Почти как «бьюик» Кинг Стивен

Тогда

В 1979 году автозаправочная станция «Дженни» на перекрестке шоссе 32 и Гумбольдт-роуд еще работала, но уже дышала на ладан: стараниями ОПЕК маленькие сети и независимые владельцы автозаправочных станций вытеснялись с рынка, не выдерживая конкуренции. Владелец и механик автозаправочной станции Херберт «Хью» Босси в тот день уехал в Лассбург к зубному врачу: приходилось расплачиваться за любовь к шоколадным батончикам и RC-коле. К окну мастерской Хью прилепил лист бумаги с надписью: «МЕХАНИКА НЕТ ИЗ-ЗА ЗУБНОЙ БОЛИ». За заправщика остался Брэдли Роуч, так и не окончивший среднюю школу, ему тогда только-только перевалило за двадцать. Этот самый парень двадцать два года спустя, пропустив через себя бесчисленное количество кружек, банок и бутылок пива, убьет отца еще не родившегося в тот момент юноши, размажет по борту большегрузного грузовика, оставив на асфальте груду окровавленной одежды. Но все это еще в далеком будущем. А пока мы в прошлом, в волшебной стране Тогда.

В десять часов июльским утром Брэд Роуч сидел в конторке автозаправочной станции «Дженни», положив ноги на стол, и читал «Инсайд вью». На обложке летающая тарелка угрожающе зависла над Белым домом.

Звонок в конторке звякнул, когда колеса автомобиля перекатились через воздушный шланг, лежащий на асфальте. Брэд выглянул из окна и увидел, как автомобиль, тот самый, что потом много лет простоял в гараж Б, подкатывает ко второй из двух бензоколонок. С бензином высшего качества марки «хай тест». Прекрасный темно-синий «бьюик», старый (с большой хромированной радиаторной решеткой и воздухозаборниками на передних крыльях), но в идеальном состоянии. Краска сверкала, ветровое стекло сверкало, хромированная полоса, тянущаяся вдоль борта, сверкала, но даже до того, как водитель открыл дверцу и вылез из кабины, Брэдли Роуч почувствовал: что-то не так. Просто поначалу не мог понять, что именно.

Он бросил таблоид на стол (если бы босс не уехал лечить зубы, никогда не посмел бы достать газету из ящика стола) и встал в тот самый момент, когда водитель «роудмастера» открыл дверцу (автомобиль и конторку разделяли колонки) и ступил на асфальт.

Прошлой ночью прошел сильный дождь, дороги еще не просохли (черт, в некоторых низинах к западу от Стэтлера стояла вода), но в восемь утра выглянуло солнце, а к десяти небо очистилось от облаков и воздух заметно прогрелся. Тем не менее мужчина был в длинном черном пальто и черной широкополой шляпе. «Выглядел он, как шпион из какого-то старого фильма», – часом или чуть больше спустя сказал Брэд Эннису Рафферти, дав разыграться фантазии. Пальто, больше напоминавшее шинель, мело асфальт и развевалось за спиной водителя «бьюика», когда тот шел к боковой стене автозаправочной станции и Редферн-стрим – речке, которая протекала за ней. Обычно смирная, после ночного ливня она вздулась и грозно ревела.

Брэдли, предположив, что мужчина в черном пальто и широкополой шляпе хочет справить нужду, крикнул:

– Дверь туалета открыта, мистер… сколько залить бензина?

– Залей доверху, – ответил водитель. Голос его Брэду Роучу не понравился. Как он потом сказал допрашивавшим его патрульным, говорил он так, словно набил рот желе. Брэд точно пребывал в поэтическом настроении. Может, потому, что Хью уехал и он чувствовал себя королем.

– Проверить масло? – спросил Брэд.

К тому времени клиент уже добрался до угла маленького здания. Судя по скорости передвижения, Брэд решил, что ему нужно срочно разгрузиться.

Но мужчина остановился и чуть повернулся к Брэду. Тот увидел бледную, чуть ли не восковую щеку, темный миндалевидный глаз и завитушку черных волос около странной формы уха. Лучше всего Брэд запомнил ухо, оно просто впечаталось в его память. Ухо это необъяснимым образом тревожило его, но он так и не смог понять, чем именно. На ухе его метафоры иссякли. «Какое-то оно было растаявшее. Словно его вылепили из снега, а потом сунули в огонь». Больше он ничего сказать не смог.

– С маслом порядок, – ответил мужчина и скрылся за углом в мельтешении черной материи. Кроме неприятного тембра, мужчина говорил еще и с акцентом, который напомнил Брэду старое телешоу «Рокки и Буддвинкл», в котором Борис Бадинофф говорил Наташе: «Мы долшны перештать играть в кошки-мышки».

Брэд направился к «бьюику», держась между ним и бензоколонками (водитель припарковался небрежно, оставив много места между бортом и бетонным возвышением, на котором стояли колонки), ведя рукой по хромированной полосе и краске. Жест этот символизировал восхищение. Конечно, он не имел права прикасаться к чужому автомобилю, но Брэдли тогда был совсем молод и пребывал в прекрасном настроении. Добравшись до топливного лючка, замер. Лючок был на месте, а вот номерной знак над задним бампером отсутствовал. Как и пластина под номерной знак с отверстиями для болтов, которыми он к ней крепился.

