Эдичка Грэй Зоя

В тот выходной мы проснулись рано. Сразу же после завтрака Камилла занялась погрузкой в машину корзин с едой для пикника. Мы всей компанией, включая Борьку, устроились в джипе, и наше путешествие началось. Дейв был за рулем. Уже через полчаса мы съехали с дороги и встретились с добродушным толстяком, мужем Фатимы. Он тоже ехал на джипе. Мы отправились вслед за Хабибом, так звали мужа Фатимы. Я сидел на заднем сиденье и думал, как это Хабиб находит дорогу в пустыне. Ведь все вокруг выглядело совершенно одинаково.

Но Хабиб уверенно вел машину, и примерно через час мы остановились возле небольшой палатки. Рядом паслись верблюды.

– Остановимся на минутку, поприветствуем моего кузена, – сказал Хабиб.

Мужчины прошли в палатку, а мы отправились смотреть на верблюдов. Я дал одному верблюду шоколадное печенье, и он с удовольствием его съел. Борька прятался за меня. Он не доверял этим незнакомым животным. Вскоре мы опять залезли в машины и поехали в лагерь Хабиба, где нас ждала Фатима. Верблюд, обласканный мной, долго бежал следом за нашим джипом. Мы махали ему руками, а Дейв удивлялся, какую тот развил скорость. Борька громко лаял на животное из машины, пока верблюд не отстал.

Лагерь Хабиба занимал в пустыне обширную территорию. Здесь было множество палаток, а в одной, огромной, располагалась кухня. Фатима пригласила нас в женскую палатку, нам тут же подали кому чай, кому кофе и вручили кальяны – длинные трубки с яблочным табаком. Мама с Фатимой затянулись и стали пускать дым изо рта. Мы попили холодного сока и побежали изучать лагерь.

Дети Фатимы были нашими гидами. Они показали нам все палатки, которые по убранству не уступали нормальной вилле. В них имелись даже кондиционеры, что меня удивило. Оказывается, электричество в лагере получали от генератора, его они привезли с собой. Вообще, кувейтцы к поездке в пустыню относились очень серьезно, и операция по разбивке лагеря занимала несколько дней.

Мы увидели также маленькую палатку-мечеть, чтобы было где молиться, хотя мусульмане имели право молиться в любом месте, главное было расстелить свой молельный коврик и повернуться лицом к Мекке – самому святому мусульманскому городу. Огромную палатку, как я уже говорил, занимала кухня, и здесь были самые настоящие холодильники.

Прямо за палатками находился вместительный надувной бассейн, в него-то мы с радостью и запрыгнули, больно уж было жарко. Борька прыгнул в бассейн вместе с нами и с удовольствием плескался в холодной воде. Не успели мы вдоволь наплаваться, как прибежали слуги и позвали нас на обед. Они помогли нам выбраться из воды и растерли нас полотенцами, которые оставили на солнце сушиться, зная, что скоро мы опять побежим плавать.

Обед был накрыт в палатке-столовой. Еды оказалось настолько много, что съесть ее было попросту невозможно. Еду ставили прямо на пол. Посередине палатки высилось огромное блюдо с целым бараном, вокруг него были блюда поменьше с рисом и овощами. Все сидели на полу, скрестив ноги, и брали еду руками. Я немного растерялся, но Фатима что-то крикнула слуге-пакистанцу, и мне принесли тарелку и вилку. Я заметил, что у мамы и Дейва также были тарелки с вилками. Еда была вкусной, но все равно мне казалось странным видеть, как люди едят руками с общего блюда.

– Фатима, а зачем вы каждый год выезжаете в пустыню? – вдруг спросила моя мама.

– Понимаешь ли, Анастасия, это традиция. Здесь наши корни, мы все вышли отсюда. Ведь мы раньше здесь жили, как те бедуины, которых вы видели по дороге.

– Мы скучаем по пустыне, – добавил Хабиб. – Это своего рода ностальгия.

– Зачем же вы всё устраиваете так удобно, как дома? – опять спросила моя мама.

– Мы же избалованы цивилизацией, – смеясь, ответила Фатима, – и жить, как раньше, мы уже разучились, но все равно нам хочется подышать хотя бы воздухом пустыни, а особенно провести здесь ночь и увидеть звезды. Подожди до вечера, когда будет темно, и ты меня поймешь.

Я решил, что тоже не лягу спать, а буду ждать вечера. Звезды я, конечно, видел и раньше, но вдруг они здесь особенные? Или вообще другие? С этим вопросом я подошел к маме, и мама мне сказала, что звезды везде одинаковые, просто все их видят по-разному.

Остаток дня мы провели в бассейне, а вечером ели отличные шашлыки и после них повалились спать, как подкошенные. Я даже чуть ли не первый раз в жизни лег, не почистив зубы. Проснулся я часа через два с ощущением, что будто кто-то толкнул меня в бок. Рядом спали Алешка с Борькой. Антошка спала в маминой палатке. Я встал с постели и вышел из палатки. Борька открыл один глаз, но даже не пошевелился, только вяло махнул хвостом. Я посмотрел на небо, и у меня перехватило дыхание, так было красиво. Звезды были огромные и яркие. Казалось, что до них можно дотянуться рукой. Буду астрономом, решил я про себя твердо, ведь это так здорово – изучать звезды. Я услышал голоса где-то рядом и пошел туда. Все еще сидели в палатке-столовой и пили кофе. Кофейники стояли тут же на огне.

Мама меня заметила.

– Эдичка, что ты делаешь, почему не спишь? – спросила она, обнимая меня за плечи.

– Я проснулся посмотреть на звезды. Мама, я хочу быть астрономом и всегда жить в Кувейте.

– Ну, если хочешь, так и будет, – рассмеялась Фатима. – Клянусь Аллахом, я не видела более гениального ребенка!

– Это замечательно, что у тебя есть мечта, – сказала мама.

Тогда я еще не знал, что моя мечта сбудется, но это тема для другого рассказа.

На следующий день рано утром, сразу же после завтрака, мы поблагодарили Фатиму и Хабиба и отправились в лагерь родителей Ахмеда. Мы ехали за шофером, которого за нами прислали, иначе дорогу к ним нам бы не найти никогда. Лагерь папы Ахмеда был настолько роскошным, что, думаю, мне не хватит запаса слов, чтобы его описать. Даже палатки здесь были шелковые и ярко блестели на солнце. Гарем был отгорожен от основного лагеря небольшим забором из глины, и палатки там были розовые.

Ахмед утомился уже нас ждать. Борька выскочил из машины первым. Он еще на подъезде начал слегка поскуливать, предчувствуя встречу с друзьями. Тут же образовалась вертящаяся куча из собак. Они радостно прыгали, лаяли, обнимали и дружески покусывали друг друга. Щенки за этот короткий срок здорово подросли, и уши у них стояли. Со стороны гарема примчалась Бьюти. На всей скорости она врезалась в собачью кучу-малу и тут же потеряла свой огромный розовый бант.

Начались ахи и охи, рукопожатия и приветствия. Дейва повели в диванию к шейху, а мама с Антошкой отправилась в гарем. Мы с собаками тоже пошли в диванию здороваться с шейхом. Здесь было прохладно, работали кондиционеры. Шейх располагался на небольшом возвышении в окружении множества мужчин. Дейва пристроили где-то сбоку, ему явно было не по себе, хотя шейха он знал прекрасно, Дейв был его личным тренером. Но все равно это было где-то на уровне слуги. Кувейтцы недовольно косились на Дейва, впрочем, сказать ничего не смели, ведь хозяином здесь был шейх. К тому же Дейв приехал в белых шортах и белой майке. Он сидел, вытянув вперед свои стройные загорелые ноги, и это тоже вызывало неодобрение.

Мы приблизились к руке шейха. Собаки бегали по дивании и ко всем ласкались. Гости шейха молчали, но были явно недовольны происходящим.

– Как вам отдыхается в нашей пустыне? – спросил папа Ахмеда.

– Очень хорошо, ваше высочество, – ответил я с достоинством.

– Ахмед, идите купайтесь в бассейне. Скоро будет обед, – сказал шейх и отпустил нас взмахом руки.

– Сэр, я тоже пойду с детьми, – поднялся со своего места Дейв. – Хочу поучить их плавать.

– Вот и хорошо, – согласился шейх, – а то тебе здесь будет скучно, мы же говорим по-арабски. Но позже позанимаемся в гимнастическом зале, если не возражаешь. Сначала обед, потом сиеста, а уж потом будем заниматься.

Мы побежали в сторону гарема, а Дейв пошел к бассейну и сказал, что будет нас ждать. Вход в гарем ему явно был воспрещен. В гареме при виде меня уже никто не визжал и не закрывался. Здесь тоже был большой надувной бассейн, пространство вокруг бассейна устилали ковры, и вся территория, как и во дворце, скрывалась в тени от натянутого огромного тента. Тут же стояли служанки с опахалами и отгоняли мух от обитательниц и гостей гарема. Женщин сегодня было больше обычного за счет гостей и других членов большой семьи. Многие курили кальяны. Почему-то пахло фиалками. Оказывается, так пахнет табак, который разжигали в кальянах.

Большинство присутствующих сидели в бассейне, так было жарко. Вместо купальников они облачились в длинные платья, лишь моя мама была в купальнике. Она учила девочек плавать, стоял визг и хохот. Девчонки были глупые все, как одна, и, вместо того чтобы учиться, только пищали. Собаки тут же прыгнули в воду и принялись плавать по-собачьи. Девчоночий писк усилился.

– Дуры, прекратите пищать! – закричал Ахмед. – Учитесь вон у собак, они и то плавают лучше вас. Ум Эдичка, не пытайтесь их учить, они тупые.

– Зачем ты так говоришь, Ахмед? – ответила ему моя мама. – Нужно просто чаще заниматься с девочками, и все получится.

– Ну не знаю, вы прямо какая-то оптимистка. Хорошо, мы пошли. А то нам тоже хочется искупаться.

– А почему нам нельзя плавать с девочками? – спросил я.

– Ты прямо какой-то странный. Это же гарем. Нам скоро и заходить-то сюда будет нельзя, не то что купаться. Когда мужчине исполняется десять лет, вход в гарем для него закрыт.

– А как же ты будешь видеть свою маму и сестер?

– Я точно пока не знаю. Да ладно, побежали купаться, жара-то сегодня какая!

Мы бросились к мужскому бассейну, где уже с удовольствием плавал Дейв. Он плавал очень красиво, и мы прямо залюбовались им.

– Прыгайте, орлы, я буду учить вас плавать! – закричал Дейв. – Мужчина должен это уметь. Твой папа, Ахмед, плавает замечательно.

Мы прыгнули в бассейн, но урок скоро превратился в игру, потому что собаки плавали вместе с нами. Это Борька увязался за мной, а куда Борька, туда и его компания. Только маленький Валид предпочел отсиживаться в тени, категорически не желая соваться в воду. Бьюти тоже была в бассейне. Видимо, она не признавала разделения на мужскую и женскую половины. Мы играли с мячом, а потом кидали маленькие грузики на дно бассейна и ныряли за ними.

Потом мы пошли обедать, потом отдыхать, а потом опять плавали. День прошел незаметно, и к вечеру мы стали собираться домой. Шофер опять ехал перед нами по пустыне до самой автострады. Надо сказать, что дороги в Кувейте просто великолепные, и как только мы выехали на автостраду, я уснул и проснулся только на следующее утро.

Глава седьмая Опять русские

Как я уже говорил раньше, моя мама обладает удивительной способностью обрастать друзьями. Так и здесь, в Кувейте, она сразу же нашла русских подруг. В основном это были русские женщины, которые вышли замуж за кувейтцев, когда те учились в бывшем Советском Союзе. Мама объяснила мне, что в Советском Союзе Кувейт почему-то считался бедной страной и студенты из Кувейта учились бесплатно.

Конечно, как только они оказались в СССР, так сразу же обратили внимание на русских женщин, которые, помимо того, что были красивы, еще и не закрывались покрывалами, носили шорты и брюки, курили, пили вино, ходили по улицам сами по себе, в общем, делали то, что арабским женщинам делать было запрещено. Все сразу завели себе подруг и наслаждались свободой отношений, о которой на Ближнем Востоке даже думать не смели.

