Соколиная охота Шведов Сергей

Лицо Вовчика перекосилось от немыслимого умственного напряжения.

– Типа, на Штирлица, говоришь, – протянул он, что-то мучительно припоминая.

Дух насторожился и встряхнул своего подчиненного:

– Что, Вовчик, ты этого Штирлица где-то видел?

Давай, вспоминай, шевели мозгами.

– Да я не знаю, может, в натуре, это и не то совсем…

– Ты расскажи, а я уж буду думать – то или не то.

– Да вот недели две назад шеф покойный послал меня с Гешей, тоже покойным, в аэропорт, типа, мужика одного встретить… типа, японца.

– Японца? – удивленно переспросил Дух. – Может, китайца? Ты что, Вовчик, японца от китайца отличить сможешь? Они же все на одно лицо, вот хоть Вас Ильича возьми…

Вовчик злобно покосился на хозяина ресторана и ответил:

– Говорю реально – японца! Это Геша сказал, и мы сперва за девчонкой заехали, которая, типа, по-японски, конкретно, тарахтит. Специальная контора такая, где переводчиков нанимают. Там заранее договорились, а девчонка нас уже ждала.

– Девчонка переводила, Геша встречал, а тебя-то на фига послали? – поинтересовался Дух недоверчиво.

– Да за рулем я сидел, конкретно! – объяснил Вовчик. – Мы когда в аэропорт приехали, Геша с девчонкой пошли японца встречать с плакатиком, а я остался в машине, чтобы, типа, не угнали… да и вообще…

– С каким плакатиком? – поинтересовался Дух.

– Ну с каким… там, если кого встречают, типа, незнакомого, плакатик держат с его именем, Толян там или как… Вот и Геша взял плакатик… что-то там было написано вроде Хероси Нафигаси… В общем, типа того. Полчаса я посидел, они возвращаются, и с ними, реально, японец. По-своему, типа, тарахтит, а девчонка, конкретно, все переводит. Ну я уж, типа, не помню, об чем базар был…

– Слушай, Вовчик, при чем тут японец? Ты же про Штирлица говорил.

– Ну ты слушай, Дух, не сбивай, я и так еле вспомнил! Я же к тому, конкретно, и веду! Отвез я их всех в гостиницу, там, видно, японец остался, спать там или что, у них же в Японии ночь, наверное, а Геша с девчонкой вышли. Геша девчонке и говорит: «Завтра, типа, будут переговоры, мы за вами заедем. А сейчас наш водитель отвезет вас куда надо…» В общем, я Гешу у метро высадил, а девчонку повез обратно в фирму, только не доехали мы. Она вдруг меня по руке, типа, хлопнула и говорит: «Остановитесь!» Я встал, она выскочила и подбежала к мужику. Вот этот самый мужик был на Штирлица здорово похож… и височки седые, как эта баба говорит.

– Ну и что девчонка?

– Конкретно, с этим Штирлицем базарила. Потом он ей сказал что-то, она на меня обернулась, и пошли в сторону… Ну а я к шефу поехал, натурально, чего мне ждать?

– Интересно, – задумчиво протянул Дух, – значит, эта девчонка-переводчица Штирлицу стучала, о чем с японцем говорили, и все такое… Прямо что твоя радистка Кэт… Ладно, разберемся, найдем ее через фирму. А ты мужика этого, Штирлица, хорошо запомнил?

– Да вроде помню. – Вовчик пожал плечами. – Этого, как его, склероза пока что нету.

– Тогда надо нам с тобой навестить его, посмотреть, тот или не тот.

– Ты что, Дух, в натуре, с катушек съехал? Как его навестить – он же, конкретно, помер? Его ведь заодно с шефом замочили!

Дух резко шагнул к Вовчику, схватил его за ворот рубахи и встряхнул, как нашкодившего щенка, так что у семипудового бандита клацнули зубы.

– Ты, падаль лагерная, фильтруй базар! Еще когда скажешь, что я с катушек съехал, – на месте замочу!

Сейчас только потому прощаю, что знаю: у тебя все от глупости. А в следующий раз дуростью не отмажешься!

После этого выпада Дух отпустил Вовчика, отступил на шаг и совершенно спокойным голосом пояснил:

– В морге мы навестим твоего Штирлица, в морге.

Он в том же самом лежит, где шеф наш покойный. Заодно и босса навестим, предпоследний, так сказать, долг.

После этой реплики Дух вспомнил о существовании Ларисы, резко повернулся к ней и рявкнул:

– Ну, красавица, говори, что еще запомнила? Вы, халдейки, бабы наблюдательные!

Лариса хотела было рассказать про девицу, которая пришла в ресторан одновременно со «Штирлицем» и, судя по всему, была с ним связана, но грубый напор Духа и его явное пренебрежительное хамство задели официантку, и она решила промолчать: зачем впутывать в эту криминальную историю невиновную, может быть, женщину?

Однако Дух заметил мелькнувшую у нее в глазах неуверенность и прошипел:

– Ты что – играть со мной вздумала? Все, что знаешь, выкладывай! У тебя дети есть? Если не хочешь их в ящике получить, лучше не зли меня!

Лариса побледнела, отшатнулась от этого ужасного человека, подумала о своей Лизоньке и торопливо заговорила:

– С женщиной он пришел, вошли одновременно, делали вид, что незнакомы, а сами незаметно переглядывались… Ну и вообще, поверьте женскому взгляду – вместе они были.

Дух кивнул:

– Что за женщина? Опиши!

– Блондинка, лет двадцать семь, из себя ничего, интересная. Только уж очень высокая. И такая… как Никита в кино, вся на пружинах. Волосы длинные…

– Ну, красавица, у тебя все как в кино! – Дух криво усмехнулся. – Мужик – Штирлиц, девица – Никита… Отличная парочка. Больно много телевизор смотришь!

– А что мне еще делать? – огрызнулась Лариса. – Была бы богатая – в кино да в казино ходила бы, а так, всей радости – перед ящиком посидеть… Мужа нет, денег нет, да тут еще вы на мою голову…

– Ладно, не бойся, если все рассказала, не тронем.

А после стрельбы что с этой Никитой было? Это не она ногу-то сломала?

– Да нет, что вы, я же говорю – она такая ловкая!

А ногу сломала другая баба – молодая да толстая…

Столько еды набрала – вам троим не сожрать, а она хоть бы что… Если бы не стрельба эта – все бы умяла.

Но тут убийца эта, киллерша, мимо нее пошла. Она испугалась, на пол грохнулась и ногу себе сломала. Ее в больницу увезли, а та, которая с седым пришла, сбежала потихоньку… Я, пока очухалась, милицию да «Скорую» вызвала – смотрю, ее и след простыл…

– Ясно, – кивнул Дух. – Если еще что вспомнишь – позвони.

Он протянул официантке картонный прямоугольник с номером мобильного телефона и пошел к дверям, небрежно кивнув своему помятому воинству, чтобы двигали следом.

Жора Мирзоян по кличке Дух не был в криминальной империи покойного Кабаныча простым бригадиром, он занимал в ней один из ключевых постов, отвечая за вопросы безопасности. Поэтому убийство главаря в значительной степени ставили ему в вину, и только тем Дух сумел оправдаться, что Кабаныч никому, кроме двоих личных телохранителей, не сказал о намеченной встрече в китайском ресторане. Тем более Дух хотел лично разобраться в этой загадочной истории. Никому из людей Кабаныча не было ничего известно о человеке, погибшем вместе с боссом, о связывающих их двоих интересах, а теперь всплыл еще и какой-то японец.

Все это Жоре очень не нравилось. Шеф проворачивал какие-то дела, не посвящая в них братву и даже самого Духа – значит, шеф ему не доверял. Про японца знал только Геша, но Геша тоже убит.

Вообще, после смерти Кабаныча в группировке неизбежно должны были произойти большие перемены, и Жора не хотел остаться в стороне от пирога. Собственное его положение среди братвы было несколько неопределенным.

С одной стороны, его уважали и побаивались за крутой нрав, изредка накатывавшие на него вспышки ярости, когда он мог в одиночку наброситься на троих-четверых противников и раскидать их, как щенков.

Придавало ему вес и создавало некий романтический ореол прошлое: в молодости Жора неопытным солдатом воевал в Афганистане и попал в плен к душманам. Что он пережил в плену – Жора никому не рассказывал, но выбрался оттуда сам, став после этого совершенно другим человеком. Именно там приобрел Жора склонность к вспышкам ярости и кличку Дух.

Разговаривать об этом периоде своей жизни он ни с кем не хотел. Даже когда Кабаныч по пьянке пристал с расспросами, Жора злобно выругался и ушел, не побоявшись навлечь на себя гнев всесильного главаря.

С другой стороны, в подчиненной Кабанычу саратовской группировке кавказцев, кроме Жоры, не было, он стоял особняком, не имея среди братвы ни друзей, ни земляков, ни родичей. Многие посматривали на него косо, и ему постоянно приходилось кулаками, а то и ножом отстаивать свое место в бандитской иерархии.

Жора, от природы далеко не глупый, понимал, что в предстоящей дележке пирога его могут запросто затоптать, и, если он хочет выжить, нужно вскарабкаться на самый верх и первым расправиться со всеми конкурентами.

Свойственная ему волчья интуиция подсказывала Жоре Духу, что встреча покойного Кабаныча в китайском ресторане, обставленная такой секретностью и даже назначенная на чужой территории, была очень важна, и разгадка этой таинственной истории может дать ему в руки козыри в борьбе за власть. Поэтому Жора лично отправился в ресторан, объясняя это тем, что должен найти убийцу шефа.

В действительности киллерша интересовала его гораздо меньше, чем таинственный партнер Кабаныча.

Жора специально взял с собой двоих на редкость тупых «быков», у которых не хватило бы мозгов разобраться в его частном расследовании и в случае удачи растрепать кому не следует о его результатах.

Надежда еще раз проснулась на рассвете. Поросенко уже не храпела, в палате было тихо, но невыносимо душно. Надежда осторожно, стараясь не скрипеть, села на кровати и приоткрыла окно. Пахнуло свежим ночным воздухом. Окно палаты, как уже говорилось, выходило на больничный морг, то есть видно было домик и входную дверь, а окна морга всегда замазывают серой краской, чтобы никто, не дай бог, не увидел, что там делают с покойниками. Между больничным корпусом и моргом росло несколько деревьев, а также пролегала народная тропа, которая вела от главного больничного корпуса к дырке в заборе: всем известно, что больничные ворота располагаются всегда очень неудобно по отношению к автобусной и трамвайной остановкам, поэтому посетители больницы давно уже выломали несколько железных штырей из забора, чтобы удобнее было проникать на территорию.

На улице стояла та предрассветная мгла, когда фонари уже не горят – кстати, на территории больницы их почти не было, – а дневной свет только-только набирает силу, поэтому Надежда с трудом видела лишь силуэты деревьев под окном. Она притихла, наслаждаясь свежим воздухом и запахом весенней прелой земли, как вдруг ей почудилось какое-то движение со стороны морга.

Если бы не стояла вокруг такая тишина, что даже ветка не шевельнулась от слабого ветерка, то Надежда не обратила бы внимания на посторонний звук. Но сейчас она явственно услышала чьи-то крадущиеся шаги. Вот зашуршали прошлогодние листья, хрустнул сучок… Кто это? Собака?

Надежда приоткрыла окно пошире и заметила едва видимый силуэт человека. Человек быстро шагал по тропинке, что вела от дырки в заборе. В этом не было ничего странного – мало ли кто идет по территории, может, так удобнее срезать путь. Но Надежду удивили уж слишком настороженные движения идущего, чувствовалось, что человек стремится к одному ему известной цели, и цель эта очень серьезная.

Надежда еще успела подумать, что от скуки в этой больнице вообще скоро спятит, вот уже начала придумывать всякую ерунду. Нужно срочно проситься на выписку. В это время силуэт свернул с тропинки в сторону морга и направился к двери. Над крыльцом тускло горела лампочка, и Надежде в ее неверном свете все же удалось рассмотреть человека получше.

Как с изумлением констатировала Надежда, это была женщина, причем, судя по мягкости и плавности движений, молодая. Она была высока ростом, одета в черное – куртка и узкие брюки. Длинные волосы были забраны в хвост на затылке. Если бы не волосы, ее легко было бы принять за мужчину – так была стройна и высока. Но эта обманчивая мягкость…

Женщина ступала неслышно, как кошка.

Надежда почувствовала озноб – она чуть не по плечи высунулась из окна, и ничего не прикрывало ее от рассветного холода, кроме тонкой ночной сорочки.

Однако никак нельзя было оторваться от окна, потому что иначе она не узнает, что незнакомке понадобилось в морге среди ночи.

Девица между тем что-то делала с дверным замком.

«Прямо американский ужастик „Похитительница трупов“, – восхитилась Надежда. – Хоть бы собак они в больнице завели, что ли… Хотя кто будет воровать в морге? Если одежду какую или часы с неопознанного трупа, то санитары давно уже украли…»

Она протянула руку назад и стала шарить по стулу возле кровати в надежде отыскать там старую шерстяную шаль, которую мать принесла ей для спасения от больничных сквозняков. Нащупав шаль, Надежда потянула ее на себя, шаль зацепилась, Надежде пришлось оторваться от окна, и второпях она опрокинула стакан, который вечером сама же оставила на тумбочке. Хорошо, что стакан был пустой – ничего не пролилось на постель, зато он упал на пол с глухим звоном. Стакан не разбился – по мнению Надежды, если и есть на свете что-то вечное, то это граненые советские стаканы, – но Надежда замерла в опасении, что вся палата пробудится от сна. Сырникова увидит раскрытое окно и заорет, что Надежда нарочно по ночам вымораживает больных.

Никто не проснулся – обитатели палаты достаточно закалились, слушая ночной храп Поросенке, что им какой-то стакан! – но девица у двери морга подняла голову, прислушиваясь. Надежда просто воочию увидела, как девица раздула ноздри и повела ушами.

Сама она застыла в окне, боясь пошевелиться и моля бога, чтобы девица не заметила раскрытого окна. Уж слишком серьезно выглядела ночная посетительница, она не похожа была на простого воришку.

Прошло некоторое время, девица успокоилась и скрылась за дверью. В морге был ночной сторож, но он, как подозревала Надежда, спокойно спал в своем закутке до утра.

Надежда посидела еще у окна, вглядываясь в серую мглу. Ей показалось, что за окнами она видит слабый отблеск света: ночная гостья пользовалась фонариком. Что она там делала? Маньячка – осквернительница трупов? Надежде не верилось в такое простое объяснение: уж слишком по-деловому выглядела девица.

От холода не спасла и шаль. Надежда прикрыла окно и посидела еще немного, потихоньку клюя носом, уговаривая себя не маяться дурью и лечь спать.

В это время раздался звук автомобильного мотора, больничный сад осветился фарами, и к моргу подъехала очередная труповозка. Обычно такие машины приезжали днем, но случалось и ночью Надежде проснуться от стука и вызова сторожа.

Выскочили санитары и затарабанили в дверь.

– Михалыч, старый черт! Открывай, хватит дрыхнуть!

Надежда вгляделась в окна – никакого отблеска, очевидно, девица выключила фонарик и затаилась.

Через пять минут дверь отворилась, и показался заспанный Михалыч.

– Чего вам неймется-то? – ворчал он. – До утра подождать не могли?

– Какое ждать! – ответил водитель, высунувшись из машины. – На Выборгском шоссе авария, на семнадцатом километре. Автобус перевернулся да еще две легковушки. Ты, дед, спать не ложись, еще привезут скоро, не оставлять же их на шоссе до утра…

– Царица небесная! – вздохнул Михалыч и заторопился внутрь. – Ребятки, сейчас покажу, куда складывать…

Надежда содрогнулась и хотела уже закрыть окно, чтобы не слышать страшных подробностей, но знакомое покалывание в корнях волос ее остановило. Так начинало проявляться сильнейшее любопытство, которое Надежда Николаевна очень хорошо изучила и знала, что бороться с этим любопытством бессмысленно, его можно только удовлетворять.

И сейчас ей безумно захотелось узнать, какого черта делала в морге девица в черном и как она теперь выберется оттуда?

Санитары возились довольно долго, водитель в это время покуривал на крылечке. Парни вышли что-то уж очень веселые, и Надежда поняла, что Михалыч угостил их из своих запасов спиртиком. Водитель тоже это понял, пробурчал что-то завистливое, и труповозка уехала.

Сторож запер двери изнутри, и стало тихо. Надежда продолжала наблюдать.

Вот показался силуэт сторожа за освещенным окном, потом окна один за другим стали гаснуть, вдруг Надежде почудилось в последнем окне какое-то резкое движение, свет окончательно погас, и Надежда заметила, что уже полностью рассвело.

Через некоторое время – она не засекала точно – снова послышался шум, но на этот раз, судя по звукам, шли несколько человек.

«Да что сегодня за ночка? – удивилась Надежда. – Никакого покоя…»

Шаги раздавались громко в ночной тишине, люди нисколько не старались пройти незаметно.

– Черт, не удалось на машине сюда въехать! – услышала Надежда грубый мужской голос. – Теперь тащись обратно чуть не версту…

– Ничего, Вовчик, – наставительно ответил другой голос, в котором Надежда без труда угадала начальственные интонации, – пешком ходить полезно, опять же воздухом подышим…

Мужчины шли не по тропинке от дырки в заборе, а, как прикинула Надежда, от главного входа. Вот интересно, а тетя Дуня утверждала, что на ночь ворота запираются и двери главного корпуса тоже. Но эти пролезли как-то, машине только не удалось проехать.

Шедшие свернули к моргу, в чем Надежда и не сомневалась, – некуда им больше идти, не к ней же под окошко серенады петь!

Вот они подошли к крыльцу, и опять-таки Надежде удалось кое-как разглядеть всех троих. Двое были обычные бритоголовые качки. Причем один очень уж выделялся своими размерами – просто какой-то шкаф, причем не современный финский шкаф-купе – тот высокий, с зеркальной дверью, – а старый, пятидесятых годов, дубовый трехстворчатый шкаф.

Второй был поуже в плечах, но тоже молодец хоть куда. Третий же по силуэту был постройнее, а по движениям – постарше. Именно он был среди этой троицы главным. Надежда разглядела даже черные густые волосы и нос с горбинкой, то есть, выражаясь языком милицейских протоколов, третий из компании являлся лицом кавказской национальности.

Надежда Николаевна поплотнее закуталась в шаль и решилась приоткрыть окно пошире. Уж очень было интересно, что собираются делать новые визитеры.

Старший деловито обошел морг со всех сторон, послал того, кто похудее, погулять вокруг. Тот прошел по тропинке и без труда обнаружил дырку в заборе.

Старший достал мобильный телефон и тихо сказал что-то в трубку. Надежда предположила, что он отдал приказ шоферу машины объехать больничный двор и встать у дырки.

«Неужели они собираются красть труп? – У Надежды замерло сердце. – Я думала, что такое бывает только в кино…»

Старший поглядел на окна, вычислил одному ему ведомыми путями окно каморки сторожа и постучал негромко в стекло. Ему никто не ответил. Подождали немного, потом более здоровый парень забубнил:

– Дух, может, там и нет никого. И чего мы приперлись ночью? До утра он, что ли, не подождет, покойник-то.

– Его, может, утром похоронят, – зло огрызнулся тот, кого назвали Духом. – Тогда что, прикажешь могилу раскапывать? Это гораздо труднее… А так взглянешь быстренько, и все…

Надежда в окне была вся внимание. Стало быть, красть труп они не собираются… А жаль, интересно было бы поглядеть, как они потащат покойника…

Она тут же устыдилась своих мыслей – нехорошо так про покойников-то, следует смерть уважать… Но за месяц без малого пребывания в палате с окнами на морг Надежда Николаевна не то чтобы очерствела душой, но стала более спокойно относиться к некоторым вещам.

Муж назвал бы ее образ мыслей несколько циничным, но с мужем она такими мыслями предпочитала не делиться.

Старший вынул из кармана нож и поковырялся в замке. Судя по тому, что он отпустил несколько ругательств, замок не поддался.

«То ли дело сработала девица! – не могла не восхититься Надежда. – Быстро и бесшумно, а эти топают, как стадо слонов, шумят, пыхтят, а толку чуть».

Как бы в ответ на ее ехидные мысли, старший сказал что-то здоровому Вовчику, и тот налег на дверь чугунным плечом. Она не поддалась. Кавказец, которого называли Духом, оглянулся на окна больничного корпуса. Надежда знала, что его ничто не обеспокоит, потому что на морг выходил торец здания, в котором был один-единственный ряд окон. Причем на первом этаже размещалась водолечебница, и окно было замазано белой краской, на третьем, над палатой Надежды, располагался рентгеновский кабинет, и окно было затянуто плотной шторой, а дальше, в торце вообще не было окон. И только на втором этаже из окна за нарушителями подглядывала Надежда, но она мигом опустила занавеску, зажмурилась и постаралась представить себя каким-нибудь фикусом.

Очевидно, Дух поверил, потому что он прошипел что-то Вовчику, и тот с разбегу налетел на дверь всем своим немалым весом. Дверь отворилась внутрь с ощутимым грохотом, а Вовчик ушиб плечо о сломанный косяк и огласил двор еще более громкими ругательствами, но тут же притих, внимая приказу Духа.

Все трое вошли внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь. В одном окне зажегся свет, но, что там происходило, Надежде было не видно из-за серой краски на окнах.

Все дальнейшее напомнило представление театра теней. В полной тишине за матовым стеклом двигались четкие тени. Надежда очень жалела, что не слышит разговоров, но и так было понятно, что в морге происходит что-то невообразимое.

«Сторож от грохота ломаемой двери непременно бы проснулся, – думала Надежда, – а если он не проснулся, следовательно, та девица оглушила его, чтобы не мешал. Не зря мне почудилось тогда какое-то резкое движение за окном. И это еще хорошо, если только оглушила, а может, вообще отправила к праотцам, благо тут недалеко, уже, можно сказать, на полдороге…»

Свет горел уже во всех окнах морга, тени метались как сумасшедшие, среди них появилась одна – гибкая и стройная, и Надежда сообразила, что девушка вышла из своего укрытия и сражается сейчас с бандитами, а в том, что это бандиты посетили морг, не было никаких сомнений.

Распахнулась дверь, и девица лаской скользнула в нее, но тут же на крыльце была схвачена сзади за плечи бандитом помельче. Он по инерции протащил ее вперед по ступенькам, а следом из двери выскочил Вовчик, забежал спереди и протянул было уже руки, чтобы схватить девицу или смазать ее по лицу, но получил такой удар ногами в лицо, что даже осел на некоторое время на землю.

Девица ужом крутанулась в руках второго бандита и, судя по раздавшемуся воплю, укусила его в плечо, как норовистые лошади кусают неопытных седоков за коленку. Тот от неожиданности и боли ослабил хватку, и девица припустила было к дырке в заборе, но на тропинке уже стоял Дух и целился в девицу из небольшого аккуратного пистолета.

У Надежды захватило дыхание. Она прижала руки к бьющемуся сердцу и вовремя напомнила себе, что она не должна ничем показать свое присутствие.

– Стоять! – произнес Дух негромко. – Руки поднять и медленно подойти ко мне…

– Ешь твою плешь! – простонал очухавшийся Вовчик. – Чуть челюсть не своротила!

Он встал с земли и вдруг попер на девицу, как раненый буйвол, ничего не видя и не слушая приказов, а та, дождавшись, когда Вовчик окажется между нею и пистолетом, рванула в сторону. Бежать к дырке в заборе она не могла – там стояли Дух и другой бандит. Девица бросилась в глубь больничной территории в надежде затеряться между деревьями и корпусами. Вовчик, топая, как носорог, припустил за ней, остальные – тоже. Стрелять Дух не стал, опасаясь, надо полагать, шума.

Но шум и так возник. Там, в более обитаемой части двора, проехала машина, осветив фарами погоню, зашумели какие-то люди, даже послышался свист.

Надежда с сожалением собралась было уже захлопнуть окно и лечь спать, как вдруг увидела бесшумно бегущую все ту же таинственную девицу. Как видно, до того как пробраться в морг, она хорошо изучила территорию больницы, и теперь, оставив погоню позади, запутав следы, как лиса, она возвращалась к той самой дырке в заборе, потому что проскочить через главный вход наружу было трудновато – все же там какая-никакая охрана и бандиты преследуют по пятам.

