Паук приглашает на танец Медная Варя

ГЛАВА 31

Всё-таки в хрупком сложении есть свои преимущества. Одно из них — способность пролезать меж прутьев ограды — я как раз оценила. Протиснувшись в чрезвычайно узкий даже для меня зазор и расставшись при этом с двумя пуговицами, я наконец очутилась во дворе. Огибая фонтан с гигантской каменной чашей (в это время года он не работал, и там сонно колыхалась застоявшаяся вода), я заметила ещё несколько клавиш, плавающих в нём среди осенних листьев.

О том, чтобы стучать в парадную дверь, не могло быть и речи, и я решила обойти здание, чтобы зайти с черного хода. Я успела сделать всего несколько шагов, когда из темноты ко мне метнулись две тени. Услышав грозное рычанье, я страшно перепугалась. Но сторожевые псы узнали меня и тут же завиляли хвостами. Один из них уткнулся влажным носом в мою ладонь, и я рассеянно почесала его за ухом. Поняв, что у меня для них ничего нет, они снова умчались в темноту.

У черного хода меня постигло новое разочарование: он тоже был закрыт. Я застыла в растерянности. Не могу же я провести ночь под открытым небом! Я двинулась обратно, к главному входу, внимательно вглядываясь в фасад. Свет был везде потушен, но в одном месте на первом этаже я заметила приоткрытую раму и бросилась туда. Прикинув местоположение комнаты, я решила, что это библиотека. Наверняка это кто-то из служанок забыл закрыть окно. Я оказалась тут весьма кстати: книги не терпят сырости и халатного обращения, а тем более такие ценные, как из коллекции графа.

Упираясь мысками в кладку, я вскарабкалась на подоконник и раскрыла окно шире. Внутри царила темень. Сев на подоконник верхом, я перекинула сначала одну ногу, а потом вторую и, зажмурившись, спрыгнула внутрь. Падение оказалось не из приятных: ноги встретились с полом позже, чем я рассчитывала. Больно ударившись лодыжкой, я вскрикнула. В ответ на это из темноты раздалось сонное ворчание, и я замерла на месте. Ворчание немедленно прекратилось, послышался шорох, и кто-то зашлепал босыми ногами по полу.

— Кто здесь? — рявкнул голос, от которого я едва не потеряла сознание.

Я ничего не ответила, продолжая стоять неподвижно, в надежде остаться незамеченной.

— Я слышу, как вы дышите.

В темноте вспыхнули пять огоньков, и мне в нос сунули зажженный канделябр.

— Вы? — пораженно выдохнул мистер Фарроуч.

— Я, — испуганно подтвердила я.

— Что вы здесь делаете?

Он поспешно стянул на груди края распахнутого ворота — как девица, на честь которой я покушалась. Я с изумлением поняла, что он смущён. И только после этого заметила, что он облачен в белую мужскую ночную сорочку до пят. Хорошо, хоть колпака на голове не имелось. Я впервые видела его таким растерянным.

Оглядевшись, я осознала свою ошибку: это была не библиотека. Это была его личная комната — в углу помещалась узкая кровать под балдахином. Колпак остался на подушке. Он проследил мой взгляд и опомнился:

— Какого черта вы тут забыли? — прорычал он, натягивая халат поверх рубашки и засовывая ноги в башмаки. — Немедленно покиньте мою комнату.

— Простите, — пискнула я, — я полагала, что все комнаты слуг на третьем этаже.

— Вон, — коротко отрезал он.

Я послушно бросилась к выходу, обрадованная тем, как легко отделалась.

— Не та дверь, это гардеробная, — с досадой крикнул он.

— Простите.

Я развернулась к противоположной стене и замерла как вкопанная. Волна ужаса окатила меня от макушки до пяток, обездвижив на целую минуту. Всё оказалось правдой. Всё, что о нём говорили! Я медленно повернулась на каблуках вокруг своей оси, оглядывая стены и полки.

— Вы уйдёте, наконец?

Вместо ответа я шагнула к нише у входа и дёрнула за шелковый шнурок. Над нашими головами вспыхнула свечная люстра. Мистер Фарроуч заморгал от яркого света, а я получила возможность хорошенько рассмотреть отвратительную обстановку.

Его комната была больше похожа на лавку таксидермиста: хорёк, котёнок, ворона и полевая мышь. Все были тщательно вскрыты и чем-то смазаны — видимо, для остановки процесса разложения. По этой же причине наверняка не чувствовалось характерного запаха. На столе лапками кверху был растянут какой-то зверёк — то ли енот, то ли барсук. Из него торчали трубки. Рядом лежал длинный узкий кинжал с инкрустированной рукояткой. Тут же стояла массивная хрустальная бутыль со сплюснутыми боками, в которой колыхалась мерцающая голубоватая жидкость. Внутри медленно расправлялись полупрозрачные серебристо-синие нити, похожие на дымок. Над столом были прибиты полки с неровными рядами всевозможных склянок, пузырьков и колб. Стеллаж вдоль стены был уставлен книгами. Моё внимание особенно привлекли «Философия мертвых» и «Смерти вопреки». Но завершающий штрих висел над камином: довольно крупный кусок тонко выделанной кожи с неровными краями. Рисунок на нём точь-в-точь повторял узор на серьгах и колье.

Я указала на него пальцем.

— Что это?

Мистер Фарроуч выпучил глаза, словно не веря, что это не сон.

— Беру назад слова про лицемерную скромность. В вас нет ни капли стыда.

Я резко повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— И это говорите мне вы? Очень скоро вашим злодеяниям придёт конец! — На слове «злодеяния» он приподнял бровь, но я, проигнорировав это, продолжила: — Я всё расскажу графу, и вы понесёте заслуженное наказание. Но прежде скажите мне, что вы сделали с Матильдой?

Он пораженно застыл.

— Мисс Лежер? Но откуда… Так вот оно что, — перебил он сам себя и прищурился. — Я с самого начала чувствовал, что с вами что-то не так.

— Со мной что-то не так? — задохнулась я и обвела рукой комнату. — Не я убиваю и потрошу на досуге. Когда граф узнает…

— Он знает.

— Что? — пол резко ушёл у меня из-под ног, так что пришлось опереться о край стола. При этом я задела распятого зверька и поспешила отскочить. На руках осталась бурая гадость.

Мистер Фарроуч невесело ухмыльнулся.

— Граф знает о моём маленьком хобби.

— Вы это так называете?

Он буднично пожал плечами.

— Я всегда питал склонность к биологическим опытам, и он поддерживает мою тягу к знаниям. Не вижу в этом ничего предосудительного. И не думаю, что власти заинтересует ваш бурный рассказ (а в том, что он будет бурным, я не сомневаюсь) о моей скромной лаборатории.

— Заинтересует, когда они узнают про вашу коллекцию сомнительных книг и… и… убитых животных…

Он с мрачной насмешкой ждал продолжения.

— и… о пузырьках, — закончила я.

— Раз уж ваш ночной визит затягивается…

Мистер Фарроуч, не торопясь, проковылял к креслу. Я осталась стоять, настороженно наблюдая за каждым его движением и прикидывая, что в случае чего успею добежать до двери. Из-за ноги он не сможет меня догнать.

— Итак, — ровным голосом начал он. — С первым обвинением вы на пару веков опоздали. В наше время моветон вздёргивать за любовь к чтению. Второе просто абсурдно — я нашёл их уже мертвыми. Ну а третье, — он криво усмехнулся и развел руками, — вот с пузырьками вы просто загнали меня в угол. Мне нечего возразить. Разве что, — тут он поднял палец, будто только что вспомнил, — у меня есть привычка наводить порядок у себя в комнате. Особенно перед приездом гостей.

Он неприятно улыбнулся и сложил руки перед собой, соединив кончики пальцев. Я стояла, пытаясь собраться с мыслями и понимая, что он прав. К тому моменту, когда сюда явится полиция, он успеет уничтожить все следы своих незаконных деяний.

— Раз уж я был так любезен с вами, ответьте и вы на мой вопрос.

— Какой? — растерялась я.

— Откуда вы знаете мисс Лежер?

