Берегитесь округлостей Гарднер Эрл
– В качестве кого?
– Личного секретаря.
– Ну и как вам у него работалось?
– Великолепно.
– Он вел себя как джентльмен?
– Во всех отношениях.
– Даже в личных?
– Личных у нас не было – только сугубо деловые. Если бы он не был настолько джентльменом, чтобы придерживаться этой программы, то я была вполне леди, чтобы на ней настоять.
– Вы много знали о его делах?
– Да.
– Как насчет его честности?
– Он был безукоризненно честен. Лучшего босса нельзя пожелать.
– Почему же вы уволились?
– По личным причинам.
– По каким?
– Атмосфера в офисе несколько изменилась.
– В каком смысле?
– Трудно описать. Мне не нравились некоторые девушки, которые со мной работали. Я могла найти работу где угодно и не должна была терпеть неприятное окружение. Поэтому я ушла.
– С дурными чувствами?
– Конечно, нет. Мистер Эндикотт дал мне отличные рекомендации. Если хотите, могу показать.
– Да, пожалуйста.
Хелен Мэннинг вышла в спальню и принесла бланк «Эндикотт энтерпрайзис» с отпечатанным текстом, в котором Эндикотт характеризовал ее как компетентного секретаря, проработавшего у него много лет и ушедшего по собственному желанию, о чем он крайне сожалеет.
– Вскоре после этого, – сказал я, прочитав рекомендацию, – вы отправились побеседовать с миссис Эндикотт, не так ли?
– Я? – недоверчивым тоном воскликнула она.
– Да, вы.
– Разумеется, нет! Я видела миссис Эндикотт в офисе однажды или дважды. Конечно, я знала, кто она, и здоровалась с ней, но не более того.
– И вы ни разу не говорили с ней после того, как уволились?
– Возможно, пожелала ей доброго утра при встрече на улице, но я этого не припоминаю.
– Вы не звонили ей по телефону и не спрашивали, где бы вы могли с ней встретиться, так как вам нужно кое-что ей сообщить?
– Конечно, нет.
– Прекрасно, – сказал я. – Вы бы не возражали в этом поклясться?
– Это еще зачем?
– Чтобы я мог доложить истинные факты моему боссу и пресечь слухи, которые начали распространяться.
– Не вижу причин ни для каких клятв.
– Но ведь это правда, верно?
– Разумеется, правда. К чему мне лгать?
– Тогда вам ничего не стоит дать клятву.
Несколько секунд она молчала, потом внезапно осведомилась:
– Как вы об этом узнали?
– О чем?
– О том, что я ходила к миссис Эндикотт.
– Вы же утверждаете, что не ходили к ней, и собираетесь в этом поклясться.
– Хорошо! – огрызнулась она. – Я ходила к ней и рассказала ей то, что, по-моему, она должна была знать.
– Очевидно, вы были злы на Эндикотта? – спросил я.
– Еще бы! После всего, что я для него сделала. Я была полностью ему предана! Мирилась с его придирками… А он принял на службу эту маленькую шлюшку. Если бы она хотя бы хорошо работала, но она даже не умела печатать на машинке. Эта девка обвела его вокруг пальца и…
– И вы устроили сцену?
– Никакой сцены я не устраивала! Я просто сказала ему, что если он хочет иметь любовницу, то должен держать ее в квартире, а не в офисе, подвергая опасности бизнес. Я добавила, что если старшим секретарем буду я, то он должен дать это понять маленькой потаскушке, у которой хорошенькое личико и фигурка, но не мозги, чтобы указывать мне, что я должна делать.
– Поэтому он вас уволил?
Хелен заплакала.
– Он вас уволил? – настаивал я.
– Уволил, черт бы его побрал! – всхлипывая, ответила она.
– Так-то лучше, – промолвил я. – Значит, вы пошли к миссис Эндикотт. О чем вы ей сообщили?
– О том, что произошло. Карл Эндикотт отправил Джона Энсела и еще одного человека в джунгли Амазонки, прекрасно зная, что посылает их на верную гибель. Он хотел избавиться от них обоих.
– Когда вы об этом узнали?
– Незадолго до разговора с миссис Эндикотт.
– Почему так поздно?
– Потому что… потому что я не позволяла себе даже сомневаться в порядочности моего босса.
– Как вы узнали о том, что их ожидало на Амазонке?
– Другая экспедиция раньше была послана в те же места. Всех ее участников убили, и Эндикотт об этом знал.
– Откуда?
– Экспедицию отправила другая нефтяная компания, и Эндикотт получил об этом информацию.
– Как?
– Письменно.
– И где это письмо?
– Полагаю, в его архиве.
– Вы не забрали его с собой, когда уволились?
– Нет, и жалею об этом.
– И у вас нет фотокопии?
– Нет.
– Значит, вы никак не можете доказать то, что знаете?
– Только тем, что я видела письма. Я отпечатывала некоторые его запросы.
– Эндикотт заключил с вами какое-нибудь соглашение, когда уволил вас? Относительно компенсации?
– Почему он должен был это делать?
– Да или нет?
– Нет.
– Вы живете на ваше жалованье?
– Я – трудящаяся девушка.
Я окинул ее взглядом. Шесть лет назад она, наверное, была лакомым кусочком. Тогда ей было двадцать девять, а сейчас – тридцать пять. Впрочем, печатала она виртуозно.
– Было бы скверно, если бы эта история вышла наружу, – заметил я.
– В каком смысле?
– Боссам не нравятся секретарши, которые, разозлившись, ходят к их женам и рассказывают им о делишках мужей.
Она задумалась, а я посмотрел на часы.
– Мне пора бежать, Хелен. Я занимаюсь убийством Эндикотта, и у меня работы невпроворот. Было очень любезно с вашей стороны уделить мне вечер.
– Спасибо за чудесный обед, Дональд, – сказала Хелен.
Она проводила меня до двери. Я поцеловал ее на прощанье, но от этого поцелуя было мало радости. Хелен была занята своими беспокойными мыслями.
Глава 14
Мэр Тэбер был человеком лет пятидесяти пяти, с тяжелым подбородком, толстыми губами, холодными серыми глазами и привычкой говорить настолько быстро, что слова походили на пулеметные очереди.
Купер Хейл был низеньким, полным и тихим человечком. Он окинул меня внимательным взглядом и отвернулся.
Берта представила нас, и мы обменялись рукопожатиями.
– Эта огласка весьма некстати, – заговорил Тэбер. – Как будто она исходит из вашего офиса. Не знаю, что у вас за источники информации, Лэм, и знать не хочу. Но газеты намекают, что городская администрация Ситрес-Гроув позволяет каким-то дурацким зональным тарифам стоять на пути прогресса. – Он помолчал, глубоко вздохнул и затарахтел снова: – Мне это не нравится. Так дела не делаются. Если у вас есть какие-то законные претензии к городу, приезжайте в Ситрес-Гроув и изложите нам их. Не знаю, чего вы добиваетесь. Мне известно, что вы замешаны в деле об убийстве Эндикотта, и хотя я не готов к публичным обвинениям – пока что, – у меня не выходит из головы, что тут есть какая-то связь.
– Вы имеете в виду, что моя информация лжива? – спросил я.
– Конечно, она лжива!
– А как же насчет взноса на избирательную кампанию Кроссета?
– Это очень неприятная история. Я близкий друг Кроссета, уважаю его и восхищаюсь им. Он человек безупречной честности и высочайших моральных принципов, поэтому любое пятнышко на его репутацию кажется ему кучей грязи. Я очень огорчен, что это произошло.
– Кроссет тоже, – заметил я.
– Его ведь уполномочили принимать взносы, полагаясь на его добросовестность.
– Не сомневаюсь.
– Тогда зачем раздувать эту историю?
– Кроссет сложил с себя эти обязанности, не так ли?
– Да.
– Почему?
– Потому что, как я вам уже объяснил, у него слишком высокие моральные принципы.
– А как насчет других?
– Каких других?
– Которые тоже получили по две тысячи долларов на их предвыборную кампанию?
– Вам известно, что кто-то еще получил деньги?
– Насколько я понял, еще один член городского совета заявил, что принял такой же вклад.
– Ну и что в этом дурного?
– Ничего.
– Тогда зачем это затевать?
– Я ничего не затеваю.
– Но вы задали вопрос.
– Я просто пытаюсь ознакомиться с ситуацией.
Хейл повернулся и поднял на меня взгляд.
– В конце концов, – заметил он, – ваше положение тоже может оказаться не таким уж неуязвимым, Лэм.
– В каком отношении?
– Во многих.
– Назовите их.
– Я не обязан это делать.
– Ну хотя бы одно.
– Я просто сделал заявление.
– Допустим. А теперь возьмите его назад.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы ссориться, – вмешался Тэбер.
– А для чего?
– Мы хотели бы добиться содействия вашей фирмы.
– В чем?
– Вы говорили с прессой.
– У вас есть возражения?
– Мы считаем безответственными некоторые заявления, сделанные вами репортерам.
– Вы бы хотели, чтобы большая фабрика досталась не Ситрес-Гроув, а Санта-Ане?
– Разумеется, нет. И к вашему сведению, весьма маловероятно, что нечто подобное может произойти.
– Хотите пари?
– Я не люблю биться об заклад. Я не игрок, а бизнесмен.
– И политик?
– Был и политиком.
– И рассчитываете стать им снова?
– Возможно.
– Эта компания хочет строить завод в Ситрес-Гроув и уже выбрала место, – сказал я. – Ей нужно разумное содействие со стороны городских властей. Понятия не имею, что напечатают об этом газеты, но знаю, что у одного репортера есть идея.
– Какая?
– Идея, что некое лицо с мощными политическими связями, владеющее землей в Ситрес-Гроув, хочет изменить местонахождение завода и чинит препятствия переменам в зональной системе в надежде узнать имя промышленника и перехватить сделку.
– Это абсурд! Нелепая ложь! – взвился Хейл.
– Я всего лишь комментирую идею одного из репортеров, – напомнил я ему.
– Если вы скажете мне, какого именно, я сверну ему нос набок!
– Почему?
– Потому что ничего подобного нет в природе.
– Тогда почему вы должны сворачивать ему нос? Вам-то что до этого?
Хейл промолчал.
– Мистер Хейл имеет в виду, – заговорил Тэбер, – что публикации подобного рода, сопровождаемые намеками, могут отразиться на нем лично.
– Вы хотите сказать, что он владеет землей в Ситрес-Гроув?
– Я всегда твердо верил в будущее Ситрес-Гроув, – елейным голосом произнес Хейл. – Я разбогател благодаря серии удачных вкладов в недвижимость, что поддержало мою убежденность в будущем процветании нашего города. Чтобы помочь этому процветанию, я внес солидные пожертвования.
– Вот так молодец! – воскликнул я.
– В самом деле, – согласился Тэбер.
– Эта болтовня ни к чему нас не приведет, – вмешалась Берта. – Что вам нужно?
– Мистер Никерсон – свидетель по делу об убийстве Эндикотта, – сказал Тэбер.
Я промолчал.
– Как и мистер Хейл, – продолжал Тэбер.
– Ну? – осведомился я.
– А вы интересуетесь этим делом, – отозвался Тэбер.
– Мы работаем над ним, – поправил я.
– У Энсела нет ни единого шанса! Его вина очевидна!
– Сомневаюсь, чтобы так думал окружной прокурор, – возразил я. – А мистер Куинн, адвокат Энсела, явно придерживается иного мнения.
– Эта история очень льстит жителям нашего города, – заметил Тэбер. – Дух нашего сообщества должен ярко заявить о себе на процессе. Некоторые присяжные, безусловно, будут из района Ситрес-Гроув. Окружной прокурор потребует смертного приговора, и я не думаю, что у Энсела есть хотя бы один шанс избежать газовой камеры.
Я ничего не сказал.
– Мы готовы к сотрудничеству, – продолжал Тэбер. – Если, как я подозреваю, появление в прессе этих слухов имеет своей целью отвлечь внимание от дела Эндикотта и бросить тень на некоторых свидетелей, то вы избрали неверную тактику. Вы могли бы добиться большего успеха, стараясь содействовать, а не ниспровергать.
– В каком смысле?
– Окружной прокурор – разумный человек и случайно мой друг. Уверен, что он прислушается к голосу рассудка.
– Опять-таки в каком смысле?
– Я убежден, что если Энсел признает себя виновным, прокурор примет к сведению тот факт, что округ избавлен от многих лишних расходов, и не будет давить на судью с целью вынесения смертного приговора. Не исключено, что он сам потребует пожизненного заключения. Конечно, я не могу ничего утверждать. Я не представляю окружного прокурора, а только оцениваю ситуацию.
– Понятно.
– Энсела могли бы признать виновным в убийстве второй степени или даже в непредумышленном убийстве.
– Не думаю, что мистер Куинн заинтересуется подобной сделкой, – сказал я. – Он уверен, что Джон Энсел полностью невиновен.
– Это абсолютно необоснованная уверенность. Она не учитывает суровые и очевидные факты.
– Я не настолько знаком с фактами, – промолвил я. – Мы сейчас работаем над делом.
– Ну, когда вы познакомитесь с фактами, свяжитесь со мной, – сказал Тэбер, вставая. – Вы можете всегда найти меня в моем офисе в Ситрес-Гроув. Повторяю, что готов сделать что угодно ради экономических интересов моего прекрасного города.
– Тогда лучше займитесь зональной системой, – посоветовал я.
– Что вы имеете в виду?
– Если пять членов городского совета получили по две тысячи долларов от Друда Никерсона, – ответил я, – очень важно, чтобы этой проблемой занялись вплотную. У меня есть своя теория. Она состоит в том, что члены городского совета действительно получили по две тысячи на их избирательную кампанию, но они расценили это не как поощрение голосовать в пользу изменений зональной системы. Думаю, они приняли деньги, считая, что мистер Никерсон был бы очень счастлив, если бы система осталась прежней и местоположение завода было бы перенесено на участок, которым владеет кто-то из его друзей. Пока что я не могу назвать вам имена, но надеюсь получить их завтра к тому же времени.
– Вы над этим работаете? – спросил Тэбер.
– Разумеется.
– Как профессионал?
– Надеюсь, я ничего не делаю как любитель.
– У вас могут возникнуть неприятности.
– Конечно. Как и у многих других. Интересно, внес ли мистер Кроссет эти две тысячи фунтов в налоговую декларацию.
– Он не обязан декларировать взнос, полученный на расходы по избирательной кампании, – сказал Тэбер.
Я усмехнулся.
– По крайней мере, я думаю, что не обязан, – поправился он.
Я продолжал усмехаться.
– Мы сделали все, что могли, Чарлз, – заговорил Хейл. – Мы предложили сотрудничество. Окружной прокурор – мой друг. Я с радостью сделаю то, что от меня зависит, но хочу, чтобы мне шли навстречу.
– Ладно, – кивнул Тэбер. – Мы просто заглянули познакомиться. Мы думали, что вы оцените нашу позицию.
– А я чертовски уверен, что вы оцените нашу, – отозвался я.
– Вы еще услышите о нас, – предупредил Тэбер.
Оба визитера удалились, не протянув руки.
Когда дверь за ними закрылась, глаза Берты засверкали холодным огнем, как бриллианты на ее пальцах.
– Что ты вытворяешь, Дональд? – осведомилась она. – Ты оскорбил этих людей, практически напрямую обвинив их в двурушничестве!
– Тебе так показалось? – осведомился я.
– Конечно.
– Тогда можно надеяться, что на них это произвело такое же впечатление.
– У тебя действительно есть идея, о которой ты говорил?
– Безусловно. Никерсон получил пятнадцать штук от Стеллы Карис. Она хотела изменений в зональной системе, так как на ее земле собираются строить завод.
Никерсон и Хейл узнали об этом. Хейлу хотелось приспособить для этой цели свою землю, и он не хотел, чтобы Стелла Карис путалась у него под ногами.
Читать бесплатно другие книги:
