Выйти замуж за олигарха Жукова-Гладкова Мария
Фисташков закивал.
– А мы попробуем разобраться в происходящем, – продолжал Андрюша. – Но вначале я хотел бы выяснить, куда подевалась ваша охрана. Не они ли все это устроили, – приятель сделал широкий жест рукой. – А где остальные ваши охранники?
– Дома. У себя дома. Утром за мной приезжает машина. Вечером меня привозят, двое остаются. То есть двое постоянно дежурят в доме. Батальон мне здесь не нужен.
– А подпол у вас есть? Или подвал? – вдруг спросила я.
– Винный погреб, – ответил олигарх. – Моя гордость.
Глава 11
Олигарх не мог не похвастаться, хотя никто из нас не был специалистом по вину. Пашка с Василием все больше по пиву, Андрюша, как и многие сотрудники органов, пьет все, Виталя с Димой практически не употребляют, а если приходится, то предпочитают водку или коньяк. Мы с Татьяной… Ну, пожалуй, мы были единственными в компании, кто пьет вино, только я под дулом пистолета не отличу коллекционное от обычного. Но на настоящий винный погреб посмотреть было интересно. Я про них только читала, но своими глазами не видела. У Ивана Захаровича никакого винного погреба нет. Он пьет только водку и, как и моя покойная бабушка, в свое время рекомендовал мне настороженно относиться к мужикам, которые предпочитают шампанское, наливку и вообще что-либо сладкое. Сладкий пьяница хуже горького во сто крат. Но в моем окружении таких просто нет.
Вход в винный погреб располагался недалеко от кухни. Дверь была неприметной, и мы, обходя дом, решили, что это кладовка для швабр, ведер и моющих средств. Тем более рядом с ней, в углу, стоял пылесос. Виталя в эту сторону даже не взглянул.
Олигарх распахнул дверь, вошел первым, зажег неяркий свет на стене справа и пригласил нас следовать за собой. Требовалось спуститься по узкой и довольно крутой лестнице. В помещении был низкий потолок и стояли винные шкафы, в которых бутылки хранились в горизонтальном положении. В одном углу возвышалась бочка.
Олигарх замер на середине лестницы, ведущей вниз, потом выругался.
Виталя быстро оттолкнул меня, идущую третьей, и Сильву, следовавшую за олигархом, и высунулся из-за его спины.
– Девку уведите, – приказал он. – Хотя…
Виталя подтолкнул олигарха в спину и сказал, чтобы спускался дальше. Олигарх спустился, Сильва невозмутимо шла за ним, потом следовала я, потом остальные, Пашка – с включенной камерой.
На полу перед первым винным шкафом спиной вверх лежал мужчина. Рядом, справа, валялась разбитая бутылка вина. Вино растеклось, оставив пятна, напоминающие кровь. По крайней мере, при тусклом освещении и на некотором удалении они смотрелись как кровавые. В левой руке мужчина сжимал штопор.
Олигарх бросился к мужчине.
– Не подходите близко! Следы затопчете! – заорал Андрюша, в котором проснулся сотрудник органов.
– Меня пустите, – растолкал всех Василий. – Может, он еще жив.
Но мужчина оказался уже «клиентом» как раз патологоанатома Василия.
Андрюша начал звонить коллегам, Пашка снимал окружающую обстановку, олигарх привалился к стеночке и закрыл лицо руками. Сильва стояла в центре помещения и все так же улыбалась, как и в холле. Но она же не слепая! Она должна понимать, что произошло! Или она еще и дебильная? Хотя по внешнему виду я никогда не назвала бы ее дауном. Лицо не было дебилковатым!
Я подмигнула Пашке, и мы подошли к олигарху. К нам вскоре пристроился Андрюша, за ним последовал Виталя. Дима с Василием осматривали винный погреб, не знаю уж, из-за коллекции или из-за возможных следов.
– Вы его знали? – мягко спросила я у Фисташкова.
Он кивнул, так и не отводя рук от лица.
– Кто этот человек? – спросил Андрюша типично ментовским тоном.
– Мой адвокат.
– Что он делал в винном погребе? – не отставал Андрюша.
Олигарх отвел руки от лица, в глазах стояли настоящие слезы.
– А я откуда знаю? – ответил он вопросом на вопрос. – Может, вина захотел… Или просто чем-то смочить горло. Хотя на кухне холодильник забит… И баров в доме несколько… Но, может, ему чего-то коллекционного захотелось?
– Он сегодня ночевал у вас в доме? – уточнила я.
– Не помню, – сказал олигарх. – Пытаюсь, но не могу. Я был пьян. Ну, в общем, когда мы в ресторан приехали – он, кстати, недалеко отсюда расположен, – я расслабился. Я вообще смутно помню, что там происходило. Помню, что пели много – и этот ваш знакомый певец, – олигарх посмотрел на меня, – и другие какие-то восходящие звезды, которых я никогда раньше не видел и не слышал. Потом все гости пели нестройным хором. Кто-то из певцов начинал, а народ подхватывал. Я вроде тоже пел. Потом плясали. Меня вроде тоже вытаскивали. Точно не помню. Охрана каких-то баб от меня оттаскивала.
– В дом вы как попали? – спросил Андрюша.
– Охрана привезла, – пожал плечами олигарх. – Как всегда.
– Сколько было охранников? Фамилии назвать можете?
Олигарх покачал головой, но предположил, что охранников должно было быть трое. Если он не ошибается. Они могли прихватить и адвоката. На завтра, то есть уже на сегодня у Фисташкова с адвокатом намечалась важная работа (олигарх не уточнил какая). Может, он сам сказал охране, чтобы тащила адвоката к нему в гости. Он мог планировать утром – или днем, как проспится, – поработать дома с адвокатом. Чего тому мотаться туда-сюда? Тем более он живет в южной части города, а особняк Фисташкова стоит на севере, да еще и за пределами городской черты. Ехать далеко. Или адвокат сам напросился – из тех же соображений.
– Василий! – крикнул Андрюша патологоанатома.
Тот возник рядом и вопросительно посмотрел на опера.
– Следы насильственной смерти есть? – уточнил Андрюша, хотя никто из нас их не заметил при беглом поверхностном осмотре.
– Не видно, – сказал Василий. – Морда разбита, но он и сам мог о каменный пол с высоты роста грохнуться. Это падение – не причина смерти. Может, сердечный приступ? Лежит он долго – уже остыл. Хотя здесь температура пониженная – это может искажать картину. Но точно скажу только после вскрытия.
Вдруг олигарх как-то странно замычал. Мы все повернулись к нему. Он тыкал пальцем в левую руку адвоката, сжимающую штопор.
– Что? – спросил Виталя.
– Пробка, – выдавил из себя олигарх.
– Ну и что? – не понял Андрюша.
– Он выпил вино… Может, кто-то хотел меня отравить?! Может, теперь тут все бутылки отравлены?!
Олигарх первым бросился к полкам и стал осматривать бутылки. Мы присоединились к нему. На первый взгляд, тара была нетронутой. Василий извлек из сумки лупу и принялся рассматривать бутылки.
– Нет, шприцем ничего не протыкали, – заявил он. – Ни одну из тех, которые я просмотрел. Конечно, за остальные говорить не могу… И, признаться, не очень верю, что одна эта была отравлена. Она что, какая-то особенная? Взгляните на этикетку, – сказал он Фисташкову.
Тот наклонился над осколками, а разогнувшись, пожал плечами.
– Скорее всего, умер он от естественных причин, – продолжал Василий. – Сколько ему лет? На вид пятьдесят. Излишний вес, явно стрессы. Перебрал. Может, и можно было спасти, если бы вовремя оказали медицинскую помощь. При инсульте и инфаркте очень важно действовать быстро. Он мог звать на помощь, а его никто не услышал. Или ваши привидения увидел и сбежал сюда.
– Но куда подевалась охрана?! – закричал олигарх.
– Может, привидения забрали? – высказала предположение я.
– Вы знаете, какую подготовку имеют мои ребята?!
– А вы знаете, сколько было привидений? – спросил Виталя.
Олигарх смолк. Мне лично это казалось наиболее вероятной версией. Правда, трудно даже предположить, что с охраной случилось потом. Надо надеяться, что ребята живы.
Виталя предложил всем подняться наверх. Делать в погребе больше нечего. Вскоре прибыли коллеги Андрюши и принялись за дело. Мне страшно хотелось спать, но я считала, что мы с Пашкой должны вначале заехать в холдинг, отдать Виктории Семеновне ночные съемки, а только потом отправляться досыпать. Пашка, конечно, опять разместится у меня, чтобы мне за ним не нестись, если возникнет необходимость в услугах оператора. Но на сегодняшнюю «Криминальную хронику» мы наснимали, да и не только на нее.
Однако мне следовало выяснить у олигарха его дальнейшие планы – чтобы сообщить о них в холдинге. Ведь наши же должны формировать сетку вещания. Планировались репортажи со свадебных торжеств, а тут…
– Я думаю отложить круиз на неделю, – объявил мне олигарх. – Может, на пять дней. Будьте готовы в любой день сорваться с места. Я, конечно, предупрежу накануне. Мы полетим позже и сократим круиз. Я думал плавать по Карибскому морю две недели, поплаваем одну. Самолет все равно один мой, один друга. С аэропортами договоримся. Так что нас всех туда доставят без проблем. Страны безвизовые. То есть по прибытии нужно всем заплатить по десять долларов и заполнить анкету. Ерунда.
– А в Европе садиться нигде не нужно? – уточнила Татьяна.
– Нет, дотянем из Питера.
– А может, вам на самом деле лучше уехать побыстрее? – спросил подошедший Андрюша. – Мы тут пока попробуем разобраться. И ваша служба безопасности явно будет работать. Кстати, один мой коллега уже высказал версию.
Все резко посмотрели на Андрюшу.
Версия состояла в том, что «привидений» могли нанять друзья олигарха, и сегодня сами ему в этом признаются. Так сказать, устроить незабываемую первую брачную ночь. Фисташков же не предупреждал всех о том, что свадьба «понарошку». Друзья и решили, что раз его невеста – криминальный обозреватель, так нужно и «подарок» сделать соответствующий. Заказ был сделан, отменить забыли.
– Юль, ты бы испугалась привидений? – посмотрел на меня Андрюша.
– Наверное, нет, – ответила я, вспоминая, как мы с Татьяной в свое время сами баловались. – Если только в первую минуту, со сна.
– Вот именно. Юля допьяна не напивается, много чего видела из криминальных дел, в разных передрягах бывала. Она бы сразу же соображать начала и, вероятно, просто повеселилась. Возможно, и планировалось веселье. Ваши друзья наняли артистов – ведь сейчас есть и фирмы по организации свадебных торжеств, и по организации розыгрышей, и по организации алиби для, например, законной супруги. Найти людей, готовых сыграть роль привидений, несложно.
– Я вас понял, – перебил Фисташков. – Но куда они потом делись? И где моя охрана? Почему были открыты ворота, в которые вы и зашли?
– Ворота как раз могли быть открыты для «привидений», – высказала свое мнение я. – И охрана ушла из-за них же. Но «привидения» увидели, что в вашей постели лежу совсем не я. Как вы себя вели? Насколько я поняла, вы в ужасе носились по дому вместе с Сильвой?
Олигарх кивнул с печальным видом.
– Потом спрятались в сейфовой комнате, так?
Олигарх опять кивнул.
– Вот актеры и ушли. Вероятно, связались с заказчиками, им объяснили, где вы скрылись, и посоветовали покинуть территорию. А охрана еще не успела вернуться. Подождите начала рабочего дня. Может, ваши друзья позвонят сами. Или вы позвоните тому, кто реально мог это организовать.
Следственная бригада вскоре закончила работу, тело увезли. Андрюша уехал с коллегами. Кухарка приготовила всем завтрак и крепкий кофе. После завтрака мы загрузились в машину Витали, он высадил Василия у метро, доставил нас с Пашкой в холдинг, потом повез Татьяну домой. Далее они с Димой планировали ехать к Ивану Захаровичу и докладывать о случившемся ночью.
Глава 12
Виктория Семеновна согласилась с версией розыгрыша, забрала у Пашки отснятый материал и предложила нам копию того, что два других оператора отсняли на торжестве в ресторане. Я сказала, что смогу это посмотреть только вечером, а сейчас – спать.
Поскольку моя машина осталась у дома, нас с Пашкой отвез ко мне один из шоферов холдинга – и мы завалились спать.
Глаза я открыла в начале шестого вечера. Даже не ожидала, что столько просплю, но организму требовался отдых. Последние дни на самом деле были сумасшедшими. Пашка еще дрых. Я позвонила Татьяне, она уже встала и пригласила меня к себе завтракать. Или обедать? Или даже ужинать? Я прихватила записи, выданные в холдинге, оставила Пашке записку и отправилась к соседке.
Под приготовленные ею голубцы мы смотрели веселье в ресторане. Операторы взяли крупным планом яства, стоявшие на столе. Пьяненький олигарх объяснял, что меню составлено по типу царского, только он забыл, у какого царя это все подавали и по какому поводу. Точно не у Николая Второго и не у Петра Первого. Где-то между ними. Олигарх читал книгу (какую – не сказал), где эти блюда перечислялись, и велел ресторанному повару их приготовить. Да уж, его глухонемой кухарке не объяснить. Главным блюдом был молочный поросенок (то есть, конечно, поросята во множественном числе), который почему-то сопровождался фрикадельками в водочном соусе. Гостям предлагались осетры, белужья икра, блины, различные пирожки и перепелиные яйца.
– Странное меню, – заметила Татьяна.
– Ты по себе судишь. Мы привыкли гостей встречать салатами, потом горячим, потом сладким.
– Кстати, а где свадебный торт? – вдруг спросила подруга.
– Может, до него не дошло? И вообще вон пирожков всяких сколько.
– Все равно странно, что все это одновременно стоит на столах. И поросенок, и осетр, и сладкие пирожки.
– Там не только сладкие, – заметила я, считая, что нам непривычно видеть стол, накрытый подобным образом. И вообще мы не знаем, как организовывались царские пиры. Подозреваю, что имелись отличия в пирах Ивана Грозного и Николая Второго. Но официанток в кокошниках и кимоно точно не было ни там, ни там.
Мне лично интереснее было смотреть не на яства на столе, а на то, как вел себя народ. Первым делом мама олигарха потребовала убрать со столов лишние бокалы и рюмки. Олигарх попробовал возмутиться, но мама сказала: «Цыц!», и сын смолк. Обалдевшему метрдотелю дамочка пояснила, что пьяные гости все разбить могут, а платить придется ее сыну. Вместе с метрдотелем и одной официанткой, которая составляла на поднос посуду, мама обошла каждого гостя и спросила, что он будет пить. В зависимости от этого ненужные бокалы и рюмки тоже убирались.
– Да она же ненормальная, – заметила Татьяна.
– Вероятно, никак не может привыкнуть к тому, что у нее сын – богач. Живет старыми мерками. Побьют гости посуду в ресторане – пригласившему их надо платить. Хорошо, хоть со своей водкой не приехала.
Мама также наблюдала за открыванием бутылок на кухне. Официантки подносили напитки в открытом виде и доливали гостям. На камеру было записано, как Фисташкова взглядом коршуна следит за руками официантки.
– Может, опасалась, что любимому сыночку кто-то что-то подсыплет? – высказала предположение я.
– Сыночку она сама бутылку открывает и сама наливает, – заявила Татьяна и открутила запись немного назад. – Наверное, следила, чтобы официантки себе ничего не отлили.
Мама олигарха также сама наливала ближайшим друзьям сыночка. Вероятно, ценила их и не хотела потерять.
– Как хорошо, что мы с тобой не богачки, – сказала Татьяна. – Что за жизнь? Постоянно думать, застрелят тебя или не застрелят, отравят или не отравят…
– По-моему, обычно наливают больше, чем она, – заметила я. – Или хочет, чтобы они подольше оставались за столом, а не под столом?
Потом все происходило так, как вкратце описал нам олигарх – народ пел и танцевал, только медведя забыл упомянуть, плясавшего под балалайку. Тетя Рая отплясывала с Артуром Небосклоновым, моя мама, правда, спокойно сидела за столом и налегала на осетра. Ни в песнопениях, ни в плясках она не участвовала, спокойно беседовала с солидными мужчинами, устроившимися с двух сторон от нее. Все трое были почти трезвы. К концу вечера тетя Рая была, можно сказать, на бровях.
Адвокат спал лицом в тарелку, и не он один. Может, устал за последние дни? В конце вечера Фисташков приказал охране везти адвоката к нему, так как «завтра работать будем». Олигарх едва передвигал ноги, и его тащили два парня, адвокат был еще более пьян. Мама олигарха была абсолютно трезва, но с сыном не поехала, а осталась следить за окончанием пира, а потом приказала обслуге ресторана собрать несъеденное в пакеты, а также отнести в ее машину недопитое спиртное.
– Неужели она не понимает, что таким образом позорит сына?! – воскликнула Татьяна.
– Ей не объяснишь. Интересно только, куда она дела все это добро?
– У нее дома в холодильнике стоит, – хмыкнула подруга. – Неделю доедать будет. Может, сыночек в гости приедет, она и его покормит. Пирожки в духовке или в микроволновке разогреть можно.
Досмотрев запись до конца, я решила позвонить продюсеру Артура Небосклонова и спросить, доволен ли он состоявшимся мероприятием. Как я видела, он был абсолютно трезв, от всего алкоголя отказывался и пил только яблочный сок. Правда, покушал сытно.
Продюсер сказал, что все прошло отлично, если наш канал покажет выступление его подопечных, будет еще лучше, и если я опять соберусь замуж (по-настоящему или понарошку), он всегда готов обеспечить музыкальное и песенное сопровождение.
– Драки никакой не было? – уточнила я. Вдруг что-то происходило на улице и операторы не записали?
– Так и невесты не было, – захохотал продюсер. – И кражи невесты не было. Юль, все нормально. Все довольны. В круиз отправимся по первому требованию.
Потом я позвонила Василию, который все еще находился на работе, и поинтересовалась результатами вскрытий.
Василий сообщил, что двух дам (модель и финансового аналитика) в загсе убили из одного и того же пистолета. В меня и в свидетеля стреляли из одной и той же винтовки. Все оружие – иностранного происхождения. Адвокат, как решили эксперты, умер от естественных причин. Сердце.
Потом у меня зазвонил мобильный. Мама, отчаявшись дозвониться мне домой, позвонила и сообщила, что тетю Раю с сердечным приступом только что отвезли в больницу.
– Ты видела, как она вчера отплясывала? – спросила я.
– Да, но я все равно чувствую себя виноватой… Ее дочь на меня так орала…
– Мама, она сама напросилась. Ее никто не тянул. Если дочь еще раз позвонит и станет тебя в чем-то обвинять, так ей и скажи или переадресуй ко мне. Я могу ей копию пленки предоставить, где записано, как веселится тетя Рая.
Конечно, мне было ее жаль, но… Надо надеяться, что все закончится хорошо.
Следующий звонок заставил меня надолго задуматься.
Номер звонившего не определился. Явно искаженный голос сказал:
– Мать Фисташкова сбежала. Вот так-то.
После этого связь оборвалась.
Глава 13
– И как это понимать? – пораженно спросила Татьяна. – Куда сбежала? Зачем?
Я же решила позвонить Фисташкову и узнать, нет ли у него новостей. Нашлась ли охрана? Выяснил ли он, кто прислал «привидений»? Не определился ли он еще с датой круиза? И как-нибудь вверну вопрос про маму.
Но олигарх заявил, что сейчас не может со мной разговаривать. Правда, извинился и говорил вежливым тоном.
– Может, маму ищет? – высказала предположение Татьяна.
Я задумалась. Я практически ничего не знала про мать Фисташкова – не удосужилась выяснить, не считая это важным. Я же не собиралась на самом деле с ним жить и становиться ее родственницей. Но теперь пора пришла. А может, и к ней «привидения» приходили? Как она на них отреагировала? Как бы отреагировали мои родители, даже отдаленно не представляющие, чем доводилось заниматься единственной дочери вместе с любимой подругой?
