Седьмая пятница Тихомиров Артем
— Дома забыл.
— Что???
— Но ты же не дала мне и охнуть, как вытащила на улицу.
Волшебница побагровела.
— Браул, я когда-нибудь тебя укокошу! И меня любой суд оправдает! Мы пускаемся в опаснейшее предприятие, опасности подстерегают нас на каждом шагу, фаерболы вот-вот начнут летать над нашими головами, а он палочку забыл!
Критика была справедливой, конечно, однако судьба часто настроена против героев. Насчет меня это весьма справедливо.
Гермиона фыркала и шипела, не забывая смотреть в окно, не едут ли за нами какие-нибудь подозрительные личности. Я сказал ей, что теперь ничего сделать нельзя — операция началась. И добавил, что отныне я совсем другой Браул, не тот, какого она знает, а тот, каким хотела бы видеть. Ответом на бравурную тираду, состоящую в основном из саморекламы, был непонимающий и подозрительный взгляд.
— Он мелет эту ахинею все утро, — уточнил Квирсел. — И, кажется, не шутит.
— А я думала, вчера ты был под воздействием стресса…
— Так ты не рад, а? Не ты ли долдонила мне, что я должен в корне поменять свою жизнь?
— Ну…
— Теперь я смело смотрю в лицо опасности. Недалек тот день, когда я займусь прыжками в воду, греблей на байдарках и утренними пробежками. Я даже маршрут наметил, хочешь, покажу?
— Нет! — взвизгнула Гермиона, заметив, что я пытаюсь вытащить из кармана бумажку. — Нет, позже. Не будем отвлекаться.
Квирсел кашлянул. Карета подскочила.
Странное путешествие.
Музей магической истории расположен неподалеку от набережной и почти примыкает к другому очень важному объекту нашей столицы, Академии магических исследований. В давние времена здесь была пустошь. Музей строился на ровном месте, когда вокруг не было и намека на кварталы и жилые здания. Что поделать, корона не выделила чародеям другого участка. Власти не очень интересовались, кто будет таскаться, с целью культурно отдохнуть, за город, в дикие, почти необжитые места. Музейный проект осуществился, выжил и разросся до размеров национального достояния только благодаря Академии. Ко времени закладки Музея она существовала уже сто лет. Многие могучие чародеи прошлого отметились в ней на поприще изучения Искусства, много полезного сделали для дела магии в Эртилане, и мы помним о них, точнее, вспоминаем, открывая покрытые пылью учебники. Само собой, всякая деятельность на благо либо против чего-то оставляет после себя следы. Сохранить эти следы и дать возможность потомкам дивиться и восхищаться деяниями великих и призван был Музей. В него запихивали все, что касалось магического вопроса, и выдавали это за историю эртиланской магии. Коллекция всяких штуковин, артефактов и просто барахла, которое с фонарями на помойке ищут, насчитывает на сегодняшний день много сотен тысяч предметов. Основная часть их находится в экспозициях, а остальное, в основном по причине полного непотребства, прячется в запасниках. Ну и пусть. Лично у меня, чародея, нет ни малейшего желания в этом копаться. Если находятся сумасшедшие (а они находятся), то это их дело.
За десять веков город вырос и поглотил территории, расположенные на отшибе. Поглощению, естественно, подверглись и Академия с Музеем. Теперь любой мигонец или немигонец, приехавший издалека, может без труда попасть куда надо. В Академию, по причине ее академичности, ему путь закрыт, но вот в Музей — добро пожаловать! Красивыми и оживленными стали эти места. Земля давно оделась в камень, выросли, как грибы, другие здания. С точки зрения все нарастающего туризма набережная Незабудок считалась зоной перспективной, и лишний раз это доказывали толпы зевак, толпящиеся тут и там. В Музей заглядывали очень немногие — деревенщину, к примеру, пугали его циклопические очертания, — но поблизости от него было иной раз не протолкнуться.
В эту толчею мы и попали, как только наша карета съехала с пригорка. Отовсюду понеслись проклятия и обещания расправы. Каждый норовил показать, насколько богата его фантазия в этом плане, и драл глотку пуще других. У меня даже сложилось впечатление, что здесь по какому-то странному стечению обстоятельств назревает революция, в которую мы не преминули вляпаться. Уж не происки ли это моей старой домомучительницы Гарнии? Не она ли впрыснула в народные массы такую щедрую порцию нелюбви к богатеям? Все может быть. Уж если Гарния захочет впрыснуть, за последствия никто не поручится.
— Не слишком подходит для тайных чародейских операций. — сказала Гермиона, имея в виду обстановку. — Почему именно сегодня? У них что, фестиваль?
— Просто хорошая погода, — ответил я. — Видишь, солнышко!
— Для нашего дела предпочтительнее тяжелые тучи, накрапывающий дождь и завывающий ветер.
Мы с Квирселом согласились и выразили единодушное мнение, что еще больше подошла бы темная ночь с луной и нетопырями. На это Гермиона заметила, что ночью Музей закрыт. С этой логикой спорить было невозможно, поэтому мы дождались, когда нас перестанут замечать, и вылезли из кареты.
Толпы текли в разных направлениях, все без умолку болтали о всякой ерунде.
— Как мы теперь узнаем Зубастика и Талулу? — проворчала моя сестрица. — Тем более загримированных.
— Это мелочи, — ответил я, — Мы-то не загримированные, так что нас узнать они должны.
Теперь с железной логикой спорить не стала Гермиона, и мы направились к большой широкой лестнице, ведущей к ряду колонн. За колоннами находился центральный вход в Музей, распахнутый настежь. Невзирая на это, желающих узреть шедевры истории магии почти не было. Когда мы вошли, делая вид, что оказались здесь впервые, в основном зале, потолок которого терялся в небесах, не встретили никого. Витрины поблескивали стеклом под волшебными светильниками. Картины на стенах мерцали красками. Единственный смотритель сидел в дальнем углу со склоненной на грудь головой. У меня возникла версия, что он сгорел на работе и умер. В общем, картина самая что ни на есть умиротворенная.
— Повезло, — сказала шепотом юная волшебница.
Мы стояли и крутили головами. Когда видишь такую циклопичность или оказываешься внутри ее, в сердце всегда возникает трепет. У меня — возник.
Зачем понадобилось придавать Музею такие размеры? Для великанов, что ли?
— Кто-то идет! — шикнула Гермиона, и мы рванули в сторону большого стеклянного шкафа, внутри которого стоял чей-то костюм, украшенный орденами и медалями. Чуть не приплюснув носы к стеклу, мы яростно разглядывали «Парадный сюртук мага-адмирала Длефа Карпейстула» и восхищались.
— Эй, вы чего там делаете?
Мы обернулись, чтобы нос к носу столкнуться с двумя законченными провинциалами, одетыми в желто-черную клетку. Она — разбогатевшая буржуа, он — еще более разбогатевший буржуа. Взгляд у обоих наглый, а выговор — мои аристократические уши вянут.
— Какое вам дело, уважаемый? — спросил я мужчину. — Не мешайте нам наслаждаться!..
— Да, не ме… — отозвалась Гермиона, но тут же сощурила глаза и подошла вплотную к клетчатой матроне.
— Уберите свой нос! — прыснула та, отшагнув.
Квирсел вернулся из своего таинственного рейда по залу и обнюхал провинциалов.
— Отличный камуфляж, господа! Поздравляю! Должно быть, для этого потребовалось много Силы! — сказал мопс, почесываясь.
Тут я вылупил глаза и вытащил из кармана амулет, реагирующий на всякого рода магические проявления. Амулет подтвердил все что надо.
Ну и идиот же я.
— Поверить не могу. Обманули мой внутренний нюх! — Я с восхищением уставился на Талулу, загримированную с помощью волшебства под эту провинциальную кикимору.
— Я — Изенгрим, — сказала кикимора. — Талула — она.
— А…
Гермиона очухалась раньше меня.
— Вот заставь дурака чарами заниматься — он шею свернет… Что вы тут наворотили?! Зачем такие сложности?
— Конспирация, — сказала Талула, которая в данный момент вовсе таковой не являлась, — не терпит полумер. Мы работали над маскировкой целую ночь и кусочек утра. Все, что вы видите, это иллюзия.
Осталось снять шляпу перед своими сообщниками, что я и сделал. Пожалуй, мне бы такое не удалось. Но Гермиона права. Зачем было все усложнять? Зубастик стал Талулой, а Талула приняла его облик… Да еще эти жуткие наряды в клетку!
— Мы не в бирюльки играем! — заявил Изенгрим, отставляя ногу в туфле на высоком каблуке. — Мы — ваше прикрытие.
Гермиона попыталась закрыть ему рот.
— Не ори! Смотритель услышит!
— Не услышит! — произнес Зубастик зычным сопрано. — Мы его того… усыпили. А на вход надели отводящее заклинание — никто сюда не войдет в течение часа, но постепенно чары слабеют. Поэтому торопитесь.
Я бросил взгляд по сторонам, чувствуя, как момент истины берет меня за горло. Пришло время доказать свою полезность Лиге Трех Элементов, оправдать ожидания пророчества Мартула и… В общем, вы поняли. Понял и я, и тут же испытал приступ тотальной робости, столь присущей прежнему Браулу Невергору.
— Вперед! — гаркнул я, пока мой запал не испарился, и взял сестрицу под руку. — Я хочу разделаться с этим быстрее.
Не дав Гермионе опомниться, я повел ее в глубину зала. Зубастик и Талула остались на прежнем плацдарме и принялись плести какие-то чары. Лица у обоих, как я заметил, обернувшись, сияли серьезностью.
«Что-то готовится. Но что?»
Глава 7
Когда Джулс Клакевит прятал здесь Слезы Звезды, Музей только строился. У чародея-зеленщика хватило ума сообразить, куда именно следует запихнуть артефакт, чтобы его случайно не нашли даже в случае тотальной реконструкции. Этим местом стало основание колонны, составляющей часть фундамента. Согласно схеме, изображенной на одной из страниц блокнота, диаметр колонны был три метра, а высота — десять. Служила она опорой балкам верхнего яруса обширного подвала. Логично рассудив, что даже если будущие строители начнут здесь генеральную переделку, опору не тронут, Клакевит проковырял в колонне дырку. В дырке уже десять веков и лежала искомая вещь. Нам нужно только убрать пробку и извлечь артефакт.
Все просто в теории, но если вспомнить, что практикой предстояло заниматься мне, положение осложнялось заранее. Ни я, ни Гермиона, ни Квирсел понятия не имели, что ждет нас впереди, ведь помимо опасностей реальных, объяснимых, существовали необъяснимые. Я имею в виду весело падающие на голову кирпичи, раскиданные повсюду арбузные корки, камешки, о которые то и дело запинаешься — да мало ли что? Если в дело вступает ваш покорный слуга и если вы находитесь в его компании, будьте готовы ко всему.
Я напомнил об этом своим соратникам и заранее сложил с себя всякую ответственность. Гермиона не испугалась — она через многое прошла вместе со мной. А вот Квирсел задумался. Жизнь даже в образе мопса была ему слишком дорога, чтобы ею рисковать. Я предложил чародею остаться наверху и ждать, однако мое гуманистическое предложение отвергли с негодованием.
— За тобой нужен глаз да глаз, герой, — сказал мопс, таким образом найдя причину оправдать свою жажду приключений.
Обсуждать больше было нечего. Мы приступили к делу.
Попасть в пункт «Б» можно было несколькими путями, и их мы обсуждали досконально. Подошел только один. Он экономил время (но не силы) и был признан общим голосованием как самый прямой. По вертикали. Когда-то давно Джулс Клакевит свистнул строительный план Музея и, рисуя свои схемы, употребил все данные, которые в нем были отражены. В общем, ползти сверху вниз к тайнику нам предстояло из центрального зала, точнее из его дальней части, расположенной на приличном расстоянии от входа.
Вокруг не было ни души. Статуи каких-то ненормальных, явно страдающих запором, только и составляли нам компанию. И еще гробовая тишина, от которой мурашки по коже.
По сути, Музей — самый настоящий исполинский склеп. В нем и ветры такие же дуют, леденящие. И пронизаны они крепкими, испытанными временем тенетами Силы.
Итак, мы оказались почти в самом углу. Гермиона организовала волшебный свет и просматривала схемы.
Колонна, теряющаяся в вышине, стояла перед нами. Где-то здесь мы должны были начать «бурение».
— Квирсел, это у тебя зубы стучат? — спросил я, уловив странный звук.
— И вовсе не зубы…
— А что?
Уточнений не последовало.
— Сдается мне, за нами могут следить, — проворчал я, прощупывая пространство заклинанием Нахождения Тайного. Найти я ничего не нашел, но от подозрительности не избавился.
— Здесь такой мощный фон, — сказал Квирсел. — Магия, в основном старая, многовековая, накладывается пластами.
— Правильно, это же Музей магии.
— Нашла!
От усиленного стенами и тишиной возгласа Гермионы мы с мопсом подлетели на некоторую высоту.
Волшебница палочкой указала на пол возле колонны, где мерцала оранжевым светом ее метка.
— Здесь и будем бить! Судя по всему, эта плита согласно изначальной задумке должна выниматься. Когда-то ею пользовались рабочие.
— Это мы и так знали. Вопрос только, как мы ее продолбим? Чем? Ты не захватила случайно кувалду, дорогая?
— Кувалду? А вон у того типа есть!
Я обернулся. Тип стоял у стены — пустота, обряженная в инкрустированные золотом и серебром доспехи и шлем с глухим забралом. Кто это, я узнал, подойдя ближе. Табличка извещала: «Рыцарь Фонгсвирр, паладин королевы Сидры X, сыгравший ключевую роль в битве при Чумном озере». Хм… Честно говоря, не знаю, к какому периоду нашей славной истории относятся эти события. Должно быть, весьма отдаленному. Но это было неважно. А важно то, что у Фонгсвирра имелся здоровенный такой боевой молот. На нем висел ярлычок: «Примиритель Враждующих». Кажется, самое то.
Не испытывая ни малейших угрызений совести, я взял оружие и крякнул от тяжести.
— Скоро верну, приятель, не расстраивайся. Он послужит благому делу. — Я похлопал доспехи по плечу и пошел обратно.
Паладин Сидры Десятой ничего не сказал. Должно быть, понял всю важность момента.
— Ну!
Я размахнулся и врезал молотом по отмеченной плите в полу. Раздался грохот, похожий на раскат грома. Гермиона зажала уши руками, Квирсел упал, а в плите образовалась трещина. Начало хорошее. Я продолжил долбежку, породив еще больший шум. Казалось, под сводами зала бесится грозовой шторм, разве что без единой капельки дождя.
После четвертого удара плита раскололась, и треугольный кусок ее провалился в темноту и где-то там загремел. Гермиона простонала, что мы, наверное, разбудили не только Музей, а всю столицу. «Ужас что такое!» — ее слова. В ответ на укоризненный взгляд я ответил, что нельзя приготовить яичницу, не разбив плиты. И хряпнул снова, отломав вторую половину. Таким образом, нам открылся у подножия колонны квадратный лаз, вполне подходящий, чтобы в него протиснулись мигонские волшебники.
— Готово! Кто первый?
В ответ на этот простой, в общем-то, вопрос, Гермиона икнула, а Квирсел прыгнул куда-то в сторону и исчез. Я посмотрел на волшебницу. Она стояла с большими глазами и открытым ртом. Причем взор ее пламенный устремлен был не на меня, а на что-то за моей спиной.
И тут я услышал поскрипывание и скрежет, словно кто-то с трудом заводил лет сто не смазываемые часы. Мои волосы встали дыбом, едва не сбросив шляпу. Чародейский инстинкт, неизвестно где прохлаждавшийся до этой минуты, мгновенно просигналил тревогу.
На плечо мне легла тяжелая металлическая рука. О ужас вселенский! Я уже догадался в чем дело, но боялся обернуться.
— Простите, — прогудел голос, словно из пустой бочки, — вам это больше не нужно? Тогда я возьму.
Обернуться все-таки пришлось. Фонгсвирр сошел со своего небольшого постаментика и теперь стоял передо мной.
— Я… мы… вы…
Слова вываливались из моего рта. Странно, я до сих пор не в отключке.
— Мы, экспонаты, с трепетом относимся к своей собственности, — пояснил паладин. — Так что если Примиритель Враждующих вам больше не нужен, я заберу его обратно.
— Да-да, забирайте… Благодарим за помощь!
Это пропищала Гермиона. Девица она с крепкими нервами, но иногда и ее пробирает до костей.
— Не стоит благодарности, о блистательная дева! — ответил Фонгсвирр, беря в руку молот. — Для меня было честью послужить вашему делу! А теперь прощайте. Мне нужно вернуться на место…
Для него молот, судя по всему, был все равно что прутик. Добравшись до постаментика, Фонгсвирр махнул нам рукой, словно собирался рвануть в дальние края совершать подвиги, и замер в прежней позиции.
Я уже более-менее очухался, но дрожат, что твой кролик.
Вернулся Квирсел. По его словам, он ожидал смертоубийства, и рад, что все обошлось. Мы все были рады. В общем-то не стоило забывать, в каком мы месте. Магия здесь повсюду, того и гляди оживут золотые ночные горшки, принадлежавшие когда-то видным магам прошлого, и пустятся в пляс.
С трудом вернувшись к своим обязанностям, мы посветили в дыру. Сведения Клакевита оказались верными. Ниже уровня пола в колонне, уходящей вниз, были металлические скобы. Технический лаз, как выразился бы иной любитель терминов. Рабочие вполне могли шнырять по нему вверх и вниз.
Пахло пылью и временем, то есть затхлостью. Гермиона чихнула два раза в платок, после чего наколдовала летающий фиал и запустила его в дыру.
— Браул, ты понесешь Квирсела. Сам он по скобам передвигаться не сможет.
Ох, а я надеялся, что как-нибудь обойдется. На мой вопрос, не может ли Квирсел использовать левитацию, чтобы плавно достичь дна, мопс фыркнул и обозвал меня тупицей. И не пояснил почему. А, знаю, это он нарочно, хочет нагрузить вашего покорного работой.
— Дамы вперед, — сказал я, указывая Гермионе на дыру. Сестрица надула губки, но не стала возражать, хотя проворчала, что только и мечтает, чтобы я свалился ей на голову с Квирселом в обнимку. Мы уверили ее, что всеми силами постараемся этого избежать. Гермиона почему-то не утешилась.
Когда голова ее исчезла из виду в компании со всем остальным, я оглянулся на Фонгсвирра и сделал ему ручкой. Невзирая на нашу пронизанную ужасом встречу, мы стали вроде как друзьями. Именно я дал шанс легендарному Примирителю Враждующих вновь проявить себя.
Рыцарь не выказал никаких эмоций. За века стояния здесь он стал нелюдим, и не мне его осуждать.
Дав время чародейке проделать некоторую часть пути, я начал спуск. Квирсела взял под мышку и тут же понял, что зря не продумал хорошенько этот момент, а положился на авось. Мопс тяжелел через каждые десять сантиметров моего нелегкого спуска. Орудовать мне приходилось тремя конечностями, две из которых годились лишь в качестве упора и только одна выполняла хватательные функции. Лучшим выходом было бы сварганить какую-нибудь переноску и забросить этот мясной батон на спину, но, увы и ах, Браул нередко силен исключительно задним умом.
— Не дави, — пыхтел мне на ухо Квирсел. — Н-не д-дави!
Всякий раз, когда возникала опасность, что он выскользнет, я сжимал руку, и нахалу это не нравилось.
— Хотя бы сделал вид, что держишься, — проворчал я, невероятным образом спускаясь по скобам.
— От того, что я сделаю вид, тебе легче не станет, — заметил мопс.
— Будешь умничать — отпущу и скажу, что ты сам захотел левитировать!
— Не посмеешь!
— Посмею! Припомню тебе все издевательства, которые ты надо мной учинял! Не припомню, думаешь? Я не посмотрю, что ты нужен для выполнения пророчества. Сброшу на голову Гермионе.
— А ты сбрось! — с вызовом наморщил и без того морщинистый нос Квирсел. — Я посмотрю на ее реакцию.
— Боюсь, после этого ты ни на что никогда смотреть уже не будешь!
— Изверг!
— А ну хватит там! — донеслось снизу. — Прекратите препираться! И что там насчет моей головы?
— Ничего, ничего, дорогая, это мы так, шутим! — Я подарил Квирселу полфунта мстительного взгляда, Ну погоди у меня! — Это уже шепотом.
Чародей замолк, над чем-то размышляя. Мы спускались. Метра через три я издал уж очень страдальческий стон.
Вот что значит не заниматься спортом. Мои мускулы восстали и начали корчиться от боли. Пот ручьями тек по челу моему и попадал в глаза и рот. Короче, скрутило меня не по-детски, аж потемнело все вокруг.
— Ладно, — сказал Квирсел, — только ради тебя.
— Ы?..
Мопс прошептал какую-то заклинательную белиберду и внезапно полегчал, словно воздушный шарик.
— Отпусти! Я сам!
— А? — Я висел между небом и землей и не соображал.
— Отпусти!
Я выполнил его приказ, и Квирсел, словно и правда воздушный шарик, медленно поплыл в воздухе. Достигнув стенки шахты, по которой мы ползли, он легонько об нее стукнулся и отскочил.
— Квирсел, ты полон волшебных талантов, — сказал я.
Мне левитация никогда толком не давалась.
— Ты меня еще не знаешь, — ответил мопс, медленно переворачиваясь вверх тормашками.
— Эй, там! Почему стоим?
Снизу, словно из самых смрадных колодцев мироздания, донесся леденящий душу голос Гермионы.
— Идем!
Спуск с полным набором конечностей — совсем другое дело. За него я взялся так рьяно, что скоро догнал чародейку, и она потребовала остановиться, пока не случилась катастрофа.
— А долго ли до низа? — спросил я.
Гермиона ответила, что не имеет понятия, и выругалась. А еще добавила, что ей это не нравится, все не нравится — запах, тьма и перспективы на будущее.
И вот через каких-то десять метров мы наконец достигли дна. Как только утвердились на дрожащих ногах, поняли, насколько сильно давит на плечи вся эта масса камня и земли. Жуть.
Я зажег еще один фиал, изгоняя из углов подземелья тьму. Так мы получили возможность осмотреться.
Вертикальная шахта заканчивалась в коридоре, уходящем вбок. Я предположил, что это северное направление, но мог и ошибаться. Схема здесь не помогала — кто-то забыл отметить на ней стороны света. Стены коридора покрывал темно-зеленый мох, влажный, как половая тряпка. Пахло сыростью, гнилью, грязью. Под нашими ногами тихонько похлюпывало.
— Колонна, которая нам нужна, там! — Гермиона указала в единственно возможном направлении. И пошла, не дав рта раскрыть. Я посмотрел, где Квирсел. Он был наверху — медленно спускался, переворачиваясь то так, то эдак. Судя по всему, у бедолаги возникли проблемы с управлением.
Я наблюдал за спуском, пока Квирсел не взмолился:
— Браул! Помоги же наконец! Я совершенно не в состоянии это контролировать!
— Да что ты!
— Создать левитационный эффект могу, но не более!
Квирсел беспорядочно месил воздух всеми четырьмя лапами.
— Так убери его. Пойдешь пешком.
— Не могу! Назад не получается! — пропыхтел мопс. Его вывалившийся из пасти розовый язык развевался, как флажок. — Поэтому я отверг твое предложение…
— Бедняга. И что? Теперь ты так и будешь? — спросил я.
— Если ничего не предпри… Браул, сними заклинание!
— Я? Погоди, погоди… Во-первых, сейчас некогда, а во-вторых, я не знаком с магией твоего измерения.
— Дебил!
— В любом случае нужно время, и Гермиона должна подключиться.
Мопс заскулил, спускаясь и стукаясь о стенки шахты. Через полминуты он оказался над моей головой. Я поймал чародея за заднюю лапу, и он прекратил вращение. И в самом деле — бедолага ничегошеньки не весил.
— Ну хоть длинный прочный шнурок ты наколдовать можешь? — спросил Квирсел.
— Могу.
— Наколдуй и привяжи к моему ошейнику.
— Ге-ге… ты же будешь…
— Знаю! Как шарик, да! Лучше заткнись! Обойдемся без комментариев! — зашипел чародей, брызгая слюной.
— Ладно, ладно, сейчас.
Шнурок получился на славу. Двухметровый, ярко-желтый. Я привязал один его конец к ошейнику Квирсела и спросил, можем ли мы идти дальше. Мопс сказал, что можем, всеми силами пытаясь сохранить чувство собственного достоинства.
Взявшись за другой конец шнурка, так, чтобы чародей не стукался о свод туннеля, я пошел. Гермиона, злая, выскочила мне навстречу.
— Это что еще такое?
— Видишь ли, дорогая, у нас проблемы с левитацией. Точнее, с ее деактивацией. Придется Квирселу некоторое время… полетать.
Юная волшебница покачала головой, долго смотрела на нас двоих, пока мы оба не покраснели и не извинились на всякий случай.
— Ладно, идем… — проворчала Гермиона и, повернувшись, добавила: — Определенно, я скоро сойду с ума. Долго находиться в такой компании просто вредно для психического здоровья.
Путь до места мы проделали в благородном молчании.
Глава 8
Шатание по подземельям — утомительное занятие. Мы измазались, покрылись пылью, устали, вспотели и чуть не умерли от удушья. По всем признакам, в этой части подвалов, пронизанных ходами, мостиками и подозрительными провалами, ведущими невесть куда, никто не появлялся несколько столетий. Каждая молекула воздуха здесь пропиталась суровой древностью и древняя же тишина невыносимо давила на уши. В ней тонули звуки. Эхо замирало, стоило ему отлететь дальше чем на полтора метра.
Морально пришибленные, мы долго бродили, пытаясь выяснить, где находится то, что изображено на схеме.
Наконец нашли. Толстая, уходящая в землю колонна походила на бочку. Чтобы добраться до нее, нам пришлось забраться под каменную плиту неизвестного назначения и проклясть все на свете.
— Здесь! — Гермиона указала на ноздреватый, изъеденный временем каменный бок колонны. — Смотри, я даже вижу следы замазки. Недоумок Клакевит! Нашел же место!
— Вероятно, он действовал из лучших побуждений, — сказал я.
Волшебница выразилась, что в гробу видела его побуждения, и, в общем, имела право на гнев. Девица голубых кровей да в таком негигиеничном месте, в грязи и спертом воздухе — разве этого достоин наш класс? Что бы, интересно, сказали ее матушка и тетушка? Этих гарпий в обличье благородных матрон сразила бы падучая, допусти они саму мысль о подобном.
— Помоги!
Я пришвартовал Квирсела к стенке и закрепил конец шнурка на какой-то железке, выступающей из стыка между камнями.
— Надо расколоть пробку, видишь, вот ее границы. — Я видел, — Подпитывай меня Силой, а я… понял?
Конечно, чего здесь не понять.
— Странный запах, — подал голос Квирсел, вися в полуметре от пола. — Такого раньше не было… Странно. У меня шерсть на загривке шевелится… Не к добру.
Мы не ответили. Мои руки светились малиновым светом, точно на них надели волшебные перчатки. Я черпал Силу из пространства таким вот старообразным методом, потому что забыл дома палочку, а Гермиона брала ее и использовала. Из ее собственной палочки струился лучик света. Подобно ножу, он резал камень, которым когда-то запечатал тайник Джулс Клакевит, и с каждой секундой напряжение росло. Лица наши исказили поискосокровищные эмоции, глаза, как говорят, лихорадочно сверкали, а из глоток вот-вот должен был вырваться зловещий смех. Углубившись в процесс, мы не слышали, что говорит Квирсел.
— Мне кажется, потолок шевелится… Странно. Возможно, конечно, это обман зрения, вызванный душевными перегрузками и экстремальными условиями глубокого подземелья… Но — все равно. Он шевелится. Я чувствую магию… как будто много-много существ, несущих в себе заряд силы, пробуждается…
Пытаясь подгрести к нам по воздуху, Квирсел несколько раз перевернулся и замер ногами кверху.
— Ну вот!.. Прекрасно!
— Готово! — Гермиона применила небольшой телекинез и вытащила каменную пробку из ниши в колонне. Края ее чуть дымились и были горячими. Мы скрючились и заглянули в отверстие.
— Оно? — спросил я.
— Оно.
Гермиона сунула руку внутрь и вытащила какую-то штуку, завернутую в тряпку. Штукой оказался камень в форме овала, плоский. Покрывала его витиеватая резьба, состоящая из символов и отлично вырезанных тонким резцом изображений.
— Кажется, кварцит, — сказал я, взвешивая находку в руке. Она умещалась на ней почти целиком.
— Слезы Звезды. Хм… а я думала, это нечто более поэтическое… а это, оказывается, булыжник.
— Надо было уточнить у Толкователя, чтобы не разочаровываться…
— Господа волшебники! — торжественно и с дрожью позвал Квирсел. — Я понимаю, вы заняты, но не мешало бы обратить свой взгляд и на кое-что другое…
— Ну чего тебе? — воскликнула Гермиона, выбираясь из-под навеса каменной плиты. — Толку от тебя, Квирсел… Лучше бы ты дома остался!
В другом случае мопс бы ответил что-нибудь подобающее, но сейчас было не до препираний. Передней лапкой он на что-то указывал. Мы посмотрели на потолок и на некоторое время лишились возможности двигаться. Мозг не мог сразу осознать то, что видели глаза.
Свод подземелья шевелился и был плотно утыкан зубастыми физиономиями величиной с куриное яйцо. Физиономии крепились при помощи тоненьких шей к телам, напоминающим туловища кузнечиков, только не зеленым, а бледно-серым.
— Браул, — медленно выговорила Гермиона, — что это?
— А… По-моему, лепреконус дентус.
— Чего? — прошептала волшебница.
— Лепрекон зубастый, он же библиотечный.
— Но здесь же не библиотека!
Читать бесплатно другие книги:
