Банзай, земляне! Дондин Григорий

1. Сложности экстрасенсорного характера

Одиннадцать дней до краха Вселенной.

Время истекает.

– Бейте им в спину! – заорал сержант.

Дружно застрекотали три магнитных карабина. Оптика выхватила зеленоватую спину бегущего, услужливо прочертив контур тела красной линией. В правом нижнем углу прицела быстро менялись цифры дальномера, показывая стремительно увеличивающееся расстояние до цели.

– Шустро драпают, – отметил сержант и спустил курок. Яааууу – импульс магнитного ускорителя разогнал тяжелую пулю и послал ее вслед убегающему, а оптика уже захватила следующую живую цель. Яааууу. Следующий. Двух выстрелов никогда не требовалось. С таким умным оружием, как скорострельный магнитный карабин, маг, воевать одно удовольствие. Бойцу только следовало принять решение, хочет ли он убивать то, что оптика выделила красным. Остальное делал маг. А здесь вообще была красота. Три десятка зеленых улепетывали по проходу между отвесными скалами. Бойцы сержанта выстроились в шеренгу и палили, будто в тире по безответным мишеням.

– Мазёвый! Ты чё?! Уходят же! – гаркнул Клюв, на секунду отлипнув от окуляра своего карабина.

– Сейчас им уходить станет не на чем, – ответил Мазёвый, продолжая возиться со сдвоенным луч-мастером. Здоровенная такая дура. Квадратная серая коробка и два ствола в толстых охладительных кожухах. Снизу свешивались обрывки черных проводов, с мясом выдранных из спаек. Днем раньше Мазёвый, выполняя обход по периметру лагеря, повстречался с одиноким бронеходом предполагаемого противника. Что эта жестянка делала в одиночестве среди дюн на морском берегу, выяснить не удалось. Заблудилась-потерялась, наверное. Кроме луч-мастера после встречи с Мазёвым от нее мало что осталось. – Готовченко! Луч пошел!

Мазёвый прижал коробку к бедру, отставил одну ногу назад для устойчивости и вручную замкнул контакт. Стволы задрыгались вразнобой, часто-часто выплевывая метровые алые иглы. Боец выписал широкую восьмерку по всем правилам пулеметной науки и резко бросил трофейный агрегат. Затряс покрасневшими руками.

– Жжется, блядь!

В каньоне повисла мертвая тишина. Больше стрелять было не в кого. Между отвесными стенами дымились три десятка обугленных трупов. Там, где лучи попали в камень, возникли мягкие наплывы раскаленной породы.

– Надо же! Вещь-то какая хорошая, оказывается, – уважительно произнес Кумар, оглядывая побоище.

Мазёвый прекратил трясти руками, глянул на результат собственных усилий и выдал свое коронное:

– Мазёво! – затем пихнул носком ботинка коробку луч-мастера. – Качество как по ГОСТу.

– Не зря пер эту дуру двадцать верст, – одобрил сержант.

Все взгляды обратились на Кумара.

– Как обстановка, боец?

Кумар отрицательно качнул головой и развел руками. Можно слегка расслабиться. Раз Кумар другой опасности рядом не чует, значит, ее и нет.

– А я вот думаю, чего они побежали-то от нас? – подал голос Че Паев. Фамилия у этого бойца была Паев. Приставку «Че» по приколу добавили сослуживцы. – Их вон сколько, а нас… – он споткнулся, будто позабыл количество бойцов в родном разведотряде. Растерянно пожал плечами. – Пятеро нас всего.

– С такими рожами, как ваши, удивляться нечему, – усмехнулся сержант. – Непонятно, как их всех разом кондратий не хватил с перепугу.

– А я вот думаю, что они прикинули свою численность против нашего умения и решили, что шансы их совсем никакие, – с ухмылкой возразил Че.

– Тоже правильно. Возьми Клюва и проверь местность на предмет наличия уцелевшего противника и возможных выходов из каньона по этому отрогу.

– Товарищ сержант! Почему, как ногами работать, так сразу Клюв? – возмутился поименованный боец. – Позавчера Клюв, вчера Клюв, сегодня опять Клюв.

– У Клюва карма такая, – степенно отозвался сержант, поправляя вещмешок и снимая флягу с пояса. – Кумар здоровьем не вышел. Главная мышца в его нежном организме – это мозг. А Мазёвого мне посылать боязно. Он опять какой-нибудь танк изловит, оторвет ему пушку и будет с ней таскаться, как собака с костью. Остаются Че Паев и Клюв. Вопросы есть, боец?

– Никак нет, товарищ сержант, – вздохнул Клюв. Натурального, полученного при рождении носа он лишился еще в начале срочной, а то, что ему взамен нарастили эскулапы из медбата, формой более напоминало птичий клюв, чем две нормальные человеческие ноздри. Чтобы комиссоваться, этого оказалось недостаточно. Полкан из медкомиссии сказал, что халтурно выращенный отросток на лице исправному несению службы не мешает. Зато прозвище к парню прилепилось намертво.

Два бойца утрусили вперед по опаленному луч-мастером отрогу каньона. Мазёвый снял сферу с головы и взялся прикручивать к ней рожки эхолова. Кумар присел на корточки перед трофейным оружием и с любопытством потыкал пальцем в провода.

– Во техника! Хорошо все-таки, что Мазёвый гранату кумулятивную с собой носить любит. Не сжег бы он вчера бронеход, была бы нам всем категорическая крышка.

На Кумара упала черная и зловещая тень сержанта.

– А ты куда смотрел, Кашпировский, бля? Второй день мышей ни хрена не ловишь. Расслабился?

Причины для злости у сержанта имелись самые веские. Кумар был их сопровождающим из группы ментальной поддержки (ГМП), то бишь экстрасенсом, или просто чующим. Эдаким живым радаром, настроенным на противника. Раньше с отрядом на разведвыходы всегда отправлялся Пустой, но с ним вышла типичная для дальнего космоса неприятность. Поймал какого-то неизвестного человеческой медицине кишечного паразита, и червь сгрыз половину его внутренностей к тому моменту, когда нашли подходящее лекарство. То есть где-то за четыре дня. Так что Пустой закончил службу раньше срока и отправился на гражданку по медицинским показаниям. Вот он знатно чуял. Злобные эманации чужого снайпера улавливал за шесть-семь километров.

Кумар пока что подобными талантами не блистал. Патрульный катер на подходе к острову он еще кое-как учуял. Так Мазёвый эту посудину своим эхоловом без всякой телепатии засек. На берегу Кумар бронехода прошляпил. Но это еще понять можно. Не факт, что в той жестянке кто-то живой сидел. Возможно, она целиком автономная была, на искусственном интеллекте. Корпус и почти всю ходовую кумулятивным зарядом сожгло начисто. Понять что-либо про эту машину было сложно. Модель какая-то нестандартная оказалась. Дальше по берегу прошли без приключений. Местность там своеобразная была. Широкая полоса песчаных дюн, а сразу за нею параллельно береговой линии отвесная скальная стена высотой метров в триста. И ни конца ей ни края. Нашли каньон, промытый давно пересохшей речкой, и двинулись по нему в глубь острова. Пяти километров не одолели, и Кумар опять не оправдал доверия. В правой стене каньона внезапно обнаружился широкий проход, а в нем три десятка зеленых. Разведчики с ними чуть лбами не сшиблись. Хорошо, зеленые сразу бежать кинулись.

– Туманность здесь какая-то, товарищ сержант, – ответил Кумар, резво поднимаясь на ноги. – Не вижу я ничего. То есть своих еще кое-как вижу, когда совсем близко. А дальше сплошной туман.

– Хрена ГМП нам удружило! На такой разведвыход бракованного экстрасенса отправили. Скажи честно, Кумар, тебя в чующие по недобору взяли?

– Не, – вступился Мазёвый, как раз закончив прилаживать к сфере эхолов. – Он нормальный в этом смысле. Взглядом флягу по столу двигает. Я сам видел. Пустой так не мог.

– Туманность какая-то, – повторил Кумар, благодарно глянув на Мазёвого. – Как будто этот остров полем закрыт.

Сержант невольно взглянул на блок полевого командующего (БПК), прицепленный к левому предплечью. Коробочка вроде школьного пенала, только вместо ручек с карандашами разные шкалы и датчики. БПК показывал, что все известные виды излучений в пределах допустимого.

– И на что похоже это поле? – спросил сержант. – Глушилки? Помехогенераторы?

– Не-е, – без уверенности проронил Кумар. – Сквозь помехи, созданные машинами, я раньше видел. Хуже обычного, но видел. Здесь другое что-то.

– Почему раньше не доложил, что с задачами не справляешься, боец?

Кумар виновато пожал плечами.

– Думал, приспособлюсь со временем.

– Я тебе по возвращении к месту основной дислокации месячник бодрой физкультуры устрою, – пообещал сержант. – Очень хорошо от думанья помогает.

– Давайте я еще раз через этот туман пробиться попробую! – с энтузиазмом кающегося грешника предложил Кумар и вновь задумался. Веки прикрылись до половины. Взгляд затуманился. Мазёвый между тем надел сферу с эхоловом и сразу стал похож на адского муравья-переростка. Тоже закрыл глаза, сосредоточившись на звуках.

– Ну-ну. Медитируйте, бойцы, – буркнул сержант. Взял своего мага, подкрутил настройки оптики и начал изучать стены каньона в надежде обнаружить удобное для подъема место. Альпинистского снаряжения они с собой не взяли. Черт знает что! Ни орбитальной съемки, ни общих данных о ландшафте, ни конкретной цели. Вообще ничего! Игра в поди туда не знаю зачем. Хорошо, хоть примерные долготу и широту указали, где сам остров искать.

Их забросили из космоса в океан три дня назад. Планета, для которой у людей и названия-то не было, только условный номер 4–2/8Д, отстояла в стороне от основного театра военных действий и стратегического интереса ни для одной из конфликтующих сторон не представляла. Было время, когда ее и вовсе необитаемой считали. Но стоило командованию принять решение о захвате 4–2/8Д, как открылось неожиданное. Занять планету думали просто ради того, чтобы на карте этой солнечной системы белых пятен не оставалось. Ну и еще под всякие мелкие хозяйственные нужды.

Ресурсов здесь было с гулькин хвост. Плотность населения – один абориген на сто квадратных километров. Участков суши, подходящих под определение «континент», на 4–2/8Д не существовало. Признаки разумной жизни едва теплились на группах коралловых и вулканических островов. Укрепленных форпостов, крупных городов, серьезных скоплений планетарных войск дальняя разведка не обнаружила. На орбите полтора спутника и две эскадрильи легких истребителей. Сколько-нибудь серьезного сопротивления здесь не ожидалось, но транспортные коробки людей до места назначения не дошли. Караван с тремя пехотными дивизиями на борту, шесть фрегатов охранения, сотни тонн оборудования – всё в звездную пыль.

Посшибали их на подходе к 4–2/8Д. Чем – непонятно. Как – тем более. Определили только, что загадочная суперпушка, из которой с поверхности планеты можно по кораблям в отрытом космосе лупить, находится где-то в этой части океана. Провели повторную дальнюю разведку. Нащупали крошечное подозрительное пятнышко, закрытое от взгляда из космоса обстоятельными помехогенераторами. Отправили осадный броненосец, рассчитывая на скорое и справедливое возмездие. Но тяжелый сверхживучий корабль, вместо того чтобы разнести этот хитрый островок вместе со всем северным полушарием, сам пал жертвой таинственного оружия. Гибель броненосцев всегда воспринималась людьми как событие особой значимости. Эти корабли обладали столькими уровнями защиты, что считались почти неуничтожимыми. К тому же каждый из них нес на себе такое количество вооружений, которого условно хватило бы на зажжение новой звезды. Или на погашение существующей.

– Жучки лапками скребут, птички крылышками машут, травинки под ветром шуршат, родничок маленький где-то булькает, – умиротворенно перечислил Мазёвый, стаскивая сферу с головы. Злорадно улыбнулся и добавил: – Клюв опять матюгается чего-то. Кажись, в говно вступил.

– Далеко этот чудо-разведчик? – уточнил сержант.

– Километра полтора в ту сторону, – Мазёвый махнул рукой в направлении злосчастного отрога. – Назад поворачивать собираются.

– Кроме жучков с травинками ничего не слышно?

– Бронетехники рядом точно нет. Живые твари крупнее крысы тоже нигде не шевелятся. За радиус в три км ручаюсь. Только звук какой-то непонятный идет. Вон оттуда, – он указал в глубь острова.

– Какой еще на хрен звук?

– Пока не разобрать. Далеко очень. По первости на вой из окон филармонии похоже. Как если бы эти… как их, дьяволов?.. – Мазёвый наморщил лоб, подбирая правильные слова.

– Ты сосредоточься, боец, – подбодрил сержант. – Напрягись и сформулируй так, чтоб я понял. Вопрос-то непраздный.

Мазёвый напрягся и сформулировал:

– Как будто горлопаны оперные хором скулят чего-то похоронное. На душе сразу тошно делается.

– И?

– Подойдем ближе, скажу точнее.

– Ну а ты что скажешь, боец?

Кумар – ноль реакции. Поза расслабленная. Голова свесилась набок. Зрачки в тумане. Того гляди, слюни потекут.

– Э-э! Хорош медитировать! – сержант легонько ткнул пальцем в плечо экстрасенса. Резко тормошить чующих в такие моменты устав не позволял. – Боец! Слушай мой голос. Сейчас я медленно сосчитаю до трех и ударю в бубен.

На счете два Кумар медленно вышел из транса, ошалело поглядел по сторонам и вяло произнес:

– Знаете, товарищ сержант, если я захочу, то смогу спрятаться от другого чующего, и он меня не увидит.

– Очень ты этим меня обрадовал, – съязвил сержант.

– У зеленокожих тоже есть сильные экстрасенсы, – невозмутимо продолжил Кумар. – Их храмовников не всегда удается учуять. Они прятаться умеют. Это доподлинно известно.

Сержант невольно покосился на края обрывов в вышине. Потом на усеянный гладкими валунами проход между отвесными скалами. Мазёвый тоже насторожился. Солдаты-монахи, или иначе храмовники, внушали землянам противоречивые чувства. Одним – ужас, другим – уважение, третьим – и первое и второе одновременно. Их отряды всегда появлялись неожиданно. Действовали они очень эффективно, а убивали крайне жестоко. Склонность храмовников к поеданию убитых людей считалась недоказанной, но вполне вероятной. По сути, храмовые подразделения зеленокожих являли собою достойный противовес элитным частям земных войск орбитального десантирования (ВОД).

– И как сие понимать, боец? Весь остров кишит храмовниками или что?

Кумар пожал плечами.

– А хрен его знает, товарищ сержант. Но туман именно такой, какой экстрасенсы напускать умеют.

– Трижды твою ж мать! – плюнул сержант. – Мазёвый! Надень рога и слушай в оба! Не нравится мне этот Туманный Альбион.

2. Волшебная кость

– Клюв, ты что за трофей такой надыбал? – спросил Мазёвый, завидев возвращающихся разведчиков.

– Лыбыча! – ответил Клюв, гордо поднимая над головой крупный белый череп. – Там в тупичке алтарь был. Все как положено. Камень, горшки с вонючей водой, черепок на колышке, – он зловредно хихикнул. – Орки бесятся, когда у них черепа воруют. Вот бы издали позырить!

Когда люди впервые столкнулись с расой зеленокожих, кто-то с перепугу крикнул «Орки!». Так и повелось. Сходство с полюбившимися землянам мифическими монструозными дикарями у гуманоидов, конечно, было. Странный для теплокровных оттенок кожи, покатые лбы, широкие рты, руки до колен. Клыки и то имелись. Одежду они не особенно жаловали, ограничиваясь шортами, килтами и плащами на случай плохой погоды. В целом же эта раса была высококультурной и технически развитой. Правда, основную религию они имели какую-то диковатую, с некрофильским душком, но это уж дело вкуса. Сами себя они называли ирби. Или гаммат. Или цесу. Было известно несколько сотен вариантов лексической самоидентификации зеленокожих. Причина тому самая прозаическая. Национальностей у орков насчитывалось раз в двадцать больше, чем у древних землян, и никакого тебе намека на глобализацию и унификацию культуры за исключением общего для всех вероисповедания. Каждая нация со своим уникальным словарем, дробящимся на десятки диалектов и наречий. Почему, собственно, в этой войне люди не занимались обычным для себя захватом «языков». Пока разберешься, на котором из нескольких тысяч диалектов твой пленник лопочет, вооруженный конфликт с его сородичами может закончиться.

Орки при подготовке своих переводчиков сталкивались с проблемой иного рода. Разговорный язык землян, а в особенности язык солдат, здорово отличался от того единого человеческого языка, который был официально прописан в словарях и учебниках. Военные в своей речи пользовались конструкциями из мата и близких к нему по значению слов, сленга, сокращений и сугубо контекстных неологизмов собственного изобретения. Фразы из этого лексического сора строились против всяких правил. Разумным инопланетянам, изучившим официальный единый язык выходцев с Земли, обиходная человеческая речь казалась не просто непонятной. Она представлялась им бессмысленной.

– Выход наверх нашли?

– Не-а, – проронил Клюв, останавливаясь перед сержантом и небрежно поигрывая черепом необычной формы. Че предусмотрительно остановился поодаль. – Там через пару поворотов тупик. Стены везде гладкие, как яйца у кобеля. Без альпинистской оснастки нечего и пытаться.

Сержант принюхался, скорчил брезгливую рожу.

– Что за запах, боец?! Труп врага в вещмешке носишь?

– Вступил случайно, – смущенно ответил Клюв. Мазёвый ядовито засмеялся.

– Приведи обувь в порядок. Дерьма на этом острове мы понюхать еще успеем. Гарантирую. Может, даже искупаться придется.

– А я вот думаю, что мы гражданских здесь покрошили, – мрачно изрек Че. – Ни оружия, ни вещмешков, ни ожерелий офицерских. Да и здоровьем они на кадровых военных как-то не похожи. Хлипкие все какие-то.

– Знаю, что гражданских, – согласился сержант. – Карма, значит, у них такая. И у любых других, от которых мы спрятаться не сумеем. Гасим всех, кто нас увидит. Это приказ, бойцы. Островок нам достался не простой, а со страшной военной тайной. Пока хоть что-нибудь не разведаем, личному составу умирать запрещается. Это снова приказ. Всякая инициатива также запрещается. Невозможное разрешаю совершать только с моего согласия. Это опять приказ. Вопросы будут?

Он обвел взглядом свой отряд. Три груды мышц на квадратных рамах плюс хрупкое тело экстрасенса. Самым высоким в отряде был Че Паев. Сто шестьдесят один сантиметр от земли до макушки. Какой-то сильно умный инженер еще сто пятьдесят стандартных лет назад придумал базовую модель идеальной капсулы для орбитального десантирования. Все в этом техническом шедевре было хорошо. Аэродинамика, эргономика, безопасность, экономичность производства и вывода на орбиту. Вот только человек выше ста шестидесяти пяти сантиметров в капсулу не помещался. Инженер-то, создавая свою идеальную модель, имел в виду обычных мирных астронавтов, а их издревле набирали маленького росточка, чтобы сподручнее было по тесным отсекам шатлов лазить. На гражданке капсула зарекомендовала себя наилучшим образом, и ее без задней мысли и особых доработок запустили в серию на военных заводах. Удобная, дешевая, надежная, безопасная – почему бы такую вещь во благо родины не использовать? Пока суть да дело, начали армейские транспорты переоснащать пусковыми установками под эту капсулу. А когда дошло до первых учений с использованием новинки, выяснилось, что двухметровые военные мужики внутрь не помещаются, даже если сверху по крышке люка вдвоем попрыгать. Тут, как назло, очередная война случилась. Штабные люди рассудили, что в сложившейся ситуации проще и дешевле обучить новый личный состав, чем транспорты переоборудовать и заводские линии переналаживать. Многое с тех пор изменилось в десантном ремесле, но размеры капсул сохранялись прежние. Чтобы еще раз полную смену личного состава не проводить.

Был и еще один, сугубо генетический аргумент в пользу малогабаритных солдат. Люди небольшого роста в большинстве своем умнее, хитрее и коварнее своих крупных собратьев. Будь иначе, они бы попросту не выживали. Отсеивались в процессе естественного отбора. Те блага, которые двухметровый мужик получал за счет физического превосходства, его мелкий конкурент отвоевывал хитростью, беспринципностью и смекалкой. Природа вообще склонна к созданию уравновешенных систем. Человеку, начиная с каменного века, для выживания давалось либо могучее тело, либо продвинутый интеллект. Оба инструмента разом доставались единицам. При укомплектации личного состава воинских частей этот факт обязательно учитывался. Военные понимали, что наделить умом туповатого верзилу практически нереально. А вот прокачать мышцы хитрозадого малявки – это запросто. Так что земные космодесантники, гроза и ужас этого рукава Галактики, ростом все как один были метр с кепкой. Для компенсации этого недостатка в учебках их так старательно начиняли гормональными стероидами, что к началу нормальной службы они железные рельсы могли о колено гнуть.

– Вижу, что вопросов нет, – заключил сержант. Глянул на БПК. Часы показывали 11:23 из 21:37 возможных на этой планете. Период обращения вокруг оси у нее был чуть меньше, чем у Земли. – Тогда выдвигаемся. Че и Клюв по очереди в передовом охранении на расстоянии сто – сто двадцать метров от основного отряда. Учтите, что враг применил невиданную доселе военную подлость, так что наш чующий сейчас ни хрена не чует. – Тут Че и Клюв озадаченно уставились на Кумара, а сержант продолжил: – Идем практически вслепую. Никому не расслабляться. По верхам смотреть с особым вниманием. Рядом могут быть орочьи храмовники. Через каждые три км останавливаемся, Мазёвый надевает рога и слушает вибрации Вселенной.

– А я вот думаю, что неплохо бы ему совсем рогов не снимать, раз Кумар нюх потерял, – предложил Че. – Пойдем слепые, так хоть не глухие.

– Ну на хрен! – бурно запротестовал Мазёвый. Хотя фильтры эхолова и отсекали пиковые нагрузки, контузию можно было схлопотать даже от небольшого взрыва поблизости. – Если рядом чего бабахнет, у меня мозг через уши протечет.

– Было бы чему протекать! – усмехнулся Клюв.

– Заткнись, скотина!

– Сам скотина!

– Клюв на передовую, – лаконично подытожил дискуссию сержант.

– Опять Клюв, товарищ сержант? – обиженно спросил боец.

– Вперед, я сказал. Звездеть дома будешь, когда жену заведешь.

Отряд двинулся по основному руслу каньона. Впереди путеводной вехой маячил Лыбыч, прицепленный к вещмешку Клюва. Боец хотя и пер на себе без малого пятьдесят кило амуниции и боеприпасов, диковатым трофеем с алтаря не погнушался. Эти черепа, к которым зеленокожие питали особое, практически раболепное почтение, не принадлежали ни оркам, ни людям. Бойцы прозвали их Лыбычами за широкий зубастый оскал. Возраст самого молодого черепа, захваченного на орочьем алтаре, по анализу на углерод-14 соответствовал приблизительно шести тысячам стандартных лет. На чьих плечах росли эти ископаемые головы, никто из солдат не знал. Возможно, останки принадлежали какой-нибудь исчезнувшей разумной расе, которую орки почитали за своих великих пращуров.

– Мазёвый, скажи, наш сержант по мировоззрению буддист? – вполголоса спросил Кумар, немного отстав от командира. – Что он все про карму да про медитацию?

– Не-е. По мировоззрению он скорее садист. А буддийская идеология очень удачно соотносится с нашим профессиональным менталитетом. Мы, разведчики в смысле, склонны к фатализму, созерцанию и ничегонеделанью. К тому же, когда убиваешь разумных тварей в промышленных объемах, удобнее считать, что это не навсегда и всех упокоенных ждет неминучая реинкарнация. Так для психики полезнее.

– А я вот думаю, чего ты дальше пушку от бронехода не потащил? – спросил идущий замыкающим Че.

– Ну ее, – не оборачиваясь, отмахнулся Мазёвый. – Раскаляется при стрельбе, так что в руках не удержишь.

– А тащил зачем?

– Интересно было из нее какую-нибудь цель отработать. Для расширения знаний о наземных вооружениях противника.

Блокпост зеленокожих Мазёвый услышал примерно за два с половиной километра.

– Четверо или пятеро, – говорил он, не открывая глаз. – Кажись, жрут чего-то. Челюстями лязгают. Говорят мало, но голоса довольные. Вроде как жратва им очень нравится. Техники не слышу, но вот там, – он указал рукой под углом вверх, – там глушилка потрескивает. Почти над нашими головами.

Боец открыл глаза, снял сферу и взялся откручивать эхолов.

– Как по-твоему, они конкретно нас дожидаются или случайные какие? – уточнил сержант.

– Случайные, – уверенно ответил Мазёвый. – Очень спокойно себя ведут. Расслабленные совсем. Прогнозов на продолжительные неприятности со шквальной стрельбой им никто не давал.

– А я вот думаю, что конкретно для нас выслали бы не меньше роты, – присовокупил Че. – Мы их за больное зацепили. Группу паломников у алтаря постреляли. Чувствую, они крепко на нас обозлятся, когда про эту шалость узнают.

Сержант взглянул на БПК. Время 16:47. Бледно-зеленые цифры возле таймера показывали условные широту и долготу их текущего местоположения с точностью до десятых долей секунд. За нулевой меридиан встроенный компьютер командирского блока принимал точку высадки и накладывал сетку на поверхность планеты исходя из заранее известной длины экватора. Сержант сохранил в памяти эти данные и включил дополнительный спидометр.

– Че, вперед! Расстояние – тридцать-сорок метров от основного отряда.

Характер каньона заметно изменился. Теперь он стал более узким и извилистым. На пути попадалось все больше крупных валунов, за любым из которых мог спрятаться весь их немногочисленный отряд. Угол наклона земной поверхности тоже изменился. Теперь бойцы шли в гору, ощущая этот факт на каждом шагу. По мере того как земля под ногами поднималась, стены каньона становились ниже. Теперь их высота составляла метров сто шестьдесят – сто восемьдесят.

Сержант время от времени поглядывал на табло дополнительного спидометра, показывающее пройденное расстояние из расчета по прямой и среднюю скорость передвижения. Рядом отсчитывал километры основной спидометр, высвечивая общую длину пути, пройденного ими по этой планете. Если по прямой от точки высадки, так всего ничего получалось. Сорок восемь км за трое суток. На деле же они отмахали километров сто по суше и еще семь по океану. Это при том, что все, кроме экстрасенса, волокли на себе разного полезного барахла больше, чем сами весили. Дней через пять такого марша накопленная усталость превратит их в зомби. Шутки и разговоры не по делу прекратятся. Бойцы впадут в некое подобие транса и будут двигаться вперед на голой силе воли, поскольку физических сил у них к тому моменту уже не останется.

Когда дополнительный спидометр отсчитал два километра, сержант скомандовал остановку. Впереди был очередной изгиб каньона.

– Мазёвый, послушай, как там наши случайные.

– Они знают о нас, – через минуту хмурым голосом сообщил Мазёвый. – Затихарились на обрыве слева. Пятеро. Почти не говорят. Один раз только вякнули чего-то шепотом. От нас метров двести пятьдесят – триста будет.

– Они точно сверху?

– Уверен, – подтвердил Мазёвый, снимая сферу.

– Единожды твою ж мать, – без злобы произнес сержант.

– А я вот думаю, может, они тоже гражданские?

– Не-а, – мотнул головой Мазёвый. – Я солдатский звездеж от нормальной гражданской речи на слух всегда хорошо отличаю. Орки – они такие же, как мы. Водку пьют и пальцев на руках у них по пять. Смысл разговора без словаря понять можно. Жратва, бабы, бухалово, лейтенант-козел и что мы будем делать на гражданке.

– Че, запусти червя, – распорядился сержант.

Боец скинул вещмешок и блаженно расправил плечи. Достал из бокового кармана рюкзака катушку тонкого оптоволоконного шнура с крошечным глазком камеры на конце. Присел на камень. Устроил катушку на коленях. Подключил идущий от нее витой шнур к разъему на своей сфере. Опустил на лицо черные очки-полумаску. Червь ожил. Зашевелил головой, подчиняясь сенсорам, улавливающим движения зрачков бойца. Скользнул на землю и быстро пополз вперед, змейкой извиваясь между камнями. Че пальцем придерживал рычажок, регулирующий скорость вращения катушки.

– Вижу над обрывом два зеленых рыла, – сообщил он, когда червь достиг изгиба каньона. – Смотрят через оптику в нашу сторону. Стволы у них обстоятельные. Вроде ручных луч-мастеров с сильной оптикой. Прямо под ними в скале расщелина от верха до самой земли. Я вот думаю, что по ней подняться можно. Там даже скобы кое-где в камень вбиты для пущего удобства. Ее-то зеленые и сторожат.

– У этих карма тоже никудышная, – рассудил сержант. – Отправляем на реинкарнацию.

– Вопрос одной осколочной гранаты с подствольника, – Клюв любовно погладил своего мага.

– А если остальные там окопались по самые уши и в ответ тоже чего-нибудь пришлют с некислым тротиловым эквивалентом?

– Это они могут, – признал Клюв.

– Другие предложения будут? – сержант досадливо глянул на Кумара. С экстрасенсом, чутко прорицающим все телодвижения живой силы противника, воевать было куда проще. Сейчас бы могли точно узнать, что наверху делается. Кто в кустах с хронической дизентерией отсиживается, а кто миномет к прицельной стрельбе готовит. Чующий, потерявший нюх, – не боец, а пятьдесят кило живой обузы.

– А я вот думаю: как эти уроды узнали, что мы идем? – подал голос Че, продолжая наблюдать за обрывом. – Ведь верно – сидят и целенаправленно ждут, что кто-то появится с этой стороны.

– Может, они совсем и не нас ждут, – предположил Клюв. – Мало ли: междоусобица какая у них на этой планете творится? Случаются такие разборки между своими и у нас, и у них тоже.

– Они именно нас учуяли, – доложил Кумар. – Я сейчас почувствовал, как по моему сознанию кто-то чужой ползает.

– Че, похожи эти двое на храмовников? – спросил сержант.

– Наверняка не скажу. Мне, кроме их рож, ничего не видно.

– Значит, считаем их храмовниками, пока не доказано обратное. Кумар! Ты тут хлестанулся, что можешь от третьего глаза другого экстрасенса спрятаться.

– Могу, товарищ сержант.

– А чтобы еще и нас спрятать, твоих талантов хватит?

– Тех, кто рядом стоит, – почти наверняка, товарищ сержант. Только мне сперва дунуть надо слегка.

– Это чтобы мы потом полдня тебя на носилках таскали? Отставить.

– Мне совсем чуть-чуть надо. Просто чтобы подсознание расшевелить.

– Стрелять в нужную сторону ты после этого сможешь?

– Так точно. В сторону смогу.

– Ладно, – решил сержант. – Разрешаю. Кури, но только в пределах необходимого для выполнения поставленной боевой задачи. Хоть какую-то пользу родине причинишь на этом острове. Раз не можешь учуять скрытого от глаз противника, назначаю тебя старшим… хм… – Он задумался на секунду, подбирая подходящее название для новой воинской должности: – Старшим напускателем тумана, что ли… Или нет! Будешь у нас специалистом по пси-защите. Сокращенно СПЗ. К исполнению новых обязанностей приступить немедля. Вопросы будут?

Командование негласно поощряло употребление легких наркотиков бойцами из ГМП, поскольку это обостряло экстрасенсорные способности. В некоторых частях чующим специально выдавали плитки земного гашиша или юнгарской сахарной смолы, как другим бойцам выдавали витамины и прозванные озверином пилюли, стимулирующие выработку норадреналина и прочих нейрогормонов. Так что кличка Кумар прилипала едва ли не к каждому третьему армейскому экстрасенсу. Боец достал из вещмешка самодельный бульбулятор на базе алюминиевой банки из-под пива, зарядил его щепоткой травы из пухлого целлофанового пакета и с энтузиазмом чиркнул зажигалкой.

– Было мне видение, бойцы, – начал сержант. – Один из вас взял в руки Лыбыча и, не таясь, пошел в сторону скопления сил противника. Черти наверху разволновались, всей кучей с обрыва повысовывались, даже вниз полезли, чтобы святую реликвию отбить. Тут-то мы их всех и постреляли.

Бойцы ничего не говорили несколько секунд.

– Верное самоубийство, – наконец произнес Клюв, озвучив общее мнение.

– Необязательно, – возразил сержант. – У орков вся жизнь на религии крепко замешана. Они в человека, несущего их священную черепушку, стрелять не станут.

– Не станут, – подтвердил Мазёвый. – Я бойца знаю, который в страшной переделке один из трех взводов выжил. Ушел от зеленых, прикрываясь Лыбычем, как заложником.

– Главное, раздразнить их хорошенько, – продолжил сержант. – Надругательство какое-нибудь над черепом совершить, к примеру. Ну, не мне вас этому учить. По части надругательств вы и сами большие мастера. Главное, сделать так, чтобы зеленые про нас забыли и сосредоточились на действиях осквернителя. Задача понятна?

– Я пойду, – вызвался Мазёвый.

– Сиди! – запротестовал Клюв. – Если орки твои нежные музыкальные ушки пообрывают, эхолов останется только послюнявить и затолкать в чью-нибудь задницу. Вибрации Вселенной никто, кроме тебя, толком слушать не умеет. Я Лыбыча нашел, я с ним и пойду.

Они подошли ближе к изгибу каньона. Че продолжал наблюдать за обрывом с помощью червя. Изображение проецировалось на очки-полумаску, заслоняя большую часть естественного поля зрения. Мазёвый придерживал его за локоть, вслух предупреждая о крупных камнях на пути. Клюв выдвинулся вперед, держа Лыбыча на уровне груди. Вещмешок он оставил. Взял с собой только самое необходимое – пару гранат, пистолет и нож.

– Боец! – негромко окликнул сержант.

– А? – Клюв обернулся.

– Напоминаю – умирать запрещено.

– Ага! – Клюв кивнул так, будто выполнение этого приказа зависело только от него.

Через несколько шагов он увидел двух орков на обрыве. При появлении человека они напряглись. Плотнее прильнули к оптике луч-мастеров. Клюв тоже напрягся, готовясь к болезненным обжигающим ударам. Броня на нем была легкая, но качественная. С термостойкими прослойками, выдерживающими до трех прямых попаданий орочьих лучей в одну точку. С первого выстрела его вряд ли бы убили. Орки не спешили стрелять. Перебросились между собой несколькими фразами. Потом один из них что-то рявкнул, обернувшись через плечо. Клюв продолжал идти вперед.

Над обрывом показался третий орк. Этот не прятался и не осторожничал. Встал в полный рост на самом краю. Осмотрел через оптику наглого человека. Опустил ствол. Ткнул пальцем в сторону пришельца и выкрикнул несколько слов рыкающим голосом. На нем был черный килт с золотым орнаментом на поясе и черный же плащ. На руках поблескивали широкие браслеты. Точно, храмовник.

– Э-э! Ты, морда зеленая! – ответил на вызов Клюв, продолжая шагать к расщелине. – Спускайся вниз на разговор, не то я вашего Лыбыча сейчас обоссу! Вам же потом на него молиться противно будет!

Орк опять что-то рявкнул. Потряс кулаком над головой. Резко поднял луч-мастер и дважды тронул гашетку. Две алых иглы впились в камни справа и слева от ног Клюва. Боец замедлил шаг, оборачиваясь на оплавленные булыжники. Потом крикнул:

– Слазь говорю, скотина!

Орк рявкнул. Стрельнул еще раз. Броня на левом плече Клюва зашипела, поглощая тепловую энергию заряда. Появился характерный синтетический запах. Луч прошел по касательной, но боец все равно ощутил обжигающую волну смертоносного жара.

– А за испорченный погон ты мне ответишь, сука! – злобно проорал он. Потом тише, с нервной усмешкой добавил: – Надо же, блин! Ефрейторскую соплю отстрелил, гнида инопланетная.

Клюв остановился, опустил череп до уровня пояса, повернул его зубами к себе, сделал несколько широких неприличных движений тазом и быстро вернул Лыбыча на уровень груди, опасаясь, что орк все-таки решится выстрелить в него.

– Ты вот так сейчас передо мной извинишься, жаба потная! – Клюв ощутил горькое сожаление оттого, что орки не понимают его языка. Ругался он в тот момент с особым вдохновением.

Увидев непристойное действие, совершенное человеком, орк совсем взбеленился. Завопил что-то, тыча пальцем в сторону Клюва. Бросил луч-мастер под ноги и скользнул в расщелину. Начал быстро спускаться, ловкий, как обезьяна в джунглях. Над обрывом показался четвертый орк. Тоже храмовник. У этого на шее блестело офицерское ожерелье. Он что-то закричал вслед спускающемуся подчиненному. Было похоже, что он требует немедля вернуться и прекратить маяться всякими глупостями. Самый набожный из орков прогавкал несколько слов в ответ и продолжил спуск. Клюв двинулся ему навстречу, на ходу изрыгая в адрес зеленокожих такие заковыристые эпитеты, какие только приходили на ум. Самым приличным из сказанного было «кульки с говном!». При этом боец внимательно оглядывал край обрыва. Два орка, торчавших здесь с самого начала, все реже смотрели в сторону изгиба, за которым притаился отряд. Сейчас наглый человек интересовал их куда больше. Офицера главным образом волновал непокорный подчиненный. Оставался еще пятый зеленокожий, который никак не желал подойти к обрыву и позырить, что там такое внизу занимательное делается. Клюв заматерился с удвоенной силой, страстно желая выманить последнюю нелюбознательную скотинку на удобную для выстрела позицию.

– Сержант! – с легким нервом в голосе позвал Че. – Клюв сцепился с одним из них внизу. Забился под него, как под матрас, чтобы сверху не подстрелили. У орка здоровенный нож. На обрыве вижу еще троих. Орут, за своего болеют, в нашу сторону вообще не смотрят. Пятого нигде не видно.

– А его там и нет, – ответил сержант, через оптику мага осматривая края обрывов над своей головой. – На месте их старшего я бы давно кого-нибудь отправил изучить окрестности.

– Яаууу! – негромко проскулил маг сержанта. Голова показавшегося сверху орка взорвалась фонтанами красных брызг. Луч-мастер упал в каньон и глухо клацнул о камни.

– Мазёвый и Че со мной на позицию! – скомандовал сержант. Че Паев рывком снял сферу, подключенную к червю.

Следующие три выстрела прозвучали почти одновременно. Офицер с разорванной грудью полетел вниз. Встречный поток воздуха сорвал с него черный плащ и отнес в сторону. Два других орка забрызгали мозгами стену каньона под собой.

Бойцы разом навели оптику магов на дерущихся внизу. Увидели, как из-под зеленого тела с опаской высунулся Клюв. Храмовник был чуть ли не вдвое крупнее низкорослого разведчика. Убедившись, что сверху все чисто, боец выбрался из-под трупа целиком. Хищно облизнулся. Утер рукавом в кашу разбитый нос. Погрозил отнятым у орка ножом сержанту.

– Хрен ли вы как долго?!

– Молодец, ефрейтор! Еще пара подвигов – и сержантскую соплю заработаешь.

– Жив! – не скрывая улыбки, констатировал Мазёвый и привычно нацепил рога, собираясь проверить местность на предмет подозрительных шумов и вибраций.

– К нам что-то приближается, – сказал он, послушав секунд пять. Улыбаться ему больше не хотелось. – По воздуху.

3. Интересное положение

Гостей они встретили уже наверху.

Первым из расщелины выбрался Че, отпихнув в сторону свешивающегося с обрыва орка. Окинул беглым взглядом неприятельский лагерь. Блиндаж – даже не блиндаж, а так, шалаш от дождя укрыться, – устроенный в глубокой воронке с приподнятыми оплавленными краями, скорострельный реактивный миномет на гусеничном ходу, пара низких лавочек, походная печь, аналогичная микроволновкам землян, стопка чистых железных мисок, еще кой-какие житейские мелочи.

Рядом с Че встал сержант. Быстро исследовал все триста шестьдесят градусов окружающего пейзажа через оптику мага. От горизонта до горизонта тянулось идеально ровное плато, покрытое жухлой травой, низкорослыми кустарниками и отдельными валунами. Никаких тебе холмов, утесов и прочих естественных укрытий. Создавалось впечатление, что местность была выровнена искусственно. Кое-где виднелись черные столбики с пробегающими по ним светло-голубыми всполохами разрядов – выведенные на поверхность рабочие элементы глушилок. Каньон тянулся дальше в глубь острова еще километров на пятнадцать, потом резко поворачивал вправо и обрывался тупиком. Маленькое багровое солнце висело высоко в прозрачном небе и даже не думало опускаться к горизонту. Полярный день был в самом разгаре.

– Гладкая, как стол, бля! – сквозь зубы процедил сержант.

– Вон оттуда они летят, – подсказал подоспевший Мазёвый.

Сержант посмотрел через оптику в указанном направлении. Далеко, едва различимая даже через прицел мага, по небу двигалась летающая машина орков. Умная оптика обвела контур аппарата красной линией. Сержант тронул кнопку, запускающую поиск соответствий по форме объекта. Через пару секунд в левом верхнем углу высветились два наиболее вероятных варианта, обнаруженных в памяти встроенного компьютера.

– Маг говорит, что это десантная коробка на турбинах вместимостью до двух взводов, – сообщил сержант, опуская оружие. – Идет без воздушного охранения.

– Вектор перемещения, что характерно, не из глубины острова, – заметил Мазёвый, также изучающий летающую машину через прицел. – Движется параллельно береговой линии. Высота – метров двести. Они либо оборзевшие вконец, чтобы так летать по открытой местности, либо еще не в курсе, что теперь здесь проходит линия фронта в нашем лице. Они ведь не могут заранее знать, что я не взял с собой ПЗРК.

Клюв уже успел пошуршать вокруг лагеря, сунулся в блиндаж, попинал гусеницы реактивного миномета, заглянул в микроволновку и залепил пластырем крест-накрест свой многострадальный нос.

– У них провизия на нуле, – сказал он, вертя в руках бутыль из непрозрачного материала вроде глины. – Остались крохи какие-то. А лагерь здесь постоянный. Чуть подальше в канаве целая груда мусора и дерьма.

– Дважды твою ж мать, – изрек сержант. – Рано мы на этот пост напали. Попозже бы хоть на час – и было бы у нас тогда в распоряжении несколько местных суток относительного покоя.

– Смена караула летит, – сообразил Мазёвый, вновь направляя оптику на десантную машину. Аппарат заметно приблизился. Теперь можно было рассмотреть темно-серую проклепанную броню и широкие смотровые щели, закрытые толстым жаропрочным стеклом. За двумя мощными турбинами тянулись короткие спиральные шлейфы.

– А я вот думаю, что у них вдоль всего берега такие блокпосты, закрывающие проходы в глубь острова в наиболее удобных местах, – сказал Че. – При грамотном подходе, да еще со скорострельным минометом у этой расщелины впятером можно целую пехотную дивизию остановить.

– Прикинул я так и эдак, бойцы, – задумчиво начал сержант. – Теперь при любом раскладе получается, что мы в глубокой жопе. Если эта коробка за раз облетает все посты, меняет личный состав и развозит провиант, значит, на борту у нее сейчас морд эдак пятьдесят. Чтобы вникнуть в суть произошедшего в этом лагере, им особых умственных усилий не потребуется. Высадятся они здесь всей кучей и начнут дружно в нас пулять, а коробочка, не будь дурой, к начальству на доклад умчится на предельных скоростях. Убежать по этой сковороде у нас не получится. Прятаться здесь тоже особо негде. Решение напрашивается само собой. Весь десант вместе с коробкой отправляем на реинкарнацию. Задача понятна?

– Я пару раз вот из такой штуки стрелял, – азартно заявил Мазёвый, кивая на реактивный миномет. – С небольших расстояний она может работать по воздушным целям. Точность при стрельбе по воздуху никакая, зато кучность отменная.

Мазёвый чуть ли не с мольбой взглянул на командира. Очень ему хотелось порулить новой игрушкой.

– Разрешаю задействовать трофейный агрегат, – одобрил сержант.

Миномет – прямоугольная вращающаяся платформа поверх гусениц. Спереди пухлый контейнер с боезапасом. Поверх него двадцать один короткий ствол в три ряда. За ними полукруглая закопченная перегородка из небьющегося жаропрочного стекла, оберегающая оператора от реактивных выбросов. Дальше блоки управления и металлическая седушка с высокой спинкой.

Мазёвый бодро запрыгнул на место оператора, окинул любопытным взглядом панель управления, испещренную непонятными закорючками и пиктограммами. С мальчишеским азартом дернул за самый большой рычаг. Вся платформа резко крутанулась градусов на двести. Мазёвый чуть не свалился с седушки.

– Тпррруу! Резвая какая скотинка попалась!

– Ты с ней построже, – подначил Клюв, взглядом выискивая для себя удобную огневую позицию на случай, если затея с минометом провалится.

– Не учи отца с мамой в спальне запираться.

Мазёвый осторожно надавил на тот же самый рычаг. Миномет медленно развернулся в сторону приближающегося противника. Боец подвигал еще какие-то ручки, заставив стволы изменить угол по отношению к горизонту. При этом он матерился под нос из-за того, что приходилось все время наклоняться и тянуться. Руки у орков были заметно длиннее человеческих, и поэтому вся их техника казалась людям в высшей степени неудобной по части управления. Мазёвый топнул по педали в полу. Глухо залязгал механизм, переправляющий реактивные снаряды из контейнера в стволы.