Грымза с камелиями Климова Юлия
Конечно, Виктор Иванович все понимал, он знал, что меня вряд ли можно обидеть всей этой ерундой, но что делать... приходится ему принимать мою сторону.
– Екатерина Петровна, оставьте нас, я хочу поговорить с Аней наедине. Я очень надеюсь, что больше подобных скандалов не будет.
Дюймовочка вся сжалась и вышла из кухни.
– А еще она подслушивает и подглядывает, – добавила я, когда мой неприятель покинул территорию.
– Ты тоже это делаешь, – ответил Воронцов, – а теперь объясни, что здесь произошло.
Па-па-па-па! Огромная сцена, тяжелый занавес медленно и степенно раздвигается. Я стою, укутанная теплым светом, и все, замерев, смотрят только на меня. Теперь я должна осуществить свой план.
– Она меня ненавидит. Вы слышали, что она сказала? Что выживет меня из этого дома... Я ничего такого не сделала и не заслужила подобного отношения. Я не желаю это все терпеть и сама больше не хочу жить под одной крышей со злобной неврастеничкой!
Воронцов слушал молча.
– Екатерина Петровна швырялась в меня половником и лейкой, – я показала на раскиданную посуду и салфетки, – и что, это нормально, вы скажете? Я ухожу.
Я направилась к двери.
– Куда?
– Увольняюсь, не хочу жить рядом с этой мегерой. Вернусь к девчонкам, надоело мне все.
Я была очень убедительна – сама себе поверила.
– Увольнять я ее не буду, – думая, что я намекаю именно на это, сказал Виктор Иванович.
Да и не надо, я добивалась совсем другого...
– Разве я вас прошу об этом?
Остановившись, я вздернула нос и посмотрела на Воронцова.
– Я поговорю с Екатериной Петровной, чтобы она особо к тебе не приставала, и будем считать инцидент исчерпанным.
– Нет, не будем, – топнула я ногой, – отказываюсь жить с ней под одной крышей! Я устала слышать о том, что постоянно вешаюсь на вас, это очень неприятно. К тому же она следит за каждым моим шагом и не доверяет...
– В этом-то я ее понимаю, – улыбнувшись, перебил меня Воронцов.
– У меня уже мания преследования развилась, все время кажется, что она сопит за спиной. Хочу жить отдельно! Вернусь к реке и буду каждое утро топать целый километр, чтобы выйти на работу и смахнуть образовавшуюся за ночь пыль!
Эх, зачем я это сказала (необдуманный риск), вдруг он скажет «хорошо», и тогда затея рухнет.
– Ни у какой реки ты жить не будешь.
«Наверное, он меня очень сильно любит, просто не может расстаться со мной ни на секунду, разлука бы для него стала чем-то столь невыносимым...»
– Мне намного спокойнее, когда ты в поле моего зрения, а то я просто не знаю, чего от тебя можно ожидать, – прервал мои мысли Воронцов.
Эх!
– Тогда я буду жить в развалюхе, что стоит на улице, но с Екатериной Петровной под одной крышей не останусь, мне необходимо личное пространство.
– В какой еще развалюхе?
– В охотничьем домике, жили же там когда-то люди, все лучше, чем здесь.
– Ну что ты говоришь, там холодно и сыро, – Воронцов взял с тарелки мягкую плюшку и сделал глоток остывшего чая из моей кружки. – Не придумывай.
– А мне там уютно. Я девушка скромная, не привыкшая к напыщенной роскоши, и хочу простого человеческого покоя. Буду жить там.
– Не придумывай, – повторил Воронцов и нахмурился.
– Тогда живите тут без меня! Я не хочу каждое утро гадать, что именно Екатерина Петровна кинет в меня во время очередного приступа буйного помешательства!
Главное – показать свой решительный настрой.
– Хорошо, живи в охотничьем домике, – устало выдохнул Виктор Иванович. – Я попрошу Юрия Семеновича позаботиться о дровах и проверить печку. Но это только на пару дней, успокоишься – и обратно, поняла?
Два-три дня – это уже неплохо. Я почему-то думала, что мне придется его намного дольше уговаривать. Все же лачужка выглядит не очень презентабельно, наверняка в ветреную погоду там стены трясутся.
– Пожалуй, я приду к тебе в гости, надеюсь, мне никто не помешает поздравить тебя с новосельем.
Я почти смутилась. Это на что же он намекает...
Виктор Иванович прихватил пару плюшек, бросил в мою сторону игривый взгляд и вышел из кухни. Что-то я разволновалась, где мой лучший друг и утешитель – холодильник?
Сыр, масло, рыба горячего копчения... Надо дать Нобелевскую премию тому, кто изобретет способ, как худеть, поедая все, что попадется на глаза. Сервелат, салатик из морепродуктов, соленые огурчики, тушеные баклажаны... Как Екатерина Петровна умудряется быть такой маленькой Дюймовкой, имея под рукой все это?.. Вернее, как она умудряется все это не есть? Наверное, ее точит изнутри злоба. Подкопченные колбаски, домашний паштет из куриной печенки, кусок пирога с капустой...
Захлопнув дверцу холодильника так сильно, что он несколько раз вздрогнул, я понуро отошла в сторону. Как жить, как жить, когда кругом одни соблазны?!
Стыдясь, я открыла холодильник еще раз.
Может, паштет не очень калорийный? Он свернут рулетиком с тонким слоем сливочного масла... Сжав зубы и запретив себе даже думать о еде, я вновь хлопнула дверцей. До чего же я ненавижу эту Екатерину Петровну со всеми ее кулинарными талантами!!!
В гостиной никого не было, и я направилась в свою комнату. На полпути услышала голоса, несущиеся со второго этажа, и притормозила.
– Что там стряслось? – спрашивал Максим.
– Пойдем ко мне в кабинет, – голос Воронцова.
Я, словно черная кошка по карнизу (заметьте – худая кошка), незаметная и недоступная, прошуршала по лестнице вверх и сразу же приложила ухо к светлой двери. Мне кажется, что эта дверь уже давно любит мое ухо. Она радуется, когда оно так доверчиво прижимается к ней.
– Обычная ругань, – сказал Воронцов.
– Аня?
– Да, с Екатериной Петровной.
Двух версий быть не могло – они обсуждали наш скандал.
– И что? – спросил Максим.
– Есть в этом один любопытный момент.
– Какой?
Жаль, что мне их не видно.
– Они поругались – что ж, бывает, но закончилось все тем, что Аня решила переехать в охотничий домик.
– Это тот, что во дворе? – поинтересовался Максим.
– Да, что и странно...
– Почему?
– Потому что такой итог не в Анином характере. Раньше она обязательно бы потребовала, чтобы туда выселили Екатерину Петровну. То, что она переезжает сама, отчасти небольшое поражение в ее битве с противником, а эта девочка поражений не терпит, и уж сама никогда бы не уступила территорию.
– Может, ты преувеличиваешь? – спросил Максим.
– Может, – затянувшаяся пауза. – Но все же странно, что Аня нашла такой компромисс. Компромисс, в котором она сама ущемлена: переезжает в какой-то старый домик, где нет даже отопления, готова полночи бегать с дровами и при этом даже не требует никакого наказания для обидчицы.
Засада. Эх, как же я лопухнулась! Надо было попросить, чтобы Екатерине Петровне хотя бы отрубили голову.
– До ее друзей – всего какой-то километр, а может, и меньше, она же предпочла жить в лачуге, а не с ними... – продолжал размышлять Воронцов, – Аня могла настоять на проживании с друзьями, но не стала.
– Ты ее знаешь лучше, но, может, у нее есть на это свои причины?
– Уверен, что есть, но только какие?
– Кажется, она неравнодушна к тебе, да и ты...
– Мне не хочется это обсуждать, – спокойно сказал Воронцов.
– Ты ей веришь?
– Да.
– Тогда почему постоянно сомневаешься?
– Потому что у нее острые, как бритва, глаза, потому что она гуляет сама по себе, потому что она не такая, как все... Потому что у нее есть то, без чего я уже не смогу жить...
– И что это?
– Она сама.
В комнате воцарилась тишина, сердце мое забилось куда-то в уголок и жалобно запищало.
Глава 21
Маленькое новоселье и вечер среди родственников и друзей
После обеда я занялась вещами – собрала абсолютно все и кое-как упаковала.
Я переезжаю надолго, пока не найду то, зачем пришла. Конечно, хотелось бы обнаружить нужную коробочку сразу, но на данный момент особых идей, где она может быть, у меня нет, так что я решительно занимаю нужную территорию до конца следующего столетия (если понадобится, конечно).
– Печку я наладил, дров принес.
Я обернулась. Юрий Семенович стоял в дверях и хмуро оглядывал комнату.
– Что удумала... Здесь у тебя все есть, а в домишке – что?
– Я же вам говорила, не могу жить с мымрой по имени Екатерина Петровна под одной крышей – задыхаюсь.
– Ты к этому домику давно интерес имеешь... не напортачь чего, – пропуская мимо ушей мои слова, сказал Юрий Семенович.
Я изобразила наивность.
– О чем это вы?
– Предупреждаю. Это все твои пожитки?
Юрий Семенович ткнул пальцем в мою сумку, рядом, привалившись к стене, разместился еще и пакет.
– Ага, – кивнула я.
– Негусто.
– Так ведь на зарплату горничной не разживешься, – удрученно пожала я плечами.
– Я помогу.
Так мы и прошествовали до моего нового места жительства – Юрий Семенович впереди с моими сумками, а я сзади, с плескающимися эмоциями и бурлящими мыслями.
Сейчас я там все обустрою, а вечером начну поиски.
– А как в домике со светом? – спросила я.
– Свечка, – коротко ответил Юрий Семенович.
Негусто.
– И что, сделать ничего нельзя?
– Можно, только Виктор Иванович сказал, что ты там будешь всего два дня, так зачем что-то делать...
– Вот еще, я туда переезжаю надолго... навсегда! Это моя принципиальная позиция, так своему Виктору Ивановичу и скажите!
– Разбирайся с ним сама, делать тебе нечего, – проворчал Юрий Семенович и открыл дверь охотничьего домика.
Я зашла. Вдруг все здесь мне показалось до боли родным, до боли моим. Не знаю, как это объяснить, но теперь на то, что меня окружало, я смотрела совсем другими глазами, и бриллианты тут были ни при чем.
– Я здесь сделаю все так красиво, – вдохновенно прошептала я.
– Это невозможно, рухлядь, она и есть рухлядь, – сказал Юрий Семенович, ставя сумки на пол.
Я посмотрела на него – худой и высокий, в сумрачной комнате он казался человеком из другой галактики, пришельцем.
– Здесь будет красиво, – повторила настойчиво и улыбнулась.
Юрий Семенович развернулся и направился к выходу.
– Завтра проведу тебе свет... лампочку какую-нибудь... вот ведь шальная на мою голову, – пробубнил он.
– Спасибо.
Правда, я уже не была уверена, что хочу в своем домике иметь этот кусок цивилизации, но при поисках свет, конечно, вещь немаловажная.
Я провела рукой по пыльному столику и радостно вздохнула. Прекрасно. Просто прекрасно! Уборки прилично, но это даже хорошо, может, вот так, случайно, я и наткнусь на то, что ищу?
Я засучила рукава. Смотрите – я спешу трудиться! Мне это нравится!
Уже через час можно было без опаски дотрагиваться до чего угодно – пыль и грязь погибли смертью храбрых в неравном бою с влажной тряпкой.
Через полтора часа кровать, которую я выбрала, была уютна и притягательна. Чистое белье и тоненький бежевый плед, который я стащила из своей комнаты, сделали свое дело. Сюда бы еще какую-нибудь Альжбеткину плюшевую игрушку, но боюсь, этого я не переживу. Свежие цветы на так называемой кухоньке и выстиранные, мокрые шторки на окнах... немного рваные шторки – красота!
Через два часа... через два часа раздался стук в дверь, и я была вынуждена отвлечься от приятных хлопот на гостя.
– Я за тобой, – торжественно произнес Максим, оглядывая обстановку, – очень у тебя мило.
Он улыбнулся, я бы сказала, насмешливо улыбнулся. Ну и пусть. Плевать.
– А мы что, куда-то идем? – спросила я, вертя в руках сломанный стул и размышляя, не то его выкинуть, не то починить.
Максим все еще насмешливо улыбался. Я мысленно отметила, что ему необыкновенно идет зеленый свитер с высоким горлом и легкая небритость.
– Присаживайтесь, – сказала я и поставила перед Максимом стул. Он не рискнул.
– Идем. Я отпросил тебя у Виктора, и сейчас мы направимся в сторону реки.
– Зачем? – поинтересовалась я, наивно хлопая ресницами (надо было себя настроить на путешествие в сторону причудливого Осикова и моей несравненной маман).
– Я же говорил, что собираюсь познакомиться с твоими друзьями, да и с другими обитателями туристического лагеря.
Максим подошел к окну и скептически оглядел мои рваные и мокрые шторки.
– Ну, так идите сами, а у меня дел полно.
Может, мне сейчас повезет, и он отстанет от меня? Хотя нет, ясно же, что не отстанет.
– Собирайся, – сказал Максим и вышел на улицу.
Такой молодец, просто настоящий мужчина – сказал, как отрезал. Наглый. Ладно, зачем я на него злюсь, это его работа. Помогу, уж так и быть, все же он приятный, обаятельный, интересный, умный... и дружит с моим Воронцовым.
– А вы, Максим Сергеевич, женаты? – пропела моя мама, наливая гостю чай.
– Нет, не женат, я уже спрашивала, – болтая ногой, ответила я.
– Жаль, что у нас ничего не украли, – обнажая плечо, практически простонала Альжбетка, мне даже показалось, что от нее пошел пар.
– А что вас заставило стать частным детективом? – поинтересовалась Солька.
– Наверное, баллов нужных не набрал в нормальный институт, – начала я размышлять вслух.
– А какой бы вы хотели видеть свою избранницу? – вновь влезла моя маман, по всей видимости, ожидая от меня заинтересованности.
Я покосилась на Максима. Очень надеюсь, что ему больше никогда не захочется общаться с этими замечательными людьми. Максим был спокоен, как и положено ему по долгу службы.
– А вы нас обыскивать будете? – с надеждой спросила Альжбетка.
– Размечталась, – ответила я, – я этого уже несколько дней жду, и пока что-то мечты не сбываются.
– Сегодняшний мой визит – это скорее желание познакомиться с приятными и интересными людьми, чем моя обычная и повседневная работа.
Я специально посмотрела на него – не покраснел. Никакого стыда, скажу я вам.
– Но при желании вы обыскать можете? – уточнила Альжбетка.
– При желании могу.
– А вы кого подозреваете? – деловито осведомилась Солька, откусывая глазированный шоколадом пряник.
Славка ее нежно обнимал, и мне жутко хотелось узнать, рассказала ли ему Солька про ребенка или нет.
– Всех... впрочем, как обычно, – ответил Максим.
– Это правильный подход, – закивал Осиков, – не стоит отметать никакие версии, преступники нынче хитры и изворотливы.
Солька поперхнулась чаем. Альжбетка наверняка бы тоже поперхнулась, но свой чай она допила минут пять назад.
– А вы, я вижу, хорошо осведомлены о случившемся, – улыбнулся Максим, поглядывая в мою сторону.
– Да уж, я своих без информации не оставлю, – так же мило улыбаясь, ответила я.
– А как вы оказались здесь, ведь по большому счету ничего хорошего в этих краях нет?
Прощупывает, проверяет.
– Не скажите, – тут же среагировала Солька, не давая моей маме даже открыть рот, – а воздух, вдохните этот воздух, здесь замечательная природа!
– Это правда, но подобных мест очень много и есть уголки природы с более хорошими условиями для проживания, что же привело вас именно сюда?
Еще секунда, и мама принялась бы выкладывать версию, которую мы приготовили для нее – мы путешествуем по памятным местам молодости Арсения Захаровича, и так далее и тому подобное... Это никак меня не устраивало. Сама же я не могла вмешиваться, потому что находилась под подозрением, и Максим, задавая вопросы, отчасти проверял мои слова.
Солька и тут оказалась на высоте – опередив маму, она заявила:
– Так Мария Андреевна последнее время плохо себя чувствовала, и доктор порекомендовал ей именно эти места, здесь особый воздух.
Максим в этот момент смотрел не на Сольку... к сожалению... а на мою маму. Если не считать, что ее брови поползли вверх, рот приоткрылся, а глаза изумленно уставились на учительницу ботаники, то мама держалась молодцом.
Эх, мама, мама, сгубили вы свою дочь в расцвете лет!
– У вас проблемы со здоровьем? – участливо спросил Максим. – Я бы никогда не подумал, вы прекрасно выглядите, Мария Андреевна.
Мама разомлела, Осиков заерзал, а я поняла, что Максим так просто не успокоится.
– Ну, я не знаю... – начала мама.
