Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг. Васильев Игорь

4. Украинизация в области культуры

Установление советской власти на Кубани оказало заметное влияние на украиноязычную культуру региона. Прежде всего, это проявилось в усилении государственного контроля. Украинская культура Кубани стала рассматриваться как инструмент политики. Её развитие подвергалось непосредственной корректировке со стороны местных органов ВКП(б). Уже 16 мая 1920 г. перестал существовать объединяющий центр украинофилов Кубани – общество «Просвита» (1). Однако, имело место и продолжение дореволюционных традиций. Например, ещё в 1912 г. в Екатеринодаре был создан магазин украинской книги, который просуществовал вплоть до 1932 г (2). Вообще же революционные события послужили импульсом для развития украинской национальной культуры (3).

В раннесоветский период продолжала активно развиваться украинская литература Кубани. В 1921–1923 гг. в станице Старокорсунской украиноязычные литераторы группировались вокруг машинописного журнала «Зоря». В эту группу входили такие писатели, И. Луценко и Ю. Литовченко. Известность получила повесть Литовченко «Горы закубанськи» (4). В 1923 – 25 гг. на базе педагогического техникума станицы Полтавской образовалась группа пролетарских писателей «Гарт». «Гарт» (Кубфiльгарт) возник в станице Полтавской в 1923 г. Он был первой организацией украинских кубанских писателей. Инициатором создания этой организации был молодой поэт Иван Дорожный. Ее членами большей частью были студенты Кубанского украинского педтехникума, которые делали первые шаги на литературной ниве, связывая их с возрождением интереса к родному языку и истории украинского народа. Наиболее известные участники «Гарту» – Иван Дорожный, Кирилл Тихий, Маруся Гринько, Филипп Прирва, Николай Проминь. «Гарт» проводил массовую разъяснительную работу среди населения, популяризируя украинский язык.

Организация «КубфилСиМ» была филиалом Всероссийского союза украинских пролетарских и крестьянских писателей (5). Её членами были М. Чайка, И. Луценко, Я. Яр, Т. Иващенко, К. Тихий, А. Лисогор. Эта организация ставила своей целью объединение всех украинских литературных сил вокруг идеи строительства коммунизма. В «СиМ» на уровне филиалов вошли литературные группы кубанских украинских писателей в Краснодаре и в станице Полтавской. «Сiмiвцi» проводили литературные вечера на украинском языке в Краснодаре и в станицах Кубанского округа, выставки книг в избах-читальнях и других учреждениях культуры (6).

Однако «СиМ» конфликтовал с официальной пролеткультовской линией, протестуя против, по мнению членов организации, излишнего интернационализма. Это стало одной из причин её роспуска в 1927 г. (7). После ее ликвидации многие кубанские литераторы сотрудничали с «Полтавским объединением украинских пролетарских писателей», ростовской литературной группой «Новая Кубань». Последняя за короткий срок опубликовала литературно-художественный сборник работ своих членов, остропублицистический сборник Ф. Чапалы «Украинизация на Северном Кавказе», сборник стихотворений И. Луценко, повесть С. Добровольского «Степь на баррикадах», и др. (8).

Действовала украинский отдел Северокавказской ассоциации пролетарских писателей.

В работе украинского писательского сообщества активно участвовали Е. Розумиенко, А. Кирий, И. Прийма, Ю. Коржевский, В. Очерет. Например, Ю. Коржевский издал пьесу «Дни», и роман «На шляху» (9). Этот украиноязычный литератор родился в 1900 г. в казачьей семье станицы Динской. Он окончил учительскую семинарию в Екатеринодаре и работал сельским учителем в родной станице. В 1927 г. поступил в Краснодарский пединститут. После его окончания был оставлен в аспирантуре и преподавал в институте. Свои главные книги он опубликовал в харьковском издательстве «Лiтература i мистецтво» (10).

А. Кирий в 1931–1932 гг. опубликовал книгу «У ногу з днямы» (11). В 1926 г. вышел сборник стихотворений О. Кирия «Пять хвылин». Он стал символом новой украинской советской поэзии (12).

Особенно нужно выделить ассоциацию пролетарских писателей (КАПП). КАПП уделял много внимания курированию национальных литератур Светского Союза (13). В частности, она ставила своей задачей активное участие в украинизации, пропаганду украинского языка в народных массах. В 1928 г. Е.Д. Розумиенко организовал на Кубани украинскую секцию КАПП (14). Секретарём организации стал К. Катаенко. В 1931 г. ассоциацию возглавлял уже И. Тахненко. Ассоциация устраивала регулярные литературные чтения с разбором читаемых произведений. 15 сентября 1929 г. читались стихи В. Очеретько из цикла «Кавказ», а 22 сентября – поэма К. Тихого «Мотя». Регулярно проводились писательские конференции (15). В 1931 г. КАПП был усилен набором «писателей-ударников» и увеличилась с 15 до 30 членов (16). КАППовцы – украинцы уделяли достаточно много внимания литературным экспериментам в духе «литературы авангарда». В частности, очень интересовались творчеством В.В. Маяковского. Его памяти Е.Д. Розумиенко посветил стихотворение «Нащо» (17).

Украинского писателя и организатора литературной работы Е.Д. Розумиенко нужно отметить особо. В 1925 г. он прибыл на Кубань с Черниговщины. В июне 1926 г. Е.Д. Розумиенко получил направление украинской секции Черноморского ОНО РКП(б) на Кубанский рабфак, который он окончил в 1929 г. В 1929–1932 гг. обучался в Краснодарском педагогическом институте. Был зачислен аспирантом на кафедру литературы. Одновременно Е.Д. Розумиенко был литературным сотрудником газеты «Красное знамя». В 1931 гг. издал в Краснодаре книгу украинских стихов «Поэзии». Печатался в альманахах «Ленинским шляхом» и «Велыким коллективом» (18).

Литературную жизнь осложняла идеологическая нетерпимость. Так, летом 1931 г. В. Очерет был вынужден оставить литературную деятельность из-за обвинений со стороны коллег в религиозном идеализме (19). Молодой украинский поэт Д.В. Нитченко был исключен с Краснодарского рабфака имени Ильича, когда руководство факультета узнало, что он сын зажиточного хуторянина (20). «Старые» кубанские писатели, сделавшие себе имя ещё до революции, находились на Кубани в изоляции и подвергались нападкам, обвинениям в «буржуазности». Такова была судьба Г. Доброскока и В. Потапенко. Я. Жарко в 1929 г. подвергался допросу в ОГПУ и подвергся аресту (21). Эти литераторы могли рассчитывать на поддержку только на территории самой Украины, где коммунистическая идеология довлела над литературно-издательским процессом несколько в меньшей степени.

Произведения и более молодых кубанских украинских писателей часто сурово подвергали критике на страницах партийной печати. Именно такие оценки получили стихи М. Щербины из сборника «Утро», который вышел в свет в 1929 году. Тогда же в рецензии журнала «Новим шляхом» под многозначительным заголовком «Гнилi акорди» рецензент поучал: «При строительном подъеме стихи, которые не призывают двигаться вперед, тянут назад. Их надо отвергнуть, как и другие препятствия. Одним из таких идеологических тормозов и есть сборник поэзии М. Щербины «Утро». «Сборник поэзии» Алексея Кирия, который был напечатан в начале украинизации, в 1926 году, также был поддан резкой критике, а самому автору предъявили обвинение в том, что он якобы пропагандирует народничество и религиозно-националистические взгляды (22).

Бурно развивался связанный с украинизацией сектор издательского дела. В 1925 г. украинский Госиздат резко увеличил выпуск учебно-методической литературы. Было указано, что литература должно учитывать и специфику Северного Кавказа, должно было начаться сотрудничество украинского Госиздата с местными специалистами. На Кубани был открыт филиал Укркнигоцентра (23). Такая издательская политика была вызвана насущной необходимостью. «Работая в массе украинского населения, чувствуется тормаз (так в тексте) в подборе подходящей литературы» – говорилось в отчёте одного из представителей украинского партактива (24). На Кубани стали выписывать ряд украиноязычных периодических изданий, выпускаемых в Харькове (газеты «Вiстi» и «Зiрка», журналы «Безвiрник» и «Червонi квити» (25). На Кубани велась пропаганда украиноязычной прессы Украины (26).

В 1925 г. была выдвинута идея об издании в Ростове общей для Северного Кавказа украинской газеты (27). Она получила название «Червона газета». Её редакция приняла самое активное участие в проведении украинизации. Отдел расследований редакции активно занимался выявлением случаев саботажа компании (28).

В том же году в Армавире стали выпускать газету на украинском языке «Селянская правда» (29). В 1926 г. было внесено предложение об издании такой газеты в Кубанском округе. Решения окрисполкома стали доводиться до населения через газету «Радянський станичник», выходившую на украинском языке (30). При газете действовал и свой литературный кружок. Однако интеллигенты из числа украинцев высказывались против выпуска этого издания. Они заявили, что нельзя «хахляцькою мовою портить газету». Более того, слышались голоса и такого направления, как «Долой хахлацьку газету, потому что у нас украинцев нету» (31). В середине 1920-х гг. вокруг газеты велись острые дискуссии о понятности текстов, публикуемых в газете, для носителей кубанского диалекта. Дискуссия была прекращена в административном порядке (32).

В последствии редакция газеты бала переведена в Ростов-на-Дону – столицу Северо-Кавказского края. Само издание получило название «Червона газета». С 1926 г. газета стала выходить в свет. Начинала она с одного работника и 35 экземпляров платного тиража. Через год она, будучи на то время первой и единственной украинской газетой в РСФСР, уже имела постоянный редакционный аппарат и свыше 200 сельских корреспондентов (33).

С 1928 г. издание украинской литературы и учебников на Северном Кавказе курировали Орготдел Крайисполкома и Нацменкомиссия. Это говорит о том значении, которое стало придаваться украиноязычному издательскому делу с началом сплошной украинизации (34).

К концу 20-х гг. на Кубани издавалось уже 10 украиноязычных районных газет. К началу же 30 – х – более двадцати (35).

Было решено организовать на Кубани украинский педагогический журнал (36). Инициатива его создания принадлежала Наркомпросу, который выделил ссуду на его издание в начале 1927 г. (37). При окружной партийной газете «Красное знамя» стало выходить украиноязычное приложение «Червонный прапор» (38). К концу 1931 г. газета должна была стать полностью украиноязычной (39). Однако этот план так и не был приведён в действие.

В 1931 г. на Кубани вышло 149 наименований украинских книг. Общим тиражом около миллиона экземпляров. На 1932 г. планировалось издать 600 наименований общим тиражом 4 миллиона 800 тысяч экземпляров (40).

Всего в 1925–1932 гг. на Кубани было издано несколько сотен наименований книг на украинском языке. Выходило более десяти украинских газет, журналов, альманахов. Таких как «Алым шляхом», «Новым шляхом», «Ленинским шляхом», «Поступ», «Нова Кубань», «У ногу з мильонами» (41). Выходил альманах украинской секции КАПП «Великим колективом» (42).

Однако продвижение на Кубани популярной украинской книги в массы на протяжении ряда лет наталкивалось на равнодушие населения. В 1926 г. в избе-читальне станицы Славянской из украинских книг был только «Кобзарь» и «Хрестоматия». В станице Новомышастовской отказались пополнять библиотеку украинскими книжками. В Краснодаре центральная библиотека имени Пушкина, которая ежемесячно бесплатно получала украинские книжки, перестала выставлять их для выдачи. (43). Краевое совещание уполномоченных по нацменделам, прошедшее в 1930 г., констатировало, что почти все издания, кроме «Червоной газеты», проявляют недостаточную активность в деле проведения украинизации (44). В Ейском районе в 1931 г. в магазинах скопилось нераспроданных книг на сумму 2500 рублей (45). Там же в начале 1932 г. учреждениям было предписано в принудительном порядке выкупать из торговой сети украинскую литературу (46).

Подобная ситуация наблюдалась и в Краснодарском сельском районе (47). Всего в этом году план реализации украинской книги был выполнен только на 31,1 %. Различные решения властей по активизации продвижения украинской книги существенно ситуацию не изменили (48).

Их невыполнение постоянно констатировалось властями всех уровней. Особенно активной критике было подвержено издательство «Северный Кавказ». Ответственные работники постоянно ссылались на отсутствие систематичности в освещении украинизации в прессе и ошибках при её освещении, особенно в газете «Красное знамя». Проявлением «великодержавного шовинизма» называлось издание основной части «колхозной» прессы на русском языке (49).

В этой связи принимались такие меры, как увеличение тиража «Червоной газеты» с выпуском её не реже, чем через день, почти тотальная украинизация издательства «Северный Кавказ». Во всех местных газетах 30 ноября 1930 г. было предписано размещать украинскую страничку не реже, чем раз в пять дней. Во всех украинских районах полагалось издавать хотя бы одну украиноязычную газету. Всех, кто тормозит украинизацию, пресса должна была клеймить как уклонистов от генеральной линии партии (50).

Политику властей в сфере украинской печати иллюстрирует история краснодарского педагогического журнала «Новым шляхом». В начале 1930 г. его решили сделать краевым, придать ему дополнительно общественно-политическую и литературную направленность и перенести редакцию в Ростов-на-Дону. Одновременно он подлежал дополнительной «большевизации» (51). В задачи журнала теперь входили: мобилизация украинских трудящихся на выполнение решений партии и советской власти, пропаганда национальной политики партии и украинизации, борьба с «великодержавным шовинизмом» и украинским национализмом, противодействие попыткам «классового врага» использовать украинизацию в своих целях, организация украинского актива, развёртывание самокритики. Ответственным редактором был утверждён Ф.О. Чапало (52).

Однако в течении 1930 г. выпуск журнала «Новым шляхом» в Ростове-на-Дону так и не был начат. Виновных в проволочке крайисполком решил примерно наказать (53).

Это не единственный пример трудностей реализации программы украинизации в сфере издательского дела. Краснодарское отделение УкрГИЗа со своими задачами не справлялось. Издательство вместо украинской литературы предпочитало издавать канцтовары, так как они лучше покупались. Его деятельность мало затрагивала «украинские» районы Кубани. УкрГИЗ в основном работал с краснодарскими заказчиками.

Поэтому 6 января 1931 г. отделение в Краснодаре было решено ликвидировать и перевести в Ростов-на-Дону (54).

С началом деукраинизации в 1933 г. газеты и журналы были закрыты или переведены на русский язык. Сразу же была прекращена деятельность издательств «Червоний прапор» и «Радянський станичник», Краснодарский филиал Государственного издательства Украины с его представительствами на Кубани и Северном Кавказе остановил распространение украинской литературы и периодики.

Некоторые писатели стали писать на русском языке (А. Кирий, Б. Крамаренко, К. Катаенко). Многие другие были репрессированы или уехали (В. Очерет, В. Чапленко, Д. Чуб) (55). Е.Д. Розумиенко перебрался в Харьков (56).

В рамках украинской культурной организации «Робитнича просвита» с 1921 г. развивалась украинская музыка и любительский театр. Проводились работы по созданию более профессиональной театральной труппы (57). В 1926 г. на партийном уровне было принято решение о создании в музыкальном техникуме класса бандуры в рамках открывшегося в нём украинского отделения. Студия по изучению игры на этом музыкальном инструменте открылась в клубе софпрофа «Путь к коммунизму» 28 февраля 1926 г. Её возглавил К.П. Нимченко (58). Тогда же было принято решение о специальной поддержке украинского хора при клубе «Нацмен». Было признано желательным создание украинской хоровой капеллы (59). В клубе «Нацмен» нередко вместе с дочерью Оксаной выступал известный бандурист З.А. Диброва. Кружок бандуристов при клубе так же объединял таких видных мастеров бандуры, как Мамро, Редкобородый, Семенихин, Нимченко (60). В начале 20 – х гг. в Краснодаре действовал Украинский музыкальный театр. Во второй половине 20 – начале 30 – х. гг. прославился Кубанский мужской вокальный квартет, организованный выпускниками музыкального техникума А. Авдеевым, А. Хопёрским, Н. Лободой, М. Ходжиани. Его репертуар во многом состоял из украинских песен, в том числе на стихи Т.Г. Шевченко. Квартет выступал очень активно. Только в 1926 г. он провёл более 100 концертов. Отличительной чертой квартета было активное сотрудничество с собирателями кубанской народной песни, такими, как Г.М. Концевич и Я.М. Тараненко.

Многие хоровые коллективы, которые исполняли украинские песни, и, как высказывалось местное чиновничество, «жили преимущественно старым и «малороссийским» репертуаром». Приглашенный в марте 1926 года в Краснодар выступить на II съезде Советов Кубани хор станицы Сергеевской украсил свой концерт песней «Ще не вмерла Україна»… (61).

Развивался и украинский драматический театр. Он размещался в помещении театра «Северный», построенном в 1909 г. купцом М.М. Лихацким. И именовался «Украинский театр имени Т.Г. Шевченко».

В 1922 г. в театре с успехом выступала украинская труппа режиссёра Орловского, в репертуаре которого были спектакли «Маруся Богуславка», «Тарас Бульба», «Вий», «Смерть за честь», «Воскресенье». 22 января 1922 г. на сцене театра шла опера «Черноморцы» Я.Г. Кухаренко. Замечательным режиссёром этого театра был С.А. Глазуненко (1869–1943), воспитанник известного драматурга и артиста М.Л. Крапивницкого. Летом 1925 г. им была поставлена Пьеса «Киевские трущобы, или недолюдки» (62). По мнению знатоков украинский театр Краснодара отличался известным консерватизмом. Он продолжал традиции дореволюционного украинского театра, сохранял его репертуар. Причём делалось это на весьма высоком исполнительском уровне (63). Для идеологии театра были характерны установки на общечеловеческую нравственность, осуждение насилия. Это делало украинский театр популярным среди самых разных категорий зрителей. Сохранению высокой популярности способствовала и простота театрального языка. Недаром С. А. Глазуненко называли любимцем краснодарских окраин (64). Украинский театр имел свой круг ярых поклонников. Вместе с тем он испытывал всё нарастающие трудности. Молодое поколение театралов в период конца 20-х гг. жаждало новшеств. Его голос звучал всё более настойчиво. Руководство театра пыталось идти им на встречу. Зачастую эти попытки были поверхностными и мало удачными. Во время постановки пьесы «Маруся Богуславка», действие которой разворачивалось в XVII в., артистки были одеты в короткие юбки и причёсаны по последней моде. В качестве декораций, изображающих турецкий гарем, использовались статуи греческих богов. Не говоря уже о том, что украинский театр сталкивался с критикой идеологического характера. Он обвинялся в безыдейности и отсутствии революционного новаторства. Поэтому политика украинизации во многом была залогом его выживания (65).

Украинский театральный коллектив действовал и в Армавире (66).

Репрессии конца 1932–1933 гг. против украинских деятелей искусства и культуры затронули и украинский театр. 28 марта 1933 г. он был ликвидирован. Однако, благодаря своей популярности украинский театр был воссоздан в 1938 г. под названием «Украинский музыкальный драматический театр» (67).

В период украинизации продолжал развиваться и самодеятельный украинский театр. В Армавирском округе любительские украинские драмкружки существовали почти в каждом населённом пункте с украинским населением (в станицах Бесскорбной и Удобной). Украинские драмкружки зачастую были основным центром украинского актива, их активная деятельность порой способствовало появлению в поселениях преподавания на украинском языке, украинских хат-читален (68).

Украинские театры привлекались для проведения социально значимых мероприятий. В краснодарском театре имени Т.Г. Шевченко в честь праздника 8 марта ставили агитационный спектакль «Сифилис». Тогда же читались лекции по профилактике венерических заболеваний (69).

Своё влияние украинизация оказала и на кубанский кинопрокат. До конца 20-х гг. продукция украинских кинофабрик оказывалась представленной кубанским зрителям с большим опозданием. Осенью 1927 г. в Краснодарском кинотеатре «Великан» демонстрировалась дидактико-пропагандистская картина «Тарас Шевченко» 1924 года выпуска. Но в том же 1927 г. между кубанским отделением «Совкино» и ВУФКУ было заключено соглашение, благодаря которому продукция украинских кинофабрик стала поступать на Кубань в течение 2–3 месяцев (70). В 1928 г. фильмы производства ВУФКУ стали очень многочисленны на Кубани. Причиной этого послужила не только политика украинизации как таковой, но и стремление властей как можно быстрее и глубже внедрить в жизнь общества кинематограф как таковой. Он справедливо считался эффективнейшим средством пропаганды (71).

В 1928 г. на Кубани были показаны фильмы украинского производства «Синий пакет», «В когтях советской власти», «Поляки купили Петлюру». Готовились к показу «Подозрительный багаж», «Кира Киралина», «Парень из Старостина», «Тени Бельведер», большую революционную картину «Гамбург». В Киеве была открыта новая, крупнейшая на Украине и во всей Европе кинофабрика (72). Многие фильмы, такие как «Сорочинская ярмарка», были сняты в консервативных традициях ещё досоветского кинематографа (73). То же самое можно было сказать о картине «Звенигора», снятой на основании украинских народных приданий (74). Другие, как «Тарас Трясило», содержали в себе подражание современным им американским вестернам (75). Попыткой копировать западные образцы при более низком бюджете был назван критиками и фильм «Непобедимые», вышедший на экраны Кубани в 1928 г. (76). ВУФКУ предпринимала и попытки освятить средствами кинематографа революционную борьбу с самодержавием начала XX в. Этой теме был посвящен фильм «Муть», по мнению критиков чрезмерно прямолинейный и мелодраматичный (77). Была существенно затронута тема жизни и творчества Тараса Шевченко (новый фильм «Тарас Шевченко», «Жизнь Шевченко») (78). По крайней мере, многие фильмы украинского производства шли на Кубани на русском языке (79).

В начале 1932 г. всё ещё отмечалось недостаточное развитие украинского кинопроката на Кубани. При этом его прокат, как, например, в Ейском районе, предписывался в приказном порядке (80). Под украинскими фильмами прежде всего подразумевались фильмы с украинскими титрами (81).

Энтузиастов украинской культуры старались привлекать для участия в знаковых мероприятиях советской власти, акциях по укреплению интернационализма. В первомайской демонстрации армавирцев 1925 г. предусматривалось участие украинцев в национальных костюмах. Они должны были участвовать в постановке живой картины «Смычка всех национальностей» (82). В том же году украинский актив города Краснодара принял участие в праздновании второй годовщины конституции (83). В сентябре 1927 г. всем секретарям партийных секций нацмен (в т. ч. и украинской) в г. Новороссийске было указано в двухнедельный срок проработать вопрос об участии представителей национальностей в праздновании десятой годовщины Октябрьской революции. Виды плакатов, надписи на транспарантах и прочая атрибутика была разработана в тогдашнем краевом центре г. Ростове (84). Большое значение придавалось пропагандистской составляющей украинской культуры. Особая роль отводилась «большевизации» значимых личностей и событий украинской истории. Главным образом уделялось внимание очередным юбилеям Т.Г. Шевченко. Подчёркивалась социальная составляющая его творчества, противостояние с царской властью, его роль в интернациональном демократическом сообществе (85). Например, в 1925 г. в Армавирском округе в честь Шевченковского юбилея проводились литературные вечера и утренники. Читались отрывки из Произведений Т.Г. Шевченко, озвучивались воспоминания старых украинских активистов (86). Распоряжение о праздновании юбилеев и о содержании их проведения так же издавалось в краевом центре (87).

Значительное внимание уделялось созданию сети украинских изб – читален. Они должны были стать мостом между украиноязычным образованием и культработой и официальным делопроизводством (88). Как приоритетная задача определялось создание украиноязычных пунктов ликвидации неграмотности (89). В Приморско-Ахтарском районе было решено украинизировать все избы-читальни и ликпункты к осени 1929 г. (90). По решению руководства Северо-Кавказского края при них должны были создаваться кружки украинознавства (91). В вузах и техникумах оно стало вводиться в качестве учебного предмета (92). Принимались меры по развитию украинского направления при клубах национальных меньшинств «Нацмен». Например, в середине 20-х гг. быстро рос и развивался краснодарский клуб «Нацмен», включавший украинскую секцию. Осенью 1926 г. в нём состояло 1300 человек (93). В 1928 г. здравотдел открыл даже специальную лечебную амбулаторию для нацмен (94). Нуждающимся из их числа биржа труда вне очереди подыскивала работу (95). Украинская работа среди женщин порой велась через кружки рукоделия. Так она, например, была организована в Уманском районе. В самой станице Уманской на базе местных учебных и воинских учреждений был организован литературно-исторический украинский кружок, который активно действовал среди населения (96).

Во второй половине 20 – начале 30 – х. гг. появилась масса самодеятельных народных коллективов, в том числе и с украинским песенным репертуаром. Они были тесно связаны со станичными клубами и избами – читальнями (97). Например, при клубе «Нацмен» действовало украинское отделение. Оно включало в себя различные кружки: драматический, хоровой, кружок бандуристов. Возглавлял украинское отделение секретарь украинской секции КАПП К. Катаенко (98). В Краснодаре действовал украинский хор и драматический кружок под руководством М. Пашко (99).

Процессу развития украинской самодеятельности весьма способствовали власти. В Армавире партийные органы ратовали за организацию драматических кружков, проведение художественно-агитационных вечеров (100). В районных центрах, например, в станице Северской, проводились конкурсы гармонистов. Во время их проведения особое место отводилось украинским мелодиям (101).

В целом украинская профессиональная и любительская культура в 1920–1932 гг. продолжала своё поступательное развитие. Однако активное вмешательство государства первоначально, в период украинизации, искусственно форсировало развитие украинской составляющей кубанской культуры и придала ему однобокую политизированную направленность. Чрезмерно много внимания уделялось пропаганде и агитации. Как самой украинизации, так и советской власти как таковой посредством украински ориентированных мероприятий. Потом те же государственные меры способствовали свёртыванию украинской культурной жизни на Кубани.

Примечания:

1. ЦДНИКК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 69. Л. 2об.

2. Чумаченко В.К. К истории первого украинского книжного магазина на Кубани // Историческая мысль Кубани на пороге тысячелетия. Краснодар, 2000. С. 113, 115.

3. Еремеева А.Н. Художественная жизнь Юга России в условиях гражданского противостояния (1917–1920 гг.): содержание и тенденции развития. Автореферат докт. дисс…М., 1999. С. 39.

4. Розумиенко Е.Д. Из литературного наследия // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 221–222.

5. Там же. С. 114.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

6. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д.310. Л. 1.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

7. Щетинина Г.В. По страницам украиноязычной периодической печати на Кубани /\ Традиционная культура славянских народов в современном социокультурном пространстве. Славянск-на-Кубани. 2008. Ч. 2. С. 219.

8. Там же. С. 220.

9. Чумаченко В.К. Украинская литературная традиция Кубанского казачества // Кубанское казачество: проблемы истории и возрождения. Краснодар, 1992. С. 113.

10. Коржевский А.Г. «Мой отец Юрий Коржевский» // Кубань: проблемы культцры и информатизации. 1999. № 2–3. С. 37–38.

11. Розумиенко Е.Д. Указ. соч. С. 221.

12. ГАКК. Ф. Р-1682. Оп. 17. Д. 25.

13. Литературный вечер в клубе «Нацмен» // Красное знамя. 1927. № 231. С. 7.

14. Розумиенко Е.Д. Из литературного наследия // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 222.

15. Ем. Разумеенко. У украинских пролитписателей // Красное знамя. 1929. № 228. С. 4.

16. ЦДНИКК. Ф. 1072. Оп. 1. Д. 74. Л. 231.

17. Орёл В.Н. В поисках истины. Краснодар, 2006. С. 271.

18. Розумиенко Е.Д. Указ. соч. С. 197, 225 – 226.

19. Барка В. Кубанский холокост // Родная Кубань. 2002. № 3. С. 65.

20. В.Ч. Памяти Дмитра Нитченко // Родная Кубань. 1999. № 4. С. 128.

21. Щетинина Г.В. Указ. соч. С. 221.

22. Бурбела В.А., Чумаченко В.К. Избранное как тип книжного издания в Украине в 20 – 30-е гг. XX столетия // Книжное дело на Северном Кавказе: история и современность. Краснодар, 2005. С. 207–208.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

23. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 90.

24. Там же. Л. 67.

25. Там же. Л. 49.

26. Рост украинской и белорусской печати // Красное знамя. 1928. № 103. С.6.

27. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 70.

28. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 189.

29. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 15.

30. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 303. Л. 4.

31. Орёл В.Н. В поисках истины. Краснодар, 2006. С. 208.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

32. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 15–16.

33. Розумиенко Е.Д. Из литературного наследия // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 224.

34. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 68об.

35. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187.: Энциклопедический словарь по истории Кубани. Краснодар, 1997. С. 363.

36. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 407. Л. 3; ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 3.

37. Украинский педжурнал // Красное знамя. 1927. № 27. С. 5.

38. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 124.

39. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 560. Л. 6.

40. Там же. С. 94.

41. Чумаченко В.К. Украинская литературная традиция Кубанского казачества // Кубанское казачество: проблемы истории и возрождения. Краснодар, 1992. С. 113.; Коржевская В. Вместе с веком // Родная Кубань. 2005. № 2. С. 128.

42. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 93.

43. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 21.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

44. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 41.

45. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 194.

46. ЦДНИКК. Ф. 438, Оп. 1. Д. 62. Л. 21.

47. Там же. С. 191.

48. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 43.

49. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1053. Л. 222.

50. Там же. Л. 223.

51. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1035. Л.7.

52. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1037. Л. 10.

53. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1053. Л. 222–223.

54. ЦДНИКК. Ф. 20. Оп. 1. Д. 4. Л. 186.

55. Чумаченко В.К. Украинская литературная традиция Кубанского казачества // Кубанскаое казачество: проблемы истории и возрождения. Краснодар, 1992. С. 114.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

56. Розумиенко Е.Д. Указ. соч. С. 197.

57. Робитничья просвита // Красное знамя. 1920. № 30. С. 3.; ЦДНИКК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 69. С. 2.

58. Екатеринодар – Краснодар. Два века в датах, событиях, воспоминаниях. Краснодар, 1993. С. 504.

59. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 309. Л. 3об – 4.

60. Нырко А.Ф. Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 134.

61. Краснодарская филармония. Прошлое и настоящее. Краснодар, 1989. С. 48, 62.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

62. Стругова М.Р. Украинский театр на Кубани начала и первой половины XX в. Краснодар, 1996. С. 4–5.

63. В. К-р. Коллектив артистов украинской труппы И.Н. Крахотина и С.А. Глазуненко // Красное знамя. 1927. № 153. С.5.

64. М. М. «Весняна казка» (Коллектив артистов украинской труппы И.Н. Крахотина) // Красное знамя. 1927. № 161. С.5.

65. М. М. «Маруся Богуславка» (Коллектив артистов украинской труппы И.Н. Крахотина) // Красное знамя. 1927. № 167. С.5.

66. Стругова М.Р. Украинский театр на Кубани в первой половине XX в. (по материалам КГИАМЗ) // Первые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 1999. С. 84.

67. Стругова М.Р. Украинский театр на Кубани начала и первой половины XX в. Краснодар, 1996. С. 5.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

68. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 31–75.

69. Нежигай Э.Н. Советские праздники как социокультурное явление // Нэповская Кубань: сознание и культура населения. Краснодар, 1999. С. 37.

70. В. «Тарас Шевченко» // Красное знамя. 1927. № 228. С. 7.

71. Диомидов. Состояние и перспективы массовой работы в округе // Красное знамя. 1928. № 107. С. 3.

72. Новости кино // Красное знамя. 1928. № 95. С. 7.; Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 192.

73. Кино «Сорочинская ярмарка» // Красное знамя. 1928. № 59. С. 5.

74. В. К-р. Кино «Звенигора» // Красное знамя. 1928. № 101. С. 5.

75. В. К-р. Кино «Тарас Трясило» // Красное знамя. 1928. № 61. С. 6.

76. В. К-р. «Непобедимые» // Красное знамя. 1928. № 106. С.5.

77. В. К-р. «Муть». Кино «Солей» // Красное знамя. 1928. № 102. С. 7.

78. Новости кино // Красное знамя. 1928. № 95. С. 7.

79. Кино «Сорочинская ярмарка» // Красное знамя. 1928. № 59. С. 5.

80. ЦДНИКК. Ф. 438. Оп. 1. Д. 62. Л. 22.

81. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л. 6.

82. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л.6.

83. Нежигай Э.Н. Советские праздники как социокультурное явление // Нэповская Кубань: сознание и культура населения. Краснодар, 1999. С. 39.

84. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп.1. Д. 815. Л. 2, 4.

85. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 3; ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 407. Л. 1.

86. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 12–13.

87. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С. 32.

88. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 17.

89. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 408. Л. 4.

90. Ахтарец. Проводим украинизацию // Красное знамя. 1929. № 159. С. 1.

91. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 42..

92. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187.

93. Шагай, «нацмен» // Красное знамя. 1927. № 27. С. 4.

94. Из писем рабочих // Красное знамя. 1928. № 114. С.3.

95. Хроника // Красное знамя. 1929. № 151. С. 4.

96. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д.685. Л. 14.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

97. Там же. С. 66.

98. Нырко А.Ф. Указ. соч. С. 134.

99. Фотоархив Научно-исследовательского центра традиционной культуры ГНТУ «Кубанский казачий хор».

100. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 14.

101. Степная Л. Наш конкурс гармонистов // Красное знамя. 1927. № 147. С. 4

5. Украинизация в сфере образования и науки

Нами упоминалось (разделы 1 и 7), что отношение к украинской школе в период Гражданской войны было далеко не однозначным. Она насаждалась усилиями активистов Краевой Рады, но далеко не всегда встречала поддержку населения. Кубанские власти того периода учитывали сложившуюся ситуацию и предпочитали не вступать в конфликт с большинством населения и сторонниками русскоязычной школы. В соответствии с циркуляром по ведомству народного просвещения Кубанского края на украинских отделениях школ предполагалось изучение русского языка. Против русскоязычной школы не предполагалось принятие запретительных мер. Считалось необходимым обеспечить каждой группе населения отдельно взятого населённого пункта тот язык преподавания, в котором она нуждалась.

При этом поощрялось изучение украинского литературного языка, который в сознании составителей документа как бы подменял кубанский диалект. Рекомендовалось изучение украинской истории и географии, истории Кубанского казачества в контексте его связей с Украиной. Приветствовалось пополнение школьных библиотек книгами на украинском языке (1). В программу школ включался такой предмет, как украиноведение, которое преподавалось как составная часть родиноведения (2).

Результатом этого противоречивого, оборванного приходом к власти большевиков стало наличие на апрель 1920 года на Кубани 130 украинских школ (3).

В момент своего установления советская власть опиралось на постановление от 31 октября 1918 г. о том, что представители каждого народа на территории советской республики могут получать образование на родном языке. Декларировалось, что только образование на родном языке может обеспечить полноценное усвоение знаний и нравственных идеалов (4). Это был одним из самых распространённых постулатов идеологии дореволюционного либерального учительства (5).

К тому же движение за украинскую школу на Кубани получило своего приверженца в таком известном большевистском деятеле, как Я.В. Полуян (6).

Уже 22 апреля 1920 г. было принято решение о создание национальных школ для этнических меньшинств (7). В начале 1921 г. была возобновлена работа украинизированного ещё во время Гражданской войны Полтавского педагогического техникума, который был реорганизован из учительской семинарии. Украинская секции при отделе просвещения Полтавского станичного совета была открыта ещё в 1920 г. (8). По сведениям Д.Д. Белого, летом того же года были вновь открыты украинские педагогические курсы. Это было связано с указанием Нарпроса об открытии на Кубани украинских школ (9). На деле о создании таких курсов был только лишь поставлен вопрос. В 1920 гг. их решили не создавать. Было разрешено чтение лекций по преподаванию на украинском языке в рамках общих педагогических курсов (10).

Одновременно сошли с исторической сцены дореволюционные украинские объединения. Общество «Просвита» перестало действовать 16 мая 1920 г. (11).

В 1923 – 1924 гг. в Краснодаре были открыты две украинские школы (12). Все ученики 1-ой украинской школы № 12 были записаны в школьных документах как украинцы. Хотя среди них были русские и армяне. Внеклассная работа в школе, а так же преподавание самых разных предметов, в том числе естествознания, в соответствии с указаниями партийных органов должны были быть ориентированы на привитие школьникам коммунистической идеологии (13).

В 1924 г. В Краснодаре был создан кружок украинских учителей. В том же году предмет «украиноведение» преподавался в 19 школах Кубани (14).

Принимались директивы о создании украинских школ повышенного типа, организации профессионального образования на украинском языке (15). Уже в 1925 г. в станице Староминской было 5 украинских школ (16). Были украинизированы школы в станице Гривенской (17). В марте 1926 г. в Черноморском округе партийным руководством было принято решение об украинизации школ со значительным числом учащихся украинцев. Для пропаганды этого мероприятия предполагалось провести компанию в прессе и специальные родительские собрания (18). 19 апреля 1926 г. минимальное количество учащихся старших классов, необходимое для открытия национальной школы, было снижено до 15 человек. Закрытие и перепрофилирование украинских школ было признано недопустимым (19). В этом году преимущественно в Кубанском округе проводилась системная плановая украинизация системы образования (20).

В 1924–1925 учебном году начальных украинских школ насчитывалось 147, 1925–1926 – 150, 1926–1927 – 219. К 1927 г. было открыто 2 украинских семилетних школы и четыре пятилетних (21). С 1924 г. Полтавский педтехникум регулярно выпускал учителей украинских школ (22). Его сотрудники занимались разработкой украинского букваря, адаптированного для условий Кубани (23). В июне 1929 г. было подготовлено 13 новых учителей для украинских национальных школ (24). В 1926 г. действовало уже 150 украинских начальных школ. Был открыт украинский техникум в станице Уманской (25).

«Украинский язык бул. Як раз в это время. Занятия по ём были. И уси занятия на ём вэлыся. А вывесок украинских нэ було. Були кныжки на украинской мове. Читалы. В начальных классах. Ще помню учительница, Варвара Тарасовна» – вспоминала жительница станицы Старолеушковской Е. В. Ткач (26).

С объявлением сплошной украинизации в 1928 г. был взят курс на почти полном переводе на украинский язык школ в районах, подлежащих украинизации. Предполагалось открыть школы 2-ой ступени в количестве, соответствующем количеству школ 1 – ой ступени. Т. о., планировалось сделать общее среднее образование в полном объёме украиноязычным. В школах должен был активно внедряться предмет «украиноведение». Украинский язык и украиноведение на украинском языке должны были вводиться и в тех случаях, когда все остальные предметы продолжали преподаваться на русском (таких школ было большинство) (27).

Принимались меры по «приближению» учебных заведений нацменьшинств к местам из компактного расселения. Украинская школа-девятилетка г. Краснодара была переведена в 1928 г. на Дубинку (28). К осени 1929 г. в Приморско-Ахтарском районе планировалось украинизировать 12 начальных школ. А в 1930–1931 учебном году – уже все школы (29). Всего к концу компании украинизации на Кубани по официальным данным было 746 украинских школ (30). Если школы были русские и не было возможности открыть отдельные украинские школы, то в них набирались украинские группы. Такая практика существовала в Краснодарском районе (г. Краснодар, станицы Елизаветинская, Пашковская, село Калинино и т. д.) (31). Необходимо отметить, что в 1927 г. в школах г. Краснодара обучалось 16516 учеников. Из них – 12394 русских, украинцев – 1471 ученик (32).

Украинская школа в станице Вышестеблиевской укрепилась только к 1931–1932 учебному году. К её открытию и переводу на русский язык в 1933 г. население отнеслось достаточно равнодушно. При этом бывший ученик школы утверждает, (33) что украинский язык отличался от «балачки» и был не вполне понятен.

Украинизация школы проводилась и в рамках программы первоочередного развития школ нацменьшинств вообще. В 1931 г. Совнаркомом РСФСР было предложено провести дополнительный набор в школы детей в возрасте от 8 до 10 лет. Особенно это касалось национальных школ (34).

В конце 20-х гг. XX в. на Кубани имело место обучение детей кубанской литературе на варианте кубанского диалекта, приближенного к украинскому литературному языку. Программа обучения включала в себя таких классиков, как Я. Кухаренко и В. Мова. Дети знакомились с творчеством и более молодых авторов, таких как В. Потапенко (35). При этом постепенно набирало силу инспирированная властями компания по вытеснению из обихода дореволюционной украинской литературы (36).

Во второй половине 1920 гг. уже был издан и введён в обращение украинский кубанский букварь под названием «До науки» (37).

С 1927 г. в Краснодаре под редакцией М.И. Лолы выходил украиноязычный педагогический журнал «Ленинским Шляхом» (38). При нём в 1932 г. выпускался литературный раздел (39).

Однако усилия по укреплению украинской школы зачастую не приносили должного результата.