Свадебный марш для ловеласа Южина Маргарита

Глава 2

После ухода гостей Соня уложила дочку спать в комнате Василия Васильевича и… так и осталась сидеть на кровати, рядом со спящим ребенком. Она не знала, как это ей сейчас выйти, сидеть и праздновать с этим… Семеном. О чем они будут говорить, что делать? Телевизор смотреть?

– Ну и чего ты здесь сидишь? – появилась в дверях голова Овчарова. – Я, главное дело, сижу, ее там жду, скоро уже куранты бить будут, а она тут устроилась! Пойдем!

– А может быть… Может быть, не надо? – слабо сопротивлялась девушка. – Я…

– Чего не надо? – вытаращился на нее Семен. – Новый год не нужен тебе? А куда его девать? Нет уж, пойдем… Через час уже начнется. Так что… А может быть, уже пора шампанское открывать!

– Так мы его уже все выпили, – напомнила гостья.

– Как?! – рванул Овчаров к столу.

Софья не ошиблась. Так и есть. Вот они стоят – две бутылочки шампанского, обе как есть пустые. Отец и сын не ожидали столько гостей, потому и не подумали, что такой важный атрибут праздника может закончиться в самый ответственный момент. Ничего себе Новый год!

– Тогда пойдем хоть соком чокнемся, – тут же вернулся за гостьей Семен. – Так даже интереснее будет… Глядишь, весь год пройдет в здоровой трезвости…

Соню он вытянул, и даже усадил за стол, и теперь разливал сок по высоким стаканам.

– Что сказать… немножко необычно, но я… рад! Говорят, с кем встретишь, с тем и проведешь, поэтому… – поднял он свой стакан и вдруг стушевался. – Сонь, ты прости меня, конечно… Ты, наверное, переживаешь, тебе бы лучше бы было с… любимым мужем, чтоб своей семьей, но…

– Да ничего, – пожала плечами Соня. – Наоборот… может быть, лучше… развеяться. Мы с Денисом… Как-то не совсем ладится у нас.

– Ну да, я заметил… – крякнул Семен и вдруг ляпнул: – Соня, а чего ты так? Такая красивая девчонка была, загляденье. А выскочила за… Дениса? Уж замуж невтерпеж?

У Софья дрогнул подбородок.

– Почему же? Встретила, полюбила… Потом Ксюша у нас родилась. Нормальная семья. И Денис нормальный мужчина.

– Это да! Кто бы спорил! Только он раза в три тебя старше, а так ничего, – пробурчал Овчаров.

– А кого сейчас этим удивишь, – грустно хмыкнула девушка. – Сейчас вон… все выходят замуж за… зрелых мужчин.

– Согласен, если эти зрелые с тугими кошельками.

– Ну нет, – весело замотала головой Соня. – Это не наш случай.

– Это и обидно, – вздохнул Овчаров. – Да ну и ладно. Не хочешь говорить – не надо…

Соня покраснела и снова пожала плечами:

– Разве не хочу? Мне кажется, я уже все рассказала. Живем обычно… как все. Работаем… Что еще рассказывать? Ничего интересного.

Семен покачал головой.

– Ты говоришь как бабушка. Еще только очки на нос и в руки семечки. «Ничего интересного»! Ты же красивая такая! Молодая! Ты же… вон какая вся! Как же – ничего интересного? У тебя же каждый день как огонек должен быть! Девчонки в твое время еще на свидания бегают, друзей как перчатки меняют!

– Я уже отбегала свое, – вздохнула Софья и вдруг усмехнулась. – А ты меня жизни хотел поучить? Прямо сейчас? За новогодним столом?

Семен стушевался. И в самом деле, некрасиво получилось. Пригласил девчонку, а теперь лезет к ней в душу со своими вопросами. А той, видно, и так несладко.

Он обнял руками стакан, уставился в самые зрачки девушки и тихонько проговорил:

– Давай просто выпьем. Чтобы у нас в Новом году было все о-о-чень хорошо! Вот как захотим, пусть так и будет, точно?