Я извлекла из тайников своей души особый взгляд... взгляд, который вворачивает шурупы в любую стену на расстоянии, и мама занервничала, не зная, что ей выбрать – жизнь дочери или возможность пококетничать с очаровательным и симпатичным частным детективом? Пусть она потом завалит Сольку вопросами, пусть, но сейчас она должна выбрать меня!
– Вот и Арсений Захарович всегда мне говорит, что я хорошо выгляжу.
Мама выбирала третий вариант (он у нее всегда есть в запасе) – и нашим, и вашим. Хоть так.
– Вы прекрасная пара, – мило улыбается Максим, перетягивая мою маму на свою сторону.
Мама зарделась. Дело дрянь.
– А давно вы вместе?
И что же ему неймется!
– Перед поездкой и познакомились, – охотно ответила мама, зардевшись.
Если дойдет до того, что он попросит у Осикова документы... мы пропали...
– А вы сами в эти края надолго? – затянула Альжбетта, отвлекая разговор на себя.
Давай, Альжбетка! Вперед! Редкий мужчина уходит от тебя живым (это я вспомнила недавно умершего от инфаркта престарелого любовника нашей красавицы)!
– Вот улажу дело с колье, найду злоумышленника, – Максим засмеялся, – и домой. У меня много дел, я здесь, только чтобы помочь Воронцову.
– А что вы делаете сегодня вечером? – спросила Альжбетка, оголяя второе плечико.
Еще немного, и мама с Осиковым будут забыты.
– Вечером мне надо проводить Аню к ее новому жилью, – усмехнулся Максим.
– Что это за новое жилье? – вмешалась мама.
– Рядом с особняком Воронцова есть маленький домик, старый уже, много лет в нем никто не жил, так вот, ваша дочь по своему собственному желанию теперь будет ютиться там.
Осиков счастливо заулыбался, девчонки переглянулись. Если это заметила я, значит, это не укрылось и от Максима. Петля на моей шее затягивалась.
– А вода там есть? Как ты там будешь жить?! – возмутилась мама.
– Удобства на улице, – сухо ответила я.
– Не волнуйтесь, – утешил мою маман Максим, – до дома, где раньше проживала Аня, всего несколько метров.
– А давайте выпьем! – загорелся Осиков, полагая, что до бриллиантов остался один шаг.
– Расскажите, как вы познакомились, – попросил Максим, наполняя рюмку Арсения Захаровича водкой.
Нет, нет, нет! Хватит уже разговаривать о моей маме и Осикове.
Я кинула Сольке многозначительный взгляд, Солька пихнула Славку, Славка, очнувшись от своих мыслей, полагая, что обращаются к нему, спас нас всех.
– А мы с Солей на одном этаже живем, вот так и познакомились, закрутилось все как-то по-соседски.
Славка нежно посмотрел на Сольку и потом так же нежно, опустив глаза, посмотрел на ее живот. Он знает, он рад, я счастлива! Хоть что-то приятное сегодня. Я бы сейчас даже расплакалась от умиления, но боюсь, что Максим воспримет это, как мое признание вины.
– А так как соседей мужского пола у нас больше на этаже нет, – сказала Альжбетка, – то я пока свободна.
Она подарила Максиму пламенную улыбку и облизала переливающиеся розовым перламутром губы.
Мама протянула Максиму бутерброд с колбасой и выдала:
– А давайте я вам расскажу, как мы с Арсением Захаровичем увидели друг друга первый раз.
(................. – вот что я хочу сказать по этому поводу!)
– Мама, ну что в этом интересного, встретились и от нечего делать стали дружить, – не выдержала я. – Максим, расскажите лучше, трудно быть частным детективом? Ведь каждый может позволить себе не отвечать на ваши вопросы. Люди обычно не стремятся помогать следствию, особенно неофициальному.
Я надеялась, что сейчас все успокоятся и поймут, что, по большому счету, ни у кого тут нет особого права их допрашивать.
– Я не совсем частный детектив, – глядя мне в глаза, сказал Максим, – я следователь. Особо желающих ехать в эту глушь не было, да и Виктор мне доверяет, так что здесь я на работе, и никто не может позволить себе не отвечать на мои вопросы.
Максим достал из кармана красное удостоверение и, раскрыв его, положил на стол.
Я не стала смотреть.
Зачем?..
Глава 22
Так как я целиком и полностью за правосудие, то начинаю новую жизнь: помочь следствию – это же святое дело...
Читать бесплатно другие книги:
