Буря в Па-де-Кале Арсаньев Александр

– Все может быть, – отозвался я.

После обеда я рискнул направиться к трюму, однако меня встретили два угрюмых матроса, которые на ломаном русском объяснили мне, что туда спускаться нельзя. На мои робкие попытки им возразить, англичане ответили мне, что это – распоряжение их капитана и никакому обсуждению оно не подлежит!

Мне пришлось смириться с тем, что капитан Рональд не пустил меня в трюм. Однако это только еще больше убедило меня в том, что графиня Александрова находится на борту фрегата «Стрела». Правда, я так до сих пор не выяснил окончательно, кто же ее любовник. В голове у меня крутились идеи одна невероятнее другой. То я воображал ее счастливой избранницей французского посланника, то Алексея Орлова, а то и самого английского капитана.

– Яков Андреевич, не расстраивайтесь, – пробовал успокоить меня Кинрю, едва державшийся на ногах. – Мы сюда ночью вернемся! Обязательно придумаем что-нибудь!

– Придумаем, – согласился я не слишком-то весело. Что-то подсказывало мне, что ночью капитан Рональд тем более не снимет с трюма охрану.

Мои предположения полностью подтвердились. Как только на небе зажглись первые звезды, мы с Кинрю снова решили спуститься в трюм. Но в этот раз лестницу охраняли уже три человека.

– Что вы здесь делаете? – осведомился один из вооруженных до зубов англичан.

– Свежим воздухом дышим, – ответил я и направился в сторону своей каюты, увлекая Кинрю за собою.

– На корабле действительно творится что-то довольно странное, – заметил японец, с удовольствием укладываясь в постель. Когда Юкио принимал горизонтальное положение, ему становилось немного лучше.

– Как ты себя чувствуешь? – встревоженно поинтересовался я. Внутренний голос подсказывал мне, что добром наш вояж не окончится.

– Я в порядке, – ответил мой Золотой дракон, которому гордость и достоинство не позволяли пожаловаться на головокружение и тошноту. – Если что, вы всегда можете рассчитывать на меня!

Через несколько дней меня разбудил среди ночи какой-то подозрительный шум. Я приподнял голову, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. С соседней постели до меня доносилось мирное сопение моего Золотого дракона. Судя по всему, морская болезнь совсем лишила японца его легендарной бдительности.

На палубе послышался шум борьбы, затем вскрик и всплеск. Потом снова все стихло. Я нащупал рукой на столике огарок свечи. Не успел я зажечь его и выглянуть в окно каюты, как дверь распахнулась. В бледном свете корабельного фонаря я успел увидеть человека в маске, в каких обычно появлялись на маскарадах и с окровавленным кинжалом в руках. Но прежде, чем незнакомец набросился на меня, я успел позвать на помощь Кинрю.

В этот момент откуда-то издали донеслось на английском:

– Лот кидай!

– Двадцать футов всего!

Я почувствовал, что фрегат резко качнуло, сильнее, чем всегда. Кажется, началась буря. По моим подсчетам мы должны уже были приближаться к заливу Па-де Кале. Мне неожиданно вспомнилось предсказание Миры и карта Луны.

«И опасность, связанная с водой! Тебе выпала карта Смерти и перевернутая Луна! Опасности еще можно избежать, но…» – Голос индианки звучал у меня в ушах, словно набат.

– Отдайте письмо! – приказал незнакомец в маске.

В ту же секунду, очнувшийся ото сна японец ударил его стулом по голове. Злоумышленник свалился на соломенный коврик.

Раздался страшный грохот. Дверь распахнулась. Я увидел, как забегали матросы по палубе, пытаясь стянуть паруса. Струи ливня истошно бились о промокшие доски. Двух человек на моих глазах смыло за борт.

– Помогите! – истошным голосом завопил женский голос, доносившийся будто из подземелья.

– Что происходит? – ошалело воскликнул я, проверяя на месте ли драгоценный конверт бумаги.

– Кажется, корабль напоролся на скалы, – пробормотал Кинрю. – Кораблекрушение!

– Пятнадцать футов! – крикнул кто-то с кормы.

Тут только я сообразил, что мы уже на мели. Мне было видно, как к опустевшей рулевой рубке спешит капитан Рональд, на ходу отдавая команды, ругаясь и отчаянно жестикулируя. Я догадывался куда подевался вахтенный лейтенант. Возможно, если бы с ним ничего не случилось, и корабль не остался бы на какое-то время неуправляемым, мы бы не сели на мель и не налетели на скалы.

– Помогите! – снова крикнула женщина.

И я узнал ее голос из забытого сна. Это был голос любимой мною когда-то графини Ольги. Мой мозг пронзила ужасная мысль. Она была в ловушке, заперта в трюме, возможно, погребена под обломками корабля или захлебывалась водой…

Я тотчас бросился к трюму, который теперь уже точно не охранялся. Я увидел, как на воду спускают одну из шлюпок. В нее, кажется, садился Бингли. На нем была военная форма, но не морская.

На мое счастье, дверь, ведущая в трюм, оказалась не запертой.

– Яков Андреевич, куда же вы?! – воскликнул Кинрю, устремившись за мной. Мне показалось, что его морская болезнь прошла. Я никогда еще не видел, чтобы он действовал столь стремительно.

В ту же секунду со страшным грохотом обрушилась грот-мачта и сразу унесла жизни нескольких человек. Черное небо было исхлестано зигзагами молний. В разбитые окна врывались волны, повсюду были разбросаны осколки стекла, вода заполонила собой корабль, пазы стали расходиться от качки, а люди падали от мучительного изнеможения.

– Иди за мной! – велел я японцу.

Трюм наполовину уже был полон водой. По лестнице пыталась подняться женщина. Ее золотистые волосы были мокрыми и тяжелыми прядями спускались у нее по плечам. Она подняла голову, и я узнал в ней графиню Александрову.

– Ольга! – воскликнул я и поспешил ей на помощь.

Я подал ей руку, и Ольга за нее ухватилась. Мне показалось, что она даже узнала меня. В ту же секунду корабль повалился на бок, огромные океанские валы прошли через палубу, сокрушая все на своем пути и унося в воду несчастных.

– Спасите меня! – исступленно взмолилась графиня.

Вдали я различил очертания какого-то корабля. Возможно, он спешил к нам на помощь. Но медлить было нельзя. Мы устремились на корму, которая одна только возвышалась на поверхности.

Из каких-то бревен нам с японцем удалось связать плот. На него мы забрались вместе с графиней. Кинрю помог подняться на наш плот капитану Рональду, который не смел смотреть мне в глаза, и еще нескольким матросам с терпящего бедствие корабля.

Вдруг Ольга соскользнула с плота, и ее накрыла огромная океанская волна. Я только увидел край ее темно-зеленого платья.

– О, нет, – я бросился вслед за ней в воду, слыша у себя за спиной отчаянные возгласы моего Кинрю.

Мне удалось-таки снова втащить графиню на плот.

– Слава небесам, – облегченно пробормотал японец.

Но я еще не был уверен, жива ли графиня она. Однако Ольга закашлялась, приподняла голову и открыла глаза, в которых отражались отблески молний.

– Яков, – тихо проговорила она, улыбнулась и сжала мне руку. Ее пальцы были холодны, словно лед.

Спустя несколько часов нас подобрал французский патрульный корабль в Па-де Кале, на палубе которого я заметил Бингли и еще несколько человек с фрегата «Стрела», потерпевшего кораблекрушение. Двух моих соотечественников считали погибшими, француз же отделался только легким испугом.

Нас с Ольгой Александровой разместили в одной каюте. Пока графиню отпаивали ромом, я вышел на палубу, чтобы поблагодарить Кинрю, который в очередной раз умудрился избавить меня от верной гибели. Меня интересовала судьба незнакомца в маске, позарившегося на императорское письмо.

– Позволь поблагодарить тебя, – обратился я к своему японцу и крепко сжал ему руку.

– Чего уж там, – отмахнулся он. – Письмо-то цело?

– Да, – подтвердил я. – Я не расстаюсь с ним ни на секунду. Но, если бы не ты…

– Идите к своей графине, – заговорщически подмигнул мне японец. Я ничего не рассказывал ему о моем отношении к ней, но он, верно, о чем-то догадывался.

В этот момент ко мне подошел капитан затонувшего корабля.

– Нам надо объясниться, – проговорил он взволнованно.

– Мне тоже так кажется, – согласился я. – Почему вы обманули меня? Почему вы скрыли от меня присутствие Ольги на корабле? Как вы могли ввести меня в заблуждение? Мне кажется это более чем странным… Я бы даже сказал – преступным!

– Я сам ничего не понимаю, – вспыхнул капитан Рональд. – Я хотел сейчас объясниться с ней, но она отказалась со мной разговаривать!

– Вы хотите сказать, – начал я раздраженно, – что вы ничего не знали? Что женщина в трюме вашего корабля, который усиленно охранялся, явилась для вас полной неожиданностью? Тогда кто же провел ее на «Стрелу» без вашего ведома?!

– Нет, вы не поняли меня, – нахмурился англичанин. – Разумеется, я знал о ее присутствии. Ольга очаровала меня, я никогда прежде не встречал такой женщины! Она отважилась вместе со мной бежать из России во Францию. Но я не узнаю ее! Ольга переменилась ко мне! Она холодна, словно айсберг… Вы не могли бы переговорить с ней?

– Я должен вернуть графиню на родину, – отрезал я и вернулся в каюту. Нет, я не мог поверить, что Ольга бежала в Кале с британским морским капитаном!

Когда я вошел в каюту, графиня спала. Нервное перенапряжение оказалось настолько сильным, что ее организм не выдержал. Ольга конвульсивно вздрагивала во сне. Я вглядывался в ее лицо с правильными чертами и не мог ничего понять. Я стал припоминать, о чем говорила мне Божена. С ее слов Александрова задумала бежать из России вслед за каким-то офицером, но она не давала понять, что не обязательно с русским… И все-таки мне не верилось, что Рональд мог пленить воображение Ольги!

Наконец, графиня открыла глаза.

– Яков! Сколько лет – сколько зим! – елейным голосом проговорила графиня. – Я обязана вам жизнью! – Ее глаза сверкали от счастья и сулили неземное блаженство.

– Вы должны мне кое-что объяснить, – отозвался я. – Я не требую от вас благодарности, но вы должны открыться мне. Зачем вам понадобилось с риском для жизни бежать в Кале из родного Санкт-Петербурга!

– Потом, – нежно проговорила она. – Яков, я должна исправить одну совершенную мной ошибку. Иди ко мне!

Я не мог противиться ее воли. Все происходящее казалось мне сказочным сном. В лихорадочных объятиях золотоволосой Ольги я решил, что все объяснения могут подождать до утра. Но если бы я только мог знать тогда, как ошибался!

Меня разбудил стук в дверь. Я огляделся по сторонам и не обнаружил Ольги. Но жуткая догадка еще не осенила меня. Мне подумалось, что графиня вышла на палубу подышать свежим воздухом. Я намотал себе на палец несколько ее золотистых волос, оставшихся на подушке, потом бережно снял это колечко и спрятал его в медальоне с портретом, который дала мне Нарышкина.

Стук в дверь настойчиво повторился.

– Войдите! – позволил я, набрасывая на плечи сорочку.

В каюту ворвался Кинрю, с перекошенным от злости лицом.

– Яков Андреевич! – воскликнул он. – Как вы только могли это допустить?! Я не понимаю… Да что здесь творится на самом деле?!

– Что стряслось? – поинтересовался, стараясь не терять самообладания. Но увидев Кинрю в таком состоянии, сохранить спокойствие мне было мучительно трудно.

– Почему вы отпустили графиню?! – воскликнул японец.

– Куда? – Я искренне ничего не понимал, но дурное предчувствие уже охватило меня.

– Та к вы ничего не знаете? – изумился Кинрю. Он красноречивым взглядом обвел смятую постель. – Вы сошли с ума! Графиня Александрова уплыла на почтовом пакетботе в Кале, сославшись на срочную необходимость!

– Что?! – воскликнул я. – Этого не может быть!

– Еще как может, – усмехнулся Кинрю. – Капитан Рональд пытался ее остановить, но она оставалась глуха ко всем его просьбам! Я вижу, что вы так же легко угодили в сети этой коварной женщины… Что с письмом?

Я схватил свой сюртук, но письмо к моему облегчению оказалось на месте.

– Нет, это не она… – улыбнулся я.

Когда я вышел на палубу французского корабля показались туманные берега Британии. Я предположил, что вижу вдали очертания Дувра. Пролив Па-де Кале иначе еще назывался Дуврским. Сам порт Кале пару веков назад принадлежал Британии.

Спустя около часа мы с Кинрю оказались на берегу Кале, где я должен был разыскать герцога Артура Веллингтона и лично передать ему в руки письмо от Александра Благословенного. Кроме того я должен был потребовать опознавательной ложи… Иначе мне было не видать английского главнокомандующего, к мнению которого прислушивались в правительстве. Но передо мной стояла еще одна проблема – я должен был разыскать графиню Александрову, которая столь неожиданно меня покинула. Но если она не искала встреч с капитаном Рональдом, тогда что же ей понадобилось в Кале? Этот вопрос не давал мне покоя ни единой секунды.

Для начала мы вместе с Кинрю отправились в отель, где намеревались на некоторое время остановиться. Только в в гостиничном номере я обнаружил подмену письма…

– Нет, этого не может быть! – воскликнул я, вспоров ножницами шелковую подкладку. Я сразу увидел, что конверт был совсем другой, без печати и без письма. Я тут же вскрыл его и обнаружил в нем девственно белый листок бумаги.

– Чего не может быть? – вкрадчиво осведомился Кинрю. – Вы же утверждали, что императорское послание на месте!

– Я ошибался! – воскликнул я и бросил на стол фальшивку. – Ольга провела меня как какого-нибудь мальчишку. Не за любовником она сбежала в Кале, а с определенной целью! Графиня должна была знать, что я поплыву на этом фрегате! Но как она могла интриговать против меня?! Вести двойную игру?!

– Но кто же тогда убил вахтенного лейтенанта на корабле и пытался силой забрать императорское письмо?! – недоумевал Золотой дракон. – Да, Яков Андреевич, вы действительно повели себя… опрометчиво!

Я чувствовал себя ужасно. Но как я мог ожидать, что графиня Ольга была втянута в политическую игру?! Нет, все это совсем не укладывалось в моей голове. К тому же к моему смятению примешивалось еще и чувство вины перед Мирой. Об индианке я, вообще, теперь старался не думать.

– Что будем делать? – спросил японец. Он по своему обыкновению смотрел мне прямо в глаза.

– Если бы я знал ответ на этот вопрос, я был бы самым счастливыми человеком на свете, – отозвался я мрачно. И как я мог своим легкомыслием поставить под угрозу дело государственной важности?!

– И все-таки, – не отступал Кинрю.

– Так или иначе, но мне придется передать Веллингтону содержание письма на словах, – ответил я, – а для этого мне потребуется просить опознавательной Ложи в Кале. А потом, nolens volens,[4] мне придется разыскать графиню Александрову, пока она не передала письмо австрийскому канцлеру и не спровоцировала бы каких-нибудь военных международных недоразумений!

– Кто бы мог подумать, что все сложится именно так! – покачал головой японец.

Мне нечего было сказать моему Юкио в ответ.

– А если вам придется физически уничтожить графиню? – поинтересовался японец.

– Я пойду на это, – ответил я дрогнувшим голосом, который внезапно изменил мне. – Если не будет другого способа перехватить у нее письмо. Если это будет последним, крайним средством.

Утром я в сопровождении моего Золотого дракона отправился по адресу, который мне дал Кутузов. Я должен был потребовать для себя опознавательной Ложи, чтобы встретиться с Артуром Веллингтоном. Я, как и всякий член Ордена, имел право входа во все ложи мира. Но для распознавания в постороннем человеке члена Вольнокаменщического Ордена и определения его масонской степени в нашем Обществе существовало три способа: знак – для зрения, слово – для слуха и прикосновения – для осязания. Теперь я готов был подвергнуть себя этому испытанию… Не буду говорить, какие именно знаки, слова и прикосновения соответствовали моей степени в Ложи, но я должен был подтвердить словом и делом, что принадлежу к Санкт-Петербургскому Ордену «Золотого скипетра».

Мы взяли экипаж. Я заплатил извозчику, когда он остановил лошадей перед дверьми нужного мне особняка. Я направился к дверям трехэтажного дома, Кинрю же, к собственному неудовольствию, остался дожидаться меня в карете. Ему очень не хотелось отпускать меня одного! Но не мог же я взять его в Собрание Ложи…

Чопорный лакей с седыми бакенбардами проводил меня в покои своего господина, имени которого я даже не знал. Он сказал мне, чтобы я дожидался его в гостиной.

Я нервно расхаживал взад и вперед перед огромными окнами, выходящими на прелестнейшую лужайку, когда в комнату вошел человек, в котором я узнал Джорджа Бингли. Вот теперь-то я сообразил чьим адъютантом он был.

Я поклонился ему в знак приветствия. Он ответил мне тем же, хотя я заметил, что Бингли несколько удивлен нашей встрече. Было похоже, что он также как и я не догадывался о нашей общей принадлежности к одному Франкмасонскому братству, и что у меня имеется важная миссия к его главнокомандующему.

– Признаться, я и не думал, Кольцов, что посланник русского царя – это вы, – прямо заявил Бингли. – Скорее я склонен был считать, что это – Орлов или Завьялов! Я знал, что посланник должен был плыть на фрегате, но не догадывался, кто именно!

– А я не догадывался о том, что вы адъютант герцога Веллингтона, – в ответ отозвался я. – Но разве капитан вам ничего не сказал?

– Он обязан был хранить масонскую тайну, – развел руками Джордж Бингли. – Итак, вы согласны на испытание?

– Разумеется, да, – кивнул я.

Мне приходилось думать о том, что нельзя терять времени даром. Я должен был остановить Ольгу прежде, чем она передаст императорское письмо враждебно настроенным австрийцам. Однако я старался сейчас думать об этом как можно меньше, чтобы ничего не перепутать и с честью выдержать испытание. Я намеревался, по крайней мере, переговорить с фельдмаршалом Веллингтоном…

– Испытание состоится послезавтра, – ответил мне Бингли. – Здесь же, в восемь утра. Так что вы еще имеете возможность побродить по городу и полюбоваться Кале!

– Почему не сегодня?! – воскликнул я. – Время так дорого! Я должен переговорить с Веллингтоном незамедлительно. Неужели ему самому не интересно, что думает русский царь о…

– Довольно, – прервал меня Бингли. – Вы и так слишком много сказали. Но, вам ли не знать, если вы в самом деле тот, за кого себя выдаете, что приготовления к опознавательной ложе требуют времени?!

Разумеется, я это знал, и мне не оставалось ничего другого, как только промолчать и смириться. Впрочем, я мог использовать освободившееся время на то, чтобы найти незаконную царскую дочь, посягнувшую на государственную тайну!

«Ольга, милая моя Ольга, что ты наделала?!» – думал я, выходя из особняка. Я молил Господа бога только о том, чтобы мне не пришлось прибегать к самому последнему средству… А как мне придется объясняться перед Нарышкиной, я и вообразить себе даже не мог!

– Ну, – Кинрю выжидательно уставился на меня.

– В последнее время ты позволяешь себе слишком много вопросов, – ответил я не очень-то вежливо.

– Я только пытаюсь уберечь вас, Яков Андреевич, – ответил японец и замолчал.

Теперь я не сомневался, что мой Золотой дракон не станет разговаривать со мной вплоть до завтрашнего утра.

– Не обижайся, – попросил я его. – Просто обстоятельства складываются не слишком гладко! Собрание опознавательной Ложи назначено только на послезавтра. Я не могу ждать так долго! Я прекрасно понимаю, что сам виноват в несчастьях, обрушившихся на меня, но должен же я что-то предпринять по этому случаю!

– Займитесь Александровой, – коротко посоветовал мне Кинрю. – Не мне вас учить, Яков Андреевич.

– Так-то оно так, но я понятия не имею, где мне ее искать! – заметил я.