Не все то золото Никольская Наталья

Жора извлек из руки Олега черный брелок с огромным количеством всяких кнопочек и прибамбасов. Я нажала на одну из них и прослушала гимн Советского Союза. Шутник был Олежек. Вот и дошутился. Больше я на кнопочки нажимать не стала, а пошла с брелоком в зал. Ольга с Ираидой Сергеевной сидели на диване. Ольга как раз заканчивала свой сеанс и приложила палец к губам, когда я зашла. Я быстренько захлопнула варежку и стала ждать. Все-таки и Ольга иногда может быть нужной и полезной, когда постарается.

– Ну, что? – поинтересовалась я у нее по окончании терапии.

Она покачала головой, что означало – «ничего интересного» или «все то же самое».

– Ладно. Ираида Сергеевна, что это? – спросила я и протянула брелок ей. – Вы это раньше видели?

– Да. Это Олега. Его брелок. Он всегда его носил с собой, никогда не расставался. В тот день, когда вы его увезли, он его оставил, забыл. Наверно, за ним и вернулся.

– Но как же он зашел в квартиру? Ключи мы вам, кажется, отдали вместе с золотом?

– Вот они, – Ираида Сергеевна показала на связку ключей, лежащую на столе, – ты сама их сюда положила.

Я кивнула.

– А ваши где?

– А мои у меня в кармане, – она вынула их и показала.

Значит, Олежек проник в квартиру либо через окна, либо заранее запасся дубликатом ключей.

– Жора… – я хотела попросить Жору вызвать экспертов для осмотра двери и окно, но Жора меня опередил.

– Полина, я сейчас осмотрел замок на двери и, насколько мне кажется, дверь открывали либо отмычкой, либо новыми ключами.

Так, значит. Догадка оправдалась. Но на всякий случай я обошла все окна – некоторые из них не открывались совсем, а некоторые маман даже не удосужилась расклеить. На зиму-то она их заклеила, а сейчас некоторые бумажные ленты были еще на месте. Следует отметить, что Ираида Сергеевна делать лишнюю работу не любила заклеивать, расклеивать, потом опять заклеивать – нудно же! А еще она никогда не открывала окна. Только форточки и балкон. Даже летом. Так что я смело могла утверждать, что через окна никто не влазил, а балкон был закрыт. Ираида Сергеевна воспитала в себе привычку такую, что когда она отлучалась из дома больше чем на два часа, она закупоривала все: окна, форточки, двери.

Так что для входа Олежеку и убийце пришлось пользоваться только дверью входной. Ну у Олежека могли быть еще одни ключи, кроме тех, что у него в недавнем прошлом отобрали Может он такой запасливый, что позаботился о наличии второго экземпляра? Ну, вдруг одни потеряются? Правда ведь неудобно без ключей домой заходить…

– Поля, ты что, сразу не могла мне сказать, что здесь за ситуация? – попенял мне Жора. – Я бы сразу бригаду с собой взял.

– Ну извини, – развела я руками.

Жора только вздохнул и вызвал по телефону оперативников и «скорую».

Мы с Ольгой дождались приезда опергруппы и отчалили домой. Я отвезла Ольгу и поехала к себе. Надо же сегодня наконец позавтракать! Да и за завтраком мне лучше думается.

Я смачно облизнулась, когда снимала со сковородки свою фирменную яичницу. Так я называю кусочки колбасы, помидор и лука, залитые парочкой яиц, а сверху посыпанные петрушечкой или укропчиком. Объедение! А еще, если очень хочется, можно побросать в сковородку все, что имеется в холодильнике. Тоже будет очень вкусно.

Скушав всю эту красотищу, я додумалась до того, что надо бы навестить родителей Олега. Может там я узнаю что-нибудь мало-мальски интересное? Оперативники наверняка там еще не были.

Жору я решила не беспокоить. Не нужно ему знать, куда я собираюсь, а то снова начнет кричать, что я лезу не в свое дело.

В справочном я назвала данные Олега Викторовича Бирюкова, от души надеясь, что он прописан у родителей. Хотя, если нет, тоже неплохо – съезжу по тому адресу, который дадут, поговорю с соседями, все равно постараюсь что-нибудь выяснить.

Как оказалось позднее, Олег был прописан у родителей, точнее, у отца. Матери у Олега не было. Жил отец Олега на известной улице родного Тарасова, которая гордо именовалась Большой Казачьей. «Большая» – это, наверное, оттого, что выбор девушек на ней самый большой, да и не только девушек! А лихие «казаки» на «мерсах», «ауди» или еще каких иномарках их «снимают» и очень резво увозят на свой «хутор».

Так вот, продвигаясь на своем «Ниссане» по этой самой улице, я наконец заметила дом с табличкой «тридцать два» и свернула во двор.

Допросив бабульку, выходящую из подъезда, в коем из двух этих подъездов имеется квартира номер восемнадцать и заручившись ее правильным знанием кода чужого подъезда, я отправилась туда.

Бабульки эти всегда все знают! Ну, скажите, зачем ей код чужого подъезда? Свой-то, поди, на бумажке написала, чтоб не забыть, а чужой – помнит!

Вышеуказанная квартира находилась на втором этаже и была коммунальной, о чем свидетельствовала бумажка, прилепленная к стене в районе звонка. На ней были написаны фамилии жильцов этой самой квартиры, очевидно, а напротив каждой фамилии стояла цифра, которая символизировала определенное количество звонков.

Я вдавила кнопочку два раза, в соответствии с бумажкой, и стала ждать. Вскоре послышались шаркающие шаги, и без риторического вопроса «кто там?» дверь отворилась. За ней стоял мужчина лет пятидесяти, с седыми волосами и в очках. Одет он был в довольно рваное трико и без майки, зачем майка, когда тут живого места нет – все в наколках?

Он галантно сделал жест рукой, чтобы я проходила, и я не заставила себя долго ждать, правда, от «бомжа» я такого не ожидала.

– Могу я поговорить с Бирюковым Виктором Васильевичем?

– не люблю, когда меня разглядывают таким наглым образом, да еще и без слов.

– Конечно, можете. Да вы не стесняйтесь, проходите на кухню, сейчас и поговорим, – он опять сделал свой любимый жест. Прямо «жентльмен» с большой буквы Ж.

Я было отправилась в том направлении, в которое мне указали, и вдруг услышала шум, звон и чертыхание в предполагаемом местоположении кухни. Я остановилась.

– Вы не один? Может мы поговорим в другой раз? – у меня не было желания сидеть на кухне в компании двух бомжей.

– Да нет, не беспокойтесь… Это мой друг, он сейчас уйдет.

Ну, ладно. Уйдет, так уйдет. И я прошествовала на кухню с гордо поднятой головой. Но как только я миновала порог, голова моя сама собой опустилась и уставилась на друга Виктора Васильевича. Аккуратненько примостившись на шатком табурете за маленьким столиком, сидел Дрюня Мурашов и наливал в стакан водку «Что делать?», стараясь налить с бугорком, но не пролить ни капли на стол при этом. Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, так это Дрюню! Это мой старый знакомый, брат нашей с Ольгой подруги детства. Дрюня был старше нас, но это не мешало нам играть вместе. Жил Дрюня по соседству со мной и поэтому каждый божий день я его видела: то Дрюня слоняется по двору, ища кого-нибудь себе в напарники организовывать какой-то бизнес, в основе которого лежит очередная гениальная идея Мурашова, то он просто ищет, где бы раздобыть бутылочку чего-нибудь спиртного. Несколько раз Дрюня притаскивался ко мне и просил купить у него какую-нибудь вещь, чаще всего абсолютно бесполезную. А когда я не соглашалась на покупку, Дрюня в очередной раз начинал канючить десятку или двадцатку «до получки». Но так как он отродясь нигде не работал, то возможности возврата своих денег я не видела и поэтому не давала их. Правда, однажды я все-таки дала ему полтинник, где-то два года назад, и до сих пор в глаза его больше не видела, полтинник то есть.

– Дрюня?! Что ты здесь делаешь? – от изумления я гаркнула так, что стакан Дрюни расплескался наполовину, когда он дернул рукой, испугавшись моего крика.

– А я просто удивилась и раздосадовалась – ну в самом деле, куда ни плюнь, в Дрюню попадешь! Это уже начинает мне надоедать, честно говоря. К Ольге придешь – он там торчит, домой едешь – во дворе ошивается, а теперь еще и здесь, где я совершенно не ожидала его встретить.

– Полина? – Дрюня вскинул голову и посмотрел на меня мутными глазами.

Узрев, что это я, он расстроился.

– Вот, видишь, что наделала, сколько добра теперь пропало… Э-эх… – Дрюня, сокрушенно покачав головой, отодвинул стакан в сторону и стал слизывать со стола лужицу пролившейся водки, а потом и стакан опрокинул в себя. – Эх, хорошо! – сказал он и закусил огурчиком.

– Дрюня, что ты здесь делаешь? – еще раз спросила я, двигаясь по направлению к нему.

– Да я ничего, это мы тут, это, с Витьком отмечали… это… – он задумался и почесал голову.

– День граненого стакана, что ли? – подсказала я. – Или триста лет русской балалайке?

Видно, Дрюне мысль моя понравилась, и он ухватился за нее. Не говорить же, в самом деле, даме, что он просто напивается в обществе друга!

– Ага, этой самой… балалайки, – выговорил Дрюня и усиленно закивал головой.

– Ладно, поверила, – миролюбиво сказала я, а Дрюня просто-таки просиял. – А теперь ты берешь свою «Что делать?» и ищешь другое место, где отмечать столь важный праздник. Понял? Быстро!

Сияние исчезло с Дрюниного лица.

– Что случилось, а, Полин?

– Ничего. Тебе такое вредно знать, а то водка в горло не полезет, будешь всю жизнь чаем баловаться. – Дрюня при этих словах как-то съежился и, прижав к себе поближе бутылку, начал пробираться к двери, на выход.

Как раз когда дверь за Дрюней захлопнулась, в кухню явился Виктор Васильевич, неся в руках бутылку сухого белого вина. Судя по этикетке, вкус у него хороший. Вот, значит, зачем он отлучался. Не хотел гостью водкой поить. Такт имеет, это хорошо.

– Так, Виктор Васильевич, начнем с того, что меня зовут Полина, – с чего начать я не знала, и начала с самого простого.

– Очень приятно. Как я понял, мое имя вам уже известно. Позвольте узнать, откуда? – он мило заулыбался, видно, не часто к нему ходят красивые девушки, и обрадовался.

– Я знаю вашего сына Олега…

– Я так и понял, что вы из-за него пришли. Ну почему ко мне, лично ко мне, не придет такая вот красавица? – он театрально воздел руки к потолку, закатил глаза и томно вздохнул.

Прекратив спектакль, он опустился на табуретку, с которой только что слез Дрюня.

– Что же вас привело ко мне? Долги, разбитое сердце или еще что? А куда же делся мой друг? – как бы между прочим поинтересовался Виктор Васильевич, оглядывая кухню в поисках Дрюни.

– Он ушел, – сообщила я.

– Неужели? – Виктор Васильевич явно расстроился.

– Это к лучшему, – мягко сказала я. – Мне нужно с вами поговорить… Это очень серьезный и, сразу признаюсь, неприятный разговор…

– Что-нибудь случилось? – встревожившись, спросил Бирюков.

Я молчала и не знала, как сообщить отцу ужасную новость. Потом, пересилив себя, решила отрубить одним махом.

– С вашим сыном Олегом случилось несчастье. Его убили.

– Что? Когда это случилось? – он осел и совсем размяк на табуретке, а я, воспользовавшись случаем, взяла бутылку вина и убрала ее подальше. Потом поставила чайник на плиту.

– Это случилось вчера, может быть, позавчера. Пока еще ничего не известно. К вам обязательно придут из милиции и все расскажут. А кто убил вашего сына – это я и хочу узнать, так как вместе с убийцей пропали и мои драгоценности, – драгоценности, конечно, не совсем мои, но приходится врать. Хотя там есть и доля моих из бабушкиного наследства, но большинство – Ираиды Сергеевны.

– Где он сейчас?

– Его отвезли в морг, наверное. Виктор Васильевич, это, конечно, неподходящий момент, но вы должны мне помочь найти убийцу Олега.

– Я могу его увидеть?

– Конечно. Я отвезу вас.

– А вы вообще-то кто? – спросил Бирюков, и мне показалось, что ему по большому счету все равно, кто я такая.

– Я дочь Ираиды Сергеевны, женщины, с которой дружил ваш сын, – я не знала, в курсе ли Виктор Васильевич насчет наклонностей своего сына в межполовых отношениях, поэтому постаралась выбрать такое нейтральное слово. Не знаю, понял ли он меня, но кивнул.

Я продолжила:

– Кроме того, мой муж – старший следователь, и он занимается этим делом, – про мужа, конечно, тоже неправда, но чего не сделаешь ради дела. – Вы мне поможете?

– Чем смогу…

Чайник закипел, я налила две чашки и поставила одну перед Бирюковым-старшим.

– Я понимаю, что в такой ситуации…когда убит ваш сын, вряд ли что-то или кто-то может помочь. Но, я прошу вас, Виктор Васильевич, соберитесь. Может быть то, что вы расскажете поможет нам найти убийцу вашего сына.

– Я не знаю, с чего начать…

– Начните с того, почему Олег прописан у вас, а не в своей квартире?

– Он только недавно приобрел ту квартиру и не успел там прописаться, а в этой я его прописал, чтобы квартира, если со мной что-то случится, досталась ему, а не государству, по наследству.

– Угу, понятно, – пробормотала я. – Ну, а теперь начнем, пожалуй, со школьных времен: друзья, знакомые и так далее, – когда не знаешь ничего, лучше составить полную картину сразу.

– Он учился неплохо, но и нехорошо. Как обычно все мальчишки. Большую часть времени пропадал на улице. А центр города, сами знаете, какое место. Детям здесь особо играть негде, вот и шляются по подъездам. Рано курить начал, а потом и выпивать стал, – я подумала, что Олегу было от кого заразиться этой дурной привычкой. – Школу кое-как окончил, в армии отслужил. А когда пришел, долго искал работу. Нашел где-то по старым знакомым. Я и не знаю точно, где он работал, где-то на автомобильном рынке. Деньги получал хорошие, насколько я знаю. Даже иногда мне давал…

– Не возражаете, если я закурю? – я уже устала просто пить чай. И вообще, уже давно пора губить свой организм никотином.

– Пожалуйста. И я закурю… – он потянулся к своей «Приме», но я опередила его, протягивая свое «Мальборо».

Сильный мужичок все-таки. Сначала вроде бы осел под ударом судьбы, а сейчас – ничего, держится.

– А на каком рынке он работает? – я машинально прокрутила в памяти местонахождение имеющихся в наличии авторынков и прикинула, сколько времени потребуется их все объехать. Н-да… получалось много… лучше бы узнать поточнее.

– Да я не знаю. Где-то в Покровске, – так, уже круг поиска сужается. – По-моему, в районе Воруйгорода или как там это место называется…

– Ага, знаю. А чем же он занимался там?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Самому интересно было, откуда он такие деньги приносил. Спрашивал его, а он не говорил…

Что-то тут не чисто. Интересно, чем же он зарабатывает?

– А что, много приносил?

– Он за четыре года, что откладывал деньги, квартиру себе купил.

– Да-да, я там была. В ней последний раз его живым и видела. Собственноручно дверь закрыла. А тут вот как получилось. Еще раз свиделись…

– Полина… я, конечно, извиняюсь, а вы с Олегом в каких отношениях были? Если не хотите, можете не говорить, – Виктор Васильевич как-то робко все произносил. Казалось, что он не хочет лезть в жизнь сына после его смерти. Но интерес, любопытство в нем преобладает.

– Да нет, отчего же. Я с ним ни в каких отношениях не была. Скорее Олег состоял в этих самых отношениях с моей матерью, – я все-таки озвучила эту тему.

– Да-да, – поняв мое смущение, кивнул Бирюков. – Ничего. Я знаю, что Олег жил… как бы это получше выразиться… в общем, он знакомился и с девушками тоже, конечно, но пару раз я видел его в обществе женщины в годах… Так что, это у вашей матери украли драгоценности? А Олега убили в ее квартире?

– Да. Ираида Сергеевна уезжала на несколько дней. В это время в квартиру пришел Олег, у него были ключи, – опять вру, прости, Господи! – утром сегодня Ираида Сергеевна зашла домой и увидели труп Олега на кухне, а потом заметила пропажу драгоценностей.

– Наверное, грабитель пришел за драгоценностями, а Олег ему просто помешал, – Виктор Васильевич раздумывал над причиной смерти Олега. Все-таки правильно я сделала, что не сказала ему всей правды.

– Очень может быть, Виктор Васильевич. А скажите, был ли у Олега друг какой постоянный, ну со школы еще или с армии? Или подруга?

– Да Мишка все время к нему приходил. Школьный его друг, они всегда вместе были. И девчонка всегда с ними везде таскалась. Троица у них как в детстве образовалась, так они по жизни вместе и были.

– А что за Мишка? Фамилию знаете? И девчонки этой? – кажется, что-то проясняется.

– Мишка? Мишка Булгаков. Он работает, кажется, в баре в каком-то, – Виктор Васильевич наморщил лоб и приложил руку к виску, очевидно напрягая свою память. – Там в названии что-то с дорогой связано… не то километры, не то… Версты! Вот! Там это слово есть, а вот целиком названия не помню. А девчонку эту не помню как зовут, давно уже не видел. Олег говорил, что они все втроем встречаются и называл ее как-то даже… Нет, не помню.

Я докурила сигарету и затушила ее в пепельнице. Пора выбираться отсюда.

– Хорошо, Виктор Васильевич. Спасибо за помощь и за чай. – Я встала с подоконника и направилась к двери.

– Если хотите, я могу вас подвезти до морга, вас проведут к Олегу.

– Нет. Опознавать его не надо, ведь так? – он посмотрел на меня, а я кивнула. – Вы мне только сообщите, когда можно будет хоронить. Тогда и заберу его, хорошо?

– Я вам позвоню. А если вы еще что-нибудь интересное вспомните – сообщите мне, хорошо? – Я протянула ему бумажку с номером моего телефона. – Еще раз спасибо вам за помощь.

– Пожалуйста. Я вижу, не зря моя помощь вам будет. Вы, Полина, своего добьетесь, по вам видно, вы целеустремленная. Вы обязательно найдете убийцу и свои драгоценности, – он бодро улыбнулся мне на прощание и открыл дверь.

Я уже вышла на площадку, но обернулась и посмотрела на отца Олега.