Ведь на Востоке невесту жениху выбирали родители, и он до свадьбы даже видеть ее не мог. Сейчас, конечно, все изменилось, но двадцать лет назад было именно так. Короче, арабские ребята перезнакомились с русскими красавицами, а многих даже взяли себе в жены. Родители в родном Кувейте лютовали и грозили сыновьям всякими карами, но ничего не помогало.

Теперь эти женщины из юных русских невест превратились в уважаемых арабских матрон, почти все хорошо говорили по-арабски, хотя не закрывали головы и не носили абаи. У всех было по трое-четверо детей. В основном они оставались христианками. Мужья относились к этому совершенно спокойно. Только тем, кто по старой советской привычке говорили, что они атеистки, было приказано об этом молчать. Неверие в Бога считалось на Востоке страшным грехом.

Они часто собирались у кого-нибудь дома. Здесь надо сказать, что условия жизни в Кувейте – прекрасные. Как я уже говорил, правящая семья не жалела денег для своих подданных, и молодоженам после свадьбы давали участок земли и ссуду на постройку дома, которую, конечно же, никто не собирался возвращать. Участки были просторные, но в отличие от Англии, где в больших садах стояли маленькие дома, здесь строили большие дома, и почти не оставалось места для сада. Тем более что из-за жары основная часть времени проводилась в доме.

Сегодня мы с мамой поехали в гости к одной из ее новых подруг по имени Вика. Вика была родом из Киева, очень красивая, с большими зелеными глазами и рассыпанными по плечам пепельными волосами. Говорят, что, когда ее муж Ахмед увидел ее на улице в Киеве, он не мог оторвать от нее взгляда и так и шел за ней до самого ее дома. Он долго ухаживал за Викой, а когда они поженились, то переехал из общежития Института нефти и газа, где в то время учился, к Вике. Молодая пара стала жить вместе с родителями Вики, и Ахмед навсегда полюбил украинскую еду, шумные застолья, где собирались вместе мужчины и женщины, и горилку с перцем.

Когда они ездили в Киев, он всегда старался привезти обратно с собой что-нибудь из спиртного. Ведь в Кувейте сухой закон, и потреблять алкоголь строго запрещено. Нарушивших этот закон сажают в тюрьму. Несмотря на это, в каждом доме всегда было что выпить: европейцы и американцы делали свое вино, варили пиво, арабы покупали виски, которое очень уважали, на черном рынке. Один раз Ахмед привез целых пять литров коньяку, поместив их в полые садовые скульптуры баранов. Коньяк в баранов налили через рога, которые потом запечатали сургучом, взятым на почте.

Кстати, о баранах. Здесь, в Кувейте, баранов разводили в пустыне бедуины, и баранина считалась самым вкусным мясом. Потребление свинины было строго запрещено. Даже колбаса делалась без свинины. Использовалась только телятина или говядина. Англичане, которые обожали свой бекон, возили его в Кувейт контрабандой.

Согласно легенде, когда Ахмед проносил своих коньячных баранов через таможню в Кувейте, то они булькали. Его троюродный брат, дежуривший на таможне, очень заинтересовался баранами, долго их рассматривал, но так и не понял, почему они булькают, а может, просто сделал вид, что не понял. Бараны благополучно прошли таможню, а уже на следующий день собралась большая русско-арабская компания, и коньяк был выпит.

Сегодня же мы приехали на женские посиделки. Дом Вики был огромный. Здесь было пять или шесть спален, столько же ванн, огромные гостиная и столовая, обставленные прекрасной мебелью, но мы почему-то прошли на кухню. Кухня была гигантской, а в самом ее конце за небольшим столом сидело много русских женщин. Почему при таких размерах помещения нужно было сидеть за маленьким столом, я так и не понял. Мама сказала, что это ностальгия, ведь в России и на Украине всегда собирались на тесной кухне, а в огромной столовой чувствуешь себя неуютно.

На кухонном столе было много всякой всячины, на тарелке даже лежало тонко нарезанное, розовое сало. Моя мама, которая очень любила сало, очень этому удивилась и стала спрашивать, где его взяли. Оказывается, сало привезла с Украины одна из женщин по имени Светлана. Когда ее муж обнаружил в морозилке сало, он долго ругался, кричал, что осквернили холодильник, и выбросил сало вместе с холодильником. Холодильник забрали себе филиппинские слуги, а сало под покровом темноты Светлана отвезла Вике. Ахмед на все это смотрел иначе и к салу относился нормально.

У Вики гостила ее мама из Киева, Надежда Александровна. Она сидела тут же за столом и все время поглядывала в сторону плиты, где в большой кастрюле варились пельмени. К кастрюле была приставлена Викина прислуга, но Надежна Александровна ей не доверяла и зорко следила за кастрюлей.

– Не понимаю я вас, девки, – рассуждала она при этом. – Вот вы тут сидите, а ведь надо заготавливать овощи на зиму. Пошли бы на рынок, купили бы банок и закрутили бы помидоры.

– Мама, ну какая зима, здесь все растет круглый год, чего их закручивать-то! – возразила ей Вика.

– А вот эта кухня, восемьдесят квадратных метров, она к чему? – не унималась Надежда Александровна. – Я на своих восьми метрах чувствую себя прекрасно. Сижу себе на стульчике, повернулась направо – холодильник, повернулась налево – раковина, прямо передо мной – плита, даже вставать не надо, а тут гоняй целый день!

– Мама, но ты же не гоняешь, у нас же прислуга.

– Ой, не доверяю я ей.

Тут она заметила меня, я стоял возле мамы, а Антошка с Алешкой уже умчались к своим друзьям – детей своих и чужих в доме было человек двадцать, где-то наверху стоял страшный гвалт.

– А это кто у нас такой красивый? – завопила Надежда Александровна. – Ой, Аня, а он на тебя совсем не похож – вон, волосы темные.

– Он – вылитый отец, – после затяжной паузы сказала ей мама.

Маму уже усадили за стол, а мне велели идти играть с детьми. Я очень хотел остаться с взрослыми, чтобы послушать их разговоры, но меня выдворили. Я успел только заметить, что все женщины нарядно одеты и буквально усыпаны дорогими украшениями. Когда я поднимался наверх к ребятам, женщины за столом как раз обсуждали свои украшения.

Ко мне подлетели Антошка с Алешкой и повели в огромную комнату, где было много игрушек и работали два телевизора. В углу сидели две филиппинки и тарахтели на своем языке. Тут тоже был накрыт стол, но никто ничего не ел: кто-то пытался смотреть мультики, кто-то играл в компьютерные игры. Двое мальчишек занимались фехтованием.

Ко мне подбежал толстый мальчик и спросил:

– А ты кто?

– Я – Эдичка, – ответил я.

– А я – Рами, – сказал толстяк. – Я знаю, ты – англичанин. Умеешь играть в карты? Нас трое, и нам нужен четвертый. Пойдешь?

Я послушно пошел за Рами и сел играть в подкидного дурака. Этой карточной игре научила меня бабушка Варя.

За карточным столом сидели еще мальчик и красивая девочка. Они сказали мне, что они дети хозяйки и это их дом. Я очень удивился, что все дети между собой говорят по-русски. Но когда у Рами зазвонил мобильный телефон, он спокойно ответил по-арабски.

– Сколько же языков ты знаешь, Рами? – спросил я.

– Арабский, русский и английский, – сказал Рами. – Еще французский, потому что моя бабушка, папина мама, – француженка.

– Здорово! – восхитился я.

В новой компании время пролетело быстро. Когда гости собрались домой и стали прощаться, была намечена следующая встреча. Ее решили устроить у той самой Светланы, муж которой устроил скандал из-за сала. На обратном пути Антошка и Алешка сразу же уснули в машине. Я тоже начал дремать.

– Ну как, Эдичка, понравились тебе новые друзья? – спросила мама.