Он произнёс это всё тем же нарочито спокойным голосом, но я заметила, как, произнося её имя, он вцепился ногтями в подлокотники кресла.

— Хотя постойте, дайте угадаю: она гувернантка, вы гувернантка… учились вместе? Один интернат? — я не отвечала, но он, похоже, без труда читал мои мысли по выражению лица. — Ага, значит, подруги. Так что вам здесь нужно?

— Вы прекрасно знаете что.

— Понятия не имею, — бесстрастно ответил он.

— Матильда пропала, и последний раз её видели здесь.

— Мисс Лежер уволилась.

— Ни с кем не попрощавшись?

— Скоропостижно уволилась.

— Неужели? Тогда как вы объясните это?

Я сунула руку в карман и продемонстрировала ему колокольчики. Он дернулся, и маска сдержанности тут же слетела с его лица.

— Откуда они у вас? — он впился взглядом сначала в находку, а потом в меня своими пустыми глазами, от которых меня, как обычно, пробрала дрожь. — Вы что, следили за мной? — он подался вперёд, и я непроизвольно попятилась, а потом быстро сунула улики обратно в карман.

— Именно, — подтвердила я. — А потому знаю, что вы лжете: это вы убили животных. И ваш визит на кладбище. Как вы его объясните? Я знаю, что у вас там нет родственников. А серьги… на них такой же знак, как на этой картине, — я махнула рукой на стену. — Что он означает?

И тут меня осенило. Кусочки мозаики начали стремительно складываться в голове, и слова просто полились из меня безостановочным потоком:

— Ваши опыты… животных вам показалось мало… слишком мелкие, слишком неинтересные. Кому нужны хорьки, когда рядом бродят экземпляры куда занятней, куда крупней. И вы решили не упускать возможность, когда тут появился кто-то доверчивый, кто-то, кого не составит труда обмануть и завлечь… — слезы потекли у меня из глаз.

— Хватит, — рявкнул он.

Но я уже не могла остановиться.

— Вы знали, что Мэтти не сумеет постоять за себя! — захлебывалась я. — Вы всё это устроили, а потом всем сказали, что она неожиданно уволилась. Вам поверили. Как это удобно — пользоваться доверием графа и иметь доступ ко всем документам и колокольчикам! Но в одном вы просчитались: когда решили, что её никто не станет искать!

Из-за пелены слез его фигура расплывалась в одно черное пятно.

— Я сказал: хватит, — угрожающе прошипел он.

— Что вы ей сказали? Под каким-то предлогом увели из замка? Она жива? Отвечайте!

Он вдруг поднялся и медленно двинулся ко мне, закрывая путь к двери.

— Значит, вы считаете, что я убил вашу подругу?

Я похолодела и с трудом выдавила:

— Д-да…

Сообразив, что он только что отрезал единственный путь к отступлению, я попятилась. Бросила быстрый взгляд на окно, но он его перехватил и чуть качнул головой.

— Именно здесь, в этой комнате?

Я кивнула, трясущимися руками вытерла слезы и сделала ещё один шажок назад.

— Убил и вскрыл. А возможно, даже порезал на мелкие кусочки и рассовал по всем этим баночкам, — он кивнул на полки, и я тоже непроизвольно оглянулась на них. Ноги у меня подкосились. Сделав очередной шаг назад, я уперлась в стол.

— А теперь скажите, что мне мешает сделать то же самое с вами?

Он сделал паузу, и мои волосы встали дыбом, когда я поняла, что вопрос был риторическим. Я вжалась в стол, пытаясь отодвинуться как можно дальше, как будто эта отсрочка могла меня спасти. И тут мои пальцы наткнулись на холодный металл. Я схватила лежавший на столе кинжал и выставила его вперёд, почти уткнув в грудь мистеру Фарроучу.

— Не подходите!

Правая рука тряслась так, что пришлось обхватить её левой, иначе я непременно выронила бы оружие. Он замер.

— Вы спятили, — коротко сообщил он. — Опустите нож.

— Вы меня слышали! — уже увереннее велела я. — Отойдите, или я вас ударю, а потом перебужу криком весь замок!

Он послушно сделал шаг назад, поднимая руки ладонями кверху.

— Чёрт-те что, — пробормотал он.

И тут мой взгляд скользнул по его руке. Заметив это, он быстро натянул рукав, но было поздно.

— Её нет… — пораженно выдохнула я. — Где метка? Если вы не слуга, то…

Он воспользовался моим замешательством и прыгнул вперёд. Быстро заломил мне руку и зажал рот. От боли перед глазами побежали красные круги, и я выронила кинжал. Он звякнул об пол, и мистер Фарроуч отшвырнул его ногой подальше.

— А теперь слушайте меня, — прошипел он мне в ухо. — Вы ворвались посреди ночи ко мне в комнату, разбудили, нагородили чуши, обвинили в убийстве и угрожали расправой. Я ничего не забыл? — Он держал меня так, что я не могла пошевелиться. Сообразив, что в таком положении я никак не могу ответить, он чуть ослабил хватку, и я кивнула. Этот ответ его удовлетворил.

— Так вот, завтра я поставлю в известность графа, и к обеду вас тут уже не будет. Не думайте, что ваша любовная связь с ним послужит защитой. А сейчас я разожму ладонь, и вы будете вести себя тихо. Вы поняли?

Я находилась в полуобморочном состоянии и едва понимала, что он говорит.

— Вы меня поняли? — повторил он и слегка встряхнул меня. — Моргните.

Я моргнула.

— Не вздумайте кричать, — предупредил он. — Иначе я могу передумать насчёт расчленения и баночек.

Тут я изловчилась и лягнула его. Увы, удар вышел смазанным, но этого хватило, чтобы он разжал пальцы. Я бросилась к двери, но он успел схватить меня за руку. Я набрала в легкие побольше воздуха, и тут раздался крик, но не мой. Дернувшись, как тряпичная кукла в пляске, он повалился на пол, хватаясь за ногу и корчась. Его лицо смертельно побледнело, по губам заструилась кровь — видимо, он прикусил их при падении. Я с изумлением наблюдала, как его пальцы, суставы, ноги и всё тело корёжится в судорогах. Казалось, каждая его косточка ломается прямо на моих глазах. Я поняла, что у него очередной приступ, и это мой шанс.

Метнувшись к двери, я схватилась за ручку, но в последний миг помедлила. «Вдруг он умрёт прямо сейчас, и я так и не узнаю, что стало с Мэтти?» Я оглянулась. Он по-прежнему лежал на полу, но больше не корчился, а просто вздрагивал и хватал ртом воздух, пытаясь прийти в себя. В воспаленных глазах блестела влага. Он в изнеможении глянул на меня.

— Уйдёте вы, наконец, чёрт бы вас побрал! Неужели не видите, что мне из-за вас плохо?

Я нажала на ручку и выбежала в коридор.

ГЛАВА 32

Между вторым и третьим этажами я остановилась отдышаться. Я не могла понять, что только что произошло. Такое ощущение, что приступ у него начался именно из-за меня, когда он схватил меня за локоть. Нет, абсурд. Я ведь ничего нарочно не делала и никак не могла повлиять на его состояние. Спохватившись, я одёрнула себя: он только что угрожал мне, а я переживаю о его самочувствии. Вот уж действительно спятила!

Прокручивая в голове наш разговор, я с досадой поняла, что не получила ответа ни на один свой вопрос. Напротив, их возникло ещё больше: почему у него нет метки? Если он не слуга, то кто? Где он спрятал Матильду? Я представила её, лежащей в каком-нибудь подвале, холодной и застывшей, и тут же потрясла головой: нет-нет, не её тело, именно Матильду! И что он имел в виду, когда сказал, что связь с графом меня не спасёт? В памяти всплыл наш дневной разговор, и я вскипела, сообразив, что он посчитал меня любовницей Кенрика Мортленда! Но сейчас меня больше всего озадачивало другое: почему он меня не убил? То есть этот факт меня чрезвычайно порадовал, но не поддавался логическому объяснению. Никто не знал, что я была в его комнате, и ему ничего не стоило убить меня прямо там, безо всякого риска. Почему он этого не сделал?

Голова шла кругом, я не знала, что делать. Пойти разбудить графа? Но мистер Фарроуч сказал, что тот знает о его «хобби». Может, солгал, а может, и нет. К тому же, один раз граф уже предупреждал меня не лезть к мистеру Фарроучу, и я не послушалась. Нет, ему нельзя доверять.

Поймав себя на том, что бесцельно кружу по лестничной площадке, я остановилась и принялась в раздумье барабанить пальцами по дубовым перилам. Нельзя же просто сидеть и дожидаться завтрашнего утра, когда мистер Фарроуч исполнит свою угрозу и всё расскажет хозяину. Если они заодно, то граф в два счёта выкинет меня из замка, и я никогда не узнаю, что стало с Мэтти. Но даже если мистер Фарроуч действовал в одиночку, граф слишком дорожит им. Так что велика вероятность, что он поверит не мне, а ему. И результат будет тот же: меня в два счёта выкинут из замка.

Раздумывая над этими двумя в равной степени тупиковыми вариантами, я припомнила слышанное где-то мудрое изречение неизвестного автора: когда выхода не видно, посмотри на ситуацию с другой стороны. Вняв совету, я аж подскочила от пришедшей в голову новой идеи и мысленно поблагодарила неизвестного автора мудрого изречения. Из двух вариантов я выберу третий: я всё расскажу, но не графу, а мистеру Дрейку. Прямо сейчас пойду к нему, если понадобится, разбужу и заставлю меня выслушать. У него нет причин мне не верить. Я попрошу, не мешкая, отвезти меня в город и к утру вернусь сюда уже с полицией. Мистер Фарроуч этого не ожидает и не успеет подготовиться. Возможно, его даже схватят на месте!

Я представила, как на его руках защелкивают наручники, а Мэтти (в моём воображении она просто выскакивала из шкафа в его комнате), измождённая, бледная и дрожащая, но живая и невредимая, бросается мне на шею, рыдая и осыпая благодарностями. Я настолько увлеклась, что удивилась, обнаружив, что по-прежнему нахожусь на темной лестничной клетке. Я тут же рассердилась на себя. Хватит размышлений, пора действовать!

Я устремилась к комнате мистера Дрейка, но, преодолев несколько ступеней, остановилась и повернула обратно. С большой долей вероятности, его там нет. Я скорее найду его на том же месте, что и в прошлый раз: на коврике перед дверью графини. Придя к такому выводу, я свернула в коридор второго этажа.

Там было не так темно, как на лестнице, — в противоположном конце, напротив покоев графини, мигал светильник. Пламя нервно колыхалось от гуляющего сквозняка. Я разочарованно застыла, увидев, что мистера Дрейка там нет. Правда, смятая дорожка указывала на то, что он там находился ещё совсем недавно. Значит, он в своей комнате. В этот момент я услышала за дверью мелодичный смех леди Фабианы. В ответ прозвучал мужской голос. Слов я не разобрала, но узнала голос мистера Дрейка. Он был у графини!

Первым моим порывом было броситься туда и постучать в дверь. Я даже сделала несколько шагов, но замерла, сообразив, что они могут не обрадоваться моему непрошеному вторжению, особенно учитывая обстоятельства. Молодой мужчина в покоях замужней женщины поздно ночью… я покраснела от возмущения и смущения, представив, что могу там обнаружить. Меня охватила досада оттого, что план так легко разрушился. На кону жизнь человека, и, возможно, не одного, а я ничего не могу поделать!

Услышав шорох, я вскинула голову. В противоположном конце коридора показался силуэт. Я стояла у самой стены, в густой тени, а потому осталась незамеченной. Человек приблизился к закрытым дверям, за которыми по-прежнему слышался смех, и я узнала графа. Из-за резкой игры света и тени его красивое лицо было пугающим. Он подошёл к двери и на миг застыл. Он не стал стучать, а просто одним мощным ударом ноги выбил её. Отколовшиеся щепки полетели в стороны, внутри раздался испуганный возглас графини. Граф молча шагнул внутрь, а в следующую секунду мистер Дрейк в буквальном смысле слова вылетел из комнаты и с ужасающим хрустом шмякнулся о стену. В дверях показался граф и встал над ним.

— Убирайся, — ровным голосом приказал он.

Я вжалась в стену, чтобы меня не заметили. Но им было и так не до меня. За плечом супруга мелькнула леди Фабиана. Развернувшись, он схватил её за шею и, оторвав от пола, швырнул спиной о стену коридора. Она засучила ногами в воздухе, хрипя и пытаясь отлепить его пальцы от горла. Я заволновалась, не зная, как поступить: не убьёт же он её!

Мистер Дрейк меж тем с трудом поднялся на четвереньки, отряхиваясь, как собака, и пытаясь прийти в себя.

— Мортленд, я не… — начал было он, но граф, не глядя, коротко пнул его в лицо. Гость взвыл и зажал нос. Из него заструилась кровь, как ежевичный сок из опрокинутого стакана.

— Фабиана, — умоляюще прогундосил он.

— Ты слышал? Убирайся! — прохрипела она, даже не взглянув на него.

И мистер Дрейк, бросив на них последний жалкий взгляд, пополз прочь на четвереньках. Только в конце коридора он, покачиваясь, поднялся на ноги и скрылся из виду.

Граф молчал и только шумно дышал. Он сильнее сжал пальцы, вдавив их в шею графини, и она замолотила кулаками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть и высвободиться. Это не помогло. Тогда она изловчилась и полоснула его всей пятернёй по лицу. Он чуть пошатнулся и разжал пальцы. Графиня с громким вздохом сползла по стене, но тут же вскочила на ноги и принялась осыпать его беспорядочными ударами: по голове, груди, спине. Он легко отвел их и поднял перекошенное от ярости лицо. Три багровые полосы от её ногтей протянулись наискось от лба до подбородка. Она умудрилась так оцарапать его через перчатку. Одна ленивая оплеуха, и леди Фабиана снова отлетала к стене, ударившись о каменную преграду спиной.

— Ненавижу, — прошипела она, сверля его горящим взглядом и сжимая кулаки.

Граф шагнул к ней, придвинув лицо с сочащимися порезами.

— И я ненавижу, — прорычал он.

Я пошевелилась, испугавшись, что он сейчас её покалечит. Вместо этого он резко притянул её к себе и вгрызся поцелуем, больше похожим на звериный укус. Она ответила ему тем же. Они яростно вцепились друг в друга, и, как ни странно, впервые смотрелись гармонично. Когда они отстранились, чтобы отдышаться, я увидела, что по губам графини сочится кровь. А потом она с рычанием снова прильнула к нему и с силой запустила пальцы в волосы так, что он вскрикнул. Они будто соревновались, кто причинит другому больше боли. Слившись воедино и не разжимая объятий, они попятились к двери и буквально ввалились внутрь. Ногой граф захлопнул дверь.

Ещё несколько минут я стояла в коридоре ошеломленная, а потом поднялась к себе. До этого момента я была уверена, что они ненавидят друг друга. Иначе зачем было постоянно изводить друг друга? Но то, что я сейчас видела, не было ненавистью — скорее извращенной болезненной страстью, зависимостью, одержимостью. Я вспомнила наш разговор с графом в библиотеке, в самом начале. Тогда он сказал, что женился по любви, но я ему не поверила. В тот момент я и понятия не имела, что это чувство может принимать подобную форму: когда люди готовы уничтожить друг друга. Разве любовь это не когда два существа испытывают друг к другу нежную привязанность, основанную на уважении и заботе о благополучии другого? Но вот такая любовь, темная и неуправляемая, как стихия, не укладывалась у меня в голове.

Я так и не решила проблему. Без сомнения, мистер Дрейк сейчас не в том состоянии, чтобы хотя бы выслушать меня, не говоря уже о том, чтобы куда-то везти. Но я была больше не в силах думать над чем бы то ни было. Кажется, сегодняшний день был самым долгим в моей жизни. И я сделала то, что советуют делать во всех непонятных ситуациях: легла спать, положившись на волю Провидения.

Мне снился мост. Меня неудержимо влекло к таинственной фигуре возле него. Я была уверена, что это та самая старуха. Мне вовсе не хотелось снова смотреть в её бесцветные глаза, но ноги сами несли меня туда. Когда я приблизилась, ветошь пошевелилась. Тогда я протянула руку и откинула капюшон. Но под ним была не старуха. Лохмотья упали, обнажив ярчайший сноп света. Он ослепил меня, будто глаза прижгли солнцем. Передо мной пульсировал огромный шар, в котором метались всполохи, похожие на струи тока: лиловые, оранжевые, зелёные. Смотреть на них не было никакой возможности, и я проснулась. За окном было уже утро, а в дверь стучали.

ГЛАВА 33

Из-за пасмурной погоды я подумала, что час ранний, но, как оказалось, проспала.

— Мисс Кармель, вы там? Вы меня слышите?

— Да, Нора, одну минутку.

Я поспешно накинула халат и отворила дверь. Я не сомневалась, что она явилась сюда, чтобы отвести меня к графу. А мистер Фарроуч времени даром не терял! Уже подсуетился и успел привести угрозу в исполнение.

— Ой, что сегодня случилось! — выпалила Нора, едва переступив порог.

И не успела я рта раскрыть, как она тут же посвятила меня во все подробности.

Как оказалось, этим утром кто-то напал на графиню и ранил её. И не просто ранил, а порезал горло от уха до уха, да так, что бедняжка и звука не может произнести. К ней уже вызвали хирурга из города. В свете злодейского нападения, очень подозрительным стал неожиданный отъезд гостей. Никто не видел, как и в какой час это произошло. И лишь когда поднялась суматоха, конюхи спохватились, не досчитавшись лошадей. Тогда-то и выяснилось, что все трое покинули замок. Граф тоже уехал, ещё до завтрака, никого не предупредив, куда направляется и когда вернётся.

— Но он знает о происшествии с графиней? — уточнила я.

— Да, он-то ей первую помощь и оказал — рану затыкал. Велел никого, кроме врача, не пускать. А потом сразу уехал.

Я ошеломлённо уставилась на неё.

— Но жизнь леди Фабианы вне опасности?

— Говорят, рана скорее страшная, чем серьёзная, — пожала плечами Нора.

— Не лучше ли было вызвать местного хирурга, чем дожидаться из города?

Служанка захлопала глазами.

— Так никто из местных не поштопает так гладко, — пояснила она.

Кухня жужжала как потревоженный улей. Люди были заметно растеряны ввиду отсутствия хозяев.

При виде меня все ненадолго отвлеклись, чтобы поздороваться, а потом снова вернулись к бурному обсуждению.

— Мисс Кармель, — подскочила Иветта, — зря вы так быстро вчера с танцев ушли. Ух и весело было!

— Да погодите ты, весело, — сурово осадила её Симона, — в замке непонятно что творится, а она всё со своими танцами. Как же без хозяев-то! — всплеснула руками она.

— А что же мистер Фарроуч? — осторожно поинтересовалась я. — Значит, теперь он за главного?

— То-то и оно, — страшным шёпотом поведала миссис Меррит, — его сегодня ещё никто не видел.

— Как не видел? — изумилась я. — Но он у себя?

— Никто не знает, — пожала плечами Беула.

— Но вы проверяли? Стучались к нему?

Кларисс с Симоной переглянулись, а Иветта уставила на меня глаза-блюдечки:

— Нет, конечно! К нему никто никогда не заходит. Он всегда сам появляется.

Я похолодела, решив, что мистер Фарроуч скончался от удара после моего визита. Но тут же рассердилась: каков негодяй! Умер нарочно, чтобы отягчить мою совесть. Нет, не бывать этому!

— Я к нему зайду, — кивнула я, и женщины одарили меня взглядом, каким смотрят на мучениц.

— Мы будем рядом, — мужественно заявила Иветта, — только чуть-чуть позади.

Я поднялась на первый этаж, пытаясь осмыслить всё случившееся, но увязать одно с другим никак не получалось. По всему выходило, что супругу ранил граф. В том, что он на это способен, я не сомневалась, но не понимала, зачем ему это. Может, из ревности? Но как тогда объяснить внезапный отъезд гостей? А может, это Дезире решила отомстить сопернице, так и не сумев завлечь графа в свои сети? Или какая-то муха укусила бессловесного мистера Брауна? И надо же: не просто ранили, а лишили голоса. Было ли это простым совпадением, или нападавший знал, где кроется источник её влияния на окружающих?

Этими размышлениями я пыталась отвлечь себя от предстоящего. Всё внутри сжималось и переворачивалось при мысли о том, что я могу найти в той комнате. А что, если я обнаружу там его холодный труп с искореженным страшными судорогами лицом и вывалившимся языком? Отогнав эту ужасную картину, я остановилась перед дверью, глубоко вздохнула и постучала. Никто мне не ответил. Я обернулась к Беуле и Иветте, замершим, как и обещала Иветта, немного позади. Они обменялись вопрошающими взглядами и пожали плечами. Тогда я толкнула дверь — она оказалась не заперта — и осторожно заглянула внутрь.

Мистер Фарроуч лежал на смятой постели с закрытыми глазами. Черные волосы разметались, осунувшееся лицо, и так обычно бледное, затмило белизной подушку, лоб и шея блестели от пота. Когда дверь отворилась, его веки дрогнули и приоткрылись. Воспаленные глаза остановились на мне и тут же страдальчески закатились.

— Только не это, — простонал он, — снова вы. Господи, за что…

— За ваши грехи, — пояснила я и обернулась к дожидавшимся меня девушкам.

— Иветта, принеси, пожалуйста, зерновые тосты, джем, отварные яйца и крепкий чай. Беула, будь добра, захвати таз с водой и полотенце. И сообщите миссис Меррит, что мистер Фарроуч болен и я побуду с ним.

— Нет-нет, я в порядке, — послышался за моей спиной почти испуганный шепот.

— И даже бредит, — закончила я.

— Мы мигом, — заявила Иветта, с любопытством выворачивая шею.

Она до последнего пыталась заглянуть в щелочку, пока я притворяла дверь. И в глазах мелькнуло разочарование, потому что разглядеть так ничего и не удалось. Я повернулась к настороженно наблюдавшему за мной больному. Он сделал попытку подняться на локтях, но тут же обессиленно рухнул обратно.

— Я буду вас пытать, — заявила я.

— Вы лжете, — неуверенно просипел он.

— Вы правы, — вздохнула я, — придётся ограничиться видом ваших мучений.

— Тогда устраивайтесь поудобнее и получайте удовольствие, — слабо отозвался он и закрыл глаза.

Я шагнула к кровати, и он встрепенулся.

— Что вы делаете?

— Как что? Хочу поправить вашу подушку и придвинуть столик, чтобы было куда поставить завтрак и умывальные принадлежности.

— Значит, и правда остаётесь? — уточнил он обречённым голосом.

Я улыбнулась, как научилась у графа, — одним уголком рта (и, как я надеялась, зловеще).

— О да, — заверила я. — Граф уехал, и нам с вами о многом надо поговорить.

— Тогда отвернитесь, — буркнул он.

— Что? Зачем это? — насторожилась я, и он ответил хмурым взглядом.

— На одну минуту.

Я не пошевелилась.

— Будьте так добры, — выдавил он сквозь сцепленные зубы.

— Имейте в виду, — предупредила я, отворачиваясь к двери, — тень падает прямо передо мной, и я сразу замечу, если вы вздумаете что-нибудь выкинуть.

По правде говоря, я не верила, что он решится причинить мне вред, зная, что Беула и Иветта вернутся с минуты на минуту. Но всё же стоять к нему спиной было неприятно: волоски на шее шевелились, как если бы в клетке позади меня прохаживался хищник, стуча хвостом о землю.

Раздался шорох, и вскоре он снова подал голос:

— Можете повернуться.

Я обернулась и уставилась на него в изумлении, не веря своим глазам. Теперь он лежал полностью одетый, только костюм был измят.

— Зачем это? Вы больны, и так будет неудобно.

— Если вы окончательно потеряли стыд, то у меня он ещё остался.

Мне невольно стало смешно, но тут его лицо скривилось, и он потянулся к ноге, часто дыша. При виде чужих мучений мне стало не до смеха, и я с досадой поняла, что получать удовольствие не получится.