Охотничьи истории Снегирев Геннадий
Утром меня разбудили чайки. И глупыши кричат, и вороны каркают, и ничего не разберёшь. Кто-то под окном пробежал:
— Сайра, сайра, сайра подошла!
Я скорее оделся, вышел на улицу. Над бухтой чайки собрались, полощут крыльями, падают на воду, в клювах мелькают блестящие ножики — выхватывают сайру из воды. На зелёных волнах белыми хлопьями покачиваются чайки, взлететь не могут: отяжелели, объелись сайрой.
По берегу ходят вороны, сайру клюют, которую волны выбрасывают. Серебряной полоской блестит на солнце мёртвая сайра, ближе к воде живая трепыхается на песке.
А по воде словно рябь от ветра набегает широкими полосами. Это стаи сайры идут с океана.
Ночью вся бухта зажглась огоньками — рыбачьи сейнеры выходят в океан.
С берега видно, как сайру ловят.
Сначала белый огонь над водой горит. Вдруг потухнет — синий вспыхнет.
За борт опускают белую люстру. Сайры на свет, как бабочки, собираются несметными стаями. А потом сразу потушат белую лампу-люстру и синюю зажгут. Сайра так и замрёт.
Пока она на месте стоит, остолбенелая от синей лампы, тут её обмётывают огромным кошельковым неводом и выгребают.
На рассвете я ходил по берегу, собирал кальмаров.
Кальмары за сайрой погнались, а волны их выбросили на берег.
Кальмары хищные, быстрые. Сайра в воде как молния мелькает, а кальмар ещё быстрее, глазом не заметишь. Щупальца сложит, крылышки растопырит, воду из себя выталкивает и мчится за сайрой.
На берегу кальмар умирает, но всё равно щупальцами с крючочками сайру в себя запихивает, обволакивает и не ест, а растворяет в желудке. Поперёк схватит, согнёт и запихивает. С хвоста схватит, сожрёт!
Одного кальмара я поднял с песка, он надулся и запыхтел быстро-быстро: «Пых-пых-пых!..»
А сам весь переливается: то фиолетовый, то оранжевый, то даже не знаю какой. Похоже, как бензин в луже разольют, вот так же переливается.
Кальмаров я на подсолнечном масле жарил — очень вкусные, как белые грибы.
Вороны
Сайра шла несколько дней.
Лисьи следы на берегу видны, медвежьи; трясогузка побегала на песке, поклевала сайру и опять улетела на речку.
А потом вдруг утром проснулся — тишина. Вышел на улицу — тишина. Сайра прошла в один день, как ножом отрезало. Нет больше ни одной сайры.
Ни чаек, ни глупышей не слышно. Все улетели вслед за сайрой в океан. Будут за ней лететь, хватать, объедаться, отдыхать на волнах, пока не отстанут, — сайра рыба быстрая, океанская.
Вороны на берегу поклевали всю сайру и приуныли. Сидят около моря на камнях, сгорбились и по сторонам поглядывают: где бы поживиться?
Один мальчик вышел на берег погулять, а ворона увидала у него бутерброд с вареньем, подлетела и вырвала из рук. Мальчик заревел и прибежал домой.
— Я, — говорит, — я… я только один раз откусил!
Отец ворону поругал, новый бутерброд намазал и велел не зевать, смотреть по сторонам.
Мальчик, пока весь бутерброд не съел, из дому не вышел. А пока ел, всё на дверь поглядывал — вот как его ворона напугала!
Топорки
Берег высокий, внизу океан. На крутой стене в каждой щели, на каждом уступчике, в ямке сидит кайра, а вон карниз весь белый; ещё с океана кайра летит, да уже сесть негде. Остальные кайры закричали, загалдели, потеснились, и… ничего, села.
Топорок летит. Чёрный, на солнце золотом отливает, голова белая, а клюв — оранжевый, широкий, как топор. Крылышки у топорка короткие, под водой такими хорошо грести. Топорок в воздухе трепыхается, вот-вот упадёт!
