Придорожная трава Денисова Ольга

- Простите, юноша, я не понял: вы чем-то недовольны?

- Да он сумасшедший, что вы все его слушаете? - нервно прошипел парень.

- Кто сумасшедший? Наш родственник? Вы что-то перепутали, - в голосе Рудольфа было столько серьезной иронии, что Илья не смог не хохотнуть, а менеджер открыл рот, не зная, как на это реагировать.

- Чего-то вид у этого менеджера несолидный, - протянула Танька, - бланш под глазом.

- Это я ему вчера поставил, - усмехнулся Илья, - до этого он выглядел вполне прилично.

- То-то я думаю, почему он близко не подходит, - улыбнулся Рудольф. - А что это он так нервничает, вы не знаете?

- Если честно, знаю, - смутился Илья, - дело в том, что когда меня спрашивают, стоит ли покупать тут участок, я честно отвечаю, что не стоит. Менеджерам это не нравится.

- Так вы работаете здесь? - вместо того, чтобы потребовать разъяснений, тактично переспросил Рудольф.

- И живу тоже, - кивнул Илья и показал на избушку.

- Ой, как здорово! - взвизгнула Танька. - А я как раз думала, когда мы подъезжали, какой загадочный домик, интересно, что у него внутри? Покажи нам скорей!

Она кинулась к крыльцу, обгоняя остальных.

Подходя к избушке, Рудольф потрогал рукой стену и посмотрел на Илью:

- А этот домик, между прочим, гораздо крепче и солидней, чем кажется. А вы кто по профессии?

- Вообще-то инженер-механик, но работаю плотником.

Рудольф кивнул и не стал задавать вопросов. Они зашли в столовую, где Мишка с Сережкой сидели за столом, оба уткнувшись в книжки. Илья решил, что гостей надо познакомить с хозяевами, и прокашлялся.

- Это мой сын Сергей, двоюродный брат Татьяны, - Илья подмигнул Сережке, у которого от такого представления вытянулось лицо, - а это мой коллега, Михаил. Миш, эта Таня, а это Рудольф.

- Ой, Сереженька, как же я давно тебя не видела! - Танька театрально кинулась к ребенку и принялась целовать его в щеки, на что Сережка отстранился и, вытирая их рукавом, ответил:

- Вот еще. Чего пристала?

Илья и Рудольф переглянулись и оба спрятали друг от друга улыбки.

- Садитесь, - пригласил Мишка, - чаю хотите?

- Не откажусь, - кивнул Рудольф. - А чего-нибудь покрепче не желаете?

Илья вздрогнул и категорично сказал:

- Я прошу прощения, но некоторым это противопоказано, - и со значением глянул на Мишку.

- Нет вопросов! - поднял руки Рудольф. - Чай - тоже прекрасный напиток. Между прочим, у нас в машине есть очень неплохие пирожные, я сейчас принесу.

Он откланялся и вышел быстрым шагом. Илья отметил, что он не послал за ними Таньку, хотя это было бы логичнее.

Едва за Рудольфом закрылась дверь, Танька захихикала и откинулась на стенку:

- Дядя! Ну надо же!

- Ну? И где ты отхватила такого папика? - ухмыльнулся Илья.

- А что? - Танька перестала смеяться. - Здорово, правда?

- Здорово. Только не забывай, что он чуть-чуть поиграет, а потом ему надоест. На себя-то посмотри.

- Да и пускай надоест! - с обидой ответила Танька. - У меня квартира есть, небось, на улице не останусь. Ты что думаешь, я совсем плохая? Прекрасно я понимаю, зачем я ему нужна.

- Как знаешь, конечно, но к хорошему быстро привыкают.

- Да не нужно мне его хорошее, в гробу я это хорошее видала! А он тебе как? - вдруг с нежностью спросила она. - Классный, правда?

- Классный, - Илья усмехнулся. Неужели этот человек купил ее вовсе не толстым кошельком?

Рудольф скоро вернулся и принес коробочку с пирожными. Его нисколько не смутили эмалированные кружки, он сразу предложил «родственнику» перейти на ты, и за столом быстро сложилась вполне непринужденная обстановка.

- Так что там насчет участков? Почему ты думаешь, что их не стоит покупать? - наконец спросил Рудольф.

Илья пожал плечами и ответил, отводя глаза:

- Это нехорошее место. Здесь нельзя жить.

Меньше всего ему хотелось показаться сумасшедшим своему новому «родственнику».

- А что? Это интересно. Я слышал кое-что об этом месте, но никогда не думал, что эти слухи можно принимать всерьез. Я даже не буду спрашивать у тебя, почему ты так думаешь, я поверю тебе на слово. Тем более что не так сильно мне хотелось покупать здесь участок.

Его речь оборвал мобильник Ильи. Номер, который высветился, Илья не узнал.

- Да, - снял он трубку, извинившись.

- Здравствуйте, Илья Анатольевич, - звонил Залесский, и тон его не обещал ничего хорошего. Ну что ж, на ловца, как говорится, и зверь.

- Доброе утро, - ответил Илья. - Я как раз собирался вам позвонить.

- Неужели? Вы хотите продать мне домик? - прозвучало это несколько издевательски.

Илья вздохнул:

- Очевидно, нет.

- Тогда что вам было нужно? - угроза в его голосе нарастала. - Может быть, вы хотели рассказать мне о психологических проблемах моих детей? Так с этим я разберусь без вас, можете не сомневаться.

- Да, я хотел поговорить именно об этом.

- Вы испытываете мое терпение, Илья Анатольевич. О сроках, в которые я должен покинуть Долину, мы поговорим при встрече, эта тема меня очень заинтересовала. А сейчас я хочу сказать только, чтобы вы держались подальше от моих покупателей, иначе для вас это плохо кончится. Почему люди, приехавшие смотреть мои участки, сидят у вас в доме? Кто дал вам право вмешиваться в чужие дела?

- Я, кажется, уже говорил вам, что об этом думаю. И пока я своего мнения не менял. Вам достаточно такого объяснения? - Илья скрипнул зубами. - Что же касается того, кого я приглашаю к себе, то тут, простите, я вам отчета давать не собираюсь.

- А напрасно. Напрасно вы так себя ведете. Мы к этому вернемся.

- Непременно, - со злостью процедил Илья.

Рудольф, который внимательно прислушивался к разговору, усмехнувшись, спросил:

- Залесский?

Илья кивнул.

- Осторожней с ним, у него неприятности. Если он в ближайшие два месяца эти участки не продаст, ему очень повезет, если он останется нищим, но живым.

На следующий день вечером, когда все поужинали, а Илья мирно клеил модель дома Вероники взамен двух подаренных девчонкам, дверь открылась без стука и на пороге показалось двое людей в милицейской форме.

- Максимов? - развязно спросил один из них, с погонами младшего лейтенанта.

Илья кивнул.

Человек мельком показал что-то вроде удостоверения.

- Документы покажи.

Илья пожал плечами и вылез из-за стола, чтобы достать паспорт из кармана куртки, в которой последний раз ездил в город. Теперь главное, чтобы Мишка не высовывался в столовую. Если он слышал про документы, то, наверное, сам сообразит, а если нет? Илья незаметно задвинул засов на дверях, ведущих в спальню. И Сережке с милицией встречаться незачем, пусть до поры думает, что его милиция его бережет.

Интересно, это инициатива Залесского или менеджер написал-таки заявление? У Залесского ничего не получится, документы у Ильи были в полном порядке, придраться не к чему.

Но как только он протянул паспорт вошедшему, тот быстрым профессиональным движением поймал его за запястье, выкрутил ему руку за спину, и Илья не успел опомниться, как уткнулся лицом в стол. Ну, от милиции можно было и не этого ожидать, и, пожалуй, сопротивляться не стоило - могут наломать по самое не хочу, а могут и привлечь, тем более что Залесскому только этого и надо.

- Ну как, удобно? - спросил лейтенант и крутанул его руку чуть сильнее.

- Вполне, - прошипел Илья, вжимаясь щекой в столешницу.

- Алексей Николаевич, проходите, - крикнул второй, приоткрывая дверь.

Значит, Залесский. Интересно, это лучше или хуже заявления менеджера? С заявлением пришлось бы долго бегать и что-то доказывать, к тому же у них были бы законные основания и задержать его и вообще… разобраться. А сейчас хотя бы бегать не придется. Разберутся на месте.

Мент взял Илью за челку и поднял его голову над столом - Залесский сел на лавку напротив его лица.

- Я, конечно, прошу прощения, Илья Анатольевич, что вам придется говорить со мной в таком неудобном положении, но, боюсь, в противном случае разговора у нас не получится.

Илья скрипнул зубами от злости и боли одновременно - позиция, несомненно, располагала к разговору.

- Ну говорите, раз пришли, - попробовал он усмехнуться, но в ответ на его слова лейтенант потянул руку вверх, и ему показалось, что в плече что-то хрустнуло. Илья тихо выругался, чтобы не вскрикнуть.

- Вежливо говори с Алексей Николаичем, - посоветовал мент и чуть ослабил хватку.

- Постараюсь, - выдохнул Илья.

- Я хотел поподробней расспросить вас о сроке, в который мы должны покинуть Долину, - спокойно сказал Залесский.

- Расспрашивайте, - прошипел Илья и снова попытался усмехнуться.

Лейтенант шутки не понял и дергать его за руку не стал.

- Так какой срок нам установили, вы не напомните?

- До купальской ночи, - ответил Илья.

- И когда, простите, случится эта купальская ночь?

- Если не ошибаюсь, это самая короткая ночь в году, то ли с двадцать первого июня на двадцать второе, то ли с двадцать второго на двадцать третье, не уверен.

Лейтенант снова дернул его руку вверх.

- А сейчас-то что тебе, падла, не понравилось? - вскрикнул Илья.

- Действительно, - Залесский брезгливо поморщился, - не надо лишнего. Ну, теперь главный вопрос: и кто же установил мне эти сроки?

Илья задумался, как на главный вопрос ответить поточней, но лейтенант его поторопил. Выругаться не вышло, стон получился жалобный и громкий.

- Ну?

- Это Долина, - ответил Илья, катая желваки по скулам. Ничего умней в голову так и не пришло.

- Очень интересная версия, - хмыкнул Залесский, - а нельзя ли конкретней? В чьем лице выступала Долина?

- Боюсь, это не имеет значения, вы эту девушку все равно не знаете, а документов я у нее не спросил. Она говорила с вашими детьми и мне это передавала в присутствии ваших девочек. Вы при случае у них спросите.

Залесский сузил глаза - ему, похоже, не понравилось, что сюда приплели его детей.

- Ну, допустим, вы эту девушку не знаете, но почему вы решили, что она говорит серьезно?

- Это вы решили, что она говорит серьезно, а не я. Я только передал.

Залесский сжал губы - разговор у него снова не получался.

- Что-то ты больно весел, - лейтенант задрал его голову еще выше, - разрешите, я его научу, как надо себя вести?

- Не надо, - скривился Залесский, - я думаю, он и впрямь не вполне нормален.

- Да он нормальней нас с вами, только непуганый еще, - процедил лейтенант.

Илья зажмурился - вот уж точно, от глупости. Жаль, что ему нечего больше сказать, он бы обязательно сказал. Но убеждать Залесского в том, что ему угрожает опасность (стоя перед ним в позе, мягко говоря, несколько задевающей чувство собственного достоинства), Илья не собирался.

- Илья Анатольевич, в заключение нашего разговора я хочу вполне серьезно вас предупредить, чтобы вы не подходили к моим покупателям ни под каким предлогом. И настоятельно рекомендую продать мне ваш участок.

- Про покупателей я вам все сказал, - устало выдохнул Илья, - и про участок тоже, разве нет?

- Вы так упорно не желаете менять своего мнения? - Залесский глянул на него с удивлением, - вы же понимаете, что мне ничего не стоит убедить вас в обратном?

Илья зажмурился и шепнул:

- Убеждайте.

- Я давал вам две недели, у вас есть еще два дня. И на третий, я надеюсь, мы с вами договоримся окончательно.

Илья попробовал кивнуть, но за челку его держали крепко.

- Отпустите его, - велел Залесский лейтенанту и поднялся из-за стола, - я надеюсь, он кое-что понял.

- Ни черта он не понял, - фыркнул мент и, перед тем как выпустить руку Ильи, приложил его скулой об стол.

Залесский гордо вышел в дверь, оба милиционера последовали за ним, не дожидаясь, когда Илья разогнется. Руку ломило от плеча до запястья, и Илья не сразу смог ею шевельнуть. Когда же он сел на лавку, за дверью послышался грохот, потом вскрик, а после - громкая отборная ругань.

Через дверь слышно было не очень хорошо, но возня возле крыльца продолжалась довольно долго, через мат и стоны Илья четко расслышал только несколько слов: «руку сломал», «под ноги надо смотреть» и «на ровном месте».

Илья хмыкнул - ну надо же! Не рой другому яму… Где-то он это уже слышал, про яму. По спине пробежали мурашки - Мишка рассказывал о мальчике-менеджере, который сломал лодыжку.

Когда возня стихла, он встал, придерживая правый локоть, и отодвинул засов на дверях в спальню - в столовую вывалился Мишка, вслед за которым тут же выскочил Сережка.

- Ушли? - шепотом спросил бездомный, беспаспортный и безработный.

- Ушли, - хмыкнул Илья.

- Папка, что они с тобой делали?

- Да ничего, поговорили просто, - Илья потрепал ребенка по плечу левой рукой.

- Ты врешь! Я же слышал!

- Да ладно, все нормально, - Илья сел на лавку и откинулся спиной на стенку.

- Не, Илюха, точно все в порядке? - озабоченно поинтересовался Мишка.

- Да руку выкрутили, только и всего. Может, потянули слегка. Если честно, я ждал чего-нибудь посерьезней.

Мишка поплевал через плечо, а Илья подумал, что цели своей Залесский достиг, причем придраться к нему невозможно. Потому что, как ни горько было признаваться в этом самому себе, напугался Илья изрядно. Достаточно однажды оказаться беспомощным, чтобы до конца прочувствовать, что будет, если менты и вправду захотят из непуганого дурака сделать пуганого.

- Может, тебе продать эту избушку к чертовой матери? - тихо спросил Мишка.

Илья покачал головой:

- Не дождутся.

- Ну зачем тебе это надо? Сейчас ты хоть поторговаться можешь.

- Иди ты к черту, - Илья встал и вышел в спальню.

Ну что он душу-то травит? Да пошли они все! Пусть думают, что хотят, пусть издеваются над детьми, пусть никуда не собираются, пусть попробуют тут что-нибудь продать. Какое ему-то дело? Долина разберется без него. Он предупредил, больше ничего не требуется.

В спальню на цыпочках прокрался Сережка и присел на кровать рядом с Ильей, положив руку ему на спину.

- Пап, а Марту с Майкой Долина тоже убьет?

Илья, кряхтя, повернулся к нему лицом:

- Кто тебе это сказал?

- Я так думаю. Если они до этой ночи не уедут, их всех убьют?

- Не знаю, Серый. Но лучше бы им уехать.

- Я не хочу, чтобы их убивали.

- Я тоже, - усмехнулся Илья.

Надежда Васильевна собрала вещи и уехала на следующий день после того, как в последний раз ночевать приезжал Алексей. Она снова попыталась нажаловаться ему на нечистую силу, только он, в отличие от Ники, не стал на нее орать, а раскатисто рассмеялся и долго успокаивал дальнюю родственницу похлопыванием по плечу. Видимо, такого несерьезного отношения домработница не перенесла. Она ушла потихоньку, когда Ника сидела у себя в кабинете, а девочки бегали по Долине, но оставила записку о том, что в этот дом никогда не вернется.

Ника, спустившись в кухню к обеду и обнаружив ее безграмотное послание, написанное красивым почерком третьеклассницы, ругалась, топала ногами, звонила Алексею, но сделать ничего не смогла.

За два дня, проведенные без домработницы, она ужасно устала и вымотала все нервы. На работу времени совсем не оставалось, весь день она готовила завтраки, обеды и ужины, а в свободные минуты пыталась наводить в доме порядок. Алексей сказал, что пока не надо брать в дом чужих людей, неизвестно, что они будут болтать своим знакомым. Ника не разделяла его подозрительности, но ей пришлось смириться. Тем более, он обещал, что это ненадолго.

Хорошо хоть фотографы, обещанные Алексеем, успели приехать до того, как сбежала Надежда Васильевна, иначе неизвестно еще, какое впечатление на них произвел бы дом после ее двухдневного отсутствия. Фотографии, кстати, получились замечательные, Алексей прислал их по электронной почте. Через неделю обещал привезти журналы, в которых их удастся опубликовать.

А теперь Ника пыталась сварить макароны на ужин, но они получились сырыми внутри и переваренными снаружи. Когда в кухню забежали девочки, на их обычное: «Мама, посмотри» она только отмахнулась. В конце концов, дети не виноваты, что у нее ничего не получается с хозяйством.

- Ну мамочка, ну пожалуйста, - затянули они хором. - Сережка наш портрет нарисовал, очень здорово получилось.

Они не стали задерживаться - ей очень повезло, у детей легкий и незлобивый характер. А может, они привыкли к тому, что она так себя ведет? Нет, определенно надо уделять им побольше внимания, иначе они решат, что их мать - злобная несдержанная мегера.

Макароны пришлось вылить в унитаз, и Ника развела порошковое пюре к сосискам, разогретым в микроволновке. Это блюдо удавалось ей лучше всего.

И только когда все поели, она, убирая со стола, наткнулась на толстый ежедневник в твердой синей обложке. Ника не сразу сообразила, откуда он тут взялся, а потом вспомнила про портрет. Интересно, там нарисованы две девочки или одна? Кроме нее и Алексея, никто не мог различить близняшек.

Ника открыла ежедневник на титульном листе и увидела надпись крупными печатными буквами: «Илья Максимов». Она хмыкнула: забавно. Зачем плотнику ежедневник? Может быть, там есть что-нибудь указывающее на его причастность к происходящему в Долине? Надо будет внимательно просмотреть его записи, она может наткнуться на что-нибудь, что прольет свет на его загадочное поведение.

Ника поднялась в кабинет, чтобы никто ей не помешал. Верней, чтобы никто не увидел ее за этим занятием. Она чувствовала себя детективом, напавшим на след, но в глубине души шевелилось нечто, похожее на неловкость, как будто она собиралась подсматривать за кем-то в замочную скважину.

Устроившись в кресле за столом, Ника положила ежедневник на колени и начала листать его с конца - ведь то, что ее интересовало, относилось к самому последнему времени. Но вместо деловых записей неожиданно наткнулась на исписанные и исчирканные вдоль и поперек страницы. Сначала она не поняла, что это может быть. Но то, что ей удалось разобрать дальше, заставило ее расхохотаться. Плотник писал стихи! Она смеялась до слез, сперва над ним, а потом над собой - тоже мне, Штирлиц! Шифры, даты, имена, суммы… А он, оказывается, романтик! Она еще продолжала хохотать, когда почувствовала непреодолимое любопытство - а что же он там пишет?

Ника посмотрела по сторонам и даже выглянула в окно. Не увидев во дворе детей, она на всякий случай встала и заперла дверь на задвижку, как будто собиралась делать нечто постыдное. Как школьница, подглядывающая за мальчиками в душе, Ника боялась, что кто-нибудь случайно застукает ее за этим недостойным занятием.

Плотник писал стихи про любовь. Банальные, простенькие, но вполне складные. Нет, там были и другие, но читать их Нике не понравилось. Какой он, оказывается, смешной! Интересно, кто эта «сладострастная шалунья», про которую написан последний шедевр?

Ника хихикала, как девчонка, листая страницы, и краснела от стыда. Разве можно заглядывать в такие тетрадки? Это, наверное, хуже, чем подслушивать или читать чужие письма. Но от этого любопытство ее только разгоралось, и остановиться она не могла.

Она представила, как бы выглядело его лицо, если бы он узнал о том, что она прочитала эту тетрадь от корки до корки. Вот ему-то она обязательно скажет об этом, только чтобы увидеть, как он будет смущаться, злиться и кусать губы. Так ему и надо! Наглый, зарвавшийся тип!

Прощай, родная. Больше никогда

Мы вместе не проснемся на рассвете,

Все общее для нас развеял ветер.

Мы - это в прошлом, в прошлом навсегда.

Прощай. И не нужны отныне нам

Пустые дни, бессмысленные ночи.

Ведь разлетелись наши чувства в клочья,

Когда мы рвали их напополам.

Прощай. Я об осколки бытия

Порезал руки, их сложить стараясь.

Я был неправ. Прощаю и прощаюсь,

Нас больше нет, есть только ты и я.

Даже жалко его. Ну до чего печально! Это, не иначе, бывшей жене. Впрочем, неудивительно, что жена с ним развелась. Судя по его стихам, она не раз дожидалась его поздними вечерами со скалкой в руке - вся тетрадь так и пестрела персонажами женского пола. Интересно, кто она? Швея или повариха? Впрочем, мальчик их производит приятное впечатление, может быть, Ника напрасно думает об этой несчастной женщине плохо. А почему, собственно, несчастной? Он ей квартирку оставил, значит, своей у нее не было. И содержит ее и ребенка, Алексей говорил. Какой благородный! Возможно, хитрая стерва, вышла замуж за человека с квартирой, а потом выкинула его из собственного дома, как лиса бедного зайчика.

А он и вправду зайчик! Ника снова захихикала. «За миллионом освещенных окон меня теперь совсем никто не ждет». Очень трогательно, прямо до слез. А главное - оригинальней некуда. Может быть, она напрасно подозревала его в злом умысле и организации заговора? Ну разве этот зайчик способен участвовать в заговоре? Может быть, Алексей прав? Чудак и неудачник?

Она не услышала шума подъехавшей машины и заметила появление Алексея, только когда пискнула сигнализация на воротах. Ника выглянула в окно, ужасно смутившись, как будто он мог догадаться, чем она тут занимается, и чуть не бегом кинулась в спальню, чтобы спрятать синий ежедневник у себя в тумбочке. И когда вышла на лестницу встречать мужа, щеки ее горели, а сердце стучало, как будто она только что спрятала в шкафу любовника.

- Какая ты сегодня красивая, - Алексей дежурно поцеловал ее в шею, - а где девочки?

- Бегают где-то, - отмахнулась она.

- Не поздновато ли? Десятый час.

- Да еще солнце не село. Им полезно гулять на воздухе.

- Тогда свари мне кофе. Всю дорогу мечтал о чашечке крепкого кофе, - Алексей улыбнулся.

- Алеша, ты же знаешь, что я отвратительно варю кофе. Это твоя родственница подставила меня и сбежала отсюда в самый неподходящий момент, а не моя. Так что вари кофе сам.

- И это говорит мне любящая супруга после того, как я вернулся домой, весь день проработав, как каторжный? - Алексей рассмеялся.

- Я, между прочим, тоже работаю, и ничуть не меньше тебя. Так что тут мы находимся в равных условиях, - Ника тут же полезла в бутылку - пусть не надеется превратить ее в домохозяйку.

- Ладно, пойдем на кухню вместе, я сварю кофе нам обоим, - Алексей обнял ее за плечо и прижал к себе, увлекая в столовую. Его благодушное настроение несколько смутило Нику - давно она не видела мужа в таком добром расположении духа.

- У тебя есть какие-нибудь хорошие новости? - встревоженно поинтересовалась она.

- Почти никаких. За исключением того, что участки согласился посмотреть Олег Петухов.