И Соня улыбнулась.

– Давай, – почему-то тоже шепотом ответила она.

Такой хороший тост был, а все же выпить не пришлось – в дверь позвонили.

– Да что ж такое? – занервничал Овчаров, направляясь к двери.

– Это не что! Это мы! – ввалились в прихожую верные друзья – Петька и Люська Ореховы.

– Ого! Давно не видались! – обрадованно гоготнул Овчаров. – А вы чего не у себя? Петьк, ты ж говорил – родня приедет, все дела…

– Так она и приехала, – весело щебетала Люська, скидывая шубку. – Изволила порадовать, представляешь, да? Мы, конечно, порадовались, а потом… Потом подумали – у них и без нас уже столько радости получилось, а ты один будешь. Ну и… прибыли с поздравлениями! Семен, встречай же нас буйными криками и повесь мою шубу!

Семен не знал, что ему делать – вешать шубу, кричать от радости или сразу же сказать, что он не один?

– А еще, – бубнил Петро, аккуратно приглаживая шевелюру перед зеркалом, – Люсеньке до ужаса захотелось себя снять на камеру в новом платье. Прошу заметить, я тебе говорил, Сень, оставь камеру нам, и тебе бы спокойнее было, и мы б не таскались, так ты…

– Проходите, только тихо, – пригласил Семен. – А то у нас ребенок спит.

– Откуда у тебя ребенок, Овчаров? – всерьез испугался Петька. – Ты что, уже переключился на несовершеннолетних? Овчаров, я бы попросил учесть – это статья, Овчаров.

– Да ну, Петь, я одинокий, закоренелый холостяк, и… а вот ребенок все равно спит.

– Ужас какой, Овчаров! – таращила глаза Люська. – Тебя нельзя оставить ни на минуту – ты тут же начинаешь плодиться!

Гости ввалились в комнату, и Люська оторопела.

– О! Сонь, добрый вечер! А ты здесь как образовалась? – заморгала она глазами, завидев соседку. – А я думаю – какие это дети у Овчарова спят? Ты здесь вся сама и с Ксюшкой? Я угадала, да?

– Ну да… мы так… по дороге зашли… Здравствуйте, – стала пунцовой, как стяг, Софья. – Семен, я… Мы, наверное, пойдем… а вы празднуйте.

– Это почему же?! А чего это ты собралась сразу нас покинуть? – искренне возмутилась Люська. – Сиди! Сейчас самое веселье и начнем. А то у нас с этими стариками… Мужчины, а где вы прячете шампанское? Дамы просют выпить!

Овчаров щелкнул пальцами:

– Шампанское… Оно спряталось в магазине. Нет, ну в самом деле – вот все нормально, а с шампанским… Не доглядел. Не подозревал, что вдруг столько дам окажется.

– Не поняла… – отвесила челюсть Люська. – У тебя, что ли, шампанского нет? В Новый год? О-бал-деть… А чего делать будем?

– Так ничего, это же, прошу учесть, совсем не катастрофа! – пожал плечами Петька. – Надо сходить и купить, еще почти час, успеем. Здесь же прямо под ним магазин. Работает круглосуточно. Я схожу.

– Вот-вот! Сходи, – кивнула головой супруга. – Только возьми с собой кого-нибудь… Соню, например. А то ты один будешь ходить до Рождества, знаю я тебя… Сонь, проводи его, а? Ты ж знаешь, какое шампанское лучше купить. А то я уже набегалась, прямо как джейран какой-то, и Сеньку посылать некрасиво – все же хозяин, вдруг к нему кто позвонить додумается или еще чего.

– Да, я схожу, – поднялась Софья. – Может быть, и еще чего купить? У меня деньги есть.

