Страна великого дракона, или Командировка в Китай Скутин Александр

Мы прошли через автоматически открывающиеся двери в холл гостиницы, мистер Ли обратился к девушкам администраторам, чтобы они зарегистрировали нас. Пока наши имена вводили в компьютер, я не удержался и заглянул через стойку на монитор и клавиатуру. Меня интересовало: какая должна быть клавиатура для китайского языка, ведь иероглифов несколько тысяч! Клавиатура была самая обычная, с английскими буквами, но на дисплее выводились иероглифы. Хм, загадка. Загадка разгадалась позже, когда я вернулся в Россию. При перестановке Windows я задал в опциях клавиатуры помимо русского и английского алфавитов еще и раскладку для китайского языка. Если хотите, попробуйте сами.

Справа при входе мы увидели буфет. Чего-нибудь купить попить сейчас не помешало бы, но за стойкой никого не было. Видимо, «ушла на базу».

В холл спустились по лестнице несколько мужчин европейского вида, мы с любопытством посмотрели друг на друга. Откуда они, наши или…

– Мужики, вы откуда? – спросили они.

– С Питера.

– А мы с Томска. С прибытием вас.

– Спасибо. Давно здесь?

– Уже месяц.

– Скажите, а как бы нам чего купить в буфете?

– А это запросто, попросите девушек за стойкой администратора, по-английски они говорят. Что нужно из буфета, они вам продадут. Но лучше здесь не берите, в городе все намного дешевле. Нам пора, потом еще увидимся в столовой, поболтаем.

– Пока.

Нас повели в наши номера. Командировочных инженеров у нас в России обычно не балуют. Где только не приходилось жить при служебных поездках. Приходилось ночевать и в частном секторе.

В Нижнем Новгороде, например, мы жили общежитии медсестер. Впрочем, озабоченных разочарую – ничего такого не было, мы работали допоздна на заказе, приходили в 11 вечера и замертво валились спать. Вот разве что в день, когда студентки получали стипендию и напивались, выходить мужикам в коридор в одиночку было опасно: групповое изнасилование ему была обеспечено. Хотя пикантные ситуации, конечно, были. Например, в первую же ночь выяснилось, что наша комната – проходная (по ночам). В три часа ночи я проснулся от стука в окно (это на втором-то этаже!). Открыл глаза (остальные ребята еще не проснулись) и увидел, что на нашем балконе стоят четыре девушки. «Совсем обалдели, уже в окна лезут», – подумал я и строго этак спросил:

– Девушки, что вам здесь нужно?

– Дяденька, извините, пожалуйста, не могли бы вы пропустить нас на пятый этаж? Мы немного погуляли после дискотеки, а двери внизу в одиннадцать закрывают.

Я быстро надел свои шаровары под одеялом, встал и открыл двери на балкон. Наши инженеры в комнате уже проснулись и смотрели на происходящее, ухмыляясь. Ситуация и в самом деле забавная. Я выглянул с балкона вниз. Прямо под нашим балконом была наклонная крыша подвального входа, с нее они и забирались на балкон. Пробираясь между коек, барышни причитали:

– Большое вам спасибо, извините, что потревожили, мы, наверное, вас разбудили.

«Ну что вы, мы вовсе не спали, все ждали: когда вы к нам придете», – подумал я, и сказал вслух:

– Ничего страшного, какие пустяки, еще приходите, как только вам будет нужно.

Так они потом и ходили через наш балкон все время, что мы там жили.

Впрочем, я отвлекся. В командировках бывает много таких интересных историй, все рассказывать – жизни не хватит.

Так вот, я зашел в свой номер. Так хорошо нас не селили никогда. Быть может, бывалый завсегдатай Канар и Анталии лишь усмехнется при виде наших апартаментов. Но были не избалованы такими условиями. Номер примерно соответствовал трехзвездочной гостинице, разве что архитектура не стандартно прямоугольная, а стилизованно китайская. В номере были отдельный санузел, телевизор с двумя десятками программ (некоторые спутниковые), кондиционер, телефон и шикарная двуспальная кровать с шелковым покрывалом (увы, спал на ней один, а хотелось бы – с прекрасной женщиной). Кстати, о кровати. С каждой стороны кровати стояла тумбочка, на тумбочке лампа-ночник, а прямо над ней, на стене – бра. То есть у каждого изголовья кровати сразу две ночные лампы. Одна, выходит, лишняя? Так, так, этот фокус с двумя ночниками я знаю… Один знакомый инженер, ездивший в Иран, рассказывал мне об этом. Я поочередно включил оба светильника. Так и есть – верхний не работает! Все правильно, размещать подслушки надо повыше, таковы особенности распространения акустических волн. Может, разобрать верхний светильник и посмотреть – что в нем? Я какое-то время поколебался, а потом вспомнил, что из инструмента у меня только тестер, да еще ножик отобрали в пекинском аэропорту. Просили лишнего не брать, всем необходимым обеспечат на месте. Ладно, от разборки пока воздержусь.

Отступление 2 (интригующее)

Китай – страна с древними шпионскими традициями. Как говорил древний китайский стратег Сунь Цзы в своем трактате «Искусство войны»: знать чужие намерения – значит, действовать как бог. Мы не знали ничего, что могло бы привлечь к нам специфический пристальный интерес, нас бы тогда просто не выпустили за границу. Да и какие уж тут секреты – оборудование поставляется за рубеж. Мы передаем заказчикам всю необходимую документацию, добросовестно объясняем и показываем все секреты и особенности эксплуатации нашей техники, что бы наше оборудование работало потом безотказно. Когда делегации заказчиков приезжают в наш НИИ, их охотно водят по производству, показывают участки сборки, где в стерильной чистоте рабочие в синих комбинезонах аккуратно работают, используя самое современное оборудование; потом их водят по лабораториям, где инженеры с одухотворенно-задумчивым взглядом колдуют над схемами и программами. Но… кое-что все же им знать не надо. Как говорится, если любишь колбасу, то лучше не знать, как она делается. А то аппетит пропадет.

Это нормальная особенность в отношениях между заказчиками и поставщиками. Китайцы тоже ничего особенно от нас не скрывали, за нами не ходили неотступно соглядатаи. Но иногда нас вежливо, но настойчиво уводили от некоторых моментов. У них тоже не всегда все гладко бывает.

Как-то в один из прошлых заездов один наш специалист, довольно пожилой, спросил у китайцев, а как у них обстоят дела с защитой от СВЧ-облучения. Какие для этого у них предусмотрены индикаторы, измерители? Ничего вразумительного ему ответить не смогли. «А у меня вот с собой всегда индикатор СВЧ-поля», – сказал наш специалист и достал из кармана неоновую лампочку ТН-0,3 с короткозамкнутым витком. После работы китайцы предложили ему заехать с ними в ресторанчик, выпить за Родину, за Сталина, за великую российско-китайскую дружбу. Тостов было много, а китайская кухня, как всегда, была на недосягаемой высоте. Только вот лампочка-неонка после этого бесследно исчезла. А как вы думали! В принципе с таким индикатором можно ходить по территории НИИ и незаметно фиксировать СВЧ-поля и даже приближенно оценивать их напряженность. А это уже, извините, разведдеятельность. Неважно, что наш инженер, разумеется, ни о чем таком не думал. Кому надо, те подумали (китайцы).

Примечание к отступлению:За два дня до отъезда я все-таки разобрал патрон. Ни черта там не было! Просто сгоревшая лампочка, и к клеммам подведено обычное сетевое напряжение (замерил тестером). Лампочку я оставил на тумбочке, на следующий день ее заменили. Нам бы все шпионов искать!

Во дворе гостиницы были теннисный корт и плавательный бассейн, вода из бассейна была спущена, так как конец октября в Сычуани – уже не купальный сезон. (Жуткое дело – температура воздуха опускалась иной раз до +17 по Цельсию, как китайцы, бедные, не перемерзли – не знаю).

Особенно мне понравился пруд с живыми карпами и красивой террасой над ним.

Я еще раскладывал и распаковывал свои вещи из сумки, когда в дверь негромко постучались.

Вошли мужчина и женщина, представились как директор гостиничного ресторана и переводчица. Они вежливо поинтересовались, предпочитаю ли я китайскую кухню или буду питаться по-европейски. Ну, шницелей да бифштексов я еще вдоволь отведаю, когда вернусь в Россию. Раз уж в Китае, то нужно отведать местную экзотику. И не ошибся, как оказалось в дальнейшем. Кстати, меня в России многие знакомые стращали, что будут кормить всякими лягушками, саранчой, змеями, крысами, червячками, котятами и т. д. «Сам понимаешь, в Китае голод, все едят…» Блюда, которые нам предлагали, были довольно экзотические, но ничего из перечисленного, или что-нибудь подобного, нам не предлагали. Голода в Китае нет, это я свидетельствую. А вот в России я после Китая себя все время голодным чувствую. Не потому, что так есть хочется, а потому что с нежной грустью вспоминаю великолепную китайскую кухню. Я еще расскажу о ней. Ресторатор и переводчица вежливо выслушали меня и, попрощавшись, вышли.

«Кстати, о кухне», – подумал я. «Сейчас бы съел что-нибудь».

Минут через десять в дверь снова постучались.

– Войдите!

Вошел Алексей.

– Так, Саша, значит, я хотел тебе сказать, чтобы к 19.00 по местному времени ты был в парадном виде: костюм, галстук, белая рубашка и все такое.

– Банкет за приезд?

– Да. Значит, будет присутствовать профессор Ху Ке Сон, ты его помнишь, он приезжал к нам НИИ вместе с мистером Ли, и другие китайские товарищи, которые будут работать с нами.

– А Слава уже знает?

– Да, значит, я его уже предупредил, теперь вот зашел тебе сказать, чтобы ты был в курсе. В общем, без пяти семь мы собираемся внизу, в холле гостиницы.

– Хорошо.

Алексей ушел к себе.

Насчет костюма и галстука – это он, конечно, пошутил. Я в командировки сроду таких вещей не беру. Хотел бы я посмотреть на себя со стороны, как в костюмчике и галстуке буду распаивать клеммы на контактной коробке, или в наглаженных брюках ползать на коленках по кабельным тоннелям. Пусть прилизанные мальчики офисно-менеджерского вида беспокоятся о своем имидже, а нас ценят за работу. Так сказать, не за экстерьер, а за внутреннее содержание. Но хотя помыть после дороги физиономию и сполоснуться под душем самому не помешало б. Да и носки сменить, как я заметил – китайцы очень чувствительны к запахам.

Как только я умылся и сменил белье, в дверь опять постучали. Прямо как у Чуковского: то тюлень позвонит, то олень.

Снова зашел Алексей, с ним Слава и мистер Ли.

– Так, Саша. Нам нужно прямо сейчас сходить сфотографироваться на временные пропуска.

Мы сходили, сфотографировались. Фотоателье размещалось рядом, в соседнем с гостиницей квартале. Назавтра нам выдадут пластиковые карточки-визитки с фотокарточками на шелковых шнурках. На работе мы должны будем носить эти визитки на шее. Когда мы шли по улице, пригляделись внимательно к китайским домам. Обычные панельные пятиэтажки с лоджиями, увитыми зеленью. Прямо по фасаду проходили какие-то трубы. На лоджиях стояли счетчики с крупными цифрами наружу, то ли расход газа меряют, то ли электроэнергию. Я так понимаю, служащий, снимающий показания счетчиков, должен через бинокль (а как еще разглядишь цифры на лоджии пятого этажа?) снимать и записывать показания.

Зато не надо ходить по этажам и звонить в квартиры. И еще на один факт мы обратили внимание. На улице уже смеркалось, но ни одном из домов, что стояли возле гостиницы, не светились окна. Может, эти дома не заселены? Но вид у них вполне жилой: занавески на окнах, разная утварь на лоджиях. Какая-то загадка, потом нужно будет узнать.

Глава 7.1. Банкет (привальный)

Мы немного перекурили во дворе гостиницы и направились к банкетному залу мимо пруда с карпами.

Появились новые люди, стали знакомиться. Профессора Ху мы уже знали, пожали друг другу руки как давние знакомые. Потом подошел наш переводчик, невысокий, худощавый и улыбчивый, как большинство китайцев, назвался Борей. Вообще в Китае все переводчики еще во время учебы берут себе русские имена-псевдонимы. Миссис В. в Пекине представлялась нашему руководителю как Люба. Третьим подошел молодой совсем парень, Сен Су Мин. Мне объяснили, что это ему я буду передавать свое оборудование и обучать работе на нем. Напарник, значит. От того, насколько хорошо он освоит мою установку, будет зависеть ее успешная работа. После этого я присмотрелся к Сену внимательно: первоначально он производил впечатление толкового, сообразительного малого. В дальнейшем оказалось, что я не ошибся. Вообще все китайцы, что работали с нами, были очень грамотными специалистами высокой квалификации, с такими приятно работать. Профессору Ху не пришлось краснеть за свою команду. Также с нами на банкете были мистер Ли, водитель, что привез нас из аэропорта, и неизвестная девушка. Как потом рассказал Алексей, дочь одного из научных руководителей института. Ее нам не представляли и с ней нас не знакомили. Но мы уже начали привыкать к некоторым особенностям китайского этикета и не удивились. Нас пригласили за стол.

Как воскликнул герой фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Это сон какой-то!» Такого мне не то, что описать, даже представить раньше было не возможно. Данте в своей «Божественной комедии» описывал ад как девять концентрических кругов, сходящихся к центру Земли. Не стану описывать все, вы их, наверное, знаете, читали «Божественную комедию». Но о первых трех кругах ада упомянем. В первом обитают великие ученые античной древности. Они ни в чем не грешны, но были нехристиане, а значит, формально, язычниками. То есть первый круг – для почти безгрешных. Второй круг – для сгоравших в любовной страсти: Ромео и Джульета, Тристан и Изольда, Паоло и Франческа получили в нем законную прописку. Третий круг для чревоугодников. Если бы тот свет был устроен по Данте, то лучше всего проводить время между вторым и третьим кругом попеременно, то есть предаваться любовным утехам и чревоугодничать. Ну, а на работу ходить в первый круг, к ученым. При условии, что в третьем круге будет китайская кухня!

Слева направо: водитель «Ауди» (в руках палочки для еды), Сен Су Мин, автор, переводчик Боря, профессор Ху Ке Сон, Алексей, мистер Ли, Слава, просто приятная девушка (ее нам не представляли).

Мы все сели за круглый стол. Перед каждым стояли тарелки, фарфоровая ложка для подкладывания в тарелку, фарфоровые чашки для рисового отвара и других первых блюд. Из них надо было отпивать, а вылавливать яйца, зелень и мясо из них надо деревянными палочками. Сначала держать их было очень непривычно, болели пальцы от напряжения. Девушки из обслуги скромно отворачивались и улыбались, глядя на мои потуги есть палочками, по китайски. Впрочем, всем желающим предлагались столовые приборы, но взял их только Слава. Алексей уже был в Китае, и отлично управлялся палочками. Середина столешницы вращалась, так что не надо было тянуться за понравившимся блюдом через весь стол или просить об этом соседа, нужно было просто повернуть круг за одну из маленьких ручек. Только не очень быстро, а то центробежная сила скинет вам эти блюда на брюки.

На столе стояло множество самых разных кушаний, даже на вид аппетитных и вкусно пахнущих. Для нас каждый раз было ребусом – что же мы едим. Вспоминаются: корень лотоса, креветки, маринованные поросячьи хвостики, крабы, засахаренные орешки с красным перцем, круглые пирожки – с виду как сырые, но на самом деле пропеченные, тонкие узкие ломтики сыроватого картофеля с зеленью, китайские пельмени, обжаренные кусочки курятины под соусом, грибы, печеный угорь (бесподобная, скажу вам, вещь!). И, разумеется, рис. Сварен так, что легко берется палочками, при этом зернышки не рассыпаются. Общая картина такая: много мяса, птицы, рыбы, все это с зеленью, с овощами, и под соусами, кроме того – фрукты. При этом все время одни тарелки убирались и ставились другие. Так что не зевай, если что понравилось.

Я поначалу стеснялся, брал понемногу и ел медленно. Но посмотрев по сторонам, увидел, что китайцы кладут, сколько душа просит, и едят, очень сноровисто орудуя палочками. Все очень острое, но в фарфоровую чашку всегда подливают пресный рисовый отвар с зеленью и яйцами, очень удобно запивать. Впрочем, можно запивать и соевым молоком – мне понравилось. Фарфоровой ложкой нужно брать то, что тебе понравилось, кладешь себе на тарелку, а дальше уже палочками мечешь себе в рот. Блюда можно выбирать в любой последовательности и в любом количестве. Практически нет хлеба, каш, макарон, и почти нет картошки. Ну и не надо, от крахмала только полнеют, лишняя нагрузка для желудка. Кстати, от китайской кухни, сколько бы не съел накануне, никогда не бывает тяжести в желудке, все легко усваивается. Одно вкусное блюдо из рыбы показалось вроде знакомым. Я спросил у Бори, что это за рыба. Он ответил, что не знает, как ее называть по-русски, но ее китайское название состоит из двух иероглифов, которые произносятся как: «Минь тай». Все ясно. Даже обычный минтай приготовили так, что пальчики оближешь.

Должен заметить, что европеец здесь всегда должен помнить: Китай – страна древней культуры. Это я к тому, что если вы увидите, что китаец зевает, не прикрывая рот, или чавкает за столом, то это не значит, что он дурно воспитан. Просто здесь свои нормы этики, не менее строгие, чем у нас, но другие.

В разгар банкета на середину стола поставили большое блюдо, в котором в бульоне возлежала черепаха, обложенная листами зелени. Величественная картина. Только вот что с ней делать? Я не знаю, как с нее снимать панцирь и разделывать, что в ней едят, а что нет. Мысленно представил, как буду распиливать ее ножовкой (надеюсь, не придется делать это на самом деле). Оказалось, ничего с ней делать не надо. Ее ставят на стол на несколько минут, чтобы гости полюбовались на нее. Потом блюдо с черепахой сняли со стола и на столике у окна девушки-официантки быстро и ловко начали разделывать ее ножами и вилками и раскладывать по фарфоровым чашкам. Потом эти чашки с мясом черепахи, бульоном и зеленью ставили всем на стол. Так я впервые в жизни ел черепаховый суп, о котором так много был наслышан. Как говорится, так вот какой ты – северный олень! Что напоминает вкус черепахи? Не знаю, сравнение не подобрать, похожего ничего не ел, очень мягкое и нежное мясо.

Из напитков были соки, лимонад, водка, Сен пил вино. Как только бокалы опустошались, девушки тут же наливали их до краев. Так что объем выпитого ограничивался только собственными потребностями и возможностями. Впрочем, я особенно не увлекался, надо блюсти репутацию. Китайская водка: к ней надо привыкнуть. Очень специфичный, если не сказать больше, запах, вяжущий вкус. Лучше всего закусывать ее не мясными или рыбными закусками, а чем-нибудь цитрусовым (апельсин, мандарин, грейпфрут) или запивать ее соком – так легче проходит. И когда вливаете в себя водку из бокала, лучше не вдыхайте носом, а то окружающим будет неприятно смотреть на вашу гримасу. Но есть у китайской водки одна полезная особенность – на утро от нее не болит голова. Дело в том, что в Китае водка – лечебный продукт, делается с применением различных трав, например, женьшеня. Некоторые сорта водки настаиваются на змеях или ящерицах. Кстати, китайская водка крепче российской – 53 градуса.

Было произнесено много тостов за успешное сотрудничество, за российско-китайскую дружбу, за мир во всем мире. Девушка, что сидела с нами за столом, произнесла тост за нас, русских специалистов (Боря переводил). Мы, разумеется, поддержали тост и выпили тоже. После этого все хитро так посмотрели на нас. А Боря объяснил, что по китайскому обычаю, если девушка выпила за парня, то он должен выпить втройне. При этом барышня лукаво улыбнулась и стала смотреть, как мы будем выкручиваться.

Ну, это вы ребята просто не на тех напали! Мы залпом хлопнули по полному бокалу еще дважды под неотрывным ее взглядом. Знай наших!

– No problem! – сказал я девушке, улыбнувшись, и поставил бокал. (Она понимала по-английски.)

Профессор Ху Ке Сон и Алексей вели светские разговоры, переводил Боря.

– Вы были в позапрошлом году в Корее, на международной конференции по лазерам? – спросил профессор.

Наш начальник не сплоховал.

– В Корее? – переспросил он. – В Южной или Северной?

– В Южной.

– Нет, в Южной Корее я в позапрошлом году не был.

(Впрочем, в Северной он тоже не был, но об этом можно было не говорить.)

Разговор по мере увеличения дозы выпитого постепенно перешел на политику. Совсем как у наших мужиков.

– Что вы думаете о вашем президенте Ельцине, – спросил меня профессор Ху через переводчика.

– Старая развалина. – Я не деликатничал. – Он не плохой и не хороший, он просто никакой. Большую часть года проводит в больницах. Если человек болен и не может исполнять свои обязанности, он должен лечиться, освободив пост другому. В трудное для России время просто не позволительно иметь такого руководителя.

– Саша, но ты учти, что у Ельцина в его возрасте – ум, знания, опыт. – Алексей постарался сгладить мою резкость.

– Знания, опыт – согласен. А вот ум, по-моему, от возраста никак не зависит. Это от природы – или умным родился, или дураком помрешь.

Профессор рассмеялся и добавил:

– В Китае говорят, в старости человек становится глупой обезьяной.

В тот год Россия подходила к президентским выборам. Профессор поинтересовался у нас, какая партия, по нашему мнению, придет к власти.

Первый начал Алексей.

– Я думаю, что безусловно придут к власти коммунисты, и это будет началом стабильного роста и процветания России.

Навряд ли он так думал. Просто соблюдал политкорректность – мы были в Китае.

Потом ответил Слава.

– Я не знаю кто придет к власти, но если это будут коммунисты, то это принесет огромные беды и несчастия нашей стране.

Последним отвечал я.

– А я не знаю, нужны ли вообще эти выборы. Уже десять лет как у нас свободные демократические выборы, и что? Реального улучшения нет, положение в стране все хуже и хуже (дело было в 1999 году). Регулярно страну сотрясает предвыборная лихорадка, тратятся огромные деньги, кандидаты обливают соперников грязью и даже убивают друг друга. Думаю, что нужно заниматься прежде всего экономикой, а не выборами, которые конкретной пользы пока не принесли. Да и откуда мне знать, кто из кандидатов лучше? Это все равно, что у них спрашивать, кто лучше подходит для наладки нашего оборудования. Они в этом также ничего не смыслят.

После этого китайцы посмотрели на меня с интересом. А профессор сказал:

– Вы мыслите как китаец.

Потом заговорили о работе.

Профессор Ху сказал Алексею.

– Мы хотели бы обсудить с вами возможность вашей работы завтра в субботу, если вы не очень устали от перелета, конечно.

Профессор говорил осторожно, без нажима. Его можно понять, мы имели полное право не работать в выходной день. Но нас уговаривать и не надо было. Этот вопрос мы уже успели заранее обсудить. Мы за десять тысяч верст не отдыхать приехали. В командировке выходных почти не бывает. А времени, чтобы успеть все сделать, всегда не хватает. Но Алексей для виду коллегиально посоветовался с нами.

– Ребята, вы как, не против завтра поработать?

– Конечно, можно поработать, – кивнули мы, выражая согласие со своим начальником, – что за вопрос.

Профессор обсудил с Алексеем и Славой вопросы, связанные с их оборудованием, потом и ко мне повернулся.

– Саша, я надеюсь, вы сможете хорошо обучить Сена работе на вашей системе.

– Я обещаю вам, что Сен не будет спокойно ни есть, ни спать, пока не будет знать систему так же хорошо, как и я.

Боря все переводил, ему, наверное, из-за нас и поесть толком некогда было.

Кстати, я спросил у Сена, служил ли он в армии. Он ответил, что нет. «Тебе немного не повезло», – сказал я ему. Сен рассказал, что если сразу после окончания школы китаец не поступил в вуз, то на следующий год его уже не возьмут. То есть у китайских юношей и девушек есть только единственный шанс в жизни. Если юноша не попал в вуз, то может попасть в армию. Но это совсем не обязательно. Впрочем, я и сам знал, что ежегодно в Китае достигают призывного возраста 10 миллионов юношей, а нужно для службы в вооруженных силах на порядок меньше. Так что китайские военные могут выбирать самых лучших из призывников.

Банкет подходил к концу.

Постепенно все стали собираться, прощаться (до завтра). Некоторые нетронутые блюда девушки аккуратно упаковывали в белые пластиковые коробочки и китайцы брали их с собой. Нас это немного шокировало, попробуйте у нас в ресторане проделать такое. Потом мы увидели, что это в Китае общепринято. И я думаю – это правильно. К чему выбрасывать продукты? Изобилие – это не бесхозяйственность. Мы еще постояли, на улице, ребята покурили, поделились впечатлениями. Вокруг было совсем темно, уличным освещением в Мяньяне особенно не балуют. Воздух был по-прежнему теплым, но духота спала. Первый день в Китае нам явно удался. А как пройдет первый день, такой будет и вся командировка. Мы постояли еще немного и отправились по своим комнатам спать.

Девушка из гостиничной обслуги повела меня к моему номеру, наверное, думала, что после банкета я сам его не найду. Она показала мне на лестницу, пропуская меня первым:

– This way. (Сюда.)

– Only after you! (Только после вас!) – Я показал ей рукой, что пропускаю ее первой.

Она улыбнулась. В самом деле – странные эти русские: встают, когда женщины входят; пропускают их вперед. Наверное, у них в России и в самом деле уважительно относятся к женщинам. Какое варварство, а еще цивилизованная страна. Но приятно.

В своей комнате я настроил таймер телевизора на 6.30 утра и попытался заснуть. Благие намерения! Самое большое неудобство за все время пребывания в Китае – это плохой сон. Каждый раз я ворочался по полночи. Как шутили в армии: если не спится – закрой глаза и сосчитай до пяти, в крайнем случае – до пол-шестого. Можно было бы объяснить это разницей временных поясов, с Питером пять часов разницы. Но томичи говорили, что у них это тоже самая большая проблема. А они здесь уже месяц, да и разница между Томском и местным временем всего час. Тогда я решил попить чаю. Местный зеленый чай, в отличие от черного, сну не помеха. В каждой китайской гостинице в любом номере есть фарфоровый сосуд с зеленым чаем и горячая вода. В Пекине кипяток у нас был в термосе, здесь же был специальный агрегат с подогревом, в котором поддерживалась температура, близкая к кипению. В дальнейшем, через несколько дней, я вместо чая перешел на пиво. Это немного лучше помогало от бессонницы, засыпал уже к трем часам ночи.

Глава 7.2. Работа

Утром мы поднялись и собрались в столовой в семь утра к завтраку. На завтрак – около десяти блюд, по здешним меркам – немного. Десять блюд – это на всех, каждый накладывал из них в свою тарелку что хотел и сколько хотел. Запивали подогретым соевым молоком, наливая его из чайника в свои чашки. Все блюда были легкие и вкусные, как всегда после китайских блюд – никакой тяжести в желудке.

В этом же зале за соседним столом завтракали томичи. Поговорили, обменялись впечатлениями.

После завтрака – перекурили, и в 7.30 за нами подъехал уже знакомый «Ауди» с тем же водителем и мистером Ли. Мистер Ли сел рядом с водителем, а мы все втроем поочередно пробирались на заднее сиденье через правую заднюю дверь. Почему мы не использовали при этом и левую дверь, непонятно. Ведь проще садится на задние места, открыв сразу обе двери, тем более, что машина стояла во дворе гостиницы, а не на улице, другие машины не мешали. На третий день водитель, посмотрев, как мы мучаемся при посадке, открыл на заднюю левую дверь и показал жестом – с этой стороны тоже можно садиться. Что он при этом подумал о наших умственных способностях, можно легко догадаться.

Итак, мы ехали по Мяньяну. Чистенький маленький городок, расположен на холмах, много зелени на улицах. Чем-то напомнил мне такие же небольшие города в Крыму. По дороге мы обогнали большую колонну бегущих солдат, раздетых по пояс. Солдаты на пробежке – для меня не новость, сам служил. Но меня поразило другое. Все солдаты бежали с веселыми лицами, словно такие пробежки для них – легкая забава, игра. Бегущий сбоку колоны сержант оглядел колонну и с улыбкой крикнул что-то в строй, в ответ солдаты громко и весело заржали. Когда бегут наши солдаты, то выражение лица у всех очень мрачное, словно они выполняют тяжелую повинность, в глазах видно явственное желание убить сержанта и тут же завалиться в траву и поспать.

Отступление 3 (армейское)

Несколько слов о китайских военных. На меня, прошедшего суровую школу Советской Армии, внешне они произвели потрясающее впечатление. Наши солдаты за пределами части – подтянуты и наглажены, все обмундирование и снаряжение скрипит и сверкает: все заправлено, ремни затянуты, сапоги блестят, стрелочки брюк острее бритвы, китель застегнут на все пуговицы, строгая выправка. Ни пылинки на сапогах, ни морщинки на одежде. Картинка, а не солдат. И все равно встречный патруль найдет к чему придраться. Скажем, фуражка не на два пальца выше бровей, а только на полтора. Да и кокарда смещена на два миллиметра от линии переносицы. Может, вы подумали что и дисциплина в нашей армии на высоте? А вот как бы ни так. На деле наши солдаты очень часто похожи на плохо управляемое стадо, к тому же вооруженное. Офицерам, часто не имеющим ни жилья, ни денег, с трудом удается удерживать их в повиновении. На окрики солдаты просто не реагируют, разве что на матерные. Основной способ заставить солдат выполнять приказы – мордобой. По показухе наша армия на первом месте в мире, и в этом ее не превзойти никому.

А вот китайские военные. Тоже безукоризненно чистые, обмундирование в порядке и обувь начищена. Да только вот… Руки у них хронически в карманах брюк. Попробовали б наши солдаты такое! Китель носится произвольно. Никакого подобия выправки у солдат в увольнении я тоже не заметил. Особенно удивили меня два солдата, которых я встретил в Пекине у самой стены Запретного города (резиденция китайских императоров). Они шли в обнимку(!), х/б-кители расстегнуты, из-под них видны гражданские рубашки. Попробовали б наши солдаты пройти в таком виде по Москве у стен Кремля. Сидеть бы им на губе (гауптвахте) до самого дембеля. Но при этом! Приказы выполняются в китайской армии немедленно и беспрекословно, с радостной улыбкой. Солдату и в голову не приходит ослушаться или пререкаться. По Конфуцию начальник – отец родной, как можно отца ослушаться? Но мне кажется дело не только в Конфуции. Как китайцам удается достичь такой исполнительской дисциплины – для меня загадка. «Запад есть Запад, Восток есть Восток». Бессмертная фраза Киплинга.

На центральной площади, у памятника, нам навстречу попался трехколесный велосипед с огромной копной на грузовой платформе. Маленький китаец усердно, как муравей, крутил педали. Но не было заметно, чтобы он устал или вспотел.

– Как только он везет этот стог сена, с полтонны наверное, – сказал Слава.

– Сам удивляюсь, – ответил я. – Хотя я слышал, вьетнамцы во время войны перевозили по тропе Хо Ши Мина на велосипеде до двух тонн. Кстати, это не сено, а рисовая солома.

– Ну, тебе виднее. Ты у нас в сельском хозяйстве специалист, – шутливо добавил Алексей.

На улицах города мы также часто видели людей, занимающихся китайской гимнастикой. В школу спешили дети с ранцами за плечами. Школьной формой в Китае являются спортивные костюмы, в каждой школе свои. В жару это, наверное, практично. Многие школьники по дороге болтали по мобильным телефонам. Мобильники в китайских городах используются очень широко и повсеместно, уровень «мобилизации» населения в несколько раз выше, чем даже в Москве или Питере, не говоря уж о российской глубинке. А ведь это был небольшой провинциальный город.

(Напомню читателям, что мы были в Китае в 1999 году, когда мобильные телефоны в России были доступны немногим).

Китай вкладывает значительные средства в развитие телекоммуникаций – это государственная политика. Я читал, что 85 процентов китайцев пользуются спутниковым телевидением. Кстати о телекоммуникациях, из окон моего номера в гостинице были видны три радиотелевышки, а всего в Мяньяне их было пять.

До проходной доехали быстро. Город маленький – все рядом. Через проходную люди шли на работу, вооруженные охранники внимательно просеивали толпу взглядом, время от времени прося некоторых предъявить пропуск. Для самых непонятливых перед воротами стоял большой щит с надписью:

«No admittance!

Military control zone»

Мистер Ли вышел из машины переговорил с охраной, показал им какие-то документы. Потом вернулся, сел, и мы поехали дальше.

Территория НИИ застроена обычными для таких учреждений современными зданиями. Только вот нигде не видно грязных закопченных стен, как у нас. До сих пор не привыкну к чистоте у китайцев. На территории много деревьев, кустарников, красивых цветов, видно, что за всем этим тщательно ухаживают.

Кстати, на территории НИИ я ничего не снимал, и даже не брал с собой камеру. Китайцы ничего не говорили нам на этот счет, но я и сам с понятием. Как говорил Варлам в фильме «Покаяние»: «Режим есть режим». Мы вышли из машины, прошли через небольшой двор и вошли в корпус лаборатории, где нам предстоит работать две недели. По въевшейся в меня привычке я хотел не упоминать здесь ее название, или назвать как-нибудь иносказательно. Но какого черта! Наша продукция рекламируется на весь мир, а я буду тут огород городить. Мы работали в лаборатории высоких энергий. Вам это что-нибудь сказало? То-то и оно. Как говорил Кузьма Прутков, некоторые вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, а потому что эти вещи не входят в круг наших понятий.

Отступление 4 (профессиональное)

Для меня всегда очень затруднительно ответить, когда спрашивают, чем я занимаюсь. Просто не ответишь, мы простыми вещами не занимаемся. А когда начинаю объяснять подробно, то люди или начинают зевать, или усиленно кивают головой, поддакивают, говорят, что им все очень понятно и спешат скорей перевести разговор на другие темы. Поэтому на подобные вопросы я часто отвечаю туманно и многозначительно: «Да так, делаем кое-что…»

В шестидесятых годах один поэт (если не ошибаюсь, Евтушенко) написал в стихотворении: «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне». И в обществе началась бурная дискуссия «физики-лирики». Физики тогда ходили в героях, их успехи были действительно огромны и революционны. У всех на слуху были слова: атомная энергия, синхрофазотрон, термоядерный синтез, элементарные частицы, протон, мезон, аннигиляция. От физиков все ждали каких-нибудь чудес, вроде управляемого термоядерного синтеза, который даст человечеству безбрежный океан энергии, то-то заживем (понятно, тут же наступит коммунизм). Восторги поутихли, управляемого термоядерного синтеза для промышленного применения пока не получили, а потом на страну обрушились такие потрясения, что стало не до науки. Физики уже не герои, а так – жалкие неудачники, не сумевшие устроиться в жизни. Или опасные маньяки, которые своими экспериментами того и гляди сожгут всю планету, как это вполне могло случиться после термоядерного взрыва на Новой Земле в 1962 году (интересующиеся могут прочитать об этом в книге М. Веллера «Самовар»).

