Мы не волшебники, а только учимся Баринова Виктория

1

Это был самый удивительный клиент из всех, с кем Маринке[1] пришлось иметь дело за последние три месяца. Лет двадцати пяти на вид, мужского пола, долговязый, симпатичный, с ярким румянцем после мороза. Темные кудри небрежно спадали на лоб, стекла очков запотели в теплом помещении. Маринка даже рот раскрыла. Обычно в корпорацию захаживали женщины среднего возраста, страдающие от непонимания мужчин или (гораздо чаще) от их отсутствия. Юноша, должно быть, просто ошибся дверью. На первом этаже заброшенного заводского помещения, в котором они арендовали офис, находились еще фотоателье и мелкооптовый склад алкоголя.

Нежданный гость не нуждался ни в выпивке, ни в фотографиях, о чем и заявил с порога изумленной Маринке:

— Я к гадалке. Здрасте.

— Здравствуйте, — вежливо сказала Маринка, надеясь, что ничем не выдала удивления. — Вам придется подождать. Госпожа Кристиана занята.

По общему решению, она заставляла ждать всех клиентов. Пусть десять минут, но каждый должен был посидеть в ее приемной и подумать о том, как нелегко попасть на прием к всемирно известной госпоже Кристиане. Но на этот раз Маринка не сочиняла, а говорила чистую правду. Час назад на сеанс пришла очередная дамочка со взвинченными нервами и командными нотками в голосе и до сих пор не выходила.

Юноша был разочарован:

— Понятно. А когда она освободится?

— Трудно сказать. Через час или два. Если не хотите ждать, можете записаться на завтра. Кажется, еще есть свободное время.

Парень оглянулся на дверь, зачем-то опустил глаза на папку, которую держал в руках, и с самым решительным видом подошел к диванчику для посетителей:

— Я подожду, если вы не против.

Маринка не возражала. Он сел, презрительно покосился на гламурные журнальчики, в изобилии рассыпанные по столу, от чая и кофе отказался. Маринка делала вид, что работает, а сама исподтишка наблюдала за странным клиентом. Что, интересно, ему потребовалось от гадалки?

Несколько минут юноша сидел почти спокойно, если не считать того, что ерзал, съезжая со скользкого дивана, барабанил пальцами по коленке и напевал что-то вполголоса. Маринка хихикала про себя и ждала, что будет дальше. Внезапно молодой человек дернулся как от удара током и замер. Пение прекратилось. Маринка собралась уже спросить, не нужна ли ему помощь, как он открыл свою папку, вытащил ручку и пачку исписанных листов и принялся что-то в них черкать.

«Неужели студент перед экзаменом? — предположила Маринка. — Как раз зимняя сессия на носу. Подумал, что потусторонние силы обеспечат отличную оценку и избавят от зубрежки. Забавно».

Но на лентяя и двоечника парень не походил. Он был сосредоточен, хмур, молчалив и чем-то неуловимо напоминал Маринке Дениса Коврижко. Неудавшееся светило физико-математических наук, а ныне мозговой центр корпорации «Третий глаз» тоже любил с умным видом почеркать в блокноте. Галина и Антонио[2] частенько посмеивались над ним, называли безумным изобретателем, но им, как одноклассникам, многое было позволено. Маринка в голову Дениса верила и не сомневалась, что страницы пресловутого блокнота произведут переворот в науке и прославят имя Дениса Коврижко, а заодно и их — его друзей и почитателей.

На первый взгляд парень в очках был если не копией Дениса, то его младшим братом. Конечно, в фигуральном смысле. Коврижко стоит знать, какой птенец залетел в их гнездышко. Пусть послушает, о чем серьезный юноша будет говорить с госпожой гадалкой.

Маринка быстро написала Денису сообщение. Прошли те времена, когда ей нужно было сломя голову нестись по коридору, чтобы предупредить об очередном клиенте. Денис нашел, что это невыгодно и в какой-то степени опасно, — и установил на их компьютерах мини-чат. Теперь они могли обсуждать что угодно, не боясь, что их подслушают любопытные посторонние личности.

Получив в ответ: «Все понял, Галка свободна, запускай клиента», Маринка позвала заработавшегося юношу:

— Пойдемте, госпожа Кристиана освободилась.

Он поднял голову от бумаг и, казалось, не сразу понял, почему к нему обращаются и чего, собственно, от него хотят. Маринка повторила. В глазах парня блеснуло понимание. Он лихорадочно собрал листочки, запихнул их обратно в папку и вскочил.

— У вас один лист упал, — сказала Маринка.

Парень полез под стол, уронил папку, рассыпал остальные листы. Пряча улыбку, Маринка помогла ему собрать драгоценные записи. Клиент все сильнее напоминал ей Дениса. Уйдя с головой в работу, Коврижко тоже переставал ориентироваться в окружающей действительности.

Маринка вывела юношу в коридор:

— Идите прямо, пожалуйста, никуда не заглядывайте. Кабинет госпожи Кристианы последний, рядом со шкафом для одежды. Она вас ждет.

Юноша шел по коридору, слегка сутулясь. По сторонам не глядел и таинственными дверями корпорации не интересовался. На Маринкиной памяти он был первым, кто ни на секунду не задержался перед дверью «Денежная удача» или «Приворот». Все обычно замедляли шаг, а некоторые пытались двери открыть. От чересчур любознательных Денис врезал замки, закрыл их на ключ, чтобы никто случайно не сунул нос и не увидел, что двери никуда не ведут, а прикрывают голые стены. Но парень любопытным не был. Весь во власти одному ему известных мыслей, он шел к кабинету гадалки.

Маринка представила себе реакцию Галины на его появление и улыбнулась. Вот и настоящая проверка на стрессоустойчивость для госпожи Кристианы. С серьезными мужчинами разговаривать — это вам не слезливые женские истории выслушивать.

В первый после Нового года месяц дела корпорации «Третий глаз» шли не то чтобы успешно, но не совсем безнадежно. То ли, как предсказывал Антонио, реклама начала приносить плоды, то ли звезды стали к ним благосклоннее, но в сейф, стоявший в подвальчике, потек денежный ручеек. Очень тоненький и едва осязаемый, но все-таки результат работы. По итогам голосования было решено деньги не делить, а копить, тем более что при делении на четыре суммы получались смехотворные.

Пошли клиенты, работать стало интереснее. У Маринки появилась картотека, которую она заполняла со слов Галины. Мало ли когда им может пригодиться информация о том, что Селиверстова Анастасия двадцати девяти лет от роду задумала приворожить любовника, женатого солидного владельца продуктового магазина Александра Гудкова.

Селиверстовой, разумеется, отказали. Надо было видеть Галину, когда она, трепеща от праведного гнева, объявила коварной любовнице, что приворотами чужих мужей и прочей черной магией прорицательница Кристиана не занимается. Маринка иногда жалела, что вдобавок к подслушивающим устройствам Денис не установил в кабинете гадалки еще и видеокамеры. Поучительное вышло бы зрелище.

Но на камеры решили деньги не тратить. И без того достаточно разорились на всякие жучки и микрофоны. Галка была против, утверждала, что нечего разбазаривать скудные доходы. Но Денис упрямо стоял на своем. Нельзя на одну Галину возлагать ответственность за принятие решений. Рассказывая им о клиенте, она может упустить из виду что-нибудь значительное. А благодаря подслушивающим устройствам они с Антонио всегда будут в курсе, что творится в кабинете Кристианы.

Галка во весь голос кричала, что это вторжение в ее личную жизнь, и Денису пришлось клятвенно пообещать, что включать микрофоны он будет только в особо важных случаях.

Как решила Маринка, сегодня было самое время опробовать нововведение Дениса.

Проводив юношу глазами, Маринка вернулась в приемную и поправила стопку журналов. Краем глаза увидела, что из-под диванчика торчит что-то белое, наклонилась… и поняла, что растяпа с папкой все-таки умудрился потерять пару листов. Бежать за ним было бесполезно. Галка никогда не простит ей, если она ворвется в середине сеанса и испортит какую-нибудь особенно эффектную сцену. Ждать, когда парень пойдет обратно, тоже смысла не было. Чтобы клиенты приходящие и уходящие не сталкивались друг с другом и чтобы им самим было удобнее, Денис и Антонио сообразили устроить вторую входную дверь недалеко от своего подвальчика. Теперь клиент из кабинета госпожи Кристианы не возвращался по коридору к приемной, а сразу попадал на свежий воздух и наедине с собой осмысливал сказанное гадалкой.

Ничего страшного, мудро рассудила Маринка. По памяти восстановит потерянные листы, а в следующий раз будет внимательнее.

В конце дня, по обыкновению, все собрались в подвальчике послушать отчет Галины. Может быть, именно сегодня зашел клиент, который обогатит и прославит корпорацию. Хотя Маринка не сомневалась, что, если такой клиент появится, Галка не станет ждать вечера, а немедленно позовет всех на обсуждение.

Судя по всему, сегодняшний день ничего подобного не принес. Когда Маринка спустилась в подвал, Галина неторопливо разливала чай, а Денис и Антонио вяло спорили о перспективах местной футбольной команды.

— Всем привет, — улыбнулась Маринка, смутно надеясь, что сейчас ее огорошат потрясающим сообщением.

Увы. Ничего, кроме приветствий, она в ответ не услышала.

Усевшись на диванчик с чашкой чая, Маринка приготовилась слушать. Неужели она зря рассчитывала на юношу и его папку?

— Сегодня все как обычно, — начала Галина, — две дамочки хотели приворожить чужих мужей, одна требовала, чтобы я навела порчу на ее босса.

— Какие кровожадные женщины пошли, — меланхолично заметил Антонио.

— Еще одна жаловалась на непрекращающуюся боль в почке, и я отправила ее к врачу.

— Нам пора сотрудничать с какой-нибудь частной клиникой, — усмехнулся Денис. — Отсылать к ним пациентов и брать процент.

— Хорошая идея.

— Не перебивайте меня, мальчики! Женщина, которая пришла последней, уверяла меня, что на нее саму навели порчу. С ней пришлось повозиться дольше всех.

— И как? Намечается дело?

— Вряд ли. Послушала я, что она говорит о своих соседях, коллегах и просто знакомых. Стерва еще та. Строит людям пакости, и, естественно, все стараются держаться от нее подальше. Вот она и решила, что ее сглазили.

Денис вздохнул:

— М-да, не повезло сегодня.

Галина развела руками: мол, моей вины тут нет.

Маринка расстроилась. Ее «перспективный» клиент, видимо, не заслужил даже упоминания.

— Галь, а как же мальчик с папкой? — робко спросила она. — Чего он хотел?

— Ничего себе мальчик, — хихикнула Галина. — Мужик здоровый.

— С парнем получилось паршиво, Марин, — сказал Денис с досадой. — У меня помехи пошли небольшие, и, пока я возился, Галка с парнишкой уже распрощалась.

— А чего было тянуть? — удивилась Галина. — Совершенно безнадежный случай. Я о нем и рассказывать не собиралась. Представляете, притащился на сеанс, а денег у самого едва хватило, чтобы за консультацию заплатить! Десятирублевками наскребал. С порога так и сказал: я вам заплатить сейчас не могу, но в случае успеха можете рассчитывать на хороший процент.

— Мы, кажется, так и работаем, — напомнила Маринка. — Берем деньги только в случае успеха.

— Ох, ну как ты не понимаешь? Конечно, у нас оплата по факту, но не хочется иметь дело с человеком, у которого нет денег по определению.

— Справедливо, — кивнул Антонио, который в последнее время неизменно держал сторону Галины.

— А чего он хотел?

— Глупость полную. Мальчик изобрел очередной вечный двигатель и всерьез думал, что я помогу ему найти инвесторов.

Антонио расхохотался.

— Вечный двигатель? — поморщился Денис.

— Не вечный двигатель, конечно, я пошутила. Какое-то изобретение, я толком не поняла. Что-то связанное с кондиционерами. Как он сказал, революционный подход к системе климат-контроля. Я чуть в обморок не упала. Он еще пытался мне свои листочки всучить, но я на них и смотреть не стала.

— И правильно сделала, — сказал Антонио.

Но Маринку не покидало ощущение, что они упускают что-то важное. Не походил парень на бесплодного фантазера. Не походил — и все.

— Мне он показался очень дельным.

— Много ты в людях понимаешь!

— А что, если у него стоящее изобретение? Ты его даже не выслушала.

— Если бы изобретение было стоящим, он давно бы его пристроил и без нашей помощи! — отрезала Галина.

— Откуда ты знаешь?

— Он признался, что в Горечанске никто им не заинтересовался.

— На Горечанске свет клином не сошелся.

— И что ты предлагаешь? Ездить по миру и продвигать молодого ученого?

— Девочки, не надо спорить, — вмешался Антонио. — Что сделано, то сделано. Галя права. Она не патентное бюро, чтобы вникать в безумные изобретения.

— Для этого у нас есть Денис, — заявила Маринка многозначительно.

Коврижко, до сих пор молчавший, раздраженно буркнул:

— Знаю, виноват. Надо было вовремя микрофоны проверить. А ты, Галь, могла бы парня до конца выслушать.

— Прекрасно! Теперь я во всем виновата! — воскликнула Галина с пафосом. — А ты подумал, что бы мы стали делать с его грандиозным изобретением?

— Предложили бы кому-нибудь.

