Чужая кровь Горъ Василий

Глава 9

Профессор Иор Меддир

«Ангелы» не появились ни через три часа, ни через сутки, ни через неделю. Метки, посылающие сигнал на спутники в любом месте планеты, в другом мире оказались совершенно бесполезны. После короткой, но весьма познавательной беседы с генералом Ольстейдом Иор потерял всякую надежду на спасение. Нет, теоретически, конечно, можно было себе представить, как обеспокоенные пропажей двух десятков виднейших ученых современности руководители Комиссии по нераспространению высокотехнологического оружия, подключив аналитиков «Ангелов», определяют место, куда могли бы доставить всех этих людей за шесть часов, проходящих от одной проверки их местонахождения до другой. И даже, при должной фантазии, можно было нарисовать себе картину обыска на базе, на которой открывался этот межпространственный переход. Но как найти оборудование для его открытия, если оно находится в другом мире? Никак…

Осознание этого факта убивало на месте. Как главный стимул для продолжения работы по давно закрытому в связи с доказанной опасностью для всей цивилизации Рокха проекту с добрым названием «Ухмылка дяди Ёси». Кто такой был этот Ёся, в честь которого назвали одно из самых страшных видов оружия массового поражения, профессор не знал, а вот последствия применения этой дряни представлял слишком хорошо. Теоретически, распылив в любом людном месте десять миллилитров этого вещества, вы гарантированно убивали все население планеты в течение двадцати—двадцати пяти дней. Причем никакие убежища не спасали. Первые две декады заболевание не проявляло себя практически никак. Зато передавалось по воздуху, при тактильном контакте, через кровь и ждало своего часа. При условиях глобализации должно было гарантированно заразиться процентов девяносто населения Рокха. Когда заболевание переходило в активную фазу, человек сгорал за час—полтора. В страшных мучениях…

– Неужели вы не понимаете, что ставите под удар всю цивилизацию Рокха? – Иор пытался убедить генерала отказаться от безумной идеи воссоздать «Ухмылку» снова, но получил замечательный по своему цинизму ответ:

– Вам-то какая разница? Все ваши близкие, насколько я знаю, находятся тут! Если вы не будете создавать нам проблем, и быстро, а главное, качественно, выполните свою работу, то в новом мире, вернее, на нашем родном Рокхе, но уже после «Ёси», вы получите возможность жить и заниматься тем, чем вам захочется. И очень достойную благодарность от Верховного главнокомандующего Урлии.

Мысль о том, чтобы саботировать исследования, профессора не покидала ни на минуту. Но, увы, особого смысла в этом не было – один из стимулов, придуманных этими ненормальными военными, звучал приблизительно так:

– Я мало что понимаю в этой вашей науке. Мое дело – стрелять. Или вести солдат в бой… – вещал генерал на первом же «совещании», бродя между тел все еще скованных и брошенных прямо на землю перед здоровенной палаткой ученых. – И понять, что именно вы делаете со своими пробирками и реактивами я не смогу. Но особенно радоваться этому факту я бы вам не советовал – выйдет себе дороже. Почему? – спросите вы. Да потому, что вас тут – двенадцать. Через декаду без необходимого мне результата останется одиннадцать. Через две – десять. И так далее. Причем я не буду выбирать того, кто работал хуже всех. Мне наплевать. Достаточно того, что, по мнению моих консультантов, каждый из вас способен синтезировать то, что мне необходимо.

Про то, что в наших руках находятся ваши ближайшие родственники, вы, наверное, тоже уже догадались. Отношение к ним с нашей стороны тоже будет зависеть от результатов вашего труда. А если поконкретнее, то жен покинувших этот бренный мир недоумков мы отдадим в небольшой полевой бордель. Но не сразу… Надо же нашим доблестным солдатам как-то отдыхать после караулов? Ну, думаю, мы друг друга поняли?

Бежать? Куда? – Другой мир, начинавшийся за стенками палаточного городка, по слухам, застрял на уровне примитивной обработки стали, и войн с применением холодного оружия, и как выжить в таких условиях привыкший к комфорту ученый просто не представлял. Да и бросать жену и детей в лапах этих ненормальных фанатиков не собирался.

«Все равно они добьются того, что запланировали… – по ночам, лежа на жутко неудобном деревянном лежаке в выделенной ему палатке, и, глядя в потолок, думал он. – Ведь для того, чтобы спасти своих родных, и я, и та же доктор Инци сделают все. Даже зная, чем это грозит остальному миру. Так почему умирать должен именно я? Или мои близкие? Почему?»

Точно так же, видимо, рассуждали и все остальные, так как при случайных встречах каждый из задействованных в проекте ученых старательно отводил глаза. Или прятался за широкими спинами конвоиров. Иногда, отвлекаясь от мыслей о своей работе, Иор замечал происходящее вокруг и ужасался переменам – за шесть дней его пребывания в этом мире лагерь стал больше раз в пять!

Долина, со всех сторон окруженная горами, покрывалась серыми прямоугольниками палаток. На склонах, еще недавно покрытых невысокими, кривыми деревцами, начинали вырастать башни ветряных электростанций и, кое-где – караульные вышки. От русла небольшой речушки, впадающей в маленькое озерцо в дальней от места его проживания части долины, тянулся самый настоящий водопровод.

Вокруг постоянно кипела работа – что-то таскали, собирали, сколачивали. Офицеры срывали голоса, пытаясь ускорить и без того быстрый процесс обустройства палаточного городка. А на единственной оставшейся не занятой площадке в центре лагеря группа людей в черных робах пыталась собрать легкий вертолет!

Лейтенант Коген, бессменный сопровождающий профессора, как-то, поймав удивленный взгляд Иора, направленный на цепочку людей, поднимающуюся по тропе к седловине между двумя вершинами, проболтался, что в соседнем ущелье строится еще один городок. Для высшего руководства Урлии:

– Час расплаты близок! – фанатично уставившись куда-то вдаль, вещал он. – И я горжусь тем, что увижу день, когда с лица Рокха исчезнет последний человек, приложивший руку к геноциду народа Урлии в Последней войне, и над восставшим из небытия миром поднимется заря новой эпохи. Эпохи мира и созидания!

«Хорош же будет мир на пепелище… – горько подумал тогда профессор. – Да и будет ли он?»

…Гораздо больше генерала Ольстейда профессора пугал доктор Эмис Ло. Фанатик, когда-то с позором изгнанный из рядов Академии наук Магирона за продажу двойных технологий развивающимся странам севера. Всплывшая в рядах борцов за светлое будущее Урлии, эта одиозная личность была способна генерировать самые безумные идеи. И, судя по всему, пребывание в этом мире было результатом одной из них. Блестящий ученый, напрочь лишенный каких-либо принципов, Ло отличался редкой академичностью знаний и способностью не только схватывать на лету новые идеи, но и реализовывать их.

– Мой дорогой друг! – заложив руки за спину и прогуливаясь по предоставленной Иору лаборатории, вещал он пару дней назад. – Вы, наверное, думаете, что мы – сумасшедшие. Что после того, как с лица Рокха исчезнет семь миллиардов никчемных людишек, цивилизация начнет вырождаться и будет обречена? Хе-хе! Вот тут вы не правы! В ближайшее время несколько тысяч самых здоровых юношей и девушек планеты будут доставлены в этот, такой гостеприимный для нас, мир. Еще пара десятков тысяч будущих отцов и матерей нации скоро спустятся в построенные специально для этого убежища, где в полной изоляции будут ждать момента, когда «Ухмылка» перестанет быть опасной для человека. Кроме того, к нашим услугам будут почти два десятка генетических банков, разбросанных по планете. И… – вы удивитесь, коллега, – целая планета разумных существ, которые, при минимальных вмешательствах в геном, смогут гарантированно спасти Рокх от вырождения и всяких там незапланированных мутаций. Ну, как вам перспектива?

– Может сработать… – вынужден был согласиться с доктором Иор.

– Не «может», а сработает! – расхохотался тот. – Исследования аборигенов этой планеты уже подтвердили тот факт, что генетически мы – потомки общего предка.

– Интересно, каким образом? – не смог скрыть удивления Меддир.

– Будете смеяться! Все наши представления о происхождении человека – полная и законченная чушь! Я представляю, сколько диссертаций можно было бы защитить, исследуя процесс миграции человека разумного по мирам.

– По каким мирам? – не понял профессор.

– М-да… а вы тупее, чем я думал… – скривился Ло. – Неужели надо обязательно разжевать и вложить прямо в рот? Тот портал, который мы научились открывать – существовал и раньше. Как мне кажется, это что-то вроде клапана, через который природа стравливает избыток… пока не знаю чего… Не хватает данных. Но он активируется самопроизвольно или если к нему приложить определенную энергию… И, как я понимаю, на каждой планете таких клапанов не одна и не две штуки… Уяснили?

– Вроде бы да! – пробормотал Иор. – Получается, что когда-то люди проходили сквозь эти ваши клапана, и, если мир, который оказывался за ними, был пригоден для жизни, то обживались и приспосабливались?

– Именно так! – хмыкнул весьма довольный собой доктор. – Так что обратный процесс вряд ли будет таким уж сложным… Хотя почему обратный? Может, эти горы покинули именно наши предки?

– Возможно и такое…

– В общем, бояться вырождения нет никаких оснований… Наоборот, мы, наконец, добьемся того, что население Рокха напрочь лишится неизлечимо больных, носителей хронических заболеваний, разного рода извращенцев, права которых так любят защищать всякие «гуманисты» и им подобные болтуны… Здоров? – Живи и размножайся. Болен? – Сдохни, и не плоди себе подобных… Что скривились, профессор? Вам такие идеи не по нутру? А зря! Небось иметь детей, родившихся с врожденными уродствами, лично вам не хочется. И жену вы привели себе здоровую и красивую. Так зачем заниматься демагогией и утверждать, что надо быть терпимее? Они – не люди! А отбракованный природой генетический мусор. Не надо захламлять ими и без того маленькую планету. Забота о наших детях – это, прежде всего гарантия того, что у них будет возможность выбрать здорового спутника жизни…

…Доктор Ло появлялся в лаборатории несколько раз в день. Вникал в то, что делал Иор, иногда подкидывал неплохие идеи. Возможно, взятые из исследований тех, кто трудился в соседних палатках. В итоге, на восьмой день пребывания в долине Иор понял, что в ближайшее время цель генерала Ольстейда будет достигнута – «Ухмылка дяди Ёси» будет синтезирована. Он вдруг понял логику его создателя, когда-то уничтожившего и свое творение, и все образцы созданного им вещества.

– Я смотрю, дело-то начало двигаться! – мгновенно оценил изменения в результатах работы по– явившийся под вечер доктор. – Что ж, вы меня очень порадовали, профессор. Знаете, я, пожалуй, походатайствую перед генералом, чтобы вам дали возможность повидаться с женой и детьми. Хороших сотрудников надо ценить и поощрять. Удивлены? Зря! Я заинтересован в том, чтобы вы, получив заряд положительных эмоций, закончили работу как можно быстрее и качественнее. А пара часов, потраченных на общение с родными, могут оказаться неплохим подспорьем… Ладно, думаю, на сегодня хватит… Можете быть свободны. Я тут немного покумекаю над тем, чего вы добились, а потом, скорее всего, приведу к вам жену. Или детей? Что скажете, Иор?

– Жену… – покраснев, выдавил из себя профессор.

– Надеюсь, не потому, что вам стыдно смотреть им в глаза? – усмехнулся словно прочитавший его мысли Ло.

– Нет… – соврал Меддир. – Знаете ли, скучаю по жене несколько больше…

– И правильно! – хохотнул доктор. – Она у вас что надо… Лейтенант! Зайдите! Проводите профессора домой… Все, свободны… Оба…

Глава 10

Ольгерд

– Бессовестный!!! – вопль Беаты, раздавшийся откуда-то сзади, резанул по ушам, и я понял, что эта неугомонная девица сейчас притащит ко мне всех остальных ребят. И подставит их под выстрелы скрытых двумя массивными колоннами арбалетчиков!

– Назад!!! – уходя от секущего удара на уровне колен, проведенного весьма шустро двигающимся парнем, вооруженным двумя мечами, рявкнул я и, разорвав дистанцию с обескураженно остановившимся воином, кинул взгляд за спину.

И онемел: второй такой же двумечный воин, выскользнувший откуда-то из гущи боя, в безумном по длине выпаде вбивал клинок в грудь явно не успевающему уйти от атаки Вовке Щепкину! Эрик, видимо, слишком быстро исполнивший мою команду отступить, понимая, что не успевает на помощь, жмурился от страха. Из руки его жены один за другим вылетали клинки. Но не в сторону Щепкина. Стрелок, из-за моего джуше медленно поворачивающий в сторону ребят арбалет, через мгновение обзавелся двумя клинками в глазницах, и, выпустив свое оружие из руки, начал валиться на землю…

– Сука… – завопила Хвостик, и меч моей сестры, упав сверху вниз, перерубил руку чуть выше локтевого сустава практически доставшему Глаза мечнику, и, продолжив движение, врубился в выставленную вперед правую ногу. Второй клинок, завершая начатое, на добрую половину лезвия погрузился ему под мышку. В единственное место на корпусе, не защищенное кольчугой мелкого плетения…

Взбешенная попыткой убить мужа, Беата, выдернув клинок обратно, тут же от души врубила воину прямой удар ногой в бок и, не удовлетворившись хрустом сломанного одиннадцатого ребра, снесла жертве голову.

– Охренеть, я – живой! – щупая грудь под пробитой мечом курткой, пробормотал Щепкин, оседая на ногах, не желающих держать его тушку.

– А на фиг ты мне будешь нужен трупом? – пропуская над головой арбалетный болт, злобно зарычала Беата. – Оливия, не спи! Вали козла… Я – к брату…

…Боец, атаковавший меня первым, оказался очень даже неплох: если бы не превосходство в скорости, мне бы, наверное, пришлось с ним здорово помучиться. За пару секунд скоротечного боя у меня создалось странное ощущение, что он двигается чуть быстрее, чем все остальные его соратники, и при этом находится под воздействием каких-то препаратов: если бы не вбитая в меня привычка гарантированно добивать уже убитого противника, эта тварь меня бы достала! Даже лишившись правой руки и получив колющий удар в горло, он попытался меня атаковать! Не остановившись ни на мгновение! Пришлось последовать примеру сестры и лишить его оставшихся конечностей. Вместе с головой.

Пока Вовка, Эрик и Оливия, оклемавшись от шока, крошили стрелков в противоположном конце зала, я с Беатой и подтянувшимися к нам латниками рвали в клочья оказавшихся меж двух огней атакующих. Толку от местных было не много – они, как правило, просто не успевали ни до кого дотянуться, но зато можно было не опасаться удара в спину от недобитого нами отребья – дурной пример Хвостика оказался заразительным и для наших спутников. Они кромсали оборванцев, как свиные туши на Рижском рынке в незабвенной Москве…

– Хррр-хррр-хррр… – тыкая пальцем куда-то вверх и вправо, залопотал невысокий крепыш с синим соколом на щите, принявший командование над латниками вместо израненного и оставленного у ворот командира.

– Ладно, веди… – удостоверившись, что бить на площадке больше некого, буркнул я. – Глаз, ты как, в норме?

– Типа того, босс… Мне бы еще пяток минут, чтобы выразить благодарность супруге… – начинающий приходить в себя Щепкин, как обычно, не смог ответить односложно.

– Пять минут?! Блин, вот с мужем не повезло… – расстроенно буркнула моя сестрица. – Лишь бы ничего не делать… А потом считает себя мужиком…

– Я не в этом смысле! – под общий хохот попробовал было вывернуться Щепкин. – Просто сказать спасибо. Поцеловать…

– М-да. Он у тебя еще и жмот? – с сочувствием посмотрев на Хвостика, хихикнула Оливия. – А подарок? Колье с бриллиантами, новое платье? Комплект белья хотя бы… Эх, зря ты его спасла… Ну, покуковала бы вдовушкой месяц-другой – глядишь, нашла б себе какого принца побогаче… Эх, Вовка, Вовка… Такая женщина, а тебя жаба душит… Да за ней, как за каменной стеной…

– Ладно, хватит паясничать… – прервав фонтан ее остроумия, буркнул я: судя по лицам сбившихся вокруг нас в кучу наших латников и оставшихся на ногах защитников дворца, причины смеха моих ребят были им непонятны…

…Следующие минут двадцать мы бегали по дворцу, уничтожая мелкие группы оборванцев, в основном занятых грабежами. Серьезного сопротивления не оказывал практически никто – самый большой отряд, пытавшийся ворваться в покои местного короля, продержался чуть дольше минуты. Странно, но ни один из них не пытался бежать. Даже имея такую возможность.

– Это солдаты. Просто переодетые… – тоже обратив на это внимание, высказал свое мнение Эрик, когда мы, отдыхая после схватки, чистили и полировали оружие. – Революция, что ли?

– Странно… Во дворе – ни одного броневика… – подал голос Вовка. – И Ленина не видно… Кстати, обидно, что мы поздно сюда заглянули.

– Почему? – удивилась Оливия.

– Не слышали выстрела «Авроры»…

– Ольгерд! Я хочу пить… Как ты думаешь, если попробую местное питье, я не откину копыта? – поинтересовалась Беата.

– Пока не знаю… – я пожал плечами и полез в нагрудный карман. – Кстати, надо бы понять, чем мы дышим…

Портативный анализатор светился фиолетовым. Прислушавшись к своим ощущениям, я почесал в затылке и мрачно сказал:

– Если верить вот этому приборчику, то с воздухом тут херовато. Присутствуют микроорганизмы, которые скоро сделают нам бо-бо… Сейчас проверю воду…

Через десять минут пара солдат, врубившихся, что им от меня надо, приволокли пару кувшинов с похожей на вино жидкостью и еще один – с обычной водой. Правда, довольно теплой. Обеззаразив последнюю с помощью снятого с поясницы автомеда, мы с удовольствием напились и я, прислушавшись к своим ощущениям, пробормотал:

– Что-то я не чувствую в себе никакой слабости. Да и автомед работает в фоновом режиме.

– Мой – стрекочет, как ненормальный… – признался Вовка. – Аж жжет…

– Э, милый, да тебя зацепило! – покрутив мужа вокруг своей оси, встревоженно пробормотала Беата и, шустро сорвав с мужа рюкзачок, куртку и его любимый тельник, звонко хлопнула ладонью по лбу:

– Что ж ты у меня такой беспомощный, а?

Ран оказалось две. Одна на груди, там, куда уткнулся клинок чуть не убившего его двумечного солдата, а другая – на левом боку.

– Есть с чего стрекотать… – убедившись, что они не глубокие, и внутренние органы не задеты, заявила моя сестрица и занялась их обработкой.

Тем временем нарисовавшийся рядом с нами латник, убедившись, что у нас есть все необходимое для перевязки, отвесил мне поклон и жестами попросил пройти за ним вглубь покоев. Туда, где, судя по доносящемуся до нас реву, буйствовал взбешенный нападением на его дворец правитель…

Глава 11

Джамшер Утренняя Заря

…Яркое солнце слепило даже через закрытые веки. С трудом открыв глаза, Джамшер с трудом перевернулся на бок и огляделся. И, поняв, где оказался, не смог сдержать гордой улыбки – духи Лесистых гор всегда покровительствуют смелым! Попрыгунья, приняв в себя его тело, не размазала его о камни, не бросила на острые каменные клыки, ожидающие свои жертвы под каждым из десятков оказавшихся на его пути водопадов, а, оглушив, выбросила на песчаную излучину почти у самой деревни!

– Благодарствую, милая Попрыгунья! – с трудом поднявшись на ноги, Утренняя Заря поклонился реке в пояс и, посмотрев на пустые ножны, болтающиеся на поясе, расстроенно вздохнул. Потом посмотрел на тень от камешка, валяющегося рядом с его ногой, и сообразил, что время движется к полудню, а преследовавшие его вчера воины могли добраться и до его соплеменников. Поэтому, справившись с легким головокружением и кое-как очистив почти просохшую одежду от налипшего песка, он проверил, как затянута горловина пережившего безумное плавание по реке мешка со шкурками и быстрым шагом двинулся в сторону деревни…

…Вопли Шендда и Майла Утренняя Заря услышал издалека. Эти придурки пытались доказать друг другу, чья именно глупость стала причиной, по которой в их силках не оказалось долгожданной добычи. И тут же успокоился – в деревне было тихо. Поэтому, еще раз пощупав пустыне ножны, и решив, что не готов к вопросам малышни, еще не имеющей имени, сделал небольшой крюк и вышел к деревне со стороны дома колченогого Прю.

Старый охотник, давно перешагнувший рубеж старости, как обычно, сидел на завалинке и, подслеповато щурясь, грел на солнышке свои старые кости.

– Самой темной ночи, Прю! – поздоровавшись с когда-то грозным воином, Джамшер перешел на бег.

– И тебе того же, малыш! – донеслось из-за спины.

Обижаться на такое приветствие Заря не стал – точно так же Прю называл и его отца, и добрую половину охотников деревни, которых дед видел еще в пеленках. Но приосанился, снова вспомнив о том, что у него есть Имя.

Пробежав до своего дома, Джамшер скинул с плеча дорожный мешок, отцепил от пояса ножны, переоделся, и, вдруг сообразив, что тянет время, выскочил на улицу.

Отец, как обычно, возился с молодыми охотниками, обучая их правильной работе с мечом. Увидев серьезное лицо сына, Снежный Барс вопросительно приподнял бровь, и, увидев утвердительный кивок, оставил учеников отрабатывать никак не получающееся движение…

– …Говоришь, двигались в нашу сторону? – выслушав его сбивчивый рассказ, переспросил отец. – Это плохо. Ладно, идем к Усаю – надо рассказать и ему. Коготь! Крыло! Быстро по домам! В лесу по– явились чужие. Пройдитесь до перевала Трех Волков и посмотрите, не спускался ли кто по тропе. Если найдете следы или тех, кто их оставил, бегите сюда. Нападать на них я запрещаю, понятно? И приближаться на расстояние выстрела из арбалета – тоже… Все остальные – свободны… Идем, сын! – подхватив со стоящего вертикально чурбачка свою куртку, Барс задумчиво посмотрел на Джамшера, и, сняв с пояса свой меч, протянул его Утренней Заре:

– Бери. Тебе пригодится. Я потом возьму дома другой. Бери, бери – не время спорить…

…Усай Джамшеру не поверил. Услышав про прыжок в течение Попрыгуньи, старейшина презрительно скривился и, перебив покрасневшего от возмущения парня, хмыкнул:

– Скажи лучше правду! Мол, потерял меч. Уронил со скалы или просто забыл где-то. Что небылицы-то рассказывать? Арбалет, стреляющий в пять раз дальше, чем обычный. Латы под зеленой одеждой. Плавание по реке ночью… Ты что, решил заделаться в барды?

– Я послал к перевалу двух молодых охотников! – нахмурившись, подал голос Барс. – Они вернутся и расскажут…

– О чем? – хохотнул Усай. – Ты слушал сына невнимательно. Если верить в его бредни, то шестеро воинов НЕ дошли до Трех Волков. Они погнались за этим щенком, и должны были продолжить движение от верховий Попрыгуньи. Так что парни не найдут ничего… Знаешь, даже Изгой Донн не терял своего меча…

Сравнение с единственным человеком, изгнанным из Клана за трусость за всю историю существования деревни, заставило Джамшера покрыться пятнами:

– Я не лгу!

– Я верю своему сыну! – угрюмо набычившись, зарычал Снежный Барс.

– Понимаю. В этом предложении главное слово – «своему». Забери у него меч. Не позорься… Кстати, щенок, я слышал, что ты преподнес Малые Дары Майке Огненной Гриве? Зря. Дочь моего брата никогда не выйдет за лжеца. Я СКАЗАЛ.

Кинув на сына безумный взгляд, отец сжал правую руку в кулак, и, изо всех сил ударив им в ладонь другой руки, прошипел:

– Усай Горькая Весть! Ты оскорбил моего сына. Я требую Права Крови! Любой из твоих сыновей может заменить тебя в поединке – ты немощен, но твой язык мчится впереди твоих мыслей, старик…

– Сначала найдите мне следы этих ваших чужих… – презрительно усмехнулся старик. – А уж потом думай, стоит ли требовать или лучше скрыться с глаз Клана от такого позора…

– Идем, Заря! – выбив плечом дверь, рявкнул Снежный Барс. – Эй, Сохатый! Ты идешь с нами.

– Сходи, сынок! – рассмеялся вдогонку Усай. – Расскажешь потом, где посеял меч этот лживый щенок и как наш вождь среагирует на Правду…

…Сохатый, старший сын Усая, двигался по тропе, ведущей к течению Попрыгуньи вслед за отцом. Воин, который прошел с Барсом не один военный поход, был мрачен, как никогда – по его мнению, Горькая Весть сошел с ума: обвинять кого-то во лжи, не проверив его слова, мог разве что выживший из ума старик, уверовавший в свою непогрешимость. Кроме того, воин понимал, что в случае подтверждения слов Утренней Зари выходить на поединок со Снежным Барсом предстояло именно ему. А шансов убить Первого Клинка Клана у него было не больше, чем безлунной ночью спуститься с вершины Белого Господина. Поэтому всю дорогу до места, откуда Джамшер прыгнул в реку, он практически молчал…

– Ну, что скажешь, воин? – поднимая с камней обломок окровавленного меча, торжествующе поинтересовался Снежный Барс. – Мой сын не испугался шестерых воинов и бился с ними, как подобает мужчине, не так ли? Кстати, вон там, если мне не врут глаза, лежит отрубленная рука! – склонившись над тесниной, добавил он через пару мгновений.

– Ну-ка, сынок, слазай туда… Постой! Веревку скину…

Спуститься по влажной от водяной взвеси, поднимающейся от бьющейся в теснине Попрыгуньи, скале без страховки было невозможно – Джамшер понял это задолго до того, как, скользя по веревке, добрался до каменного уступа, на котором блестела странным металлическим браслетом скрюченная, разбухшая от влаги конечность. Брезгливо завернув ее в прихваченный для этого кусок полотна, парень привязал веревку к поясу и взмахнул рукой. Две пары сильных рук тут же потащили его вверх по скале.

– Твой сын – настоящий воин! – утерев с ли– ца выступивший пот, буркнул Сохатый, когда Утренняя Заря бросил перед ним свой трофей. – Я не знаю, хватило бы у меня смелости прыгнуть отсюда вниз. Высоко, узко, сплошные камни…

– А проплыть по течению до того места, где он выбрался из воды, да еще ночью? – гордо посмотрев на Джамшера, поинтересовался Барс.

– Я потерял сознание… – напомнил ему парень.

– Если бы тебя оглушило где-нибудь тут, дотуда бы доплыл только твой труп. Так что помолчи… Ладно, надо посмотреть, в какую сторону они пошли отсюда, и возвращаться в деревню – темнеет…

– У них на руках – раненый… Вряд ли они пойдут дальше… – задумчиво пробормотал Сохатый. – Хотя кто их знает… Ладно, Утренняя Заря, бери руку, обломок меча и вперед…

…Заплаканная Майке выскочила из-за избы Когтя Орла и, не обращая внимания на вытянувшиеся лица идущих сзади отца и Сохатого, бросилась мне на грудь:

– Усай сказал, что я не могу выйти за лжеца и что тебя лишили Имени!!

– Горькая Весть поторопился… – прорычал Снежный Барс. – Мой сын не сказал ни слова лжи, девочка. Так что можешь им гордиться. А вот прыгать в объятия тому, от кого не приняла даже Больших Даров, не стоит – такие, как твой дядя, могут неправильно понять…

– А мне все равно… – прижимаясь щекой к щеке растерянного от такой нежности парня, воскликнула девушка. – Я уже обещала ему, что приму. И приняла бы в любом случае. Даже если бы он оказался лжецом…

– Ого! – восхитился отец. – Смелое заявление! Ладно, мы вас не видели… Сын! Мы с Сохатым, пожалуй, вернемся к той поляне, где ты проткнул себе ногу, помнишь? И немного там посидим… Только не очень задерживайся, ладно? Надеюсь, Сохатый, возражений у тебя нет? – в голосе Снежного Барса зазвенел металл.

– Уже иду… – силуэт воина, и без того плохо видимый при свете звезд, растворился среди деревьев.

– Я думала, твой отец меня убьет… – дождавшись, пока исчезнет и Снежный Барс, прошептала Майке. – А он почему-то дал нам время поговорить… Я так за тебя боялась… Думала, умру…

– А я не находил себе места… – признался Джамшер. – Мне казалось, что ты можешь поверить Усаю и решить, что я способен на ложь…

– Дурачок… – Огненная Грива снова потерлась щекой о его щеку и, внезапно схватив правую ладонь парня, возложила ее себе на голову, упала на одно колено и срывающимся шепотом произнесла: – Обещаю быть тебе верной женой, воин! И до конца своих дней служить тебе так, как подобает женщине Клана Ворона. Моя душа, мое тело, моя жизнь…

– Ты сошла с ума? – попытавшись вырвать руку у вцепившейся в нее мертвой хваткой девушки, зашипел Джамшер, но остановить решившую произнести Клятву до конца Майке не смог:

– …принадлежит тебе, мой господин и защитник…

Слушать горячечный шепот Огненной Гривы было и страшно, и приятно одновременно – никто и никогда не получал такой Клятвы до принятия Больших Даров. И реакции Клана на ее поступок парень не представлял. Но был уверен – в любом случае будет рядом с ней. Даже если ее объявят Изгоем.

– …принимаешь ли ты мою Клятву, Воин? – дернув его за руку, прошипела девушка, видимо спрашивая второй раз.

– Принимаю… – подняв ее с коленей, Утренняя Заря зарылся носом в ее волосы, и продолжил: – Обещаю быть тебе верным мужем, Женщина…

Глава 12

Маша Логинова

Дурацкое предчувствие беды преследовало меня с утра. Чем бы я ни пыталась заниматься, все получалось через пень-колоду. Сначала, готовя завтрак Самирчику, я чуть не обварила себе ногу кипятком. Потом порезала ему ручку ножом. Потом, обработав рану, чуть не разбила его автомед. Попытка потренироваться тоже не привела ни к чему хорошему – я два раза здорово задела мечом работавшего со мной Нейлона и вывихнула палец Арти. В итоге, поняв, что меня надо срочно изолировать, я попыталась сбросить планирующийся дворцовый прием на Деда, заметившего мое состояние, но не успела – увидев лицо ворвавшейся в тренировочный зал Клод, я поняла: то, чего я ждала все утро, случилось…

– …Ау! Маша! Ты в порядке?! – вопль Мериона прямо над моим ухом вывел меня из оцепенения.

– Д-да, пожалуй… – буркнула я, пытаясь переварить рассказ баронессы. – Мне послышалось или прозвучала цифра двадцать четыре?

– Тебе не показалось… – пробурчала Клод. – Я сама охренела. Но не грузись так – Эол и Маныш решили строить на месте этого скотского портала ГМР.

– Че строить? – сев на пол, и чувствуя, как медленно отъезжаю, выдавила из себя я.

– Генератор Межпространственного Резонанса. Фигня, с помощью которой они смогут вернуть ребят обратно…

– Через двадцать четыре года?

– Сдурела, что ли? – вцепившись мне в плечи, баронесса принялась меня тормошить. – Полгода строить и налаживать. Ну, может чуть больше. И сразу за ними…

– Врешь небось? – не поверила я.

– Бля буду, как говорит Вовка… – Клод оттянула воображаемую бабочку и разжала собранные в щепотку пальцы.

Я почувствовала, как мои губы самопроизвольно растягиваются в улыбке.

– Что тут осталось-то? – почувствовав, что я удержалась на грани обморока, хихикнула она. – Эти шесть месяцев пролетят так, что даже не заметишь! Ты уже была в «Метле»? Давай сходим туда вечером… Развеемся…

– Куда сходим? В «Метлу»? Может, лучше в кино? – хмыкнула я, решив, что баронесса заговаривается.

– Блин, вы ей что, не рассказывали? – растрепав себе волосы, она удивленно посмотрела на ребят. – Ну надо же… Ладно, и я не буду…

– Знаешь, я тебя убью… – зарычала я. – Вы собрались в Москву?

– Нет, тут, в Аниоре, есть прелестный ночной клуб…

– Слышь, подруга, я что, уже того, да? – замотав головой и зажмурившись, спросила я. – Че ты мне по ушам ездишь? Нашла время прикалываться… оставь меня в покое, ладно?

– Ладно, как скажешь… – хмыкнула она. – Только вечером ты идешь со мной… Возражения не принимаются… А сейчас займись делом…

– Постой! Где Эол? – вскочив на ноги, заора– ла я.

– Улетел. Но обещал вернуться… – пожал плечами Сема. – У них, у Карлсонов, дел-с навалом-с…

– Каких на фиг дел?

– Блин, ты что, глухая? Генератор нужен! Они ща портанутся к себе. И недели полторы в Логове не появятся…

– А… ясно – покраснела я, поняв, что ребята делают все, что надо… – Блин, я как чувствовала…

– Не ты одна… – буркнула Клод. – У твоего муженька задница еще чувствительнее… Он ЗНАЛ.

– Убью гада… – зарычала я. – Знал, и не взял меня с собой???

– Туда, не знаю куда? – попробовал успокоить меня Сема, но бесполезно: я, заплакав, метнулась к висящей в углу груше и изо всех сил врезала по ней кулаком. Потом еще и еще. Добавила с ноги. Потом локтем…

…В «Метле» оказалось уютно. Даже уютнее, чем в одноименном клубе на Новом Арбате. Практически все столики, освещаемые свечами, оказались заняты. Если бы не уважение к хозяевам заведения, то желающие посмотреть программу забились бы и на балкон, где располагались места для вип-персон. Вернее, для всех тех, кто не провалился вместе с Олегом в этот чертов портал, а решил поправить настроение в Аниоре.

Положив саднящие и жутко зудящие руки на стол, я удивленно оглядывалась по сторонам, отмечая детали, которых не должно было быть в этом мире. Например, вращающийся шар с присобаченными к нему осколками зеркал, пускающий блики от факелов по всему помещению. Маленькие колокольчики на столах, с помощью которых можно было вызвать официанта. Горячие тряпичные салфетки, подаваемые перед приемом пищи. Меню с названиями блюд, выполненное стилизованными под готику буквами.

– Слышь, Сема, а ниче, что тут половина, если не больше, не умеет читать? – поинтересовалась я у него, выбрав, что буду есть.

– Это пока… – хихикнула Клод. – Первая школа заработает через пару недель. Потом их будет больше. И потом, желание научиться читать и делать выбор самостоятельно может исходить и из «Метлы». Вон, посмотри на того типа с бородой. Что он, по-твоему, делает?

Мужик лет сорока, одетый, как подобает зажиточному купцу, смотрел в раскрытое меню и, наморщив лоб, шевелил губами.

– Выбирает, что будет есть… – ответила я.

– Так вот, если мне не изменяет память, эдак месяца полтора назад за него читал приказчик.

– Круто! – восхитилась я.

– А то… – хмыкнул Сема. – Ты посмотри, как закончится вечер!

– Ожидается что-то особенное? – не поняла я его интонации.

– Да нет… – Евгения, грустно глядящая на сидящего рядом Деда, тяжело вздохнула. – Люди перестали упиваться. Здесь это не принято. Артистам дарят цветы. Пытаются переманить. У них появились фанаты…

Я ошалело покачала головой:

– В натуре?

– Увидишь… Ладно, делайте заказ быстрее… Скоро Ленор выйдет… – ткнул в меня в бок сидящий рядом Арти, и я, последовав примеру ребят, принялась диктовать стоящей рядом девчушке, что буду есть…

Последние слова песни, вырвавшиеся из уст Дилионы и подпевающего ей Лонора-барда резанули по душе так, что я чуть не заревела в голос. Откинувшись на стену, я смотрела в потолок, не обращая внимания на текущие по лицу слезы, и умирала от горя. А когда вопящая от счастья слышать любимых певцов публика уговорила исполнить эту песню на бис, я не выдержала и, не разбирая дороги, бросилась к выходу…

Глава 13

Омар де Лайдион

Гонцов из города, пытающихся пробиться к надвратной башне северных ворот, Омар приказал пропускать без особых проблем: известия о захваченном Казначействе и Арсенале, о разгроме на площади Большого Исхода и боях на территории дворца императора должны были подточить моральный настрой защищающихся.

Однако стражники, бьющиеся на два фронта, держались с исключительным героизмом – израненные, гибнущие один за другим, они стойко обороняли подступы к механизму, поднимающему тяжеленную стальную решетку, которая по ночам перегораживала вход в город. Бой, длящийся уже почти час, начал выводить де Лайдиона из себя: войска королевства Гошшар, так и не получившие возможности ворваться внутрь, зря теряли время, пытаясь взобраться на неприступные стены Милхина. Несколько штурмовых лестниц, подготовленных ими на всякий случай, судя по довольным крикам обороняющихся, уже были сброшены со стены вместе с идущими на приступ солдатами, и Омар с ужасом представлял себе реакцию барона Кайпина на эту непредусмотренную планом операции задержку.

Очередной гонец, прибывший со стороны дворца императора и «прорвавшийся» к двери, ведущей в башню, как ни странно, вызвал у ее защитников вопли радости! Ошалело повернув голову в сторону столба дыма, поднимающегося над резиденцией Митриха Тринадцатого, де Лайдион подозвал к себе одного из своих солдат и, дождавшись, пока он переведет дыхание, приказал сбегать к дворцу и узнать, что там происходит.

– Если император пал, то притащите его голову… – крикнул Омар вслед убегающему воину и приготовился к долгому ожиданию. Однако ситуация с дворцом прояснилась уже через несколько минут: как-то одновременно из-за поворота единственной ведущей к воротам улицы и за зубцами прилегающих к башне стен возникли гвардейцы императора, и, не дожидаясь, пока гошшарцы среагируют на их появление, открыли бешеную стрельбу из арбалетов.

– Все в дом!!! – падая на грязную каменную мостовую, заорал де Лайдион и, перекатившись через спину, вскочил на ноги и выбил плечом хлипкую деревянную дверь.

В домик, покинутый жителями при первых звуках боя, мгновенно набились все оставшиеся в живых гошшарцы, за исключением тех, кто валялся раненый перед воротами или боялся приподнять голову, чтобы не попасть под арбалетные болты.

– Восемнадцать человек… – пробормотал Омар, пересчитав свое воинство. – Не густо…

– Латники идут… – отскочив от входной двери, заорал побледневший от предчувствия неминуемого поражения солдат. – А отступить некуда…

– Ты и ты… – не давая задумываться о будущем, перебил солдата де Лайдион. Быстро на крышу. Вы двое – выламывайте доски. Надо сделать лестницу, чтобы залезть на стену. Ты – ищешь веревку, чтобы можно было спуститься на ту сторону. Остальные – держат окна и двери, чтобы дать всем нам время подготовиться… Ну, что встали? Бегом!!!

Сообразив, что шанс уйти еще есть, воины заметались по зданию. Практически сразу раздался треск выламываемой деревянной перегородки между комнатами, потом – еще один. Удостоверившись, что его мысль понята, Омар осторожно выглянул в окно и присвистнул – дом, в котором они находились, окружило человек шестьдесят, и число воинов продолжало увеличиваться. Через пару минут, решив, что готовы к атаке, гвардейцы сомкнули строй и, прикрываясь щитами, бросились на приступ. Один из двух добравшихся до убежища арбалетчиков, попытавшийся высунуться в окно, получил сразу четыре болта в грудь, и, хрипя, завалился на спину, слабеющими руками пытаясь вытащить пробившее его тело железо…

– Не высовываться! Встречаем внутри!!! – за– орал де Лайдион, показывая личным примером, где надо стоять, чтобы иметь возможность атаковать бегущих к входной двери и окнам милхинцев.

Первые два воина, ворвавшиеся в дом, были изрублены в капусту за какие-то несколько мгновений. Срывая с еще шевелящихся трупов латы, его солдаты натягивали их части прямо на свои лохмотья и тут же возвращались на свои места.

– Дом не подожгут? – подал голос один из его людей, когда отхлынувшие от дома гвардейцы дали гошшарцам небольшую передышку.

– Вряд ли… – пожал плечами Омар. – Он же примыкает к городской стене. Защищать это место над пламенем пожара будет невозможно, значит, туда смогут забраться наши воины, которые осаждают город с той стороны…

– Точно! – обрадовались помрачневшие от перспективы смерти в огне солдаты и заулыбались.

– А это что за артисты? – удивленно поинтересовался аккуратно выглядывающий на улицу арбалетчик.

Де Лайдион осторожно выглянул наружу и, бросив взгляд по сторонам, заметил группу из нескольких рослых воинов, одетых в какие-то пятнистые тряпки.

– Без лат. Плевать… – усмехнулся один из его людей. – Наверное, пришли посмотреть…

– Латники идут! – заметив, что гвардейцы, повинуясь командам офицеров, снова рванули на приступ, Омар расслабил руку с мечом и приготовился к бою…

…Латник, ввалившийся в дом, был на редкость широк в плечах, и, укрывшись за двумя щитами, просто оттеснил пытающихся пробить его защиту гошшарцев от двери. А потом в проеме мелькнул какой-то размытый силуэт, и де Лайдион заорал от ужаса: строй его людей, еще мгновение назад орудовавший мечами, словно смяло невидимой рукой и бросило под жернова какой-то чудовищной мельницы! Стены дома, еще недавно радовавшие глаз чистотой, залило потеками рвущейся наружу из перерубленных артерий крови, а отрубленные руки и головы с противным перестуком падали на пол одна за одной…

Попытка добраться до лестницы, ведущей на второй этаж, не удалась на первом же шаге – вытянутая вперед правая нога оказалась обрубленной выше колена, и потерявший равновесие Омар с ужасом понял, что схватиться рукой за стену он тоже не сможет – его кисть вместе с вываливающимся из нее мечом летела куда-то в сторону, страшно вращаясь вокруг своей оси и брызгая во все стороны ЕГО кровью!