Зато лирики в почете. Стало престижно заниматься чем-нибудь «этаким», гуманитарным, околоискусствоведческим, прибогемным. Насмотрелся я на таких снобов в Эрмитаже. Как сказала там мне одна дама, брезгливо поджав накрашенные бантиком губки: «Мне трудно говорить с человеком, не имеющим эстетического образования». Эта фраза потом в нашем кругу стала крылатой. К чести Эрмитажа, большинство научных сотрудников в нем вовсе не являются такими напыщенными снобами; тактичные, деликатные, простые в общении люди. Но снобы там все же есть, они очень заметны, создают определенную атмосферу. Я прозвал их псевдоинтеллигентами. В моем понятии интеллигент – это жизненная позиция, а не просто наличие высшего образования и занятие определенной деятельностью. Жизненная позиция интеллигента, по-моему, базируется на двух постулатах:

Чувство собственного достоинства.

Чувство чужого достоинства.

Интеллигент безусловно уважает другого человека, никогда не оскорбит его, не станет насмехаться над ним, не станет кичиться своей образованностью, принадлежностью к «избранным». Так вот псевдоинтеллигент от настоящего отличается как раз вторым пунктом. Себя подобный субъект уважает, да еще как. А вот других – не всех, и не очень, и не всегда. Он хвастается своей образованностью, точно так же как некоторые хвастают своим богатством, вешая на шею толстую золотую цепь. Как там Шариков говорил: «Чо, мы хуже людей? Глянь на Кузнецком: все в лаковых ходят!»

Но ведь знание искусства у этих людей – их профессиональная обязанность прежде всего, а вовсе не свидетельство их утонченности и изысканности. Я же не попрекаю их незнанием электроники или программирования. Им тоже ни к чему знать, что мультивибратор – это генератор автоколебаний прямоугольных импульсов. А не механический стимулятор клитора на несколько персон одновременно. И возбудитель – это СВЧ-генератор с волноводом для нашей установки. А не предмет из прейскуранта секс-шопа.

Так вот, вернемся к нашим баранам, то бишь к мультивибраторам и возбудителям. В Китае науке уделяется очень большое внимание, на нее выделяются огромные средства. Мы работали в Китае с самым современным оборудованием, все сотрудники были высокой квалификации, очень толковые, схватывали все на лету. Сен говорил мне, что вот он, самый молодой инженер, получает все равно больше, чем самый старый и заслуженный рабочий. Их удивляло, когда они узнали, что в Росси инженер на госпредприятии получает в среднем в два раза меньше рабочего. Переводчик Боря сказал мне, что шофер может зарабатывать больше инженера только в том случае, если шофер сам владелец машины, то есть предприниматель. Глядя на Сена я видел, что образованная молодежь в Китае не курит, не пьет, занимается спортом, старается поступить в аспирантуру, в общем занимается карьерой, а не прожигает жизнь. С такой молодежью Китай в третьем тысячелетии не пропадет. Недаром Дэн Сяо Пин заявил, что третье тысячелетие будет тысячелетием Китая. Глядя на то, как относятся здесь к специалистам, я и сам потихоньку начал проникаться крамольными мыслями вроде того, что инженер звучит почти также гордо, как человек.

Войдя в небольшой зал при входе, мы тут же сняли обувь и одели сандалии с деревянными подошвами, стукалки. В аппаратной, где стояла моя установка, полы были застелены ковролином, для нее были отдельные мягкие тапочки. Я выбрал себе самые большие стукалки, но пятки все равно свисали, не поместились на подошве. У китайцев такие размеры, для медведей, не предусмотрены. Мы уселись вокруг стола на мягких кожаных креслах и стали обсуждать план работы. Утомлять вас подробностями не буду. Я пишу прежде всего о Китае. Обычно эта комната использовалась для отдыха и перекуров. Для гостей из России всегда здесь были свежие фрукты, кофе, чай, сахар, баночки кока-колы. На последнюю мы посмотрели кисло и спросили: «А нельзя ли пива ?» (Ну нахалы!)

На следующий день там стоял ящик пива. Пиво называлось «Snow beer» (Снежное), в бутылках по 0,65 литра. Вполне приличное, не очень крепкое. Впрочем, для работы такое и надо. Скорее прохладительный, а не спиртной напиток. Вообще пиво в Китае очень популярно, хотя и не так, как зеленый чай. Выпускается оно там самых разных сортов, лучшие образцы не хуже немецкого.

Во время обсуждения мы заговорили о радиационной безопасности. В связи с этим меня спросили:

– Саша, а вы женаты?

Боря произнес «Саса» и «дзенаты», китайцы хронически не выговаривают шипящие, цокают. Я ответил, что да, мол.

– А дети уже есть?

Это в том смысле, что если есть, то потерять способность к воспроизводству не так уж страшно. Ни хрена себе, утешили!

– Есть, две дочки.

– А сколько вам лет?

– Тридцать восемь. Скоро тридцать девять уже. (Напомню, это был 1999 год.)

Не поверили. Боря решил, что он просто плохо знает русский язык. Переспросил:

– Что-то слишком много, может двадцать восемь?

Пришлось достать свой загранпаспорт, предъявить. Китайцы удивились: не может быть! Вы что, знаете секрет вечной молодости? Мы тоже их не поняли, нормально выгляжу для своих лет, что тут такого. Сначала я мысленно льстил себе, мол, хорошо сохранился. Потом уже мы поняли, в чем дело. Расовые различия. Для нас тоже все китаянки выглядели или на двадцать лет, или на восемьдесят. Промежуточные состояния для нас были не различимы.

Истребитель китайского производства J-7, аналог нашего МиГ-21.

Потом китайцы поинтересовались лицензионной чистотой нашего программного обеспечения. С каких это пор их стали волновать вопросы лицензионной чистоты? Весь мир заполнен «левой» китайской продукцией. Я вспомнил, как в конце 60-х годов наши военные отправили через территорию Китая эшелон с тридцатью истребителями МиГ-21 для Демократической Республики Вьетнам, сражающейся с американцами и их южновьетнамскими пособниками. Во Вьетнам этот эшелон с МиГами дошел, но только это были… китайские МиГ-17! Новейшие МиГ-21 бесследно исчезли. Зато через некоторое время в Китае начался выпуск этих МиГ-21, но уже под названием J-7(F-7). Причем выпускали их в Ченду, по-моему и сейчас выпускают, и на экспорт продают.

Об этой истории я читал, когда еще служил в армии. Мы с Сеном пошли к шкафу с моей системой. Он достал документацию, что мы им посылали с оборудованием. Интересно было видеть схемы, что рисовали мы с Андреем в Питере, исписанные иероглифами. Общались с Сеном по-английски. Боря в основном был со Славой и Алексеем, так как Слава изучал французский, ему было труднее всего. Напарником от китайцев у Славы был мистер Ян, заместитель начальника лаборатории. Так же с ними работала молодая красивая девушка, вакуумный техник. Освоившись, мы уже не удивились, что ее нам не представили, и она с нами не здоровалась. Вообще она была как бесплотная тень. Если попросят что-нибудь – сделает, а так не видно и не слышно. Похоже у нее были какие-то проблемы, она всегда была молчалива, серьезна и грустна. «Какая-то смурная», – как сказал Слава.

Мне могут сказать: что это в моем повествовании постоянно присутствуют какие-то девушки, в основном симпатичные. Извините, ориентация у меня такая. Да и что мне, избегать их что ли. К тому же озабоченных разочарую. Мы там только работали.

На обед нас отвезли в гостиницу. Обеденный перерыв в этом НИИ длился два часа, с двенадцати до двух. В жарких странах так часто делают, в самые жаркие часы не работают. Сиеста, понимаешь. При желании можно успеть вздремнуть.

Китайские девушки, что кормили нас в столовой. Позади их Слава расставил свои загребущие грабли.

Слева стол для посуды и столовых приборов. Справа наш стол, еще не накрыт, у стены видны две бутылки пива.

Мы вошли в столовую для иностранных специалистов. Увидев, что на столе для троих человек наставлено восемнадцать блюд, мы слегка обалдели – это впору для десяти давать. За соседним столом обедали томичи.

– Это как же все это можно съесть? – спросили мы у них.

– Так конечно не съесть, надо пивом запивать, а вечером водочкой. Тогда легче пройдет.

– А что здесь наготовлено, из чего это?

– Сами каждый раз, гадаем. Кое-что нам объяснили, конечно. Вот это – побеги бамбука, а это – корень лотоса.

– А пиво где покупаете?

– Нам ставят на стол две бутылки в обед и в ужин. Скажите своим, что б и вас им снабжали.

Томичи немного пошептались меж собой и один из них подошел к нам с бутылкой пива:

– Это вам от нашего стола.

– Спасибо.

– Пожалуйста, приятного аппетита.

За обедом нас обслуживали две симпатичные молодые девушки, немного говорили по-английски. Впрочем, несимпатичных я в Сычуани не встречал. Попозже я напишу о китайских девушках.

За обедом посовещались насчет завтрашнего дня, воскресенья. Решили поработать до трех часов, а потом погулять по городу. Надо ведь когда-то и на Китай посмотреть. А то все работа, работа.

Глава 7.3. Воскресенье, после 15.00 (Прогулка по городу.)

Мы предупредили мистера Ли, что в воскресенье хотим закончить в три часа. Он поинтересовался, нужно ли нас отвезти в гостиницу. Нет, сказали мы, прогуляемся пешком. Итак, мы сегодня впервые сами гуляем по Мяньяну. Без конвоя, как пошутил я.

Я уже писал, что это чистенький небольшой городок. Но это относится лишь к научному городку возле НИИ. В нескольких километрах есть еще собственно Мяньян – большой промышленный город населением около восьмисот тысяч человек. В большом Мяньяне, помимо всего прочего, находится крупнейший в Китае завод по производству телевизоров. Мы еще побываем в большом Мяньяне перед отъездом. А пока мы разглядывали маленький. Думаю, китайцы разглядывали нас не меньшим интересом. Впрочем, откровенно на нас глаза не пялили, народ деликатный. Помню один раз только пятилетний малыш изумленно выпучил на меня глаза. Наверное ему не приходилось видеть европейцев, да еще такого огромного, по его понятиям, роста. Его мама тут же начала строго ему что-то выговаривать. Дескать неприлично так разглядывать. Алексей сказал мне:

– Саша, наверное она сейчас говорит ему: вот будешь плохо кушать кашку – вырастешь таким же уродливым и бледным.

Весь Мяньян (я все время буду говорить о малом) расположен на холмах. Приходилось все время то подниматься, то опускаться. Через город протекала река с мутной желтой водой. В центре река имела высокие, трехметровой высоты, набережные. Наверное, в период наводнений уровень воды значительно поднимается. Интересно, а рыба в ней есть? Рыбаки с удочками нам не попадались Впрочем, это еще ни о чем не говорит.

Дома в основном были небольшие, панельные пятиэтажки. Но в центре были и высотки этажей этак в двадцать, точно не считал. В одной из таких высоток жил мистер Ли, как он сам мне сказал, получил там квартиру от работы. На улицах было очень чисто. Ни бумажки, ни пробки от бутылок. Никак не привыкну после России. По дороге мы увидели маленькие совсем такие избушки в китайском национальном стиле. В них было только одно окно, закрытое железной ставней и такие же металлические двери. При нас к такой избушке подошел китаец с большим пакетом мусора в руке, распахнул железную ставню внутрь и кинул туда пакет. Ставня захлопнулась под своим весом и перед нами опять был аккуратный маленький разрисованный домик, все чисто и прилично. И никаких открытых зловонных мусорных баков и контейнеров, по которым снуют крысы, голуби, бездомные кошки и собаки. В здешнем жарком и влажном климате катастрофически быстро размножаются болезнетворные бактерии, и это просто вынуждает китайцев быть чистоплотными. Хотя, как рассказывали наши инженеры, в соседней Индии это совсем не так, антисанитария у индусов жуткая, отсюда и масса желудочно-кишечных заболеваний. Многие наши там хворали животом, несмотря на регулярную «дезинфекцию» желудка водкой.

Погода в день нашей прогулки была хорошая, солнечная. Еще на работе, когда мы вышли передохнуть во двор перед лабораторией, я разделся до пояса и решил немного позагорать. А то доказывай потом, что приехал из южного Китая, незагоревший. Тем более, что было тепло, около двадцати градусов. Увидев, что я разделся, китайцы громко, вслух, удивились. А потом посмотрели на себя: пиджаки, джемперы, ветровки, свитера. И тоже сняли все лишнее, оставив на себе лишь рубашки. Кстати, это был единственный солнечный день за все время нашего пребывания в Мяньяне. Такая погода здесь редкость. И то к вечеру уже собрались облака. В основном было пасмурно, в воздухе постоянно висела дымка, белесая мгла. Видимость по прямой была не больше километра. Дело в том, что провинция Сычуань – это возвышенность в пятистах – тысяче метрах над уровнем моря, со всех сторон окруженная горами. Своеобразная котловина. Большие массы влаги, испаряясь под жарким солнцем, никуда не уходят (горы защищают от ветров), а висят над возвышенностью, часто выпадают в виде осадков. Мы не раз попадали под меленький такой дождичек – моросявку. То ли очень густой туман, то ли очень мелкий дождик. Обычная погода для Сычуани в это время года. А как летом – не знаю, не был. Как нам рассказали, в Ченду в этом смысле (безоблачного неба) еще хуже. Дело осложняется тем, что Ченду – крупный промышленный город, над ним висит плотный смог. Люди годами не видят солнца. И ничего – живут. Впрочем, воздух в Ченду вполне приличный, без загрязнений, дышится свободно.

Кстати, я упомянул о животных. В Китае мы не видели на улицах ни кошек, ни собак, ни домашних, ни бродячих. И еще. В этот же день, когда мы гуляли по городу, мы вдруг обратили внимание, что практически не слышно и не видно птиц. Хотя вокруг нас было много деревьев и вообще всякой зелени. И вообще в Китае мы один только раз увидели птиц: в Ченду над нами пролетала небольшая стая голубей. Какая-то экологическая катастрофа. Видимо, истребление воробьев не прошло бесследно. (Смотрите пояснения к первой главе).

По дороге мы зашли в магазин и купили две бутылки пива на те деньги, что остались у нас от Пекина. Помните, земляк выручил? Потом подошли к современному торговому центру, решили зайти посмотреть. Я вспомнил, что у меня в бритвенном станке всего одно лезвие, да и то тупое, забыл купить. Юаней у нас по-прежнему не было, в воскресенье банк, где можно было поменять деньги, не работал.

Забегая вперед, скажу что мы так и не поменяли их, потому что каждый день работали допоздна. Обмен денег в Китае, особенно в глубинке, не так свободен, как у нас, и доллары не ходят так широко, как в России. (Как сказал новый русский, вернувшийся из Нью-Йорка: оказывается ихние доллары – это наши баксы!) Доллары на юани еще поменять можно, а вот обратно (как нам сказали) – только в аэропорту для иностранных граждан, при наличии билета на выезд из страны. Впрочем, можно поменять также у сомнительных личностей на рынках со всеми вытекающими отсюда возможными неприятностями.

Я посовещался с товарищами, так как эти юани считали общими, и мы решили, что можно потратить их на бритвенные лезвия. На витрине лежало множество разных лезвий, как дешевых, так и хороших. Я выбрал пачку лезвий за четыре юаня, больше у нас не было. Продавщица пожилая китаянка, откровенно рассмеялась и стала пальцем показывать на пачку лезвий за десять юаней а потом на меня. Дескать, слабо купить? Китайцы, как я заметил, непосредственны как дети.

Ну, блин-компот! Мне наплевать было, что она подумает лично обо мне, я ее в первый и последний раз вижу. Но в городе мы были единственные иностранцы. Я представил, что весь Мяньян будет говорить, что русские специалисты приезжают без денег, совсем бедные, даже десяти юаней с собой нет. За державу обидно! Я достал из бумажника стодолларовую купюру, у меня только такие были, и показал жестами: мне две пачки за десять юаней. Она с изумлением уставилась на банкноту, жестом показала – можно ли взять в руки, посмотреть? Она взяла ее, сразу видно – доллары видела впервые, и тут же стала скоблить ногтем. Я убедился потом, что китайцы, сомневаясь в качестве купюры, первым делом скоблят ее ногтем. Краска от ксерокса или принтера легко соскабливается. Потом вернула мне деньги и показала, к сожалению, на доллары она не продает. Зато моральная победа осталась на нашей стороне! Ну как дети, честное слово, а еще на китайцев удивляемся. Кстати, те дешевые лезвия, что я купил, оказались действительно дрянными. Я так и мучался две недели со своим тупым лезвием – новые китайские были еще хуже. Зарезаться ими еще можно было, а вот бриться – никак. Так и оставил их в гостинице.

Из магазина мы вышли к центральной круглой площади. В центре ее стоял памятник символизирующий, как нам объясняли китайцы, мирный атом. Мы же прозвали этот памятник «Взорванный атом», так более правдиво и ближе к действительности. Смотрите сами на снимке:

Центральная площадь малого Мяньяна, памятник «Взорванный атом». Белое здание справа – Музей наук и техники. Слева от меня, за городским фонарем, видна радиотелевышка. Бутылки в руках – с пивом.

Рядом с площадью стояло большое белое здание из бетона. Как гласила надпись на английском: Музей науки и техники. Закрытое, впрочем, в воскресенье. Вот туда бы мне очень хотелось зайти, посмотреть. Возможно, там выставлен макет первого «изделия» китайцев, которое они рванули в пустыне Гоби в 1964 году.

Мы на рынке. Красные фонари позади нас означают, что в этом заведении можно поесть. Это отличительный знак общепита во всем Китае.

Прямо с площади мы зашли на небольшой местный рынок. Похож на наши, только почище. На рынке меня заинтересовали огромные грейпфруты размером с хорошую дыню. Я таких раньше никогда не видел. Позже мне на работе удалось не раз их попробовать.

После рынка мы сходили в гостиницу, поужинали там, и пошли гулять снова. Уже стемнело. Уличных фонарей, как я уже писал, было немного. В домах тоже нечасто увидишь свет. Видимо электроэнергия здесь стоит недешево. Может есть какая-нибудь иная причина – не знаю. Кстати, некоторые наши знакомые стращали нас, что в Китае за нами неотступно будут следить некие личности в штатском. Ничего такого мы не видели. Видимо, наши знакомые сами никогда не были в Китае, либо следили за нами уж очень профессионально. Кстати, несмотря на темное время, по улице свободно бегали дети, свободно, не боясь, ходили девушки. У магазинов мамаши оставляли коляски с детьми. Видимо жители этого города не боятся преступников. А может преступников очень мало. А может и то и другое. Не далеко от центральной площади, у входа в городской парк, было очень оживленное место, освещенное уличными фонарями, одно из немногих таких мест в Мяньяне. Прямо на улице стояли квадратные деревянные столы, за которыми молодежь играла в карты. Я вспомнил, что игральные карты – тоже изобретение китайцев. Зачем-то заехал на площадь, видимо заблудился, грузовой мотороллер. Он съехал передним колесом со ступеньки и застрял, буксуя задними колесами. Китайцы за игральным столом смотрели на это и весело подначивали водителя. А помочь? Что-то я начал сомневаться в хваленом коллективизме китайцев. Я подошел к мотороллеру и ухватившись за переднее крыло, рывком вытащил его обратно. Китаец жестом поблагодарил меня. Обходить площадь не хотелось, и я уговорил мужиков перелезть через железное ограждение. Слава, правда, обошел вокруг.

– Вот, Саша, с тобой как пойдешь, так то через заборы лазишь, то через канавы прыгаешь. Какой-то ты шебутной, – сказал Алексей. – Мне в моем возрасте и положении все же несолидно через заборы перелезать.

– Ничего, – успокоил я, – сейчас темно, все равно никто не увидит.

(Я, в конце концов, потом допрыгался. В декабре 2000 года, перепрыгивая через огромную лужу, сломал правую лодыжку.)

Когда мы проходили мимо парикмахерской, я сказал ребятам:

– Давайте сфотографируемся с местными девушками из парикмахерской. Потом вернемся в Россию, будем лапшу всем вешать, что якобы на улице просто познакомились.

– А разве не так?

Девушки, поняв, что мы хотим, с удовольствием попозировали вместе с нами. Нам тоже было приятно.

Кстати, мы отметили интересную особенность. Практически все женщины, которых мы видели в Китае, ходили в брюках или шароварах. Может потому, что так на велосипеде удобнее ездить. Юбку или платье видели лишь несколько раз. В основном это была форменная одежда: у стюардесс, официанток и т. д.

Уже было довольно поздно, когда мы вернулись в гостиницу.

С девушками южного Китая.

Глава 7.4. Вечером в гостинице

Как-то так сложилось, что по вечерам мы все втроем всегда собирались в моей комнате. Что-то вроде кают-компании. Возможно потому, что моя комната была посередине. Вечером мы, натурально, выпивали водочки, курили, разговаривали, обсуждали планы работы назавтра. Специально для таких посиделок приносили фрукты со столовой и пиво с работы. Может, вы подумали, что у нас работают законченные алкаши? Ничего подобного. В нашей комнате на работе, в сейфе, еще с Нового года стоит литровая бутылка «Охты». Все нет повода, чтобы прикончить, а без повода не пьем. В командировках же мы по вечерам «позволяли себе», профилактика от облучения. Вроде наркомовских боевых ста грамм на фронте. У нас, впрочем, ста граммами не ограничивалось. Но и не перебирали – завтра на работу.

Вначале таких посиделок мы обсуждали работу, потом шел просто веселый треп, чтобы время веселее шло. Ребята знают, что у меня в запасе масса интересных историй, и подначивают, чтобы я им рассказал.

– Саша, расскажи, как в Нижнем Новгороде к вам в номер ворвались пьяные медсестерки.