Последний бой комбата Тамоников Александр

– Но и Расула подставлять нельзя, – проговорил Кадамов.

– А разве я сказал, что хочу послать Расула к русским, чтобы он вступил в бой с часовым?

– Что же ты тогда имел в виду?

Амиров сбросил одеяло, сел, сложив под собой ноги.

– Поставьте себя на место часового. Он сидит где-нибудь у окна, смотрит на развалины. Все вокруг спокойно. И вдруг из-за деревьев выходит чеченец, подняв вверх руки с оружием и показывая всем своим видом, что не собирается стрелять, что решил сдаться. Выходит и встает в зоне видимости часового, не подходя к посту ближе тридцати метров. Как поступит часовой?

– Сдуру или от испуга может открыть огонь, – выпалил Бадаев.

– Открыть огонь, Вели, может кто-либо другой, но не десантники, что обороняли привокзальную площадь и брали ДГБ. Этих на испуг не возьмешь. Они знают, что такое война, и далеко не дураки, чтобы стрелять по первому шороху. Часовой прикажет бросить оружие, возможно, даже скорее всего, раздеться, чтобы проверить, не нашпигован ли неизвестный взрывчаткой, уложит его на землю и… вызовет офицера. Расула не расстреляют. Его возьмут живым. А он после того, как окажется на посту, объявит русским, что его насильно заставили взять в руки оружие, но он никого не убивал. Ведь Расул, по сути, еще мальчишка. Поэтому, как только выпала возможность, он решил сдаться. Зачем ему погибать в восемнадцать лет? В худшем случае его отправят в какой-нибудь лагерь для пленных, а потом отпустят. Доказать, воевал он или нет, невозможно. Да, русский офицер допросит его, и первое, что спросит, откуда взялся Расул? И Атаев ответит, что бежал из схрона, где остались еще пятеро боевиков. Ушел к блокпосту, заступив в наряд. Русские прикажут показать, где схрон, Расул укажет на этот подвал. Русские придут сюда и убедятся, что пленник не врал. Мы оставим следы своего пребывания здесь, чтобы все было очевидно… Короче, пока часовой будет разбираться с Расулом, пока его проведут на блокпост, пока допросит офицер, пока русские выйдут к схрону, пройдет не менее часа. А нам, чтобы миновать пост, хватит и пятнадцати минут. Еще полчаса – чтобы добраться до подвалов ближайших пятиэтажек, не занятых русскими. Как я уже говорил, мы переоденемся здесь, а миновав пост, сбросим и все оружие. Из пятиэтажки разойдемся. Каждый решит, что ему делать дальше: пытаться пройти на восток к своим, вернуться в семьи или пойти на поклон к русским. Я никого ни держать, ни принуждать не буду. Сам же пойду на восток.

– Я с тобой! – воскликнул Галаев.

Амиров усмехнулся:

– Нет, Аслан, со мной ты не пойдешь. Мы разойдемся. Но это не помешает тебе попытаться прорваться на восток. Там, при благополучном исходе, и встретимся.

– Но это совсем другое дело, – сказал повеселевший Кадамов. – Почему сразу не объяснил, что конкретно задумал?

– Потому что, Муса, никто не хотел меня слушать. Потому что вы испугались мести дядюшки Расула, кровавого Аслана.

Из угла подал голос Атаев:

– Я согласен сдаться русским, но… У меня сейчас ломка. Еще немного, и я не только выйти к посту, а подняться с топчана не смогу.

– Вот что значит наркота, Расул! Говорил тебе, не надо начинать – нет, ты не послушал. Как же, кайф! Что ты мне говорил после первых уколов? Что испытываешь такое наслаждение, по сравнению с которым оргазм ерунда, так?

– Но так и было! Так и есть, когда ширнешься… Но сейчас у меня кончился героин. Я не смогу выйти к русским.

– Что ж, – вздохнул Амиров, – видит Аллах, не хотел я этого, но придется помочь.

Он достал из кармана куртки готовый к употреблению инсулиновый шприц.

– На, Расул, держи! Клянусь, я не дал бы тебе дозы, но сейчас этого требует обстановка. От тебя зависит, спасутся ли твои товарищи.

Амиров лгал. Ему было глубоко плевать на то, употребляет ли Расул наркотики или нет, но он, матерый волк, предчувствовал, что когда-то наркозависимость молодого оболтуса, решившего поиграть в войну, сделает свое дело. Поэтому и держал при себе шприц с дозой героина. Предчувствие не обмануло старого бандита. Героин пришелся как нельзя кстати и в самый ответственный момент.

Атаев дрожащей рукой принял шприц, достал из-под матраса жгут, отвернулся от собратьев, задрал рукав камуфляжа и ввел дозу. Отстегнув жгут и бросив на пол использованный шприц, завалился на спину со стоном блаженства. Затем поднялся, опустил рукав, взглянул на Амирова. Глаза парня блестели неестественным блеском.

– Прости меня, Доку, – он обвел безумным взглядом подельников, – простите меня, братья. За ту слабость, что я проявил. Я должен поступить, как воин, и я сделаю это. Даже если от меня потребуется одному атаковать блокпост грязных неверных.

– Успокойся, Расул, никого атаковать не надо. Надо сделать так, как я сказал. Ты помнишь, о чем тебе было говорено?

– Да, Эмир, помню! Мне надо выйти к русскому блокпосту и сдаться в плен, максимально затянув время, чтобы вы смогли спокойно уйти отсюда.

– Ты верно понял свою задачу, Расул. И все же я еще раз проинструктирую тебя. А вы, – главарь обратился к подельникам, – переодевайтесь. «Мухи» берут с собой Рубаев и Кадамов, пулемет РПК – Бадаев; у всех должны быть при себе гранаты Ф-1 и РГД-5. И автоматы. Первым на поверхность выходит Аслан, осматривается, выбирает маршрут подхода к посту с севера. Следом поднимается вся группа. Выходим к полуразрушенному сараю, что в десяти метрах от нас, уточняем маршрут дальнейшего передвижения. Оттуда к посту пойдет Расул. Как только он вступит в контакт с русским часовым, начинаем тихо, аккуратно и скрытно продвигаться на запад. Если вдруг группу с поста обнаружит противник, осуществляем прорыв. При этом Рубаев и Кадамов обстреливают блокпост из гранатометов, Бадаев открывает огонь из пулемета. В том случае, если ты, Расул, – Амиров повернулся к молодому чеченцу, – еще не попадешь в руки десантников, то прыгаешь в сторону и выходишь к группе. Я лично буду тебя прикрывать. Остальные подождут нас. Если же ты окажешься у русских, то говоришь, что решил сдаться во время прорыва. Другой подходящей возможности ты не нашел. Это будет выглядеть более правдоподобно, нежели побег из схрона. Все понятно?

Амиров быстро переоделся в джинсовый костюм почти его размера, перецепил на пояс подсумки с магазинами автомата и гранатами, кобуру пистолета. Оглядел еще раз подельников, особенно внимательно посмотрел на Атаева. Тот, находясь под дозой, держался бодрячком. Эмир взглянул на часы. 22.15. На блокпосту уже должна была произойти смена часовых. Наконец отдал команду:

– Вперед, братья! Да поможет нам Всевышний!

В 22.00 на посты наблюдения заступили сержант Беденко и рядовой Белый. Отстоявшие свою смену рядовые Шохин и Артюшин отправились в комнату отдыхать. Резервную смену десантники не выставляли, в этом не было никакой необходимости. В случае нападения противника на блокпост, персонально закрепленные за каждым позиции одновременно занимали все десять бойцов его взвода.

Белый остался на первом этаже, имея зону ответственности в юго-западном направлении, Беденко поднялся на второй этаж. Он должен был контролировать зону в северо-восточном направлении. Сержант устроился на табурете, найденном в доме, положил автомат на нижнюю часть оконного проема между двух вещевых мешков, набитых песком и гравием, и через ночной прицел начал внимательно осматривать местность. Посмотрел влево – никого. Перед собой – чисто. Несильный ветер шелестел ветвями деревьев и кустов. Вот справа налево пробежала тощая собака. Мечется в поисках пищи, одичала… Да что собака – люди за какой-то месяц одичали. Тоже, как могут, ищут пропитание. Хорошо хоть в последнее время власти наконец-то организовали практически регулярную доставку в освобожденную от боевиков часть города гуманитарных грузов, продуктов, одежды, теплых одеял. Кое-где местные начали ремонтировать жилища. Вот и тут, пройдет время, развернется строительство. Вернутся хозяева участков, начнут возводить новые дома. Но это будет позже, а сейчас здесь не жилой сектор, а «зеленка», которая в любой момент может преподнести сюрприз.

Осмотрев местность и не заметив ничего подозрительного, Беденко отложил автомат. Посмотрел на часы. 22.10. Осторожно прикурил сигарету, что было категорически запрещено, хотя этот запрет Беденко соблюдать не собирался. Он держал сигарету в кулаке, выдыхая дым в окно. Слабый ветерок относил его вправо, на юг. Выкурив сигарету и положив затушенный окурок, сержант вновь припал к прицелу и тут же увидел вышедшего из-за яблони мужчину в камуфлированной форме с поднятыми руками. В правой руке тот держал автомат с отстегнутым магазином, левая ладонь была раскрыта. Мужчина – а им оказался молодой парнишка, что хорошо было видно через прицел, – показывал, что имеет намерение сдаться. Значит, в сектор обстрела Беденко вышел боевик. Вопрос: откуда он взялся? Бандит встал прямо напротив окна сержанта, не приближаясь к дому. Беденко чуть было машинально не срезал незнакомца очередью. Палец уже лег на спусковой крючок, но сержант успел сдержать невольный порыв. Он крикнул вниз, на первый этаж:

– Внимание, в моем секторе «дух»! Сдается. Держу его на прицеле! – И повернулся к окну: – Стоять, где стоишь! Ты кто?