глупостей я опоздала: Андрея в кафе не оказалось, он, наверное, опять отправился по своим таинственным делам. Я едва не разревелась с досады, а потом со всех ног бросилась домой. Он непременно позвонит, я попрошу его приехать и тогда-то сообщу кое-что ошеломительное…

Я остановила такси и через пятнадцать минут уже выходила возле подъезда. Но стоило мне оказаться на лестничной клетке, как мир вокруг разом переменился. «Опасность», – всплыло в мозгу, ощутимо и ясно, точно сработал семафор. Я тревожно огляделась, достала ключи, вошла в квартиру и прислушалась. Обычные звуки: тикают часы, работает холодильник.

– Все в порядке, – прошептала я, сделала несколько шагов в сторону кухни, заглянула в нее и отправилась дальше по коридору. Гостиная. Спина стала липкой от пота. «Здесь, здесь», – настойчиво билось в мозгу, я толкнула дверь, стремительно вошла, в ту же секунду что-то отделилось от стены слева и обрушилось на меня, но в последнее мгновение я смогла увернуться. Мне метили в голову, а попали в плечо.

Я даже не успела понять, что происходит, развернулась на пятках и резко выбросила вперед ногу, и уж только тогда увидела нападавшего, рослого парня в джинсовой рубашке. Удар пришелся ему в висок, он замер на миг, а потом рухнул лицом вниз.

Я бросилась к телефону в прихожей, с намерением звонить в милицию, сняла трубку и завороженно уставилась на ручку входной двери – она медленно поворачивалась. Я хотела закричать от ужаса, но вместо этого кинулась в спальню, торопливо открыла нужный ящик шифоньера, где лежали коробки с обувью, вытащила нижнюю, сорвала крышку: в темной промасленной тряпке лежал пистолет. Я сунула руку за батарею и извлекла коробку с патронами. На все ушло несколько секунд, оружие было заряжено и снято с предохранителя, а я испуганно подумала: «Откуда я это умею?» Я знала, где хранится пистолет, я его видела, но точно знаю, что никогда не держала в руках…

В квартиру кто-то вошел. Очень осторожно сделал несколько шагов и замер. Ступая по ковру совершенно бесшумно, я продвинулась к двери. Пот застилал глаза, я боялась, что человек, замерший в прихожей, услышит мое дыхание.

– Эй, – позвал мужской голос. – Не дури, я знаю, что ты дома. Я видел, как ты вошла. Давай поговорим.

– Кто вы? – крикнула я, испытывая странное облегчение.

– Я – твоя большая любовь, – хихикнули в ответ. – Я – твоя большая любовь, которую ты сдала в утиль. Я искал тебя тринадцать месяцев. Можешь мне поверить, найти тебя было нелегко. Я только хочу поговорить. Успокойся и выходи. Где ты, в спальне?

Я выглянула в прихожую и безо всякого удивления обнаружила Анатолия, с которым несколько дней назад встретилась в кафе.

– Как ты вошел? – спросила я, демонстративно держа пистолет в обеих руках.

– Эй, – хмыкнул он. – Убери эту штуку, нервы у тебя всегда были ни к черту, а я не хочу, чтобы ты снесла мне половину башки.

– Какие нервы? Чего вам надо, черт возьми?

– Убери пушку, и поехали отсюда. Если я смог найти тебя, то сможет кто угодно… – В этот момент он достиг дверей гостиной и увидел парня, лежащего на ковре лицом вниз. – Кто это? – В голосе слышалась тревога. – Кто это? – повторил он.

– Не знаю. Он напал на меня.

– О, черт… Уходим… – Анатолий протянул руку, с намерением схватить меня за локоть, а я, переместившись вправо, ударила его согнутым коленом, и он, матерясь, отлетел к стене. – Дура, они нашли тебя, – рявкнул он, но я уже распахнула входную дверь и выскочила на лестничную клетку. В то же мгновение открылась дверь квартиры напротив и появился наш сосед-алкоголик, как всегда, в рваном трико и футболке с сальными пятнами.

– Звоните в милицию, – крикнула я, бросаясь ему навстречу. Я надеялась укрыться в его квартире, у соседа есть телефон, а телефон сейчас – моя единственная надежда.

До его двери оставалось несколько шагов, и тут я обратила внимание на его лицо. Оно не было ни испуганным, ни привычно жалким, и я поняла, что пьяным он тоже не был, и то, что он сейчас делает, он делает сознательно, а главное, профессионально. «Профессионально», – отметил мозг как сигнал опасности. Одним движением мужчина выбил из моих рук пистолет. Нырнув вниз, я бросилась ему в ноги, он качнулся, я резко выпрямилась и ударила его в грудь. Он спиной влетел в свою квартиру, но на ногах устоял, я схватила пистолет и тут услышала, как хлопнула дверь подъезда, кто-то (несколько человек) бегом поднимался по лестнице. Алкаш это тоже услышал, он захлопнул дверь, зато дверь моей квартиры распахнулась, и Анатолий рявкнул:

– Быстро сюда. – Но я бросилась вверх по лестнице.

Снизу до меня донеслись странные хлопки, а я, преодолев несколько пролетов, с ужасом увидела, что решетка на двери, ведущей на крышу, заперта на навесной замок. Чертыхнувшись, я выстрелила. Звук был такой, что казалось, перепонки не выдержали и я оглохла. Тряся головой, я поднялась на крышу. Хлопнула дверь, преследователи, должно быть, воспользовались лифтом, и я бросилась по крыше и вскоре уперлась в низкое ограждение, а потом вдруг сделала то, чего от себя никак не могла ожидать: разбежалась и прыгнула на соседнюю крышу, уцепилась руками за решетку, подтянулась и через несколько минут уже спускалась по пожарной лестнице с другой стороны дома.

Самое невероятное заключалось в том, что я даже не испугалась, точно по пять раз на дню прыгала с крыши на крышу, между которыми расстояние в несколько метров. И, лишь оказавшись на земле, тревожно коснулась ладонью живота и пробормотала поспешно:

– Извини.

Я торопливо огляделась: подворотня, слева гаражи, справа мусорные баки. Выходить на улицу с пистолетом в руке чистое безумие. Мне надо торопиться, я должна позвонить в милицию, а еще сообщить мужу… Черт возьми, что происходит? Почему так много людей разом свихнулись и накинулись на меня?

Я протиснулась в щель между мусорным баком и стеной дома и спрятала оружие, затем еще раз огляделась и торопливо покинула подворотню.

На улице все было как обычно: машины, люди, спешащие по своим делам, но для меня все точно разломилось пополам, была я и был мир, странный, непонятный и почти нереальный.

– Мне нужно позвонить, – сцепив зубы, пробормотала я, чтобы не дать этим мыслям захватить меня, и стала высматривать телефон-автомат. Мне пришлось пересечь дорогу, я сняла трубку и грязно выругалась: телефон не работал. Я швырнула трубку и тут увидела нашу машину – она сворачивала с проспекта.

– Андрей! – закричала я, размахивая руками, прекрасно понимая, что увидеть меня он не может, потому что уже свернул во двор. Я бросилась следом, чувствуя, с какой бешеной скоростью стучит мое сердце.

Я оказалась во дворе, когда Андрей уже тормозил на маленькой стоянке у входа в пивбар.

– Андрей! – закричала я. В ту же секунду дверцы притулившегося за углом «БМВ» разом распахнулись. Точно в дрянном боевике, из машины выскочили два парня с автоматами, грохнула очередь, Андрея отшвырнуло в кусты, а я завизжала, закрыв лицо руками, очередь ударила вновь, и я поняла, что стреляют в меня, кинулась со двора, не разбирая дороги и крича во все горло: – Помогите!..

Все вокруг сделалось совершенно нереальным, время перестало что-либо значить, я даже не могла сказать, сколько я вот так бежала: час, два или одну минуту, и наконец сообразила, что стою перед милицейской машиной, колочу кулаком по капоту и повторяю:

– Помогите, помогите…

– Ты что, с ума сошла? – рявкнул молодой парень в милицейской форме. – Выскочила прямо под колеса, да я еле затормозить успел…

– Моего мужа убили, – прошептала я и заплакала.

Он очень нервничал, это было заметно, курил, хмурился, зачем-то попусту чиркал зажигалкой и вглядывался в мое лицо, точно надеясь что-то прочесть на нем.

– Где мой муж? – не помню, в который раз спросила я.

– Вы утверждаете, что видели, как в него стреляли? – спросил он, игнорируя мой вопрос.

– Конечно.

– На улице?

– Да, на стоянке возле пивбара.

– А где находились вы?

– Я вам уже рассказывала.

– Расскажите еще раз, – нахмурился он, вроде бы обидевшись на меня за что-то.

– Вы от меня больше слова не услышите до тех самых пор, пока не сообщите, где мой муж.

– Что вы делали утром, расскажите подробнее. – Он как будто не слышал моих слов. Я молчала, глядя в окно. Окна первого этажа без решеток были расположены очень низко, районное отделение милиции размещалось в старом, давно требующем ремонта здании из красного кирпича, вид у него был скучный, как и у человека, что сидел напротив. – Вы слышите меня?

Я никак не отреагировала. Там, на улице, перед милицейской машиной я лишилась сознания, а когда пришла в себя, меня привезли вот в этот кабинет, и уже два часа тип с равнодушными глазами, в потертом костюме, нелепом галстуке и несвежей рубашке (какой, к черту, костюм, жара тридцать градусов), изводил меня вопросами, игнорируя мое единственное желание знать, что с Андреем.

В него стреляли, и я сама видела, как он упал… Нет, перевалился через кусты… пока я не увижу его мертвым, он для меня живой.

– Вы слышали вопрос? – повысил голос мужчина, я не запомнила точно, как его зовут, кажется, Виктор Егорович.

– Я плохо себя чувствую, – нахмурилась я.

– Хотите отдохнуть?

– Я хочу знать, что с моим мужем.

– Хватит! – вдруг рявкнул он и даже ударил ладонью по столу, и мне стало ясно, он не просто нервничает, он едва сдерживает бешенство. – Что вы мне сказки рассказываете? Если вас кто-то преследовал, да еще с автоматами, как вам удалось уйти?

– Я не говорила, что меня преследовали с автоматами, я даже не видела своих преследователей. Я слышала, что за мной кто-то гонится. А из автоматов стреляли во дворе, двое парней на «БМВ», двухдверный, темно-синего цвета, номер я вам сказала.

– И в такой ситуации, когда на ваших глазах застрелили мужа, вы умудрились запомнить номер?

– Андрея застрелили? – испугалась я.

– Слушайте, все, что вы рассказали, ужасная чепуха. На вас напал в квартире неизвестный, вы поднимаетесь на крышу… Кстати, почему бы вам не обратиться к соседям и не вызвать милицию? А потом вы вдруг оказываетесь на проспекте.

– Я спустилась по пожарной лестнице.

– Я помню. Дело в том, что в вашем доме нет пожарной лестницы. Точнее, она есть, но проходит через лоджии, и предприимчивые жильцы ее попросту убрали. По ней невозможно спуститься.

– Я спустилась по пожарной лестнице соседнего дома. Можете проверить, она в отличном состоянии.

– Разумеется, только как вы могли на нее попасть? Перенеслись на крыльях?

– Нет, прыгнула.

– Ага. – Он посмотрел на меня, усмехнулся и покачал головой.

– Я перепрыгнула на соседнюю крышу, – упрямо повторила я.

– Разумеется, стресс и все такое… второй раз вы этот номер уже не повторите?

– Повторю, если скажете, что с моим мужем.

– А я не знаю, – откинувшись на спинку стула, вдруг заявил он. – Понятия не имею. Он покинул свое рабочее место в 13.00, и больше его никто не видел. Автоматная очередь не пустяк, вроде бы кто-то что-то слышал, но никто, заметьте, никто из жильцов трех домов, окна которых выходят в ваш двор, не видел ни «БМВ», ни машины вашего мужа, ни вас самих. Занятно, да?

– По-вашему, я все выдумала? Зачем мне это? – спросила я, чувствуя, что для него все мои слова не имеют значения.

– А вот на этот вопрос я, пожалуй, смогу ответить, – перегнувшись через стол ближе ко мне и насмешливо щурясь, заявил он. – В 11.00 вы из поликлиники отправились домой. Так?

– Да.

– А во сколько вы были дома?

– Где-то в половине второго.

– Отлично. А вот ваша соседка утверждает, что где-то около часа слышала шум в вашей квартире. Мужчина и женщина о чем-то спорили, говоря проще: скандалили.

– Чепуха.

– Да-да. Разумеется. Так же, как труп в вашей квартире. В самом деле, подумаешь, труп.

– Труп? – Я насторожилась, парня в джинсовой рубашке я не убивала, по крайней мере, когда я видела его в последний раз, он был жив, хоть и находился в отключке.

– Труп, – кивнул Виктор Егорович, точно трупы были ему только в радость.

– Вы считаете, я кого-то убила?

– Может, вы, но скорее всего ваш муженек, оттого-то вы и придумали эту дурацкую историю.

– По-вашему, я сумасшедшая?

– Не знаю. Вовсе необязательно быть сумасшедшей, я думаю, вам очень хочется нас запутать… Это желание свойственно многим из тех, кому приходилось сидеть на стуле, который сейчас занимаете вы. Меня ваше поведение ничуть не удивляет.

– Спасибо. Так кого мы убили, я и мой муж?

– Мужчина в возрасте 30–35 лет, шатен, светлые глаза, тонкий с горбинкой нос, узкие губы, на предплечье татуировка… Дальше продолжать?

Я слушала, разглядывая крышку стола. Судя по описанию, убитый – вовсе не парень в джинсовой рубашке, который напал на меня в комнате, а неведомый мне Анатолий. Значит, те, кто гнался за мной, были его врагами, и явился он в самом деле спасти меня… Только вот от кого?

Я поморщилась, почувствовав нестерпимую боль в висках. Виктор Егорович выложил на стол фотографию:

– Вот это мы нашли в его бумажнике. Никаких документов, только деньги, очень крупная сумма, кстати, и фотография. Узнаете?

Я протянула руку, но он не позволил мне взять фотографию. Анатолий в обнимку с молодой женщиной в черном парике. Тонкий нос, капризные губы, медового цвета глаза, короткая стрижка… Трудно догадаться, что это не свои волосы, но я-то знала: это парик, и еще я знала, женщина на фотографии в обнимку с Анатолием – я.

Комната качнулась, я почувствовала головокружение, а реальность точно провисла, вот-вот готовая прорваться и выпустить из темных углов моей памяти оборотней, вампиров и прочих монстров.

– Вы его узнали, – наблюдая за мной, заявил Виктор Егорович. – Кто этот человек? Как его имя?

– Анатолий, – ответила я.

– Отлично. А фамилия, адрес, место работы?

– Я не знаю.

– Что?

– Я не знаю. Мы познакомились в пятницу, в кафе, рядом с универмагом.

– А сегодня он оказался в вашей квартире. Вы его пригласили?

– Нет.

– Значит, он пришел сам. И тут появился ваш муж, в свой обеденный перерыв. Почему бы и нет? Женатый человек, решил заехать домой. У вашего мужа было оружие?

– Я устала, у меня болит голова.

– Анна Ивановна, у нас есть показания соседки, а еще у нас есть труп. И, пожалуйста, не морочьте мне голову. Ваш муж скрылся. Зачем вам понадобилось выдумывать всю эту чепуху с автоматчиками на «БМВ», стрельбой, прыжками с крыши на крышу? Это же глупо, неужели вы не понимаете…

Я не слушала его, смотрела на фотографию с одной мыслью: «Это безумие». Я знаю: женщина на фотографии – я. Бдительный Виктор Егорович меня не узнал, что неудивительно. Однако я-то знаю… Я спятила. Другого объяснения просто нет.

– Я повторяю вопрос: у вашего мужа было оружие? – Я перевела взгляд за окно. – Вам знакомо такое выражение: соучастие в убийстве? – не унимался он. – Чем дольше вы молчите, тем больше усугубляете свою вину. Хотите, скажу, сколько вам грозит за это самое соучастие? Женщине с вашей внешностью совершенно нечего делать в тюрьме. Так что произошло около 13.00? – Я не ответила. Он отшвырнул фотографию в сторону. – Отлично. Будем играть в молчанку? Вам же хуже. Два трупа – это, знаете ли…

– Почему два? – насторожилась я. – Вы говорили об Анатолии…

– Об Анатолии… – Он усмехнулся. – На пороге своей квартиры обнаружен ваш сосед.

– Из двадцать седьмой квартиры?

– Из двадцать седьмой. Вы знакомы?

– Нет.

– Разумеется. Вы не знаете Анатолия, вы не знаете своего соседа.

– Какая разница, знаю я его имя или нет? Как он погиб?

– Его ударили тупым предметом… Предположительно… Да так, что буквально раскроили череп.

– И это сделала я?

– А почему нет? Вы или ваш муж. Он убил вашего любовника, а затем и соседа, потому что тот имел неосторожность оказаться в роли свидетеля.

– Ясно. Когда я видела его в последний раз, он был совершенно здоров.

– А когда вы видели его в последний раз?

– Я вам рассказывала.

– Расскажите еще. – Он что-то добавил, но я больше не обращала внимания на его слова, я прислушивалась к шагам в коридоре, в висках застучало, а ладони мгновенно вспотели. Я попробовала справиться с дыханием, расслабленно сидя на стуле, вслушиваясь в тишину за дверью. Вот они, совсем рядом… они идут… Теперь я и в самом деле различала шаги, они приближались, вот кто-то замер перед дверью. Из всех звуков: телефонных звонков, шарканья ног по асфальту, гудков автомобилей, скрипа стула, на котором сидел Виктор Егорович, я слышала только их: шаги за дверью, которые внезапно стихли.

– Что с вами? – донесся до меня голос следователя, и тут дверь распахнулась и в душную пыльную комнату шагнули двое: высокие мужчины в светлых костюмах и темных очках. Их физиономии поражали безликостью, а они сами какой-то театральностью, точно передо мной разыгрывали сцену из очередного боевика, сплошняком состоящего из общих мест.

Но я знала, они настоящие, и подобралась. Один из вошедших поплотнее закрыл дверь, другой прошел к столу и спросил:

– Сериков Виктор Егорович?

– Да. – Мой собеседник слегка растерянно разглядывал вошедших.

– А это Шульгина Анна Ивановна? – И, не дожидаясь подтверждения, заявил: – Мы забираем ее.