По силам только профи Москвин Сергей
Вот теперь директриса удивилась по-настоящему. Даже выщипанные брови поползли вверх.
– Грессия Альварес довольно дорогая модель. Вы уверены, что она будет вам по карману? И потом, она работает в основном в Центральной и Южной Америке. В Европу приезжает редко. Да и то только по приглашению ведущих агентств. Но почему вас заинтересовала именно она?
– Просто она во вкусе нашего главного, – без зазрения совести сдала Анна мифического главного редактора не менее мифического журнала. – Так через какое агентство с ней можно связаться?
Через пять минут она вышла на улицу, имея в своем органайзере электронный адрес и контактные телефоны парижского модельного агентства, работающего с Грессией Альварес.
Анне не терпелось поделиться своей удачей. Да и в любом случае следовало доложить руководству результаты визита в рекламное агентство, поэтому первым делом она отправилась разыскивать Соболя. Нашла его в учебном тире, где он крушил возникающие в секторе обстрела фанерные мишени. Грохот стоял такой, что у Анны мгновенно заложило уши. Тем не менее Соболь, хотя и стоял спиной, почувствовал ее приближение, отложил пистолет, снял с головы наушники и повернулся к ней:
– Ну как поход?
Анна достала из сумочки органайзер и с гордым видом помахала им перед носом Соболя. Пока он читал ее записи, она указала на отложенный Соболем его любимый «ГШ-18», выполненный по схеме австрийского «глока» в ударопрочном полимерном корпусе.
– Можно и мне попробовать?
Он кивнул. Быстро снарядил магазин восемью патронами, вогнал его обратно в рукоятку и протянул ей пистолет.
– Четвертое упражнение.
Анна насупилась. Она любила стрелять, ощущая в руке грозную мощь оружия. Но четвертое упражнение, когда требовалось за несколько секунд поразить каждую из четырех мишеней двумя пулями, ей упорно не давалось, и Соболь это прекрасно знал. Спорить с ним было бесполезно. Анна взяла пистолет и встала на огневой рубеж.
– Руки по швам!
Она послушно опустила руки вдоль тела. С Соболем не схалтуришь. Он нажал какую-то кнопку на пульте управления мишенями, и перед ней выросли в ряд четыре фанерных силуэта. Она поспешно вскинула оружие, нажала на спуск – ничего. Черт, затвор! Передернув затворную раму, она дослала патрон в патронник, снова потянула спусковой крючок, и пистолет ожил. Но уже после третьего выстрела мишени повернулись ребром – сработал временной таймер, и Анна вынуждена была прекратить огонь.
– Знаю, знаю. Я забыла зарядить оружие, – поспешно сказала она.
Соболь как будто не слышал. Он снова развернул мишени и, сосчитав пробоины, констатировал:
– Первая мишень – две пробоины. Вторая – только одна. В остальных попаданий нет. Незачет.
Анна понуро молчала.
– Ты пытаешься целиться и теряешь на этом время. А это не нужно, – продолжал Соболь. – Две пули гарантированно обезвредят противника. Поэтому точность попадания не имеет значения. Главное – время. Опередила врага – осталась жива. Только так. Давай еще раз.
Он снова снарядил пистолет и вручил его Анне.
«Не целиться и не паниковать», – мысленно повторила она, готовясь к стрельбе. Как и в прошлый раз, мишени возникли неожиданно, но теперь Анна была к этому готова и успела сделать все восемь выстрелов, пока они вновь не встали ребром.
– Вот, другое дело! – довольным голосом объявил Соболь, осмотрев мишени. – Последний выстрел, правда, смазала. Но одну пулю всадила точно по центру. Оценка «хорошо». Теперь отработаем стрельбу в движении.
К концу тренировки Анна набила себе мозоль на правой ладони при отдаче пистолета и ободрала кожу на указательном пальце левой в результате бесконечного передергивания тугого затвора, да еще и оглохла на правое ухо – даже наушники не помогли. К счастью, глухота вскоре прошла. Зачет по стрельбе в движении, правда, не получила, но по лицу Соболя было видно, что он доволен ее результатами. Но раз норматив не выполнен, ни за что не похвалит. Это уж точно.
Несмотря на придирчивость Соболя, день все равно сложился на редкость удачно. Мало того что она выяснила, как связаться с пуэрто-риканской фотомоделью, проводящей время в обществе международного террориста, так еще и попала на совещание к начальнику оперативного отдела. В его кабинете Анна оказалась впервые. Да и легендарного полковника Гнатьева, возглавляющего оперативный отдел ГРУ, вблизи ей тоже прежде видеть не приходилось. Первым делом Анна удовлетворила свое любопытство. Далеко за сорок, а может, и за пятьдесят. Надо будет уточнить у Соболя. Не красавец, особенно если сравнивать Гнатьева с Егоровым. Совершенно некстати вдруг вспомнился встреченный в Косово фээсбэшник. В своем отутюженном костюме и накрахмаленной рубашке с аккуратно подстриженными височками тот смотрелся настоящим щеголем. Зато по волевому, даже суровому лицу Гнатьева сразу было видно высокого воинского начальника. Такому и отвечать нужно строго по уставу: четко, ясно и самую суть. Правда, пока приходилось молчать. Докладывал Соболь.
– Грессия Альварес, двадцать пять лет. Профессиональная фотомодель. В 2001 году на национальном конкурсе красоты завоевала титул вице-мисс Пуэрто-Рико. Работает по контракту с модными домами Европы и Америки…
Он разложил на столе перед начальником несколько скачанных из Интернета и распечатанных фотографий пуэрториканки. Полковник Гнатьев взял в руки один из снимков.
– Эффектная.
Анна только вздохнула. Латиноамериканская красотка действительно была хороша. Лицо, фигура, переливающиеся в лучах софитов волосы. Вот только полноватые губы слегка подкачали. Но многим мужчинам именно такие как раз и нравятся.
– Поэтому на нее и обратил внимание Пиночет, – поддержав начальника, ухмыльнулся Соболь.
– Он по-прежнему поддерживает с ней отношения? – спросил Гнатьев, продолжая изучать снимок.
– Трудно сказать. Но, как бы то ни было, Грессия Альварес не оставила модельный бизнес. Сейчас она одна из самых востребованных латиноамериканских фотомоделей. Поэтому новое рекламное предложение не должно насторожить Пиночета, даже если он о нем и узнает.
Полковник несколько секунд молчал, хмуро разглядывая снимок, потом наконец отложил фотографию пуэрториканки и поднял взгляд на Соболя.
– Как-то уж слишком сложно: рекламный контракт, парижское агентство, приглашение на фотопробы. Ведь нам всего лишь нужно получить от этой модели информацию о ее бывшем бойфренде. Куда проще под видом журналиста подвести к ней нашего сотрудника?
В свое время Анна задавала Соболю тот же вопрос, поэтому уже знала его мнение. Но одно дело отстаивать свою точку зрения в разговоре с младшей по званию коллегой, и совсем другое – возражать начальнику оперативного отдела. Но Соболь держался достойно.
– Последнее время Грессия Альварес не дает интервью и вообще избегает общения с журналистами. Однако в обсуждении деталей предстоящего контракта она наверняка захочет принять личное участие. Тогда мы и зададим ей необходимые вопросы.
Анна уже знала, как это делается. Во время интервью или при обычной дружеской беседе среди общих вопросов человеку задаются несколько ключевых. Причем в тот момент, когда он наиболее расслаблен. А специальная аппаратура фиксирует его откровенность. Но опытный психолог для получения правдивых ответов может обойтись и без аппаратуры.
– Хорошо, – подвел итог дискуссии Гнатьев. – Готовьте необходимое обоснование, я подпишу.
Из кабинета Гнатьева Анна вышла со смешанным чувством. С одной стороны, то, что она присутствовала на совещании у начальника оперативного отдела, свидетельствовало о признании ее заслуг. С другой стороны, за все время совещания Гнатьев не только не задал ей ни одного вопроса, но даже не взглянул на нее. Спрашивается: что она вообще там делала?
Однако, вернувшись вечером в офицерское общежитие, где она получила комнату при зачислении в штат Главного разведуправления, и как следует поразмыслив над итогами минувшего дня, Анна решила не расстраиваться. Во-первых, она участвует в решении задачи, которую поставил перед военной разведкой не кто-нибудь, а сам президент, – разыскать убийц российских дипломатов и предать справедливому суду, а при невозможности – уничтожить. Во-вторых, руководство ей полностью доверяет, что подтверждается участием в сегодняшнем совещании. И наконец, в-третьих, именно она будет работать с пуэрториканкой в качестве переводчика.
Довольная собой, Анна с бокалом любимого зеленого чая уселась за стол и включила телевизор. Благодаря установленной на крыше общежития коллективной спутниковой антенне телевизор принимал все мировые информационные каналы, что позволяло, не выходя из комнаты, практиковаться в языках. Многие офицеры так и делали. Сначала Анна посмотрела по CNN репортаж об обстановке в Ираке. Новый взрыв возле багдадской мечети. Покушение на американских военнослужащих – из проезжающей машины неизвестные открыли огонь по американскому военному патрулю: два солдата и капрал тяжело ранены. Очередные грозные заявления лидера радикальных исламистов Абу Мусаба Заркаури, обвиняющего духовного лидера Ирака имама аль-Хакима в продажности американским оккупационным властям. Когда пошли комментарии американских политологов, Анна переключилась на другой канал. Испанское телевидение освещало визит президента Венесуэлы в соседнюю Бразилию, но вскоре началась реклама, и пришлось снова переключаться. Анна попрыгала с канала на канал в поисках другого сюжета о Южной Америке, а когда нашла его, так и застыла с телевизионным пультом в руках.
– …Официальные власти Доминиканской Республики подтвердили информацию о крушении частного пассажирского самолета, разбившегося сегодня у берегов острова Гаити, – по-испански вещал диктор с экрана. – Как стало известно нашему корреспонденту, на борту самолета находилась команда профессиональных фотографов, а также известная фотомодель Грессия Альварес. Официальные власти пока отказываются назвать причину авиакатастрофы, но заявили, что, скорее всего, все находившиеся на борту разбившегося самолета погибли…
Поставив на стол бокал с недопитым чаем, Анна бросилась к сотовому телефону. Соболь долго не отвечал, но Анна упорно не отключалась и наконец услышала в трубке его спокойный голос:
– Да, слушаю.
– Быстрей включай телевизор! – выкрикнула в трубку Анна. – Канал… – и только тогда поняла, что телевизор Соболя может и не принимать найденный ею спутниковый телеканал.
Соболь вовсе огорошил ее:
– Какой телевизор? Я за рулем. Веду машину.
Как не вовремя! Ну да какая разница!
– Только что передали, я сама видела! – уточнила Анна, чтобы Соболь не сомневался: сведения точные. – Сегодня у берегов Гаити разбился частный самолет. Все находившиеся на борту пассажиры погибли. И среди них Грессия Альварес!.. Алло, ты слышишь меня?
– Слышу, – ответил Соболь через несколько секунд.
– Это он, я уверена! Убрал свидетеля!
– Он, – со вздохом ответил Соболь. – Больше некому.
Утреннее совещание открыл полковник Гнатьев. Он был все так же хмур и сосредоточен. Но если, по мнению Анны, начальник оперативного отдела выглядел так же, как и накануне, то на Соболя было жалко смотреть. Лицо осунулось, взгляд потух. Сначала Анна решила, что это результат бессонной ночи, но тут же вспомнила, что Соболь умеет обходиться без сна несколько суток и это никак не отражается на его внешности. На начальника он старался не смотреть. Но пришлось. Потому что совещание Гнатьев начал с адресованного ему вопроса:
– Как я понимаю, с гибелью Грессии Альварес мы лишились последнего свидетеля?