Галка скривилась:

— Вот уж не знала, что у тебя, Коврижко, такие связи. Кому это, интересно, ты собрался предлагать?

— Мы могли бы поговорить с Петром Александровичем[3], — подала голос Маринка.

У гадалки вытянулось лицо.

— Точно, — прошептала она. — Как же я могла забыть про Петьку? У него в Москве наверняка полно знакомых…

Маринка невесело усмехнулась. Везет же Галине. Она бы тоже хотела забыть о Петре Александровиче. Самый неудачный роман в ее жизни — и самый болезненный. Хотя разве можно забыть о единственном спонсоре корпорации, который ежемесячно платит зарплату и ей, и всем остальным?

— И я, идиот, не послушал, о чем он тебе рассказывал, — с досадой проговорил Денис.

— Хватит уже об этом, — нахмурился Антонио. — Что сделано, то сделано. Учтите на будущее и забудьте.

— Ты совсем ничего не помнишь? — Денис с надеждой посмотрел на Галину.

— Я и слушать-то не стала. Как только он начал про принцип взаимодействия частиц, я его сразу за дверь выставила.

Маринка оскорбилась. Вот так здесь прислушиваются к ее мнению. А ведь она специально предупредила Дениса, чтобы обратил внимание на нового клиента. И что получилось? Клиент бездарно упущен, и она никогда не узнает, подвело ее чутье или нет.

— Жаль, — озвучил ее мысль Денис. — Если мы и дальше будем так работать, толку от нас будет немного.

— Не каркай!

— Хватит, — повторил Антонио. — Надоело вас слушать. Давайте о чем-нибудь другом поговорим.

— Стойте, у меня же есть…

Договаривать Маринка не стала. Каждая минута была на счету. Она вскочила с дивана, чуть не опрокинув стоящую на подлокотнике чашку, и выбежала из подвальчика. Галина, Денис и Антон с открытыми ртами смотрели ей вслед.

— Что с ней? — пробормотала Галя, но ответа ни у кого не было.

А Маринка вспомнила, что два листочка, исписанные мелким неразборчивым почерком, валяются сейчас в мусорной корзине под ее столом. Не исключено, что содержимое этих листочков подскажет Денису, с чем к ним приходил изобретатель и стоит ли за это браться. Если повезет, конечно. Во-первых, таинственные чертежи и формулы на листах могут не иметь никакого отношения к изобретению. Во-вторых, Денис может ничего в них не понять. В-третьих, уборщица Анна Сергеевна могла уже выбросить весь мусор. Она приходила ровно в половине шестого, когда Маринка спускалась в подвал, и к шести успевала закончить работу. Сейчас было без пяти шесть.

Маринка вихрем влетела в приемную и чуть не сшибла Анну Сергеевну с ног.

— О, Мариночка, привет. Я сегодня немного припозднилась, ты уж извини.

Но Маринка готова была расцеловать ее за опоздание. Нетронутая мусорная корзина по-прежнему стояла под столом.

— Что вы, Анна Сергевна, ничего страшного. Я тут кое-что забыла…

Она бухнулась перед корзиной на колени и стала рыться в бумагах.

— Что-то нужное выкинула? — сочувственно поинтересовалась уборщица.

— Выкинула, — улыбнулась Маринка, — но уже нашла.

Со дна корзины она выудила два смятых комка бумаги и старательно разгладила их. Вид у записей оказался неважный, но разобрать написанное можно было. По крайней мере, человеку знающему. Маринка очень надеялась, что Денис окажется тем самым знающим человеком.

Прижимая к груди драгоценные листики, она помчалась обратно.

2

Никита ехал домой в троллейбусе и размышлял о глубине собственного падения. После визита к этой… тьфу… госпоже Кристиане ему ничего не страшно и не стыдно. Теперь можно смело просить мужа сестры о протекции и устраиваться на работу в его магазин, или куда он сам пожелает определить незадачливого родственника. С мечтами о высоком придется распрощаться, зато деньги появятся и немой укор исчезнет из глаз родителей.

Никита Алейников прожил на свете двадцать четыре года, восемнадцать из которых были отданы бескорыстному служению науке. В его худом длинном теле, на удивление родственникам, горел неугасимый огонь изобретательства. Началось все с того, что в шесть лет Никита разобрал все имеющиеся в доме часы, чтобы посмотреть, как они работают. За это он был строго наказан, но наказание не возымело никакого действия. Никита познал радость от приобщения к техническому прогрессу и был готов как истинный ученый страдать за науку.

В школе Никита показал себя во всей красе. По химии, математике и физике он был лучшим в классе и благодаря самостоятельным занятиям ушел далеко за пределы школьной программы. Однако существование остальных предметов он откровенно игнорировал и несколько раз в год доводил классную руководительницу до нервного срыва как своими смелыми опытами, так и многочисленными прогулами. Когда Никите вручили аттестат зрелости с пятерками только по его любимым предметам, учителя с облегчением перевели дух.

Родители Никиты не могли позволить себе подобную роскошь. Способности сына их скорее пугали, чем радовали. На родительские собрания в школе Лариса Алейникова всегда шла с тяжелым сердцем. Похвалы в адрес Никиты звучали для нее как нечто само собой разумеющееся (умный мальчик, и что с того?), зато порицания и выговоры до слез расстраивали.

Как бы они хотели, чтобы Никита был похож на сестру! Надя хорошо училась, на третьем курсе удачно вышла замуж и теперь помогала мужу с магазинами. Василий и Лариса все время ставили ее Никите в пример.

Но Никите не было дела до примеров. Учился он, теперь уже в институте, с тем же энтузиазмом, что и в школе, и больше времени проводил в библиотеке, чем на лекциях. Получение диплома откладывалось на неопределенный срок, а его изобретения становились все замысловатее. В редкие минуты откровений Никита обещал родителям золотые горы. Но время шло, его выдающимися изобретениями никто не интересовался, и старшие Алейниковы все чаще советовали сыну бросать глупости и искать работу. Тем более что Александр, Наденькин муж, давно звал его к себе.

Никита держался до последнего. Идея, осенившая его недавно, требовала особого отношения и полной отдачи. В отличие от его прошлых изобретений, на этот раз Никитина мысль полетела навстречу коммерческой выгоде, а не прочь от нее. Не обращая внимания на угрозы и мольбы родных, Никита засел за работу.

У него все получилось. Коробочка размером едва ли больше кубика Рубика крепилась к крышке или стенке закрытого контейнера и поддерживала любую заданную заранее температуру. Работало устройство на простых батарейках, энергии потребляло очень мало, а когда Никита думал об области его применения, у него кружилась голова от перспектив.

Он знал, что иначе и быть не может. Разрываясь между желаниями усовершенствовать изобретение и побыстрее пристроить его и выручить деньги, Никита пачками рассылал письма-предложения. Он истово верил в себя, но мир был на стороне его родителей. Никита никого не сумел заинтересовать.

Боги, ведающие гипотетическим равновесием среди людей, явно решили, что с Никиты Алейникова хватит очаровательных серо-зеленых глаз и способностей в точных науках, и не припасли для него везения. Он ломился в закрытые двери и взывал к чувствам тех, у кого не было никаких чувств. Умением складно облекать понятия в слова Никита не обладал, и это уменьшало и без того маленькие шансы заинтересовать потенциального инвестора. От Никиты отмахивались, как от назойливой мухи, пробуждая в его сердце тяжелую глухую ненависть к человечеству.

Решение обратиться в корпорацию «Третий глаз» наглядно демонстрировало степень его отчаяния. Никита отвергал мистику в любых ее формах и, будь он в состоянии мыслить здраво, ни за что не пошел бы на прием к гадалке. Но после очередного отказа, измотанный упреками родителей, уставший от бессмысленных надежд, он подумал, что от обращения к потустороннему хуже не будет. Корпорация «Третий глаз» привлекла его возможностью заплатить гонорар после удачного завершения дела. Денег у Никиты отродясь не водилось, и он самонадеянно решил, что прорицательница Кристиана удовольствуется процентами от будущих продаж.

За что и поплатился. Теперь-то Никита ясно видел, что это было архинаивно и суперглупо. Колдунья слушать его не стала, что объяснимо и правильно. Спасибо ей большое. Ложных надежд не внушала, дурака вразумила. Сколько можно игрушками баловаться, пора становиться взрослым человеком. Устроиться на работу к Надькиному мужу, институт закончить. А изобретениями можно и на пенсии заниматься. Особенно глупостями вроде автоподатчика обуви или того же мини-кондиционера.

Никита был человеком серьезным и от своих решений не отрекался. Вечером зашел к сестре, переговорил с ее мужем и получил должность администратора магазина. В чем заключаются обязанности этого самого администратора, Никита имел очень смутное представление, но Александр начальственным баском сообщил, что работа несложная и он справится. Противно было сознавать, что муж сестры теперь имеет полное право разговаривать с ним покровительственно, но счастливые лица родителей с лихвой все компенсировали. Никита отругал себя за то, что слишком долго гонялся за химерой, и пообещал, что больше такого не повторится.

Но если родные похвалили его за правильное решение, то друзья поругали. Вернее, один-единственный друг, самый надежный и преданный. С Андреем Кузнецовым Никита дружил со школьной скамьи. Андрей, будучи гуманитарием до мозга костей, технического рвения друга понять не мог, но морально поддерживал его во всем и верил, что звезда Никиты Алейникова когда-нибудь обязательно взойдет на научном небосклоне.

На следующий после позорного падения Никиты день друзья встретились в горечанском сквере, у памятника легендарному купцу — основателю города. Никита сразу признался, что с завтрашнего дня выходит на работу в «Магазинчик А. Гудкова».

— Значит, ты отступился. Сломали они тебя. — Андрей слепил тугой снежок и с размаху кинул его в пьедестал памятника.

— Никто меня не сломал. Я устал биться лбом об стену.

— Ты должен был довести дело до конца. Твое последнее устройство — дельная вещь.

— Много ты понимаешь, — усмехнулся Никита.

В суть его изобретений Андрей вникал долго и натужно. По-простому Никита объяснять не умел, а по-научному Андрей не понимал, и нередко они ругались до хрипоты, обсуждая очередное гениальное прозрение Никиты.

— По-моему, ты просто не к тем людям обращался, — решительно сказал Андрей.

— Я обращался ко всем подряд. К сверхъестественным силам в том числе.

— Это как?

Никита рассказал другу о корпорации «Третий глаз». Андрей смеялся долго и от души, спугнув стайку голубей, которые пытались выклевать что-то съедобное с присыпанного снежком газона. Никита наблюдал за ним с понимающей улыбкой.

— Да, мне тоже смешно стало. Потом. Когда домой приехал.

— А жаль все-таки, что она тебя слушать не стала, — сказал Андрей, отсмеявшись. — Можно было бы липовую контору вывести на чистую воду.

— Поэтому и не дослушала, чтобы не вывели. Ладно, фиг с ними. Я уже все решил.

— Ты у Гудкова и месяц не протянешь.

— Думаешь, я не справлюсь? — оскорбился Никита.

— Не в том дело. Ты со скуки умрешь.

— Зато деньги появятся.

— Деньги можно где угодно заработать. В Москву поезжай.

— Ага, так меня и взяли на работу без диплома.

— Черт, и что же делать?

Никита вымученно улыбнулся:

— Оставить все как есть. В конце концов, меня никто не заставит работать у Гудкова вечно. Подкоплю деньжат, успокою предков, диплом получу. А там, глядишь, и придумаю что-нибудь.

Никита храбрился изо всех сил, но то, что в разговоре с другом казалось небольшим неудобством, в реальной жизни обернулось кошмаром. В понедельник к девяти утра он пришел в магазин, полный самых благородных намерений. Радостное лицо матери, провожавшей его на «настоящую работу», стояло перед глазами. Он должен доказать ей, что способен быть как все, раз уж не получилось доказать, что он — лучше.

Но к вечеру решимости у Никиты поубавилось. Юноша ничего не понимал в торговле, а уж к руководству людьми был вовсе не пригоден. Полдня Гудков объяснял ему, что от него требуется, но Никита разглядывал документацию с таким видом, будто она была на китайском языке. Все эти накладные, сопроводительные, отчеты, запросы, заявки, балансы…

Ближе к обеду Никита взмолился о пощаде:

— Саш, я же не бухгалтер.

— Я знаю. Но считать-то ты умеешь, я надеюсь. В этом любой десятиклассник разберется.

Но ум Никиты отказывался вникать в столь низменные понятия, как отгрузка и приход. Он не желал высчитывать копейки, прикидывать, хватит ли им до конца недели запасов водки — или надо заказать у поставщика еще. Издевательское отношение Гудкова превращало нежелание в отвращение. Никита чувствовал, что зять считает его избалованным маменькиным сынком, не приспособленным к жизни. Можно было не сомневаться, он приложит максимум усилий, чтобы испортить ему существование. Каждый, кто был лишен практической смекалки, выглядел в глазах Александра Гудкова человеком второго, а то и третьего сорта.

Во вторник Никита шел на работу с таким чувством, будто радостей жизни для него больше не существовало.

В среду был опасно близок к тому, чтобы возненавидеть все человечество.

В четверг более-менее освоился со своими обязанностями, и это примирило его с действительностью.

В пятницу летал как на крыльях, предвкушая выходные. Вечером узнал, что работать придется и в субботу, и оказался на грани самоубийства.

Суббота прошла под знаком абсолютного безразличия.

Насладиться воскресеньем не смог — мысль о том, что в понедельник надо снова идти на работу, успешно отравила единственный выходной.

В понедельник Никите казалось, что он работает на Гудкова целую вечность. Он утешал себя тем, что целительная сила привычки скоро начнет действовать, но и вторую неделю работы едва вытерпел. В конце недели его ждал сюрприз — Гудков выплатил первую зарплату и подарил выходной в субботу.

Никита и не подозревал, что способен так радоваться. Не деньгам, конечно, а свободному времени. Горя жаждой деятельности, он заперся в своей комнате. Нужно было привести в порядок дела, чтобы к тому времени, когда он избавится от магазинного ига, все материалы по его изобретениям были собраны, структурированы и надежно спрятаны. Кто знает, сможет ли он через полгода отупляющей работы вспомнить, что к чему, если у него не будет подробных записей!

Начал Никита с самого интересного и перспективного. Со своего последнего детища. Все материалы хранились в папке, с которой он не расставался уже три месяца. Как он верил в свою работу… Как любил ее… Она еще принесет ему прибыль, когда придет время.

Никита достал листы и стал просматривать их, нумеровать и складывать в ровную стопку, делая необходимые пометки. Он всегда начинал работу на бумаге, а потом переносил данные в компьютер. Так привык, так было надежнее. Последнее изобретение, которое он для себя называл «мини-кондиционер», пока существовало только на бумаге. Ничего, дойдут руки и до компьютера. Не все сразу.

То, что два листа пропали, Никита понял, только когда папка опустела. Собственно говоря, они и должны были лежать отдельно, потому что идея модифицировать мини-кондиционер пришла ему в голову после того, как он разослал письма-предложения. Чудесная была идейка, смелая и несложная, насчет того, как изменить устройство, чтобы оно охватывало большие площади при тех же скромных размерах. Куда же делись записи…

Когда стало ясно, что листов нигде нет, Никита запаниковал. Вот к чему приводит небрежность. Когда пытаешься работать на ходу, жди беды. А что делать, если у него нет возможности двадцать четыре часа в сутки сидеть за письменным столом, а революционные идеи лезут в голову постоянно, даже когда он толкается в транспорте или дремлет на скучнейшей лекции? Если не записать сразу, потом забудешь. Никита предпочитал не полагаться на память и все время таскал с собой папку. Дотаскался.

Ярость Никиты не знала границ, а выплеснуть ее было не на кого. Сам кругом виноват. И в том, что до сих пор не удосужился создать электронную копию записей, и в том, что везде с ними разгуливал и писал на ходу. Хорош изобретатель! Уже выставил приборчик на продажу, а у самого информации о нем в приличном виде нет.

Никита ругал себя страшными словами и с горечью восклицал, что поделом ему будет, если изобретение своруют. С его удачей злополучные листы не сгниют под толщей снега и не сгорят на мусорной свалке — будут подобраны, изучены и использованы, а ему останется кусать локти и рассказывать небылицы о том, что это его изобретение.

Никита схватился за ручку. Нужно немедленно воссоздать утерянное и во что бы то ни стало опередить будущих воров. Увы, в его нынешнем возбужденном состоянии он не мог вспомнить и формулу площади круга, не говоря уже о чем-то более серьезном. Никита промучился три часа, но необходимого для работы спокойствия духа не достиг. Мысль перескакивала с предположений о том, где сейчас может находиться плод деятельности его ума, на леденящие душу картины о шествии по миру изобретения, проданного без его участия. Полная невозможность работать усугубляла панику, и к концу дня уравновешенный молодой изобретатель превратился в комок нервов и подозрений.

В чем-то эти подозрения были вполне обоснованы. Потерянные листы на самом деле не попали ни в урну, ни под метлу дворника, ни под колеса автомобилей. Тщательно разглаженные, они лежали на столе Дениса Коврижко, который должен был вынести вердикт. Но Никита ошибался, думая, что информации хватит для того, чтобы похитить его изобретение. Ее хватило лишь на то, чтобы понять его ценность и заинтересоваться. В любом случае он мог не беспокоиться — жемчужина его изобретательской деятельности попала к людям, меньше всего склонным заниматься воровством.

Наоборот, они были заинтересованы в сотрудничестве.

Корпорация «Третий глаз» вновь собралась в полном составе, чтобы выслушать заключение Дениса. Оно было кратким и энергичным:

— Дура ты, Галка. Этого парня надо было обеими руками держать. А ты даже имя у него не спросила.

— Откуда я знала? Он мне полным психом показался.

— Если бы ты свои микрофоны вовремя настроил, сам бы все услышал. — Антонио героически бросился на защиту дамы сердца. — За техническую часть ты отвечаешь.

Денис только зубами заскрежетал. Крыть ему было нечем.

— Оба мы хороши. Одна Маринка молодец. Сообразила, что клиент непростой.

— Да с чего ты решил, что Петька заинтересуется этой ерундой? — поморщилась Галина. — Что ты мог понять по двум несчастным листкам?

— То, что на этом можно заработать, — отрезал Денис. — Тебе мало?

— В любом случае парень ушел и вряд ли вернется, — пожала плечами Галина. — Мы не знаем ни как его зовут, ни где он живет. Не сможем его найти.

— А что, если дать объявление в газету? — спросила Маринка.

Галина рассмеялась:

— И что ты там напишешь? «Потерявший два листа бумаги, исписанные синей шариковой ручкой, отзовитесь»? Все подумают, что ты рехнулась.

— Можно написать, что мы хотим встретиться с молодым человеком, приходившим такого-то числа в корпорацию «Третий глаз». Дали бы все нужные ориентиры…

— Не пойдет, — покачал головой Денис. — Во-первых, нет гарантии, что парень увидит наше объявление. А во-вторых, мы не можем расписываться в том, что не в состоянии найти человека. Маги мы, в конце концов, или нет?

Всем взгрустнулось. И правда маги. Значит, стандартные способы поиска им не подходят. Нельзя ради одного человека объявлять на весь город о своей несостоятельности.

— Может быть, он сам придет, — тихо сказала Маринка.

— Выше вероятность случайно с ним столкнуться, — фыркнула Галина. — Так что ходи по улицам с открытыми глазами, может, где его увидишь.

— Да, Марин, надежда только на тебя, — усмехнулся Денис. — Ты одна видела его достаточно долго, чтобы запомнить.

— И что мне тогда делать? Хватать его за руки и тянуть к нам?

— Хоть бы и так. Нам звони, мы поможем.

Все посмеялись, но смех вышел невеселый, натянутый. Обидно было сознавать, что упущена прекрасная возможность поправить дела. Может, ничего и не вышло бы, но рыба, сорвавшаяся с крючка, всегда кажется крупнее пойманной.

О клиенте-изобретателе решили забыть, но подобных ошибок больше не допускать. Денис выходные посвятил отладке всех систем связи и на будущее дал себе слово каждую неделю проверять, как они работают.

А Маринка, вопреки здравому смыслу, листочки с чертежами и формулами сохранила. Один раз едва спасла их от уничтожения, второй раз рыться в мусорной корзине или где похуже ей не хотелось. Если листочки не пригодятся, выбросить их она успеет.

Через годик-другой.

Три недели прошло с тех пор, как Никита устроился на работу в магазин Гудкова. За это время он проникся таким отвращением к торговле и занятым в ней людям, что было удивительно, как он до сих пор не уволился. Удерживало его лишь то, что к себе он испытывал такое же отвращение. Никчемному идиоту, не сумевшему не только пристроить свое изобретение, но и сохранить его, самое место среди безмозглых жадных хапуг. Может быть, они научат его жизни.

Как назло, Андрей, учившийся в заочной аспирантуре исторического факультета МГУ, уехал в столицу обсуждать с научруком очередную порцию добытой информации, и поддержать Никиту было некому. На родителей никакой надежды. Они как дети радовались, что мальчик взялся за ум. Родичи пришли бы в ужас, если бы узнали, что на работу их дорогой мальчик ходит исключительно благодаря несгибаемой силе воли.

Андрей вернулся в конце недели, злой после безрезультатных споров с научруком. Но злость моментально испарилась, когда он зашел к другу и увидел, в каком состоянии находится Никита. От неунывающего изобретателя не осталось и следа. Никита был бледен, раздражен, горел желанием сорвать на ком-нибудь плохое настроение. Он метался по комнате как дикий зверь. Андрею не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что злится Никита в первую очередь на себя.

— Надо же быть таким болваном, чтобы потерять часть информации!

Никита то садился на стул, то вскакивал с него и бросался вытирать пыль с книжных полок или подоконника. Через пять минут у Андрея зарябило в глазах.

— Сядь, пожалуйста, и успокойся. Вместо того чтобы ворчать, давно бы все восстановил. Это же твое изобретение.

— Думаешь, я не пробовал? — скривился Никита. — Из-за этой дурацкой работы я абсолютно разучился мыслить. По вечерам ни на что сил нет, а что успеешь за один выходной? Мне и отдыхать когда-то надо.

— Увольняйся.