Никак не может на лету повернуть — несёт его прямо в скалу. И вдруг воздух лапками стал загребать, загребать… и повернул. Юркнул в свою норку — птенцов кормить рыбой. Топорок длинные норки роет на высоких берегах. Там и птенцов выводит, рыбой выкармливает и пол в норках выстилает рыбьими костями и перьями. Перья он у чаек крадёт.
Топорок в океане за рыбой ныряет, ныряет и столько нахватает рыбёшек, что не может взлететь. Отталкивается от воды — вот-вот-вот-вот… Машет, машет крылышками, да так и не взлетит. Отдохнёт, посидит на волне, опять замахает крылышками-култышками. Нет, никак!
Наконец взлетел. Только не может повернуть в воздухе и прямо сверху сел на головы кайрам, растолкал их и отдыхает, а рыбу не выбрасывает, держит в зобу, обязательно притащит птенцам.
Ещё видел я, как вынырнула гагара. А на клюве у неё висит ракушка — морской гребешок.
Гагара нырнула и на дне увидела: лежит гребешок, створки раскрыл. Она хотела его клювом вытащить из ракушки, а гребешок — щёлк! — и захлопнулся.
Гагара вынырнула, хватила воздуха, гребешок её снова вниз потянул, она под водой исчезла. Опять вынырнула, дыхнула и снова под воду.
Ещё раза два показалась с гребешком на конце клюва и больше не выныривала. Я стоял ждал. Нет гагары. Утонула.
Домик осьминога
В отлив подводные скалы торчат из воды. Морская капуста длинными лентами лежит на камнях. Ребята с ножами ходят и собирают её в вёдра.
Я тоже собираю, только не капусту, а морских звёзд и ежей. Нашёл большую звезду — красную, а в середине синий круг. И ещё поймал морского ежа фиолетового. Отнёс его подальше от берега. Он иголками пошевеливает и ползёт к воде. Медленно, но всё равно прямо к воде ползёт, а глаз-то у него нет.
Я ежа отпустил, стал искать раковины в лужах, среди камней.
И вдруг в одной большой луже как метнётся — песок взбаламутил — осьминог!
Стал я смотреть на него. Он недоволен — покраснел, а спрятаться ему некуда. Я поближе подошёл — осьминог щупальцами задвигал. На щупальцах много-много белых пуговок перламутровых — присосок. Как на баяне.
Хотел его палочкой потрогать — он ещё больше покраснел, потом побледнел, стал какой-то серый и сбоку трубку выпустил голубую.
И как дунет водой из трубки — мелкие камешки на дне в разные стороны разлетелись! Стал осьминог под большой камень подлезать, щупальцами его обхватил и подвинул к другому камню.
Потом ещё подлез, подвинул и забился между двумя камнями. Тут я вижу, он меня и сам боится, и решил: поглажу его! Стал на колени, руку опустил в воду и потихоньку к нему тянусь. Взял и погладил пальцем между глаз. Один раз, два, три… И тут… осьминог закрыл глаза. Я глажу, а он глаза зажмурил совсем, втянул их; у него зрачки поперёк и длинные, как у козы.
Погладил, погладил и отошёл. Осьминог глаза открыл и стал за мной подсматривать. Над каждым глазом бугорок и рожки мягкие.
Если дно ровное, осьминоги настоящие домики строят. Один камень подвинут, второй, а сверху взгромоздят третий — крышу. Сидит осьминог в домике и посматривает, а вокруг пустые раковины лежат: он из них выедает моллюсков.
Говорят, чтобы раковина не захлопнулась, осьминог бросает в неё камень. Раковина — щёлк, а камень не даёт ей закрыться. Осьминог бросается и выедает моллюска.
Осьминог — зверь умный, любит, чтобы его погладили, приласкали.
В бухте вода совсем прозрачная, каждый камешек на дне виден.
На сером камне покачиваются под водой белые ландыши на тонких стебельках. Это икра осьминога. Он её приклеивает на камень, а потом из неё крошечные осьминожки выклюнутся и расплывутся в воде.
Страшная рожа
На дне заросли морской капусты колышутся, как вершины деревьев в лесу. Рыба клюёт, только успевай вытаскивать. Насадишь кусочек рыбьего мяса на крючок, не успеешь закинуть — дёргает! Без удочки, просто бечёвка намотана на палец.
Терпуг попался, бьётся на дне лодки, красные плавники растопыривает.
Ага! Ещё дёрнула! Подтащил я бечёвку, и вдруг… из воды высунулась страшная рожа, глаза на меня таращит.
Я испугался, бечёвку отпустил, рожа на дно шарахнулась.
Стал я её потихоньку выуживать. Вытащил и не поверил: да это бычок океанский! Одна голова. Из неё во все стороны кости торчат, обтянутые кожей. Губищи толстые, глазами вращает. И прямо из головы растёт хвостик и два плавника по бокам. Ну и чудище, напугало меня!
Потом я и не таких выуживал. Не бычки, а целые быки. И все разные. Синие — с жёлтыми плавниками, зелёные — с красными, и один другого страшней. Настоящие драконы!
Федя
Рыбаки говорят: «У каждого маяка своя соль!»
Один маяк через каждые десять секунд мигает в ночном океане, другой — через восемь секунд, третий — через пять, и все по-разному.
Например, в лоции написано, что в проливе Дианы маяк вспыхивает через каждые семь секунд. Штурман увидит ночью огонь, посчитает вспышки и точно узнает, что корабль идёт в проливе Дианы.
На маяке, как на корабле, несут вахту, чтобы лампа всегда горела, показывала в океане дорогу.
Рядом с башней, в домиках, живут электрики. Корова гуляет, собаки бегают, и в ящике живёт тюлень Федя.
Он сопит и тычется мордой в доски, ему жарко, хочется поплавать в океане. Его из ведра поливают морской водой, а в океан не пускают гулять.
Сейчас осень, горбуша идёт в реки метать икру. Около устьев рек в океане собрались акулы, караулят горбушу.
Федя уже взрослый, но его не пускают: большая акула может Федю сожрать запросто!
Рассказал мне сторож на маяке, что Федину маму убили зверобои и Федю с братцем на обратном пути с Камчатки отдали на маяк. Тюленята были ещё маленькие и белые — бельки.
Федин брат из рук ничего не ел и всё плакал. Лежит в углу комнаты и молча плачет — пришлось его выпустить обратно в океан.
А Федя очень полюбил сгущённое молоко и зимой, как потушат свет, просился на постель спать с хозяином.
К весне он подрос, стал серебристым, его выпустили в океан, и он уплыл. Думали, уже не вернётся. К обеду проголодался и приплыл. Так он и стал жить на маяке: с утра уплывёт — и нет его; кто-нибудь выйдет на берег, помашет алюминиевой миской, и Федя из самой дальней дали увидит, как на солнце миска блеснёт, и плывёт — гребёт к берегу обедать.
А сейчас Федю закрыли в ящике, и правильно сделали. Большая акула его сразу сожрёт.
Косатки
Во Владивосток я возвращался на катере. Погода была тихая, и ночью море горело синим огнём. Я зачерпнул в стакан морской воды и принёс в каюту. В темноте вода светится. Книжку поднёс к стакану, буквы видно, можно читать.
Из-под катера вылетают большие горящие лепёшки — медузы.
Вдруг три синие торпеды по морю мчатся наперерез катеру. Всё ближе, ближе, сейчас ударят в борт!
Нырнули под катер, вынырнули с другой стороны и умчались в море.
Это морские волки — косатки. Они рыщут по морям, как волки в степи. Догонят кита, вырвут у него язык и дальше помчатся: плавник торчит над водой, как нож, волны режет.
Тюленя увидят — съедят. Зубы у них большие, острые. У одной косатки в животе шесть тюленей нашли, пополам перекушенных.
Кит от косаток удирает и от страха падает в обморок, кверху брюхом лежит на волнах.
Утром, когда к Сахалину подходили, на горизонте увидел я фонтан.
Посмотрел в бинокль — кашалот! Спину изогнул, хвост показал над волнами, исчез. Другой нырнул, третий… целое стадо.
Кашалоты плывут в южные моря. Плывут они с Чукотского моря и от берегов Камчатки. Там уже осень. В море плавают зелёные льдины, и вулканы по ночам освещают облака розовым пламенем.
Про пингвинов
Пингвиний пляж
Около Антарктиды со стороны Африки есть маленький островок. Он скалистый, покрыт льдами.
И вокруг в холодном океане плавают льдины. Всюду крутые скалы, только в одном месте берег низкий — это пингвиний пляж. С корабля мы выгрузили свои вещи на этот пляж.
Пингвины вылезли из воды, столпились у ящиков. Бегают по мешкам, клюют их и громко кричат, переговариваются: никогда они не видели таких удивительных вещей!
Один пингвин клюнул мешок, голову склонил набок, постоял, подумал и громко что-то сказал другому пингвину. Другой пингвин тоже клюнул мешок; вместе постояли, подумали, поглядели друг на друга и громко закричали: «Карр… Каррр…»
Тут ещё пингвины с гор прибежали на нас смотреть. Много их собралось, задние на передних напирают и кричат, как на базаре. Ещё бы: ведь они первый раз увидели людей и каждому хочется вперёд пролезть, посмотреть на нас, клюнуть мешок.
Вдруг слышу: сзади кто-то танцует.
У нас был большой лист фанеры. Он лежал на камнях, и пингвины на нём устроили танцы. Пробежит пингвин по фанере, назад вернётся, ещё раз пробежит, да ещё лапкой притопнет! Очередь выстроилась — всем хочется потанцевать.
Один пингвин поскользнулся на гладкой фанере и на брюхе проехал, другие тоже стали падать и кататься.
Весь день они танцевали на фанере. Я её не убирал. «Пускай, — думаю, — повеселятся, они, наверное, радуются, что мы приехали».
Вечером пингвины построились в одну шеренгу и ушли. Один пингвин на меня загляделся и отстал. Потом он догнал остальных пингвинов, но никак не мог идти в ногу, потому что всё на меня оглядывался.
Любопытные
Сижу я на камне и ем хлеб. А пингвины ко мне подходят и в рот заглядывают — никак не могут понять, что это я делаю. Очень они любопытные.
Вечером я повесил умывальник на доску. Пока я его к доске прибивал, один пингвин стоял и внимательно смотрел, даже кивал головой.
Утром вышел я умываться, а к умывальнику не подойти: целая толпа пингвинов собралась. Вода из умывальника капает, а пингвины вокруг молча стоят, головы набок и слушают, как капли разбиваются о камни. Для них это, может быть, музыка.
Раз я в палатке разжёг примус. Примус шумит. Я ничего не замечаю.
Хотел выйти из палатки и не смог: у входа столпились пингвины, слушают примус. Я чай согрел и выключил примус.
Пингвины закричали, загалдели. Хотят ещё послушать. Я им примус просто так зажигал — пусть слушают.
Забияки
Пингвины не только любопытные, были среди пингвинов и драчуны.
Один пингвин бежал мимо нашей палатки и налетел на пустой бидон. Бидон зазвенел.
Пингвин обратно вернулся и опять налетел. Бидон звенит, пингвин с криком на него налетает и бьёт крыльями.
Я пингвина оттаскиваю от бидона, а он мне руки клюёт, злится.
Но самое страшное было ходить за водой.
Идёшь по дорожке, а сам боишься.
За камнями жил пингвин-забияка. Он меня всегда поджидал и набрасывался. Вцепится клювом в сапог и клюёт, бьёт крыльями.
Я, когда ходил за водой, брал с собой половник. Как забияка налетит — я его половником. Он очень половника боялся.
Хитрый поморник
Иду я раз по острову, слышу: пингвины кричат за камнями, хлопают крыльями.
Это кружится над ними поморник, хочет схватить пингвинёнка.
А поморник самый главный их враг на суше.
Если пингвинёнок заболеет или отстанет от других, поморник оттаскивает его в сторону и клюёт насмерть.
Кружится поморник над пингвинами. Они в кучу сгрудились: птенцы в середине, взрослые по краям. Видит поморник, что не схватить ему пингвинёнка, тогда он схитрил: сел на землю, к пингвинам подошёл и стоит не шевелится. Долго стоял.
Пингвины к нему привыкли, успокоились.
Птенцы стали играть. Один птенец отошёл в сторону. Поморник набросился на него и утащил.
К морю
Пингвины с утра идут к морю. Перебираются через ущелья. По ровному месту идут гуськом. С гор катятся на брюхе по снегу. Первый пингвин ляжет на живот — и вниз, за ним второй, третий… и покатились…
Внизу отряхнутся от снега, выстроятся в цепочку и снова в путь. Молча идут они, все в ногу, серьёзные.
Придут пингвины на крутой берег, посмотрят вниз и загалдят: высоко, страшно! Задние на передних напирают, ругаются: надо прыгать!
Первый пингвин растопырит крылышки — и вниз головой.
И прыгают с кручи один за другим, по очереди. Вынырнут из воды, наберут воздуха — опять под воду. Нырнут, поймают рачка, опять вверх — глотнуть воздуха. В воде они тоже цепочкой плавают, кувыркаются, играют.
Морской леопард
Вдруг все пингвины стали выскакивать из воды.
Кто был ближе к берегу — на берег. А кто далеко — на льдины. Как будто их выталкивали из моря.
Один пингвин выпрыгнул из воды на льдину.
За ним второй.
Первый пингвин не успел отойти, второй ему на голову сел.
Всё море опустело. На льдинах молча стоят пингвины, и на берегу целые толпы стоят — друг на друга смотрят.
И в этой тишине из воды вынырнул ужасный зверь. Вытянул свою шею, посмотрел на пингвинов, глаза налились кровью, ноздри раздуваются. Фыркнул зверь, нырнул под воду и уплыл.
А пингвины ещё долго молча стояли на берегу и на льдинах: никак не могли опомниться от страха. Потом задние нетерпеливо закричали, напёрли на передних, и опять пингвины скатились в море.
Зверь этот был морской леопард — огромный, хищный тюлень с острыми зубами.
В море он пингвина хватает, подбрасывает в воздух и разрывает.
Отважный пингвинёнок
Однажды я спускался к морю и увидел маленького пингвинёнка. У него ещё только выросли три пушинки на голове и коротенький хвостик.
Он смотрел, как взрослые пингвины купаются. Остальные птенцы стояли у нагретых солнцем камней.
Долго стоял на скале пингвинёнок: страшно ему было бросаться в море.
Наконец он решился и подошёл к краю скалы.
Маленький голый пингвинёнок стоял на высоте трёхэтажного дома. Его сносил ветер.
От страха пингвинёнок закрыл глаза и… бросился вниз. Вынырнул, закружился на одном месте, быстро вскарабкался на камни и удивлённо посмотрел на море.
Это был отважный пингвинёнок. Он первый искупался в холодном зелёном море.
Камушки
Я заметил, что пингвины идут с пляжа молча. Оказывается, они держат в клювах камушки. Если уронит пингвин камушек на землю, то обязательно остановится и поднимет его.
Бывает и так: другому пингвину этот камушек покажется лучше. Он свой выбрасывает и хватает чужой.
Начинается драка за камушек, и достаётся он самому сильному.
Пингвинам камушки нужны не играть, а гнёзда строить. Ведь остров их весь каменный, ни одной травинки не растёт. Поэтому пингвины строят гнёзда из камушков.
Пингвиниха сидит на гнезде и со всех сторон камушки под себя подгребает. А рядом стоит пингвин, посматривает кругом — караулит.
Пингвин зазевается, сосед его камень схватит и положит к себе в гнездо. Из-за этого пингвины всегда кричат и дерутся — отнимают друг у друга камушки.
До свидания!
Завыл ветер. Поднялась пурга. Ничего кругом не видно, всё занесло снегом. Я пошёл прощаться с пингвинами.
Пингвинов я не нашёл, только остались от них снежные бугорки.
Копнул я один бугорок ногой. Смотрю: клюв торчит. Толкнул я тогда второй бугорок.
Вдруг бугорок зашевелился, и выскочил из него пингвин, закричал на меня, заругался…
В пургу все пингвины ложатся на камни. Их заносит снегом. Они лежат в снежных домиках, клювом протыкают окошечки.
А птенцы так и остаются стоять на камнях. Их залепляет снегом, и получаются снежные комочки. Я подошёл к такому комочку, а он от меня убежал.
Я снял шапку и сказал пингвинам: «До свидания!»
Но они лежали занесённые снегом. И только пингвин-забияка бежал за нами до самого берега.
Никак я его не мог прогнать, потому что половник был спрятан в мешке.
Песцовая земля
1
Серёжа живёт во Владивостоке, на берегу моря.
Над улицами там летают чайки и совсем не боятся трамваев.
Серёжа уже большой. Осенью он пойдёт в школу. А пока Серёжа каждый день ходит в порт и смотрит на корабли.
В порту стоял большой корабль. На корабле готовились к отплытию. На палубе ходил капитан и смотрел на часы.
Потом капитан посмотрел на берег и увидел Серёжу:
— Что ж ты стоишь? Скорей иди сюда, мы уходим.
Серёжа никогда не видел этого капитана. Но раз его позвали, он пошёл.
И Серёжа по трапу взобрался на корабль.
2
Корабль шёл недалеко от берега. Серёже очень хотелось узнать, что там, на берегу. Живёт ли кто? Или, может, одни звери? Но с корабля ничего не разглядишь.
На палубу вышел матрос с биноклем.
— Хочешь, посмотри, — сказал матрос и дал Серёже бинокль.
Сначала Серёжа увидел в бинокль близко-близко чайку. Она летела над морем.
Вдруг чайка сложила крылья и камнем упала на воду.
Когда чайка взлетела, в клюве у неё блестела серебряная рыбка.
Потом Серёжа поднял бинокль и увидел берег. На берегу лежала лодка. Около лодки сидел человек и чинил сеть.
В кустах гуляла белая коза. Коза смотрела на корабль и жевала траву.
Подул ветер. Корабль сильно качался, и у Серёжи закружилась голова. Вышел кок и дал ему ржаной сухарь. Серёжа смотрел на море и грыз сухарь, как настоящий моряк.
Волны поднимались всё выше и выше. Вода перехлёстывала через борт и заливала палубу.
3
Утром корабль подошёл к острову. К берегу причалила шлюпка, и Серёжа вышел погулять. Серёжа собирал на берегу камушки и не заметил, как зашёл в глубь острова.
Там стоял столб с дощечкой. На ней было написано:
Но Серёжа ещё не умел читать и поэтому пошёл дальше.
А на этом острове жили песцы, они боялись резинового запаха.
Песцы нюхали воздух и прятались за камнями.
Серёжа видел только, как они высовывают свои носы и уши.
Серёжа всё шагал и шагал…
Море уже скрылось за скалами, и тут Серёжа увидел дом и рыжую девочку. Девочка стояла около ведра и звонила в медный колокольчик. Серёжа подошёл к ней.
— Ой! — сказала девочка. — Снимай сейчас же боты!
Оказывается, девочка звала песцов на обед, а они боялись Серёжиных ботиков. Серёжа снял боты, но песцы всё равно не подходили: они только выглядывали из-за камней.
— Уходи в дом! — сказала девочка. — Я сейчас приду.
— Серёжа взял свои ботики и пошёл в дом. Тогда песцы со всех сторон побежали к девочке за едой. Тут были и пегие, и серые, и белые, и даже голубые песцы. Серёжа насчитал десять песцов. Дальше он считать не умел. А песцов было раз в пять больше.
4
Девочка накормила песцов и спросила Серёжу, как его зовут.
— Сергей, — ответил Серёжа. — А тебя как?
— А меня — Наташа.
Читать бесплатно другие книги:
