Бизнес-план неземной любви Соболева Лариса
– Телефон и убийство Фриды – ошибки преступников.
– Вот! – указал на него пальцем Тимофей. – Устами грузина глаголет истина, а ты утверждала, преступники не допускают ошибок.
– Я рассуждала в их логике, – возразила она.
– Выкрутилась! – прыснул Тимофей. – Значит, домработница не ставила «жучков» и не крала украшений Евы? На основании чего ты решила?
– Серьги, Тимочка. Они выдали четверку убийц. Серьги намеренно подбросили, чтоб сделать женщину воровкой и якобы сообщницей преступников.
– Но «жучки» кто-то поставил.
Кивнув, Кристина взяла мобилу, нажала на вызов, связь включила громкую:
– Даниил Олегович?
– Да, я.
– Скажите, вы знаете друзей Евы? Кто из них приходил к вам домой?
– Видите ли… – замялся тот.
– Пока ничего не вижу, включая вас, – отрезала она безжалостно. – Говорите по существу.
– Когда я женился на Еве, она поначалу приводила друзей, а потом заметила… зависть, знаете ли.
– В чем выражалась зависть?
– Это всегда видно невооруженным глазом, Ева неглупая, поняла по насмешкам, намекам разного рода. Жена переживала, в какой-то степени обиделась, ведь друг не может завидовать, потом прекратила с ними всяческое общение.
– У нее совсем не осталось друзей? – не поверила Кристина.
– Только Альбина… возможно, еще кто-то, но я не в курсе.
– Альбина приходила к вам домой?
– Если и навещала Еву, то меня при этом не было, я домой приходил вечером, иногда поздно. А вечера моя жена посвящала только мне.
– Спасибо. – Отключив трубку, Кристина желчно подчеркнула: – Она ему посвящала вечера! А он принимал ее посвящения, не удосужившись хотя бы посмотреть на друзей жены.
– У папы Жало любовь, – с сочувствием к Даниилу Олеговичу произнес Зураб. – Опасная штука в этом возрасте.
– Любовь, дорогой, – окрысилась Кристина, – не должна сносить крышу взрослому дяде. Взял девчонку в свой дом, так поинтересуйся, кто ее окружал и окружает, чем примечательны друзья-знакомые, как выглядят. Кого нам искать? Кроме Альбины, никого не знаем. А так не может быть, чтоб молодая девушка сидела взаперти и не виделась с подругами. Есть у нее друзья, есть.
– У мамы с папой надо спросить про друзей, – сказал Тимофей.
– Уф! – закатила глаза кверху Кристина. – Как спросишь, если папа Жало панически боится тещу с тестем, просил не говорить им о пропаже Евы?
– Ладно, не кипятись, – остудил ее Тимофей. – Но Фриду убивать пришла женщина. Я думал, похитители использовали Еву, чтобы войти в квартиру, но она была одета в костюм лимонного цвета, а женщина в темную одежду. Зачем похитители взяли с собой женщину?
– Фрида трем мужикам не открыла бы, – краток был Зураб.
– Ага, – слегка наклонил голову вбок Тимофей, согласившись с ним. – В таком случае, их женщина неплохо знала домработницу. Какие соображения на этот счет?
– Никаких, – буркнула Кристина. – Моя голова пуста, как бочка. Об этом я и долдонила весь вечер: нас путают, чтоб мы расползлись. Мне кажется, нам вообще следует отбросить убийство домработницы, пусть им занимается уголовный розыск.
– А мы что будем делать? – задал законный вопрос Зураб.
– Не знаю, – раздраженно бросила она. – Подумать надо.
– Тогда по домам, – развел руками Тимофей. – Обмозгуем ночью, а завтра поделимся идеями.
– Если они придут, – пессимистично вздохнул Зураб.
Опираясь на спинку стула, на котором сидел Марат и «листал» снимки на компьютере, Роман низко склонился к нему, отбирая лучшие фото. Кадры, что на его взгляд были вполне приемлемыми, Марат увеличивал, переносил в отдельную папку. Альбина ходила вдоль стен с фотографиями, правда, это далеко не художественные снимки, не семейный альбом на стене, а странные: след от автомобильного колеса, серия отпечатков пальцев с изъянами. Висели и фотографии людей – от бомжей до красоток, за работой и во время безделья, в общем, документальные моменты. Чем они дороги Марату, а ведь по стенам развешивают любимые фото, Альбина затруднилась бы ответить, однако сделаны профессионально.
Марат примерно того же роста, что Роман, но младше лет на семь, неухоженный, сухощавый, с бледной кожей, торчащими как пакля светлыми волосами и, что несвойственно для худых людей, медлительный. Очевидно, он знал, зачем приехал к нему Роман, потому что не задавал вопросов, а взял фотоаппарат, вытащил флэшку и перекачал снимки на компьютер. К тому же оба понимали, о чем говорили, в отличие от Альбины.
– Срок какой? – спросил Марат.
– Чем раньше, тем лучше, – ответил Роман. – Если вдруг что-то тебе покажется не то, сразу звони мне, сам ничего не предпринимай.
– Хорошо. Адрес есть?
– Да, конечно. – Роман взял лист из стопки бумаг, быстро настрочил авторучкой несколько слов, выпрямился. – Будь осторожен. Это я так предупреждаю, на всякий случай.
– Понял. – Марат взглянул на Альбину, вдруг ему пришла некая мысль, он достал свой аппарат, отличающийся от бытовых цифровых камер величиной. – Ромка, можно поснимать твою подругу?
– Давай, если карточки отдашь.
– Может, вы у меня спросите разрешения? – запротестовала Альбина, но поздно, ее ослепили вспышки.
Марат приседал перед ней на корточки, вставал в полный рост, фотографировал сбоку, причем работал быстро, не заставляя позировать:
– Не обращайте на меня внимания, Альбина… У вас отличное лицо… ни на кого не похожее… Прекрасное лицо, так и просится в кадр… – Несколько снимков он сделал без фотовспышки и удовлетворенно крякнул: – Ништяк. А вы боялись. Посмотрите, что за кадры, так классно вас не снимет ни один папарацци.
Альбина посмотрела в окошко аппарата, действительно, получилось удачно, наверное, потому, что не позировала. Марат пообещал выбрать лучшие снимки и сделать фотографии сегодня же. Прощаясь, Роман вспомнил:
– Ой, чуть не забыл! Машина! Держи ключи, она на ходу, а стоит во дворе моего комбината. Цвет зеленый.
Спускаясь по ступенькам, Альбина осведомилась:
– Он кто?
– Работает в частном охранном предприятии, при котором есть детективный отдел, а хобби у него фотография. Между прочим, коллекционирует фотоаппараты, у него имеются редкие экземпляры.
– Ты его нанял, я правильно поняла? Зачем?
– Чтоб последил пару дней за Эдгаром. Думаю, этого времени хватит, чтоб понять, кто он есть.
– Все-таки думаешь, Еву и Лелю держит Эдгар? – приостановилась Альбина уже на улице, поражаясь упрямству Романа.
– Почему нет? Но не уверен, поэтому нанял Марата. Он разнюхает, чем Эдгар занимается помимо работы. И если моя сестра с твоей Евой у него, даст мне знать. Садись.
– А что потом? – залезая в автомобиль, спросила она.
– Потом? – Роман завел мотор, усмехнулся. – Потом подниму все службы в городе, чтоб взяли уродов, выкравших мою Лельку.
– Слава богу, а то я подумала, ты схватишь пистолет и помчишься мстить.
– Я похож на кретина? – И рассмеялся, видно, представив себя с пистолетом. – Ну какой из меня боевик? В морду с удовольствием дал бы, думаю, у меня будет такая возможность, а стрелять… Каждый должен свое дело делать. Устала?
– Немного.
– А я говорил: устраивайся. Кстати, мы целый день не ели… Сейчас заедем в магазин, потом навестим маму, у нее и поужинаем.
Короче, с места в карьер. Альбина не ждала столь крутых поворотов, ведь знакомство с родителями обязывает ко многому, по сути, это те же смотрины. А какие могут быть смотрины, когда ничего толком не решено? Она растерялась, если не ужаснулась:
– Ты хочешь познакомить меня с мамой?
– Чего ты испугалась?
– Я не испугалась… – стушевалась Альбина. – Просто неожиданно… Тебе не кажется, что сейчас не самое удачное время для знакомства?
– Маме сейчас плохо, она одна. И я не могу с ней находиться ежеминутно, честно скажу, не хочу видеть ее слезы, страдания, боль. Наверное, я плохой сын, а она очень хорошая мать. Не волнуйся, тебе мама обрадуется, вот увидишь.
– Говоришь так, будто она привыкла знакомиться с твоими женщинами.
– Потому и везу тебя, что не знакомил еще ни разу. Надеюсь, ты отвлечешь ее, дашь повод к позитивным мыслям. Мама пилит несколько лет за мою холостяцкую жизнь.
– Кандидатур не нашлось? – поддела его Альбина.
Роман уловил смысл: мол, слишком велики у вас претензии. Оказалось, так и есть, потому что он озвучил ее мысль:
– Кандидатуры были, мне не подошли. Только у меня к тебе единственная просьба: не говори, что Ева твоя подруга, иначе нам обоим придет конец.
– Хорошо, не скажу.
Альбина считала себя умеющей руководить собой, но предстоящее знакомство с мамой Романа сильно вздернуло ее, почва уплывала из-под ног. В известных обстоятельствах это лишнее, к тому же Альбина не в той форме, чтобы производить впечатление. Когда Роман остановил машину у супермаркета и заскочил в магазин, она все же достала косметичку и чуточку подправила лицо, причесалась, повздыхала.
Пропустив сына и девушку в прихожую, Виктория Яковлевна в первый миг опешила, мяла пальцы, хлопая глазами и понимая: это что-то значит. Машинально она провела по волосам – не расчесаны, растерянно промямлила:
– Мог бы позвонить, что едешь не один, я бы подготовилась и… привела себя в порядок…
– Ничего, ты все равно лучше всех, – поцеловал ее Роман в щеку и, разумеется, представил женщин друг другу: – Это моя мама Виктория Яковлевна, а это Альбина. Мама, мы голодные, продукты привезли.
Мать взяла пакеты, но не помчалась стремглав на кухню готовить ужин, а робко, не желая перед незнакомой девушкой обнажать семейные проблемы, спросила его:
– Ничего не слышно?
– Я бы позвонил, – не утешил он. – Да не стесняйся ты, Альбина все знает. Ну, идем, попробуем из моего набора соорудить стол.
– Я помогу, – предложила Альбина.
– Нет-нет, мы сами, – потянул ее Роман в комнаты. Усадив на диван и сунув в руки альбом с фотографиями, шепнул: – Ты же готовить не умеешь, зачем же маму сразу ставить перед этим фактом?
– Но нарезать-то я могу, – оскорбилась Альбина. – И картошку жарю.
– Завтра нажаришь, а сейчас посмотри семейный альбом.
Опять фотографии, но… Он знал, что подсунуть ей: мать, отец, Леля и Роман. Счастливые лица, курьезные эпизоды, торжественные моменты – все это было, имело смысл, особенно для Виктории Яковлевны, судя по снимкам. Потом Даниил Олегович приобрел новый смысл, и сейчас Альбина познакомилась с другой женщиной, имевшей мало сходства с той, которая смотрела на нее со страниц альбома. Только в том, что Даниил Олегович потерял голову из-за Евы, вряд ли вина его одного, наверняка корабль дал течь давно, оба не старались залатать его, в результате он затонул. Так думала Альбина.
В то же самое время на кухне Виктория Яковлевна, механически управляясь с курицей, допрашивала сына:
– Кто тебе Альбина?
– Жена.
– Как! – вяло изумилась она. – Ты женился, а мне ни слова?
– Пока у нас гражданский брак.
– И давно?
– С сегодняшнего дня она переехала ко мне. Когда вернем Лельку, обещаю тебе все положенные торжества.
– Что ж, Роман, я рада, хотя не знаю ее. Но она очень красивая. Надеюсь, твой выбор удачен, иначе быть не может, только не тяните с детьми.
– Мама, обещаю: через год ты станешь бабушкой.
– Вот и славно. А как думаешь, Лелю вернем? – дрогнул ее голос, непроизвольно выкатились слезы. – Прошло столько дней…
– Пять. Сегодня заканчивается пятый день. Но я с уверенностью могу сказать: вернем.
– Я все время думаю о ней… Как она там? Что с ней делают? Знаешь, Ромик, даже ночью, когда сплю, вижу страшные сны, словно наяву.
– Наберись терпения и не проецируй негатив. Думай о хорошем финале нашей печальной истории, говорят, мысли материализуются. Лично я отношусь к этому скептически, но в мире слишком много необъяснимого, чтобы отмахиваться от этой данности.
– Стараюсь думать о хорошем, но у меня не получается, – извиняющимся тоном сказала она. – Кто по профессии Альбина?
– Художник. Ткани расписывает.
Виктория Яковлевна поставила в духовку курицу, помогла сыну нарезать свежие овощи и колбасы, взяла тарелки:
– Идем, а то гостья заждалась. – Увидев альбом в руках невестки, кинула на стол тарелки и забрала его. – Нет-нет, не стоит… Извини, Альбина, я позже отберу фотографии и покажу тебе, хорошо?
– Хорошо, – не возражала та.
Роман открыл бутылку вина, однако мать застенчиво попросила:
– Налей мне чего-нибудь покрепче, сынок.
Вопреки ее ожиданиям, ведь пить Роман запрещал, ругался, он достал из бара бутылку коньяка, налил. Взяв рюмку, мать оживилась, произнесла короткий тост:
– За знакомство? И чтоб у вас все сложилось. За ваше счастье.
Виктория Яковлевна старалась поддержать беседу, но застолье все равно прошло в натянутой атмосфере, над этим домом и хозяйкой довлело несчастье, оно ни на миг не давало возможности отвлечься. От наблюдательной Альбины не ускользнули очень теплые отношения и взаимопонимание матери с сыном, возникшие не сиюминутно под гнетом известных событий, а сложившиеся в результате длительного времени. Роман не пил, развлекал мать рассказами о работе и знакомых, следил, чтоб она меньше прикладывалась к рюмке. Но кто ж уследит за ней, когда она останется одна? Видимо, поэтому, собираясь уходить, он вдруг предложил:
– Хочешь, мы останемся у тебя?
– Ну, что ты, Ромик, – улыбнулась мама, погладив сына по щеке. – Вам хочется побыть вдвоем, к тому же у вас есть свой дом, к нему надо привыкать Альбине. А я в порядке. Правда, правда.
Настаивать он не стал, скорей всего потому, что она все равно отказалась бы. Наверное, ей комфортней одной, решила Альбина.
– Как тебе мама? – поинтересовался Роман в машине.
– Раздавлена. Может, не стоило оставлять ее одну?
– Да, она не выносит одиночества, но, знаешь, почему не захотела оставить нас? Потому что без меня она получит свободу и опустошит бутылку коньяка. Пить мама начала, когда отец ее бросил, вернее, после того, как побывала в больнице и едва не отдала богу душу. Казалось бы, после больничной встряски она должна была взять себя в руки, но нет. У меня не проходило ощущение, что она пьет не только, чтоб забыться сном, а мечтает однажды не проснуться. Вот чего стоит счастье нашего отца, которого ты уговаривала меня понять.
– Он же твой отец, – слабо возразила Альбина.
Слабо, потому что нет ничего более убедительного, чем пострадавшая сторона, то есть Виктория Яковлевна. Знакомство с матерью Романа расставило другие акценты. Еще недавно Альбина была на стороне Евы и ее мужа, теперь вряд ли она сказала бы подруге: плюнь на всех. Оказывается, за свои слова и советы может быть стыдно.
– Да, он мой отец, к сожалению, – тем временем нехотя согласился Роман. – Но рожал меня не он, грудью кормил не он, уроки со мной делал не он, не его жизнь висела на волоске еще совсем недавно. И мне пришлось возвращать ее к жизни, нет, заставлять жить, одновременно заботиться о Лельке, а наш папа в это время сыграл пышную свадьбу, поехал в круиз с новой женой. Этого я ему никогда не прощу. – Он притянул Альбину, у самых губ прошептал: – Устала?
– Немножко. – Она обрадовалась перемене темы, а после поцелуя, когда голова крутанулась, произнесла, смеясь: – Я, кажется, пьяная.
– За дорогу пройдет. – Он завел мотор, выехал на шоссе. – Кстати, я обещал маме, что через год она станет бабушкой. Обязательства надо выполнять, чем и займемся, когда приедем.
– Ты не даешь мне опомниться, – ахнула Альбина.
– И не дам, – пообещал Роман, подмигнув.
Перспективный план обескуражил ее, противоречил установленным правилам, когда отношения должны развиваться постепенно. Трудно поверить, что спонтанное влечение закрепится и останется надолго, обычно все заканчивается так же внезапно, как началось. Пройдет романтический флер, что потом будет? Альбина взглянула на человека, перевернувшего ее представления о жизни, главное, не возникло мысли, что он пошутил насчет обязательств перед будущей бабушкой. Чертовые сомнения с неуверенностью и страхами! А если принимать то, что сейчас есть? Разве плохо с Романом? А лет-то ей сколько? Мать Альбины обязательно сказала бы: «Ты еще харчами перебираешь?! Дура, что ли? С мужчиной надо спать, а не с батиком». И она была бы права.
Но сомнения вещь самая нестабильная, они закончились, когда Роман обнимал и целовал ее, когда их дыхания встречались, становясь общим.
Глава 14
Шестой день начался с пятничного кошмара. Даниил Олегович успел позабыть, что в его царстве полуфабрикатов толпами бегали тараканы, но в понедельник с утра об этом ему напомнили. Он сам забегал, как таракан, умасливал, упрашивал, подмазывал, чуть ли не на коленях ползал перед каждым членом комиссии в отдельности, приехавшей закрыть предприятие, – не помогло. Правда, временно закрыть, после санитарной обработки, которую он должен оплатить, выплаты штрафов и еще одной проверки работа возобновится, но это же простой. Чудовищные убытки. К тому же всегда найдется мерзопакость, обеспечивающая новостями весь свет: мол, у Даниила Олеговича мясо-то ненастоящее, крысами и тараканами кормит народ. Тогда бизнесу в прямом смысле наступит амба, ибо тупой потребитель верит всему, что вольют в его уши.
В полном отчаянии, с головной болью Даниил Олегович плюхнулся в кресло, попросил секретаршу принести таблетку. Только выпил ее, не успел отдышаться, как притащилась крокодил в юбке с двумя крокодилятами. Отчего-то сегодня Даниилу Олеговичу особенно не нравилась Мокрицкая, не нравились и ее мальчики.
– Мне нужно, чтоб вы поездили по городу, – заявила с порога она.
– Зачем? – нахохлился он.
– Мы хотим понять, каким образом за вами осуществляют слежку. Можете возвращаться домой, теперь в вашем доме будет постоянно находиться наш сотрудник.
И ни слова: а как прошел вчерашний день, не звонили ли похитители, да и вообще, как вы себя чувствуете? Даниилу Олеговичу необходимо участие, пусть формальное, но доброе слово, которое даже кошкам приятно. Так то ведь кошки, а он человек с душой, и душа болит, между прочим.
– Это лишнее, – произнес Даниил Олегович, вспомнив, как вчера дал себе слово с ментами больше не дружить. И не откажешься от их услуг, сразу заподозрят черт знает в чем.
– Разрешите нам решать, что лишнее, а что насущное, – отчеканила она.
Даниил Олегович поднял на нее глаза: и это женщина? Внешне, конечно, да, но не более. Он еще раз попытался мирно урегулировать проблему:
– Я не могу сейчас ездить по городу, нет времени.
– Как это – нет времени? – подняла она одну бровь.
Одну! Вторая осталась в покое, отчего ее мимика показалась мнительному Даниилу Олеговичу надменной, оскорбительной и унизительной. Он сжал челюсти до судороги, только слова все равно вылетели злобные:
– Да поймите вы, черт возьми! Закрывают мое предприятие, потому что какой-то подлец подбросил тараканов в цех! Да такого сроду у меня не было даже в лучшие времена, когда контроля не существовало! А знаете, чем это грозит? Убытками, какие вам не снились! Меня задались целью разорить!..
Внезапно он осекся, хотя мог бы еще много сказать, ведь когда нервы рвутся, человек не управляет собой. Жалобы Даниила Олеговича обрубил взгляд Мокрицкой, так, наверное, смотрит сестра дьявола перед тем, как выпотрошить жертву – без жизни, без эмоций. Тон ее был еще хуже:
– В таком случае, вы сначала решите, что для вас главнее: дочь с женой или предприятие. До свидания.
Даниил Олегович остался один, потер подбородок, запыхтел:
– Тоже мне, Медуза Горгона! Меня в камень не обратишь. Убралась и – слава богу, мешать не будет.
– Осел, – усаживаясь в машину, высказалась Кристина в адрес Даниила Олеговича.
– Да ладно тебе, – заворчал Тимофей. – Мужику и так погано, а тут ты наехала…
– В том, что с ним произошло, виноват он и никто другой, – теперь от нее досталось Тимофею, который слушал взвинченный монолог с флегматичным спокойствием. – Ему все можно было – подличать, выставляться перед всеми магнатом, кидать, жениться на девчонке, вот его и взяли за слабое место: женушку вместе с дочерью выкрали. Но сейчас папу Жало больше волнуют убытки, разорение…
– Вот-вот! – подхватил Зураб с заднего сиденья. – А Роман грозился папу на пенсию отправить.
– Не его ли рук дело – тараканы? – поддержал его Тимофей.
– Как ты докажешь? – фыркнул Зураб.
– И мотив у него есть, – согласилась Кристина, немного успокоившись. – И деньги есть, чтоб воплотить мечту. Но доказать заговор против отца мы действительно не сможем, потому что ни один человек не признается, что специально принес тараканов в цех по просьбе Романа.
– М-да, хотя бы одного свидетеля заполучить – и бери Рому тепленьким, – посетовал Тимофей. – А коль мечта несбыточна, то пора с него глаз не спускать.
– Зураб, – кинула через плечо Кристина, – возьми под свой патронаж Романа.
– Есть, – отозвался тот.
– А мы, Тимочка, еще подумаем и посчитаем.
В цех ее Роман не пустил, она наблюдала за ним через большое застекленное окно, и, должна была признать, имелось на что посмотреть. Он увлекся, к нему подходили люди, о чем-то говорили, он думал, кивал, осматривал аппараты неизвестного назначения, отдавал распоряжения. Все, что сопутствует людям творческих профессий, а это вдохновение, азарт, наслаждение самим процессом (далеко не творческим, хотя как знать), отразилось на лице Романа и в его поведении. Казалось, он забыл, что привез Альбину показать свое детище, но нет, изредка Роман оборачивался и улыбался ей или махал рукой. Не ускользнуло от нее и то, что его здесь любят, работники стараются, видно, дорожат работой, значит, Роман неплохой руководитель.
Он снова привел ее в кабинет, попросил секретаршу принести кофе, закурил:
– Как тебе мой комбинат?
– Впечатляет. А ты хвастун.
– Немножко. Так ведь есть чем хвастать, все создано с нуля и за короткий срок. Но я очень хотел этого, работал по двадцать четыре часа в сутки, а бог мне помог.
– Деньги не играют роли? – поддела его Альбина.
– Играют. Но не ту, о которой много говорят. Есть предложение: покажу тебе еще одну авантюру, здесь недалеко, несколько километров от города. Я – за, ты, надеюсь, тоже. Сейчас выпьем кофе и поедем. У тебя загадочная улыбка, это что-то означает?
– Абсолютно ничего. Приятно видеть увлеченного делом человека.
Альбина чувствовала, как увязает в нем без всяких раскачиваний, но об этом не расскажешь, да и не стоит.
Ничего не лезло в голову, оттого возникали длинные паузы, которые заполняли тем, что молча пили чай.
– Мадама, у тебя кислая мина, – констатировал Тимофей.
– Ну и что? – не расстроилась Кристина, собственно, она без его замечания расстроена. – Меня беспокоит одна вещь: если до сегодняшнего дня мы хоть как-то двигались вперед, то сейчас у нас полнейший простой. Это плохо.
– Это закономерно, – поправил он. – Не выдвинуты требования, а без них попробуй, найди девчонок.
– Да, Зураб, – поднесла к уху трубку Кристина. Вдруг ее личико из кислого преобразилось в заинтересованное. Тимофей подскочил к ней, наклонился, чтоб послушать. – Так… Понятно… А ты?.. Такси поймал бы! Теперь жди там же.
Она положила трубку на стол, взглянула на Тимофея с коварной усмешкой, словно заготовила бомбу, тот выпалил на взводе:
– Громкую связь включать надо, я ни хрена не слышал. Чего там стряслось?
Не сразу Кристина ответила, видно, новости от Зураба ее саму ошеломили, она думала, как преподнести их Тимофею. Наконец созрела:
– Альбина и Роман вышли из офиса, сели в машину и уехали.
– И все? – недоверчиво спросил он, так как прекрасно понимал, что одного выезда мало для такой реакции.
– Они целовались в машине, – сказала Кристина.
– И что? – Однако Тимофей осекся, ибо поцелуи означают связь, а связь у кого с кем? – Целовались, значит… То есть они…
– Безусловно, Тимочка, взрослые люди целуются, когда между ними близкие отношения. Очень близкие. Когда терпеть нет сил, а страсть накрывает прямо в машине, фактически на работе.
– Альбина не работает у него, ее рабочее место дома, – недоуменно пожимал плечами Тимофей.
– Тем более!
И ткнула его в грудь указательным пальцем, Тимофей слегка согнулся:
– Осторожно, проткнешь. Но как они целовались, если Альбина отзывалась о Романе неважно: пришел, требовал сказать, где Ева, наговорил кучу гадостей. Выходит что?..
– Либо они заодно, либо один из них использует другого, не исключено, что и подставляет.
– Роман подставляет. У Альбины нет мотива, – уверенно сказал он, правда, тут же сдал назад. – Хотя мотив, может, и есть, только мы его не знаем. Но Ева была у нее в тот вечер, когда пропала. Ушла в восемь часов, и больше ее никто не видел… Слушай, Кристина, а если Альбина позвонила похитителям, то есть сообщила, что Ева вышла от нее? И наверняка она бывала в доме подруги, значит, поставила «жучки».
– Их мог поставить и Роман.
– Он не приходил к отцу, из-за Евы они были в ссоре, немного сошлись, когда выкрали Лелю.
– Ты уверен?
– Я выспрашивал у папы Жало.
– А мне кажется, для Романа не составит труда проникнуть в дом отца.
– И к домработнице приходила женщина… Не Альбина ли?
– Пока у нас на нее ничего нет, как и на Романа, мы только предполагаем.
На этот раз Тимофей возразил, повысив голос:
– Посторонний человек не сможет зайти в дом папы Жало – это раз! Два: надо знать дом, чтоб расставить «жучки» в местах, где хозяин бывает часто. Например, на третьем этаже их нет. Это сделал только близкий человек. А кто может быть ближе подруги или сына?
– У нас на них ничего нет, – повторила Кристина.
– Так надо добыть улики.
– Давай думать, как это сделать.
На деревенском просторе ветер гулял вовсю, Альбина куталась в шерстяную кофту, пока Роман седлал с конюхом лошадь. Холмистый ландшафт просматривался далеко, внизу извивалась узкая речка, порывы ветра расчесывали длинные плети высоких ив, которые почему-то плавно взбрасывали ветки и так же плавно их опускали. У берега стояло несколько автомобилей, люди либо приехали отдыхать, либо удить рыбу. Да, здесь хорошо, а провести несколько часов на природе – прекрасная релаксация, как сейчас убеждают.
Роман вывел из конюшни рыжего и поджарого жеребца на тонких ногах, но неоседланного, подвел к Альбине:
– Смотри, какой красавец. И умница, поэтому кличку дали ему Фауст. Лошади как собаки, если уж любят, то навсегда.
– Ты же хотел преподать урок верховой езды, – напомнила Альбина, протянув руку к длинной морде Фауста, но тот отдернул ее, испуганно убрала руку и она.
– Он не в духе сегодня, – похлопывая по крупу Фауста, сказал Роман. – Я не сторонник насильственных методов, когда дело касается лошадей. Знаешь, их можно заставить слушаться, не причиняя боль, а договориться, они отлично понимают человека. И как у человека, у лошади бывает плохое и хорошее настроение.
– Зачем тебе лошади? Ради денег или удовольствия?
– Пока ради удовольствия, но планы наши простираются дальше. Хорошая лошадь может уйти на аукционе за бешеные деньги.
Невольно она рассмеялась: Роман вообразил, что ему любое дело по плечу? Уверенность хороша, но когда она зиждется на базе знаний, Альбина не удержалась от сомнений:
– Это же целая наука – выращивать лошадей, им посвящают всю жизнь высококвалифицированные специалисты.
– А здесь есть два настоящих специалиста, которые осели в этой деревне случайно. Они вышли ко мне с предложением, я нашел пайщиков-дольщиков, и начали работать. Кстати, в этих краях когда-то занимались выращиванием лошадей, люди, которые могут помочь, еще живы. Пойдем, поставлю его в стойло, а то он нервничает. И покажу других, правда, попроще. А знаешь, сколько нашлось добровольцев ухаживать за лошадьми?
– Неужели? – идя рядом с ним и Фаустом, не поверила Альбина.
– Деревенские мальчишки и девчонки тут целыми днями болтаются, убирают, чистят конюшни и лошадей. Это же лучше, чем бездельничать?
Читать бесплатно другие книги:
