Золотой вепрь Русанов Владислав

– Фра Иллам, – отрывисто бросил высокий. – Из Брилла. Слышал о таком?

– Конечно! – заверил его гобл, хотя, по правде говоря, ни о каком Брилле он и слыхом не слыхивал.

– Торговля нитками, табаком… Ну и такое прочее… – продолжал представляться Иллам.

– У нас по делам торговым, конечно?

– Как бы не так! Надоело. Суета в Аксамале, толкотня с утра до ночи. Все куда-то бегут, все куда-то опаздывают. Хочу домой. В Брилл.

– А-а-а… Ну да… конечно… – понимающе протянул Вальдо. «Ага! Везет же мне на лопухов. Сейчас он еще расскажет, сколько денег везет, в какой монете и где их прячет…»

Но Иллам вопреки ожиданиям замолчал. Взял в руку кружку с вином. Посмотрел на вислоусого.

Тот вздохнул, помедлил и с неохотой представился:

– Фра Розарио. Из Аксамалы. Проездом в Барн. Торговля посконью, попутно могу заниматься и мехами…

Стальное Горло кивнул. Даже не кивнул, а затряс головой.

– Конечно! Правильно это! Где уж меха самые знаменитые, так это в Барне. Чем ближе к горам Тумана, тем лучше. Эх, если бы не карлики остроухие!

– А что, шалят дроу? – заинтересовался Иллам.

– О-о-о… – многозначительно закатил глаза гобл. – Ну, господа, за знакомство!

Они выпили. Вино оказалось кислым и не слишком крепким. Неужто таким богатым купцам денег жалко на хорошее вино? А таким их спаивать – себе дороже. Воды много, а хмеля никакого. Заморишься к ветру бегать.

– Говорят, вы проводника искали? – взял быка за рога Вальдо.

– Что, весь город уже шумит? – Розарио пожевал соленый грибок.

– А чем нам тут заниматься? – парировал гобл. – Купцы из столицы приехали – уже праздник. Развлечение.

– И заработок, – кивнул Иллам.

– А я много не беру, – изобразил обиду Стальное Горло. – Вон дядька Керрано тоже с приезжих живет. Вы же его не позорите!

– Какой ты обидчивый. – Иллам пошевелил усами. – Еще по одной?

– Годится! – Вальдо хлопнул ладонь по столу. – Только я кувшин заказываю. Чтоб не говорили, мол, в Тин-Клейне гостей ободрать как липку норовят.

– Ну, давай…

Трактирщик, как и было условлено, притащил кувшин вина. Холодного, прямо из погреба. Обернулся ласточкой – туда и обратно. Они выпили. Розарио с видом знатока покатал на языке маленький глоточек.

– Ничего вино. Не мьельское, но…

– Конечно, не мьельское. Из Каварелы привезенное, – заверил его Вальдо. – Там вино очень даже неплохое…

– Дерьмо там, в Кавареле, пьют, – сказал, как отрезал, Иллам. – Но все же по сравнению с вашим, местным, ничего. Пить можно.

Гоблу стало обидно за родину. Да, Гоблане далеко до процветающих провинций вроде Вельзы, Аруна или Каматы, но все же и им есть чем гордиться…

– Ничего, – жестко проговорил Розарио. – Они теперь стали независимые. Будут свое вино пить. И только свое.

Вальдо открыл было рот, чтобы возмутиться. Нет, в самом деле, приезжают хлыщи столичные жизни учить! Вы поживите и поработайте с утра до ночи за гроши! Ведь ни для кого не секрет, что за одинаковую работу в Аксамале платят в два-три раза больше, чем в Гоблане, Барне, Литии… Но очень вовремя гобл вспомнил, зачем подсел к купцам. Не ругаться, не драку устраивать, не о политике спорить.

Он состроил простецкую рожу:

– Вы думаете, нам, простым людям, нужна та независимость? Нам и в империи неплохо жилось. Опять же, на дворянчиков местных управа была. Было кому пожаловаться. А теперь! – Он махнул рукой. Что говорить, мол, одно расстройство и беда для простого, честного работяги. – Еще по кружечке? Я угощаю! – напомнил Вальдо.

– Так ты насчет проводника говорил, – напомнил Иллам, прожевывая кусочек соленого сыра.

– Конечно! А вы куда из Тин-Клейна направитесь?

– Ну… – Купец замялся. – Думаю, на север. К Гралиане.

– Так зачем вам проводник? – удивился гобл. – Тут дорога прямая. Значит, так: как надумаете ехать, конечно, мне скажите. Я вам помогу. До тракта выведу. А дальше не заблудитесь.

Розарио захохотал, показывая прокуренные зубы.

– А ты не промах, малый. Как там тебя?

– Вальдо.

– Во! Именно! Молодец, Вальдо. Решил, значит, ни с кем не делиться?

Стальное Горло улыбнулся чуть смущенно. Что поделать? Жизнь такая.

– Само собой, молодец, – поддержал товарища фра Иллам. – И хватка у него деловая. И собеседник – хоть куда. По крайней мере, вечерок-другой за кувшином вина скоротать можно. – Он быстро разлил остатки вина, с сожалением заглянул в пустой кувшин.

– А я чо? Я завсегда пожалуйста, – закивал гобл, хватая кружку. Кажется, сложностей с этой парочкой не предвидится. Сами напиваются, даже уговаривать не надо.

Фра Розарио сделал знак трактирщику, чтоб еще вина подал.

– Пиво у дядьки Керрано очень даже замечательное, – без труда изображая заплетающийся язык, сказал Вальдо.

– Доберемся и до пива. С хорошим человеком что ж не выпить? – заверил его Розарио. Купец соединял пальцем капельки пролитого вина. Еще чуть-чуть – и готов. Иллам держится крепче.

– Так я закажу? – приподнялся гобл.

– Погоди, – остановил его темноусый. – Во-первых, не торопись. Ты куда-то спешишь?

– Нет…

– И мы тоже. Лучше уж тут вечерочек коротать, чем в каморке под самой крышей.

– Ну… Да, конечно! Само собой!

– Вот и хорошо, что ты согласен. А во-вторых, теперь мы угощаем. Будешь возражать?

Стальное Горло покачал головой.

– Вот видишь, ты и тут согласен. А что есть согласие?

– Согласие есть полное непротивление сторон, – глядя куда-то мимо сотрапезников, проговорил Розарио.

– Точно! – кивнул Иллам. – Красиво излагает.

– За это стоит выпить! – Вальдо дрожал от предчувствия легкой добычи, как охотничий кот, учуявший дичь.

– Верно. Но не пива, а вина. Ибо пива я сейчас не хочу. А когда захочу, тогда выпью. И выпью столько, сколько захочу. Согласен? – Фра Иллам посмотрел на гобла поверх кружки. А ведь он, похоже, пьян не меньше, чем Розарио. А то и больше. Просто есть такие люди – пока за столом сидят, разговаривают, будто трезвые, шутят, умничают, могут байки травить до посинения, но стоит им подняться, как ноги отказывают – и все… пиши пропало. То есть это им, конечно, пиши пропало, а ему, Вальдо, – сплошное удовольствие и легкая жизнь.

– Согласен! – радостно подхватил Стальное Горло. Додавливать их надо, пока какие-нибудь глупости в головы не пришли. Обидно будет… просто очень даже обидно… если сорвутся.

– Ты мне скажи… Вальдо, да? – Иллам вытер губы рукавом.

– Вальдо, Вальдо…

– Так вот, скажи мне, Вальдо. Ты всем, кто через ваш городишко проезжает, вот так помочь норовишь?

– Ну…

– Да не стесняйся! Говори как есть!

– Старюсь, конечно, всем. А там как получится.

– Но знакомишься со всеми?

– Конечно.

– Это хорошо…

– За это выпить надо! – вмешался Розарио.

– Кто же спорит? – Иллам щедро плеснул в кружки. Крикнул хозяину заведения: – Еще сыра! Солененького!

Керрано, подойдя к столу, незаметно для купцов подмигнул Вальдо. Тот чуть-чуть наклонил голову, свидетельствуя, что дело идет на лад.

– За нашего дробо… дорбо… долбо… – начал Розарио, но запутался, не справившись с собственным языком. Махнул рукой.

– Я не понял? – почесал затылок Иллам. – Что ты этим сказать хочешь?

– Ну… Это… Который добра тебе хочет.

– За доброжелателя, что ли?

– Ну! Точно! За нашего дробо… Тьфу ты! Мать моя женщина! Сам выговаривай!

– Пожалуйста! За нашего доброжелателя!

Фра Розарио на последнем глотке поперхнулся, расплескал вино на столешницу.

Трактирщик, выпроваживающий из-за соседнего стола двух случайно задержавшихся лесорубов, подбежал, протянул полотенце.

– Я протру! – вызвался Вальдо. Это тоже была часть игры. Просто уловка, позволяющая подобраться ближе к тому из гостей, кто выглядит более пьяным.

– Погоди, успеешь, – остановил его Иллам. – Если ты со всеми знакомишься, подскажи-ка…

– Что? Для вас я на все готов!

– На все? Это хорошо. Молодец. Настоящий друг. Подскажи-ка мне, не проезжал ли через ваш городок дней… Ну, точно не знаю, от пяти до пятнадцати может выйти…

– Кто не проезжал?

– Да «кто не проезжал» меня как-то мало трогает. А вот кто проезжал…

– Кто?

– Мужчина. За сорок. Благородной внешности, куда там нам, торгашам. Одеваться может скромно, но ведь настоящего дворянина всегда в толпе видно…

– Благородство не пропьешь, – заплетающимся языком добавил Розарио.

– Точно, – согласился Вальдо. Обошел стол и начал все же тереть стол широкой тряпкой. Как бы между прочим, он придвигался к пьяному купцу все ближе и ближе.

– Перестань! – Аксамалианец дернул его за полу куртки. – Тут что, убри… убираться некому? Садись.

Гобл уселся рядом с ним и, повернув лицо к Илламу, изобразил внимание.

– Так вот, дружище, – продолжал купец. – На вид годков ему чуть-чуть за сорок. Хотя на самом деле сорок восемь. Волосы русые. С проседью. Бородка благородная такая – клинышком. В ухе серьга серебряная с синим камушком. Видел такого?

Розарио икнул. Откинулся, опершись спиной о стену. Сказал неожиданно трезвым голосом:

– А зачем тебе, фра Иллам, этот человек?

Темноусый хмыкнул:

– А дружочек это мой старинный. Хотел поклон передать от общих знакомых.

– Да? Ну ладно… – Купец подпер щеку кулаком и прикрыл глаза.

– Так что, друг мой? – Иллам осторожно налил еще по кружечке. Всем. И засыпающему товарищу тоже.

– Дайте подумать, фра… – Стальное Горло сморщил лоб. Покряхтел для виду. – Нет, не помню. Может, был, а может, и не было. Проезжих много, всех не упомнишь.

– А если память освежить? – Иллам запустил ладонь за пазуху.

Округлый мешочек звякнул о стол. На такую удачу Вальдо даже не рассчитывал! Он пренебрежительно оттолкнул кошелек. Схватил кружку:

– Вначале выпьем!

– Отчего же не выпить? Выпьем!

Розарио уже не проявлял интереса к жизни. Что ж, тем лучше.

Пока фра Иллам, жмурясь от удовольствия, глотал вино, гобл тихонько накрыл кошелек ладонью и медленно-медленно потянул его по столу к себе. Лиха беда – начало. Доберемся и до сонного аксамалианца. Ободрать как липку напыщенного умника из столицы – пусть бывшей, а что с того? – вдвойне приятно.

Что-то с силой ударило Вальдо по тыльной стороне кисти. Тут же до самого локтя разлилась жгучая боль. Он вскрикнул, взглянул на руку и заорал в голос, вкладывая в крик весь ужас удачливого и не битого ни разу вора, какой только может вызывать ожидание справедливого возмездия.

Его ладонь вместе с кошельком была пригвождена к столешнице узким кордом.

Фра Розарио неожиданно трезвыми глазами смотрел прямо на гобла. Смотрел и улыбался.

Крик воришки оборвался от чувствительного удара под дых. А потом фра Иллам схватил его за волосы, вжал носом в вонючую тряпку, мокрую и липкую от вина, прижал острие корда к шее чуть пониже уха.

Охранник, давно состоявший у Стального Горла в доле, вскочил и бросился на подмогу.

Ему навстречу поднялся фра Розарио. Подмигнул Илламу, мол, сам управлюсь, не переживайте, почтеннейший. Взмах дубинки пропал в пустую – купец поднырнул под деревяшку, в мгновение ока зашел за спину нападающему и выдал несколько быстрых, сильных ударов по почкам. Вышибала охнул, выражение крайнего гнева на его лице сменилось растерянностью и удивлением. А потом Розарио, не отличавшийся крепким сложением или высоким ростом, схватил здоровенного мужика за рукав, крутанул вокруг себя и запустил лбом в стену. Охранник охнул и сполз, цепляясь за бревна слабеющими пальцами.

Керрано взвизгнул по-женски и припустил к выходу, но, когда перед самым его носом в дверную створку воткнулся метательный нож, схватился за голову и присел.

– Вот-вот, там и стой! – усмехнулся Розарио, подходя к вышибале и приподнимая ему веко. – Отлично! – повернулся он к Илламу. – Выживет, но завязывать драки с гостями будет опасаться. Долго опасаться.

– Хорошо, – кивнул темноусый. – А то мне что-то скучно стало в этой Гоблане. Что с воришкой-то делать будем?

– Ну, что же с ним сделаешь? – Аксамалианец вернулся к столу. – Можно и руки отрубить. Погляжу, как он воровать без рук будет.

Вальдо, услышав это предложение, заскулил, будто побитый кот.

– Ты глянь, не нравится! – удивленно проговорил Иллам.

– Ясное дело, кому же понравится? Можно и просто прирезать…

– Не-е-е-ет… – просипел гобл, опасаясь шевелиться из-за лезвия, по-прежнему щекочущего ему шею в опасной близости от жилы.

– А что же? Может, попросишь отпустить тебя? – Иллам наклонился к нему поближе.

– Да-а-а-а…

– Губа не дура. Назови хотя бы одну причину, по которой я должен тебя простить?

– Я могу быть проводником. До Гралианы. Если надо, то дальше…

– А ты далеко забирался за Гралиану? – словно рассуждая вслух, задумчиво произнес Розарио.

– Не-ет.

– Так какой же из тебя проводник? – Купец осторожно выдернул корд из стола, двумя пальцами взял кошелек и протянул его Илламу. – Ваши деньги, фра.

– Спасибо. – Темноусый засунул кошель за пояс. – Признаться, я в восторге от вашего способа разрешать неловкие ситуации.

– Я думал, вы немного перебрали, – смущенно пояснил Розарио.

– Будете смеяться, я то же самое думал о вас. – В голосе Иллама звучала усмешка. – Но я хотел просто сломать ему руку, когда…

Вальдо взвыл. От ужаса у него начала сама собой дергаться правая нога.

– Не обделается? – серьезно поинтересовался Розарио.

– Пускай! – небрежно разрешил Иллам. – Нам что за дело? Это почтенный хозяин должен переживать, – кивнул он на трактирщика.

– Согласен. – Розарио церемонно поклонился. – Вы позволите, фра, два-три вопроса?

– Почту за честь!

– Этот человек, о котором вы расспрашивали… Кто он?

– Ну, я же говорил… – Краем глаза Вальдо видел, что темноусый улыбается.

– Верю. Это для него. – Розарио ткнул пальцем в Стальное Горло. – И для него. – Теперь в трактирщика. – Но мы же с вами, фра, вылеплены из другого теста.

– Я заметил. – Иллам на миг нахмурился, но снова улыбнулся. – При всем моем уважении, фра…

– Я могу вам помочь. – Аксамалианец хитро прищурился. – Я ищу человека с такими же приметами. Скажу больше. Одно время он служил в Аксамале. В тайном сыске.

– Да? Это интересно. Как говорят в Барне, чем дальше в лес, тем больше дроу.

– Ответьте напрямую, фра. Мы ищем одного и того же человека?

– Ну, если вы его еще и назовете…

Розарио понизил голос до хриплого шепота:

– Т’Исельн дель Гуэлла.

Иллам хмыкнул, убрал корд от шеи Вальдо. Но волосы не отпустил, продолжая вжимать нос незадачливого вора в грязное полотенце.

– Какое-то знакомое имя…

Вислоусый вздохнул:

– Фра, мне бесконечно приятно ваше общество, но я привык выполнять порученные мне задания без сучка и задоринки. Думаю, нам лучше выяснить отношения сейчас. Возможно, мы окажемся союзниками, а возможно, и противниками.

– Ну, раз уж вы первым завели речь о дель Гуэлле, фра, не соблаговолите ли сказать, зачем он вам понадобился.

Вальдо почувствовал, как напряглась рука Иллама. Хоть бы вы передрались и порезали друг дружку. Поделом!

– Это не совсем честно… – протянул Розарио. – Хотя ладно! Будь что будет. Я хочу его убить. Правильный ответ?

Фра Иллам молчал долго. Очень долго, как показалось Стальному Горлу. Розарио ждал его ответа невозмутимо. Только слегка покусывал ус. Впрочем, может, у человека привычка такая?

– Что ж, – произнес наконец-то темноусый. – Могу сказать одно – мы не враги…

– Честно. Я рад, – с облегчением вздохнул купец.

– Мы соперники, – закончил фразу Иллам. – Я тоже хочу его убить. Предупреждаю сразу – я не люблю уступать свою работу другим людям. Особенно ту, за которую берусь согласно внутренним убеждениям и по зову сердца.

– Зато мне все равно, как умрет господин дель Гуэлла, – равнодушным голосом ответил Розарио. – Мне даже необязательно убивать его своими руками. Достаточно увидеть труп и убедиться, что господин т’Исельн надежно обосновался в Преисподней.

Темноусый со щелчком загнал корд в ножны.

– Т’Исельна заказали? Заметьте, я не спрашиваю кто. Просто скажите – да или нет?

– Да, – не стал лукавить наемный убийца.

– Что ж. Закономерный итог жизни предателя.

– А вы, фра, действуете из личной мести?

– Не совсем. Я действую от имени сотен и тысяч людей, чей привычный образ жизни дель Гуэлла разрушил. И не просто разрушил, а растоптал ногами. Вы аксамалианец, фра? Вы видели выжженный Верхний город? Обломок обелиска Благодарности? Изуродованный портик храма Вознесения? Лужу застывшей бронзы на месте конного памятника его императорскому величеству?

– Видел, – кивнул фра Розарио. На его щеках взбугрились желваки. – И поэтому решил для себя, что убью дель Гуэллу бесплатно.

Что подумал по этому поводу Иллам, осталось неизвестно, но он поклонился с уважением. Как равный равному.

– Думаю, нам выгоднее помогать друг другу, – сказал он, протягивая раскрытую ладонь.

Мужчины обменялись рукопожатием.

– Бла-а-агородные го-го-господа, – заикаясь пробормотал Вальдо. – А к-к-как же я?

– Жить будешь! – Иллам разжал пальцы, освобождая волосы до смерти перепуганного гобла. – Но дышать будешь, как я скажу! Нам все же понадобится проводник, не так ли, фра Розарио?

Пышноусый кивнул. Весь вечер, притворяясь пьяным, он решал загадку – с кем же на самом деле свела его судьба? Ведь младенцу ясно: разговоры его сотрапезника о нитках и табаке – болтовня рыжего кентавра. А ножи как кидает! Любо-дорого смотреть. И эта ненависть к дель Гуэлле. Одно время в Аксамале ходили слухи о таинственном исчезновении лучшего агента тайного сыска. Он носил кличку Мастер. По мнению Розарио, по праву. Болтали разное, но знающий человек мог догадаться, что Мастер выжил и горит местью.

Если фра Иллам и в самом деле Мастер, то Розарио повезло. С таким спутником хоть в Гронд на ледяных червей охотиться. А когда работа будет выполнена, поглядим, есть ли смысл оставлять его в живых.

Емсиль расставил пошире ноги и уперся плечом в «задок» телеги. Рядом пыхтел Дыкал. За борта телеги взялись братья-близнецы Вогля и Пигля. Клички это или настоящие имена, барнец не знал, да и не особо допытывался у вертлявых, смешливых парней, попавших в армию прямиком с вербовочного пункта южной Вельзы. Спутниками они оказались неплохими – спокойными и надежными. А это на дорогах охваченной смутой северной Тельбии было очень важно.

– Дык… Давай, что ли! – крикнул Дыкал.

Пожилой сержант по кличке Батя с рукой на перевязи – это его, ясное дело, медренская стрела приголубила, как и очень многих солдат пятой пехотной «Непобедимой» армии Сасандры, – щелкнул вожжами, чмокнул, вынуждая пару заморенных лошадок улечься в постромки.

Емсиль напрягся, ощущая, как ноги погружаются в жидкую грязь. Так и калиги потерять недолго.

– Эх, что ж ты будешь делать! – весело выкрикнул Вогля. От брата он отличался перевязанной головой. Не повезло парню. Когда забирался на стену, лестницу оттолкнул какой-то самоотверженный защитник города, и солдаты попадали в ров. Вогле повезло – ударился головой, а мог бы и шею сломать!

– Разом, братцы, разом! – хрипел Дыкал.

Телега качнулась вверх-вниз, вперед-назад… И выскочила из лужи, отпустившей колеса с недовольным чмоканьем.

– Но, родимые! – Батя щелкнул языком. Повернулся к отставшим пехотинцам. – Не спите, дезертиры!

Как всегда, в ответ на его шутку Вогля и Пигля охотно заржали, Емсиль поморщился, а Дыкал скривился так, словно заболели самое малое пять зубов сразу с одной стороны челюсти.

Но из песни слова не выбросишь. А суровая правда хоть глаза и колет, а все же лучше самой елейной лжи.

Пятая пехотная по своему обыкновению победила. Хоть и положила едва не треть рядовых солдат, а Медрен взяла. Правда, отчаянное сопротивление защитников в самый разгар боя вдруг сменилось паническим бегством со стен. Случилось это, когда четвертый полк, можно сказать, прекратил существование, солдат второго полка, штурмующего стены, на половине участков отбросили, а третий полк под командованием господина Джанотто делла Нутто все никак не мог раскачаться и выйти на исходные для атаки позиции. Горожане-ополченцы, крестьяне из ближних сел, стражники и благородные латники удирали, бросая оружие. Створки ворот не выдержали ударов тарана, и в город ворвались отряды окраинцев, банды кондотьеров Меуччо и Роллона.

Генерал Риттельн дель Овилл праздновал победу.

Усталые солдаты и офицеры даже не думали о грабежах, хоть город и был отдан им до утра следующего дня.

Дыкал и Емсиль, чудом уцелевшие под ливнем из стрел и болтов при переправе через Ивицу и после, во время бессмысленной атаки надежно укрепленных и защищенных стен, подобрали тяжело раненного капитана т’Жозмо дель Куэта, который получил два болта в живот и стрелу повыше печени. Вначале они попытались донести офицера в полковой лазарет, но потом выяснилось, что их полка больше нет. И Емсиль принялся лечить капитана т’Жозмо сам, вкладывая в работу все навыки и все знания.

На другой день его высокопревосходительство генерал Риттельн дель Овилл во всеуслышание объявил себя новоиспеченным королем северной Тельбии. Как там вышло на самом деле, рядовым и сержантам никто не рассказывал, но и до них долетели слухи о бунте в Аксамале, о смерти императора, о начавшемся развале империи. Теперь каждый правитель так и норовил оттяпать кусок пожирнее от пирога, именуемого Сасандрой.

Стоит ли упоминать, что приказом командующего пятой пехотной все его солдаты становились воинами новой тельбийской армии. Укрепившись в отвоеванном Медрене, дель Овилл намеревался начинать потихоньку расширять свои владения, подчиняя окрестных ландграфов, пока окончательно не завоюет всю страну.

В эту же ночь Дыкал сговорился с Батей, а потом предложил Емсилю уходить.

– Я… дык… Сасандре служил… И от службы не отказываюсь… дык… А генерал пущай… дык… сам себя в задницу отымеет, ежели так неймется.

Капитан т’Жозмо дель Куэта согласился с сержантом. Правда, более мягкими словами, приличествующими офицеру и дворянину, но смысл их где-то совпадал. И попросил вывезти его за Арамеллу. Там, на землях, прилегающих к Аксамале, капитан предполагал наличие твердой власти без всяких самозваных королей и тому подобных правителей.

Предусмотрительный Батя покинул сасандрийскую армию в сопровождении ездового из обоза, с которым их связывала давняя дружба, и пары коней с телегой. Повозку загрузили чем смогли: котелок, палатка из провощенной кожи, два арбалета и изрядный запас болтов, мешочек пшена в четверть кантара, немного сала, соль. Поверх всего уложили тяжко страдающего телом, но крепкого духом капитана дель Куэту.

Беглецов никто не задерживал. После ожесточенного сражения солдаты устали, бо2льшая часть офицеров и сержантов погибла… В общем, порядок в «Непобедимой» оставлял желать лучшего. На вторую ночь ездовой ушел по нужде и пропал. То ли зверь какой заел, то ли лихой человек надумал поживиться… Зато через три дня к их костру прибились Пигля и Вогля.

С тех пор так и путешествовали.

Капитан т’Жозмо скрипел зубами и время от времени терял сознание в телеге. Батя беззлобно ругал близнецов, обзывая их дезертирами. Дыкал хмурился и молчал, а Емсиль, с каждым днем все больше и больше удалявшийся от Барна, тосковал все сильнее и сильнее. Хотя, с другой стороны, за спасение раненого офицера ему полагалась если не награда, то прощение минувших провинностей. А вдруг удастся поступить в университет? Пусть не в Аксамале, так хоть в Браиле…

Небо над Тельбией к середине осени затянуло тяжелыми тучами. Дожди шли, не переставая, по три-четыре дня. Дороги начали потихоньку превращаться в потоки жидкой грязи. Батя давно уже предлагал ехать по траве, и, если бы не дремучие грабняки, сжимавшие обочины, никто бы ему и не подумал возражать.

А так – тащились и тащились, чавкая подошвами по раскисшей глине, то и дело спасая вязнущую телегу. Как сопля по свежей штукатурке, сказал Дыкал.

Задумавшись, Емсиль поскользнулся, едва не плюхнулся носом в лужу, но удержался на ногах, схватившись за бортик телеги. Выпрямляясь, он услышал недовольный возглас Бати, и тут же Дыкал с тревогой в голосе крикнул ему:

– Арбалет!

Барнец поднял голову.

По дороге навстречу их телеге двигалась колонна кентавров.

Степняки шли медленной рысью – большего не позволяла слякоть. Гнедые и рыжие, буланые и саврасые, пегие и мышастые. Несмотря на моросящий дождь, никакая одежда не покрывала торс человеческой части их тел, длинные волосы на голове блестели от влаги. Глаза-щелки смотрели из-под тяжелых надбровных дуг, широкие ноздри выдували пар.

Надо было, наверное, испугаться, но Емсиль почему-то подумал, что уже похолодало. Сильно похолодало, раз дыхание паром оборачивается.