Дело о сбежавшем трупе Гарднер Эрл

— Вы знали его раньше?

— Нет, сэр.

— Вы видели тело Эдварда Давенпорта после эксгумации и перед вскрытием?

— Да, сэр.

— Вы присутствовали при его вскрытии?

— Нет, сэр.

— Это тело, которое вы увидали, было телом человека, которого вы осматривали двенадцатого числа?

— Да, сэр.

— Вы разговаривали с обвиняемой двенадцатого числа этого месяца?

— Да, сэр.

— Она видела этого человека, которого вы осматривали?

— Да, сэр.

— Она опознала этого человека?

— Да, сэр.

— Кем, по ее словам, оказался он?

— Она признала в нем Эдварда Давенпорта, своего мужа.

— Теперь опишите, что произошло после того, как мы осмотрели мистера Давенпорта.

— Видите ли, — произнес доктор Рено, — я не смогу сделать это достаточно полно, не сказав предварительно, что пациент сообщил мне.

— Я полагаю, ваша честь, — обратился к судье Вандлинг, — что могут возникнуть вопросы по поводу такого разговора. Я, однако, готов аргументировать свою позицию. Показания, сделанные умершим, являются частью обстоятельств, связанных с фактом, составляющим сущность спорного вопроса, и я считаю, что показания доктора могут быть допущены для рассмотрения.

— Никаких возражений, — ответил, улыбаясь, Мейсон. — Пожалуйста.

Вандлинг тоже улыбнулся и ответил:

— Я вижу, ваша честь, что защита ведет хитрую игру. Она хочет выудить все наши секреты.

— Я просто хочу знать все факты, — спокойно произнес адвокат.

— Я полностью разделяю ваше мнение, — съязвил прокурор.

— Здесь не место для споров, — не выдержал судья. — Прошу воздерживаться от личных выпадов. Оперируйте фактами, относящимися к делу. Итак, доктор, отвечайте на поставленный вопрос. Расскажите, что же произошло, что он вам сообщил.

— Он сообщил, — продолжал доктор Рено, — что съел шоколадную конфету, от которой ему стало очень плохо.

— Он сказал, когда именно съел эту конфету?

— Около семи часов утра.

— В какое время вы осматривали его?

— Между восемью и девятью.

— Он связал свое недомогание с этой конфетой?

— Да.

— Что он сказал вам по этому поводу?

— Он сообщил также, что жена отравила одного из своих родственников с целью завладеть деньгами умирающего дяди, что ему недавно удалось обнаружить доказательства, которые подтверждают ее причастность к этому отравлению, что она намеревалась избавиться от него самого, но что он принял меры предосторожности, написав соответствующее письмо властям, которое они получат в случае, если с ним что-нибудь произойдет.

— Как вы поступили?

— Сначала мне показалось, что это пищевое отравление, и он все преувеличивает. Но потом я подумал, что, может быть, его действительно отравили. В любом случае этому человеку становилось хуже и хуже, и когда я убедился, что его состояние весьма серьезно, то позвонил жене. Она приехала вместе со своей родственницей.

— Вы сообщили им, что мистер Давенпорт умирает?

— Я сказал, что он серьезно болен.

— И что было потом?

— Где-то между двумя и тремя часами они позвонили мне, и я бросился в мотель к мистеру Давенпорту.

— Что дальше?

— Я попытался нащупать пульс. Я дал возбуждающее для активизации сердца — оно не помогло. Он слабел на глазах и внезапно умер.

— Каковы ваши последующие действия?

— Я сказал миссис Давенпорт, что не могу подписать свидетельство о смерти, что вынужден предпринять определенные меры по сохранности вещественных доказательств. Потом запер комнату и ушел.

— Ваши последующие действия?

— Я поставил в известность власти.

— Что последовало за этим?

— После того как я вернулся с представителями властей, труп исчез.

— Подождите, доктор, — удивленно произнес Вандлинг. — Вы говорите, что труп исчез?