– Ничего больше не надо. Мы все уже взяли, и даже шампанское, только его уже выпили, – замахал руками Семен и потащил Петьку в прихожую. – Петь, ты это… Ты купи мне коробку конфет – это для твоей Люськи. А для Софьи – вот тут за угол зайди и купи цветов, ага? А то у меня в подарок даже и нет ничего.

– Да ну на фиг! Где я тебе цветы искать буду? – бурчал Петька. – И потом, прошу учесть, Новый год, он прямо-таки уже весь подкрался, и… на фига тебе вообще цветы какие-то?

– Не мне, а Соне! Я ж тебе говорю – здесь, прямо за углом, – настаивал Семен. – Ну чего тебе, трудно, что ли? А я пока твою красавишну на камеру сниму. Вот деньги, иди давай.

– Чего это вы тут тайное содружество устроили? – появилась в прихожей Люська. – Петр, ты уже оделся? А чего так долго копаешься? Соня! Где ты там? Вы весь Новый год пропустите! Поторапливайтесь!

– Да я бы и одна сбегала, – робко проговорила Соня, но на нее тут же накинулись.

– Чего это ты одна бы? – обиделся Овчаров.

– И не говори! Одна она в такую темень, как будто сова какая-то… Бегите давайте, а я стол освежу, – уже вовсю распоряжалась Люська. – Семен, а где у вас хлеб нарезанный?

Петр с Соней вышли, а Люська прилипла к Овчарову.

– Сень, где у тебя хлеб? Да ладно, бог с ним, с этим хлебом, ты мне скажи – и как это вы встретились, а? Она сама тебя нашла, да? Ну и молодец! Я б на ее месте… – горели любопытством ее глаза. – Это ж как здорово, а? Новый год, а ты не с какой-то там свиристелкой, а с Софьей и с собственной дочерью, все как у людей! Ох, я за тебя так рада! Ты только не обижай Соньку-то! Вот у меня в груди такое трепыхание – чует мое сердце, что у тебя…

– Погоди-ка… Чего ты там сказала? – вдруг уставился на нее Семен. – Чего ты там бормочешь, Люська? Твоя родня, видать, тебе последние мозги отбила! Какой мой ребенок? Ты очумела, что ли?

Люська заморгала накрашенными ресницами и не сообразила – что она ляпнула не то?

– Ты чего, Сень? Я ж, наоборот, радуюсь за тебя что есть мочи…

– А чему радоваться-то? – смотрел на нее Овчаров как баран на новые ворота. – Ни фига не понимаю… У нее соседку муж выставил за дверь в самый праздник, и ребенка своего не пожалел, а у нее радости полные штаны!

– Ну так правильно, выставил… Я ж не отрицаю… – кивнула Люська. – Он ее первый раз выставляет, что ли? Как прописался, так и давай права качать! Ну! А все потому, что бесится! Он же Соньку уже с Ксюшкой взял, чего ему жалеть? А от него Сонька не хочет ребеночка. Потому что не любила его никогда.

Семен тупо смотрел на Люську и ничего не соображал. Как это – с Ксюшкой? Соня же только что рассказала, что… полюбила этого своего… как его… Дениса!

– А от кого тогда Ксюшка? – совсем уж растерялся Семен.

– Не знаю, – хитренько поджала губки Люська. – Но Сонькина мать все время теткам жаловалась – непонятно у кого свадьба была, у нас с Петькой или у Соньки? Сонька-то сразу с нашей свадьбы понесла, а мы с Петькой все никак не можем хоть кого-нить родить… Так потому что Петька еще квартиру никак не может разменять! А чтобы я с его маменькой еще и детей рожала – не дождутся!

– Да хватит тебе! – рыкнул на нее Семен. – Погоди, Люсь… Это чего – Соня правда, что ли… после вашей свадьбы? А чего ж вы молчали?

– А чего говорить? Я тебе сколько раз намекала, что у нас по двору твои дети бегают, так ты ж… тебя разве ж пробьешь?! – надулась Люська. – Еще и некорректно смеялся надо мной.

– Ну да… ты говорила… что у меня по всей стране наследники! – накинулся на нее Овчаров. – А чего по стране-то, когда я из нашего города и не выезжал никуда! Погоди, значит… этот Денис… А чего ж она тогда говорила, что любит его?

– Любит? – фыркнула Люська. – Да я тебя умоляю! Ты Дениса-то видел? Дрын дрыном! Это Соньку мать спихнула за него. Раньше же Сонька в престижном магазине работала, а когда уже стало видно, что она мамочкой стать собирается, ее ласково попросили уволиться, потому что беременной фигуркой уже покупателей не заманишь. И льготы всякие положены, а кому это надо? А Сонька неконфликтная, ушла. И стали они сидеть с маменькой на одну пенсию. В долги влезли… А тут еще этот… Денис… он уже давно на этих двух теток заглядывался – все мечтал прописаться, даже к матери Сонькиной в женихи набивался… ну и… Там заплатил, там деньжат одолжил… и они его прописали. А потом и вовсе стал Соньке на мозги капать – девочке нужен отец, все равно уж под одной крышей, так сказать… Да еще и мать насела, дескать, нечего на моей шее сидеть… ну и сломали девку. А теперь уж и сама мать не рада – этот гад творит что хочет, и никакой управы на него нет, не прикопаешься.

– Ну уж… так уж и не прикопаешься… – с сомнением качнул головой Семен, но Люська только махнула рукой.

– Может, и можно, да только кто этим будет заниматься… Сень, у тебя есть перец и соль? А то тут на столе нету.

– Ага, вон там, на кухне возьми… Слышь, Люсь, а чего…

Спросить он не успел – в прихожей раздался звонок, и Люська, топая как слон, понеслась открывать.

– Ой, ну ушли и потерялись! – по-хозяйски щебетала она. – Где вас носило-то? Уже через десять минут куранты… Петь, ты чего мне коробку тычешь, хватай шампанское и беги к столу… Сень! Захвати из кухни полотенце! Сонь, поставь елку, давай к столу!

Семен тоже вышел в прихожую. Теперь он смотрел на Софью уже совсем другими глазами. Неужели эта девчонка и в самом деле… А чего? По возрасту Ксюшка как раз подходит… Да нет, такого просто не может быть! Люська наплела чего-то, сама не знает чего… И все же надо Петьку с Люськой выставить как-нибудь поскорее, а уж самим с Соней… по душам…

И вдруг он испугался – а надо ли? Ну скажет она – да, это твоя дочь! И чего? Что ему делать? Бежать в загс? Но… блин…

– Сень, прошу учесть, я все купил, – во всеуслышание заявил Петька. – Горшок отдал Софье, а конфеты… А конфеты куда девать?

– Конфеты? – рассеянно переспросил Семен. – Конфеты… да съешь сам, чего уж…

– Ты ж Люське хотел, – напомнил друг.

– Люське? Ну отдай Люське… Петь, давай потом, а то у меня сейчас башка… А ты цветы купил?

– Ничего никому сейчас не отдаем! – зычно заявила Люся. – Срочно за стол! Все! И успокаиваемся! Вот! Уже президент поздравляет, а мы все никак за стол усесться не можем!

Они шумно подлетели к столу, мужчины стали открывать бутылки, а дамы приготовились визжать.

И вот он, первый удар!

– Уррррра! – взвилось над праздничным столом.

– Быстро все загадываем желания! – громче всех верещала Люська. – Петр! Я хочу, чтоб ты мне купил машину-у-у-у-у!

– И я хочу! – орал Петька. – Чтоб ты мне купила-а-а! Прошу учесть – иномарочку!

Овчаров взглянул на Софью… И в голову пришла мысль… он еще ничего не решил, а мысль… как-то сама прочно устроилась у него в мозгах. И Соня… Она такими глазами смотрела на него, так легко улыбалась… улыбалась только ему… и будто бы не было рядом орущих Люськи и Петьки, а были только Семен и она… И стало так… так тепло и весело. И мысль в голове была как-то уж совсем кстати…

– За тебя, – звонко чокнулся с Софьей фужером Семен. – Хочу, чтобы ты была счастлива.

– И ты… будь счастлив в этом году… – негромко ответила Соня.

– Уррра! А еще хочу, чтоб Петьку повысили-и-и-и! – продолжала заполнять бланк заказа Люська. – Чтобы его маменька уехала к сестре-е-е!

– Люсь, хорош орать, ребенка разбудишь, – рыкнул на нее Семен.

– А давайте дарить подарки! – никак не унималась шумная гостья. – Сень, я тебе притащила в подарок… наволочку! А чего тебя перекосило? Мне свекровь подарила, а куда мне? У нас же сплошные комплекты! А тебе пригодится, ты один… Сень, а ты чего, дарить ничего не собираешься?

– А я … – поднялся Овчаров и вспомнил. – Петька, ты куда подарки дел?

– Ну дык… – хлопал глазами Петька. – Соньке я сразу подарок вручил, а конфеты… Прошу учесть, ты сам сказал, чтобы я съел, вот я и…

– Слопал, что ли? – охнула Люська. – Мой подарок? Сень, он мой подарок, что ли, слопал?

Овчаров постарался припомнить – цветов он точно нигде не наблюдал.

– Петька, а цветы где?

– Я ж говорю, отдал Соньке! – уже начал нервничать Петр. – Сонь, покажи, что я тебе подарил.

– Нет, это ОН ей подарил! – возмутился Семен. – Это Я подарил! Куда цветы дел?

– Вот, – пододвинула на середину стола горшочек с елочкой Софья. – Вот что мне подарили.

– Это? – выкатил глаза Овчаров и повернулся к другу. – Петька, я ж тебя… как человека! Ты что елку-то девчонке сунул? У нас же дома вон стоит… украшенная вся! Нельзя было нормальные розы подарить?

Петька добросовестно выпучился:

– Так ни фига! Знаешь, сколько они стоят – розы! А вот эта елочка… она, между прочим, тоже не подзаборная какая-то, она в горшке!

– Это не елка, – тепло улыбалась Соня и гладила иголочки пальцем. – Это туя. Пушистенькая… и хорошо, что не розы, они завянут, и все, а эта туя расти будет… и всегда живая.

– Ну, Петро … – играл желваками Овчаров. – Сейчас напьешься, я тебя пьяного сниму и в «Одноклассники» выставлю… Люся, наливай!

Люся уже было потянулась за бутылкой, но вдруг остановилась:

– Я не поняла… а мой подарок куда делся? Сень, ну давай придумаем, будто конфеты ты Петьке подарил, а?

– Давай, – был уже на все согласен Семен.

– Ага, а тогда мне чего? – не успокаивалась Люська.

– А тебе…

– А тебе вот, – быстренько догадалась Соня и сняла с серванта вазочку, которую недавно ей подарила Анна.

– Ну что ж… и за это спасибо… – скривилась Люська. – Если учесть, что ее мы Сеньке лично на тридцатилетие подарили… вот тут надпись имеется.

– Фу ты, а я думал, это бабушкина… Не капризничай, Людмила, – строго одернул ее Семен. – Мы в этом году пить будем? За сбычу мечт!

И снова зазвенели фужеры, и Люська забыла про подарки, и Петька не боялся уже никаких «Одноклассников», и Соня отвлеклась от неприятностей.

А потом включили музыку и танцевали до упаду. Семен и не предполагал, что умеет так быстро двигаться. Петька же танцевал, наоборот, медленно, добротно, будто выполнял работу на заказ. Люська просто прыгала козой, а Соня… как же красиво танцевала Соня! Семен вспомнил – он тогда, на свадьбе, ею и заинтересовался, потому что она сразу же пленила его своими танцами.

И вроде бы ничего особенного, но как же хотелось на нее смотреть, прикасаться к ней.

