Кот (сборник) Покровский Александр

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ, замечательная во всех отношениях

Мда, читатель!

Каковы все-таки бывают превратности судьбы!

Вчера ты еще сидел дома на кухне, где мирно томился, а сегодня с помощью превратностей судьба берет тебя за холку и сует на корабль.

И вот ты уже моряк, кромешная падаль, настоящий морской волк, чирий окружности, ты плывешь и плывешь, попирая законы гидродинамики, и в то же время ты стоишь на палубе, а она погружается, всплывает, погружается и всплывает, и содрогается по причинам, малозависящим от тебя.

С одной стороны, ты - щепка, соринка, песчинка, а с другой стороны, ты - велик, потому что заодно со стихией.

Словом, ты теперь в океане - и, чуть чего, грызите поручень.

Ну, что я еще-то знаю такого, военно-морского?

А, ну вот: "Не ходите юзом!", "Поверните профиль!", "Приготовьте себя и свою маму к использованию!"

Нас в каюте пятеро: прежде всего я, мой хозяин и трое его приятелей.

Один из них все время чешется, роняя перхоть на одеяло.

И это не может не волновать.

Я, например, не собираюсь все время пребывать в легком облаке этой шелухи.

Хозяин, по-моему, тоже.

– Тихон! - говорит он ему. - Ну, хорош чесаться!

– А у кота твоего случайно не водятся блохи? - отвечает ему пархатый Тихон, после чего все смотрят на меня.

Возмущению моему нет предела.

Эти жалкие личности, которые не могут себе вылизать даже промежность, оказывается, заботятся об отсутствии на мне паразитов. Хотя что они знают о паразитах! Паразитах скрытых и явных, внешних и внутренних, накожных, подкожных, волосяных.

Паразитах, существующих в слизистых рта, носа, уха, промежности. (Тут мне, может быть, скажут, что у уха и промежности нет слизистых, на что я только фыркну.)

Да!

А что они вообще знают?!

– Утлый челн! - хочется воскликнуть, чтобы было с чем сравнить их умственные способности.

Если вас тревожат блохи, сядьте в зарослях цветущей полыни. Блохи не выдерживают ее густого аромата.

Кстати, страдающим перхотью я так же рекомендую полынь. Сыпьте ее себе на макушку, жуйте - очень помогает. Особенно при отсутствии ума.

Двух других зовут Юрик и Шурик, и, используя их как живой пример, я со временем отвечу на вопрос, почему я когда-то заговорил про прорезиненный анус.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ, подготовительная

А между тем мы никуда не плывем, хотя все к тому готово, - шум, топот, бестолковая беготня, крики, поиски кого-то очень нужного при перешвартовке, стук инструмента, падающего на палубу, хлопанье дверей служат тому могучим подтверждением.

Из каюты мгновенно все пропали. Послышался крик: "По местам стоять! Корабль к бою и походу приготовить!"

Ах, вот оно что!

Значит, сначала нужно "приготовить" корабль, а потом уже отплывать!

Меня это чрезвычайно заинтересовало. Как же они будут его готовить, и как они будут отплывать? Они будут его включать, что ли, разогревать, или что они с ним будут делать?

Захотелось взглянуть.

Тут я вдруг обнаружил одно окошко, через которое легко можно оказаться в отсеке, заняв наблюдательный пункт.

Отсюда виден вахтенный и слышен голос, рекомендующий им приготовить корабль.

"Осмотреть кабельные трассы, системы ВВД, гидравлики, забортной воды, фильтры ФМТ- 200Г!"

Ну-ну.

А вы знаете, по моим скромным наблюдениям, вахтенный никуда не движется.

Знай себе сидит и докладывает: "Осмотрены кабельные трассы, системы ВВД, гидравлики, забортной воды, фильтры ФМТ-200Г, замечаний нет!"

Странная, однако, у них подготовка.

Не успел я так подумать, как послышался гул, а потом вдруг как ударит по всему телу и по ушам - можно было усраться!

А это - "продули носовую группу цистерн главного балласта".

Я немедленно проверил себя, но моя природная стойкость и все такое прочее…

Словом, все оказалось в порядке, и я сейчас же ощутил всю торжественность момента.

Я, по-моему, даже вытянулся в струнку и затянул про себя шотландский гимн: "Тарам-та-та та-та-рам, тарам-та-та та-та-та-там!" - и в этот момент появилась королева Елизавета.

Точнее, ее призрак.

Думаю, что шотландский гимн она все же не слышала, а то б тут такое началось…

– Дориан! - прошелестела она. - Нам снова нужны деньги! Господство на море стоит много. Флот - дорогая игрушка, но я добьюсь своего, Англия будет господствовать! Сэр! Разденьте пуритан, католиков, евреев! Разденьте всех. И еще. Придумайте, наконец, какую-нибудь общенациональную идею. Ибо для чего еще нужна такая идея, как не для того, чтобы залезть в карман к нации. И больше пафоса, дорогой, больше! Обчищая ближнего, в качестве врага нужно указать на дальнего…

Она исчезла.

Фу-у-у…

Больше всего меня заботит то, что когда-нибудь Дориан не достанет ей денег, а под руку подвернусь я.

Даже дрожь и дыбом шерсть.

Нужно заканчивать петь шотландские гимны.

До хорошего они не доведут.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ, рассудительная

Ах, читатель!

Заметили ли вы, как изменилось мое письмо? Из спокойного, могучего рассуждения, способного скрасить долгие, завернутые в теплый плед, зимние вечера у камина, оно сделалось коротеньким и очень нервным.

Вот что значит попасть на корабль.

Вот что значит войти в этот сумасшедший… ритм…

– Где мои ботинки?!

Это Шурик - один из нашей каюты. Он вбегает, как ненормальный хватает свои ботинки, обувает их сначала не на ту ногу, а затем на ту и куда-то убегает.

При таких скоростях мне никак не удается ощутить пафос происходящего.

На чем я остановился?

Ах, да! Представляете, так я все-таки иду в море на корабле!

Кажется, я уже говорил, что он еще и под водой плавает.

– Где мои ботинки?!

Теперь это Юрик.

Интересно, они так и будут впредь бегать сначала без ботинок, а потом с ботинками?

Ведь если все время куда-то мчатся, то потом никак не разобраться в своих чувствах.

Надеюсь, они все еще что-то чувствуют.

Да и я тоже чувствую.

Чёрт знает что - тоска какая-то.

Видимо, пора появиться Генриху Восьмому.

– Мой верный друг! - он вышел прямо из шкафа. - Отечество зовет нас исполнить наш долг. Нам есть чем гордиться. Нам есть что защищать. Обнажим же наши мечи. Склоним головы. Помолимся. Сначала Англия, потом весь мир!

А что скажет Наполеон?

– Мой маршал! Отечество может быть только в прошлом и в будущем, но никогда в настоящем. Революция похожа на любовь. Ожидание ее сродни сердечному томлению. Ее приход - половой акт, где девственнице позволено сделать выбор между болью большой и не очень большой. Я был вынужден уничтожить всех своих соратников - они помнили мое революционное детство. Я уничтожил их, чтоб родились маршалы Франции. Это они перенесли Отечество из прошлого в будущее. Они перенесли, а думал за них - я.

Все пропали, а я ощутил легкое покачивание - мы оторвались от пирса.

Ну, что ж, в море, господа!

Дайте же мне вытянуться в струнку!

Дайте же мне замереть! Барабаны, вперед! Горнист, играй "Зарю"!

Грудь моя переполняется…

Только бы опять не запеть, а то появится какая-нибудь тень Ришелье - что мне с ней потом делать?

Да.

Теперь самое время поговорить про прорезиненный анус.

Интересное, знаете ли, получается дело: как только вокруг тебя разворачивается некоторая торжественность - так сразу же тянет поговорить о чем-то не совсем обычном.

Например, об анусе. Пушкин называл его "афедроном".

И я думаю, что это нормально. И то, что он - анус, и то, как называл его Пушкин.

Просто невозможно долгое время существовать в состоянии повышенной томности. Все время тянет снизить накал страстей в пафосе происходящего.

Так вот про анус, в недалеком прошлом афедрон!

Он - неотъемлемая часть моих теперешних товарищей по каюте.

Помните, я обещал им заняться?

И, прежде всего я хотел сообщить, почему считаю его прорезиненным.

Это очень просто.

Я считаю его чрезвычайно выносливым и износостойким, а пределом выносливости и износостойкости мне представляется только резина.

Некоторые найдут эти мои рассуждения чересчур тривиальными, подозревая меня во всяких скабрезностях, но я буду стоять на своем: только резина.

Видели бы вы, сколько ее здесь. Она полностью покрывает корабль снаружи, и ее тьмущая пропасть внутри: амортизаторы, прокладки, перчатки, коврики, шланги, оплетки - она всюду. По ней ходят, рядом с ней едят, на ней спят. Здесь она - земля, вода, воздух.

Именно поэтому я полагаю, ее можно использовать, образовав прилагательное для описания выносливости и стойкости ануса моих сегодняшних собратьев. Он, судя по выражению их лиц, много чего претерпел.

И прежде всего речь идет о падениях.

Вы просто не представляете себе, сколько раз в день они падают!

А все оттого, что на ногах они носят кожаные тапочки, а те, чуть где вода, скользят, как салазки, и потом - хлоп!

Позвоночник бы давно высыпался в трусы - как здесь говорят, - если бы не известные свойства их удивительного зада. Именно из-за этих свойств их продолжают снабжать тапочками на кожаном ходу.

Хотя в последнее время, я думаю, с указанной обувью произойдут революционные изменения.

Перед самым отплытием от пересыпанного перхотью Тихона я услышал историю о генерале, который захотел побывать на одном боевом корабле. Его бросились отговаривать: мол, вы знаете, у них там такое, а он ни в какую - хочу. Тогда на него надевают те самые тапочки, он ступает на пирс после дождя и-и-е… блызь! - вставил-таки мой хозяин в этот рассказ несколько слов - падает на свой старческий копчик, после чего какое-то время балансирует на нем, совершенно засунув его в собственную жопу, - замечание шелудящегося Тихона, а потом со всего размаха - хрясть, затылком о железо - и голова отделилась от туловища.

Так что концепцию тапочек ждут большие перемены. К этому выводу пришли все участники нашей беседы. Эти перемены немедленно повлекут за собой постепенное ослабление и даже преобразование свойств описываемых анусов (итог моих наблюдений), о чем, я полагаю, не могут не сожалеть авторы военной доктрины, для которых любое посрамление боеготовности не проходит безболезненно.

Но!

Падающие генералы суть движители общественного прогресса - с этим уж ничего не поделать, а прогресс ведет к ослаблению естества - тут уж ничего не попишешь.

Словом, немалые преобразования нас ожидают впереди.

Вот!

Об анусе я закончил.

И если у вас есть что-либо добавить - милости прошу, но меня увольте, увольте, сыт по горло.

Разве что еще одно замечание: если для того, чтоб поменять тапочки, нужно укокошить генерала, то такая армия, невзирая на потери, должна с ходу брать города, господствующие вершины и артезианские колодцы.

Ей все нипочем.

Вот какие выводы можно сделать, понаблюдав, как они приземляются на свой прорезиненный афедрон.

Если же вам по силам другие выводы, я их с удовольствием выслушаю.

А? Что? Ну-ну…

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. "Оторвались"

"По местам стоять: узкость проходить!"

Ах! Мы все еще на корабле. Наши рассуждения про всякое такое абсолютно заслонили текущие события.

"Есть, десятый!.."

Интересно, что там делает вахтенный? Как он будет "по местам стоять" и в то же время "узкость проходить"? И потом, что такое "узкость"? Стоит, мне кажется, выглянуть и посмотреть.

Черт возьми! Он же ничего не делает. Сидит и докладывает: "Во втором по местам стоять: узкость проходить".

И сейчас же задуло, задуло…

"Снимается давление в лодке, осмотреться в отсеках!"

Вахтенный на месте, но он ничего не осматривает. Ему сказали: "Осмотреться!" - а он ни гугу. Мне нужен Ньютон, чтоб он мне все объяснил.

Где у нас Ньютон?

– Мой дорогой Лейбниц! - кстати, я впервые вижу Ньютона. Возникнув из шторы над койкой, он на ходу меняет свои очертания. - Как говорил Архимед, все в этом мире есть математика.

Стоило ли вызывать Ньютона для того, чтобы узнать, что там когда-то сказал Архимед?

– Люди, их отношения между собой, все, что они делают или забывают делать, - все это суть алгебраические выражения, куда в виде упрощенных символов могут быть подставлены конкретные личности. И тогда события прошлые или грядущие можно будет узреть со всей очевидностью.

Ньютон исчезает.

Мда. Думаю, он нам больше не понадобится. Нагородить такое от имени Архимеда!..

Видимо, мы так и не узнаем, что такое "узкость".

– Узкость - это проход между камнями, - это сообщение от крыс, посланное через акустический узел.

Вход в базу со стороны моря очень узок. Он напоминает горло. Справа и слева высокие камни. Центральный предупреждает вахтенных в отсеках. Он говорит им: "По местам стоять…" - что означает: "Будьте внимательны", а они отвечают: "В таком-то по местам стоят…" - что означает: "Мы наблюдаем за всем очень внимательно".

– А кто такой "центральный"?

– Это пост в третьем отсеке. Он командует всем кораблем.

– Благодарю за разъяснения.

– Не стоит благодарности. Всегда готовы все здесь объяснить. Кстати, над вами буфетная. Мы достали вам сыр и кусочек мяса. Все положим перед той форточкой, в которую вы уже выходили. Может быть, вы захотите позавтракать.

– Ваша осведомленность не может не поражать.

Крысы за мной наблюдают.

Это нехорошо.

Это беспокоит и тяготит, это вводит в искушение и заставляет сожалеть…