Употребленное полковником местоимение «мы» Анна посчитала хорошим знаком. Значит, Гнатьев не отделяет себя от подчиненных. Неизвестно, о чем подумал Соболь, но после заданного ему вопроса он вскинул голову и с надрывом произнес:
– Это целиком моя вина, товарищ полковник! Во время встречи с Маркосом я был недостаточно осторожен, что позволило посторонним, среди которых, без сомнения, оказались осведомителя Пиночета, узнать суть нашего разговора. После чего колумбийский журналист и любовница террориста были немедленно убиты. Я понимаю, что провалил предыдущее задание. Но тем не менее прошу разрешения вылететь в Венесуэлу для розыска Пиночета. Обещаю, что узнаю, кто был любовником Грессии Альварес, и выясню, где этот человек скрывается!
Гнатьев еще ничего не ответил, но по его лицу Анна уже поняла – не разрешит. И тогда она, неожиданно для себя, заговорила. Внезапно вспомнился недавний визит в рекламное агентство, встреча с фотографом Сухановым и его слова.
– Товарищ полковник! – Анна сама удивилась собственной смелости и тому, как уверенно звучит ее голос. – В Венесуэлу лететь должна я. По мнению известного московского фотографа Максима Суханова, я отвечаю всем параметрам фотомодели. Поэтому если я появлюсь в Венесуэле как фотомодель и Пиночет об этом узнает, он наверняка захочет со мной познакомиться. Как нам известно со слов погибшего журналиста Маркоса, девушки-модели – это его слабость. Тем более что, взорвав самолет с Грессией Альварес, он лишился постоянной подруги.
Закончив, Анна бросила быстрый взгляд на Соболя. Он смотрел на нее так, словно у нее за спиной выросли крылья или что-нибудь похуже. Зато взгляд Гнатьева остался бесстрастным. Ну, почти бесстрастным.
– Почему вы так уверены, что Пиночет непременно захочет с вами познакомиться? – все так же хмуро спросил он.
– Если создать определенный антураж: восходящая звезда российского модельного бизнеса, – начала на ходу придумывать Анна, – прибыла в Венесуэлу для съемок нового клипа… то Пиночет наверняка клюнет. Грессия Альварес чем-то же его зацепила.
Когда Анна закончила, в кабинете наступила тишина. Раз Гнатьев размышлял над ее предложением, значит, не такое уж оно и бредовое. Анна победно взглянула на Соболя. Он посмотрел на нее с жалостью и сокрушенно покачал головой. Анна обиделась и отвернулась. Но тут заговорил Гнатьев, и она снова воспрянула духом.
– Предложение интересное, но детали нужно еще, естественно, подработать…
Дальше Анна уже не слушала. Предложение интересное! Ее предложение признано интересным! Это она придумала, как спасти фактически провалившуюся операцию! Не напрасным, совсем не напрасным оказался визит в рекламное агентство!
Стоило им выйти из кабинета Гнатьева, как Соболь догнал ее и схватил за локоть.
– Ты что, не понимаешь, как это может быть опасно?! Тот, кого мы ищем, убивает при малейшем подозрении! И не щадит никого, как не пощадил собственную любовницу! И потом, с чего ты взяла, что Пиночет тобой заинтересуется? Ведь ты же не знаешь, какие женщины в его вкусе.
Анна недовольно дернула плечом. Во-первых, Соболь так сдавил ей локоть, что руке стало больно. А во-вторых, кто он такой, чтобы решать за нее, что ей следует делать, а что нет.
– Значит, так, – веско начала она, чтобы сразу расставить все точки над «и». – Убивать меня Пиночету нет никакого резона. Если он заподозрит меня в игре или его что-то насторожит, он просто не пойдет на контакт. Так что с этой стороны никакой опасности нет.
Соболь сразу сник и выпустил ее локоть. Анне даже стало его немного жалко, и она решила его подбодрить.
– Вообще я что-то не пойму, ты чего больше боишься: моего знакомства с Пиночетом или того, что он не обратит на меня внимания?
Она улыбнулась, приглашая и Соболя посмеяться над своей шуткой. Но он только махнул рукой, повернулся и зашагал прочь.
Как Соболь ни возражал против ее идеи, но после того, как она обрела форму приказа, ему пришлось-таки с ней смириться. Чтобы уж совсем его не расстраивать, Гнатьев назначил Соболя ответственным за подготовку будущей «фотомодели». Вначале выбор Гнатьева Анну удивил, но только вначале. Свое незнание законов и подводных камней модельного бизнеса Соболь с лихвой компенсировал повышенной требовательностью и дотошностью.
Первым делом он отвел Анну в центр подготовки сотрудников наружного наблюдения, где познакомил с невысокой худощавой женщиной по имени Жанна Сергеевна. Во внешности Жанны Сергеевны не было ничего примечательного, но ее плавная походка и исключительная грациозность всех движений заставили Анну переменить первоначальное мнение об этой женщине. «Бывшая балерина», – предположила она. Оказалось, не только балерина, но еще и хореограф, почти десять лет проработавшая, да не где-нибудь, а в Большом театре! Анна, правда, не поняла, зачем нужен хореограф в центре подготовки филеров? Кого здесь обучать? Оказалось, очень даже нужен – Соболь позже объяснил, – ставить пластику девушкам, работающим в супердорогих барах, ночных клубах и ресторанах под видом элитных проституток.
Жанна Сергеевна попросила Анну пройтись, несколько раз сесть на стул и в низкое кресло, понаблюдала за ее походкой и прочими движениями и объявила, что ей понадобится две недели на подготовку. Чем только за эти две недели не пришлось заниматься. Сначала Анна просто ходила: в туфлях на высоченных каблуках, сапогах, обычных босоножках, босоножках-вьетнамках с ремешком между пальцами и даже босиком. Потом училась стоять, чуть отставив ногу и слегка согнув ее в колене – поначалу жутко трудно было держать равновесие. Потом садиться и сидеть на стуле, табурете, в кресле, на диване и на сиденье автомобиля. Пить из самых разных фужеров и рюмок, непринужденно держа бокал в руке. Этот курс обучения стоил Анне одного сломанного ногтя, а Жанне Сергеевне трех разбитых бокалов. Тренировки продолжались с утра и до позднего вечера, с небольшим перерывом на обед. Причем когда Анна наконец возвращалась домой, у нее так ныли мышцы, словно она весь день качалась в тренажерном зале. Обед во время тренировок представлял собой отдельную пытку, так как состоял из минеральной воды и нескольких листочков салата с кусочком моркови или шпината, очевидно, из изуверского желания Соболя заставить Анну прочувствовать на себе голодную диету фотомодели. Хорошо хоть он сам не докучал своим присутствием. Двух мучителей разом Анна бы точно не выдержала.
Соболь появился только в последний день. Молча выслушал отчет Жанны Сергеевны и ее аттестацию своей ученицы, между прочим, весьма лестную, поблагодарил хореографа за преподанную воспитаннице науку и увез Анну с собой. Даже словом не обмолвился о ее успехах! Не говоря уже о том, чтобы просто поздравить ее с окончанием ускоренного курса модели! Вообще он был какой-то квелый. Сразу видно, думал о своем. В конце концов Анна не выдержала и требовательно спросила:
– Куда мы едем?
Соболь ответил не сразу – видимо, собирался с мыслями. Но его ответ ее буквально убил.
– Легенда фотомодели никуда не годится. Она требует слишком сложного сопровождения: рекламные постеры и видеоролики, газетные интервью, публикации в разделах светской хроники. А у нас ничего этого нет. К тому же фотомодель не может появиться в Венесуэле одна. Потребуется целая группа сопровождения: фотограф, менеджер, представитель заказчика, гримеры, визажисты и так далее. Причем Пиночет искушен во всех этих тонкостях. Ведь его любовницей была настоящая фотомодель. Он сразу раскроет твою игру.
Он был прав, тысячу раз прав! От этого Анне стало обиднее всего.
– Что же делать? – растерянно спросила она.
– Наши аналитики попытались составить психологический портрет Пиночета, – невпопад ответил Соболь. – Информация о нем крайне скудная, поэтому полной характеристики не получилось. Но кое-какие черты его личности они все же выявили.
– Например?
– Азарт и любопытство. Вот на этом мы и попробуем сыграть… Приехали, – неожиданно объявил Соболь.
Анна взглянула в окно. Они заехали в какой-то двор и остановились возле неприметного одноэтажного здания, пристроенного к жилому дому. На стене, возле входной двери, висела бронзовая табличка. Анна прищурилась, пытаясь рассмотреть выгравированную на табличке надпись. Нижние строчки не разобрала, но верхнюю прочитала без труда – бильярдный клуб.
– Пойдем, пойдем, – поторопил ее Соболь. – Познакомлю тебя с одним интересным человеком. – И, понизив голос, добавил: – Наш бывший сотрудник и старый друг Гнатьева. Сейчас уже на пенсии. Но кое в чем и мне сто очков вперед даст.
Заинтригованная его словами, Анна поспешно выбралась из машины.
Опередив ее, Соболь сам распахнул массивную дверь бильярдного клуба. Никакого менеджера или охранника внутри не оказалось, и только у одного из бильярдных столов стоял полноватый человек с высокой залысиной в костюме-тройке, правда, без пиджака, с кием в руках, и разглядывал раскатившиеся по столу шары. Впрочем, он тут же поднял взгляд на вошедших и добродушно улыбнулся.
Анна невольно последовала его примеру. После слов Соболя она рассчитывала встретить искушенного и опытного ветерана ГРУ, сурового и сосредоточенного, такого, как полковник Гнатьев, а вместо этого увидела перед собой пухлого толстячка с блестящей лысиной, один вид которого вызывал улыбку.
– Знакомьтесь, Георгий Александрович, – обратился к нему Соболь. – Анна Воротова, о которой я вам рассказывал. Прошу любить и жаловать.
Анна изумленно обернулась. «Прошу любить и жаловать». Однако! Прежде ей не доводилось слышать от Соболя таких выражений.
– Очень приятно, – ответил Георгий Александрович, приветствуя ее вежливым кивком. – Вижу, самого главного ваш коллега мне так и не сказал. Вы, Аня, просто красавица.
Анна польщенно улыбнулась и уже по-другому взглянула на ветерана разведки. Но тут опять вылез Соболь со своими комментариями.
– К сожалению, этого мало, чтобы привлечь внимание интересующего нас человека. Нужно еще обыграть его на бильярде.
«Так вот зачем Соболь сказал про азарт Пиночета, – сообразила Анна. – Если красивая девушка обыграет его в бильярд, а, по словам Маркоса, Пиночет заядлый любитель этой игры, то он наверняка заинтересуется ею. Не может не заинтересоваться!»
Георгий Александрович тоже понял, к чему ведет речь Соболь.
– Полагаю, именно поэтому вы ко мне и обратились. Буду рад помочь. Но позвольте узнать уровень игры соперника?
– Трудно сказать, – уклончиво ответил Соболь. – Но в число профессиональных игроков он точно не входит.
– Ну да, конечно, – задумчиво кивнул Георгий Александрович и, обратившись к Анне, спросил: – Раньше играли?
– Ни разу, – честно ответила она.
– Ну, это не беда. – Он ободряюще улыбнулся. – В бильярде главное – точный глазомер и чувство удара. Вот попробуйте загнать этот шар в эту лузу.
Он поставил один из шаров напротив угловой лузы и протянул Анне кий. Анна взяла кий и нагнулась к столу, выбирая, каким шаром лучше ударить. Странно, но она совершенно не волновалась, хотя и Соболь, и Георгий Александрович, надо думать, классный бильярдист, внимательно наблюдали за ней. Подходящих шаров, которыми можно было ударить по стоящему перед лузой шару, оказалось два. Анна выбрала тот, что стоял ближе к борту – до второго нужно было слишком далеко тянуться, – прицелилась и ударила. Шар покатился по столу, ударил в стоящий и… столкнул его в лузу.
– Получилось! – не сдержала своего восторга Анна.
Соболь хмыкнул в ответ, а Георгий Александрович одобрительно кивнул:
– Для первого раза совсем неплохо. Рука немного дрожит, но это мы поправим. Главное, у вас есть чувство удара.
– И сколько времени вам понадобится, чтобы сделать из нашей Ани мастера бильярда? – живо поинтересовался Соболь.
Георгий Александрович задумчиво вздохнул.
– Настоящее мастерство шлифуется годами. Но, – он вновь обернулся к Анне и неожиданно подмигнул ей, – думаю, что уже через месяц, при условии ежедневных тренировок, мы будем вполне прилично играть.
– Месяц? – нахмурившись, переспросил Соболь. – Это слишком долго.
– Зная род ваших занятий, рискну предположить, что Ане предстоит отнюдь не увеселительная прогулка?
Анна бросила быстрый взгляд на Соболя. Что он ответит? Но Георгий Александрович прекрасно обошелся и без его ответа.
– Вижу, что я прав. Поэтому я не хочу, да просто не имею права подвергать эту милую девушку дополнительному риску, который, надо думать, и так достаточно велик. Я готов обучить Аню игре на бильярде, но лишь при условии, что у нас будет достаточно времени для тренировок. Кстати, в какую игру ей предстоит играть?
– В американский пул, – механически ответил Соболь.
Георгий Александрович улыбнулся.
– В таком случае месяца, думаю, будет вполне достаточно.
Утром Анна проснулась за час до будильника. Хотя в последний месяц расслабилась: спала до восьми, а то и до половины девятого – поэтому и завела будильник. Встала, приняла душ, умылась и только тогда сообразила, что совершенно не знает, чем себя занять. Ехать на службу не имело смысла. Последний инструктаж от Гнатьева они с Соболем получили еще накануне, и с сегодняшнего дня оба официально числились в командировке. Самолет в Венесуэлу вылетал поздним вечером. Оставалось сидеть дома, тем более что накануне она договорилась с Соболем, что он заедет за ней по дороге в аэропорт.
Накинув в ванной халат, Анна вернулась в комнату, где на полу, у письменного стола, стояла собранная еще с вечера дорожная сумка. Список собранных в дорогу вещей вплоть до зубной щетки, косметики и нижнего белья пришлось согласовывать с Соболем. Поначалу Анна посчитала это дикостью, но потом вынуждена была признать его правоту. Зато теперь ее багаж полностью соответствовал легенде. Чтобы не терять времени понапрасну, Анна затеяла уборку. Старательно протерла везде пыль, а когда вытащила пылесос, вдруг вспомнила, что убираться в квартире перед дальней дорогой – плохая примета. Пришлось засунуть пылесос обратно в коробку. Несмотря на вытертую пыль, времени оставалось еще целый вагон. Анна попробовала читать, но уже через полчаса отложила книжку, сообразив, что совершенно не вникает в смысл прочитанного. В мыслях она была уже далеко за океаном. «Хоть бы Соболь позвонил, что ли», – сердито подумала она. И телефон действительно зазвонил. Анна поспешно схватила трубку, но это оказался не Соболь, а отец.
– Здравствуй, дочь.
Сколько Анна себя помнила, отец всегда разговаривал с ней как со взрослой, поэтому ее тянуло поговорить с ним. Вот и перед отлетом она собиралась позвонить родителям, но так и не придумала, как сообщить им о своем задании.
– Привет, – кое-как выдавила она.
– Как у тебя дела?
– Все нормально, папа.
– Ты давно не звонила. Мы с мамой уже начали беспокоиться.
– Ты же знаешь, я была на учебе.
Обучение проходило в подмосковном доме отдыха. Там, «вдали от посторонних глаз» – по меткому выражению Соболя, Анна провела ровно четыре недели, с утра до вечера гоняя в бильярдной шары с Георгием Александровичем. Правда, насчет «посторонних глаз» Соболь оказался прав лишь отчасти. Первую неделю они действительно играли в одиночестве, а потом бильярдные поединки отставника-ветерана с молодой девушкой стали собирать все больше зрителей из числа отдыхающих. Анна практически все время проводила с Георгием Александровичем. Даже на завтрак, обед и ужин они ходили вместе. Поэтому и соседи за столом, и зрители наверняка считали ее его любовницей. Это было забавно, тем более что Анна не раз замечала, что отставник смотрит на нее как на женщину. Правда, надо отдать ему должное, никаких попыток сблизиться с ней он не предпринимал.
– Ну и как прошла учеба? – поинтересовался отец.
– Успешно, – Анна улыбнулась. – Итоговый экзамен сдала на четыре балла.
В последний день Георгий Александрович предложил ей сыграть несколько партий на интерес. Среди постоянных зрителей как раз нашлись двое желающих помериться с нею силами. В результате из пяти сыгранных партий Анна проиграла только одну, выиграв у своих соперников в общей сложности четыре тысячи рублей.
– Жаль, что не на пять, но все равно поздравляю. – Отец всегда был максималистом. – К нам не собираешься? А то мы с мамой уже соскучились.
– Может быть, чуть позже. Сейчас у меня дела, – быстро ответила Анна, чтобы отец не услышал, как дрожит ее голос.
– Ясно… – Он вздохнул. – Что ж, будем ждать. – Анна поняла, что отец тоже не хочет показывать, как он огорчен ее отказом. – Но ты хотя бы звони нам почаще.
– Пап. – Анна стиснула трубку. – Ты уж прости меня, но какое-то время я не смогу вам звонить. Я завтра улетаю в командировку.
– Далеко?! – Отец все понял. Анна отчетливо услышала прозвучавшую в его голосе тревогу. – Ты… там береги себя.
– Конечно, папа. Извини, мне нужно собираться. Я позвоню вам сразу, как только вернусь. Обязательно позвоню.
Не в силах продолжать разговор, она поспешно нажала кнопку разъединения и потом никак не могла понять, почему сотовый телефон, который она продолжала держать в руке, и вся комната расплываются у нее перед глазами.
Чтобы Соболь не заметил ее распухших от слез глаз, Анна долго плескала в лицо холодной водой. Но он все равно заметил, потому что слишком внимательно посмотрел на нее. Хорошо хоть ни о чем не спросил, избавив ее от необходимости выдумывать небылицы про попавшую в глаз соринку или очищенный лук.
Второй раз Анна не справилась с волнением, когда самолет, закончив разбег, оторвался от взлетной полосы. Она как раз глядела в иллюминатор – регистрацию они проходили одни из первых, и Анна, по своему обыкновению, попросила место у окна. День выдался хмурым и пасмурным. Неоднократно начинал накрапывать дождь, последний раз, когда они сели в самолет. Иллюминатор сейчас же покрылся дождевыми каплями. Через его мокрое стекло были видны мокрый асфальт взлетной полосы и поникшая трава летного поля. И от вида этой унылой картины у Анны вдруг так защемило сердце, что она испугалась: а вдруг опять расплачется. Но усилием воли все-таки взяла себя в руки. Хорошо хоть Соболь не видел этой ее секундной слабости – в это время листал какой-то предложенный пассажирам журнал. Вот бы она перед ним опозорилась. Но когда Анна уже совсем успокоилась, Соболь вдруг отложил журнал, накрыл ее руку своей ладонью и тихим голосом сказал:
– Это нормально. Я на своем первом задании тоже страшно волновался.
Анна сердито выдернула руку и снова отвернулась к окну. Что за глупости?! Вовсе она не волнуется! И задание это у нее не первое, а второе! Он что, забыл, что в Сербию они летали вместе?
Глава 3
Таинственный поклонник
До кромки бассейна оставалось не более полутора метров. Пловец сделал еще один мощный гребок, нырнул и, оттолкнувшись ногами от сложенного из каменных валунов бортика, помчался назад. Стремительно преодолел под водой весь бассейн и легко выбрался на каменную кладку. Здесь его уже ждали. Смуглая индианка молча протянула кипенно-белый махровый халат и такое же белоснежное полотенце. Пловец презрительно отстранил предложенный ему халат, не вытираясь, обернул полотенце вокруг узких мускулистых бедер и обратился к стоящему рядом с индианкой плотному, атлетически сложенному блондину:
– Не хочешь освежиться, Шерман?
– Нет, сеньор Карлос, – почтительно ответил тот, с отвращением покосившись на зеленоватую гладь бассейна.
Этот взгляд не остался не замеченным Карлосом. Его губы искривились в снисходительной усмешке. Шерман умен и изобретателен – не зря он привез его из Южной Африки, сделав начальником своей охраны и управляющим фазенды, но нервы у главного телохранителя слабоваты, хотя по виду бывшего южноафриканского наемника об этом и не скажешь. После того как выпущенные в бассейн пираньи сожрали предателя, оказавшегося двойным агентом, Шерман даже близко не подходит к воде. Впрочем, зрелище было впечатляющее. Вода вокруг несчастного так и кипела от набрасывающихся на него хищных рыб. Правда, потом чистящий бассейн уборщик, спустив воду, два дня смывал с плитки и выковыривал из стыков между камнями кровавые ошметки, а забившиеся дерьмом фильтры и вовсе пришлось менять.
Карлос тряхнул головой, откинув со лба прилипшие волосы, при этом у него на шее колыхнулась толстая золотая цепь, а на груди сверкнул золотой медальон с изображением древнеиндейского бога войны. Шерман, возивший медальон в Нью-Йорк, к экспертам аукционного дома «Кристи», утверждал, что это новодельная подделка, но хозяину медальон нравился, и во время отдыха он носил его, не снимая.
Подойдя к сервировочному столику, каждое утро накрываемому для него возле бассейна, Карлос выудил двумя пальцами из коробки гаванскую сигару в блестящей целлофановой обертке, не прибегая к помощи второй руки, разорвал целлофан и выбросил смятую обертку в стоящую рядом пепельницу. Потом прикурил сигару от массивной золотой зажигалки, боковые стенки которой украшали декоративные накладки из натурального мрамора, и с удовольствием затянулся. Табак был хорош, но его аромат портил идущий от рук едва различимый запах тины. Как ни фильтруй воду в бассейне, но если забор ведется из реки, вода все равно будет пахнуть болотом. С этим ничего не поделаешь. Так ему объяснили прокладывавшие трубы специалисты.
– Как это у вас получается, сеньор? – спросил управляющий, все это время внимательно наблюдавший за его руками.
Хозяин улыбнулся.
– Все дело в пальцах, Шерман.
Он достал из коробки вторую сигару и принялся вертеть в руке, заставляя скрученный из листьев табака продолговатый цилиндр вращаться то вокруг одного, то вокруг другого пальца, после чего внезапным щелчком метнул ее управляющему.
– Попробуй сам.
Шерман успел поймать брошенную ему сигару, но снять с нее обертку одной рукой, конечно, не сумел и уронил себе под ноги.
Карлос добродушно рассмеялся.
– Ладно. Не отчаивайся. Лучше расскажи о твоей поездке в Каракас. Какие новости в столице?
Никаких заслуживающих внимания новостей Шерман из Каракаса не привез, иначе бы доложил о них сразу после возвращения. Но в столице у него на связи не менее десятка агентов. Что-то же они должны были ему сообщить.
– Ничего интересного, сеньор, – быстро ответил управляющий. Пожалуй, даже слишком быстро.
Карлос нахмурился.
– Ну а все-таки?
– На днях какая-то русская выиграла в пул у американского туриста пятьдесят тысяч долларов, – с явной неохотой ответил Шерман.
– У-у… – Карлос выпятил нижнюю губу, отчего его жесткое лицо вмиг приняло изумленно-растерянное выражение. – А ты говоришь ничего интересного. Я тут страдаю от безделья. А в это время какая-то русская чистит в бильярд богатеньких американцев. Она симпатичная?
– Мой человек сказал, что просто красавица. Впрочем, это может быть и не так. Сам он ее не видел…
– Наверняка красотка, – не дослушав управляющего, заметил Карлос. – С уродиной никто не стал бы играть. Где они играли?
– В «Ритце».
– В «Ритце»? – Удивление на лице Карлоса стало неподдельным. – Тогда я тем более должен с ней познакомиться. Узнай, где она остановилась.
Собираясь на завтрак, Анна надела узкие брюки с заниженной талией и черный кожаный жилет – свое недавнее приобретение, который ей очень шел, хотя и выглядел несколько вульгарно. Впрочем, для бильярдной кидалы такого понятия, наверное, вовсе не существовало. Полюбовавшись на себя в зеркало, жилет все-таки сняла. Для бара или бильярдной такой наряд еще подходил, но на завтраке выглядел бы слишком вызывающе.
Вот уже четыре дня Анна жила в отеле «Ритц-Интерконтиненталь», куда по совету Соболя перебралась после своего «выигрыша». Номер стоил почти пятьсот долларов в сутки – в десять раз дороже того, что они сняли вместе с Соболем по прилету в Каракас, притом, что относился к разряду самых дешевых одноместных номеров во всем отеле. «Ритц» вообще поражал своим великолепием. Анна нигде прежде не видела такого количества зеркал, позолоты, фонтанов и живых цветов. Не удивительно, что Пиночет выбрал для встреч с пуэрто-риканской моделью именно этот отель. Вот только сейчас он не спешил здесь появляться, несмотря на соблазнительную приманку в виде таинственной бильярдной аферистки.
Идея с выигрышем тоже принадлежала Соболю. Эта мысль пришла ему в голову еще в Москве, после того, как Анна, рассказывая о своих успехах на бильярдном поприще, поведала о четырех победах, одержанных над отдыхающими из дома отдыха. Идея получила полное одобрение у полковника Гнатьева, а для ее воплощения в Венесуэлу был приглашен настоящий стопроцентный американец, уже много лет сотрудничающий с российской военной разведкой. В подробности операции его, естественно, никто не посвящал, тем не менее со своей ролью он справился блестяще. Добросовестно изображал обеспеченного холостяка-пенсионера, которому вскружила голову молодая симпатичная интриганка. В бильярд он играл средне – Анна обыграла его без труда, но во время игры вел себя очень убедительно: всякий раз нервничал, увеличивая ставки. А когда выписывал фиктивный чек, от досады даже чуть не сломал перо на своем «Паркере». Игра проходила без свидетелей, если не считать служителя, выдающего игрокам шары и кии. Но партнер Анны позаботился о том, чтобы о его проигрыше стало известно в отеле – в тот же вечер за рюмкой виски поведал в баре, как его опустила на пятьдесят тысяч таинственная русская красотка. Рассказ не остался без внимания – Анна потом проверила. Специально зашла в бар на следующий день, заказала «самбуку». Так бармен и немногочисленные посетители уставились на нее и не сводили глаз, пока она не ушла. Можно было не сомневаться, что слух о ее выигрыше уже распространился среди персонала и проживающих в отеле туристов. Вот только дойдет ли он до Пиночета? Анна отнюдь не была в этом уверена. Выяснить это можно было только одним способом – ждать.
Народу в ресторане оказалось немного, что, в общем-то, неудивительно. По утрам ресторан работал четыре часа, и проживающие приходили на завтрак в разное время. Анна быстро пробежалась взглядом по посетителям, отмечая знакомые лица, но когда повернула голову к открытой террасе, увидела нового мужчину. Незнакомец был хорош: широкие плечи, гордая посадка головы и уверенная поза, в которой он расположился на стуле, – все говорило о том, что этот человек знает себе цену. Одет он тоже был не так, как большинство постояльцев отеля, которые выходили на завтрак в блеклых, неприметных одеждах. На нем была песочного цвета сорочка, белые брюки классического покроя и остроносые туфли с выделкой под крокодилью кожу, а может быть, и из натуральной кожи крокодила. Мужчина выбрал место у окна, откуда превосходным образом просматривался и ресторанный зал, и открытая терраса. Дольше разглядывать его было неприлично. Анна быстро положила на свою тарелку несколько листиков салата, крупно нарезанные помидоры, сочные и необычайно сладкие, черные маслины и кусок рулета из индейки. Для омлета места уже не осталось. Ладно, если захочется, можно будет сходить за омлетом отдельно.
Набирая еду, Анна украдкой поглядывала на появившегося в ресторане незнакомца. Он неторопливо потягивал кофе из своей чашки и явно никуда не торопился. Тем лучше. Анна приметила свободный столик в непосредственной близости от любопытного субъекта и направилась туда. Когда проходила мимо, в распахнутом вороте его рубашки заметила золотую цепь, не уступающую толщиной парашютной стропе. Мужчина тоже поднял на нее взгляд, но посмотрел равнодушно. Анну это даже обидело. Со своего места она внимательнее пригляделась к нему. Около тридцати пяти лет. Хотя, может быть, и моложе. Вон, на голове ни одного седого волоса. Но определенно старше Соболя. Пока сидит, рост определить трудно, но, несомненно, выше среднего. Фигура плотная, мускулистая. Значит, активно занимается спортом. Хотя по рукам этого не скажешь. Вон какие тонкие пальцы. Такие пальцы скорее встретишь у пианиста, чем у спортсмена. Но не в шахматы же он играет с такой мускулатурой. Красив? Пожалуй… Расстояние не позволяло рассмотреть черты лица. Тем не менее мужчина определенно должен был нравиться женщинам. Анна посмотрела на его руки, сначала, по привычке, на правую, потом на левую. Обручального кольца там не было. Правда, это еще ни о чем не говорило. Соболь тоже не носит обручальное кольцо, хотя и женат. Интересно, чем ты по жизни занимаешься? Судя по внешности, незнакомец вполне мог оказаться спутником Грессии Альварес, запечатленным рядом с моделью неизвестным фотографом. Неужели это он, Пиночет?! И вовсе это не обязательно, – мысленно попыталась успокоить себя Анна. То, что этот тип похож на любовника пуэрториканки, еще ни о чем не говорит. Опознать его она все равно не может. А будь он международным террористом, стал бы он так выряжаться, приходя сюда? Зачем ему специально обращать на себя внимание? Впрочем, ничем, кроме броской одежды, незнакомец от остальных посетителей не отличался. Он, не спеша, допил свой кофе, встал и так же, не спеша, удалился. Тем не менее вычеркивать его из числа подозреваемых явно не следовало. Тем более что других кандидатов на роль Пиночета у нее пока не было.
После того как любопытный незнакомец покинул ресторан, оставаться здесь не имело смысла. Анна быстро доела рулет и салат, даже отказалась от кофе, разносимого по залу расторопными официантами, ограничившись стаканом сока. Так не терпелось сообщить Соболю о появлении подозрительного субъекта. Но когда, поднявшись в номер, взяла сотовый телефон, задумалась. А что она, собственно, скажет? Что видела на завтраке в ресторане мужчину, одетого не так, как остальные? Звучит довольно глупо. Если уж докладывать о незнакомце, нужно хотя бы попытаться выяснить, кто он.
Надев жилет, от которого отказалась перед походом на завтрак, – теперь он был весьма кстати, – Анна спустилась в расположенный по соседству с бильярдной бар, где «обставленный» ею американский турист рассказывал о своем позорном проигрыше. Бар только что открылся, и посетителей пока не было. Одинокий бармен за стойкой натирал и без того сверкающие бокалы. Анна подошла к стойке и заказала понравившуюся «самбуку», а когда бармен поставил перед ней бокал, положила рядом стодолларовую купюру.
– Возьмешь долларами?
Располагающая улыбка на бармена не подействовала. Он оказался стойким парнем. Молча отсчитал сдачу, правда, местной валютой, выложив перед ней стопку разномастных купюр.
Анна отодвинула деньги обратно.
– Оставь себе.
Такой язык бармен понимал. Он расплылся в благодарной улыбке и произнес на сравнительно неплохом английском:
– О, мисс, вы так щедры!
Анна облокотилась на стойку, дав возможность ему заглянуть в вырез своей блузки, и доверительно спросила:
– Ты ведь в курсе, чем я зарабатываю на жизнь?
Бармен не стал изображать наивность.
– Полагаю, что да.
– Скажи, у вас среди постояльцев есть азартные простаки, которых можно немного «пощипать»? – Анна выразительно взглянула в сторону бильярдной.
– Боюсь, мисс, я не смогу вам помочь, – ответил он после секундной паузы.
Не нужно было изучать оперативную психологию, чтобы понять: парень просто набивает себе цену. Анна придвинулась ближе и как бы невзначай провела рукой по оголенной шее.
– А ты постарайся. Я умею быть благодарной.
На лбу у бармена выступили бисеринки пота – еще бы, она уже практически легла перед ним на стойку. Но, видимо, обещанной награды ему оказалось мало, или он действительно не знал, чем ей помочь.
– Сейчас у нас, правда, нет интересующих вас клиентов.
Что ж, можно и прямо спросить.
– Да? – Анна недоверчиво прищурилась. – А я сегодня встретила в ресторане одного самоуверенного красавца…
Она исчерпывающе описала внешность незнакомца, но бармен в ответ отрицательно замотал головой.
– Понятия не имею, о ком вы говорите.
При этом его взгляд был устремлен Анне за спину, но она обратила на это внимание, только когда сзади уверенный мужской голос спросил по-английски:
– Заказали «самбуку»? Хороший выбор.
Анна обернулась. Перед ней стоял тот самый незнакомец из ресторана. Только сейчас к его наряду прибавились белый пиджак и такая же белая широкополая шляпа, которую он держал в руке. Шляпа в наряде мужчины была явно лишней, так как делала его похожим на ковбоя.
– Вы уже пробовали фирменный коктейль Санчо? – спросил он и сам же ответил: – По глазам вижу, что нет. – После чего, не поворачивая головы, обратился к бармену: – Санчо, два твоих фирменных. И не разочаруй даму, иначе я попаду в глупое положение.
Последние слова мужчина произнес с улыбкой, но Анне показалось, что в них прозвучала угроза. А может, и не показалось, потому что бармен отнесся к предупреждению весьма серьезно.
– Да, сеньор Карлос, – почтительно ответил он, наливая в стеклянную мензурку темно-зеленый абсент.
Бармен знает его! Уже неплохо. Нужно было что-то сказать, но от неожиданности Анна совершенно растерялась. К счастью, мужчина предпочитал сам вести беседу.
– Ну вот, теперь вы знаете, как меня зовут. – Анна вздрогнула, он как будто читал ее мысли! – А могу я узнать ваше имя, прекрасная незнакомка?
Она покачала головой, словно обдумывала вопрос, собственно, так и было, и ответила:
– Можете.
– И как же вас зовут?
Читать бесплатно другие книги:
