Дело о двойняшке Гарднер Эрл
– У полиции есть средства освежить вашу память, – заметил Мейсон.
– Я… Мистер Мейсон, полиция считает, что эту женщину убили в мастерской Джилмана?
– Да.
– А они выяснили время смерти?
– Полицейские мне ничего не сообщают. Да и вы, похоже, решили следовать их примеру.
Эллиотт провел по губам кончиком языка.
– Хорошо. Я вам все расскажу, – решил он.
– Прекрасно.
– Вчера утром я встал где-то в половине десятого. Обычно я уже не могу спать после семи. Какое-то время я просто валялся в кровати, потому что, насколько мне известно, и Гламис, и ее мать встают поздно.
– Продолжайте.
– Я услышал, как кто-то передвигается на первом этаже, и почувствовал запах кофе. У меня возникло страшное желание выпить кофе. Я просто не мог с ним бороться. Я точно знал, что Гламис еще спит. Я подумал, что, скорее всего, по первому этажу ходит ее сводная сестра, Мьюриель. Мне показалось, что я уловил звук ее голоса. Я встал и начал одеваться.
– И что произошло?
– Я подошел к окну. Я спал в угловой комнате прямо над столовой. Я выглянул на улицу – наверное, это западное окно – и просто стоял и смотрел во двор и на подъезд к дому. Я видел большой гараж, где они держат машины. Там также находятся темная комната и мастерская.
– Что вы делали? – уточнил Мейсон.
– Застегивал ремень брюк, – улыбнулся Эллиотт. – Я их только что надел и собирался идти бриться.
– Что произошло?
– Открылась дверь мастерской, и оттуда выбежала Гламис. Потом она внезапно остановилась, повернулась, сделала несколько шагов назад, плотно закрыла дверь и снова со всей силы бросилась бежать за дом.
– За дом? – переспросил Мейсон.
– Я не в состоянии точно сказать куда, – ответил Эллиотт. – Я видел, как она приближалась к стене здания… То есть она не побежала по подъездной дороге и не поднялась на крыльцо, с которого можно попасть на кухню.
– Ладно, продолжайте.
– Давайте уясним одну вещь, мистер Мейсон. Я говорю вам все это строго конфиденциально. Я предполагаю, что вы не планируете предпринимать ничего противоречащего интересам Гламис.
– В настоящий момент я пытаюсь узнать правду.
– Вы представляете Картера Джилмана?
– Все правильно.
– А вы не продадите Гламис, чтобы…
– Ради бога! – взорвался Мейсон. – Сколько вам лет? Вы тут сидите и причитаете, когда, скорее всего, полиция уже находится на пути в вашу квартиру. Попав к ним, вы выболтаете все, что только вам известно.
– Нет, – покачал головой Эллиотт. – Никто не в состоянии заставить меня говорить, если я того не хочу.
Мейсон посмотрел на него с укором во взгляде.
– Вам придется предстать перед Большим жюри и принять присягу. Тогда вы расскажете все, что знаете. Если вы наврете, то сядете в тюрьму за лжесвидетельство. Если не наврете, то из вас вытянут всю информацию, до мельчайших деталей. А теперь продолжайте.
– В ее поведении было что-то, мистер Мейсон, что-то… Я не в состоянии это описать.
– У вас создалось впечатление, что что-то происходит?
– Да. Мне показалось, что она… очень напугана.
– Что дальше?
– Я старался не создавать шума, но тут я понял, что Гламис уже встала и мне можно спускаться на завтрак. Так что я отправился в ванную бриться.
– Электрической бритвой?
– Нет, я пользуюсь безопасной и кремом для бритья.
– Продолжайте.
– Затем я услышал странное поскрипывание половиц на чердаке. Это старый дом и…
– Мне не нужно, чтобы вы описывали дом, – перебил Мейсон, нетерпеливо поглядывая на часы. – Я там был. Рассказывайте, что случилось.
– Ну, странно заскрипели половицы, а потом в коридоре послышались голоса.
– Что вы сделали?
– Мое лицо все было в пене. Не очень презентабельный вид. Однако я узнал голос Гламис и чуть-чуть приоткрыл дверь. Я хотел спросить у нее, готов ли завтрак.
– Что вы увидели?
– Мьюриель стояла у открытой двери на чердак, рядом находилась Гламис и… в общем, ее внешний вид нельзя было назвать приличным.
– А именно? – уточнил Мейсон.
– В такой одежде… спят, но не ходят по дому.
– Не притворяйтесь скромником, – взорвался адвокат. – Опишите, что было на ней.
– Что-то прозрачное – тело проглядывало. По-моему, трусики были, но… Я почувствовал себя Любопытным Томом, подсматривающим сквозь щелочку в двери. Черт побери, я не знал, куда мне деться.
– Она стояла лицом к вам или нет?
– Вполоборота ко мне, но смотрела не на меня, а на Мьюриель. Гламис казалась страшно раздраженной, она сказала что-то о чердаке, Мьюриель начала что-то объяснять про своего отца, а я тихонечко закрыл дверь в надежде, что они меня не заметили.
– А потом?
– Ну, я… если честно, мне было очень стыдно, мистер Мейсон.
– Не притворяйтесь излишне скромным, – перебил Мейсон. – Вам же доводилось видеть Гламис в купальнике, не так ли?
– Конечно.
– А та одежда, в которой она появилась вчера утром, оказалась более открытой?
– Гораздо более открытой. Я… меня смутила одна мысль о том, что я подглядываю.
– Что вы сделали потом?
– Я не знал, куда мне деться. Я закончил бриться и сидел в ванной. Там не так сильно пахло кофе… Я ждал, пока Гламис не пригласит меня завтракать.
– А дальше?
– Гламис постучала в дверь моей комнаты только через час.
– Она оделась к тому времени?
– Накинула какой-то пеньюар. В общем, вид был вполне приличный.
– И как развивались события?
– Она поинтересовалась, как мне спалось. Увидев, что я уже одет и определенно давно встал, она сказала, что мне следовало спуститься вниз и выпить кофе… Мы вдвоем пошли на кухню, она угостила меня кофе и сообщила, что уже позвонила на станцию техобслуживания, расположенную в нескольких кварталах от их дома. Ей там пообещали проверить аккумулятор моей машины.
– Вы остались на завтрак?
– Да.
– Кто его готовил?
– Гламис. Почему вы спрашиваете?
– Где находилась Мьюриель?
– Не знаю. Я ее не видел.
– А миссис Джилман?
– Думаю, что спала.
– Что вы ели на завтрак?
– Яичницу с колбасой.
– Как долго вы оставались в доме Джилманов?
– Не очень долго. Пришел мастер со станции техобслуживания и сообщил, что они установили свой аккумулятор, я могу ехать, а во второй половине дня должен заглянуть к ним, к тому времени они перезарядят аккумулятор с моей машины.
– Что вы сделали?
– Поблагодарил Гламис, извинился за доставленные неудобства и уехал.
– Вы забрали свой аккумулятор со станции техобслуживания?
– Да.
– Когда?
– Вчера ближе к вечеру.
– Станция техобслуживания расположена в двух кварталах от дома Джилманов. Вы встречались с Гламис?
– Нет.
– Почему нет?
– У меня были кое-какие дела, и я не договаривался с Гламис о встрече. Мы виделись в предыдущий вечер.
– Вы часто с ней встречаетесь?
– Да, если это вас так интересует.
– Как вы прощались, когда вы уезжали из дома на авеню Вауксман? Сердечно?
– Да, сердечно.
– Вы поцеловали Гламис?
– Черт побери, конечно, я ее поцеловал! Я общался с ней чуть ли не до утра, а остаток ночи спал в их доме. Гламис – милый ребенок. И, естественно, мы целовались ночью на крыльце, если вас это касается! Хотя я думаю, что это не ваше дело.
– Меня это касается, – спокойным тоном ответил Мейсон. – Ваш рассказ, определенно, подвергнут тщательной проверке. Если он правдив, то полиция, несомненно, решит, что Вера Мартель шантажировала или Гламис, или ее мать, а Гламис встречалась с ней в мастерской, чтобы отдать ей деньги, они о чем-то поспорили, Гламис задушила Веру Мартель и побежала в дом. Картер Джилман заметил, как Гламис выскочила из мастерской, отправился туда, чтобы выяснить, в чем дело, увидел тело Веры Мартель, понял, что случилось, затолкал труп в багажник своей машины и отвез на горную дорогу, где задумал от него избавиться. Потом или сам Джилман, или какой-то его сообщник пригнал туда же машину Веры Мартель, припаркованную у дома Джилманов, труп переложили из одной машины в другую, а потом столкнули с обрыва. Многое зависит от времени смерти. Если определят, что Веру Мартель убили между восемью тридцатью и девятью утра, то можете не сомневаться, что Гламис предстанет перед судом как одна из обвиняемых, а вы станете главным свидетелем окружного прокурора.
– Что?! – воскликнул Эллиотт.
– И Гламис осудят за предумышленное убийство первой степени, – добавил Мейсон, внимательно наблюдая за молодым человеком.
– Мистер Мейсон, я рассказал вам, что видел, но я не собираюсь это никому больше открывать.
– Это вы так думаете, – заметил Мейсон.
– Но что… что мне делать?
– Я не могу консультировать вас, – ответил Мейсон. – Я представляю Картера Джилмана, а если арестуют Гламис, то, вероятно, я стану представлять и ее. Мне хотелось знать истинные факты дела. Для вашего сведения, Гламис отрицает, что когда-либо встречалась с Верой Мартель, и заявила, что вообще понятия не имеет, кто она такая.
– Но как она объяснила, зачем она ходила в мастерскую вчера утром? – поинтересовался Эллиотт.
– Об этом я ее не спрашивал. Не исключено, что сейчас это выясняет полиция. А если нет, то они продолжат допрос, поговорив с вами.
– Они могут заставить меня сделать заявление?
– Они имеют право отвезти вас в управление. Если вы откажетесь говорить, то из этого не выйдет ничего хорошего. Если не откажетесь, то последствия будут ужасными. Вам вручат повестку, и тогда вы предстанете перед Большим жюри. Там вы обязаны отвечать на вопросы.
– Не обязан, – упрямо сказал Эллиотт.
– Тогда вы сядете в тюрьму. А если наврете, то тоже сядете – за лжесвидетельство.
– Но если я открою рот, Гламис окажется замешанной в убийстве?
– Гламис, скорее всего, уже сейчас замешана в убийстве, – сказал Мейсон. – У нее был шанс сообщить мне правду, но она им не воспользовалась. Я не представляю, чего ждать теперь.
– А если, например, полиция не сможет меня найти? – спросил Эллиотт.
– Она найдет вас.
– Я в этом не уверен.
– Если вы исчезнете и полиция не сможет вас найти, а потом выяснится, что вы находились в доме Джилманов вчера утром, Веру Мартель убили тоже вчера утром в мастерской Джилмана, то вы становитесь лицом, на которое в первую очередь падает подозрение.
Эллиотт начал быстро мигать глазами.
– И? – спросил он.
– Вы сами в состоянии сделать выводы, – ответил Мейсон.
– Послушайте, – обратился к адвокату Эллиотт, – сколько у меня времени до того, как полиция станет меня искать?
– Мне-то откуда знать? Возможно, уже сейчас они направляются сюда.
Эллиотт подошел к входной двери и открыл ее.
– Я сообщил вам все, что мне известно, господа. У меня есть и другие дела.
– Если вы планируете… – начал Мейсон.
– Вы слышали, что я сказал. Интервью закончено.
Мейсон встретился взглядом с Полом Дрейком, кивнул, и они вышли из квартиры.
Эллиотт плотно закрыл за ними дверь.
Мейсон с сыщиком спустились вниз на лифте. Они молчали, пока не оказались на улице.
– Ты на машине, Пол? – поинтересовался Мейсон.
– Да. А ты?
– Тоже.
– Мне сесть ему на хвост? – спросил детектив.
Мейсон покачал головой.
– Почему нет? Ты же знаешь, чего ждать. Он смотается.
– Ты помнишь, что я ему сказал? Я не имею права давать ему какие-либо советы, а если он решит скрыться, то подозрение в первую очередь падет на него.
– Ты вел себя очень этично, Перри, однако окажись я на месте Хартли Эллиотта, влюбленного в Гламис Барлоу, то я обязательно нашел бы какое-нибудь дело, которое заставило бы меня покинуть страну.
– И ты хочешь проследить, куда он направится?
– Это может помочь, – заметил Дрейк.
– Кому?
Дрейк с минуту обдумывал вопрос адвоката, потом улыбнулся и сказал:
– Я понял тебя, Перри. Мне следовать за тобой в контору?
– Да, не выпускай меня из виду, – ответил Мейсон.
Глава 11
Предварительное слушание дела по обвинению Картера Джилмана началось самым обычным образом и ничем не отличалось от традиционных предварительных слушаний в штате Калифорния.
Однако ветераны судебных сражений обратили внимание на то, что заместитель окружного прокурора Эдуард Маркус Дииринг был более внимателен, представляя доказательства и закладывая основу для передачи дела в следующую судебную инстанцию, чем в случае, если бы обвиняемого не представлял знаменитый Перри Мейсон.
Дииринг сообщил коллегам, что на этот раз доказательства настолько неоспоримы, что даже самому Перри Мейсону не удастся найти лазейку.
В качестве своего первого свидетеля заместитель окружного прокурора пригласил полицейского, обнаружившего труп Веры Мартель.
Полицейский описал следы колес, оставшиеся на дороге, то, как он осматривал местность и как обнаружил труп за рулем автомашины. Из положения переключателя передач свидетель, как опытный водитель, сделал вывод, что машина двигалась на черепашьей скорости, приближаясь к обрыву, с которого упала.
По следам на обочине можно судить, что это не была машина, вылетевшая из-за поворота на полной скорости, когда водителю не удается справиться с управлением. На обочине была грязь, четкие отпечатки на которой указывают на то, что машину специально повернули к обрыву, с которого она в дальнейшем слетела. Траектория движения на большой скорости была бы совсем другой. Здесь же имелась абсолютно прямая линия в определенном направлении – в пропасть. Если бы машина неслась на высокой скорости, то камни на краю обрыва разлетелись бы во все стороны. Однако в данном случае они практически все остались на месте, а следы от колес показывали, что, наоборот, выбирался путь, где меньше всего камней и они самые маленькие.
Полицейский представил фотографии машины, трупа и камней на краю обрыва.
Мейсон очень внимательно слушал показания свидетеля, но, когда ему предложили провести перекрестный допрос, заявил:
– У меня нет вопросов, ваша честь.
Судья Борис Алворд разрешил свидетелю покинуть место дачи показаний и внимательно посмотрел на Перри Мейсона.
– Защита планирует представлять свою версию? – поинтересовался судья.
– Мы пока не знаем, ваша честь.
– Вы будете возражать против решения передать дело в следующую судебную инстанцию?
– Да, ваша честь.
– Приглашайте своего следующего свидетеля, – обратился судья Алворд к заместителю окружного прокурора.
Дииринг пригласил патологоанатома, который рассказал о нескольких сломанных костях и внутренних повреждениях трупа.
– Какова, с вашей точки зрения, причина смерти? – спросил Дииринг.
Судья Алворд бросил взгляд на Мейсона, ожидая возражения.
Мейсон промолчал.
– Я считаю, что смерть наступила в результате удушения руками, – заявил патологоанатом. – Кости были сломаны уже после наступления смерти, примерно часа через два.
– Вы в состоянии определить время смерти?
– Смерть наступила между семью тридцатью и одиннадцатью тридцатью утра дня, предшествующего дню обнаружения трупа.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Дииринг к Мейсону.
– У меня нет вопросов.
Следующим свидетелем со стороны обвинения выступил заместитель коронера. Он идентифицировал личные вещи из сумочки Веры Мартель. Сумочку вынули из ее машины.
– Я хотел бы обратить ваше внимание на кошелек с несколькими ключами, – обратился Дииринг к свидетелю. – Вы каким-либо образом маркировали его для идентификации?
– Да.
– На кошельке с ключами, находящемся в настоящий момент в зале суда, имеется ваша метка?
– Да.
– Это именно тот кошелек для ключей, что был вынут из автомобиля Веры Мартель?
– Да.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился заместитель окружного прокурора к Мейсону.
– У меня нет вопросов.
– Я вызываю Джонатана Блайра, – объявил Дииринг.
Джонатан Блайр квалифицировал себя как технического эксперта по криминалистике, работающего в конторе шерифа.
– Вы проводили микроскопический анализ одежды и тела Веры Мартель? – обратился Дииринг к свидетелю.
– Да.
– Вы обнаружили что-нибудь необычное?
– К юбке, к одному чулку и к туфлям прилипли опилки, – сообщил свидетель.
– Вы можете их описать?
– Это опилки от различных пород дерева: атласное дерево, сандаловое дерево, редкая разновидность красного дерева, мирт. Там также были опилки красного дерева, окрашенные в сочный красный цвет.
– Лаком или масляной краской?
– Ни тем, ни другим. Это какая-то краска, которой было пропитано дерево.
– Вы предпринимали попытки выяснить, откуда взялись эти опилки?
– Мне передали несколько кусков красного дерева от поставщика по имени Карлос Барбара. Я сравнил переданные им куски и опилки с одежды Веры Мартель. Проведенный мной спектроскопический анализ показал, что в обоих случаях использовалась одна и та же краска для пропитки.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Дииринг к Мейсону.
– У меня нет вопросов, – покачал головой адвокат.
– Я хотел бы пригласить Карлоса Барбару в качестве своего следующего свидетеля, – объявил заместитель окружного прокурора.
Карлос Барбара сообщил, что торгует редкими породами дерева, в основном продает их тем, кто производит изделия из дерева. В последнее время он стал использовать химическую краску, состав которой сам разработал, для одной из разновидностей красного дерева. Он предпочел бы сохранить процесс обработки в тайне. Дерево высушивается на открытом воздухе, а потом в строго определенное время под давлением наносится краска. Этот метод пока не применяет никто из торговцев редкими породами дерева. Он сам использует его не более трех месяцев.
Дииринг поинтересовался, ведет ли Барбара учет своих покупателей. Свидетель сообщил, что пока он еще никому не продавал красное дерево, обработанное таким способом, однако дал трем лицам образцы для экспериментирования. Это его постоянные покупатели. Он знал, что их должна заинтересовать новая разработка.
– Обвиняемый был среди этих трех лиц? – спросил Дииринг.
– Да. Я вручил образец мистеру Джилману.
– Взгляните, пожалуйста, на этот кусок дерева, мистер Барбара, – обратился к свидетелю заместитель окружного прокурора, доставая предмет, о котором говорил. – Это тот кусок, который вы передали мистеру Джилману?
– Не весь. Кусок разрезали на две части. Это примерно половина.
– Я прошу отметить этот кусок дерева для идентификации, – повернулся Дииринг к суду.
– Никаких возражений, – сказал Мейсон. – Если вы заявите, что это кусок, найденный в мастерской мистера Джилмана, я соглашусь на его приобщение к делу в качестве доказательства.
– Заявляю, – ответил несколько удивленный заместитель окружного прокурора.
– Я согласен на его приобщение к делу в качестве доказательства.
Судья Алворд посмотрел на Мейсона и уже собрался что-то сказать, но изменил решение. Подумав, он постановил:
– Представленный кусок дерева приобщается к делу в качестве доказательства. Продолжайте, господин заместитель окружного прокурора.
– У меня больше нет вопросов, ваша честь.
– У меня тоже нет вопросов, – сказал Мейсон.
Читать бесплатно другие книги:
