Зашифрованная жизнь Соболев Сергей

Глава 10

Утро понедельника началось для Анны со шквала телефонных звонков.

Неудивительно: в местных газетах, включая бесплатную «рекламку», в сегодняшнем номере среди прочих объявлений появилось и то, что разместила Анна Козакова.

«Продается Skoda Octavia Classic, 2 г., цв. серебр., срочно, дешево!»

В половине десятого Анна вышла вместе с мопсихой Майей во двор. Выходные прошли относительно спокойно. В том смысле, что к ней больше не вламывались с обыском «маски» и не поджидали в подъезде подозрительные субъекты, занимающиеся вышибанием долгов. Было несколько звонков от «воронежского» товарища, который настойчиво пытается выяснить через нее нынешнее местонахождение Ивана Козака и его контактный телефон. Но Анна держалась прежней линии: ничего не знаю, связи с Иваном нет, сама я не при делах, отстаньте.

Гуляли возле дома. Виктор предупредил, что ей теперь не следует ходить в лесопарк. Гулять с собакой – только во дворе. И никаких дальних прогулок или поездок в город. За исключением той, что была запланирована на понедельник, то есть на сегодня, под предлогом вызова для дачи показаний в местное следственное управление СК.

Пробыв на свежем воздухе минут десять или пятнадцать, вернулись в квартиру. Анна вытерла после прогулки лапы мопсихе полотенцем. Сыпанула корма, сменила воду в никелированной мисочке. Ответила еще на два телефонных звонка (интересовались ценой и пробегом «Шкоды»). Потом проверила почту. Весточек от Ивана по-прежнему нет. Судя по тексту SMS-сообщения, полученного на прошлой неделе, он прибыл на место службы. Странно, что Иван ни разу не позвонил, не отправил ей ни одного письма, по почте ли или через электронный сервис.

Она зашла на сайт банковской группы Raiffeisen International, перешла в раздел «электронный банкинг». Счет в этом известном австрийском банке, имеющем отделения по всему миру, в том числе и в России, открыл на ее имя Иван. Он же переслал в двадцатых числах августа первый платеж – $500. Первый и последний по состоянию на сегодня.

Убедившись, что никаких изменений на ее балансе не произошло, что там значится в качестве последней по времени операции сделанный ею перевод этих самых пятисот «убитых енотов» на другой ее же счет – в российское отделение «Райффайзенбанка», – Анна перешла на страничку другого банка. Но и на ее счету в «Сведбанке» (также имеющем отделения в России), в графе поступления денежных средств тоже значится прочерк.

Анна вновь открыла свой почтовый ящик. Число писем, адресованных мужу и отосланных на его мэйл, в папке «Отправленные» составляет ровно полусотню. Ни на одно из них Иван не ответил. Почему? Да откуда ей знать. Интернет сейчас, равно как и сотовая связь, есть повсюду.

Вполне возможно, что в учебном центре, где он проходил подготовку, действует запрет на переписку. Или же – как предположение – могли за что-то наказать, лишив права звонить и писать (так же, как практикуется в местах не столь отдаленных). В принципе такой вариант тоже держали в голове. То есть предполагалось, с учетом уже известных фактов, что могут возникнуть проблемы с коммуникациями. Тут многое зависит от того, в какую именно фирму удастся устроиться. Что именно прописано в контракте, где именно придется работать, в каких условиях. Рекрутеры тоже ведь не всегда говорят правду, им главное слупить свои денежки. Для начала – за наводку, адреса и явки, за рекомендации, за грамотно составленное CV, за посредничество. Особенно это касается украинских товарищей (а именно через одного из них и удалось найти выход на серьезного рекрутера)… Эти сулят золотые горы. Зарплата от двухсот пятидесяти долларов в сутки и выше. Доплата за пребывание в зоне боевых действий, наличие бонусов. Хорошее питание, комфортное размещение. Опять же, штатовская «грин-карта» – по желанию – может быть получена по завершении четырех полугодовых контрактов. Ну и прочие ништяки, призванные вкупе с высокой зарплатой заманить в сети рекрутеров как можно большее количество опытных высококвалифицированных кадров…

Анна составила черновик письма. Очередного, пятьдесят первого по счету.

Дорогой Иван! Хотела бы тебя порадовать хорошими новостями, но таковых нет. А плохих в избытке.

Я тебе уже писала, что в пятницу у нас в квартире был обыск. В выходные мне звонил какой-то субъект из Воронежа (говорит, работал еще до нашего прихода в «пятерке» в местном УФСКН). Кто такой, понятия не имею, но говорит, что тебя хорошо знает… Что-то там происходит на нашем прежнем месте службы. Но что именно, я могу только догадываться. Учитывая все нюансы и то, как тяжело мы выходили из той ситуации, как отреагировали в ту пору наши уже бывшие коллеги, я не стала никому из них звонить. Из фирмы меня вышвырнули (я, кажется, об этом тоже писала). Сейчас жалею, что сгоряча написала «по собственному». Вряд ли получу «выходное» или хоть какие-то выплаты. Продинамят наверняка. Но там ситуация была такова, что не могла и часа более оставаться… Даже вспоминать противно!

Деньги на исходе. В кошельке четыре тысячи рублей с мелочью (только что пересчитала). По коммунальным счетам не плачу четвертый месяц. Оплачиваю только Интернет. Да еще пополняю счет для мобилки, чтоб не остаться совсем без связи.

Еще в продолжение того, о чем писала ранее. Банк жестко требует выплатить задолженность по ипотеке. Они накрутили нам неслабые проценты. Пыталась с ними спорить, ну так передали нас коллекторскому агентству! Из огня да в полымя. Эти меня прессуют не по-детски. Нашим долгом занимается некий Вадим. Похож на братка. Или на спецслужбиста. Он сделал предъяву по долгу. Знаешь, происходящее напоминает те времена, когда ставили на «счетчик». И за неделю или две отбирали квартиру и все, что можно было отобрать… Не знаю, справлюсь ли. Обратиться за помощью теперь, когда меня погнали из фирмы, попросту не к кому.

Иван, милый, что происходит? Где ты, как ты? Край как нужны деньги! А то кредиторы меня сожрут с потрохами! Шли перевод… и как можно скорей! Ну и о себе сообщай, а то не знаю уже, что и думать!

Выставила на продажу «Шкоду». Не остается ничего другого. Денег взять негде, перехватить не у кого. Были друзья… да отказались от нас. Такие вот дела.

Иван, пожалуйста, не пропадай! Кроме тебя, у меня на всем свете нет ни одной живой души.

Целую, Анна.

Перечитав только что набранный текст, она вздохнула. Кликнула мышкой на кнопку «Отправить». Прошла на кухню. Насыпала в джезву кофе, налила воды из пластиковой емкости, поставила на электрическую плиту.

Вновь, который уже раз, запиликал сотовый.

– Да, слушаю.

– Я по объявлению! – сообщил мужской голос. – Это вы продаете «Шкоду»?

– Да.

– А какой точно ее возраст?

– В объявлении написано.

– В объявлениях много чего пишут! Меня интересует дата выпуска, а не продажи!

– Дата выпуска? Хм… Июль. Число точно не помню, но могу посмотреть.

– А… вот видите!

– Что я должна видеть?

– Машина старше, чем вы указываете! На три или даже четыре месяца.

– Я покупала ее в салоне. В ноябре. Ровно два года назад.

– Это ничего не значит… Впрочем, сколько вы за нее хотите?

– Двести двадцать.

– Это в какой валюте?

– В рублях. Мы ведь в России живем, не так ли?

– Двести двадцать тысяч? – В голосе мужчины просквозили нотки удивления. – За «Шкоду», которой почти два с половиной года? Я правильно понял?

– Да, все верно.

– У вас в объявлении написано – «срочно и дешево»?!

– Глаза вас не обманули.

– Знаете что, дамочка… Зачем вы даете такие объявления? Только морочите людям головы! Вы… вы просто дура!

В трубке послышались короткие гудки. Анна криво усмехнулась. Дура. Да, именно так – дурында. Потому что, будь она умной, была бы сейчас в другом месте. И жила бы совершенно другой жизнью.

Она положила «Нокию» на кухонный столик. Но тут же взяла обратно – прилетела «птичка»…

Так… SMS… От Ивана!

Сообщение, пришедшее от Козака на мобильный его супруги, на этот раз было на русском – но латиницей.

PRIVET ANNA! POKANET BOZMGAVRIT NAH POQLI BANKIRY! NA DNIAH POLUCHIQ PEREVOD! TUT PROBLEMY SO SVIAZIJU! A TAK VSIO OK LOVE&KISS IVAN

Анна еще раз перечитала сообщение. Как и в минувший раз, важен каждый символ, каждый знак и каждый пробел.

От плиты послышалось шипение… кофе сбежал! Она выключила конфорку. Потом уберет, потом! Сейчас важно как можно быстрее перенести текст «эсэмэски» в свой электронный ящик на «gmail.com»!..

Козакова метнулась в гостиную. Включила лэптоп. Пока комп загружался, она, не перенося текст на бумагу и без помощи авторучки, полагаясь лишь на серое вещество, произвела первичный анализ сообщения.

Написано оно – как пишутся зачастую «эсэмэски» – вроде как наспех и не без ошибок (если в случае с SMS можно вообще говорить хоть о какой-то грамматике и орфографии). От нее, понятно, не укрылись мелкие детали. И то, что слова «POKA» и «NET» написаны слитно, а не раздельно. И сокращенное слово BOZM, набранное с ошибкой (B вместо V), означающее, очевидно, в русском эквиваленте, сокращение от ВОЗМ, то есть – «возможности». И слипшееся с ним – и написанное тоже неграмотно «GAVRIT», и все прочее, что содержится в посланном только что Иваном – или кем-то по его просьбе – SMS-сообщении.

Если отредактировать и прочесть заново, то текст будет выглядеть так:

«ПРИВЕТ, АННА! ПОКА НЕТ ВОЗМОЖНОСТИ ГОВОРИТЬ НАХ ПОШЛИ БАНКИРЫ! НА ДНЯХ ПОЛУЧИШЬ ПЕРЕВОД! ТУТ ПРОБЛЕМЫ СО СВЯЗЬЮ! А ТАК ВСЕ ОК ЛЮБЛЮ, ЦЕЛУЮ ИВАН».

В сообщении содержится одно закодированное слово.

Приветствие и пробел за ним – отбрасываются. Алгоритм тот же: 9 4 26 17 30 14 22…

Выделенные символы: «b» «a» «q» «u» «b» «a» «h».

Закодированное в сообщении слово: baqubah.

Анна отправила копию текста полученного только что СМС-сообщения с одного своего е-мэйла на другой, запасной ящик. Сообщение пришло на ее сотовый в 11.38 по московскому времени. А она в свою очередь набрала его, отослала как бы сама себе, для сохранности – и актуализировала – в 11.50.

Анна взяла губку и очистила плиту от следов сбежавшего кофе. Заново зарядила джезву, поставила на конфорку. Она успела выпить чашечку «арабики» и уже начала потихоньку собираться, как вновь ожила «Нокия».

– Если вы по объявлению…

В трубке послышался мужской голос.

– Козакова Анна Алексеевна?

– Да, это я. С кем имею…

– Вас беспокоят из следственного управления Следственного комитета! Моя фамилия – Мишин. Мы с вами в пятницу общались…

– А-а… это вы.

Она с трудом вспомнила этого серого, безликого и почти бессловесного мужчину. Этот следак – да, Мишин его фамилия, и в повестке значится – приезжал сюда вместе с Виктором, оперативниками и «масками»…

– Решил позвонить вам, Анна Алексеевна, и напомнить, что в час пополудни вы должны – обязаны! – явиться к нам для дачи показаний.

– Я помню.

– Очень хорошо, – сухо произнесли на другом конце линии. – Ждем вас. Пропуск на вахте. Не опаздывайте!

Ровно в назначенное время она постучала в кабинет следователя. В типичном для такого учреждения помещении – на два рабочих места – за письменным столом сидел мужчина в сером мятом костюме.

– Гражданка Козакова? Проходите, присаживайтесь! – Следователь поднялся из-за стола и, взяв стул, поставил его к торцу. – Да, вот сюда!

Она села на стул, положив сумочку на колени.

– Анна Алексеевна, с вами хочет переговорить наш коллега, прибывший из Москвы, – скучным голосом сказал следователь. – А вот и он!

В кабинет без стука вошел Виктор. Он же Вячеслав Михайлович Званцев, подполковник, сотрудник Третьего управления ГРУ ГШ МО.

– Я отлучусь тут по делу, – сказал Мишин. – Кабинет в вашем распоряжении, коллега.

Разговор с куратором выдался для Анны непростым. Как, впрочем, и сама ситуация, которая складывается вокруг нее в последние несколько дней.

– Если я правильно тебя поняла, Виктор, руководство в нашем случае заинтересовано, чтобы я дальше продолжала играть роль Ярославны?

– Верно. Вот только оплакивать нашего общего друга не надо. Он, в отличие от князя Игоря и его воинов, непременно вернется! И вообще… – Званцев поморщился, полез в карман за платком. – Ну… чего это ты вдруг… Прекрати, Аня! Другой женщине я бы не сказал, но ты-то!..

– Не надо, у меня свой имеется.

Анна вытерла мокрые от слез глаза. Потом, достав косметичку, на скорую руку привела себя в порядок.

– А я кто, по-вашему? Баба с яйцами? Я тоже женщина… а не конь!

– Тем более! – Званцев нахмурился. – Надо выводить тебя из комбинации. Мы ведь так и планировали. По срокам даже опоздали! Надо было еще раньше запускать тот сценарий, о котором договаривались…

– Но это могло бы повредить моему… нашему товарищу!

– Да не факт! Мало ли случаев, когда мужик уезжает на заработки? А его тетка… пардон… его женщина сходит с катушек! А тут три месяца с хвостиком минуло. Да еще такие пошли напряги с долгами… Плюс уголовное дело открыто, мужика объявили в федеральный розыск!

Козакова наклонилась вперед и перешла на полушепот:

– Ты читал сегодняшнее сообщение?

– Да. Вот только перед твоим появлением открыл файл. Но эту тему здесь не стоит затрагивать.

– Не говори никому, что я тут разрыдалась. Ладно? Это я… обрадовалась, что от н е г о пришла весть.

Званцев усмехнулся:

– Ладно. Останется между нами.

– Вяче… Виктор, я вот что скажу.

– Да, Анна. – Званцев, занявший кресло временно отсутствующего следователя, тоже подался вперед. – Говори.

– Ты мою биографию знаешь, верно?

– Хм… Конечно.

– И ты знаешь, кого и при каких обстоятельствах я потеряла?

Лицо гэрэушника стало серьезным.

– Да, конечно. Он, между прочим, был и моим другом… тоже.

– Так вот. – Анна впервые за последние два или три дня почувствовала, как к ней вернулось душевное равновесие. – Я не буду выходить из игры! Тем более что… как ты сам говорил, людям наверху тоже интересно, кто и почему устроил этот замут с «проверкой паспортов».

– Знаешь, я против ловли на «живца», – сказал Званцев. – Слишком серьезная тобой сейчас занимается публика…

– У меня свои принципы и свои счеты по жизни.

– Знаю. Поэтому и была выбрана – из нескольких кандидатур – именно ты. Хотя, должен признаться, никто не предполагал, что начнутся такие вот резкие движения. И что будут так серьезно и дотошно «просвечивать».

– Но если посмотреть с другой стороны? Если покрутить эту вот ситуацию? – Она пристально посмотрела на человека, который был в одном лице и ее куратором и – некогда – другом семьи. – Все ведь удачно складывается… для Конторы? И даже это вот «ж-ж-ж-ж…», оно как бы – неспроста!

– Хм… – Званцев задумчиво потеребил гладко выбритый подбородок. – Верно мыслишь! Такие вот мероприятия, Анна, стоят недешево. Это тебе не человечка по ментовской базе пробить. Тут люди работают! С набором инструментов. От тончайших, вроде легчайшей кисточки, чтобы пыльцу с подмалеванной – если она подкрашена, подретуширована, а не реальная, природная, аутентичная, так сказать, парсуны[51] смахнуть. Или тампона из ваты, смочив который хитрым растворчиком, можно аккуратно смыть то, что кем-то подрисовано, подправлено. И вплоть до грубых и опасных инструментов – вроде топора, бензопилы или паяльника, который всунут этой самой парсуне в одно место… Извини, говорю как есть. Ну? Чего молчишь? Опять я должен за всех все решать?

– А то кто же. – Анна пожала плечиками. – Я – слабая женщина… И муж у меня находится в отъезде, не с кем даже посоветоваться!

– Ладно тебе… не до юмора. – Званцев чуть нахмурил брови. – Будем поднимать вам «градус».[52] И тебе, и нашему другу. Ну а теперь слушай внимательно, Анна. У нас примерно час времени. Дольше оставаться тебе здесь не стоит – чтобы не вызывать подозрений…

Когда Анна, покинув здание следственного управления СК по области и городу, села в машину и вновь сделала доступным свой сотовый для звонков, ей – позвонили.

– Да, слушаю.

– Дама с собачкой? Приятно услышать ваш голос.

– Кто это?

– Вадим. Коллектор.

– А-а… это вы.

– Я. Пора бы и запомнить мой голос. Мы теперь с вами родные люди, можно сказать!

– Что вам надо? – Анна остановилась на «зебре», пропуская пожилую женщину и двух подростков. – Зачем вы звоните?

– А вы не знаете?!

– Попробую отгадать. Деньги?

– Хорошее слово. Оно мне нравится. Так что с деньгами? Вы уже продали свою иномарку?

– Э-э-э… нет. Мне тут сегодня весь день звонят! Прицениваются.

– Меня это не интересует! – жестко произнес мужской голос. – Чтоб завтра были деньги! Все! Вся сумма долга, понятно?!

…Анна проснулась в половине второго ночи.

Сначала показалось, что это Майя – поросенок эдакий! – ее разбудила. Но нет, причина оказалась иной. В окне, просачиваясь – даже сквозь закрытые жалюзи – в спальню, отражаются какие-то всполохи. С улицы, из внутреннего двора, слышны резкие, громкие звуки автосигналок.

Она вскочила с постели. Подошла к окну, приоткрыла жалюзи… Оп-па!

Горит ее автомобиль! Причем пламя бушевало уже внутри салона, вырываясь яркими жадными языками наружу!..

Козакова проглотила подступивший к горлу комок. Стала одеваться.

– Майя, нет-нет, даже не просись… Ты остаешься!

Она надела куртку, сунула ноги в кроссовки. Вот так пироги с котятами… «Повысили градус»?! Но о таком сценарии они с Виктором вроде не договаривались.

– Майя, фу! Я скоро вернусь!

«Похоже на то, – подумала она, спускаясь по лестнице, – что стадия проверки «парсун» при помощи «тонких» инструментов закончилась».

Интересно, во что это Иван влез? Как это все связано с Песочницей? С работой в частной охранной фирме, пусть даже и в горячей точке?

Нет, здесь что-то не то. Не стыкуется одно с другим. Уж больно серьезные люди, если верить информации, полученной от Виктора, занимаются нынче проверкой семьи Козаковых.

Она выбежала из подъезда. Возле ее пылающей «Шкоды» уже суетился какой-то мужик с автомобильным огнетушителем. Из окон и лоджий высовывались встревоженные жильцы.

Козакова, схватившись за голову, закричала дурным голосом:

– Люди, па-ама-а-агите! Моя машина гори-и-ит!..

Глава 11

Небольшая колонна транспортов – «Хамви», грузовой фургон и черный «Джип Коммандер» – в шестом часу утра свернула с четырехрядного шоссе к комплексу Международного аэропорта Багдад, что расположен в десяти милях на запад от центра столицы Ирака.

Машины миновали несколько блокпостов, охраняемых преимущественно силами Коалиции. Въехали на территорию аэропорта. Слева, в полукилометре, возвышалось громоздкое обшарпанное здание центрального пассажирского терминала – его построила французская фирма по проекту, лично утвержденному ныне покойным диктатором.

Вскоре миновали и стоянку транспортных и пассажирских лайнеров, следуя прямо по выложенной плитами рулежной дорожке, сохранившей на покрытой паутиной трещин поверхности следы касания сотен колес самолетных шасси.

В дальнем конце комплекса, возле одной из диспетчерских вышек, на площадке, в «кармане», сиротливо мок под припустившим под утро дождем транспортный борт «C-130H Hercules».

Это аналог российского «Черного тюльпана». С той лишь разницей, что данный конкретный борт используется для транспортировки «двухсотых» – сначала в турецкий Инжирлик, а оттуда уже по назначению – не из числа военнослужащих, но погибших в Ираке или убитых инсургентами сотрудников частных охранных фирм, военных подрядчиков и аутсорсинговых компаний…

Транспорты из «баакубского филиала» прибыли последними. Возле «Геркулеса» в рядок выстроилось десятка полтора разнокалиберных машин. А еще несколько джипов и микроавтобусов, доставившие в аэропорт Багдада тела погибших за последние четыре дня сотрудников, уже успели покинуть стоянку – их груз переместился в чрево самолета.

Козак припарковал джип последним в ряду других транспортов. Он увидел, как из подъехавшего следом «Хамви» выбрались Сэконд и его смуглый охранник. Вслед за О’Нилом Иван тоже покинул машину. Воздух сотрясают звуки включенных на прогрев двигателей – вращаются, перемалывая насыщенный влагой воздух, все четыре шестилопастных винта. Приехавшие на аэродром сотрудники сразу нескольких охранных фирм, понесших в эти дни потери, в своих дождевиках походят на нахохлившихся мокрых черных ворон…

Двое сотрудников открыли заднюю люковину черного фургона. В салоне, в кормовом отделении, два длинных деревянных ящика. К фургону подъехал погрузчик «Комацу». Иван, не дожидаясь указаний, подошел к «катафалку», под который приспособили грузовой микроавтобус «Форд». Вместе с двумя оружейникамии извлек из салона тяжелый ящик…

В нем, в этом не слишком походящем на гроб ящике, завернутое в специальную фольгу, лежит тело погибшего в пятницу в Баакубе Александера Грэя, майора в отставке, прослужившего семнадцать лет в американской армии. О’Нил по дороге рассказал кое-что об этом человеке. Они одно время служили вместе в 3-й бригаде 1-й кавалерийской дивизии. Именно Грэй командовал мобильной бронегруппой «серых волков» в апреле 2003-го. Тогда колонна «Абрамсов», «Страйкеров» и «Хамви» выдвинулась от багдадского аэропорта по тегеранской трассе; ночью были заняты два опустевших военгородка на южной и восточной окраинах столицы провинции Дияла. Пехотная бригада воинов Саддама растворилась, как щепотка соли в воде. Никакого организованного сопротивления американцам в первые дни, недели и месяцы, если не считать редких минометных обстрелов, здесь, в Баакубе, не было оказано. Но «муджам» и инсургентам потребовалось не так много времени, чтобы организоваться и развернуть в ключевых точках Ирака, а именно в «суннитском треугольнике», настоящую партизанскую войну. Причем массированные акции боевиков начались уже летом 2003-го практически одновременно в Багдаде, Наджафе, Фаллудже, Самарре, Баакубе и других городах. К апрелю 2004-го, вопреки прогнозам и ожиданиям, партизанская война уже шла полным ходом… Бойня продолжается и по сию пору.

Грэй вышел в отставку в том же 2004-м. И сразу же устроился в одну из частных охранных фирм. Тогда многим уже было понятно, что Коалиция – прежде всего американцы – застряли в Песочнице всерьез и надолго. Многие офицеры, сержанты, военнослужащие, обладающие соответствующими навыками и желанием, увольнялись из армии и тут же заключали контракты с «частниками», выполняющими подряды Пентагона. Ведь, по сути, за одну и ту же работу можно получать раза в три – а то и в пять – больше, чем платит своим солдатам и офицерам казна…

Судьба Александера Грэя оказалась тесно связана с древним ассирийским, вавилонским, иракским городом Баакуба. Он был не первым из числа завоевателей, кто приходил на эту землю, кто захватывал города Междуречья, свергал местных правителей и устанавливал здесь свои порядки. И вряд ли будет последним из чужаков, кто нашел свою смерть в этой непонятной и не понятой никем из пришельцев стране.

Иван с помощниками извлекли из кузова поочередно оба ящика с телами погибших и уложили на поддон. Кроме Грэя, убитого в пятницу возле здания полиции полицейским-хаджисом, в багдадский аэропорт доставили также тело второго сотрудника – того, что был тяжело ранен в ходе перестрелки возле моста несколькими днями ранее. Ему сделали несколько операций в госпитале Баакубы (он был нетраспортабелен). Но бедняга скончался от полученных ран в ночь на воскресенье…

Оба погибших на минувшей неделе имеют гражданство США. Если бы эти двое по-прежнему служили в регулярных армейских частях, церемония «проводов» носила бы более официальный характер. Александер Грэй, как герой иракской войны и уроженец округа Колумбия, вполне мог бы претендовать на то, чтобы быть захороненным на мемориальном Арлингтонском кладбище с воинскими почестями. Но этому не суждено теперь случиться – у Грэя не набирается в сумме двадцатилетнего стажа армейской службы. Похоронят его в другом месте, на другом кладбище. Без салюта морских пехотинцев и без грустного звука трубы горниста, выдувающего мелодию «Taps», сигнал «возложение в могилу»… Лукавая статистика не учитывает погибших или раненых в Песочнице сотрудников частных фирм. Возможно, потому, что потери «частников» – особенно в последние месяцы – в несколько раз превосходят потери регулярных войск.