Глава восьмая Рамадан

Сегодня особый день, начинается Рамадан – святой праздник для всех мусульман, и длится он целый месяц. Наша учительница арабского и ислама еще за месяц начала нам объяснять, что такое Рамадан. Во время Рамадана от восхода до захода солнца мусульмане ничего не едят и не пьют. Курить, ругаться, куда-то спешить воспрещено тоже. Весь день люди должны молиться и думать об Аллахе, и только после захода солнца и вечерней молитвы можно было приступать к пище. По случаю праздника и еда готовилась соответствующая, что-то типа нашей каши и супа. Поев, все должны были отправляться спать, чтобы, встав спозаранку, молиться, и так целый месяц. На самом деле застолье продолжалось всю ночь, то есть день превращался в ночь. Поэтому наши одноклассники-мусульмане на первых уроках клевали носом, а иные так откровенно спали. Миссис Хуссейн говорила, что это делать непозволительно, разговляться после захода солнца нужно ограниченным количеством еды и грех устраивать большие застолья, но, по-моему, ее мало кто слушал.

Нам в школе тоже воспрещалось есть на виду у всех, для еды отводилась отдельная комната. Ахмед начал соблюдать Рамадан, поэтому целый день он ничего не ел, а только пил воду. Моя мама сказала, что ребенку это приносит вред, но Ахмед стоял на своем и ждал вечера для того, чтобы наесться. В конце Рамадана был большой мусульманский праздник, похожий на наше Рождество, все ходили друг к другу в гости с подарками, женщины и девочки надевали каждый день новые платья. Никто не работал, все отдыхали и гуляли.

Я знал, что в этом году я праздника не увижу, через две недели мы улетали в Англию, на школьные каникулы, а потом – к бабушке в Петербург. Мама уже готовилась к отъезду и очень ругалась, что днем все закрыто, а вечером такая толпа, что никуда не проехать.

День отъезда наступил быстро. Мы в школе попрощались с учениками и учителями. Ведь каникулы были очень длинные – целых три месяца. На следующий день рано утром мы поехали в аэропорт. Дейв провожал нас и, по-моему, был рад нашему отъезду. Мама смотрела на него как-то подозрительно. Борька остался в Кувейте, в Англию везти его было нельзя из-за карантина.

Мы прощались и обнимались, потом пошли на посадку, и Дейв долго махал нам рукой. Через час самолет взмыл в небо, и я опять увидел белоснежный песок и изумрудную гладь залива. Мне сделалось грустно и одновременно радостно. Грустно оттого, что мой верный друг Борька остался в Кувейте, а радостно потому, что я скоро увижу папу, по которому страшно соскучился. Но я знал, что обязательно вернусь в ставший уже родным Кувейт.

Эпилог

Прошло два года, как я пишу эти мои записки. Мне исполнилось десять лет. По кувейтским меркам я уже настоящий мужчина. Очень многое изменилось у меня в жизни. Но начну по порядку.

Маргарита от папы сбежала к Саймону. Папа сошелся с тихой и скромной русской женщиной Лилей, она приехала из Москвы писать диссертацию, и папа был ее научным руководителем. Лиля полная противоположность Маргариты – маленького роста, худенькая, с огромными зелеными глазами, которые прикрывают уродливые очки, и волосами неопределенного цвета, забранными в хвостик. Лиля одевается в длинные юбки и бесформенные кофты и маленькие ножки обувает в уродливые туфли на низких каблуках. Как выражается моя мама, Лиля полностью соответствует пресловутому академическому стилю. На папу она смотрит с нескрываемым обожанием, считает его гением и страдальцем. Папа ее очень любит, и как-то он мне сказал, что она очень красивая, просто этого никто не замечает. Один раз я видел ее нарядно одетой, с распущенными волосами и без очков, и она действительно была очень красивая.

У них родилась чудесная дочка Маша. А недавно они тихо и скромно поженились, просто расписались без всяких свидетелей. В общем, у меня теперь новая сестра, то есть наполовину сестра. Правда, бабушка сказала, что так по-русски не говорят. Надо говорить «сводная сестра».

Дейв и мама разошлись. Дейв ушел от мамы к филиппинке-массажистке по имени Виктория. У них родились два мальчика. Мама и сестра Дейва очень любят Викторию и говорят, что наконец-то он женился на нормальной женщине. Она хоть и косоглазая, а все лучше, чем эта снежная королева, то есть моя мама.

Мама снова вышла замуж, на этот раз за Мохаммеда, того самого, с которым мы познакомились в самолете. Она его третья жена. Первая жена Мохаммеда по-прежнему живет в его доме, со второй же пришлось расстаться, и она уехала к себе со своими пятью девочками. Она очень ревновала мужа к моей маме, поэтому Мохаммед недавно развелся с ней.

Мы все теперь живем в просторном доме с бассейном и большим садом. Мы по-прежнему ходим в клуб и часто видимся с Дейвом. Он выглядит вполне счастливым и респектабельным. Дом у него все тот же, в котором раньше мы жили вместе, Антошка и Алешка часто гостят у него. Кстати, Камилла по-прежнему работает у нас.

Бабушка поначалу наотрез отказалась приезжать к нам, будучи абсолютно против нового маминого замужества, но теперь приезжает часто и гостит подолгу. Она дружит с первой женой Мохаммеда – ливанкой Фатимой, и они часто пропадают на кухне и обмениваются рецептами. Еще они вместе возделывают участок земли, хотя Мохаммед ругается и говорит, что на базаре и так всего полно.

Недавно мама родила еще одного ребенка – мальчика, его назвали Мансур, он мусульманин, а мы все – христиане. Мохаммед против этого не возражает и даже возит нас в православную церковь. Мы справляем Рождество, наряжаем елку, празднуем Пасху, святим куличи, красим яйца, ну и, конечно, отмечаем все исламские праздники. Я до сих пор не понимаю, почему люди воюют из-за религии. В нашем доме уживаются две религии, и никто по этому поводу не думает ссориться.

В доме у нас множество слуг: горничные, повара, дворники, шофер, няни. Маме очень быстро сделалось скучно, еще бы – хозяйство ведет старшая жена Мохаммеда, мать его старшего сына Тарека. Мама просила Мохаммеда отпустить ее на работу, но он был неумолим. Тогда мама поступила в университет изучать историю ислама и арабский язык. Она часто говорит бабушке, что в исламе больше логики, чем в христианстве, отчего бабушка приходит в тихое бешенство. Мохаммед очень гордится мамой, тем более она прилично говорит по-арабски и на всех многолюдных семейных сборищах общается с родней и взрослыми детьми Мохаммеда на их родном языке. Я тоже говорю по-арабски, но не так хорошо, как мама.

Летом я по-прежнему езжу в Англию к папе, а от папы – в Петербург, к бабушке, но всякий раз с радостью возвращаюсь в Кувейт, который считаю своей любимой страной.

Борька живет с нами, он уже вполне взрослый мужчина и год назад стал отцом. Да, жена его – Бьюти. Мы даже справили их свадьбу в гареме, во дворце у Ахмеда. У Бьюти родилось шесть щенят, и двоих дали нам – братика и сестренку, так что у нас теперь три собаки: Борька, его дочь Глаша и сын Петя. Борька оказался хорошим, заботливым отцом. Когда они хулиганят, он ворчит на них и даже может слегка куснуть, и дети боятся и слушаются папашу. Он научил их всем премудростям собачьей жизни, и они действительно очень хорошие собаки. В доме их любимое место – кухня, ум Тарек в них души не чает, поэтому они такие упитанные.

Моя мечта о том, чтобы папа и мама снова зажили вместе, увы, не сбылась. Но я думаю, что это не важно, главное, что папа и мама счастливы, а поэтому и я счастлив. Я живу с любимой мамой, часто вижу папу, очень люблю Кувейт и по-прежнему без ума от залива. Ахмед – мой лучший друг, у меня заботливый, симпатичный отчим, который старается исполнить любые мои желания. Что еще нужно для счастья?

Бристоль,

26 апреля 2009 года

Сноски

1

Здесь автор имеет в виду нынешнего принца Уэльского, Чарльза. См. об этом чуть ниже. – Примеч. ред.

2

Читатель, наверное, заметил, что маму Анастасию называют то Аней, то Настей. Вариант имени «Настя» для англичан неприемлем, так как обозначает «противный», от английского «nasty». – Прим. автора .