Несмотря на то что дела, которыми занималась девица в морге, без всякого сомнения, являлись незаконными, Надежда всей душой болела именно за нее – из женской солидарности, и еще она с детства не терпела, когда трое наваливались на одного. Это нечестно, вот если бы они по очереди пробовали бороться с девушкой, то она запросто победила бы всех, Надежде очень хотелось в это верить.

Девушка бежала бесшумно, но все ближе и ближе слышался топот погони. От дырки в заборе вдруг послышался гудок автомобиля, и девушка притормозила как раз под Надеждиным окном. Она оставалась там одну секунду, выбросила из кармана что-то не очень большое, оно шлепнулось на мягкую землю почти беззвучно. Девушка, не наклоняясь, сделала пару движений ногой – и все, упавший предмет скрылся под прошлогодней листвой, а девица была уже возле забора.

Надежда отвлеклась на преследовавшую команду и не заметила, как девица оглянулась на бегу, запоминая место, бросила взгляд на больничный корпус и отметила слегка колыхнувшуюся занавеску в окне второго этажа.

Протопали преследователи – впереди бежал парень похудее, за ним – Дух, а толстый Вовчик безнадежно отстал.

Возле дырки в заборе слышалась какая-то возня, но Надежде было плохо видно. Когда погоня достаточно отдалилась, она рискнула распахнуть окно и высунуться чуть ли не по пояс. Дело было плохо. Очевидно, девушка надеялась, что водитель в джипе будет один, и думала прорваться. Но там оказалось двое.

Они схватили ее и держали крепко, пока не подскочил Дух и не ударил ее сильно по лицу. Девушка поникла в руках бандитов, и тут подоспел Вовчик и окончательно оглушил ее ударом пудового кулака по голове.

Бандиты запихнули безвольное тело в джип и поскорее отъехали, потому что уже слышался у главного корпуса шум и даже лай собаки.

Надежда Николаевна взглянула на часы – скоро шесть утра. Через полтора часа подъем – зашумят в больничных коридорах нянечки и медсестры, больные потянутся умываться. Надо бы поспать, но сон, естественно, не шел.

Надежде даже стало обидно – столько времени сидела у окна и ничегошеньки не выяснила.

Кто была таинственная девица? Зачем она полезла в морг? Что она там хотела найти? И нашла ли? На все эти вопросы у Надежды Николаевны не было ответа.

А также на многие другие: кто были трое преследователей? Зачем они приперлись в морг ночью, зачем преследовали девицу? И что они теперь с ней сделают? Судя по тому, как сильно они рассердились, ничего хорошего девушку не ждет, с грустью констатировала Надежда.

Спать не хотелось, и Надежда, лежа в кровати, предалась размышлениям. Про девицу она ничего не знает, это верно, но зато она может кое-что предположить насчет преступной троицы.

Все трое были бандитами, это несомненно. Два качка и старший, кличка Дух. Подходили они к моргу свободной походкой ничего не боящихся людей. Это не потому, что они такие смелые, догадалась Надежда, а просто они не собирались делать ничего противозаконного. Как сказал Дух толстому Вовчику? «Просто взглянешь на него, и все»…

«Много ли трупов сейчас находится в морге?» – размышляла далее Надежда. Тех бедолаг из бывших обитателей больницы, которые оказались в морге в результате упорных стараний докторов, можно исключить, они вряд ли заинтересовали бандитов. Кто еще? Погибшие в результате аварии на Выборгеком шоссе? Этих только начали возить, еще небось даже репортеры на знают про аварию… а не то что обычные люди.

Нет, дело тут касается перестрелки в китайском ресторане, что произошла позавчера. Говорила же тетя Дуня, что привезли четверых – одного мафиози, двух его охранников и еще одного типа, который не то рядом стоял, не то с этим мафиози беседовал доверительно, вот ему и попало… И вот приходят три человека совершенно криминального вида и хотят посмотреть на кого-то из обитателей морга. Если на мафиози, то что на него смотреть-то? И так все знают, кто это, даже по телевизору говорили. Охранники тоже не в счет. Значит, они хотели поглядеть на того, второго…

«И что это мне, Надежде, дает? Да ни черта!» – в сердцах подумала она.

Но можно пойти другим путем. Можно попробовать достать ту вещь, что закопала под окном неизвестная девица. Конечно, нехорошо брать то, что тебе не принадлежит. Но Надежда не будет это использовать, она просто посмотрит, что это такое, и вернет по первому требованию. Если девушке удастся освободиться от бандитов и она придет за своей вещью, Надежда уж ее не пропустит. А если никто не придет в ближайшее время, то даже опасно оставлять это под открытым небом. Дождь может пойти, опять же топчутся люди под окном, могут найти и взять.

Одним словом, Надежда Николаевна без труда убедила себя, что не будет вреда, если она приберет неизвестный предмет до появления его владелицы. Как говорится, подальше положишь – поближе возьмешь…

Надежда сладко потянулась и взбила подушку. Настроение улучшилось. Ее пребывание в больнице обещало стать не таким уж скучным. Значит, утром, как только появится тетя Дуня, следует осторожненько расспросить ее, что там случилось в морге, возможно, она будет знать. Как получить в свое распоряжение спрятанный неизвестной девицей предмет, Надежда примерно представляла.

Алиса пришла в себя от резкого запаха нашатыря и еще более резкого удара по лицу. Застонав, она открыла глаза. Над ней склонился толстый мордоворот с маленькими поросячьими глазками на злом опухшем лице, покрытом начинающими желтеть синяками.

Увидев эти синяки, Алиса вспомнила свое столкновение с бандитами и, несмотря на свое плачевное положение, на боль во всем теле и тошноту, усмехнулась:

– Хорошо я тебя изукрасила!

Бандит в ответ зарычал, как рассерженный пес, и замахнулся, но сзади послышался спокойный голос с чуть заметным кавказским акцентом:

– Вовчик, остынь. Нам с девушкой сначала поговорить нужно, а если ты ее снова отключишь – опять ждать придется, пока очухается.

Тут же из-за широкого плеча Вовчика показалось смуглое горбоносое лицо, и кавказец, отодвинув толстяка в сторону, заговорил:

– Ну что, красавица, пришла в себя? Рассказывай, что в морге делала.

– Попить дайте, – хриплым голосом произнесла Алиса, – рот пересох, говорить не могу. И развяжите, все тело болит!

– Воды дам, – кавказец отошел в сторону и вернулся с голубой бутылкой минералки, – а вот развязывать тебя не буду. Мальчики мои не одобрят. Вон ты как Вовчика отделала. – Он с кривой усмешкой посмотрел на пыхтящего от злости толстяка. – Вот если ты нам все расскажешь, тогда, может быть, и развяжу…

– Так я вам и поверила! – Алиса попробовала пошевелить руками и ногами, но была туго привязана толстыми бельевыми веревками к жесткому деревянному столу.

Кавказец поднес к ее губам горлышко бутылки.

Пить было очень неудобно, большая часть воды пролилась на шею и за воротник, но дышать и говорить стало легче.

– Ну так что же ты делала в морге? – повторил смуглый свой вопрос.

– Приходила на жениха посмотреть, – мгновенно ответила Алиса, – он в аварии погиб.

– Что, так соскучилась, – саркастически парировал кавказец, – что не смогла до утра дотерпеть? Посреди ночи в морг потащилась? Как ты туда, между прочим, попала? Замок-то на дверях очень даже неплохой.

– Дух, что ты с ней цацкаешься? – придвинулся поближе Вовчик. – Дай я ее паяльником прижарю, мигом, в натуре, разговорится!

– Видишь, красавица, как серьезно настроены мои головорезы? – Кавказец покосился на Вовчика с прежней кривой ухмылкой. – Если не заговоришь по-хорошему, придется воспользоваться его советом.

Последний раз, сука, спрашиваю, что в морге делала? – Усмешка сползла с его лица, и оно исказилось злобой.

– Говорю – с женихом пришла проститься! Ну не с женихом, с любовником! Завтра похороны, на похоронах меня жена его близко не подпустит, хотела последний раз на любимого человека посмотреть!

– А почему от нас удирала?

– Да сам подумай: ночью в морге увидеть ваши бандитские рожи – кто же не испугается? Конечно, я спряталась, а потом побежала.

– Та-ак, – протянул Дух многообещающе, и от злобы, какой наполнился его голос, казалось, померкло и без того неяркое освещение в комнате, – значит, по-хорошему не хочешь? Ты за кого меня держишь, кошка драная, ты что думаешь, лох перед тобой, можно ему любую пулю отлить, он и проглотит?

Ты замок открыла, сторожа отключила, моих орлов отделала – все, как настоящий профессионал! Этих-то, конечно, – он покосился на своих «быков», – сегодня все кому не лень бьют – отрастили животы такие, что ноги свои видят только в зеркале, но ты, сука, меня не обманешь! Это ведь ты в китайском ресторане была, когда Кабаныча замочили!

– Я вашего шефа не трогала! – вскрикнула Алиса.

– Да знаю, ты со вторым вместе пришла, который с Кабанычем встречался. Говори, кто он такой? Ведь ты и сейчас в морг из-за него приходила. Не посмотреть на него – эту чушь ты кому-нибудь другому можешь рассказывать! Тебе от него что-то взять надо было. Это ты, дрянь подзаборная, полпальца у него отрезала? Говори, зачем тебе его палец?

– Да ты что! – взвизгнула Алиса в притворном ужасе. – Что я, ведьма, что ли, у покойников руки отрезать? Да мне об этом даже подумать страшно! Вы ведь, ребята, наверняка меня обыскали – нет у меня ничего!

– Обыскали, – кивнул Дух, внезапно успокоившись, – конечно, обыскали. Если бы палец при тебе был, я бы не так с тобой разговаривал. Но ты не думай, все равно ты мне все расскажешь. Давай, Вовчик, – Дух повернулся к своему подручному, – разогревай паяльник!

Толстяк плотоядно усмехнулся, притащил из небольшого шкафчика огромный допотопный паяльник с длинным шнуром, положил его на стол рядом с Алисой и включил в сеть.

– Ну что, детка, чувствуешь, чем пахнет? – спросил Дух, наклонившись к своей пленнице. – Сейчас ты у меня запоешь, лучше всякого соловья запоешь!

Алиса в ужасе скосила глаза на медленно краснеющее жало паяльника. В это время дверь комнаты приоткрылась, и в щель заглянул второй боевик Духа, тот, что похудее и повыше.

– Дух, – проговорил он вполголоса, – там тебя Одноглазый к телефону просит.

Дух неохотно шагнул к двери, оглянулся на Вовчика и, бросив ему: «Без меня не начинай!», вышел в соседнюю комнату.

Как только дверь за ним захлопнулась, Алиса томно закатила глазки и голосом, чувственным, насколько позволяло ее положение, простонала:

– Вовчик!

– Что тебе?! – злобно огрызнулся толстяк.

– Вовчик, я тебя; не хотела обидеть, ты симпатичный!

– Замолкни, сука, думаешь, дурака нашла?

– Вовчик, я хочу… напоследок… ведь убьет же меня это Дух ваш… сразу видно, что совсем бешеный… давай напоследок…

– Чего?! – тупо спросил Вовчик.

:

– Ну, будто не знаешь, чего! Только я хочу с тобой, только с тобой, понимаешь?

Вовчик оживился и шагнул к столу:

– Ну сейчас, сучка, ты не пожалеешь!..

– Вовчик, только одно прошу: дверь закрой, я не хочу, чтобы они помешали… В самую минуту, понимаешь? Я хочу только с тобой…

– Ладно. – Вовчик ухмыльнулся, отошел к двери и завозился с замком.

Пока он не видел, Алиса плохо слушающимися пальцами дотянулась до раскаленного жала паяльника, зацепила пышущий жаром металл длинными наманикюренными ногтями. Явственно запахло паленой костью. Алиса подтянула паяльник к себе так, чтобы его жало легло на синтетическую веревку, которой Алиса была обмотана, как тамбовский окорок на витрине гастронома. Синтетический шнур начал плавиться от жара.

Вовчик с горящими глазами, облизываясь, как медведь перед ульем, подошел к столу, расстегнул «молнию» своих широченных штанов и взгромоздился на связанную девушку. Алиса охнула, но в ту же секунду она почувствовала, что веревка на ее руках ослабла: паяльник пережег ее. Высвободив правую руку, Алиса схватила паяльник и ткнула Вовчику в бок.

Незадачливый бандит завопил истошным голосом и свалился со стола. Он тут же вскочил на ноги, одной рукой поддерживая падающие штаны, а другой держась за обожженный бок. С выпученными от боли глазами Вовчик подпрыгивал на одном месте и жалобно вскрикивал:

– У, сука! У, какая сука!

Алиса, не теряя времени, освободилась от веревок, спрыгнула со стола и сильным ударом ноги в голову послала Вовчика в нокаут. Кажется, сегодня это у нее вошло в привычку. Правда, сейчас это можно было рассматривать как обычный наркоз.

Вовчик грохнулся на пол и затих. На его толстой и тупой физиономии застыло выражение глубоко обиженного ребенка. В дверь уже ломились Дух с напарником – истошный вопль обожженного Вовчика и мертвеца поднял бы из могилы.

Алиса в один прыжок оказалась у двери, заклинила дверную ручку тяжелым металлическим стулом, надеясь, что такое препятствие выдержит напор двоих бандитов чуть дольше, чем замок. Затем она бросилась к окну. К счастью, оно не было забрано решеткой. Алиса распахнула раму и выглянула наружу.

Окно было на третьем этаже, нечего было и думать выпрыгнуть. Но она тут же вспомнила о веревках, которыми снабдили ее бандиты. Связав два куска, перед тем так ловко разрезанные паяльником, она закрепила веревку хитрым морским узлом на трубе парового отопления и влезла на подоконник. Дверь уже трещала под тяжелыми ударами. Алиса крепко ухватилась за веревку и начала спуск.

Коснувшись ногами асфальта, она дернула веревку за свободный конец, тем самым развязав свой хитрый узел, чтобы ценный инвентарь не достался врагу. Веревка упала на асфальт, Алиса огляделась и бросилась бежать.

Вокруг нее были унылые промышленные корпуса, в которых давно уже замерла всякая жизнь. Завернув за угол и обогнув трансформаторную будку, Алиса спугнула старого бомжа, который выискивал что-нибудь ценное в горе производственного мусора. Еще пару раз изменив направление, девушка перешла на шаг: бандиты вряд ли нашли бы ее в этом железобетонном лабиринте. Проскользнув в очередные ржавые ворота, она оказалась на Обводном канале. Наконец-то стало понятно, где она находится.

Нужно было добраться до больницы, чтобы забрать спрятанную в прошлогодней листве косметичку, но прежде Алиса решила заехать домой. После всех сегодняшних приключений необходимо было переодеться и привести себя в порядок, чтобы не пугать своим видом окружающих. Кроме того, ей мучительно хотелось принять душ, не говоря уже о том, чтобы выпить чашку горячего крепкого кофе.