– А что это у нас медленных танцев нет совсем? – возмущался Овчаров. – Петька, включай медляк!

– Прошу учесть, ты ж хозяин… Ты хоть диски покажи, я выберу… – бубнил тот.

– Можно просто включить телевизор, сейчас там столько песен, – неуверенно предложила Соня.

– Точно! – тут же подхватила Люська. – Петька! Включай телевизор! И давай тебя нарядим Зайкой! А потому что сейчас у нас год Кота!

– Тра-та-та, тра-та-та, мы встречаем год Кота! – кричал Семен. А Петька его тут же поправлял:

– И Кролика, попрошу учесть, это важно.

По телевизору было и в самом деле песен очень много, но вот медленных – почти ни одной. Или они им просто не попадались…

И снова скакали по комнате, изображая то кроликов, то медведей, то хитрых лисичек… и снова сели за стол, и снова звенели бокалы… А уже совсем под утро выключили свет, зажгли свечи и говорили о том, каким счастливым будет год только что наступивший.

Только в пять часов у Люсеньки кончился запал, и она вдруг резко стала собираться домой.

– Все! Не дойду! Надо спать срочно… Петька! Ну одевайся же быстрее, а то упаду прямо на дороге!

Петр даже спорить не стал, так категорична была любимая.

– Все! Пока! – быстро попрощавшись, семья спешно удалилась.

– А чего это они так быстро? – удивилась Соня. – Может быть, обиделись на что-то?

– Может быть, и обиделись, – легкомысленно тряхнул головой Семен. – А вообще-то у Люськи есть один маленький минус – она если хочет спать, то засыпает где стоит. И храпит безбожно. Вот и… побоялась дочку разбудить своим храпом.

– Нашу дочку? – вырвалось у Сони, но она тут же поправилась: – Мою? В смысле, Ксюшку, что ли? У них же, кажется, своих детей нет, так ведь?

– Да, Соня, – кивнул Семен. – У них нет… Она побоялась разбудить нашу дочку.

Соня дернулась, но решила сейчас пропустить это мимо ушей. Просто не говорить об этом, и все.

– Семен, а как у тебя чайник включается? Мне бы чаю… Сейчас Ксюша проснется и… пойдем мы уже.

– Куда это вы? – набычился Овчаров. – Он же вас не пустит! На улице мороз такой, а она с утра девчонку куда-то тащить собралась! Даже и не думай! Я тебе постелю в отцовской комнате, ложись, а завтра… Завтра мы чего-нибудь придумаем.

– Семен… – пожала плечами Соня и собиралась сказать еще что-то, но он испугался.

Он вдруг испугался, что сейчас она вот так возьмет и скажет что-нибудь совсем… совсем не праздничное. И потом трудно будет все повернуть назад. А он… он еще и сам только-только начал учиться жить с той… с той мыслью, которая теперь уютной кошкой устроилась у него в голове. Поэтому он не дал Софье сказать ни одного слова.

– Ты же чаю хотела! – подскочил он. – Сейчас будем пить чай! С Петькиными конфетами, они забыли.

И в самом деле – на телевизоре так и осталась лежать здоровенная коробка ассорти.

Пока Овчаров ставил чайник, Соня как-то ловко и незаметно убрала со стола и теперь стояла возле раковины и мыла тарелки.

– Да брось ты их, – морщился Семен. – Завтра Янка придет, помоет.

– Тут же немного, зато чисто будет, – не соглашалась Соня и посуду все же помыла. – А теперь можно и за конфеты…Ты знаешь, я так люблю конфеты, прямо как маленькая.

И она фыркнула совсем как ее маленькая дочь, в кулачок, и даже глазами так же сверкнула. Потом ухватила кружку и сунула туда нос.

– Я это запомню, – счастливо улыбнулся Овчаров. – Каждое утро буду тебя конфетами кормить. Чтобы ты день могла жить спокойно.

– Семен… – отставила она кружку и стала серьезной. – Давай…

Но, видимо, так и не суждено было им сегодня поговорить, потому что в дверь снова, так не вовремя, зазвонили и… и в дом ворвалась… Елена Прекрасная! Ленка! Вся в мишуре, в конфетти, накрашенная, как матрешка, к тому же в изрядно подвыпившем состоянии.

– Се-е-е-е-енньчка! – рявкнула подруженька и рухнула прямо в руки Овчарову. – Вот! Принимай! Я… я решила тебе… под… подрить… праздник! Да!

– Лена… – прислонил даму к стеночке Семен. – Лен, давай-ка я вызову такси, тебе надо домой.

– А пусть… пусть будет твой дом – мой дом! – пьяненько кривлялась она. – Где дядь Вася? Давай ему сообщим, что теперь… теперь у него есть я… дочурка! …Дя-я-я-ядь Ваа-а-ась! Ты иде?

– Лен, не ори, – поморщился Семен. – Ребенка разбудишь… Чего ж ты так… уелась-то? Сейчас, погоди, где телефон… сейчас тачку вызову.

– Не хочу тачку! – капризно топнула каблучком Елена и стала доставать из сумки бутылку. – Во! Гляди, чего притащила! Это я… из гостей уперла… у них там этой шампани – завались! А у меня – ну ни бутылочки дома, вот я и…

Леночка уже скинула сапоги и двинулась в комнату. По дороге она заглянула в кухню – видимо, все же решила порадовать Василия Васильевича своим приходом – и увидела Софью.

– Ого! Ох, и ни фига себе… – стала медленно трезветь дама. – А ты… ты кто?

– Я так… гостья, – бросила Софья и отвернулась к окну.

– Не… погоди… ты, то есть… – пыталась сообразить Леночка. – Ты к Сеньке моему, что ль, притащилась, да? В гости-то ты к кому?

– Лена! – рванул ее из кухни Семен. – Тебе надо домой. Давай напяливай сапоги обратно! Чего расшвырялась-то?

– А она? Она, что ли, тут останется? – уперла руки в бока дамочка, и это чуть не вывело ее из равновесия. Елена пошатнулась, но устояла и от этого еще больше разозлилась. – Я спрашую… она буит… здесь буит, что ли?

– Да уйдешь ты или нет?! – обозлился Овчаров, хотел было выдернуть Елену из кухни, но та изловчилась, увернулась от него и выскочила в комнату. И первое, что попалось ей на глаза, – огромные сумки Анечки и Яны.

– Ах ты ж батюшки! – от удивления даже присела красавица. – А она ить и в самделе – к тебе перебралась! Глянь, Семеныч, она ж шмотки уже перетащила!

Тут Елена, и вовсе обнаглев, стала вытягивать из баулов тряпочки и придирчиво разглядывать каждую вещь, принадлежавшую Анне с дочерью.

– Нет, Овчаров, ты глянь! Рейтузы! Да какие теплые! – держала она двумя пальчиками дамскую принадлежность. – А тут… боже мой! А это… «Дикая Орхидея» отдыхает! Глянь, Овчаров, чепчики для близнецов!

У Семена уже кончилось терпение, он с силой тряхнул подружку и проговорил ей прямо в лицо:

– Сейчас ты уйдешь, а завтра… когда проспишься, я отвечу на все твои вопросы. Ты все поняла?

– А чего понимать? – болталась сосиской в его руках красавица Елена. – Завтра так завтра… Щас… Девушка, а таким лифчиком Овчарова не удержите, сразу вам говорю. Он любит чистую Францию, чтобы тут открытенько так, а тут…

– Домой! – взревел Семен.

– Ой! – Взгляд Елены наткнулся на детскую кофточку. – Ой, не могу! Овчаров! У тебя, что ли, дите обнаружилось? И ктой-то додумался-то тебя ребятешкой одарить! Ха! Я умммиррраю! Ты в пеленках! Или… Или ты взял тетку с дитями? Признавайся, грязный трус!

– Я сказал – вон! – лопнуло терпение у Семена, он сгреб в охапку Лену, подхватил в прихожей сапоги – сама Елена при этом блаженно болталась на его руке – и вывалился в подъезд.

В подъезде пришлось понервничать. Елена Прекрасная вопила на манер Витаса и ни в какую не собиралась уходить. Семену пришлось самому напялить ей сапоги, при этом девушка старательно облобызала ему всю голову, а потом еще пришлось полчаса ловить такси – сама Елена категорически отказывалась это делать, да и поймать такси в новогоднюю ночь, вернее, в новогоднее утро, было делом совсем не простым.

Когда минут через сорок Овчаров зашел домой, ни Сони, ни спящей Ксюши уже не было.

– Та-а-а-к… – нервно качался с пятки на носок незадачливый кавалер. – Норма-а-ально… Одна, значит, никак выталкиваться не хотела, а другая… другую хрен удержишь… Ну и чего этим бабам нужно?

Пристальным взглядом Овчаров оглядел комнату – Софья собрала все… Да там и собирать нечего было… В общем, от девушки не осталось и следа… Даже горшочек с цветком, с елкой этой, забрала. Хотя именно это и радовало. Значит, Новый год не сразу забудется…

Семен в конце концов махнул рукой, покрутился еще немного, ничего не придумал и рухнул в постель.

Проснулся он от громких голосов. Кричали на кухне, причем было очевидно, что Анна чем-то недовольна, потому что она кричала больше, чем обычно.

– Нет, ты посмотри на него! А чего ж ты раньше думал, вражина ты эдакий?! – так начала свое праздничное утро Анна. – На кой черт ты баб-то вызывал?!

– Анечка, так я ж… они ж сами! – лопотал несчастный Шурка. – Разе ж я б осмелился?!

– Да у тебя спьяну-то какой только смелости не бывает! Кто голышом по поселку бегал и в сугробы нырял?! Не ты, скажешь?

– Ну, Анечка, ну так это ж… после баньки было.

– Да? После баньки?! Так и прыгал бы возле баньки! Кой черт тебя к магазину-то понесло?! Там что, сугробы выше?! – орала о наболевшем Анна. – И еще, наглец такой, он, значит, вызвал, а расплачиваться – так Аня должна!

Овчаров уже не мог спать. Хотел, но не мог.

– Ребята, привет, – вышел он из комнаты, нещадно зевая. – С праздничком вас. Как повеселились?

– Да вот Ане чего-то не понравилось… – виновато пожал плечами Шурка. – А уж я и так, и эдак…

– Ага! – снова взвилась Анна. – Он даже баб пригласил! И ведь еще, гад такой, пришли, главное, так нет чтобы к столу меня уважительно пригласить, в ресторанчик бы спуститься… сауна там была, оказывается… так он меня, Иуда, сразу в постель!

– Ну, Аня, – фыркнул Семен. – Он хотел, чтобы сразу все тридцать три удовольствия, чего уж ты?

– Да? Тридцать три? – уперла руки в бока Анна. – И я хотела! Мечтала, можно сказать! Так он же… что, думаешь, он на той кровати делал? Он же меня спать укладывал! Как завыл мне в ухо: «Рыбки уснули в пруду-у-у-у, мышки полезли в нору-у-у!», а у самого ни слуха, ни голоса. И ведь так нудил, у меня уж и в самом деле глаза стали закрываться. Уснула уже почти вся. Нет, слышу – хохот какой-то девчачий! Открываю глаза – мамонька родная! А там три девицы! И на всех трех из одежды только кожа! А этот… Шурка! Вот ты мне скажи, ты чего с ними делать-то собирался?! У тебя ж геморрой, грыжа паховая, радикулит! У тебя ж… Господи, у тебя ж, как у нашего Сидорыча, только один орган здоровый – костыль!