Вот тут до Брэдли дошло, что именно показалось ему не так, когда он услышал звяканье колокольчика, поднял голову и первый раз увидел автомобиль. На переднем стекле не было наклейки на инспектора, свидетельствующей о прохождении техосмотра. Конечно, наличие или отсутствие этой наклейки на ветровом стекле или заднего номерного знака его не касалось. Если кто и мог остановить водителя «бьюика» за это правонарушение, так это патрульные взвода Д дорожной полиции штата… а могли и не остановить. В любом случае Брэду Роучу платили за другое – заправлять автомобили бензином.

Он крутанул ручку на колонке бензина «хай-тест», чтобы обнулить счетчик, сунул «пистолет» в горловину, включил автоматическую заправку. Зазвенел колокольчик внутри колонки, и Брэд обошел «бьюик» со стороны дверцы водителя, замкнув круг. По ходу заглядывал в окна, поражаясь салону одного из самых роскошных автомобилей пятидесятых годов. Коричневая кожа обивки сидений, стенки и крыша того же цвета. Заднее сиденье пустовало, переднее – тоже, на полу – никакого мусора: ни оберток от жвачки, ни карты, ни даже смятой пачки из-под сигарет. Рулевое колесо инкрустировано деревом. Брэдли еще задался вопросом: входит ли такое в стандартную комплектацию или его делали по заказу? Выглядел руль классно. Но почему такой большой? Если его еще снабдить спицами, он бы превратился в штурвал яхты какого-нибудь миллионера. Чтобы ухватиться за него, требовалось развести руки на ширину груди. Руль наверняка делался на заказ, и Брэд предположил, что управлять им в дальней поездке – маленькое удовольствие. Очень неудобный руль.

Удивил его и приборный щиток. Вроде бы из орехового дерева, с хромированными приборами и приспособлениями, прикуривателем, радио, часами. Все выглядело нормально… то есть располагалось на положенном месте… как и замок зажигания, справа от руля, даже с ключом («Доверчивая душа, этот водитель», – еще подумал Брэд), однако что-то все-таки было не так. Что именно, он сказать не мог.

Брэд вернулся к переднему бамперу, полюбовался оскалом хромированной радиаторной решетки (решетка точь-в-точь как у «бьюика», на все сто процентов) и убедился в цепкости своего зрения: на ветровом стекле не было наклейки о прохождении техосмотра, ни в Пенсильвании, ни еще где-либо. На ветровом стекле наклейки отсутствовали вовсе. Владелец «бьюика», судя по всему, не состоял в престижных клубах «Тройном А»[10], «Элкс», «Лайонс» или «Киванис». Не поддерживал Питтсбург или штат Пенсильванию (во всяком случае, до такой степени, чтобы сообщить об этом наклейкой на одном из окон), его автомобиль не защищала охранная система «Морар» или хотя бы проверенная годами «Расти Джонс».

Но автомобиль все равно клевый… хотя босс и говорил, что его работа не восхищаться подъезжающими автомобилями, а побыстрее наполнять бак.

Первосортного бензина «бьюик» засосал на семь долларов, после чего насос автоматически отключился. По тем временам – большая заправка, поскольку галлон бензина «хай-тест» стоил семьдесят центов. То ли бак был практически пуст, когда мужчина в черном пальто выехал из гаража, то ли ехал он издалека.

Потом Брэдли решил, что второй вариант – чушь собачья. Дороги по-прежнему мокрые, кое-где лужи, а на сверкающих синих бортах «бьюика» ни пятнышка, ни капли грязи. Белые боковины шин – и то чистые. А уж такого, по мнению Брэдли Роуча, просто не могло быть.

Конечно, ему все это было до лампочки, но он мог обратить внимание водителя на отсутствие наклейки о прохождении техосмотра. Мог даже получить за это чаевые. Которых, возможно, хватило бы на упаковку с шестью банками пива. Он еще шесть или восемь месяцев не мог покупать спиртное сам, но, если хочется, всегда можно найти выход, а Брэдли даже тогда, в молодости, уже хотелось.

Он прошел в конторку, сел, взял в руки «Инсайд вью» и начал дожидаться возвращения мужчины в черном пальто. Денек выдался жарковатым для такого теплого пальто, но Брэд подумал, что эту часть загадки он как раз разгадал. Мужчина был из СГ, только из других, отличных от тех, что обретались около Стэтлера. Из секты, которая разрешала ездить на автомобилях. СГ Брэдли и его друзья называли амишей. Смердящие говнюки, так расшифровывались эти две буквы.

Через пятнадцать минут Брэд дочитал статью «Нас посещали» эксперта по НЛО Ричарда Т. Рамсфельда (ветерана американской армии) и обратил свое внимание на блондинку на четвертой странице, которая в трусиках и лифчике ловила рыбу в горной речке. И уже вдоволь насмотревшись на красотку, Брэд понял, что все еще ждет. Этот парень, похоже, не разменивался на мелочи.

Посмеиваясь, представляя себе, как он устроился на унитазе под ржавыми трубами и сидит в темноте (единственная лампочка перегорела месяц назад, но ни Брэдли, ни Хью не удосужились ее заменить), разложив вокруг себя черное пальто и собирая им мышиный помет, Брэд вновь взялся за газету. Раскрыл на странице анекдотов, которой хватило ему еще на десять минут (некоторые анекдоты были такими смешными, что Брэд перечитывал их по три, а то и по четыре раза). Снова положил газету на стол, посмотрел на часы над дверью. За ней, у бензоколонки, поблескивал на солнце «бьюик роудмастер». Прошло почти полчаса, как его водитель через плечо крикнул: «С маслом порядок», – и скрылся за углом, махнув на прощание черной полой. Был ли он СГ? Некоторые из них водят автомобили? Брэд в этом сильно сомневался. СГ пребывали в уверенности, что любой агрегат с двигателем – творение Сатаны, не так ли?

