Жертвы требуют красоты Соболева Лариса

Глава 14

Понятые жались к стенам и стояли в дверях, тихие, с ответственными лицами. Всего их было четверо – три женщины и один мужчина (по виду алкаш, но другие не согласились присутствовать при обыске). Разговаривал с ними Владимир Васильевич, попутно фланировал по комнате и рассматривал интерьер, иногда перебирал вещицы на полках, не представляя, каково их назначение. Квартира была двухкомнатная, обычная, мебель стильная, вещи Фалеев носил дорогие.

– А где работал ваш сосед? – поинтересовался зампрокурора.

– Да кто же его знает, – вразнобой ответили женщины.

– Баб трахал, вот и вся его работа, – хихикнул трезвый алкаш. Женщины стеснительно засмеялись, а он приложил ладонь к груди, сделав святое лицо. – Пардон, извиняюсь. Я ж за стенкой живу, тут такие оры стояли...

– И кто же орал?

– Бабьё, конечно, когда он их... – ухмыльнулся алкаш, сделав характерный жест. – Пардон, извиняюсь.

Ника писала, стараясь не пропустить ни слова, но на слове «трахал» застряла, потом написала: «занимался сексом». Валдис тщательно копался в шкафах.

– Значит, он часто приводил к себе женщин, – подытожил Владимир Васильевич.

– Приводил, приводил, – загалдели понятые.

– А че, – поднял плечи алкаш, – дело-то молодое. Я б тоже приводил, если б ко мне шли.

– Стало быть, он приводил разных женщин? – уточнил зам.

– Не то чтоб разных, но менял, – ответил алкаш. – Одна к нему ходит-ходит, а потом раз – и другая ходит. И все такие красотули... ё-моё! Духами от них за километр перло.

– Скажите, а как долго он встречался с одной женщиной? – спросила Ника, но алкаш не понял.

– Толковый вопрос, – практически похвалил ее Владимир Васильевич и перевел: – До того, как «раз – и другая ходит», сколько он с одной и той же дамой приходил сюда? Неделю, месяц...

– Ну, так... по-всякому было, – почесывая затылок, сказал алкаш. – Бывало, долго никто не ходил. На этот случай у Витьки постоянная красотуля была. Этих менял, а она все время к нему ходила. Ей за тридцать где-то. И он ее тоже... я слышал.

– Как зовут постоянную, знаешь?

– Не-а. Она с ним не очень-то, однажды чихвостила его по первое число.

– О чем речь шла?

– Да не прислушался я. Чего-то Витька ей не угодил.

В это время Валдис подошел к Владимиру Васильевичу, показал три видеокассеты:

– Смотрите. На других надписи с названиями фильмов, а на этих только латинские буквы. Может, у меня в руках личный архив?

– Видик есть?

– Да, в той комнате.

– Иди посмотри, что на них.

– А какой он сосед был? – спросил Владимир Васильевич понятых.

– Ничего плохого не делал, – сказала одна из женщин.

– Да хороший парень был, – возразил алкаш. – Бабло при нем имелось, когда ни попросишь – всегда даст.

– Фалееву тридцать семь исполнилось. Староват он для парня.

– Владимир Васильевич! Ника! – позвал Валдис. – Идите сюда.

Во второй комнате с двуспальной кроватью он сидел на корточках перед телевизором. А на экране...

– Вот это порнуха! – восторженно взвизгнул появившийся алкаш и заржал. – Не, во дает! Ой, че делают... Начальник, ну дай досмотреть, а? – запротестовал он, когда зампрокурора жестом приказал ему выйти.

– Нечего тут смотреть, – сказала женщина, а сама косила глаза на экран.

– Как нечего! – возмутился алкаш. – Витька бабу...

– Так это Фалеев? – Не оборачиваясь, Владимир Васильевич кистью руки указал на телевизор. Его интерес алкаш понял как разрешение посмотреть видеозапись, юркнул между ним и креслом, очутился у телевизора:

– Витька, Витька... А теперь не он. Это другой мужик. А баба та же.

– К нему на секс-час и мужики приходили? – полюбопытствовал Валдис.

– Ну, приходили, а на час или два – не знаю, – сказал алкаш, любуясь зрелищем. – Гля, гля! Еще один. Троих обслужила. Хорошая женщина.

Валдис встал с корточек, чуть отошел от экрана, присматриваясь, будто увидел знакомого.

– Это же Кенар! – проговорил он.

– Выключай кино, – приказал Владимир Васильевич. – Изымаем все кассеты.

Яша находился в старом джипе, оборудованном по последнему слову техники, и слушал диалог вместе с детективом и водителем.

– Знаете, Эля, – с мечтательной интонацией романтического героя говорил Ричард, – в современном мире трудно найти человека, близкого тебе по духу. Сейчас все заняты исключительно золотым тельцом, общечеловеческие ценности никого не интересуют, а столько вокруг прекрасного. Например, книги, музыка... вы.

– Судя по вашей одежде, да и по тому букету, который купили, вы тоже имеете дело с золотым тельцом.

– Я неплохо зарабатываю, но не ставлю деньги во главу угла...

Яша тронул Ишутина за плечо и шепотом произнес:

– Вам не кажется, что он грубо рисуется?

– Почему вы шепчете? Они нас не услышат. А насчет манеры обольщения – она рассчитана на недалеких женщин, ищущих приключений.

– Но зачем?

– Не могу знать. Давайте лучше послушаем...

И Эля слушала Ричарда внимательно, а сидели они в уютном ресторане с тихой музыкой. Казалось, она заворожена рассуждениями Ричарда, улыбалась, кивала в знак одобрения, а в то же время думала: «Господи, какой дурак. Неужели кто-то ловится на этот примитивный треп?» А он говорил и говорил:

– Видите ли, Эля, деньги – неотъемлемая часть нашей жизни, без них плохо. Они дают возможность посмотреть мир, вы попробуйте зайти в музей бесплатно – не пустят.

– Вы и музеи посещаете? – Она следила, чтоб ненароком он не уловил двойной смысл ее слов, избегала сарказма. А так хотелось прекратить это представление.

– Конечно, – разливая вино, сказал он. – Когда я бываю в поездках, обязательно хожу в музеи.

– И где же вы бываете?

– В основном езжу по России, но удалось побывать и в трех других странах. Люблю путешествовать. Видел Прадо, Лувр, Каир... Красота. Кстати, если вам интересно, могу показать видео, я сам снимал.

– Обязательно. Но не сегодня...

Потом разговор плавно перешел на кино и книги, Эля хохотала про себя, так как Ричард обнаружил полнейшее незнание предметов, о которых щебетал. С трудом она продержалась еще час, потом прозвучала сакраментальная фраза:

– Мне пора, скоро муж вернется.

– Я провожу вас.

Они шли пешком по освещенным улицам, ведь дом Эли был недалеко, и вновь ей пришлось слушать глупейшую болтовню Ричарда, который очень старался ей понравиться.

За ними рывками ехала машина – подъедет ближе и остановится. Вдруг на мобилу Ишутина поступил звонок:

– Их снимают.

– Как? – заерзал тот. – Я не понял...

– Фотографируют. Посмотри на противоположную сторону, там идет поц в джинсах, клетчатой рубашке, в жилете цвета хаки и с фотоаппаратом. Волосы собраны в хвост...

– Вижу, вижу, – сказал Ишутин. – А это уже интересно.

Действительно, молодой человек шел на одной линии с Элей и Ричардом, время от времени щелкал фотоаппаратом, не привлекая внимания парочки. Ишутин перегнулся через спинку кресла, взял небольшой саквояж с заднего сиденья, оттуда выудил профессиональный, громоздкий, с большим выдвигающимся объективом фотоаппарат.

– Подкати ближе, – подготавливая аппарат, сказал он.

– Заметят, – отозвался водитель.

– Ну и что? Мало ли кто тут ездит и останавливается. Яков, а ваша жена плохо себя ведет, постоянно озирается. Не годится она в резиденты. Кстати, фотографа она не заметила.

– Волнуется, – сказал Яша.

Водитель подогнал машину близко к парочке, вышел и для отвода глаз заглянул под капот. В это время Ишутин несколько раз щелкнул из джипа фотографа, удовлетворенно крякнул:

– Вот и славненько. Ну, что там? – крикнул водителю.

– Порядок, – забираясь на место, сказал тот.

– А теперь к дому гони, там их подождем.

Возле ограды дома росла ива с ветками до земли, водитель подогнал джип под нее так, что длинные плети почти полностью закрыли машину. Вскоре появились Эля с Ричардом, за ними и фотограф. Кавалер поцеловал даме ручку, долго держал ее в ладони, назначая новое свидание. Эля согласилась встретиться. Неизвестный фотограф снял долгое прощание, Ишутин тоже снимал его, захватив и парочку.

– Вы уверены, что фотографии получатся? – спросил Яша. – Далеко же было. Да и темно.

– У нас все получится, – подмигнул ему Ишутин, набирая на сотовом номер. – Качество не гарантирую, но мы же не к выставке готовимся, тем не менее кто есть кто – будет понятно... Алло, это я. Ведите обоих, мне нужны их адреса. Идемте в дом, Яша, наш романтический герой ушел.

Едва Ишутин с мужем вошли, Эля встретила их вопросом:

– Ну, как? Что вы об этом думаете?

Ишутин упал на диван, выдержал паузу и сказал:

– Вы правы, у них есть конкретная задача насчет вас или вашей семьи. Вас снимали фотоаппаратом.

– Снимали? – вскинула брови Эля. – Зачем?

– Кому-то это нужно, – ответил Ишутин. – Не дадите чаю?

– Конечно. Может, поужинаете? Я все равно буду Яшу кормить.

– С удовольствием. Заодно проанализируем сегодняшнее свидание и обсудим наши дальнейшие действия.

...Два часа ночи. Несмотря на предыдущую бессонную и психологически тяжелую ночь, Ника и Валдис держались, подкрепляя себя крепким кофе. Они смотрели в кабинете зама кино от Красавчика Фалеева, на трех кассетах был один сюжет, женщины разные, мужчины одни и те же. Ника поначалу смущалась, в частности Владимира Васильевича, все же явно было кино не для просмотра в обществе пожилого человека со статусом зампрокурора. Впрочем, и без того отвратительное зрелище с бесстыдными подробностями. Но потом, видя, как сосредоточенно смотрит на экран Ротвейлер, а сосредоточенность его не имела отношения к похоти, а была сугубо деловая, она смелее уставилась на экран, в конце концов, это же работа.

– Не нравится мне кино, – проговорил Владимир Васильевич, скорчив брезгливую мину.

– Что именно? – осведомился Валдис.

– Не могу понять. Вроде бы секс как секс, а что-то в нем не то.

– Может, вам мешает Кенар? Не годится он на роль страстного мачо, особенно когда знаешь, чем он прославился.

– Может, может... – задумчиво произнес зам. – Мачо, говоришь? Нет, на мачо он не тянет, да и страсти в нем с гулькин нос. Животный инстинкт, не более.

– Вас смущает тройной секс? – подсказывал Валдис.

– Меня смутить уже ничем нельзя, – буркнул тот. – Не могу ответить на вопрос: для чего это снимали?

– Хм, – усмехнулся Валдис. – Наверное, ляпают порнуху и продают как документальное кино.

– А я в этом не уверен. Ладно, отставим догадки. Завтра... то есть сегодня с утра отнесете кассеты на экспертизу, они расскажут, что тут сокрыто от наших глаз. Давайте-ка по домам разбегаться.

– Владимир Васильевич, – задержала его Ника. – Получается, Кенар и Красавчик из одной компании?

– Сама видишь.

– Думаю, и Роменская тоже, – добавил Валдис. – А Красавчика с Роменской знает Клара, отсюда можем предположить, что и Кенара она знает.

– Когда вы с ней будете беседовать?

– Завтра... то есть сегодня в десять.

– Тогда спать, спать! – рявкнул зам и поднялся.

Ника отвезла Валдиса, приехала домой. Мать с отцом не спали.

– Ника... – начал папа.

– Я не могу, умираю, – перебила она его, идя к себе. Упала на кровать прямо в одежде, решила чуточку расслабиться, всего на пару минут. И отключилась.

Наступило утро, усилился мандраж. Во-первых, Клара решала мучительный для себя вопрос – идти или не идти в прокуратуру? Потом решила, что надо пойти хотя бы на разведку, с органами лучше не вступать в конфликт. Она наметила тактику поведения, но не избавилась от чувства страха. Во-вторых, пора брать быка за рога, то есть Мартына. И тут у нее не все ладилось, в плане – как это сделать легко и красиво, чтоб он сам кинулся к ее ногам. В общем, утро началось в сплошной неуверенности.

Приведя себя в порядок, Клара присела на край кровати, тихонько позвала, чтоб грубо не оборвать утренний, крепкий сон:

– Милый...

Сладенькие словечки не в ее духе, но как еще показать мужчине, что он ей дорог? Клара готова была переделать себя, готова на любые ухищрения, лишь бы получить желаемое. Ей всегда удавалось добиваться своего, почему же сейчас ее охватывает робость – непривычное чувство? Наверное, так и должны строиться отношения между мужчиной и женщиной. Клара, далеко не феминистка, согласна уступить первенство мужчине, но при том руководить избранником подспудно. И это были бы идеальные отношения.

Он не услышал, как она его будит, Клара наклонилась и поцеловала Мартына в подбородок, он сморщился и повернулся на бок. Клара рассмеялась, подула ему в лицо.

– Тебе не хочется поспать? – промямлил он, не открывая глаз.

Конечно, Мартын не выспался, ночь-то была бурная.

– Мне надо идти, – с баюкающей интонацией пропела Клара.

– Куда?

– Я же говорила: в прокуратуру. Из-за подруги.

– Помню. – И по-детски засопел носом. – Сходи позже.

– Позже нельзя, мне назначили на десять. – Жаль его будить. – Ну, хорошо, спи, а я пойду.

– Угу.

– Запасные ключи будут лежать на столике у зеркала в прихожей. Не забудь закрыть дверь.

– Угу.

Клара чмокнула его в щеку, переоделась и, взглянув еще раз на предмет обожания, вышла из квартиры уже совсем другим человеком – собранная, неприступная, холодная.

Мирон Демьянович вернулся домой за полночь, и что же? Илоны в доме не оказалось. На кровать был небрежно брошен халатик, на туалетном столике беспорядок. Мирон Демьянович обошел комнаты, ее нигде не было, поинтересовался у охранников – когда и куда уехала Илона.

– Машину не брала, просто ушла, – сказал охранник. – Куда – не сказала.

Поднимаясь в спальню, Мирон Демьянович позвонил ей, она не взяла трубку. Это уже выпад. Он разозлился, выпил рюмку водки и лег спать.

Утром ощутил пустоту, когда завтракал один. Илона сумела заполнить собой огромное пространство в доме и в душе Мирона Демьяновича, смогла стать необходимой, привнесла живую струю в его жизнь, потому что не похожа на дур вокруг. Ему даже завидовали. Стерва? Еще какая! Но женщина определяет мужчину, как и мужчина женщину. Неравноправный союз унизителен для более сильной стороны, к сожалению, это не все понимают, а ведь только достойный партнер должен быть рядом. Мирон Демьянович и гордыня срослись воедино, однако лучший способ нивелировать конфликт – сделать вид, что ничего не произошло, чтоб не извиняться, не позволить второй половине выйти победителем. Он позвонил, она взяла трубку.

– Илона, ты где?

– Дома.

– В смысле?

– Ты забыл, что у меня есть свой дом?

– Прекрати дурака валять, – гордыня все же взяла верх.

– Знаешь, почему я не выходила за тебя замуж? Потому что ты все равно нашел бы повод попрекнуть меня, напомнить, кто из нас благотворитель. Так вот, на спортивный клуб и бассейн я всегда заработаю, на недорогие шмотки тоже. А ты сдай мои дорогие вещи в комиссионку, чтоб бабки не пропали, шикарную машину и побрякушки прибереги для другой. Ты мужик еще хоть куда, а главное – богатый, найдешь такую, которая будет тебе цветочки вышивать на трусах. Пока.

Оставив последнее слово за собой, она отключилась. В сердцах Мирон Демьянович саданул телефоном о пол. Разбил. Ну, хоть какой-то выплеск.

Глава 15

Видная девица, про таких говорят «и спереди и сзади», высокая, осанистая, раскрашенная и одетая, как павлин, переступила порог прокуратуры в начале десятого. Позвякивая злотыми цепями и серьгами до плеч, Оксана Болякина уверенно, как на параде, преодолела пустые коридоры, нашла нужную комнату, постучалась.

– Войдите, – откликнулся Степанян.

При виде молодой и сверкающей особы у него челюсть отвисла. Степанян был большой знаток женщин, к счастью, возраст позволял ему изучать противоположный пол, к которому он проявлял исследовательский интерес. Он с ходу определил, уставившись на внушительные бугры, выступающие над декольте: штучка еще та. Вульгарная, живет вкусно, явно наглая, но хороша чертовски. Мысленно представил Кривуна и понял, что ему никогда не постигнуть женскую породу. Будь он на месте даже некрасивой женщины, ни за что не стал бы спать с плюгавым, тщедушным и брюхастым типом, к тому же лысым. М-да, для этого надо очень любить деньги, очень.

Он забыл сделать замечание, что она опоздала, улыбнулся и пригласил ее присесть. Оксана тряхнула головой, откидывая пышные смоляные волосы назад, сначала положила повестку на стол, потом села и закинула ногу на ногу. Формальные вопросы-ответы прошли гладко, и у Степаняна сложилось мнение, что первое впечатление было ошибочным, Болякина вполне коммуникабельная и культурная девушка. Всему виной отпугивающее «оперенье», как в животном мире, но это были только цветочки...

– Что вы можете рассказать по поводу убийства Кривуна? – приступил он к главной теме.

– Я? Рассказать? – Она захлопала длинными ресницами. – Не понимаю.

– Поставим вопрос иначе. В котором часу Кривун вышел от вас?

– От меня?! – вытаращила она правдивые глаза. – Кто это вам насплетничал?

– Стоп, стоп, Оксана. Ваши соседи показали, что Кривун приходил к вам не менее трех раз в неделю. И квартиру купил, машину, гараж.

– Кому купил?

– Не мне же. А вам. Вы состояли с ним в связи...

– Ну, паразитки! – От возмущения Оксана хлопнула себя по коленке. – Заложили! Ну, старые клюшки... попомнят они меня! То-то я думаю: чего это мне повестку притаранили? Телефон обрывали: явитесь завтра в прокуратуру...

– Вчера вас не застали дома, а вы у нас главная свидетельница. Кстати, почему вас не было дома с утра?

– Ушла. Что, нельзя?

– В котором часу ушли?

– Ну... в девять... или около того.

– Вы шли через двор и не заметили машину Кривуна?

– Я не через двор шла, а вдоль дома. За нашим домом в ограде дырка есть в другой двор, оттуда ближе к остановке, у меня машина в ремонте.

– Итак, вы состояли в связи с Кривуном...

– Он со мной, – уточнила она. – Была б моя воля...

– Кто же мешал вам проявить волю?

– Кривун, – вздохнула она. – Вернее, его бабки.

– И много он давал?

– На жизнь хватало. Курить можно? – Не дождавшись разрешения, Оксана закурила. – Попробовал бы он не давать, к жене отправила б. А жена у него... Жирафа видели? Она длиннее. И уродина... А за красоту надо платить. Много.

– На стороне у вас есть кто-нибудь? Ну, там... для души и тела.

К этому вопросу и вел Степанян. Как только увидел Оксану, сразу версия на ум пришла: из-за такой павы и пришить могут.

– Для тела? Ха! – хохотнула она. – У меня оргазм бывает только от денег. Чем больше денег, тем больше оргазма.

Шокированный ее откровенностью, Степанян, а его не так-то легко смутить, только через минуту спросил:

– Значат ли ваши слова, что, помимо Кривуна, у вас нет друга?

– Ага, значат. На хрена мне пацаны, которые будут пользоваться мной, да еще бабки вымогать?

– Ну а как вы думаете, за что его убили? Он делился с вами, например, чем занимался, жаловался на недругов?

– На фига мне его проблемы? Он приходил ко мне за удовольствием, а удовольствие и дела не контачат. Но скажу честно, по разговорам его... когда он по телефону калякал... я догадалась, что занимался он дерьмовыми делишками, кого-то кидал...

– А что конкретно он говорил?

Она подалась к нему корпусом, облокотившись о стол, – грудь чуть не вывалилась из декольте, и с улыбкой произнесла:

– Если б знала, что вам это пригодится, я бы запомнила.

– Так-таки ничего не помните?

– Ну, он говорил... «Кинем на пару лимонов – шелковым станет». Или: «Ломайте сучку, пока не подохнет». Это все, что я помню.

– А с кем он разговаривал?

– Оно мне надо было?

В дверь постучали, потом заглянула жена Кривуна с траурной физиономией:

– Можно?

– Подождите минуточку, – сказал ей Степанян.

Все подвергай сомнению – разве не ценный совет мудрецов? Степанян неукоснительно следовал данному совету, по опыту зная, сколько словесных кружев плетут свидетели, прикидываясь овечками. Но стоит смоделировать ситуацию или попросту столкнуть овечек лбами, из них такое лезет... В результате следствие движется быстрей. Но это только один из способов добыть правду, Степанян побил бы все рекорды по изобретениям тактических приемов, если б существовали подобного рода конкурсы. Он не случайно пригласил Оксану и следом за ней жену Кривуна, так сказать, пошел по горячим следам.

– Жирафу тоже допрашивать будете? – шепотом спросила Оксана.

– А как же. Мы с вами не закончили, будьте любезны, подождите в коридоре, все-таки у жены Кривуна горе. Позовите ее, если вам нетрудно.

– Да пожалуйста.

Оксана вышла за дверь, следом вошла жена Кривуна, она была недовольна вызовом в прокуратуру, что читалось по ее лицу.

– Что это панельные девицы в прокуратуре делают? – садясь, брезгливо проворчала она.

Вот он – момент столкновения лбами. Степанян небрежно бросил:

– Она тоже по делу вашего мужа.

– Да? И каким боком?

– От нее вышел ваш муж ночью, после чего был...

Степанян не договорил, увидев, как за секунды лицо Тамары Кривун приобрело болотный оттенок, глаза ее превратились в сверкающие плошки:

– Эта выдра его любовница?

– Д-да. Вы не знали? Простите...

Конечно, он надеялся, что Тамара Кривун, как все женщины, догадывалась о похождениях мужа и выслеживала его. Значит, она знает, к кому именно он захаживал. По расчетам Степаняна, жена Кривуна, встретившись с любовницей, должна выдать все секреты мужа из-за обиды на него. Кстати, не исключено, что жена заказала мужа, чтоб не получить отставку и не остаться с носом.

Но по ее реакции он понял, что Тамара пребывала в неведении, новость подкосила ее, перекрыла скорбь по мужу. И уж совсем неожиданно она ринулась за дверь. Не успел он глазом моргнуть, как в коридоре раздался визг, одновременно послышалась площадная ругань. Любитель сталкивать лбами, Степанян не ожидал буквального столкновения, кинулся в коридор и обалдел.

Длинная Тамара, ругаясь хуже сапожника, таскала за волосы Оксану, та пинала ее ногами и визжала. Наконец и Оксане удалось вцепиться ногтями в лицо жены любовника, которая, кажется, не почувствовала боли, продолжая трепать ее за пышную гриву.

Стали открываться двери, в проемах появлялись работники прокуратуры, возникла и мощная фигура Владимира Васильевича:

– Что за безобразие?

На шум выбежали Ника с Валдисом, он и Степанян принялись разнимать дерущихся, подоспели милиционеры, еле-еле оттащили женщин друг от друга.