Наблюдатель Литовкин Сергей

Баланс интересов

Начало девяностых ознаменовалось в Генеральном Штабе радикальной ликвидацией столовой на втором этаже первого дома. На третьем этаже была еще одна, но и она пустовала. Офицерского денежного довольствия, если его можно было еще так обозвать, хватало только на десяток комплексных обедов. Источники доходов редких посетителей общепита вызывали большие сомнения.

Привычно заварив кипятком в стаканах овсянку с бульонными кубиками по отработанной методике, я пригласил соратников к столу. В кабинете нас было четверо и обед мы готовили в порядке очередности. Сегодня была моя смена, которая отметилась добавлением к обеду изысканного десерта – густого клубничного киселя из сухого пайка. Его я приготовил тем же способом, что и основное блюдо.

Тин на мой призыв не откликался, а сидел за столом, изучая какую-то таблицу и что-то складывая в столбик. Тином он стал называться только с позавчерашнего вечера, когда к нам забрел начальник смежной группы Дарин, именуемый в дружественном кругу Семенычем. Этот пожилой и опытный полковник слыл в управлении главным знатоком русского языка, вследствие чего самые ответственные бумаги, отправляемые верхнему руководству, подсовывали ему на заключительное вычитывание. В тот раз он опять был изрядно утомлен пачкой текстов с чужими глупостями и заглянул к нам с желанием поговорить о чем-нибудь приятном и радостном. Беседа быстро скатилась на собачью тему. Семеныч детально и красочно описал исключительные способности своего пса, понимающего хозяина с полуслова и полувзгляда. Эта собака умом превосходила многих двуногих и не разговаривала только потому, что тактично не хотела перебивать хозяина, предоставляя ему право поговорить за себя. Человеческие существа, а особенно военные исполнители всяческих генштабовских документов, на этом фоне выглядели довольно бледно.

– Кстати, – продолжал Семеныч изложение своих наблюдений, – собаки, в отличие от людей, совсем не ценят пышных титулов и громких имен. У моего кобеля в собственном собачьем паспорте со всеми гордыми родословными записано полное имя, состоящее из восьми слов. Порода, как считается, обязывает. А отзывается он безупречно и разумно на короткое Дик, что нисколько не унижает его великих достоинств. Эти исключительные твари, как я заметил, вообще прекрасно откликаются на последний слог своего имени, особенно если он ударный. Вот ты, например Валентин, – обратился он к моему соседу по кабинету, – будь ты собакой, назывался бы коротко: «Тин» без всяких фамилий, отчеств, «товарищ подполковник» и прочей дребедени.

Валя поморщился и заерзал, понимая, что теперь ему от этой клички избавиться будет не просто.

– Обращайтесь ко мне просто: «Эй!» – попросил я Семеныча, живо прикинув в уме, во что может вылиться его лингвистико-кинологический подход применительно к моему имени, – Можно и просто по званию: «кап два…». Тоже коротко и ясно. Тем более что других моряков поблизости не водится.

Все присутствующие вяло хмыкнули, но перевод стрелок не удался. Тин уже стал Тином. Ничего теперь с этим поделать было нельзя…

***

– Тин, чем ты там занялся, – опять позвал я товарища, – обед остывает.

Я заглянул в его записи и с удивлением опознал листочки меню из нашей столовой.

– Зачем тебе это?

– Это я у Тони, официантки, взял на часок. Расходы себе сочиняю, – застеснялся Тин.

Из дальнейших расспросов выяснилось, что его жена, частенько названивавшая дежурному по управлению с вопросом о долгожданных сроках выдачи зарплаты, попала-таки на днях в точку. При этом какой-то, как его назвал Тин, негодяй сообщил ей некие числа, зафиксированные в ведомости напротив его фамилии. Оказалось, что цифры не сходятся и надо чем-то объяснить утечку финансов в объеме уже освоенной заначки.

– Твоя же получка, – пожал я плечами, – с чего это тебе за нее перед кем-то отчитываться?

– Это сложный вопрос, – отвечал Тин уклончиво, – она тоже зарабатывает и планирует траты. Надо соблюдать баланс интересов.

Заключительная фраза своей категоричностью резко выбила почву из-под возможности дальнейших дебатов. В помещении повисла тишина, прерываемая скрипом ложек о стаканы.

– Классный кисель, – похвалил я свою стряпню.

Соратники молча покивали.

Тин завершил фальсификацию обеденных счетов, которые полностью снимали с него любые потенциальные обвинения в необоснованном транжирстве, но подчеркивали экономность.

– Вот, – сказал он с удовлетворением, – скромно и без излишеств.

– А к чему так подробно и скрупулезно? И не лень тебе эти меню перелопачивать? Написал бы от балды, что ли, раз надо и хорош…

– На мелочах можно погореть, да и штабная культура должна присутствовать в любом исполненном документе.

Я промолчал. Все присутствующие несколько оторопели. Крыть было нечем…

***

Тин теперь генерал. Есть еще множество званий и регалий. Его никто уже Тином не кличет. Да он, наверное, и не отзовется. Хотя….

Ностальгия

Газы!!!

Ближе к середине девяностых в Генштабе произошла вспышка аномальной активности. Это было связано с появлением в руководящих звеньях каких-то сомнительных личностей в пиджаках. Было известно, что все они до последнего времени являлись младшими, а иногда и старшими научными сотрудниками разных военных и даже гражданских НИИ. Причем, как правило, в институтах их следы в науке не слишком выделялись на фоне общей затоптанности исследовательского поля. Сослуживцы, разумеется, помнили их, но как-то смутно и без четких индивидуальных признаков… В Генштабе они позиционировались в качестве советников или референтов и непрерывно потребляли огромное количество всяких информационных материалов. Все управления получили указания готовить для них по первому же свистку требуемые справки и «раскладушки» с картинками. Появившиеся, было, надежды, что по представленным докладам будут предприняты какие-то мудрые решения или начаты попытки реанимации Вооруженных Сил, не оправдались. Все отправляемые материалы пропадали навсегда, оставляя за собой след только в реестрах и регистрационных книгах.

Мы уже вторую неделю верстали очередной информационно-справочный гроссбух с планами и прогнозами, слезами и рыданиями по уже утерянному и еще только пропадающему боевому потенциалу. Сроки, как всегда, поджимали. Я только что вернулся к себе в кабинет от начальника нашего заказывающего подразделения. Тот, узнав, что надо завизировать план развития на перспективу до 2010 года, небрежно пролистал таблицы и четко расписался на всех экземплярах.

– Мало того, что ничего такого никогда не будет, – прокомментировал он, – нам с тобой тоже эти планы уже не вершить. Я уволюсь через два года, да и ты на службе, полагаю, до следующего века не удержишься.

Его вызывающе горчащая правота была несомненна.

Пока я раскладывал бумаги у себя на столе для очередного похода за подписями, появился мой помощник Кравцов. Он мотался с документами к летчикам для согласования наших глобальных совместных планов.

– Ну, как, – отвлекся я, – подписали?

– Без проблем. Только копию просили прислать. Чтоб не путаться при очередных запросах.

– Отлично. Еще немного и скинем с плеч эту работенку…

– Другую подкинут, – Кравцов снял фуражку, почесал затылок и неожиданно выдал, – нужны противогазы.

– Возьми у меня в шкафу. Там внизу за ботинками, – ответил я, возвращаясь к перекладыванию бумажных кучек, – Если хочешь паркет лаком крыть, то толку от этого агрегата совсем чуть-чуть. Все равно слезы прольешь и начихаешься вдоволь…

Андрей достал противогаз из матерчатой сумки, натянул на лицо черную маску и что-то невнятное пробурчал себе под нос.

– Что? – переспросил я.

– Таких нужно много.

– Для чего?

– Можно заработать хорошие деньги.

– Ты, как какой-то чмошник-тыловик, опустился до торговли военным имуществом? Не позорься…

– Посчитай-ка, – продолжал Кравцов, – за каждый противогаз заплатят десять долларов, но только если их будет не менее пятисот тысяч. А тем, кто обеспечит заключение сделки, обещано до пяти процентов комиссионных.

– Ерунда какая-то. Кому понадобилось полмиллиона противогазов? Это же сумасшедшее количество. Для целой армии! Кто покупатель? Планируется массовое уничтожение населения газами?

– Я всего не знаю. Мне предложили поучаствовать за полпроцента и найти канал выхода на продавца.

– Кто предложил?

Андрей помялся, но так никого и не назвал.

– Звони во второй дом, – посоветовал я, – может у них эти противогазы девать некуда. Только кому попало они их не выдадут. Для школ там или, скажем, гражданской обороны могут даже подарить… Но не такое же количество, в самом деле.

– Может быть, ты позвонишь, – попросил Кравцов, – я там никого не знаю, а ты с ними в прошлом году в комиссии по приемке научных работ пересекался. Проценты пополам поделим.

– Не нравится мне эта затея, да и некогда сейчас, – отказался я от заманчивого предложения.

Андрей обиделся, ушел на перекур и надолго исчез, а я зарылся в бумагах, ругая себя последними словами за отсутствие коммерческой хватки. В самом деле, могут ли мне помешать несколько тысяч шальной зелени? Не секретные же бомбы продаем, а только никчемушные презервогазы.

***

К вечеру меня вызвал к себе начальник отдела. Я был готов к разносу за задержки по нескольким заданиям и заранее прорепетировал покаяние в лице и осанке. Этого, к моей радости не потребовалось. Пал Алексеич по-отечески обнял меня за плечи и попросил выяснить у знакомых сухопутчиков, химиков или инженерников где они прячут свои противогазы и не хотят ли продать излишки.

– А что вы сами-то у них не поинтересуетесь? – осмелел я.

– Да, знакомых на месте не оказалось, а у других узнавать не хочется. Разные встречные расспросы появятся.

– А вы-то для кого это хотите выяснить?

– Я тебе все потом расскажу, – уклонился шеф от прямого ответа, – когда дело сделаем. Давай, звони прямо от меня по ВЧ или по тройчатке.

Решив, что у начальника мне больше ничего не выпытать, я присел к аппарату спецсвязи и набрал номер знакомого начальника группы.

– Привет, Виктор, – поздоровался я, – поможешь мне разобраться с одним вопросиком?

– Ой, – раздалось с противоположного конца канала связи, – меня начальник управления вызывает…

Затем послышались короткие гудки. Я подумал, что давно уже пора бы мне усвоить правило, что разговоры с обитателями второго дома можно начинать только с травли анекдотов или приглашения выпить пива. Во всех остальных случаях они постоянно слышат призыв верхнего руководства…

Следующий разговор я начал в правильном ключе, но натолкнулся на неожиданные трудности.

– Я тебя записываю в общий список торговцев противогазами под восемнадцатым номером, – сообщил мне Роман, знакомый полковник из дружественного сухопутья, – замучили меня люди, подрывающие газовой щит отечества. В общем, так: или ты мне называешь покупателя, или пускай он мне сам звонит. Посредники ссылаются на других посредников, а те на третьих. Откуда ноги растут – никто не признается.

Я подтвердил, что и сам не в курсе.

– Кстати, – продолжал Роман, – тут уже компетентные органы нахохлились. Тоже о газах вопрошают. Тебя это не беспокоит?

Я попросил вычеркнуть меня из позорного списка, сказал, что перезвоню позже и попрощался.

Алексеичу наш разговор был хорошо слышен и он, как мне показалось, несколько расстроился.

– Ладно, иди пока, – отпустил меня начальник, – я тебя потом еще вызову.

Больше в этот день он меня не дергал. До конца работы я получил еще три предложения вступить в долю по поиску и реализации противогазов. Потребное количество неизменно составляло полмиллиона единиц. Вопрос о потенциальном покупателе почему-то считался неуместным.

***

История с противогазами прервалась так же неожиданно, как и возникла. Правда, недели через три кое-что напомнило мне о ней. Командировочный майор, кажется, из Ленинградского округа интенсивно приставал ко всем с вопросами о возможности закупки пары сотен тысяч индивидуальных медицинских аптечек. Оранжевых таких, со шприц-тюбиками и таблетками от радиации. Я честно ответил, что ничего не ведаю и с медиками стараюсь без большой нужды не связываться. Андрей, так и не разбогатевший на противогазах, тут же предложил майору в виде альтернативного варианта поспособствовать поставке изделий типа БСЛ[1] в неограниченном количестве.

Вряд ли у них что-то выгорело, но за пивом следующим утром они отправились вместе…

Шум ночи

Собака на любителя

Мы с женой, вообще, очень любим животных, а собак и кошек – особенно. С тех пор, как я уволился в запас с военной службы и переселился из Москвы в подмосковный поселок, у нас постоянно проживает не менее трех кошачьих персон. Кот и пара кошечек. К сожалению, коты часто страдают от взаимной борьбы и гибнут в столкновениях с бродячими псами. Достается им и от дурных людей, которых, увы, хватает в округе. Порядочный кот обязан ежедневно обежать и пометить территорию не менее гектара, выгнать посторонних котов и поухаживать за знакомой кошкой. Надо еще и позаботиться о харчах – напомнить хозяину, утащить, что плохо лежит. При уменьшении кошачьего поголовья – мгновенно появляются крысы, а это неприятно и противно. Они ведут себя как хозяева, уничтожают припасы и все, что может быть изгрызено. Бревна и доски они проходят насквозь, оставляя вентиляционные каналы для зимних морозных сквозняков. Испытав однажды их нашествие, мы охотно кормим, поим и холим наш «трикотаж». А еще, у нас есть любимая собака – девятилетняя Даная – ризеншнауцер. Выглядит она, обычно, когда нестрижена, как огромная черная болонка. До нее, у нас собак не было, поэтому, воспитывая Данку мы наделали почти все возможные ошибки. Собака выросла шебутная, не слишком послушная, горластая и хитроватая. Нам ее, одномесячным щеночком, почти насильно навязала наша приятельница-соседка, измученная обильным потомством своей ризенухи. Наверное, мы не единственные, кто клюнул на обаяние маленького щеночка(или котеночка) смешного и беззащитного, ласкового и милого. Знать бы заранее, что вырастет из чудесного малыша. Соседку я за этот подарочек иногда называю – «хозяйка матери моей суки». Звучит – несколько ругательно, но ничего плохого в этом правдивом определении нет. Живем мы с женой, сыном и нашими дорогими животными в недостроенном полутораэтажном доме, доведение которого до ума и составляет мою основную заботу и головную боль. Правда телефон, отопление и водопровод у нас имеется, однако качество каждого из этих элементов цивилизации вызывает массу нареканий. Но, не хочется о грустном.

В ту ночь в середине августа периодически меня будил собачий лай и вой. Для наших мест это явление обычное и особого внимания я на шум не обратил. Запомнил, однако, что голос одной из собак был густой, громкий и, какой-то бархатный, если так можно сказать. Утром на крыльце обнаружился довольно крупный коричневый пес – доберман, жалобным взглядом, приглашающий вникнуть в его ситуацию. Он скулил и, казалось – плакал, выражая своей позой абсолютную покорность. Проблем, по-видимому, у него хватало. Выглядел он крайне отощавшим и простуженным, а так же избитым и израненным. Глаза красные, нос опухший, множество уже полузаживших и свежих ран, явно зубастого происхождения. Тем не менее, порода из него так и перла. Я не шибко разбираюсь во всяких там экстерьерах и нормативах, но мне показалось, что эта псина может смело претендовать на звание собачьего Аполлона. В этом мире красивым живется лучше, чем прочим. Общение с ними приятно. Всем хочется, по возможности, помочь им хоть в чем-то и получить за это благодарный взгляд прекрасных глаз. Красота лучше любого пропуска и визитной карточки. Неудивительно поэтому, что красавцы и красавицы, избалованные окружением, частенько обладают дурным и вздорным характером. Взгляд красавца-добермана нас, прямо, загипнотизировал, при этом, пес казался очень покладистым, милым, но несчастным. Ну не выгонять же его, больного, на улицу? И, вот, покормили мы его на крылечке и пригласили в только что отстроенную гостиную, преимуществом которой было наличие дополнительного отдельного входа в дом. Нам казалось, что, как только будет сообщено о находке собаки, мгновенно обнаружится ее хозяин, несомненно, проливающий горькие слезы от утраты. Это мнение перешло в уверенность после того, как мы обнаружили четырехзначное зеленое клеймо в ухе пса. Редкая шоколадная масть и клеймо – чем не паспорт? Пока жена занималась лечебными процедурами с нашим гостем, я взял справочник, листок бумаги, ручку и сел на телефон. Не прошло и двух часов, как передо мной во всей прискорбной обнаженности прорисовалась картина собакоразведения (кинологии) в России. Оказалось, что развал СССР самым жестоким образом повлиял на распад и разложение, некогда стройной собачьей иерархической системы. Пусть простят меня кинологи, но мне показалось, что, подавляемые при тоталитаризме, неприязненные отношения между различными породными и региональными течениями, сходные с межнациональной враждой, вылились в катастрофическое размежевание. Теперь на развалинах прежнего единого собачьего и кошкиного дома разбили свои таборы несколько крупных и огромное множество мелких ассоциаций, федераций и объединений. Причем, каждая лавочка имела свою систему учета животных, их маркировки и поставки на рынок. Или, как правило, не учитывала ничего. Наибольшее доверие вызывали две крупнейшие организации, находившиеся в перманентной борьбе между собой, но в промежутках между боями, продолжавшие ответственное дело учета подведомственных барбосов. Уже четвертый лист заполнен номерами телефонов, именами собачников и названиями питомников, а дело с места не сдвинулось. Получалось, что клеймо не принадлежит никакой из известных фирм, а собаку с такими параметрами никто не ищет. Почти везде записывали мои координаты и обещали помочь, если проявится хозяин. В детстве я очень обижался, когда люди не выполняли, данные мне обещания. Однако, с возрастом я понял для себя одну очень простую, но важную вещь. Формулируется она следующим образом: – “Если тебе что-то пообещали, то это – признак хорошего к тебе отношения. Никакой связи этот акт с существом обещания и сроками его исполнения не имеет. Если хочешь чего-то добиться, то не выпрашивай обещаний, а ищи заинтересованность”. После того, как я принял такую модель поведения, ссоры с друзьями почти прекратились, а проблемы стали разрешаться быстрее. Очень рекомендую. Но я все это рассказываю к тому, что помочь с поисками хозяина добермана все обещают, но заинтересованных лиц, кроме меня, пока не видно. За обещания я выразил всем благодарность и задумался.

Доберман не страдал отсутствием аппетита и вел себя очень тактично, но на какие-либо команды не откликался. Мы, даже, решили, что он иностранец и попросили тещу, преподавателя немецкого, подать несколько команд на иностранном языке. Ноль внимания. Положение исправилось благодаря кусочку сыра, который пес увидел у меня в руке. Не отрывая взгляда от лакомства, он исправно выполнил короткую программу: – Сидеть! Лежать! Рядом! Голос! и т. п. Однако, получив сыр, – мгновенно потерял интерес к подобным глупостям. Используя новый кусочек Пошехонского, удалось подобрать сочетание звуков, на которое собака реагировала, дергая ушами и поднимая нос. Получилось что-то похожее на «ест». Решили, что Вест будет звучать лучше. На этом и остановились.

В течение последующих трех дней я продолжал исправно обзванивать всяческие собачьи организации и, даже, дал несколько объявлений в газеты и через Интернет. Наиболее доброжелательны в телефонных беседах оказались работницы и содержательницы различного рода приютов для бродячих животных. Причем, по крайней мере, каждая третья из них носила имя Светлана. Думаю, что в этом есть какая-то закономерность. Они предостерегли меня от передачи пса в случайные руки. Существовала опасность, что он станет напарником какой-либо нищенки-побирушки или попадет на смертельный собачий бой для развлечения новорусских эстетов. Возможны так же варианты: стать блюдом в корейском ресторане или потерять шкуру ради чьей-то кожгалантереи. И это – еще не все. Запугали меня капитально, а они-то знали правду о жизни собачьей.

Мы уже начали привыкать к Весту и подумывали о том, что можем оставить его у себя, если хозяин не проявится. Пока, он находился на лечении в карантине – в гостиной, куда другие звери временно не допускались. Пес очень страдал от одиночества и нахально ободрал когтями новую дверь и изодрал около нее линолеум. Будучи за это отруганным, он исправно принимал виноватый вид, но безобразничать не прекращал. Однажды, я оставил приоткрытой дверь в коридор основного дома и Вест осторожно через нее туда проник. В это время в коридоре находилось два кошачьих существа. Через долю секунды по лестнице, ведущей на второй этаж пронесся вихрь, издававший мяворычащие звуки широкого динамического диапазона. Со второго этажа в этой части моей недостройки был ход на чердак, где имелся в наличии путь для кошек на крышу через слуховое окошко. Причем, этот путь представлял собой пару длинных тонких досок, установленных с изрядным наклоном. Собака, следуя за кисками со скоростью пушечного ядра, не смогла, однако, добраться до окна и повисла между досками, раскачиваясь и повизгивая от обиды. Повезло всем. Кошкам удалось спастись, а Вест, не преодолев подъем к окну, избежал переломов собственных костей, которые обязательно возникли бы при его весьма вероятном падении с крыши. На нашей крутой крыше и кошкам бывает тяжело удержаться. Итак, еще одна проблема – несовместимость добермана с мышеловками.

Надо сказать, что и ризенуха котов не слишком жалует, особенно если они крутятся около ее миски. Она периодически получает взыскания за попытки хватануть кого-нибудь за пушистый бок и на некоторое время успокаивается. Данка, как-никак, выросла в кошачьей среде и, даже, побаивалась одного из старейшин – Мурзика. Тот остался жить на городской квартире и всегда резко выражал неудовольствие, когда мы привозили туда Данайку. Обычно неразговорчивый, он, при ее появлении, выдавал такую серию возмущенного мява, что перевод казался очевидным: “Вы, что – сдурели? Собаку – в квартиру!”. Понимая, что здесь ей не все рады, она молча бочком пробиралась в дальний угол и старалась не высовываться.

Наш знакомый ветеринар порекомендовал дрессировщика – кинолога, которого мы пригласили для добермана. Мы надеялись, что с его помощью можно будет погасить неприязнь Веста к кошкам, сожрать которых мы позволить никак не могли. Во первых – они гоняют крыс, а во вторых – мы их любим. Или наоборот, что несущественно. Хотелось также выяснить особенности его поведения с помощью профессионала.

Кинолог, Андрей, оказался молодым человеком небольшого роста крепкого телосложения, доброжелательным и общительным. Ничего особенного – один из нас. Вест же, в отличие от меня, сразу понял кто есть кто и без всяких уговоров, подхалимски заглядывая Андрею в глаза, выполнил серию команд обязательной программы. Мы еще минут сорок потоптались в приусадебном лесочке, отрабатывая и закрепляя более сложные элементы, владение которыми придает порядочной собаке лоск и уважение в интеллигентном обществе.

– Да, все он знает, – сказал кинолог и предложил перейти к самой волнующей проблеме. Я же попросил довести до кобеля следующую аксиому:

– Кот – хозяйское добро. Его надо беречь. Котов жрать и гонять нельзя! Обижающий кота – обижает хозяина его и т. п. почти по Библии.

– Угу, – ответил Андрей. – Попробуем, но дело непростое.

Дрессировщик усадил мою жену с молодой серой киской – Пухой на диван в гостиной и отправился за кобелем, с которым я продолжил прогулку. На Веста был надет жесточайший ошейник с довольно длинным поводком, после чего мы втроем вошли в комнату. Мгновенно оценив обстановку и обнаружив кошку на диване, пес выполнил классический прыжок. При этом, в момент отрыва его тела от земли бесшумно распахнулась огромная, как том Большой Советской Энциклопедии, пасть, обильно усеянная крупными, крепкими, острыми зубами. Что-то подобное я видел по ящику в передаче о животных, посвященной крокодилам. Стремительный полет зубастой пасти был неожиданно остановлен резким рывком поводка. Пасть закрылась и приземлилась с большим недолетом. Вест удивленно и обиженно крякнул и присел, пытаясь повторить прыжок, но был грубо оттащен на поводке в дальний угол. Затем Андрей снова и снова предоставлял псу свободу и пресекал его прыжки, виртуозно владея поводком. Для усиления внушения он, предотвращая нападение, довольно сильно хлестал по корме агрессора цепочкой запасного поводка. Вся эта кутерьма добермана очень расстраивала и удивляла. До кошки он никак не мог добраться, а каждая попытка схватить врага приводила к боли. Периоды задумчивости перед прыжками все увеличивались и уже составляли несколько долгих минут. Наконец, хитрый пес сделал какое-то обманное движение и в резком рывке порвал кольцо поводка. Страшно представить, чем это могло грозить обитателям дивана, если бы дрессировщик не успел перехватить на лету собаку. С громким стуком в обнимку они приземлились в одном метре от объекта нападения. Пуха прошипела, делая «кобру», и сказала – Ми! Жена, натерпевшись страха, охотно уступила мне место на диване с пуховой провокацией. Еще минут двадцать продолжались аналогичные процедуры с некоторыми вариациями, но требуемого результата добиться не удавалось. Максимальное время, в течение которого, Вест прохаживался по комнате, косо с подозрением посматривая на Пуху у меня на коленях, не перевалило за четыре минуты. Никогда, наверно, не забуду своеобразную красоту и элегантность Вестовых бросков ко мне и резко раскрывающуюся, как парашют, огромную угрожающую пасть, охватывающую почти все мое зрительное поле. Ужас кошмарный. Сидя с задремавшей кошкой на коленях, я вертел в руках разорванное в месте сварки колечко поводка. На таком кольце я, не задумываясь, согласился бы закрепить страховочные тросы, ползая по корабельным мачтам. А зверюга – взял и порвал.

– Видать, ничего не получится, – сказал усталый Андрей, – это у него слишком крепко и глубоко засело. Думается, что после большой серии занятий мы добьемся того, что при хозяевах он кошаков не тронет. Но в один прекрасный день он вам вашу удавленную киску в спальню притащит. Искренне при этом еще и героем-защитником будет себя чувствовать. Кобель – одно слово. А, вообще, у этой породы такое – сплошь и рядом.

И кинолог, обидевшись на Веста за упрямство, рассказал все, известные ему, гадости про доберманов. Мне, даже, захотелось за них заступиться.

Итак, наступил момент, когда мы начали искать для приблудной собаки хоть какого-то приличного хозяина. Я сел на телефон и стал уговаривать всех псолюбивых Свет помочь пристроить этого кошкофоба. Нас внесли в разные картотеки и порадовали обещаниями иметь в виду. Изрядно досталось и старым нашим друзьям, которым я, пытался навязать кобеля. Здорово их напряг. Приятель Юра Лужский, заслышав мой голос в трубке, закрывал микрофон и уныло объявлял домочадцам:

– Опять этот – с доберманом. Скажите, что я вышел.

Заманив другого товарища к себе под благовидным предлогом, я попытался подружить его с собакой, красочно расписывая возможное повышение его статуса в глазах окружающих за счет столь породистого спутника. Я уверял, что даже самый неприглядный мужичонка, держащий на поводке такого красавца, выглядит орлом. Фокус не прошел. Друг и так чувствовал себя солидной птицей. Хотя Вест вел себя очень прилично и показывал свою лояльность к вероятному хозяину, пытаясь забраться в его машину.

Пожилой родственник нашей знакомой, как оказалось, давно мечтал иметь породистую собаку и, оставшись один на старости лет, решился… Мы рассказали деду все, что требовалось для управления доберманом, предупредили о необходимости строгого соблюдения порядка и пресечения самовольщины. Тот выслушал и, похоже, пропустил все мимо ушей. На совместной прогулке Вест таскал его на поводке и, не будь меня рядом, вообще б, наверно, вырвался. Оставив деду собаку, мы уехали с изрядными сомнениями.

Дома мы сообщили кошкам, что их смерть уехала. Кажется, они поняли и обрадовались. Счастье, однако, было недолгим. Через пару дней стало известно, что доберман отобрал у деда все харчи, а когда тот заперся от собаки на кухне, надеясь перекусить, был повержен и посрамлен. Вест выбил стекло из двери и оккупировал кухню. Хозяина попросил удалиться. Пришлось забрать собачку во избежание более крутых последствий. Доберман, при нашем появлении, очень обрадовался, лез облизываться и всю дорогу скакал и вертелся, стоя на заднем сидении авто.

– Смерть приехала назад, – сказал я котам. Они сразу все поняли, увидев Веста, и смылись повыше и подальше.

А тут еще и взаимоотношения с соседями обострились. Когда в доме напротив пропал любимый кот, то сразу обвинили в этом Веста, хотя на улице тот прогуливался только на коротком поводке под моим неусыпным контролем.

Минуло уже больше двух месяцев, как к нам пожаловал в гости пес, но хозяин не находился. Ни новый, ни старый. Заезжала одна леди, разыскивая своего, давно пропавшего кобелька. Железного характера дама. Речь – уверенная, движения – четкие, взгляд – пронизывающий, шаг – строевой. Приехала за рулем «Волги». Голос теплел только при общении с собакой. У такой – не побалуешься. Вест к ней не потянулся, да и она его не узнала. Попыток навязать ей собаку я делать не стал, потому, что впарить ей что-либо было невозможно.

Почти без всякой надежды позвонил очередной Светлане (дай ей Господь всего хорошего и побольше) и узнал, что есть заявка на добермана. Света мне дала телефон, но предупредила, что просили взрослого кобеля черной масти.

– Наплевать, – подумал я, – красивше нашего коричневого – не найти. Во время прогулок по окрестностям почти все встречные засматривались на пса, останавливались и оборачивались вслед. Он подлечился и поправился за это время, раны затянулись, шерсть заблестела, глаза засверкали.

Созвонившись с женщиной из дальнего от меня сектора ближнего Подмосковья, я узнал, что недавно у нее погиб черный доберман, чемпион и медалист. Собаки у нее с детства и зверей этой породы она знает как облупленных. Маленького щенка-добермана брать не хочет, ибо они – исчадье ада. Она сказала, что посоветуется с сыном и, возможно, подъедет. Такой шанс упускать не хотелось и мы напросились приехать с песиком на смотрины.

Гостеприимная хозяйка, лет около шестидесяти, небольшого роста, активная и доброжелательная, содержала свою квартиру в идеальном порядке и завидной чистоте. Чувствовалось, что Весту здесь сразу все понравилось. Похоже, что он сам принял решение признать новую хозяйку, а она охотно с ним согласилась. Подошел сын, живущий неподалеку, а вскоре появилась и внучка. Доберман всех воспринимал приветливо, но только на новую хозяйку глядел с послушным восторгом. Ко мне в душу закралась ревность, но я ее подавил. Попили чайку в семейной обстановке. Судьбу пса не обсуждали – все было очевидно. Тепло попрощавшись, мы отправились домой с радостной для котов вестью.

Операция по перемещению собаки завершилась к всеобщему удовольствию. Рады все: мы, коты, доберман и новая хозяйка со своими домочадцами. Частенько перезваниваемся с ней, как с хорошей знакомой. Кобель попал в земной рай. Ему подобрали другое, наверно, более подходящее имя, так как этот нахал на новом месте перестал откликаться на Веста.

Иногда, встречая на улицах доберманов, любуюсь их гордой статью, но тихо радуюсь, что удалось отлично пристроить подобного постояльца от греха – подальше.

Надежда

Кто ты? (Следственно-документальный рассказ)

Что мы знаем о людях, с которыми пересекаемся в сетевых прогулках? Кто присылает нам сообщения? Однажды я проявил интерес к некой фигуре и узнал много неожиданного.

Мне этот образ показался любопытным.

Захотелось поделиться впечатлениями с путниками и-нетных дорог и обочин. Да не выцветут их следы вовек…

Кто же ты, критик наш суровый?

Фамилия прототипа не называлась из гуманных соображений.

Методы зондирования, опроса и провокации при подготовке данного материала не использовались.

Мне присылают письма.

Хорошее начало. Не так ли?

Эту простенькую фразу я содрал у Покровского. Так он начал один из рассказов, опубликованных в самом первом нашем сборнике «В море, на суше и выше…». У этого сборника даже номера не было. Мы и не предполагали, что изданий потом будет больше десятка. Тогда, летом 2002 года собрались авторы в количестве семи человек у меня в подмосковном поселке и учредили Содружество военных писателей «Покровский и братья», а я назвался исполнительным секретарем. Просьба не путать с ответственным. Хотя и этот номер тоже приходится иногда отбывать и исполнять… Поэтому-то во всех объявлениях и оповещениях, рекламках и зазывалках, посвященных Содружеству и его бумажным плодам, присутствует мой адрес электронной почты. Он же указан на информационной интернет-листовке Содружества. Вот, мне и пишут.

Шлют свои тексты толковые авторы и прожженные графоманы, приходят отзывы от читателей сборников и сослуживцев наших авторов, узнавших себя или знакомых. Кто только не пишет…

Когда откликов, в том числе и в прессе, стало слишком много, я завел в компьютере три папки, по которым и стал распределять все, что можно было отнести к критике нашего, не всегда литературного, проекта. Обозваны эти хранилища были просто и очевидно: Плюс, Минус и Фифи-фифти. Больше всего писем набиралось в последнем. Это связано с тем, что наряду с признанием наших несомненных заслуг, частенько осуждались грубости, жаргон и матерщина, встречавшиеся в текстах. В папке «Плюс» посланий было почти столько же, но за честность и правдивость речи уже не осуждали, а совсем даже наоборот… В папке «Минус» за пять лет нашей военно-писательской истории оказалось только одна единица хранения.

Привожу дословно с некоторыми сокращениями и легкими искажениями имен и позывных из гуманных соображений.

Отправитель: [email protected]

Адресат: [email protected]

Получено: Июль, 11, 2005 16:39

Тема: Alexander Balmara

То, что Вы пишите совершенная фигня. Байки а-ля Чупрынин. Был у нас такой «писатель» в СВВМИУ, чьи заказные опусы стали притчей во языцех. Он выстругивал перлы, типа: «к и без того обильному курсантскому столу». Все эти рассказы вы все, т. н. военные писатели, будто слизываете друг с друга, потому что вам нечего нам рассказать.

(Далее приведены выдержки из текстов, иллюстрирующие, по мнению критика, ограниченность и бессилие в выборе слов, способах их расстановки и сочетания).

Заканчивалось письмо следующим образом:

Вам, конечно, только и остаётся что парировать, напишите, мол, лучше. Но если я, например, не умею делать табуретки и они у меня получаются кривоногими, то я бы просто не стал их выставлять на всеобщее обозрение.

Всего доброго, Александр

Ну, что тут скажешь? Ответа, собственно, не требовалось, поскольку критик сам себе же и ответил предпоследней фразой, а потом сам ее изящно парировал.

Я затолкал письмо в минусовую папку и забыл о нем.

Прошло несколько лет и, обобщая материалы по истории Содружества «Покровский и братья», я снова прочел единственный отрицательный отклик. За это время количество наших авторов перевалило за сотню. Можно было обвинить их в разных грехах, но разнообразие текстов никак не свидетельствовало о «слизывании друг с друга». Что же все-таки подтолкнуло нашего критика к таким выводам? Захотелось узнать о нем побольше. Время было поздним, Интернет – быстрым и я решил немного поиграть с любимыми поисковиками Яндексом, Гуглом и Рамблером с целью прояснения фигуры критика Александра.

Начал я с Севастопольского военно-морского училища (СВВМИУ) – знаменитой Голландии, где тот некогда, по своему признанию, учился. Там, оказался, очень приличный форум выпускников с разветвленной тематикой. Чупрынина Сергея Яковлевича, на которого ссылался автор письма, там знали и даже весьма ценили за исторический труд, вышедший в 1985 году и посвященный этому учебному заведению или системе, как принято говорить на флоте. Иногда его иронически цитировали, но по-доброму и с легкой ностальгией.

Нашелся и позывной электронной почты. Его выдал один из выпускников восьмидесятых годов в ответ на вопрос своего однокашника о судьбе товарища с фамилией, сокращенной до распространенной клички – Чук. Вылез и еще один адресок почтового ящика этого клиента.

– Вот ты где, оказывается, – обрадовался я.

Тут же в обсуждениях всплыла его настоящая фамилия и некоторые детали. Теперь я уже знал номер класса, год его выпуска и день рождения. Мне стало известно, что он рыжий и его мама работала на кафедре в училище. Сообщали, что он путал фамилии преподавателей и не дружил с техникой. А один из самых осведомленных выпускников сообщил подробности: Чук послужил некоторое время офицером на Севере, уволился, женился, уехал в Штаты, развелся с американкой, попал в автомобильную аварию и вернулся с головной болью в белорусский Полоцк.

– Видишь, Саша, – обратился я мысленно к оппоненту, виртуально потирая руки, – теперь я знаю кто ты такой…

Для очистки совести я завел еще цикл поиска по именам электронных почтовых ящиков и не поверил глазам своим. Пробил странное имя Бальмара, фигурировавшее в теме письма, и остолбенел. Проверил через другие поисковики. Ввел для контроля искажения. Вывел. Удивление осталось.

Оказывается, Александр после возвращения из Калифорнии позиционировал себя в качестве астролога. На десятке женских сайтов повисли его предложения:

«Если вам нужен персональный астролог, чтобы вести вас по жизни, – пожалуйста, обращайтесь не стесняйтесь. Это не бесплатно, но всем доступно (5 у.е. в месяц)».

«Профессиональный астролог наконец-то на этом сайте… Я учился в США и придерживаюсь классической школы».

Пользуясь другим именем и ящиком, выдает себя за свою же клиентку и пишет: «Уверяю вас – он профессионал! Я сама астролог, а пользовалась его услугами для проверки, что ли, его компетентности, а так же для проверки своих знаний».

Нашлись и полезные рекомендации астролога Александра в сложной жизненной ситуации любовного треугольника:

«Надо ещё бойфрэнда подключить и устроить месиво вчетвером. И никому не будет обидно. Вот и решение проблемы».

«Рано, видать, заканчивать с Чуком, – подумал я, – надо еще пошерстить по форумам. У такого колоритного человека, наверняка, было чем поделиться с народом…»

Действительно, внимательный поиск открыл много нового.

Вылезло, что он собирает открытки и марки с изображениями бабочек и мотыльков. Восторгается группой Квин (любимый альбом: Bad Guy). В июле 2005 года пытается приобрести билет на самолет в Америку. Под именем Кати Синявской в нескольких гостевых книгах и на форумах наш астролог разносит по кочкам известную певицу и ведущую ток-шоу, еврейку по национальности. Разносит именно по этому признаку с широким захватом всей нации. Возбуждение уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного частью 1 статьи 282 УК РФ не вызывает сомнения.

И до г-жи Олбрайт он добрался по той же линии. Не могу даже все эти слова приводить.

Классический мат отдыхает…

– Э, братец, как же ты их не любишь!

Выборы на Украине тоже серьезно его насторожили:

«Вы бы там ещё бомжа со свалки подобрали…» – пишет он на форуме Росбалта.

Несколько ранее ищет работу переводчика или корректора «на удаленке» с весьма скромными запросами от 100 долларов в месяц.

Полоцкая телекомпания «КВАНТ» сильно ему не угодила:

«Уберите этих дурацких пляшущих человечков и пузатого мужика щёлкающего пультом!».

Суров он, ох суров…

На сайте белорусской газеты Александр живо вливается в обсуждение проблем миграции, расовой, половой и прочей толерантности:

«Если ты скромно замечаешь, что азиаты и негры генетически и культурно отличаются от белых, тебя обзывают расистом. Если указываешь на то, что в истории человечества не было (и быть не может) ни одного философа-женщины, так как интеллект – прерогатива мужчин, ты тут же попадаешь в разряд шовинистов… Критерий, по которому должны приглашаться инородцы, должен быть такой: мы должны думать НЕ О ТОМ, ЧТО МЫ МОЖЕМ ДАТЬ ИМ, А ТО, ЧТО ОНИ МОГУТ ДАТЬ НАМ».

Там же кристаллизуется бесспорный морально-нравственный лозунг:

«САМОЕ ПРЕКРАСНОЕ ЧУВСТВО НА СВЕТЕ – ЭТО ЧУВСТВО МЕРЫ».

Образ критика с гордым арийским профилем вырисовывался все рельефнее.

На досках объявлений Чук тоже наследил изрядно. «Ищу старого друга (ФИО). Вместе служили в Гремихе и г. Полярный» – пишет он, например, в разделе «Автомобили и мотоциклы, продам в Крыму», оставляя там свои телефоны, дублируя имена с указанием сразу трех адресов почтовых ящиков. Просто подарок для поисковика. Выбор раздела для объявления только кажется ошибочным. Грамотный психоаналитик подтвердит, что это эхо еще той американской автоаварии.

Потом я наткнулся на знакомые ящички и ники на паре – тройке англоязычных сайтов. Я их оставил на потом и, чуть было, не забыл. Но, когда вспомнил, вник, перевел на русский и разложил по полочкам, – выпал в осадок. Больше всего моему состоянию соответствовал известный интернет-сленг термин: РЖУНЕМОГУ. Когда оправился, то перечитал тексты и проверил все по привязкам: Полоцк, бабочки-мотыльки, Калифорния, индексы, реквизиты, стилистика, словосочетания и прочая мелочевка. Соответствие полное. Вскрытие свидетельствовало, что Чуку мало показалось числиться астрологом и он открыл для себя новую область творчества. Выдавая себя за двадцатипятилетнюю белорусскую девушку на сайтах знакомств, этот отставной флотский офицер, лет сорока с гаком, пытался раскрутить на бабки импортных женихов. Фотографии полуголых прелестниц он дергал с сайта юной украинской шалуньи Юльки. Однако надо признать, что многое соответствовало оригиналу: девица на фотках тоже была рыжая, объявленная фамилия кончалась на слог чук, а имя ей было Александра. Более того, указанные в анкетах данные по датам рождения всегда содержали сочетания в разных комбинациях цифр 02 и 04, что соответствовало цифрам реальным. Нельзя было без слез умиления читать переписку Чука с потенциальным женихом Джоном:

«Я очень спортивна. Люблю плавание, волейбол и теннис. Предпочитаю британскую литературу. Собираю открытки и филателию о бабочках… Хочу завести семью с состоятельным хорошим парнем… Я одинока. Родители погибли в автомобильной аварии (опять же!!! С.Л.)… Я имею дело только с состоятельными мужчинами. Обычно посещаю Францию раз в год. Механик гаража мне не подходит… Мои фотографии в обнаженном виде стоят денег, Заплатите за них… Пошлите мне официальное приглашение и средства на дорогу… Нужно пока 2–3 сотни для поездки в Москву и оформления визы… Я – свободомыслящая девушка, но дорогая…»

Все это и еще много любопытного оказалось вывешено на страничке «Черный список» интернет-сайта бесплатных знакомств. Это перечень разоблаченных мошенников – скаммеров. Тех самых, которые выманивают у простодушных американских женихов деньги под фальшивых невест из бывшего СССР.

Чук, естественно, обиделся за включение его в этот список. Ведь он попался несколько раз под разными псевдонимами на собственных ляпах, фиктивных фотографиях, повторяющихся электронных адресах и реквизитах.

Свою горечь от неудач на брачном вымысле он вылил под именем Инессы на паре форумов несчастных невест:

«А вообще-то, надо бы скинуться, да завалить его сайты к едрени фени. Я поняла как с этими уродами бороться – их же методами. Помещаешь вот такое объявление, якобы от его имени: «Покупаю детское порно»… Во все сайты и гостевые, и пусть, сволочь, отмывается. Пишу с анонимного имэйла, а то, неровен час, этот моральный урод и мне вирусняк подкинет».

Это Инесса (Чук) пишет про создателя «Черного списка» (anti-scam), который, по ее (его) мнению проживает где-то в Мариуполе и сам не слишком чист на руку.

***

Мне показалось, что информации для обобщенного портрета сурового критика военных писателей уже достаточно и я завершил поисковую операцию. Может, и рановато, но сюрпризов и так хватило под завязку. Вот, что у меня получилось:

Возраст – 45 лет.

Место жительства – Белоруссия, Полоцк, видит себя гражданином мира.

Имя – Александр.

Фамилия – …чук.

Псевдонимы – Ирина, Катя, Саша, Алена, Таня, Инесса, Бальмара, Анна, Алекс…

Образование – высшее инженерное, Военно-морское училище в середине 80-х годов.

Знание языков – русский, английский (свободно)

Военная служба – на КСФ ВМФ СССР, офицер запаса.

Род основных занятий – астрология, мошенничество, самосозерцание, производство табуреток (не для показа).

Интересы – музыка «Квин», коллекционирование марок и открыток с бабочками и мотыльками, фигурное катание, литература и поэзия.

Взгляды – юдофоб, славянофил.

Семейное положение – разведен.

Склонен к морализаторству.

Особые приметы – рыжий цвет волос, травма головы при автоаварии.

Вот, собственно, и все. Другого такого критика найти почти невозможно, а остальные читатели наши сборники «В море, на суше и выше…» после прочтения очень редко возвращают хозяевам, у которых брали на пару дней… Зачитывают…

И, в заключение, известная военно-морская поговорка совсем в тему:

«На флоте бабочек не ловят….»

Автобиография избирателя

Продолжить чтение

Страницы: «« « 1234