Ладно, может, он и не из СГ. Но кем бы он ни был, почему не возвращается?

И разом образ этого типа, восседающего в сортире неподалеку от колонки дизельного топлива, перестал вызывать улыбку. Мысленным взором Брэд все еще видел его, сидящего на унитазе, со спущенными до лодыжек брюками, в черном пальто, подметающем грязный линолеум, но теперь Брэду открылось и другое: голова опущена, подбородок уткнулся в грудь, большая черная широкополая шляпа (которая и не выглядела как шляпа амишей) надвинута на глаза. Он не шевелится. Не дышит. И не срет, потому что умер. Инфаркт, или инсульт, или что-то подобное. Возможный вариант. Если гребаный король рок-н-ролла мог окочуриться за этим занятием, любой другой может и подавно.

– Нет, – прошептал Брэдли Роуч. – Только не это… он не мог… нет!

Он вновь взялся за газету, попытался прочесть другую статью о летающих тарелках, которые постоянно за нами приглядывают, но никак не воспринимал написанное. Положил газету и повернулся к двери. «Бьюик» никуда не делся, поблескивал на солнце.

Водитель не появился.

Прошло уже полчаса… нет, тридцать пять минут. Черт знает что. Пять минут спустя он обнаружил, что отрывает от газеты узкие полоски и бросает их в корзинку для мусора, где уже образовалась горка конфетти.

– Хрен собачий. – Он поднялся. Вышел из двери, обогнул угол кубика, сложенного из шлакоблоков и выкрашенного белой краской, где работал с того самого дня, как ушел из школы. Туалеты занимали заднюю часть кубика. Брэд еще не решил, то ли ему сразу выражать тревогу («Эй, мистер, вы в порядке?»), то ли пытаться обратить все в шутку («Эй, мистер, у меня есть шутиха, если вам нужно»). Так уж вышло, что заготовленные фразы не потребовались.

В мужском туалете разболталась задвижка, и при достаточно сильном порыве ветра дверь, не запертая изнутри, открывалась, поэтому Брэд или Хью всегда вставляли в зазор между дверью и косяком кусок картона, который удерживал дверь на месте, когда туалетом не пользовались. Если бы водитель «бьюика» вошел в туалет, он бы взял кусок картона с собой (и положил на раковину рядом с кранами, пока справлял нужду) или бросил бы на маленькую бетонную ступеньку перед дверью. Так обычно и бывало, позже сказал Брэдли Эннису Рафферти. После ухода клиента он или Хью возвращали картонную «защелку» на место. Им следовало и спускать воду, но многие обходились без этого. Выходя из дома, люди сразу становились грязнулями. Выходя из дома, только и думали, как бы где напакостить.

Но на этот раз кусок картона торчал из щели между дверью и косяком, повыше задвижки, там, где наилучшим образом выполнял свои функции. И все-таки Брэд дверь открыл, ловко поймав падающий кусочек картона, так же ловко, как в последние годы научился открывать бутылки пива о ручку водительской дверцы своего «бьюика». Кабинка пустовала, как он и предполагал. И определенно не использовалась по назначению. Брэд не слышал звука спускаемой воды, когда сидел в конторке и читал газету. Не блестели капельки воды и на тронутой ржавчиной эмали раковины.

Брэд подумал, что водитель «бьюика» обогнул заправочную станцию не для того, чтобы воспользоваться сортиром. Ему захотелось посмотреть на Редферн-стрим. Речка заслуживала не только взгляда, но и, пожалуй, кадра на пленке в «кодаке». Она бежала по северной части Стэтлер-Блаффс в обрамлении ив, ветви которых напоминали зеленые волосы русалок (в этом юноше жил поэт, это точно, местный Дилан Макйетс). Но водитель «бьюика» не любовался Редферн-стрим – за зданием станции валялись лишь использованные покрышки да из сорняков, как ржавые кости, торчали две оси древних тракторов.

Речка бурлила, она разлилась, покрылась пеной. Конечно, временно – паводки в Западной Пенсильвании случались только по весне, но в этот день мирная, сонная речушка превратилась в ревущий поток.

И стоило Брэду глянуть на поднявшийся уровень воды, как в голове сверкнула страшная мысль. Он оценивающе посмотрел на крутой склон, спускающийся к реке. Трава мокрая, а потому скользкая, особенно для кожаных подошв дорогих туфель этого СГ, если тот, ничего не подозревая, решил подойти к краю, чтобы получше рассмотреть реку. С каждой секундой у Брэда крепла уверенность, что это не предположение, что так все и вышло. Об этом свидетельствовали закрытый сортир, в который до него в это утро никто не заходил, и «бьюик», застывший у бензоколонки с залитым доверху баком, готовый снова тронуться в путь, с ключом, вставленным в замок зажигания. Мистер Бьюик Роудмастер обошел здание заправочной станции, чтобы взглянуть на Редферн, по неосторожности слишком приблизился к краю склона, чтобы лучше рассмотреть бурлящий поток… и аля-улю, я вас люблю.

Брэдли осторожно спустился к кромке воды, дважды поскользнувшись, хотя и был в кроссовках, но не упал, держась рядом с железяками, за которые мог бы схватиться, теряя равновесие. Не было водителя «бьюика» и на берегу, но в двухстах ярдах ниже по течению он увидел что-то черное, зацепившееся за ветви свалившейся березы. Вода трепала это черное из стороны в сторону. И вполне возможно, он видел перед собой именно пальто мистера Бьюика Роудмастера.

– О дерьмо, – пробормотал Брэдли и поспешил в конторку, чтобы связаться с базой патрульного взвода Д дорожной полиции, которая находилась как минимум на две мили ближе к заправочной станции, чем местный полицейский участок. Вот так и получилось…

Теперь: Сэнди

– …Что мы впутались в эту историю, – продолжил я. – До Ширли в коммуникационном центре сидел Мэтт Бабицки. Он позвонил Эннису Рафферти…

– Почему Эннису, Нед? – спросила Ширли. – Только быстро.

– БПМ, – без запинки ответил он. – Ближайшая патрульная машина, – но ответил автоматически, даже не посмотрев на нее. Его взгляд не отрывался от меня.

– Эннису было пятьдесят пять, и он уже думал о том, как хорошо будет отдыхать после выхода в отставку, но не сложилось.

– А мой отец был с ним, да? Они же работали в паре.

– Да, – кивнул я.

Мог бы сразу продолжить, но ему требовалось время, чтобы переварить первую часть. Я молчал, дабы он свыкся с мыслями, что его отец и Брэдли Роуч, пьяница, убивший его, когда-то давно стояли лицом к лицу и спокойно разговаривали. К этому времени Нед уже изучил инструкции, знал, с чего начинается новое расследование.

У меня сложилось ощущение, что вот эта первая часть западет ему в память, что бы я ни рассказывал потом, какими бы фантастическими ни казались подробности. Образ убийцы и его жертвы, стоящих вместе рядом с тем местом (четыре минуты быстрым шагом), где судьба сведет их вновь, на этот раз для того, чтобы один отобрал жизнь у другого, двадцать два года спустя.

– Сколько ему было лет? – прошептал Нед. – Моему отцу в тот день, о котором вы рассказываете?

Он, полагаю, мог подсчитать и сам, но мои слова так потрясли его, что вся арифметика вылетела из головы.

– Двадцать четыре, – ответил я. Если жизнь короткая, подсчеты много времени не занимают. – Патрульным он прослужил уже с год. Тогда действовали те же правила. С одиннадцати до семи утра в паре ездили только патрульные, никаких новобранцев. А твой отец еще был новобранцем. Поэтому он становился напарником Энниса только в дневные смены.

– Нед, ты в порядке? – спросила Ширли. И не зря. Парнишка побледнел как полотно, кровь отхлынула от лица.

– Да, мэм. – Он посмотрел на нее, потом на Арки, на Фила Кандлтона. В взгляде читались недоумение и укор. – Вы все это знали?

– Да, – ответил Арки с легким нордическим акцентом, который всегда слышался мне в голосе Лоренса Уэлка и сестер Леннон, хотя они и не шведки[11]. – Никакой это не секрет. Твой отец и Брэдли Роуч тогда прекрасно ладили. И позже тоже. В восьмидесятые годы Кертис арестовывал его три или четыре раза…

– Черт, пять или шесть, – вмешался Фил. – Почему-то ему нравилось выпивать в смену Кертиса. Один раз он отвез этого недоумка на собрание «Анонимных алкоголиков» и заставил остаться там, но ничего путного из этого не вышло.

– К середине восьмидесятых твой отец уже был патрульным, – продолжил Арки, – тогда как Брэд в основном тратил время на выпивку. А выпив, гонял по сельским дорогам. Нравилось ему это. Многим нравится. – Арки вздохнул. – Если у одного работа – охрана порядка, а у другого – выпивка, понятное дело, что время от времени их пути пересекались.

– Время от времени, – как зачарованный повторил Нед. Словно само понятие времени приобрело новое измерение.

– Но встречался Кертис с ним лишь по долгу службы. Исключение составлял вот этот «бьюик». – Он глянул на гараж Б. – Оставался между ними все эти годы. Висел между ними, как выстиранное белье на веревке. Никто из них открыто не говорил, что существование «бьюика» – секрет, но, наверное, оба это понимали.

Ширли покивала. Взяла Неда за руку, тот не возражал.

– Люди чаще всего его игнорировали, – сказала она, – как игнорируют все, чего не понимают… во всяком случае, пока могут.

– Иногда игнорировать просто невозможно, – вставил Фил. – Мы это поняли, когда… лучше послушай Сэнди. – Он посмотрел на меня. Остальные – тоже. У Неда ярко сверкали глаза.

Я закурил и продолжил.

Тогда

В багажнике Эннис Рафферти нашел бинокль, который повсюду ездил с ним в сезон рыбалки. А потом он и Керт Уилкокс спустились на берег Редферн-стрим по той же причине, которая заставляет медведя подняться на гору: чтобы посмотреть, а что оттуда можно увидеть.

– А мне что делать? – спросил Брэд, когда они направились к углу здания заправочной станции.

– Охраняй автомобиль и придумывай легенду, – ответил Эннис.

– Легенду? Зачем мне легенда?

Вопрос повис в воздухе. Ни Кертис, ни Эннис не сочли нужным разлепить губы.

Первым заговорил Эннис, когда они, помогая друг другу, спустились с откоса на заросший травой берег.

– С автомобилем что-то не так. Даже Брэдли Роуч это понял, а с ай-кью у него не густо.

Керт начал кивать еще до того, как его куда более опытный пожилой напарник закончил фразу.

– Он напоминает развивающие книжки, которые мне давали в детстве. «НАЙДИТЕ НА КАРТИНКЕ ДЕСЯТЬ ОШИБОК».

– Клянусь Богом, так и есть! – Эннису нравился молодой напарник, и он не сомневался, что Керт, поднабравшись опыта, станет отличным патрульным.

Они подошли к самому краю воды, и Эннис взялся за бинокль, висевший у него на шее на кожаном ремешке.

– Нет наклейки техосмотра. Нет номерных знаков. А рулевое колесо! Кертис, ты хоть раз видел такой величины руль?

Кертис покачал головой.

– Нет антенны для радио, – продолжал Эннис. – Нет грязи на бортах. Как можно ехать по шоссе 32 и не заляпаться? Там же одни лужи, брызги – во все стороны. И ветровое стекло совершенно чистое.

– Не знаю. Ты обратил внимание на воздухозаборники?

– Что? Конечно, но у всех старых «бьюиков» есть воздухозаборники на передних крыльях.

– Да, но эти – не такие, как все. Со стороны пассажирского сиденья их четыре, а вот со стороны водительского – три. Разве могли выпускать «бьюик» с разным числом воздухозаборников справа и слева? Сильно в этом сомневаюсь.

Эннис растерянно посмотрел на партнера, поднес бинокль к глазам. Быстро обнаружил черный предмет, заставивший Брэда броситься к телефонному аппарату, навел на резкость.

– Что это? Пальто? – Керт прикрыл ладонью глаза, куда более острые, чем у Брэдли Роуча. – Похоже, что нет.

– Нет. – Эннис все не отрывался от бинокля. – Скорее… мусорный контейнер. Большой черный пластиковый контейнер для мусора, какие продают в городе, в магазине «Реальная цена». Или меня подводят глаза? Взгляни сам.

Он протянул бинокль Кертису. Нет, глаза Энниса не подвели. Кертис увидел застрявший в ветвях березы черный пластиковый контейнер для мусора, должно быть, смытый ночным ливнем из трейлерного парка на Блаффс. Не черное пальто. Черного пальто так и не нашли, как и черной широкополой шляпы, как и самого мужчины с бледным лицом, завитком волос, торчащим из-под шляпы, и странным ухом. Патрульные могли поставить под сомнение существование этого мужчины, Эннис Рафферти не преминул заметить на столе экземпляр «Инсайд вью», когда вместе с Брэдли Роучем прошел в конторку, чтобы допросить последнего, да только «бьюик» говорил об обратном. «Бьюик»-то никуда не делся. Стоял себе и стоял рядом с бензоколонками. Только когда прибыл тягач, чтобы увезти его, ни Эннис Рафферти, ни Кертис Уилкокс уже не верили, что это «бьюик».

К тому времени они даже не знали, что видят перед собой.

Опытные, прослужившие много лет копы доверяют своим интуитивным догадкам; одна из них посетила Энниса, когда он и его молодой напарник возвращались на автозаправочную станцию. Брэдли Роуч стоял около «роудмастера» с тремя хромированными воздухозаборниками на одном переднем крыле и четырьмя – на втором. Догадка Энниса состояла в следующем: несуразности, с которыми они уже успели столкнуться, – лишь взбитые сливки на сандее[12]. А если так, чем меньше увидит сейчас мистер Роуч, тем меньше сможет рассказать потом. Вот почему, хотя Энниса безмерно заинтересовал брошенный водителем автомобиль, он подавил собственное любопытство, оставил «бьюик» Керту и увел Брэдли в конторку. Оттуда сразу вызвал тягач, чтобы отвезти «бьюик» на базу взвода Д, где они могли поставить его в дальний угол стоянки, пусть на какое-то время. Он также хотел допросить Брэдли, пока тот еще ничего не успел забыть, можно сказать, по горячим следам. Эннис рассчитывал, что успеет пообщаться с находкой уже на автостоянке, где его никто не будет отвлекать.

– Кто-то его немного модифицировал, думаю, ничего больше, – небрежно бросил он Керту перед тем, как увести Брэдли в конторку.

На лице Керта отразилось сомнение. Автомобили, конечно, модифицировали, но ведь не так. Убрать один из воздухозаборников, потом выправить крыло, чтобы не осталось и малейшего следа? Заменить обычный руль «бьюика» рулевым колесом с океанской яхты? Модификацией такое не назовешь.

– Осмотри автомобиль, пока я задам несколько вопросов нашему приятелю, – добавил Эннис.

– Могу я проверить километраж?

– Конечно. Только не прикасайся к рулевому колесу, чтобы потом мы могли снять отпечатки пальцев. И вообще руководствуйся здравым смыслом. Не суйся, куда не следует.

Когда они вернулись к бензоколонкам, Брэд Роуч сразу накинулся с вопросами на двух копов: которого он убьет в двадцать первом веке и который исчезнет в тот же вечер.

– Что скажете? Его труп в реке? Он утонул? Это же он, правда?

– Нет, если только он не забрался в мусорный контейнер, зацепившийся за ветви упавшего дерева, – ответил Эннис.

У Брэда вытянулось лицо.

– О черт. Значит, там контейнер?

– Боюсь, что да. И пожалуй, для взрослого мужчины он маловат. Патрульный Уилкокс? Есть у вас вопросы к этому молодому человеку?

Поскольку он только учился, а Эннис учил, Кертис задал несколько вопросов, главным образом, чтобы убедиться, что Брэдли не пил и находится в здравом уме. Потом кивнул Эннису, который шлепнул Брэдли по плечу как давнего друга.

– Как насчет того, чтобы пройти со мной в конторку? – предложил Эннис. – Нальешь мне чашку отравы, которую у вас называют кофе, и посмотрим, удастся ли нам разобраться в происшедшем, – и повел Брэдли к двери, обняв за плечи. Рука у патрульного Рафферти была крепкая, так что Брэдли не смог даже обернуться.

Что же касается патрульного Уилкокса, он получил три четверти часа на осмотр «бьюика». Столько времени понадобилось тягачу с оранжевым маячком на крыше кабины, чтобы добраться до автозаправочной станции «Дженни». Сорок пять минут – не так уж и много, но их хватило, чтобы превратить Кертиса в пожизненного исследователя «роудмастера». Не зря говорят, что истинная любовь поражает, как молния.

Эннис сидел за рулем патрульной машины, когда они возвращались в расположение взвода Д, следуя за тягачом и «бьюиком», передние колеса которого стояли на кузове тягача, а задний бампер едва не касался земли. Керт от волнения аж подпрыгивал на пассажирском сиденье, напоминая маленького мальчика, которому не терпелось пописать. Между ними потрескивало полицейское радио, сработанное компанией «Моторола», несчетное число раз облитое кофе и колой, однако работавшее, как часы. На 23-м канале Мэтт Бабицки и патрульные, находящиеся на выезде, обменивались интересующей их информацией. Этот нескончаемый саундтрек являлся неотъемлемой частью их жизни. Он звучал и теперь, да только Эннис и Керт могли бы услышать хоть слово лишь в одном случае: если бы Мэтт Бабицки обратился непосредственно к ним.

– Прежде всего двигатель, – говорил Керт. – Нет, полагаю, прежде всего защелка капота. Рычаг со стороны водителя, и на него надо нажать, а не потянуть на себя.

– Никогда о таком не слышал, – буркнул Эннис.

– Подожди, подожди, – не унимался его молодой напарник. – Я понял, как им пользоваться, и поднял капот. Двигатель… о, этот двигатель…

Эннис глянул на него. По лицу чувствовалось, что ответ он знает, и ответ этот невероятный. Оранжевый свет маячка на крыше кабины тягача делал его кожу желтой, как у больного желтухой.

– Только не говори мне, что двигателя нет. Не говори, что под капотом радиоактивный кристалл или еще какая-нибудь муть с летающих тарелок.

Кертис рассмеялся, весело и нервно.

– Нет, нет, там двигатель, но не такой, как все. С обеих сторон блока цилиндров большие хромированные буквы «БЬЮИК 8», на тот случай, коли механик забудет, с чем имеет дело. Восемь свечей, по четыре с каждой стороны, как и положено, восемь цилиндров – восемь свечей, но нет крышки распределителя зажигания и самого распределителя, во всяком случае, я их не увидел. Нет генератора и альтернатора.

– Да перестань!

– Эннис, чтоб мне сдохнуть, если я вру.

– А куда идут провода от свечей?

– Каждый образует кольцо и уходит в блок цилиндров.

– Бред какой-то!

– Да! Но ты послушай, Эннис, послушай! Короче, не прерывай меня своими репликами и дай рассказать. – Кертис Уилкокс вертелся на сиденье, но не отрывал глаз от «бьюика», которого буксировали впереди.

– Хорошо, Керт, я слушаю.

– Радиатор есть, но, насколько я могу судить, в него ничего не залито, ни вода, ни антифриз. Приводного вентиляторного ремня нет, и это логично, потому что нет и вентилятора.

– Масло?

– Есть картер и измерительный стержень, но на стержне нет делений. Есть аккумулятор «Делко», но, Эннис, он ни к чему не подключен. Проводов нет.

– Ты описываешь автомобиль, который не может ездить, – прокомментировал Эннис.

– Сам знаю. Я вытащил ключ из замка зажигания. Он на обычной цепочке. Но цепочкой все и заканчивается. Брелка нет.

– Другие ключи?

– Тоже нет. И ключ зажигания – вовсе не ключ. Полоска металла вот такой длины. – Кертис развел большой и указательный пальцы на пару дюймов.

– Болванка, правильно я тебя понял? Болванка, какими пользуются при изготовлении дубликатов ключей?

– Нет. Никакого намека на ключ. Просто полоска металла.

– Ты попробовал завести двигатель?

Керт, до того трещавший без остановки, ответил не сразу.

– Говори, – продолжил Эннис. – Я же твой напарник. И не собираюсь тебя укусить.

– Конечно, попробовал. Хотел посмотреть, как работает двигатель.

– Разумеется, он работает. Кто-то ведь приехал на этом «бьюике», не правда ли?

– Роуч так говорит, но, заглянув под капот, я задался вопросом, лжет он или его загипнотизировали. И знаешь, ответа на этот вопрос у нас пока нет. Ключ не поворачивался. Словно замок зажигания заблокировали.

– И где сейчас ключ?

– Я его вставил в замок.

Эннис кивнул.

– Правильно. Когда ты открыл дверцу, лампочка под крышей загорелась? Или ее тоже нет?

Кертис помолчал, задумавшись.

– Да. Лампочка есть и она загорелась. Мне следовало это отметить. Но как она могла загореться? Как могла, если аккумулятор не подключен?

– Возможно, питание лампочки осуществляется от специальных конденсаторов. Такое возможно, – но по голосу чувствовалось, что Эннис и сам не очень-то верит в свои слова. – Что еще?

– Лучшее я оставил на закуску. Мне пришлось кое к чему прикоснуться, но я пользовался носовым платком и помню, к чему прикасался, так что не напускайся на меня.

Вслух Эннис ничего не сказал, но одарил молодого напарника взглядом, который ясно говорил: если потребуется оторвать ему яйца, он, Эннис, их оторвет.

– Весь приборный щиток – туфта, одна видимость. Верньеры радиоприемника не поворачиваются, клавиши не нажимаются, ручка реостата нагревателя не двигается. Не нажимается и кнопка включения обогрева ветрового стекла. Такое ощущение, словно все залили цементом.

Эннис следом за тягачом свернул на подъездную дорожку к автостоянке патрульного взвода Д.

– Что еще? Есть что-нибудь еще?

– Более чем. До хера. – Последнее слово произвело впечатление на Энниса, потому что обычно Кертис не ругался. – Ты помнишь большущее рулевое колесо? Я думаю, оно тоже ложное. Я его покрутил, не волнуйся, только ладонями, и оно действительно вращается, по и против часовой стрелки, но только чуть-чуть. Может, оно заблокировано, как и замок зажигания, но…

– Но ты так не думаешь.

– Совершенно верно. Я так не думаю.

Тягач остановился перед гаражом Б. Заработал гидроподъемник, передние колеса «бьюика» покинули кузов, плавно опустились на землю. Водитель, Джонни Паркер, вышел из кабины, чтобы отцепить «бьюик», как всегда дымя сигаретой. Эннис и Керт сидели в патрульной машине «Д-19», глядя друг на друга.

– Так что же мы сюда привезли? – вопросил Эннис. – Автомобиль, который не может ездить сам и не может свернуть с шоссе 32 на автозаправочную станцию «Дженни». Без номеров. Без наклейки техосмотра… Тут его осенило. – Регистрационные документы? Ты проверял?

– На рулевой стойке их нет, – Керт открыл дверцу, ему не терпелось вылезти, – молодые, они такие нетерпеливые. И в бардачке тоже, потому что нет там никакого бардачка. Ручка есть, кнопка-защелка тоже, но кнопка не нажимается, ручка не дергается, маленькая дверца не открывается. Все декоративное, как и приборный щиток. Приборный щиток – макет. В пятидесятых автомобили не изготавливались с деревянными приборными щитками. Во всяком случае, американские автомобили.

Они вылезли из патрульной машины, постояли, глядя на заднюю часть «бьюика».

– Багажник? – спросил Эннис. – Он открывается?

– Да. Не заперт. Нажимаешь кнопку, и крышка поднимается, как у любого автомобиля. Но запах отвратительный.

– Запах?

– Как на болоте.

– Трупы?

– Трупов нет, ничего нет.

– Даже запаски? Домкрата?

Кертис покачал головой. Подошел Джонни Паркер, снимая рукавицы.

– Что-нибудь еще, парни?

Эннис и Керт покачали головами.

Джонни уже повернулся, чтобы уйти, но остановился.

– Что это значит? Кто-то решил пошутить?

– Мы еще не знаем, – ответил Эннис.

Джонни кивнул.

– Когда выясните, дайте мне знать. Любопытство до добра не доведет, но все-таки это не порок. Вы понимаете?

– Еще как понимаем, – ответил Кертис. Любопытствовать, но в меру – этот принцип стал для взвода Д образом жизни, а не просто поговоркой, без этого служба не ладилась.

Эннис и Керт наблюдали, как старик идет к кабине.

– Хочешь сказать что-то еще, прежде чем мы поговорим с сержантом Скундистом? – спросил Эннис.

– Да, – кивнул Кертис. – Там сейсмоопасная зона.

– Сейсмоопасная зона? И что это, черт побери, означает?

Вот тут Кертис и рассказал Эннису о передаче по образовательному каналу, которую он видел неделю назад. К тому времени к ним подошли несколько человек: Фил Кандлтон, Арки Арканян, Сэнди Диаборн и сержант Скундист.

В передаче речь шла о предсказании землетрясений. Надежного метода еще не разработали, но ученые в большинстве своем полагали, что в конце концов он обязательно появится. Потому что предвестники землетрясения имели место быть. Животные чувствовали его приближение, да и многие люди тоже. Собаки становились беспокойными, лаяли, требуя, чтобы их выпустили из дома. Лошади и коровы метались в стойлах, ломали изгороди загонов. Курицы в клетках вдруг начинали беспокойно летать по ним, ломая крылья. Некоторые люди заявляли, что слышали высокий гудящий звук, идущий из земли, за пятнадцать или двадцать минут до сильного толчка (и если некоторые люди могли его слышать, вполне вероятно, что животные слышали этот звук куда как лучше). Опять же, падала температура. Не все чувствовали ее понижение перед землетрясением, но многие говорили об этом. Их слова иногда подтверждались данными синоптиков.

– Ты пудришь мне мозги? – спросил Тони Скундист.

Конечно же, нет, ответил Кертис. За два часа до великого землетрясения 1906 года температура в Сан-Франциско упала на целых семь градусов, это зарегистрированный факт. Хотя в остальном погодные условия оставались неизменными.

– Удивительно, – признал Эннис, – но при чем тут «бьюик»?

Вокруг уже собралась небольшая толпа патрульных. Кертис оглядел их, предполагая, что, возможно, на следующие шесть месяцев у него появится радиопозывной Сейсмолог, но все же ответил на вопрос. Пока Эннис находился в конторке заправочной станции и допрашивал Брэдли Роуча, он сидел за большим рулевым колесом, помня, что прикасаться к нему можно только ладонями. И сидя в кабине, услышал высокий гудящий звук. Не только услышал, но и почувствовал.

– Оно шло ниоткуда, это высокое, устойчивое гудение. Я чувствовал, как от него вибрируют пломбы в зубах. Думаю, будь оно чуть сильнее, в карманах задребезжала бы мелочь. Есть слово, объясняющее это явление, мы изучали его на физике, да вот вылетело из памяти.

– Гармоника, – подсказал Тони. – Когда две вещи начинают вибрировать вместе, как камертоны или бокалы для вина.

Кертис кивнул.

– Да, гармоника. Я не знаю, что вызывало это гудение, но оно было очень сильным и расположилось прямо по центру моей головы. Знаете, как бывает, когда встанешь под линией высокого напряжения на Блаффс. И пусть это покажется безумием, но через какое-то время мне начало казаться, что это не просто звук, кто-то пытается разговаривать со мной.

– Я однажды трахнул девушку на Блаффс, под этой самой линией, – сказал Арки точь-в-точь, как Лоренс Уэлк. – Получилось очень гармонично, все так.

– Прибереги это для своих мемуаров, – осадил его Тони. – Продолжай, Кертис.

– Да, сэр. К тому времени, когда я попытался нажать на клавиши радиоприемника, до меня дошло, что в кабине холодно. День теплый, автомобиль стоит на солнцепеке, а в кабине холодно. И еще этот гул. Вот тогда я и вспомнил передачу о землетрясениях. – Кертис медленно покачал головой. – У меня возникло ощущение, что я должен вылезти из кабины и побыстрее. Гудение, однако, ослабело, зато стало еще холоднее. Как в леднике.

Тони Скундист, сержант, командовавший патрульным взводом Д, подошел к «бьюику». Не прикоснулся, лишь всунулся в окно. С полминуты простоял, всматриваясь, вслушиваясь в интерьер кабины темно-синего автомобиля, заложив руки за спину. Остальные патрульные сгрудились вокруг Кертиса, дожидаясь, пока Тони закончит осмотр. С тех пор как они надели серую форму дорожной полиции Пенсильвании, лучшего командира у них не было. Смелого, решительного, справедливого, а когда надо, то и хитрого. Командир патрульного взвода уже становился политической фигурой. Ежемесячные совещания в управлении. Звонки из Скрантона. Конечно, до вершины служебной лестницы путь еще предстоял не близкий, но и Тони уже приходилось играть в бюрократические игры. С этим он справлялся неплохо, оберегал свою задницу, хотя точно знал, да и его подчиненные знали, что высоко не поднимется. Да он этого и не хотел. Потому что Тони прежде всего заботился о своих мужиках… а после того, как Ширли заменила Мэтта Бабицки, о своих мужиках и женщине. Другими словами, о своем взводе. Взводе Д. Патрульные знали об этом не по его словам, а по делам.

Наконец Тони вернулся. Снял шляпу, провел рукой по коротко стриженным волосам, надел. Штрипкой назад, как, согласно инструкции, полагалось носить ее летом. Зимой штрипка располагалась под подбородком. Такова традиция, а как и в любой организации, существующей долгое время, в полиции штата Пенсильвания традиций хватало. До 1962 года патрульным, чтобы жениться, требовалось получить разрешение сержанта (и сержанты частенько этим пользовались, чтобы отсеять новичков и непригодных к работе).

– Никакого гудения, – поделился Тони своими впечатлениями. – И температура внутри, мне показалось, какая и должна быть. Может, чуть прохладнее, чем снаружи, но… – Он пожал плечами.

Кертис порозовел.

– Сержант, я клянусь…

– Я не ставлю под сомнения твои слова, – остановил его Тони. – Если ты говоришь, что эта штуковина гудела, как камертон, я тебе верю. Откуда, по-твоему, исходил звук? Из двигателя?

Кертис покачал головой.

– Из багажника?

Та же реакция.

– Из-под днища?

Третий раз Кертис покачал головой, только лицо его стало пунцовым.

– Тогда откуда?

– Из воздуха, – с неохотой ответил Кертис. – Я знаю, это похоже на бред, но… да. Из воздуха. – Он огляделся, ожидая, что вокруг все загогочут. Никто даже не улыбнулся.

В этот самый момент к компании присоединился Орвиль Гарретт. Он выезжал на строительство новой дороги, где прошлой ночью раскурочили несколько единиц тяжелой строительной техники. Вместе с ним пришел и Мистер Диллон, талисман взвода Д. Немецкая овчарка с небольшой примесью колли. Орвиль и Хадди Ройер нашли его щенком, барахтающимся в колодце заброшенной фермы на Соумилл-роуд. Пес мог упасть в него случайно, но, возможно, его туда и бросили.

Мистер Диллон не был полицейской собакой в полном смысле этого слова, но только потому, что никто его не тренировал. Ума ему хватало, как и зубов. И какой-нибудь плохиш, повысивший голос и начавший тыкать пальцем в патрульного взвода Д в присутствии Мистера Диллона, рисковал до конца дней своих ковырять в носу кончиком карандаша.

– Что происходит, парни? – спросил Орвиль, но, прежде чем кто-то успел ответить, Мистер Диллон завыл. Сэнди Диаборн, оказавшийся рядом с собакой, никогда в жизни не слышал такого воя. Мистер Д развернулся мордой к «бьюику». Задрал голову, подогнул задние лапы. Словно собрался наложить кучку, если б не шерсть. Все до единого волоски встали дыбом. По спине Сэнди пробежал холодок.