Берлинский транзит Абдуллаев Чингиз

– Теперь ваша очередь угадывать.

– Вы не испугались, узнав, что в соседнем купе два трупа. Уточнили, как именно их убили. Удивились, что не слышали выстрелов. И даже определили достаточно точно, кто именно я по профессии. В таком случае вы – врач. Возможно, психолог или психиатр.

– Психиатр, – кивнула она.

– А в молодости вы наверняка занимались балетом, – добавил Дронго, – хотя бы на любительском уровне.

– Вы не ошиблись. Почти на профессиональном. До тех пор, пока не сломала ногу в автомобильной аварии. Но как вы определили мое прежнее увлечение?

– Ваша вытянутая шея и ваша манера держать себя, – пояснил он.

Они улыбнулись друг другу, несмотря на всю трагичность ситуации.

Поезд остановился. Послышались голоса прибывших сотрудников немецкой полиции и прокуратуры.

– Кажется, нам лучше вернуться в свои купе, – предложил Дронго, – сейчас здесь будет много людей.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Меня обычно называют Дронго, – сообщил он, – я эксперт-аналитик по проблемам преступности.

– А я Наталья Робертовна Лакшина. Главный врач четырнадцатой больницы, специалист в области психиатрии заключенных.

– Это я тоже понял. Вы знаете, кто именно был нашим соседом?

– Не знаю. Но полагаю, что просто так не убивают. Крупный бизнесмен? Какой-нибудь неудачливый аферист? Или вообще – преступник?

– Известный преступный авторитет, так называемый «вор в законе». Георгий Цверава, или Жора Бакинский, как вам будет угодно. И его спутница.

– Ничего себе компания, – грустно усмехнулась Лакшина. – Кажется, у нас тоже могут быть неприятности. Вы – эксперт по вопросам преступности, я – психиатр, занимающийся этими преступниками. И плюс преступный авторитет. Не слишком ли много на один вагон?

– Нужно узнать, кто такой еще один наш пассажир, – напомнил Дронго. – Если выяснится, что он сотрудник милиции или ФСБ, то я не удивлюсь, что нам просто предъявят обвинение в устранении нашего соседа. Хотя наш попутчик меньше всего похож на офицера.

– Надеюсь, что он не оттуда, – кивнула она. – Идите в свое купе. Кажется, к нам поднимаются немецкие полицейские.

В вагон действительно поднималось сразу несколько человек в штатском и в форме. Они направлялись к третьему купе, где уже толпилось несколько человек. Состав не трогался с места. Среди прибывших выделялся высокий, худощавый мужчина лет сорока, очевидно один из руководителей прибывшей группы. Это был Йозеф Виммер, старший следователь транспортной прокуратуры по расследованию особо опасных преступлений. Несмотря на возраст, он был седым. Немного вытянутое лицо, глубокие морщины на щеках. Он был в сером элегантном костюме и в голубой сорочке без галстука. Вместе с ним в вагон вошел пожилой мужчина лет пятидесяти пяти, который немного прихрамывал на правую ногу. Комиссар Якоб Реннер проработал в полиции больше четверти века и был опытным специалистом. Он даже внешне напоминал породистого бульдога, готового взять след. Мясистые щеки, расплывшийся нос, выступающий подбородок и тяжелый взгляд сразу выдавали в нем полицейского. С первого взгляда он понял, что именно здесь произошло. Мужчину застрелили в купе и затем перенесли в туалет, а женщину убили прямо в кровати, положив ей на голову подушку.

– Есть документы убитых? – спросил Реннер.

– Их паспорта находятся в сумочке погибшей, – пояснил кто-то из руководителей поездной бригады.

Один из сотрудников полиции достал сумочку с документами. Надел перчатки, вытащил оттуда два паспорта и раскрыл их на первой странице. Прочел имена погибших. В сумочке был кошелек с кредитными карточками и около трех тысяч евро в различных купюрах.

В карманах погибшего нашли еще более десяти тысяч евро наличными и пятьдесят тысяч рублей. Комиссар поморщился, когда ему показали эти деньги. Взглянул на Виммера.

– Нужно уточнить, кем был этот человек, – посоветовал он старшему следователю.

– Мы уточним через нашу картотеку и сделаем запрос в Москву, – предложил Виммер, – но сначала нужно поговорить с проводниками. Возможно, они знают кого-то из погибших.

Он подозвал одного из сотрудников полиции, который говорил по-русски. Попросил переговорить со всеми проводниками и начальником состава.

– Пусть работают эксперты, – предложил комиссар, проходя в другой конец вагона, где находилась барная стойка и столики со стульями. Вместе с Виммером они устроились за столами, решив допрашивать здесь свидетелей.

– Что нам делать? – спросил подошедший руководитель поездной бригады. – Мы уже серьезно опаздываем. У нас много пассажиров, которые могут опоздать на другие поезда.

– Нужно разрешить движение состава, – предложил Виммер, – но переписать всех пассажиров из соседних вагонов. Списки должны быть у проводников и польских пограничников, которые проверяли всех прибывающих. Потом мы отцепим этот вагон и будем разговаривать со всеми, кто в нем ехал. А остальной состав может продолжать движение.

– Они опоздают часа на четыре, – простонал начальник поездной бригады, – на нас подадут в суд.

– У вас есть другие предложения? – поинтересовался Виммер. – Мы проводим расследование и обязаны проверить всех, кто был в этом поезде. Возможно, среди них есть убийца или убийцы.

– Но наши поезда должны ходить строго по графику, – все еще не мог успокоиться железнодорожник.

– В ваших поездах не должны убивать людей, – отчеканил Виммер. – Хотя это бесполезный спор. Вы можете нам предложить нечто иное? Например, задержать всех в Берлине после прибытия. Сколько здесь? Несколько сот человек?

– Нет, – махнул рукой несчастный железнодорожник, – делайте что хотите.

Но долго ждать им не пришлось. Вскоре к ним подошел переводчик и сообщил ошеломляющую весть: убитый был известным криминальным авторитетом. Об этом сразу рассказал проводник, напуганный этими убийствами. Он рассудил, что лучше самому рассказать об этом сотрудникам полиции, чем ждать, пока они сами узнают об этом. Оставалось только сделать необходимый запрос в Москву.

– Нужно срочно снять отпечатки пальцев убитых и отправить их в Москву, – предложил Реннер, – тогда мы будем наверняка знать, кого именно здесь убили.

Виммер задумчиво кивнул. Им обоим было понятно, что это не банальное ограбление в поезде. Скорее – месть человеку, труп которого бросили в туалете, что символизировало предел бесчестия.

– Если погибший сам был преступником, то, возможно, это месть со стороны его соперников, – предположил Виммер. – Тогда нам нужно провести все необходимые процедуры, включая вскрытие тел и их опознание, а только потом отправлять запрос.

– Мы потеряем время, – возразил Реннер, – нужно как можно быстрее установить, кого убили в этом вагоне. Тогда мы сможем примерно очертить круг подозреваемых и выйти на возможного убийцу.

– Похоже, вы правы, – согласился Виммер.

– Объявите, что мы скоро поедем, – распорядился Реннер, обращаясь к своему помощнику, – и уточните списки всех пассажиров из соседних вагонов.

– В соседнем вагоне двое пассажиров сошли раньше срока, – сообщил один из сотрудников полиции. – Проводник из соседнего вагона говорит, что они вышли примерно за несколько минут до нашего прибытия. Даже не вышли, а выпрыгнули на полном ходу.

– Уточните их фамилии, – приказал комиссар. – Может быть, нам даже не придется искать подозреваемых. Возможно, эти сбежавшие люди и были причастны к двойному убийству. В таком случае нужно точно выяснить, в каком вагоне они ехали и как их звали. В этом составе выяснить подобное несложно. Ведь они ночью пересекали границы, а значит, все фамилии были зафиксированы и пограничным контролем, и российской железной дорогой при покупке билетов.

Он даже не мог предположить, что это будет самое невероятное расследование в его карьере. Якоб Реннер не подозревал, с каким изощренным преступлением он столкнется на этот раз. И даже двойное убийство будет не столь ошеломляющим событием, когда он сумеет узнать наконец всю правду об этой невероятной истории.

В этот момент вбежал один из сотрудников комиссара Реннера.

– Нашли одного из сбежавших, – сообщил он. – Когда парень прыгал из вагона, то вывихнул себе ногу, возможно, даже сломал. Его повезли в больницу. А его напарник сбежал.