- Это тот самый Петухов? Из Сургута?

- Да, представь себе.

- Вот это да! - просияла Ника. Очень богатый и очень влиятельный человек, если он купит участок, остальные уйдут в считанные дни. - А не мелко ли для Петухова?

- Он хочет сделать подарок теще с тестем. Так что, возможно, не будет сильно присматриваться и прислушиваться к разговорам. Но смотреть участок приедет сам, представляешь? Говорят, он не доверяет менеджерам, когда покупает недвижимость. Я жду его дней через десять.

- Алеша, это отлично! Пусть нам повезет! Должно же нам наконец повезти!

- Ты же понимаешь, что мы должны произвести на него впечатление счастливой семьи, наслаждающейся жизнью на лоне природы? Чтобы ему даже в голову не пришло, что дурацкие слухи об этом месте имеют под собой хоть какое-то основание.

- Конечно, я все сделаю в лучшем виде! Ты что, меня не знаешь? Что-что, а произвести впечатление я умею!

Их разговор прервал звонок мобильного. Не того, которым он пользовался на работе, а другого, который был предназначен только для домашних и очень близких друзей.

- Да, - поморщившись, ответил Алексей в трубку, - нет, я уже сказал - не сегодня. Завтра, когда меня здесь не будет. Ну и что, что сейчас подходящее время? Я сказал - завтра. И не забудьте проследить, чтобы все трое вышли наружу. Мне не нужно уголовное расследование. Как хотите. Хоть сами их разбудите! Если хоть один человек пострадает, я лично отведу вас в милицию, вам понятно?

Он снова поморщился, нажимая на отбой.

- Что это ты такое затеял? - полюбопытствовала Ника.

- Да так, я бы не хотел делать тебя соучастницей своих темных делишек, - он рассмеялся.

- А все-таки?

- К приезду Петухова было бы не плохо избавиться от этой пресловутой избушки, ты не находишь?

- Да я тебе об этом уже месяц твержу, а ты меня не слушаешь! А что, плотник согласился ее продать?

- Вообще-то нет, но я пока попробую обойтись без его согласия.

- Давно бы так, - фыркнула Ника, - а то развел чистоплюйство. Деловые люди должны такие проблемы решать быстро.

- Ну, милая, ты чересчур много от меня требуешь! Я же не бандит, а порядочный бизнесмен, мне хватает нарушений закона в уходе от налогов, чтобы я мог позволить себе совершать еще и уголовные преступления.

- Ладно, я рада, что ты наконец хоть на что-то решился, - рассмеялась она.

И хотя она не совсем поняла, что задумал ее муж, ей вдруг стало жаль плотника. Может быть, он и вправду зайчик, который ни в чем не виноват? Но Ника тут же вспомнила, как он сообщил ей об установленном сроке, в который они должны покинуть Долину, и ее жалость немедленно улетучилась. Нет, ему не удастся провести ее и прикинуться чудаковатым романтиком!

- Послушай, а что если плотник сунется со своими разговорами и к Петухову? - нахмурилась она.

- Попробуем решить и эту проблему. У нас еще есть время, - задумчиво ответил Алексей.

Обещанные два дня благополучно прошли, начинался третий, и в глубине души шевелилось беспокойство, но Илья подумал, что не может представить себе ничего страшней, чем снос избушки. И на этом успокоился - что будет, то будет. Избушку он им отдать попросту не сможет, что бы они ни делали.

Леса на баню так и не привезли, и после завтрака он продолжил доклеивать модель сруба. Мишка собирался в магазин, и Сережка хотел отправиться с ним - несколько часов Илья мог наслаждаться одиночеством. Он с самого утра чувствовал подъем - в голове созрели интересные мысли, которые стоило бы записать в синюю тетрадь. Илья на секунду отвлекся и поискал ее глазами, но на полке рядом с домиками не увидел. Не лежала она и на столе, Илья заглянул под стол - и там было пусто. Где же он видел ее в последний раз? Писал он ночью, дня три назад, и, как всегда, бросил там, где закрыл. На столе. И больше он к ней не прикасался.