— Совершенно верно, — отчеканил доктор Рено. — Труп исчез. — Он сделал паузу и медленно повторил, делая ударение на каждом слове. — Труп исчез!

— Почему вы сделали такой вывод, доктор?

— Потому что труп не может подняться и выйти из комнаты.

— Вы уверены, что мистер Давенпорт был мертв?

— Я убежден, что он умер. Я видел, как он умирал.

— Случаются ошибки. Иногда состояние комы ошибочно диагностируется как смерть.

— Мне это известно. Но у меня никогда таких ошибок не было. Мне кажется, такие ошибки случаются, когда человек находится в каталептическом или в бессознательном состоянии, и врач по ошибке принимает это за смерть. Другими словами, я исключаю такое состояние, если врач находится у постели больного и фактически видит наступление смерти.

— Как долго вы отсутствовали? — задал свой следующий вопрос Вандлинг. — То есть, сколько времени прошло с того момента, когда вы объявили миссис Давенпорт, что ее муж умер, и ушли, а потом вернулись с представителями властей?

— Я полагаю, около часа.

— Значит, вы утверждаете, что мистер Давенпорт скончался.., в каком часу, доктор?

— Я утверждаю, что смерть наступила между двумя тридцатью и тремя часами пополудни. Я точно не проверял по своим часам, но думаю, что где-то в этом пределе. Я могу определенно утверждать, что из комнаты, пока я отсутствовал, отдельное лицо или группа лиц вынесли труп.

— Приступайте к перекрестному допросу, — обратился Вандлинг к Мейсону.

— Доктор, — попросил адвокат, — давайте все уточним. В первый раз вы видели Эда Давенпорта утром между восемью и девятью?

— Правильно.

— Он сказал вам, что почувствовал себя плохо приблизительно в семь утра?

— Да, сэр.

— И какими были симптомы, когда вы первый раз обследовали его?

— Он находился на грани крайнего истощения и коллапса.

— Отмечались симптомы отравления мышьяком?

— В то время — нет. Он сказал, что его постоянно рвет, трясет и живот сводит судорога.

— Это нельзя назвать симптомами отравления мышьяком?

— Если он, мистер Мейсон, принял внутрь мышьяк, скажем, незадолго до семи часов утра и состояние его организма вызвало почти мгновенную тошноту, в таком случае срыгивание яда вполне могло обусловить появление тех симптомов, которые я наблюдал.

— Значит, Давенпорт сказал вам, что подозревает жену в отравлении?

— Совершенно определенно.

— Что он съел конфету из коробки, которую жена положила ему в сумку, и что он уверен, эта конфета с ядом?

— Да, сэр.

— Он объяснил, почему съел эту конфету около семи утра?

— Да, сэр. Он сказал, что у него бывают запои и довольно часто. И когда наступает непреодолимое желание выпить, ему удается перебороть это желание с помощью большого количества конфет.

— Следовательно, — спросил Мейсон, — как только ему стало плохо, он сразу же подумал о конфетах?

— Видите ли, он, в принципе, так не говорил, я передаю общий смысл его слов. Да, сэр.

— Он находился в состоянии шока, крайней депрессии, когда вы увидели его?

— Да, сэр.

— И ему не стало лучше?

— Нет, сэр.

— У вас создалось впечатление, что для него это может означать конец?

— Да, сэр.

— Скорее от ослабления организма и шока, чем в результате отравления мышьяком?

— Да, сэр, учитывая его общее физическое состояние.

— Значит, вы вызвали его жену?

— Да, сэр.

— Вам знакомы симптомы отравления цианистым калием?

— Да, сэр.

— А теперь, доктор, — продолжал Мейсон, — ответьте, как могло получиться или, точнее говоря, как вы объясните следующий факт: человек, который подозревает, что съеденная им конфета отравлена, все же решается съесть вторую в три часа дня?

— О, постойте! — вскочил со своего места Вандлинг. — Данный вопрос носит косвенный характер.

— Я пытаюсь выяснить мнение доктора, — ответил Мейсон.

Судья Сайлер, который, по-видимому, занял выжидательную позицию, надеясь, что защита и обвинение сами все выяснят, внимательно посмотрел сначала на Мейсона, потом на Вандлинга.

— Нет! — резко ответил доктор Рено.

— Что значит «нет»? — спросил Мейсон.

— Он не принимал вторую конфету. Вандлинг сделал неопределенный жест рукой, сел и, улыбнувшись, сказал:

— Хорошо, продолжайте. Вы отвечаете прекрасно.

— Вы слышали показания доктора Хекси, который констатировал, что этот мужчина умер от отравления цианистым калием?

— Да, сэр.

— Вы не собираетесь оспаривать это утверждение?

— Это не моя область, я не могу оспаривать выводы, сделанные паталогоанатом.

— Хорошо, — произнес Мейсон. — Умер этот человек от отравления цианидом? Вы присутствовали при его смерти. Вам были известны симптомы. Наблюдались ли у него симптомы отравления цианидом?

— Нет, сэр, не наблюдались.

— Не наблюдались? — переспросил Мейсон. Доктор Рено стиснул зубы.

— Не наблюдались.

— Значит, вы не считаете, что причиной смерти послужил яд?

— Подождите, мистер Мейсон. Это совершенно другое дело. Я считаю, что причиной его смерти действительно явился яд.

— Но вы не считаете, что это был цианистый калий?

— Нет, сэр, не считаю.

— Минутку, ваша честь, — снова прервал Мейсона Вандлинг, поднимаясь со своего места. — Возникает ситуация, которую я никак не предвидел. Вынужден признать, что я не допрашивал доктора Рено относительно причины смерти, поскольку был уверен, что присутствие яда, обнаруженного при вскрытии тела, однозначно указывает на причину смерти.

— Вам будет предоставлена возможность опроса свидетеля, — заметил Мейсон. — Я задаю доктору точно сформулированные вопросы, проводя свой перекрестный допрос, и я хочу получить точно сформулированные ответы. Я прошу запротоколировать эти ответы.

— Хорошо, хорошо. Они будут запротоколированы, — ответил Вандлинг.

— У вас имеются возражения по моему перекрестному допросу? — спросил Мейсон. Вандлинг сел и сказал:

— Нет, продолжайте. Надо установить факты, какими бы они ни были.

Мейсон возобновил свой допрос.

— Итак, доктор, давайте определимся. Вы видели, как этот человек умер?

— Да, сэр.

— Вам знакомы симптомы отравления цианистым калием?

— Да, сэр.

— Вы не считаете, что он умер от этого яда?

— Не считаю. Исключено. Нет ни одного типичного симптома. Его смерть — результат истощения, шока и неспособности восстановить силы в результате приема яда вовнутрь.

— Вам не известно, принял ли он какой-либо яд?

— Мне только известно то, что он сказал мне, и я знаю, какие у него наблюдались симптомы.

— Он сказал вам, что жена пыталась отравить его. Он сказал вам, что съел конфету из коробки, что вскоре после принятия этой конфеты…

— Сразу же после ее принятия, — уточнил доктор.

— Хорошо, сразу же после ее принятия у него появились соответствующие симптомы: боль, судорога, рвота.

— Да, сэр.

— И, по мнению Давенпорта, это было вызвано отравлением мышьяком?

— Просто отравлением. Мне кажется, он ничего не говорил о мышьяке.., хотя, может быть, и говорил.

— Вы первым упомянули о нем?

— Вероятно.

— Умерший находился какое-то время в Парадизе?

— Да, он так сказал.

— Он собирался вернуться домой в Лос-Анджелес?

— Да, сэр.

— И он сказал вам, что съел конфету и ему стало плохо?

— Я уже не раз говорил об этом. Да, сэр. Мне кажется, я постоянно отвечаю на один и тот же вопрос в той или иной форме.

— Однако вы не знаете, что он съел конфету?

— Только то, что он сообщил мне.

— Но вам не было известно, что он съел именно конфету?

— Нет, сэр.

— Однако вы хорошо знаете, что он умер не от цианистого калия?

— Его симптомы ни коем образом не походили на те, которые наблюдаются при таком отравлении. Нет, сэр. Мейсон недолго подумал, потом продолжил:

— Ну что же, доктор, пойдем дальше. Вы утверждаете, что этот человек перечислил вам симптомы отравления?

— Да, сэр.

— И что он находился в состоянии, соотносимым с таким отравлением?

— Да, сэр.

— И что, когда вы вышли от него где-то около трех часов дня, он был мертв?

— Да, сэр.

— В таком случае, — сказал Мейсон. — Каким образом незадолго до смерти он мог съесть яичницу с ветчиной, которую доктор Хокси обнаружил в его желудке?

— Вы хотите знать мое мнение?

— Я спрашиваю вас.

— По моему, его жене удалось, после того, как я оставил их наедине, уговорила его поесть. Эта пища и послужила причиной смерти.

— Каким образом?

— Я не знаю. Я бы не рекомендовал пищу такого сорта. Он находился в таком положении, когда необходимо принимать больше жидкости, ничего твердого или тяжелого. Я сделал ему внутривенное вливание для поддержания сил.

— Как мог человек, умирающий от истощения и шока, съесть ветчину с яичницей? — спросил Мейсон.

— Я бы ни за что этому не поверил, — ответил доктор Рено, — не будь он моим пациентом. Я, конечно, не думал, что он окажется в состоянии принять пищу такого рода. Несомненно, его уговорили. Это подтверждает содержимое желудка. Следовательно, он ее принял. У меня это просто не укладывается в голове.

— А теперь давайте выясним вот что, — сказал Мейсон. — Вы утверждаете, этот человек умер не от цианистого калия?

— Разумеется, нет.

— Вам не известно, что он съел какие-либо конфеты, ведь так?

— Да.

— Вам не было известно, что он вообще принял какой-либо яд?

— Постойте.., постойте, я не могу утверждать это под присягой. Меня там не было.

— Вам было только известно, доктор, что у Эдварда Давенпорта отмечен типичный случай пищевого отравления, но он ведь мог ошибиться.

— Да, насколько мне известно.

— Кто угодно может отравиться, не так ли, доктор, и скорее подумает, что его умышленно отравили, чем объяснит это испорченной пищей?

— Я разделяю ваше мнение.

— В вашей практике отмечались такие случаи?

— Я.., да, кажется, были.

— И вы утверждаете, что Эдвард Давенпорт не умер от отравления цианистым калием?

— Я утверждаю, что нет.

— У меня все, — закончил свой допрос адвокат.

— Постойте, — остановил доктора Вандлинг, заметив, что тот собирается покинуть свое место. — Я хочу задать вам несколько вопросов. Мы с вами беседовали раньше, не так ли?

— Да, сэр.

— И вы ни разу не сказали мне, что смерть мистера Давенпорта не была вызвана цианистым калием?

— Вы меня и не спрашивали. Однако я готов разъяснить свою позицию. Я считаю, что жена дала ему яд, что отравление оказалось фатальным, что этот человек вполне мог умереть в результате принятия этого яда или повторной дозы яда, которая была дана ему непосредственно перед смертью. Я использовал слово «яд». Я не говорил, что это цианистый калий, а вы не спрашивали. Я высказал свое частное мнение, что он мог умереть и от истощения, поскольку его организм оказался неспособным сопротивляться действию яда, который был принят вместе с конфетой около семи часов утра.

— Да, все так, — согласился Вандлинг, — но вы, в частности, не сказали мне, что он не мог умереть от цианистого калия.

— Меня не спрашивали. Я не видел причины, чтобы вступать в конфликт с другим врачом, если только мне не будет задан вопрос при таких обстоятельствах, когда я не смогу избежать ответа на него. Мистер Мейсон задал мне четко сформулированный вопрос, и я дал ему четко сформулированный ответ. Я, конечно, ответил бы на этот вопрос, если бы мне задали его таким образом, когда я не мог бы не ответить на него. Я находился рядом с мистером Давенпортом, когда он скончался. Смерть могла явиться результатом принятия какого-то яда, который воздействовал на сердце, или следствием шока на принятый ранее яд. Однако симптомов смерти, которые должны отмечаться при отравлении цианистым калием, я не обнаружил.

— Вам известно, какое количество яда было обнаружено в желудке этого человека при вскрытии?

— Известно.

— И оно оказалось достаточным для того, чтобы вызвать смерть?

— Совершенно верно.

— Стало быть.., постойте, но в его организме обнаружено такое количество цианида, которое убило его, даже если вы не считаете причиной смерти цианид?

— Я возражаю по данному вопросу, — прервал прокурора Мейсон, — поскольку он является спорным, не относящимся к перекрестному допросу и совершенно неопределенным. Вопрос заключается не в том, от чего бы мог умереть человек, если он не умер от того-то. Вопрос заключается в том, что явилось причиной его смерти.

— Я тоже так думаю, — сказал судья Сайлер. — Я поддерживаю возражение.

— Ваша честь, — подал голос Вандлинг, — мы имеем дело с исключительной ситуацией. Доктор Хокси очень компетентный врач и токсиколог. Он показал под присягой, что обнаружил в желудке умершего яд в количестве, достаточном для того, чтобы вызвать смерть. Он, в частности, показал, что такой яд, как цианистый калий, почти мгновенно приводит к смерти. Доктор Рено теперь высказывает свое мнение, которое заключается в том, что смерть могла наступить не от отравления цианидом. Это, конечно, только его мнение.

— Он врач. Он вправе высказывать свое мнение, — указал судья Сайлер.

— И ваш свидетель, — прибавил Мейсон.

— Ваша честь, — произнес Вандлинг, — мне кажется, в сложившихся обстоятельствах обвинение может настаивать на отсрочке судебного разбирательства. Откровенно скажу, отсрочка не послужит препятствием для дальнейшего его хода. Я мог бы сразу отклонить возражение и арестовать эту женщину завтра на тех же основаниях.

— Почему вы не делаете этого? — спросил Мейсон.

— Необходимо изучить некоторые обстоятельства дела. Я могу объяснить, ваша честь, что в определенной степени я связан тем фактом, что доктор Рено является моим свидетелем. Если бы я вызвал доктора Хокси на свидетельское место и указал на причину смерти по результатам вскрытия, если бы я указал на присутствие яда в конфете и наличие отпечатков пальцев обвиняемой на этих конфетах — в особенности после того, как миссис Давенпорт заявила, что никогда не открывала эту коробку с конфетами, — тогда я располагал бы достаточно серьезными основаниями для возбуждения дела.

— Вы хотите, чтобы я предъявил обвинение на основании тех доказательств, которые уже имеются? — спросил судья Сайлер.

— Я не знаю, ваша честь, — откровенно признался Вандлинг. — Ситуация несколько усложнилась. В материалах судебного дела указано, что доктор Рено вызван как мой свидетель; он утверждает, что смерть наступила не в результате отравления цианидом.

— А ваш собственный доктор, — вставил Мейсон, — не смог найти следов шоколада в желудке умершего.

— Я хотел бы, чтобы доктор Рено оставил свидетельское место; и прошу доктора Хокси снова занять его. Я задам ему один вопрос, — сказал Вандлинг.

— Есть возражения? — спросил судья Сайлер, обращаясь к защите.

Мейсон улыбнулся:

— Никаких, ваша честь.