Я решила, что завтра следует съездить к Витькиной жене – той любящей выпить даме, с которой мы познакомились на свадьбе. Я, правда, даже не знаю, как ее зовут. Но данные должны были остаться у опера Андрюши или кого-то из следственной бригады – ее же официально допрашивали. Как раз репортажик сделаем с Пашкой на тему «Из жизни жен олигархов». Или не сделаем. На ближайшие дни материала хватает, ну и не исключены какие-то преступления в городе, на которые меня вызовут знакомые из органов. Мне было просто важно поговорить с Витькиной женой – для себя, не для репортажа.
– Ты считаешь, что эта баба много знает? – с сомнением в голосе спросила Татьяна. – Ты думаешь, ей Витька многое рассказывает? Неужели он такой дурак, что посвящает в свои дела алкоголичку?
Я не думала, и Витькины дела меня не интересовали – по крайней мере пока. Насколько я знала, Витька работал отдельно – имел компанию сотовой связи. Эта компания только пользовалась какой-то продукцией «IT-Инвест», которую возглавляли и которой владели (пока не знаю, в каких долях) Фисташков и убитый Николай. Но Витька, Фисташков и Николай вместе учились и дружат со школьных лет. В их положении сложно заводить новых друзей. А тут и знакомы с детства, и все трое – очень обеспеченные люди.
Фисташков не был женат никогда, Николай с первой женой развелся, а Витька оставался женат на своей первой, пусть и алкоголичке. То есть Витькина жена и Фисташкова, и Николая знает с молодости. Если мама Фисташкова всегда активно участвовала в жизни сына, отгоняя от него баб, претендовавших на священное Темочкино тело, то Витькина жена не могла об этом не слышать. Вероятно, они знакомы лично, да и с Витькой могли ее неоднократно обсуждать.
На следующее утро Андрюша сразу же сообщил мне телефоны и адрес Витькиной жены, которую звали Вероника Николаевна, а также заявил, что будет рад услышать все, что скажет мадам. Я обещала сегодня заехать в Управление. Попрошу у ребят сводочку, да и интересно послушать, что раскопали нового по делу олигарха.
Для начала я позвонила Витькиной жене по домашнему. Трубку сняла не она (ее голос я помнила), а на мою просьбу позвать Веронику Николаевну женский голос ответил, что та квасит капусту. Может, я не туда попала? Я уточнила, к той ли Веронике Николаевне я дозвонилась. Оказалось – да. Наконец меня попросили представиться.
– Сейчас спрошу, сможет ли она оторваться, – сказали мне, и трубку явно на что-то положили.
Потом ее взяла сама Вероника Николаевна, только попросила звать ее Никой. Я сказала, что хотела бы встретиться, поскольку у меня имеется ряд вопросов. Меня пригласили приезжать прямо сейчас.
– Ничего, что я при тебе буду капустой заниматься? – спросила Ника.
Я ответила, что это разговору нисколько не помешает. Более того, я была почти уверена, что Вероника Николаевна сегодня трезва. Муж прекратил дотировать покупку алкоголя?
Я позвонила Виктории Семеновне, сообщила, куда направляемся мы с Пашкой, и мы с оператором спустились к моей машине. Пашка, конечно, попросил остановиться у ближайшего к моему дому павильона, где продают пиво. Он без пива работать не может.
Владелец компании сотовой связи с супругой проживал в одном из современных элитных домов и занимал там половину четвертого этажа.
– А почему так низко? – спросила я. Большинство моих обеспеченных знакомых предпочитали квартиры на верхних этажах, и если не удавалось купить на последнем с выходом на крышу, то брали не ниже восьмого – из-за видов и более чистого воздуха.
Оказалось, что Витька взял четвертый этаж, чтобы Ника, в случае выпадения из окна, не разбилась насмерть. На первом магазины, на втором, над магазинами, он жить не хотел, третий был разделен на более мелкие квартиры, и владельцы строительной компании не захотели менять планировку. То есть самым нижним из приемлемых оказался четвертый.
– А вы уже падали из окна? – уточнила я с самым невозмутимым видом.
– Два раза. Но не здесь. Здесь еще нет.
– И как? – спросила я. Пашка снимал, отхлебывая пиво.
Один раз Витькина жена сломала обе руки и ногу, второй раз не сломала ничего, только ушиб был сильный и синяков много.
– А здесь вообще хорошо падать будет, – пояснила хозяйка квартиры и подвела нас с Пашкой к окну. – Везде газоны, зимой сугробы. По Витькиной просьбе наш дворник их не расчищает. То есть дорожки и подъезды убирает, а газон остается в снегу. Витька всем в доме объяснил, что так больше шансов выжить в случае падения из окна.
– И как народ воспринял?
– Нормально. А родители одной девчонки потом еще его благодарить приходили. У нас тут с восьмого этажа от несчастной любви одна прыгала, теперь только прихрамывает чуть-чуть. А, кстати, вон она. – Вероника показала на девушку с коляской. – Видите, как все хорошо закончилось? И жива, и относительно здорова, и мужик тот на ней женился. Знаете что?
Вероника напряглась, погрузившись в размышления, потом заявила, что нашему телеканалу или какому-то из изданий холдинга нужно объявить конкурс рационализаторских предложений по обеспечению, так сказать, мягкой посадки выпадающих и бросающихся из окон граждан. Тема в России актуальная. Девок много прыгает, мужиков много по пьяни выпадает. Как оборудовать газоны и вообще всю территорию вокруг домов, чтобы люди оставались живы и получали поменьше травм?
Я обещала передать предложение руководству холдинга. Вероника добавила, что ее Витька тоже из окна прыгал и ногу ломал. Дело было во время студенческой пьянки в общаге, в воскресный вечер (а пили с пятницы). Витька тогда из окна сиганул, не имея веских причин, и назвать их так и не смог. В общем, я поняла, что у них с Вероникой Николаевной родство душ.
– Огурцов соленых хотите? – без перехода спросила Вероника Николаевна, бросила взгляд на Пашку и сама ответила: – Хотите. Пошли!
Одета она была в свободные спортивные брюки и широкую футболку с изображением ухмыляющейся лягушки. Без косметики выглядела неважно, хотя «основа» была неплохая – чудные ресницы обрамляли карие глаза, и курносенький нос симпатичный. Ей бы пластическую операцию сделать, на процедуры какие-то омолаживающие походить, на косметический массаж. Сейчас же огромное предложение подобных услуг. Лицо после них на самом деле выглядит свежим. Все-таки у пьющей женщины пагубное пристрастие быстро отражается на коже, гораздо быстрее, чем у мужчины.
Нас с Пашкой повели по ответвлению коридора. По ходу Вероника объясняла, что самую холодную комнату – угловую – она переоборудовала в капустную.
– Во что? – переспросила я.
– У меня в квартире есть отдельная капустная комната. Я ее так называю. У моего мужа – сейфовая, а у меня – капустная. Я там припасы храню. Сейчас вам все покажу, и пойдем на кухню, я буду дальше капусту рубить и с вами разговаривать.
– У вас нет прислуги?
– Есть. Но капусту, огурцы и соленые грибы я делаю сама. Только сама, никому не доверяю. И мой муж, и все его друзья только их признают под водочку. Сейчас попробуете.
Квартира в целом произвела на меня благоприятное впечатление – она была сделана для того, чтобы в ней жить. Не знаю, зачем Витьке с Вероникой столько комнат, но это не мое дело. Никаких сумасшедших дизайнерских изысков здесь не наблюдалось, выставки предметов искусства тоже. Мебель наверняка на заказ, но под конкретные места в квартире. Никаких антикварных столиков и прочих музейных экспонатов. Обои везде разные, белых я не увидела нигде.
Капустная представляла собой подобие погреба – обшита деревом, окно отсутствовало, но имелись небольшие квадратные форточки (не застекленные, а закрывающиеся деревянными планками), которые иногда открывались, чтобы впустить холодный воздух. Летом нужную температуру помогала поддерживать дорогая английская система охлаждения. Вероника объяснила, что лично следит за температурой в капустной.
От нее я с интересом узнала, что огурцы следует солить и хранить в дубовых кадках. Кадки, сделанные в какой-то деревне в Новгородской области, были нам продемонстрированы. Вероника отложила нам с Пашкой подарки в две закручивающиеся литровые банки. По огурчику мы взяли из кадки и съели прямо там. Вкус был обалденный и несколько необычный. Соленые грибы стояли в больших (по-моему, пятилитровых) стеклянных банках, а капуста – в эмалированных ведрах. Вероника сказала, что путем экспериментов пришла к выводу, что капуста вкуснее в них, а не в бочке. Пустующая бочка в человеческий рост виднелась в одном углу.
После демонстрации запасов нас повели на кухню, где шел процесс заготовки. По-моему, кочанов был закуплен целый грузовик. Может, из-за этих припасов Витька и не разводится с пьющей Вероникой? Кто еще ему будет такую закуску готовить?
– Ну, спрашивайте что хотели, – предложила Вероника, принимаясь за очередной кочан. Прислуга не показывалась на протяжении всего нашего с Пашкой пребывания в квартире. Вероника трезва, ни из какой фляжки ничего не хлебала, а Пашке предложила самому выбирать в холодильнике пиво. Пиво там стояло и лежало на самом деле на любой вкус.
Я спросила про мать Фисташкова.
– Съехала с катушек два года назад. Или три?
– В смысле?
– Сделала пластическую операцию, исказила морду, из боков жир откачивала.
– Что вы имеете в виду под «исказила морду»? – уточнила я.
Вероника пояснила, что некоторым ее знакомым дамам, которые сделали пластические операции, они пошли на пользу. Те стали выглядеть лучше и одновременно остались самими собой. Другим же кожу перетянули, что-то где-то сделали не так – и лица изменились. Теперь, конечно, все привыкли к новым лицам, но это не те, с которыми женщины родились изначально!
– Я ее в первый момент даже не узнала – когда мы впервые встретились, – сообщила Вероника. – Потом, конечно, узнала, но… Не надо ей было ее делать.
Я поняла, почему Витькина жена ничего не делает с собственным лицом. Лучше родная одутловатость, чем чужая физиономия.
Более того, по словам Вероники Николаевны, мать олигарха не просто делала подтяжку, а еще и убирала припухлость щек. Раньше у нее были щечки-яблочки. А в результате даже голос изменился.
– Не поняла, – честно призналась я.
– Я сама не могу вам все это объяснить, – вздохнула Вероника. – Это она мне так сказала. Оказывается, она всю жизнь смущалась из-за своих пухлых щечек. Хотя, по-моему, они не были такими уж пухлыми… Но у каждого свои комплексы. В общем, она очень изменилась. Сейчас я думаю, что все остальное, пожалуй, осталось таким же – разрез глаз, нос, но щеки другие, из-за этого я ее едва узнала.
Я вспомнила одну мою знакомую, которая считала, что у нее из-за слишком большого носа не складывается личная жизнь. Она сделала пластическую операцию – и почувствовала себя другим человеком. Стала подавать себя по-другому и на самом деле удачно устроила личную жизнь. Если пластическая операция помогает избавиться от комплексов, то ее, конечно, нужно делать. А если не помогает? А если уродует? В общем, вопрос спорный, сколько людей – столько и мнений. Сама я пока еще не задумываюсь, но на косметические процедуры хожу.
Я решила, что насчет изменения голоса после операции на щеках мне нужно будет посоветоваться с патологоанатомом Василием, как с самым близко знакомым врачом. Если не знает, найду другого консультанта.
– Вы с ней давно знакомы? – спросила я у Витькиной жены про мать Фисташкова.
– Лет двадцать, – ответила Вероника. – Даже больше. Мы с Витькой в девятнадцать лет поженились. Много раз вместе бывали в гостях у Фисташковых. Знаете, дело даже не в пластических операциях. Она изменилась за эти два или три года. Вроде как операции ей на психику подействовали. Да, она всегда тряслась над любимым и единственным сыночком, жениться ему не дала. А было на ком. Сколько таких матерей своей эгоистичной любовью портят сыновьям жизнь? Ладно, Темка богат, будет кому за ним ухаживать. А другие мужики, живущие до старости с мамами? То есть до смерти мам? Остаются одни, попадают в лапы к хищницам, которые выкидывают их из квартир. Ведь среди тех, кто в нашем городе лишился жилья, довольно большой процент таких сыновей. Да вы сами должны об этом знать. Пресса об этом много писала. Большинство таких мужиков совершенно не приспособлены к жизни. Все бытовые вопросы всегда решала мама. Есть и исключения. Один из них – Артем. Родительница стимулировала его – он поднялся, чтобы отделаться от ее опеки. Но так и не женился. Он не сделал этого, пока был бедным, теперь-то ему крайне сложно найти жену. Чем богаче мужик, тем подозрительнее и требовательнее становится. Растет состояние – растут требования.
Я спросила, где сейчас живет мать Артема Фисташкова.
– В их квартире.
Вероника пояснила, что Артем вначале купил большую квартиру, отделал ее, потом занялся загородным особняком. Пока он жил в новой квартире, мама обреталась в их старой, полученной от государства в советские времена. Потом, после переезда сына за город, обосновалась на новом месте. Что с первой квартирой, Вероника не знала.
«Значит, могли и туда «привидений» направить, – подумала я, – раз это жилье Фисташкова».
– Да, вот еще что, – снова заговорила Вероника. – Раньше она очень стильно одевалась, а тут вроде стала изменять сама себе. У нее это случилось после пластической операции, – сообщила Вероника. – Это я сейчас понимаю. Изменилась и внешне, и внутренне. Будто ей не рожу перекроили, а мозги провентилировали или просто в башке покопались.
Я спросила, много ли Вероника общалась с матерью Артема в последние годы. Оказалось – почти не общалась. Она ее видела на каких-то мероприятиях и поразилась исчезнувшим пухлым щечкам и новому стилю. Вероника даже думала, что мадам Фисташкова ее избегает.
«Ну, этому может быть несколько объяснений, – подумала я. – Например, нежелание общаться с пьяной Вероникой».
Вслух я поинтересовалась, где отец Артема. Он вообще когда-нибудь существовал?
Оказалось, да, и это отдельная история. Отец был известным ученым, химиком. В чем именно специализировался, Витькина жена не знала и сама его ни разу не видела. Он сбежал из СССР на Запад еще в советские времена. Артем (как и Витька с Колькой) тогда еще учился в школе. Фисташков-старший поехал на какую-то международную конференцию и не вернулся. Вероника не представляла, в какой он осел стране, и не уверена даже, знал ли об этом сам Артем. С тех пор от него не было ни слуху ни духу. Витька как-то спросил у Артема, не пытался ли он найти отца после того, как времена изменились и железный занавес рухнул, но Артем резко ответил, что слышать про него не желает.
Такая реакция была понятна и Витьке, и Кольке, и Веронике, выросшим в советские времена. Конечно, все учителя понимали, что ребенок не имеет никакого отношения к побегу отца, но представители одной известной организации из трех букв неоднократно наведывались и в школу. Артем рассказывал друзьям, что долго находился под наблюдением. Матери пришлось бросить работу, и она по утрам мела улицы, а по вечерам мыла полы в каком-то магазине. Их уровень жизни значительно опустился. В одно мгновение Артем превратился из сына известного ученого, выезжавшего за границу (что много значило в советские времена), в сына предателя Родины. По словам Вероники, Фисташков до сих пор не ест картошку – наелся в самый трудный период своей жизни. Килограмм картошки тогда стоил десять копеек (советских), и это была основная их с мамой пища.
– После той истории с отцом Артема мама стала трястись над сыном. Возможно, и на него она повлияла, то есть конечно повлияла, но я имела в виду, что именно та история смогла стать толчком для дальнейшего. Он хотел не только вырваться из-под опеки, но и никогда не жить в нищете, показать, что сам на многое способен, а кто отец – не играет роли.
– Побег отца не мешал ему в новые времена?
– Вроде нет… Ой, чуть не забыла! У него же еще и родственник-кагэбэшник имеется! То ли двоюродный дядя, то ли даже троюродный… Не помню. И Витька, наверное, не помнит. Надо у Артема спрашивать. Дядька помочь пытался, но у него самого были проблемы. Можно подумать, что отец Артема кому-то говорил, что намерен сбежать!
– Мог говорить, – заметил Пашка. – Может, собирался потом жену и сына вытащить?
– Как? Времена-то были совсем другие. Вы двое еще детьми были. Не можете все помнить. А я-то вас лет на десять, если не на пятнадцать старше. Я почти на сто процентов уверена, что тот, кто планировал остаться на Западе, не делился своими планами ни с кем. А вдруг какие уши услышат? А вдруг прослушка в квартире? В общем, Артем с дядькой после этого дела очень сблизился. И когда они фирму организовали с Колькой, то были под кагэбэшниками. С самого начала. Никакую братву туда и близко не подпускали. И Витька мой тоже под ними. И доволен.
– А сейчас охрана у Фисташкова откуда? – спросила я.
– Эти мальчики-то? Понятия не имею. Начальник службы безопасности, его заместители – все из Конторы, как у Артема, так и у моего Витьки. Но молодые парни… Не думаю.
Я опять вспомнила исчезнувших охранников из дома Артема Фисташкова. Интересно, они откуда? И не торчат ли где-то тут уши старого КГБ или новой ФСБ?
Я спросила у Вероники, какие еще имеются родственники у олигарха. Она пожала плечами. Кроме мамы и дяди, она не знала никого и ни про кого. Не знала, жив ли отец Артема, завел ли он за границей другую семью – и вообще в какой он стране. Дядя до сих пор в Петербурге, но давно в отставке. Тот кризис с родственником пережил, после разрушения Союза из Конторы не сбежал, дослужил до пенсии.
У меня остался последний вопрос – или серия вопросов. Наверняка Вероника с супругом обсуждали убийства у загса и в загсе. По их мнению, хотели убить именно Кольку или все-таки Артема? И почему убили женщину Николая? И финансового аналитика?
– Витька считает, что это какие-то Колькины дела. Какие – не знает. Убили Кольку и его бабу, которая могла что-то знать. И финансового аналитика, с которой Колька в последнее время много общался. Не как с женщиной – как со специалистом. Может, Колька на компанию нацелился? Может, подруга его накрутила?
– Тогда получается, что все организовал Артем Фисташков, – заметила я. – Но думать так глупо. Организовывать ради этого свадьбу, причем со мной, криминальным репортером? Зная, что у меня куча знакомых в органах, которые подключатся к расследованию дела, в котором каким-то образом оказалась замешана я? А в меня стреляли, и, если бы не бронежилет, я бы с вами сейчас не разговаривала!
– Витька считает, что на Кольку давил кто-то со стороны. Например, требовал продать акции. Не исключено, что кто-то хочет прибрать к рукам «IT-Инвест». Начали действовать через Кольку, поняли, что он готов все открыть Артему – и избавились от него. Заодно от модели и финансового аналитика, с которыми, как я уже говорила, Колька много общался в последнее время. Ну а потом решили свести с ума Артема. Я знаю про случившееся ночью в его особняке. Он звонил Витьке, муж мне все рассказал.
– Где сейчас мать Артема?
Вероника пожала плечами. Я попросила адрес квартиры. Конечно, я могла его выяснить и другим способом, но зачем напрягаться?
Глава 14
От Вероники мы поехали в холдинг, сдали Виктории Семеновне запись, угостили огурчиком, на словах рассказали о встрече, восхитившись, что хозяйка за время разговора нарубила несколько тазиков капусты.
– Она не согласится сняться для «кулинаров»? – спросила Виктория Семеновна, имея в виду сотрудников нашего холдинга, которые готовят программу и журнал о вкусной и здоровой пище.
– Надо спросить, – ответила я. – Только где простой народ возьмет дубовые кадки?
– Кто-нибудь организует бизнес по их изготовлению, – хохотнула главный редактор и одобрила мое желание наведаться в гости к маме олигарха. – Но я бы для начала уточнила, покинула она пределы родной страны или нет.
– Попробую в Управлении, – ответила я, собираясь для начала проехаться туда. – По крайней мере, озадачу Андрюшу. Но верить всем звонящим гражданам нельзя. Может, меня хотели направить по ложному пути?
Андрюша сказал, что, по его мнению, некто хотел, чтобы я заинтересовалась Фисташковой. Вопрос – зачем.
И тут мне в голову ударила мысль…
– А если Колька и две женщины – ее рук дело? В таком случае единственный и любимый сыночек становится единоличным хозяином…
– Так у этого Николая дети же остались, – напомнил Андрюша.