Ласковое солнце, нежный бриз (сборник) Литвиновы Анна и Сергей

Наконец расселись и неуверенным караваном тронулись в путь. Ехать оказалось даже страшней, чем думалось: дороги узкие, а уж европейца за рулем мопеда считает своим долгом обогнать каждый уважающий себя индиец. Аргентинцы – даром что мужики – трусили отчаянно и тащились как черепахи. На каждом перекрестке их колонна задерживалась чуть не на десять минут, опасливо пропуская всех попутных и встречных…

Римма, к собственному удивлению, освоилась за рулем мотика раньше других и даже успевала озираться по сторонам. Сколько всего интересного можно увидеть, когда в твоем распоряжении личный транспорт! К вершине горы притулился маленький, но явно очень древний храм… Вот на дорогу выдвигаются священные в Индии коровы – несмотря на всю святость, страшно худые и почему-то с горбами, как у верблюдов… А вон тощий, весь просто светится, мальчик ловко забирается к самой верхушке пальмы и сбивает с нее кокосовые орехи… А еще девушка поглядывала на индийских женщин – Римме очень нравилось, с каким достоинством те носят свои сари. И на индийских мужчин, разумеется, тоже поглядывала – вдруг встретится достойный экземпляр? А то дамы из их группы болтают, что они очень сексуальные, Римме же пока не представилось возможности сию точку зрения принять или опровергнуть со знанием дела…

Когда приблизились к повороту на Черепаховый пляж – конечную точку их путешествия, – внимание Риммы привлекло кое-что еще. Их колонну вдруг обогнал мопед, управляла которым европейка. Стройная и явно молодая, красивая. Ее хрупкая фигурка, а особенно светлые волосы, забранные в конский хвост, очень напомнили Римме кого-то… Она машинально прибавила газу, мопед взревел. А блондинка, наоборот, начала притормаживать перед поворотом налево. Римма поравнялась с ней – и опешила: мотиком правила «белоснежка» Люда. Ее худенькие руки уверенно лежали на руле, по лицу блуждала счастливая улыбка… И вот она уже на совершенно безумной для мопеда скорости километров пятьдесят в час вошла в поворот и унеслась вдаль. И это девушка, которая, по ее собственным словам, никогда прежде не садилась за руль?

– Римма! Нам направо! – крикнул ей один из аргентинцев.

Но молодая сыщица сделала вид, что не расслышала. Решение пришло мгновенно. Она быстро – и почти профессионально – перестроилась из правого ряда, поворачивая вслед за коварной «белоснежкой». Девушка даже не подумала, как положено по неписаным индийским правилам, пропустить грузовик – тот просто опешил от подобного хамства, обиженно загудел…

Хрупкая фигурка «белоснежки» уже маячила далеко впереди. Неслась девица действительно словно безумная, но выходило у нее ловко: никого не подрезала, не виляла. Римма же, пока догоняла ее, пару раз мысленно простилась с жизнью и раза три нарвалась на интернациональный жест – поднятый кверху средний палец (а доброжелательные индийцы демонстрируют его лишь в самых крайних случаях). Но все же не упустила обманщицу Людмилу.

Девушки, одна за другой, благополучно миновали несколько опасных перекрестков и теперь двигались по второстепенной дороге, хитро петляющей меж утопающих в зелени небольших вилл. Море, по ощущению, скрывалось где-то рядом. «Белоснежка», похоже, тоже направлялась на один из пляжей – не на Черепаший, на другой. И дорогу она, совершенно очевидно, знала. Более того – все больше убеждалась Римма – сидела за рулем мопеда далеко не в первый раз, да и по Индии явно прежде передвигалась. По крайней мере, правые повороты, самые сложные для человека, привыкшего к европейской организации движения, Люда выполняла более чем уверенно.

Римме, водителю гораздо менее опытному, много раз хотелось сдаться, отпустить «белоснежку». Пусть себе катит куда хочет! Не хватало ей только разбиться. Ничего не скажешь, достойное будет завершение ее индийского приключения… Но тогда она так и не узнает, куда намылилась противная Людмила. Не откроет ее секрета. И та останется по всем статьям победительницей. Более богатой, более молодой, более красивой (вон официант Джонсон, прежде симпатизировавший ей, Римме, без зазрения совести теперь кадрится к «белоснежке»).

Но, к счастью, Люда наконец замедлила ход. Ее мопед ловко юркнул в узкий проулок меж двумя домиками. Римма повторила маневр. Еще несколько поворотов – и вот впереди открылся поразительной красоты совершенно пустынный пляж. На площадке перед ним Людмила резко затормозила. Римме, чтобы не попасться девчонке на глаза, пришлось свернуть влево, в еще один переулок. Есть риск потерять «белоснежку», но еще хуже – попасться той на глаза…

Проулок закончился тупиком. Римма заглушила мопед, прислонила его к стене и бросилась обратно, к морю. Бежала по пыльной грунтовке и думала: а что, собственно, дальше? Ведь народу на пляже никого, Людмила ее все равно увидит. И как, интересно, объяснить их, вроде случайную, встречу здесь?

Девушка добежала до площадки, где «белоснежка» бросила свой мопед, чуть приостановилась, чтобы перевести дыхание. Фигурка Людмилы уже маячила почти у самой воды. Вот будет хохма, если та просто отправилась на дикий пляж искупаться! Конечно, странно, что врала, будто на мопедах никогда прежде не ездила, но это ведь – не преступление…

Римма присела на пустынной площадке за Людиным мопедом – больше укрыться было негде. Чувствовала она себя, признаться, полной дурой. А «белоснежка» тем временем скинула с себя одежки и ринулась в океан. Действительно – просто купается девушка! Какая наглость! А Римма, между прочим, и дорогу, увлекшись погоней, совсем не запоминала, и непонятно теперь, как с этого отдаленного пляжа выбираться… Не «белоснежку» же о помощи просить!

Римма совсем уж было решила с позором возвращаться назад, когда вдруг увидела – к месту Людиного купания, опираясь на клюку, приближается согбенная фигура в черном. Нищенка! Нигде от них в Индии не скроешься, даже на совершенно безлюдном побережье… Будет сейчас «белоснежке» очередная слезливая история про сгоревший дом, голодных детей и прочее. Римма даже уходить передумала – захотелось посмотреть, как Людмила от назойливой приставаки станет отбиваться.

Однако разговор у нищенки с «белоснежкой» вышел совсем коротким. Людмила, выбравшись из воды, широко улыбнулась женщине в черном. А потом присела к брошенной на песок пляжной сумке и извлекла из нее… пачку долларов. Римма, не поверив, аж глазами захлопала, но видно было отчетливо: стопка зеленых купюр изрядная, тысяч на десять, не меньше. А нищенка, кажется, не удивлена и особо не обрадована – просто с достоинством приняла деньги. И вдруг «белоснежка» склонилась и поцеловала женщине руку, а та снисходительно потрепала ее по плечу.

На том их встреча закончилась. Людмила снова кинулась счастливым щенком в океан, а калека с клюкой, с неожиданной для своей немощи прытью, двинулась прочь с пляжа – прямо по направлению к площадке для мопедов.

Римме стало страшно. Вдруг показалось, что нищенка знает о ее присутствии, целенаправленно идет к ней, и бог весть как поступит с нежелательным свидетелем… Девушка постаралась слиться с мопедом, вжалась в него, горячо умоляя Всевышнего, чтобы страшная черная фигура проследовала мимо.

И ее молитвы были услышаны. Нищенка ее не заметила, пошагала по пыльной улице мимо.

Зато Римма ее узнала.

То была та самая женщина, что бродила несколько дней назад по территории их спортивного городка. И после чьего визита бесследно исчезли вороны.

Римма, разумеется, заплутала на обратном пути и добралась в свой городок лишь к вечеру. Дико усталая, голодная и пропыленная. Однако настрой был самым решительным. Даже переодеваться девушка не пошла. И на душ решила время не тратить. Вернула мопед в прокат – и немедленно отправилась в бар.

– Вам принести меню? – сдержанно улыбнулся Джонсон.

А ведь до того, как в их лагерь явилась противная «белоснежка», официант всегда помнил, что ужин она начинает с ананасового сока…

– Нет, Джонсон, – покачала головой Римма, – мне нужно срочно связаться с Джаем.

– Со следователем? – опешил официант. – Но ведь сейчас восемь вечера, рабочий день давно закончен, и…

– Позвони ему домой и скажи, что у меня для него очень важная информация. По поводу смерти Матильды. Я буду ждать его у себя в коттедже.

И Римма, забыв про ужин, двинулась прочь. Все равно никакой кусок в горло не полезет, пока она не избавится от своей внезапно обретенной информации…

Джай, на удивление, явился очень быстро – получаса не прошло. По традиции весь наглаженный, в ослепительно чистой рубашке («Наверное, это уже завтрашняя», – мелькнуло у Риммы). Устало опустился в кресло на террасе. Привычно отвел глаза от ее обнаженных коленок. Безупречно вежливо произнес:

– Слушаю вас, мэм. Что вы хотели мне сообщить?

– Я хотела задать вам вопрос, – улыбнулась девушка. – Вы по-прежнему уверены, что смерть Матильды была ненасильственной?

Глаза индийца – черные угольки в темноте тропической ночи – гневно сверкнули:

– Вы вызвали меня лишь потому, что вам стало любопытно?

А она небрежным жестом поправила упавшую (точнее, специально сброшенную) бретельку топа и – очень спокойно, очень последовательно – рассказала ему о своих сегодняшних приключениях. И закончила так:

– Я абсолютно уверена: это была та самая нищенка, что приходила в наш спортивный городок. И точно помню: в последний раз она появлялась здесь как раз в день смерти Матильды. А сегодня я своими глазами видела, как наследница погибшей вручила ей крупную сумму денег. Интересно, за что?

Римма победно уставилась на собеседника.

Его смуглое лицо почти сливалось с чернотой ночи и выглядело абсолютно бесстрастным. А потом Джай молча встал и велел Римме:

– Пройдемте в дом.

Девушка послушно поднялась. Распахнула перед гостем дверь. Включила свет.

Джай без лишних церемоний присел на ее незастеленную кровать и произнес:

– Идите сюда.

Прямо скажем, прозвучало несколько двусмысленно – с учетом ночи, пустого коттеджа и ее голых коленок.

Однако следователь всего лишь извлек из своего портфельчика фотографию. Протянул Римме. Спросил:

– Это она?

Римма взяла карточку и едва не выпустила ее из рук: на нее смотрело лицо той самой нищенки. Все в морщинах, правый глаз затянут бельмом, губы оскалены в зловещей улыбке.

– Она? – повторил Джай.

– Д-да… – пробормотала Римма.

– В таком случае вынужден констатировать: вы испортили мне вечер.

Джай убрал фотографию обратно в свой портфель. Надменно взглянул на потрясенную Римму и снизошел до объяснений:

– Женщину зовут Белинда. Она называет себя колдуньей и, возможно, ею и является. По крайней мере я ее талантов никогда не оспаривал. Сами понимаете, Римма, – следователь скупо улыбнулся, – с представителями оккультных профессий куда полезнее дружить, чем враждовать. Тем более что Белинда частенько предоставляет мне исключительно ценную информацию.

Он вновь перевел взгляд с лица Риммы на ее декольте, и девушке впервые захотелось не дразнить индийца, а купить наконец шестиметровое сари и замотаться в него с головой.

Джай, все еще снисходительно улыбаясь, продолжал:

– Возможно, сейчас я разглашу вам часть следственной тайны, но это, на мой взгляд, единственный способ умерить ваш пыл. Дело в том, что Белинда еще месяц назад сообщила мне: к ней обратилась русская девушка, некая Людмила. Та сказала, что премного наслышана о ее, Белинды, способностях – уничтожать людей силами колдовства или ядов. Или того и другого вместе. И очень просит избавить ее от некоей своей родственницы, которая как раз планирует в ближайшем будущем отправиться в Индию… Речь, как вы понимаете, идет о наших с вами общих знакомых. О той самой Людмиле и о ее тетушке по имени Матильда.

– Но, значит, девчонка была заказчиком убийства! – вскричала Римма.

– А его исполнителем – колдунья, – подхватил индиец. И пренебрежительно добавил: – Неужели сами не понимаете, насколько смешно звучит?

– Но если Белинда действительно убила? Не колдовством, а материалистическим методом? Отравила, например?

– Заверяю вас, – Джай поднялся, – на деле возможности Белинды исчерпываются уничтожением назойливых ворон. И к смерти Матильды она не имеет никакого отношения. Тем более, – следователь наградил Римму еще одним уничижительным взглядом, – что сегодня состоялось вскрытие. Госпожа Матильда действительно погибла от сердечного приступа. Заключение о смерти подписано компетентным патологоанатомом. Так что прошу вас, Римма: больше меня не беспокойте. Особенно по вечерам.

И индиец с достоинством удалился – на прощание скользнув еще одним взглядом по так ему полюбившимся Римминым коленкам.

А девушка рухнула на кровать и наконец расплакалась. Сказались и гонка на мопедах, и нервное напряжение, и воспоминание о страшном лице нищенки, до сих пор стоящем перед глазами… И еще на душе накипела дикая злость. На всяких удачливых – и насквозь лживых – «белоснежек». На ненадежных, трусливых и притом наглых мужчин. Ведь студенты-аргентинцы даже не потрудились узнать, удалось ли ей благополучно добраться домой. А самый, конечно, гад – похотливый следователь Джай, который строит из себя святого и правильного, но тем не менее постоянно косит на нее вожделеющим взглядом и, главное, уже второй раз выставил ее полной идиоткой. Или он прав – Матильда погибла своей смертью, а Римма только зря гонит волну?

Назавтра, после утренней тренировки, Валентин попросил своих учеников немного задержаться. И, ни на кого не глядя (Римме же казалось, что инструктор более всего избегает именно ее взгляда), объявил, что расследование по поводу обстоятельств смерти Матильды завершено. Причина ее гибели – обширный инфаркт. Наследники смогут забрать тело через несколько дней, по окончании всех формальностей.

– Мы все, и особенно я как организатор нашего семинара, глубоко скорбим по поводу случившегося. – Валентин наконец поднял глаза. – Официально заявляю, что впредь я буду еще более тщательно проводить отбор в свои группы. Теперь, помимо справки от терапевта, которую вы все предоставляете, участников семинара перед началом занятий будет обязательно осматривать врач.

Тренер обвел взглядом всех присутствующих. Задержал свой проникновенный взор на Римме… и у девушки вдруг вырвалось:

– Ну, хорошо. Пусть причина смерти – инфаркт. А не удалось ли следствию выяснить, что стало причиной инфаркта? Что его спровоцировало – у вполне здоровой женщины?

Она внимательно смотрела на инструктора и совершенно определенно увидела, как что-то дрогнуло, метнулось в его глазах…

– Знаете, Римма, – сухо заговорил Валентин после минутного молчания, – я думаю, что тому, кто сможет достоверно определить причины, гарантированно приводящие к инфаркту, наверняка дадут Нобелевскую премию. Спасибо. Все свободны…

И спортсмены – молчаливые, подавленные – потянулись прочь с тренировочной площадки. А когда Римма уже подходила к своему домику, ее нагнал Евгений Мединов. Девушка не ответила на его традиционную широчайшую улыбку, хмуро обронила:

– Ты чего-то хотел?

– Только спросить: ты на пляж собираешься?

– Собираюсь, – кивнула она. Окинула взглядом его всего – идеального, подтянутого, ухоженного и какого-то ненастоящего. И отрезала: – Но не с тобой.

– Жаль, – вздохнул Мединов. И вкрадчиво добавил: – А у меня к тебе дело есть…

– Какие у нас с тобой могут быть дела?

– Ну, ты ведь, кажется, взяла на себя роль частного сыщика… Желаешь знать, кто на самом деле убил Матильду?

– Тебе же сказали: у нее был обширный инфаркт, – бросила девушка.

– Да, Валентин так сказал, – твердо взглянул на нее Мединов. Понизил голос и вдруг спросил: – А ты знаешь, что Матильда с ним спала?

– Вот как? – насторожилась Римма. – А чего же ты раньше молчал?

– Не хотел ворошить грязное белье. И еще надеялся, что Джай, ну тот следователь, сам разберется. Но теперь вижу: он предпочел поступить как проще. И как выгоднее ему и… другим.

– Кому – другим?

Мединов не ответил. Задумчиво проговорил:

– Слышала ли ты когда-нибудь, Римма, про смертельные мармы?

– Смертельные – что? – опешила девушка.

– Про смертельные точки на теле человека. Прикосновение к ним – легкий удар, нажим или просто щипок – может привести к фатальным повреждениям, параличу – и даже мгновенной смерти. Как пишет великий индиец Сушрута, подобных точек у хомо сапиенс – сто восемь. И девятнадцать из них – чрезвычайно опасны. Например, талахридайя. Она находится на подошве, по линии среднего пальца. Если достаточно сильно надавить на нее, человек может умереть в течение нескольких часов. И главное, ни один патологоанатом не вычислит, что стало истинной причиной смерти.