Пояс неверности Соболева Лариса

Глава 21

К четырем часам дня акустик принес номер телефона, по которому звонил Вадим. Взглянув на цифры, брови Хачатура Кареновича непроизвольно взметнулись вверх. Тем временем акустик оправдывался:

— Больше ничего не смог сделать. Ответов не получил, вы уж извините. Запись неважная, полно посторонних шумов, да и мобильник барахлил. Но говорил он с мужчиной. Это все.

— Немало, — сказал Хачатур, любуясь цифрами на листе, машинально достал тонкую пачку долларов. От всех глав могучих кучек его отличала щедрость. — Это тебе, здэсь тисяча. Ти доволен?

— Конечно! — воскликнул тот, пряча деньги во внутренний карман пиджака. Вся фигура акустика подобострастно согнулась, губы растянулись в улыбке. — Премного, премного благодарен, Хачатур Каренович. Если что, я всегда к вашим услугам.

— Иди, — бросил Хачатур, набирая номер на телефонном аппарате. Попал на Булькатого сразу, но подождал, когда уйдет из кабинета акустик. А тот пятился задом долго, наконец исчез за дверью. — Здравствуй, дорогой. Пириезжай ко мне, эст новости. Какие? Хм, номер пиривез мой акустик. Чей? Пириедешь, узнаешь. Жду.

Каракуль сладко потянулся. Еще не успел открыть глаза, как события ночи отпечатались в мозгу. И сомнения закрались в душу, а не ловушку ли приготовили два мента? Ночью почему-то не подумал об этом. Счетчик в голове проворачивал эпизоды, взгляды, слова, жесты. Каракуль припоминал все, что помогло бы выявить тайный замысел. Проколов не припомнил, а все-таки глупо было так доверяться, очевидно, подкосила усталость. Ну, если только Руслан и Артем ловко заманили его в ловушку, пожалеют, что на свет родились. Вдруг сел, оглядел комнатушку.

— Лия! — позвал громко. Вместо нее вошел Антон. И что поразило Каракуля, так это свирепое выражение на детском личике. — Где мама, Антоша?

— Поесть тебе готовит в прихожей, — сказал мальчик, подступая к кровати Каракуля и оглядываясь на дверь, затем прошипел угрожающе: — Она моя! Понял?

— Понял, — недоуменно произнес Каракуль, хотя ничего не понял. — Ты чего злишься, Антошка?

— Потому что мама не будет больше спать на твоей кровати.

— На моей? Ты офонарел? Когда?!

— Я сам видел. Сегодня. Она спала на твоей кровати, а ты… ты ее обнимал! Больше не обнимай, понял? И ножичек я тебе верну.

— Так она… — дошло до Каракуля, он застонал.

Появилась Лия с подносом, на котором дымилась яичница — одно из любимых блюд Каракуля, и кофе.

— А я собралась тебя будить. Скоро приедут Руслан и Артем. А ты, Антоша, иди, обед для тебя на столе.

— А он что, до стола не может дойти? — проворчал Антон, шагая к двери.

— Антон! — прикрикнула на сына Лия. — Как тебе не стыдно? Иди.

— Где пулемет? — вспомнил Каракуль, зачем звал ее.

— Здесь, — ответила Лия. — Руслан его принес и оставил в той комнате. Ешь.

— Тогда порядок, — успокоился он. — С пулеметом не страшно и помирать.

Лия поставила поднос ему на колени, а он следил за мальчиком. Закрывая за собой дверь, Антон пригрозил кулаком. Каракуль аж задохнулся от черной неблагодарности, тем временем Лия подсела к нему, намазывала масло на хлеб. Идиллия, черт возьми, о какой мечтал, не хватало совсем немногого. Он поставил поднос на тумбочку, выхватил из рук Лии хлеб и нож, бросил туда же, и завалил ее через себя на постель. Потянулся поцеловать, но она уперлась руками ему в грудь, яростным шепотом остановила:

— Ты с ума сошел? Там Антоша!!

— Ты спала у меня? — зашептал и он. — Мне Антон сказал.

— Спала, да, но сейчас пусти.

— А я, дурак!.. Лия, на двери крючок. Антона попросим поиграть во дворе…

— Нет, только не днем! — Лия ловко вывернулась, спрыгнула с кровати. — Руслан запретил днем выходить даже во двор. Жди ночи.

— Но до ночи я не доживу! — взвыл Каракуль.

— Доживешь, — отрезала она, выглядывая в окно. — Руслан и Артем приехали.

Каракуль с голодной тоской смотрел на нее. В этих местах почему-то любят блондинок и очень полных. А ему никогда не нравились бесцветные женщины, а уж жировые складки на теле тем более. Он сам здоровенный, поэтому рядом с собой хочет видеть стройную женщину с красивыми формами, как он их понимает, со смуглой, похожей на южный загар кожей, с черными, огненными глазами. Такова Лия. И все это могло принадлежать ему еще ночью, если б не уснул. Послышались шаги в соседней комнате. Каракуль ударил кулаком по подушке:

— Черт их принес. Ты такая красивая…

— Ешь, — поставила она поднос ему на ноги. — Шесть яиц, глазунья, как ты любишь. Хотя усваивается всего два в сутки. Входите.

Она повернулась на стук. Первым вошел Артем и воскликнул:

— Чтоб я так жил! Мне никто не подавал обед в постель. Повезло тебе.

Лия смутилась и ушла. Артем проводил ее восторженным взглядом, что очень не понравилось Каракулю, он даже вилку сжал в кулаке от ревности. Руслан внес стул и оседлал его, Артем присел на кровать и сразу начал:

— Ты ешь, думай и говори одновременно. Давай выкладывай план, а мы со своей стороны подумаем, чем помочь.

— Мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас проследил за домом Алекса, — говорил Каракуль, уписывая за обе щеки яичницу. — Они должны быть все там, я проникну ночью…

— Сейчас ограду держат под током, ты прошлый раз здорово их пуганул, — вставил Руслан. — Но эту проблему ликвидируем.

— Отлично, — сказал Каракуль. — Я залезу в дом через окно…

— Тебе дверь откроет один наш общий знакомый, — перебил Руслан. Изумленный Каракуль перестал есть. — Да, откроет. Но вот потом ты его не продавай. Кстати, как думаешь действовать?

— Как и в прошлый раз, — ответил Каракуль. — Сначала по дыням вмажу, от всей души вмажу, потом допрос с пристрастием проведу. Я из них вытащу все, уж поверьте.

— Не перестарайся, тебе лишние трупы ни к чему, — предупредил Артем. — Мы будем рядом, в случае осложнений — придем на помощь. Нам желательно не светиться.

— Понял, — кивнул Каракуль. — Когда идем?

— Сегодня, — ответил Руслан. — Тянуть не стоит. В половине первого за тобой заедут, мы будем на месте. Ну, можешь отдыхать.

Когда они ушли, Каракуль позвал Лию. Она взяла поднос с грязной посудой, а он задержал ее, схватив за полу халата, шепотом приказал:

— Чтоб в восемь часов Антошка спал, как сурок.

— Он не ложится так рано спать, — захлопала глазами Лия, не представляя, что ее ждет. — До чего вы договорились?

— За папкой пойду. В восемь меня разбудишь, а Антон чтоб спал. Все.

Провожая Лию глазами, мысли его были приземленными, плотскими. А по идее, должен был думать только о том, как добыть папку. Но перед взором была лишь обнаженная Лия на постели. Каракуль прикрыл веки, задерживая видение. Потом вспомнил, схватил часы. Три часа осталось до восьми. Три часа изнурительного ожидания. Лучше поспать.

Хачатур Каренович вызвал в порт Кизила, Сашко и Васильича. Адам Булькатый не понимал его тревог по поводу номера телефона, потому, находясь в ожидании троицы Алекса, высказал сомнения пополам с раздражением:

— Да чего ты так уперся в Вадима? Ну, звонил кому-то из парней Алекса, ну и что из того? Это я должен оскорбиться. Слюнтяй Вадим представляется моим кентом.

— Ти правда не понимаешь?

Хачатур Каренович, очищая апельсин от кожуры, вскинул на Адама ничего не выражающие глаза, да и вопрос задал без интонационной окраски. Налив себе и Булькатому по рюмке коньяка, выпил, сосредоточенно отделил дольку апельсина, съел, причмокивая. Глядя на него, можно было подумать, что над ним не висел дамоклов меч в виде бумаг покойного Алекса. И вечно чего-то недоговаривает, таится. Адам Рудольфович внутри взбесился, проглотил коньяк и закусывать не стал. Хачик протянул ему дольку апельсина, но, видя, что тот даже не посмотрел в его сторону, съел сам, только потом объяснил то, чего не понял Булькатый:

— Ти меня удивляешь, честное слово. Всэ люди Алекса уже работают у меня…

— Ну и что? — поднял плечи к ушам Адам Рудольфович. — Вадим собрался рекомендовать мне, значит, не всем нравится у тебя.

Наглое заявление. Хачатур Каренович ухмыльнулся про себя, оставаясь внешне таким же флегматичным. Да люди Булькатого, пожелай того Хачик, стартанут к нему, как спринтеры, наперегонки. Адам жадный, очень жадный человек, этот порок никого не украшает, а у Булькатого из-за этого масса проблем возникала. Люди не любят, когда их надувают, Адам же не стеснялся заплатить меньше, высчитывая различные штрафы. И вдруг он посмел сказать, что кому-то не нравится у Хачика!

— Вот ми и виясним, кому у меня пилохо, — сказал Хачатур Каренович и ласково посмотрел на недруга, ставшего почти другом.

Адама Рудольфовича в который раз уязвила высокомерность владельца порта, но он промолчал. Зачем выдавать себя, и так уж Хачик держит камень за пазухой из-за доноса Тимохи. Ну, возможно, не камень, а пулю, так это еще хуже. Этот рыхлый ком ничего не забывал, просто на данный момент ему выгодно быть вместе с Адамом. Позже изменит курс на сто восемьдесят градусов, в чем Адам Булькатый уверен на сто процентов. Кто кого опередит — главное. Но когда найдутся бумаги.

Секретарша доложила о прибытии троицы Алекса. Те скромно встали у порога, не решаясь без особого приглашения войти в кабинет. Хачатур Каренович указал рукой на стулья у стола. Когда они расселись, тянул время, изучал каждого в отдельности. Такая тактика заставляет людей вибрировать раньше времени, следовательно, от них легче добиться правды. Потом он достал из ящика лист бумаги, повернул его к троице, показывая цифры, написанные крупно маркером:

— У кого из вас этот телефон?

— Ни у кого, — ответил Сашко за всех.

— Это телефон Алекса, — сказал Хачатур Каренович и прищурился: мол, меня не проведете. — Где он?

— Да, Алекса, — подтвердил Сашко. — Но его у нас нет. Когда Каракуль бежал из ментовки, два мобильника у нас пропали. Мы думаем, это он забрал их.

Хачатур Каренович кинул победоносный взгляд на Булькатого: дескать, у меня котелок варит в отличие от тебя. А тот, похоже, без лишних слов догадался о предательстве Вадима, стал сумрачен. Хачатур сделал царственный жест в сторону двери:

— Ви можете идти.

После ухода людей Алекса Хачатур с удовлетворением изучал некоторое время невольного партнера, находившегося на грани взрыва. Затем приказал:

— Визивай верних людей, поедем к Вадику.

— Ах, сучонок! Ах, недоносок! — прорвало Адама, он, кстати сказать, не умел владеть эмоциями. — Я ему пузо вспорю собственной рукой! Так это он предупредил Каракуля, что на него идут? Пригрел змею на груди! Ах, шпион хренов!

— Захар, — склонилась Лия над Каракулем. — Ты просил разбудить тебя…

Он приподнялся, протирая глаза. В комнате было темно, со двора в окно проникал электрический свет единственной лампочки, светившей всю ночь, поэтому силуэт Лии рассмотрел. Привычка восстанавливать в памяти прошедшие события отпечатала в мозгу последние эпизоды перед сном.

— Антон спит? — поинтересовался Каракуль первым делом.

— Спит. Еле уложила. Сейчас полдевятого, тебе пора одеваться?

Он потянул ее на себя, одновременно освобождая место рядом:

— Иди ко мне. За мной приедут в половине первого.

— Ты мог бы еще поспать… — вдруг стала упираться она.

— Лия! — шепотом возмутился Каракуль. — Ты же обещала. Ложись, елки-палки. И халат сними. Да убери руки! Я ж не драться с тобой собрался!

— Но у меня под ним только белье…

— Может, ты еще и фуфайку наденешь? Глядя на тебя, задумаешься, где ты сына взяла? Он точно твой, не ошиблась?

Каракуль начал злиться, время-то поджимало. Отпустил Лию, сел в расстроенных чувствах. Чего она хочет? Просто лежать на одной кровати, как прошлой ночью? Он же не евнух, довольствоваться одним лежанием не может. Лия села к нему спиной, кусала губы.

— Издеваешься? — сказал, вытирая пот со лба. — Ты не женщина. Ты отвесная скала, на которую ни за что не взобраться.

— Не сердись, Захар, — виновато проговорила она. — Все будет, как ты хочешь. Только я не могу, когда грубо… извини.

Вон оно что, с ней нельзя «раз, два и готово», зажмется, а это совсем не то. Женщин у него было много, никто не жаловался — он же парень что надо и даст Лии то, чего она ждет от него. Ему тоже необходимо нечто большее, чем просто секс. Впрочем, именно сейчас, сию минуту, это главное, главное до такой степени, что сил нет терпеть. Каракуль взял ее за плечи, осторожно развернул и привлек к себе.

— Я не буду грубым, клянусь, — зашептал на ухо, целуя в висок. — Лия, я сделаю так, что ты сама захочешь… — и чуть не ляпнул открытым текстом, что именно она захочет, да прикусил язык.

Лия несмело обняла его, напряженно замерла, сквозь тонкую материю халата ощущалось частое биение ее сердца. Странным показалось Каракулю, что женщина, имеющая сына, так стыдливо идет на связь. Лия словно угадала его мысли:

— У меня был неудачный опыт.

— Это поправимо… — Каракуль с готовностью уложил ее на кровать. — Я научу. Я покажу. Я расскажу и…

— Подожди… — Лия попыталась освободиться от его рук, не удалось. — Я не об умении, совсем о другом. Я все умею. Но когда женщина отдает себя, мужчина почему-то думает, что она одновременно отдает власть над собой. А я не хочу больше быть рабыней.

— Согласен. Бери меня в рабы. И вообще, разговорчики в строю мешают стратегии. Лия, а ты не можешь послать к черту опыт и все, все, все? Дай мне возможность переубедить тебя. Мы одни, здесь темно, я почти не вижу тебя… доверься мне…

К сожалению, он не мог точно выразить то, что чувствовал на самом деле, слова все равно вылетали не те. Да и какой прок от слов? Это всего лишь приблизительные обозначения, а не суть, их не возьмешь в руки, не попробуешь на вкус. Как они могут объяснить, что он бредил этими губами, миллион раз целовал шею, дотрагивался до груди и тонкой-тонкой талии, правда, только в воображении… Явь, конечно, во сто крат сильнее воображения. Потому что она ощутима, имеет запах и вкус, превращает томительное ожидание в восторг, дает ответы без слов. Он никогда не спрашивал себя, почему сцепился со сворой шакалов, рискуя быть убитым, почему стал изгоем, почему готов вести войну с целым миром. Так уж случилось. Каракуль никогда не занимался самокопанием, ему всегда все было ясно. Ясно стало и в этот поздний вечер, что в его жизни произошел перелом, он приобрел то, ради чего стоит жить.

Вадим слонялся по дискотеке. Там-то и разыскали его Хачатур и Адам. До этого они проехали по нескольким адресам, где, по подсказкам знакомых Вадима, можно было его найти. Разумеется, два солидных человека не пошли в темный зал, в котором дышать нечем от взбитой ногами пыли, а ждали в лимузине. Братки Булькатого походили по залу, поспрашивали, наконец узрели Вадима. Когда и он заметил приближающихся парней, шестым чувством понял, что дело дрянь. Уж очень те целенаправленно шли и с внешним спокойствием убивцев. Один из двух еще недавно сидел у него на хвосте, а потом его заменили на человека Хачика. Вадим быстро огляделся, ища лазейку. Но толпа оттеснила его в глухой угол, откуда до выхода далеко, а братки были уже совсем близко. Вадим решил раньше времени не дергаться и прежде выяснить, что им нужно. Однако объясняться они не стали, «хвост» бросил коротко:

— Выйдем.

Вадим поплелся следом за «хвостом», который прокладывал локтями дорогу в скачущей толпе, сзади продвигался второй. Ни с того ни с сего не стали бы два бугая разыскивать его на дискотеке. Если б было что-то срочное, но по делу, то выложили бы сразу, без торжественного шествия. Неужели пронюхали про Каракуля? Возможно, где-то Вадим дал осечку, не заметил «хвоста», тот выследил его и Каракуля. Сбежать бы и в лес податься. Но не сбежишь, перехватят. Вадим всячески уговаривал себя, что не стоит заранее паниковать, при всем при том биение сердца учащалось.

Завидев лимузин, совсем сник, сомнений не осталось: неспроста за ним приехали на дорогой тачке Булькатого. Но вот и сам Адам выполз из автомобиля, за ним Хачик. Вадим подошел к ним, поздоровался.

— Обыщите его, — приказал Булькатый. — А ты, Вадик, не дергайся.

Обшарили карманы, вытащили мобильный телефон, передали Адаму. Тот повертел телефон, улыбнулся:

— Откуда у тебя такая дорогая игрушка?

— Купил, — соврал Вадим.

— Угу, — кивнул Адам и сунул телефон в карман, потом приказал, но ласково: — Садись в машину, есть к тебе небольшое дельце.

Всю дорогу Вадим высчитывал, что за дело такое таинственное, которое нельзя обговорить у дискотеки? Привезли в порт, это тоже удивило, а повели в ремонтное отделение. Там, в большом, можно сказать, сарае, заваленном деталями, станками и арматурой, Булькатый спросил в лоб:

— Скажи, Вадик, ты помогаешь Каракулю?

Предчувствия не обманули. Нутро сжалось, но Вадим решил все отрицать:

— Я с ним незнаком.

— Да что ты! — ухмыльнулся Булькатый и достал мобильник. — С этой трубы ты вчера утром звонил Каракулю из кафе, а твой звонок был записан на диктофон. И знаешь, по звукам набираемых цифр удалось выяснить номер, по какому ты звонил. Да, Вадик, сейчас это делается просто. Номер Каракуля. А этот телефон ты не купил, он принадлежит Гоги. У Гоги забрал его тоже Каракуль. Что скажешь, маленький лгунишка?

— Ничего, — проговорил Вадим, понимая, что ему крышка, отчего тоскливо засосало под ложечкой.

— Хорошо. — Булькатый вальяжно двинул к хмурому Хачику, сидевшему на стуле. — Поставим вопрос иначе. Я прощу тебе этот звонок, хотя знаю, что ты предупредил его об облаве. Даю шанс исправиться, ты должен показать, где обитают Каракуль и Лия.

— Я не знаю, — сказал чистейшую правду Вадим.

— Ты не понимаешь, сморчок? — иезуитски улыбнулся Булькатый. — Я спросил тебя, где Каракуль?

— А я не знаю, где он, — повторил Вадим.

Адам помолчал, покачивая с сожалением головой, потом бросил браткам:

— Поехали, ребята… Несговорчивый народ пошел.

Глава 22

С лица Каракуля не слетала улыбка блаженства. А ведь осчастливил Лию, без сомнений, да иначе и не могло быть. Но и в себе открыл нечто очень важное. Это то, что еще не высказал Лии, то, что поселилось в нем, когда впервые ее увидел, поселилось навсегда, сегодня понял окончательно. Он не давал опомниться ни себе, ни ей, а время мчалось безжалостно вперед. Сколько же приложил усилий, чтобы лежать вот так в обнимку? Выпускать из рук боязно.

— Ты гладишь меня, как кошку, — пробормотала она.

— Уламывал долго, теперь удостовериться желаю, что это ты. А тебе не нравится?

— Нравится. — Лия тесней прижалась к нему.

— Ну вот, а ты боялась. Почему? Я такой страшный?

— Был, — призналась она. — Сейчас ты не тот, каким тебя знала. Я, Захар, не хотела…

— Знаю, знаю, быть рабыней. Но мне обидно. Я же со всей душой и серьезными намерениями, а ты… как колючка.

— Ты не говорил про намерения.

— А ты слушала? Не давала слова сказать.

— Не ссорься. Надолго уйдешь?

— Как получится. Хотелось бы больше не прятаться.

— Когда вернешься?

— Странная ты. Думаешь, я тебя брошу? И не мечтай.

Он ощутил вкус ее губ. Отстранив Лию, взял часы, посветил фонариком:

— Еще двадцать минут. Успеем.

Успеть-то успели, но стук в окно все равно застал врасплох. Каракуль оделся метеором, натянув куртку, ощупал карманы, гранаты и оружие были на месте. С постели вспорхнула Лия, повисла на шее и выпалила:

— Только будь осторожен, пожалуйста. Захар, ты мне нужен, мы без тебя пропадем… нет, я не то говорю… Ты просто мне нужен!

— Не надо скорбного прощания. Не волнуйся, я сегодня получил такой заряд, что теперь могу эти горы превратить в равнину. Не веришь?

— Верю. Ты сумасшедший. Пусть все катится к черту, не уходи…

В окно настойчиво постучали, поторапливая. Он поцеловал ее в губы, прихватил автомат и выбежал на улицу, следуя за молодым парнем, которого не рассмотрел.

Севу не предупредили, кого он должен привезти к особняку Алекса. Попав в автомобиль, завел мотор и прямо-таки задохнулся от шока. Рядом с ним бухнулся на сиденье Каракуль! Положил автомат на колени и сверкнул белыми зубами, кажется, улыбнулся. Сева подумал, что все же ошибся, включил свет в салоне, дабы лучше рассмотреть пассажира. Каракуль! Собственной персоной! И рожа у него — как у кота, съевшего бидон сметаны.

— Не въеду, че ты вылупился на меня? — в свою очередь наивно удивился Каракуль. — Выключай свет и гони, куда сказано.

Надвинув кепку на нос, Каракуль скрестил на груди руки, переключившись на предстоящее дознание. Сева сорвал с места «Ладу», ничего не понимая. С одной стороны, ему приказали доставить жильца Руслана, с другой стороны, не Каракуль же постоялец. Впрочем, доставит его по назначению, а от троих преступник не убежит.

За два квартала от дома Алекса их ждали Руслан и Артем. Тут уж совсем Севу переклинило, когда увидел, что они встретили Каракуля, как давнего приятеля, ударили по рукам, обсудили, с чего начнут, кто и где будет находиться. В доме Каракулю предстояло действовать одному, а остальным встать на входных дверях, чтоб никто не вздумал смыться. Обсудив детали, двинули к особняку Алекса.

— Вы не считаете нужным объяснить мне? — не выдержал Сева. Он был не просто потрясен, он был обижен. Втайне от него состряпали заговор, выходит, ему не доверяют. Эта мысль ранила больней пули.

— Времени нет, — не смотрел ему в глаза Артем.

Неожиданно у Каракуля запищал мобильник. Он остановился, достал один, но не тот. Вынул из кармана две гранаты, отдал Севе:

— Подержи.

Нашел телефон, поднес к уху и переменился в лице.

— Каракуль, — послышался незабываемый голос Хачика, — у нас твой парень. Вадик. Ему очень пилохо. Ти меня слишишь?

— Слышу, — угрюмо ответил Каракуль.

— А его хочешь услишат?

— Давай, — и с тревогой, словно ища поддержки, посмотрел на заговорщиков.

— Что случилось? — тихо спросил Руслан, но Каракуль жестом приказал молчать.

— Захар… выследили… — выговорил Вадим, по голосу и по нечеткому выговору слов стало очевидно, что ему действительно плохо. — Ты был прав. Не верь им…

— Где ты, Вадим? — закричал Каракуль. — Скажи, где ты…

— Вмажь им и за меня, — выдавил Вадим. — Я в…

— Где? Где? — орал в телефон Каракуль.

Стон Вадима. Дальше заговорил Булькатый:

— У нас он, у нас. Короче, через час ты должен доставить бумаги Алекса. Не доставишь, мы твоего Вадика разделаем, как тушу, и скормим собакам.

— Ты падаль! — прорычал Каракуль. — Если с ним… если только вы его… вам не жить. Понял? Я лично перережу ваши глотки! Ты понял, что сказал Захар Быкин?

— Бумаги привези на дикий пляж, — промурлыкал Булькатый. — Там будет ждать тебя человек, он сам к тебе подойдет. Отдашь ему бумаги, получишь своего пацана через десять минут ровно. Сверь стрелки, Каракуль. Мои показывают без пяти час. Так и быть, накидываю пять минут. В два мой человек должен нам позвонить. Можешь привезти раньше, мы не возражаем. Время пошло, Каракуль.

Посмотрев на часы, Захар провел ладонью по лицу, выругался.

— Что случилось? — повторил вопрос Руслан.

— Вадима взяли, — пробормотал Каракуль и пересказал условия, выставленные Булькатым с Хачиком.

— Дело дрянь, — безнадежно вздохнул Руслан. — Живым его теперь не отдадут в любом случае. Они не оставляют свидетелей, а пацан еще и предал их.

— Слушайте, — встрепенулся Каракуль, — Вадим сказал, что он «в»… Где можно быть «в»?.. В горах? Нет, не думаю. В доме Булькатого или Хачика? А?

— Нет, — уверенно сказал Руслан. — Дома они такие дела не делают. Они же чистюли, а кровь пачкает и воняет. Да и следы после нее остаются в щелях.

— Ты слышал какие-нибудь посторонние звуки в телефоне? — спросил Артем. — Вспоминай, может, по тем звукам определим, где они находятся?

— Слышал, кажется… — проговорил Каракуль, напрягая память. — Да, звуки были. Скрип… железа… Грохот! Будто ударялось что-то… тяжелое.

— Так, — оживился Артем. — Через сколько обещали привезти Вадима?

— Через десять минут.

— Ну-ка, считайте, — обратился Артем к Руслану и Севе, последний до сих пор не отошел от шока, вызванного присутствием Каракуля в их компании. — Откуда можно доставить человека за десять минут? Его привезут, так? Привезут оттуда, где грохот. Ребята, вы же город знаете лучше меня! Где грохочет по ночам, «ударяясь» друг о друга?

— В порту? — неуверенно вымолвил Сева.

— Точно! — подхватил Руслан. — Работы ведутся в порту по ночам, когда идет срочная погрузка или разгрузка. Да у нас заводов нет, где грохочет, только порт.

— Налет на дом Алекса отменяется, везите меня в порт, — развернулся Каракуль на сто восемьдесят градусов.

— Не пори горячку, — встал на пути Артем.

— Ты не догоняешь? — свирепо прошипел Каракуль. — Пацану двадцать два года! Он случайно влип. Сообщил мне, когда вчера на нас пошли облавой, а сам попался. Его убьют! Ты понял? Отойди!

— Тебя убьют тоже, если пойдешь туда, — не сходил с места Артем.

— У меня всегда будет четыре секунды, — процедил сквозь зубы Каракуль.

— Не понимаю, о каких секундах ты говоришь, — сказал зло Артем, — но отдаваться им в руки глупо. У меня предложение. Через пять минут каждый должен выдать план, как действовать и вытащить парня. Все, время пошло, думаем.

Вадима окатили ведром морской воды. Холодная вода привела в чувство. Он плохо соображал, в глазах двоилось, не в состоянии был шевелить ни руками, ни ногами, которые занемели от врезавшихся в тело веревок. Его привязали к стальному каркасу, подпиравшему потолок в ремонтном отделении. Тело адски болело. Вадима били, били долго, выясняя, в каком месте находится Каракуль. Даже если б захотел показать местонахождение, не смог бы этого сделать. Он ведь ни разу не видел, где тот прятался, а никто не верил. Каракуль умно поступил, что не показал свою стоянку. В сущности, Вадиму было уже все равно, верят ему или нет. Боль настолько измучила, что мечтал лишь избавиться от нее даже путем смерти. Каждый раз, теряя сознание, думал, что умирает. Его приводили в чувство ведром морской воды, а два бугая тренировались в боксе, используя Вадима как грушу. Сначала повторял, как заученную фразу: не знаю, где Каракуль. Потом лишь молчал, потому что невозможно стало шевелить распухшими и разбитыми губами. Он ослаб, терял сознание уже после одного удара. И только когда попадались в поле зрения двоившиеся Хачик или Булькатый, в нем слабо шевелилась ненависть. Одна ненависть и жила в Вадиме. Возможно, она и держала жизнь, но едва-едва держала, потому как сама теряла силу. Он не надеялся на чудо, вообще ни на что не надеялся. Он просто ждал, когда умрет.

Вадим снова очнулся. К нему подошел незнакомый человек по кличке Док, двумя пальцами оттянул верхнее и нижнее веко, поморщился кисло, оглянувшись на хозяев.

— Ну что? — раздраженно спросил Хачатур Каренович.

— Хотите, чтобы час пожил, больше не бейте.

— Так пилохо? — не верилось Хачатуру.

— Безнадежно, — подписал приговор Док. — И бесполезно. Он все равно ничего не скажет. Думаю, уже не способен говорить.

Хачатур бросил немой упрек Адаму Булькатому, ведь просил не усердствовать, да, видимо, плохо просил. Адам приблизился к Вадиму, взял за чуб и поднял голову, рассматривая опухшее месиво вместо лица.

— Вадик, — позвал. Парнишка поднял веки, наполовину приоткрыв невидящие глаза. Булькатый отпустил чуб, голова Вадима упала на грудь. — Да все в норме, жив.

— Пока жив, — сказал Док, давая понять, что это ненадолго.

К ним двинулись братки, избивавшие Вадима, с намерением продолжить упражнения в боксе, но Булькатый остановил:

— Довольно. И так уж…

Адам Рудольфович прополоскал руку в ведре воды, вытер платком и посмотрел на часы. Хачатур Каренович недовольно спросил:

— Что ми будем отдават Каракулю?

— Вот это, — кивнул в сторону Вадима Адам.

— Каракуль не захочет это, — вспылил Хачатур. Алкогольный магнат его прямо-таки взбесил садистскими наклонностями. — Ти что, думаешь, он отдаст бумаги за труп?

— Час проживет? — обратился Адам к Доку.

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Он может и до утра дожить. Зависит от крепости организма. Попробуйте влить коньяка ему в рот. Может быть, это подогреет кровь, разгонит ее по жилам, ведь он еще и замерз.

Один из боксеров по приказу Адама влил в рот Вадима коньяк. Юноша поперхнулся и закашлялся, на что Булькатый отреагировал радостно:

— Да он всех нас переживет. Вот говнюк, так и не сказал, где спрятался Каракуль. Партизан хренов. Ничего, я приготовил ему сюрприз. Тоже мне, супермен.

— Что ти задумал? — насторожился Хачатур. — Кому ти пириготовил сурприз?

Адам Булькатый лишь загадочно улыбнулся. Хачатур, не в силах больше выносить эту картину, выскочил на воздух. Легкий ветерок, насыщенный морской свежестью, обдал лицо. В порту работали краны, перенося контейнеры на корабль. Блики электрических огней купались в ряби моря, слышались переговоры диспетчеров. Порт — слабость Хачатура, отрада, любимое детище, которое при нем росло и развивалось. Неоднократно, когда одолевала хандра, приезжал сюда глубокой ночью и ходил от причала к причалу, любуясь великолепием, созданным человеческими руками. Великолепием, в которое и он внес вклад и которое фактически принадлежало ему.

Хачатур задержался на пороге, вдыхая запахи моря и укрощая порывы гнева. Собственно, гнев направлен на свою же персону. Надо быть идиотом, чтоб сойтись с Адамом. Пока держался особняком — контролировал кланы, его боялись. Стоило приблизить Адама, как тот сразу сел на голову, почувствовав слабину Хачика, начал диктовать. Где и когда допустил промах? Как человек умный, Хачатур Каренович лихорадочно анализировал каждый свой шаг, слово, интонацию, дабы выявить просчет. И к какому выводу пришел? Парадоксальному. Просчет допустил в «Бризе», когда сдал Тимоху. Тем самым дал понять, что боится досье Алекса, боится Каракуля, значит, привлекая в союзники Булькатого, боится и его. Ведь сильный не станет искать поддержки. Само собой выходило, что всесилие Хачика блеф, его так же легко кинуть на нары, как и простого смертного. Очень глупо было давать такие козыри, ведь у Булькатого перевес в людях — наглых, жестоких циниках. Только дипломатичность Хачика и сдерживала этих шакалов. Хачатур по натуре мирный человек, жесток в крайних случаях. Так ведь без этого нельзя! Люди пасуют перед силой, закрывают пасти и складывают покорно лапки. Он практически никогда не присутствовал при расправах, ему неприятно видеть боль, кровь, слышать стоны. Булькатый другой, попросту — выродок и садист, ему подай крови. Это он настоял привезти Вадима в порт: дескать, на виду будем, в случае чего, рабочие порта подтвердят, что Хачик и Адам были в порту. Не думал Хачатур Каренович, что Булькатый решится до смерти искалечить Вадима на его территории. На слабые возражения Адам ответил, что шумы порта заглушат крики, но парень даже не кричал, только стонал. И самое скверное: Вадим подыхает. И где подыхает? В порту, у Хачатура, без его на то разрешения. Как подставил его Булькатый! И снова Хачатур пошел у него на поводу, как с облавой на Каракуля, не подумав о последствиях. Пройдет немного времени, и Адам главенствовать станет, потопит Хачатура, о чем предупреждал Тимоха. Вот и делай людям добро!

— Не психуй, Хачатур, — обдал его сигаретным дымом Адам. — Мы этого Каракуля за ребро подвесим.

Хачатур Каренович неопределенно закивал и вернулся в помещение.