Неправильное привидение Воронков Николай

— Может, отправить ее домой? Вроде бы я у нее все болячки вытащил.

Таня покосилась на меня.

— Может, напомнить, сколько раз мы уже так думали?

Я мысленно посчитал — получалось, что пять раз. И сразу возник новый вопрос:

— А это нормально, что у такой молодой девчонки и столько болячек? И почему вы их никак не можете обнаружить?

— Не знаю.

— А что ты вообще знаешь? Тебя чему-нибудь вообще учили?

Таня почему-то не стала ругаться, а только вздохнула.

— Вот ты умный, ты и объясняй!

И я сразу заткнулся. Я ведь тоже ничего не знаю. Вообще. Ни про болячки, ни про Наместника, ни про себя. И что делать дальше. Надо думать, и переложить эту неприятную обязанность не на кого. Я тоже вздохнул:

— Ладно, Тань, давай не будем ругаться. Может, вдвоем мы и найдем ответы.

Мы еще немного погуляли. Потом Таня доложилась Регине, что со мной все в порядке, успела ее перехватить, когда та хотела броситься мне на шею, отругала шепотом, что я еще слаб и по-прежнему боюсь прикосновений. Пришлось изобразить бледный вид и выслушать слова горячей благодарности. Но стоило мне заикнуться, что ехать я могу, как весь лагерь мгновенно пришел в движение и начал сворачиваться. Я и не предполагал, что Регина стала здесь главной. Но та посмотрела на меня и затараторила:

— Я так благодарна вам, господин Иван! И я сделаю все, чтобы мы двигались быстро, насколько это возможно! Теперь главное — чтобы вам самому не стало хуже.

Честно говоря, я опешил. Мне вполне хватило бы и тихого застенчивого «спасибо». А вот то, что уже вторая девчонка старается взять на себя роль заботливой мамочки, это как-то перебор. Если они еще договорятся меж собой, то от их внимания мне мало не покажется.

Лагерь быстро свернули, я забрался в свою персональную повозку, и мы тронулись. Делать было нечего, и я начал перебирать в памяти события последних дней и разговор с Таней. Решение стать демоном, конечно, своевременное, логичное и правильное. Но вот как его выполнять практически? Про демонов я знаю только из мультиков, киношек и нескольких книжек. Что из всего этого соответствует реальному положению дел, одни демоны знают. Таня мне в этом деле не помощник — она ведьма. Кстати, надо будет расспросить ее поподробнее, что это означает в здешних условиях. Пока она показала только то, что вроде как может диагностировать заболевания и, может быть, даже немного лечить. Есть какая-то сила, раз смогла меня вызвать. И что-то знает о действиях демонов, но только по книжкам, так что, может, ее знания не лучше, чем у меня. И уж научить меня, как творить магию демонов, или как тут это называется, она мне тоже не сможет. Придется самому и наобум.

Что я вообще знаю и умею как демон? Ковыряться в мозгах? С этим непонятно — может, это от привидения. Меч, заклинания, еще по мелочам. Но все это получалось у меня только тогда, когда я злился. Когда обижали Таню, хамили мне, но во всех случаях я был зол. Во мне начинало подниматься что-то нехорошее. И сейчас, когда я знал, на что обращать внимание, это внутреннее ощущение вспомнилось очень четко. Возможно, это и есть ключ к моим демонским способностям. Но как мне его повторить? Никто ведь не будет ждать, пока я на него разозлюсь. Могут подойти с вежливой улыбкой и одним движением перерезать горло. Пусть не мне, Тане. Но раз я пообещал ее защищать, то надо учитывать и такой возможный вариант событий. Но как научиться злиться по собственному желанию?! Если бы мне сделали что-то плохое, то тут вопроса нет. Стоп! — оборвал я себя. Так я буду ходить кругами. Может, попробовать выбрать кого-нибудь из знакомых и использовать в качестве пугала? Чтобы только вспомнил, и кровь сразу закипела от злости. Я старательно перебрал своих земных знакомых, но ничего, кроме грустного сожаления, не почувствовал. Были у меня и не очень приятные знакомые, но сейчас, со стороны, все мои прежние проблемы выглядели не очень серьезно. Как там Таня говорила — «не здесь и не сейчас». И все мои земные проблемы теперь тоже «не здесь и не сейчас».

Кто мне не понравился за последние дни? Солдаты, бандиты. Но злости на них тоже нет — они свое уже получили. Кто еще? Граф Влад? Не нравится он мне, к Тане клинья подбивает. Но будь я на его месте, я бы вел себя так же, а может, и более напористо. И чего тогда на него злиться? Солдаты, которые меня сопровождают? Так они выполняют приказ. Как говорится — ничего личного. И что получается, мне и злиться не на кого? А как же я буду тренироваться?! Не, так дело не пойдет. Надо что-нибудь придумать. Типа как в анекдоте, когда муж не мог докопаться до жены, а потом придумал: «Ходит и дышит, и дышит». Вот и мне так надо — взглянуть на любого, и докопаться до первой же мелочи.

Я огляделся по сторонам, но вокруг по-прежнему были только стенки фургона, а в окошечки виднелись лишь мерно покачивающиеся фигуры кольчужников. Ничего интересного, но надо найти повод. Лошади? Так они вообще ни в чем не виноваты. Солдаты? Так вроде нормальные мужики. Ни один в мою сторону не улыбнулся, все вежливые, спокойные. Ни единого грубого слова, окрика. Может, докопаться, что они со мной не разговаривают? Или спросить закурить, как делал когда-то по молодости? Так и говорить с ними самому не очень хочется. И ни одного курящего я пока здесь не видел. Да что же придумать-то?! Надо посмотреть еще, поискать, но из-за близких фигур толком ничего не видно. И тогда меня осенило — эти заразы загораживают мне вид из окошек и мешают наслаждаться жизнью!

Я настороженно прислушался к себе — вроде бы внутри что-то шевельнулось. Очень осторожно я стал лелеять этот слабенький росточек глупого раздражения. Примерно после десятка повторений внутри стала подниматься настоящая злость. Эти скоты! Мешают! МНЕ! Смотреть по сторонам?! Смеют мешать смотреть на этот прекрасный мир?!!

Так, злость появилась. А вот как мне ее реализовать? Жечь и убивать никого не хотелось, но ведь надо же что-то сделать. Я снова огляделся по сторонам, и внимание привлек одинокий овод, неведомо как залетевший в повозку. Осторожно поманил его рукой, и, о чудо, тот послушно подлетел! Я несколько раз перебросил его между ладонями. Один овод — это хорошо, но мало. Позвать еще или попробовать создать самому? А, была не была! Я постарался отчетливо представить, что вокруг ладоней гудит целый рой оводов. Воздух на мгновение задрожал, и у ладоней действительно появилась целое облако этих кусачих насекомых. Я немного поиграл с ними, затем протянул руки к окошкам по правой стороне и скомандовал: «Отогнать этих всадников подальше!» Результат был поразительным — туча оводов послушно улетела в окошечки и накинулась на лошадей и всадников. Те с минуту пытались выдержать неожиданное нападение, но лошади оказались слабее. Дико брыкаясь, они понеслись от повозки. Всадники пытались их сдержать, но безуспешно.

Довольный результатом, я тут же повернулся к другому борту, короткое повторение желания, новый рой, новая команда, и еще одна пара всадников понеслась в сторону на обезумевших лошадях. Обзор стал просто прекрасным! Очень довольный собой, я уселся на своей скамеечке поудобнее и… встретился взглядом с солдатами, которые ехали за моей повозкой. По случаю жаркой погоды задний полог повозки оставили поднятым, и они могли все видеть. А уж связать мои движения с неожиданными приступами бешенства у лошадей ума много не надо. Но мне это не показалось чем-то страшным. Наоборот, я усмехнулся — ну, что будете делать, ребята? Начнете кричать, поднимете тревогу или еще что? Но ребята оказались умными — они торопливо отвели глаза, сделали вид, что природа вокруг гораздо интереснее, почти незаметно натянули поводья и вскоре отстали метров на пятьдесят.

Вид вокруг стал по-настоящему красивым. И мне понравилось то ощущение силы, которое промелькнуло где-то в сознании. Неужели все так просто? Неужели достаточно сказать себе формулу, что мне мешают, и я могу творить, что хочу?! На первых порах злоупотреблять этим не стоит, да и тренироваться лучше в одиночестве и где-нибудь подальше от людей. Еще надо придумать, как мне защищаться. Наверняка местные маги, раз уж они вызывают демонов, подумали и о способах борьбы с ними. А я сейчас против них как слепой котенок. Надо поискать книжки, магов, может, даже местную академию магии. Во всех книжках про них пишут. И надо учиться, учиться, учиться. Блин, как ни крути, а жизнь заставит учиться посильнее строгой мамы.

Гордился собой я еще примерно полчаса, а затем стало откровенно скучно. Ну, прогнал всех, а что дальше? Раньше хоть какие-то люди вокруг мелькали, а теперь снова одиночество. А этого я как раз и не люблю.

Вечером я немного побаивался разговора с Таней, но она ничего не сказала. И сержант кольчужников ничего не сказал, как будто дневное происшествие было в порядке вещей. Вот только он изменил распорядок охраны. Рядом со мной (не ближе двадцати метров) по-прежнему находился один кольчужник, но появился еще один, который не подходил близко, но постоянно держал в поле зрения первого. Страхуются, что ли? Особого беспокойства лишняя пара глаз не доставляла, только получалось, что моя же шуточка вылезла мне боком. Теперь при планировании побега придется учитывать и этого охранника. Тьфу!

Вечером я с трудом дождался, пока лагерь утихнет. Просунув сквозь ткань палатки лицо, высмотрел расположение моих охранников и по-пластунски отполз в лес. Вот тут моя бестелесность давала преимущество — главное было не вставать и ползти потихоньку, чтобы не выдать себя явным движением. А насчет шума и шорохов можно было не беспокоиться — я ведь не шелестел и не шуршал. Добравшись до леса, стал нарезать круги вокруг лагеря, выискивая часовых, отмечая особенности смены караула. Четверо расположились возле моей палатки, по одному возле палатки Регины и графа. Шесть человек охраны — более чем достаточно для такого отряда. Побег на эту ночь я не планировал, мне всего лишь надо было присмотреться, кто где разместился, в какую сторону смотрит. Время перевалило за полночь, и я уже хотел возвращаться в свою палатку, когда внимание привлекло негромкое позвякивание. Я замер, пытаясь понять причину звука. Потом в нескольких шагах от меня бесшумно возникли несколько сгустков темноты, тоже замерли и после некоторой паузы двинулись в сторону лагеря. Я уже привык к прогулкам по ночному лесу, но появление непонятных теней заставило зашевелиться волосы не только на голове. А я-то возомнил себя «Ужасом, летящим на крыльях ночи»! Было страшновато, но любопытство взяло верх, и я двинулся следом за тенями. Те добрались до края поляны и слились с землей. С полчаса мы следили. Разведчики (а как их еще назвать?) за лагерем, я за ними. Потом они пошептались, и один осторожно двинулся назад. Я, естественно, за ним. Добрались до прогалины метрах в ста от нашей поляны и встретились с еще одной группой человек в двадцать. Опять разговоры шепотом, тихие команды. Потом рассыпались цепью и осторожно двинулись в сторону лагеря. Я спрятался за дерево, пропуская их, а потом пришлось решать задачку с непонятными условиями. То, что они идут к нашему лагерю не для того, чтобы чаю попить, это без возражений. А вот что теперь делать мне? На банальных разбойников они не похожи, больше на диверсионную группу. Скорее всего, это какие-то местные разборки, о которых я понятия не имею. Вроде как мне нет резона ввязываться. А если они и уполовинят мою охрану, то это вроде как мне в плюс. С другой стороны, раз уж эти диверсанты решились на «дело» против вдвое превосходящей их по численности охраны, значит, рассчитывают, что смогут перебить всех. А для меня «всех» — это уже и Таню, и Регину. А уж они-то точно заслуживают смерти в ночном лесу меньше всех.

Как только я подумал о девчонках, сомнения отпали. Я и сам временами бываю не подарок, но чтобы при мне обижали девчонок?! Такое про меня даже мои враги не скажут. Западло это!

Теперь надо как-то поднять тревогу, отвлечь внимание и… что там еще положено делать в таких случаях?

И еще внутри появилось знакомое ощущение злости — моих девчонок хотят обидеть! А вот этого я никогда не прощал!

И злость была хорошей, радостной, как перед дракой. Она же мне и подсказала неожиданное решение. Сначала я хотел сделать огромный рой пчел (раз получилось с оводами, может и с пчелами получиться). Но ведь люди не лошади, они ради скрытности и не такое смогут вытерпеть. А потом вспомнилось детство золотое и любимый набор динозавриков. И почему-то очень захотелось показать парочку таких игрушек местным аборигенам. Прикрыв глаза, я постарался поточнее вспомнить своих завриков. Плавно развел руки в стороны, отправляя их образы в самостоятельную жизнь. Осторожно открыв глаза, покосился по сторонам. К моей радости, голограммы (или что там я сотворил) завриков получились как живые. Два тираннозавра четырех метров в высоту светились синеватым светом. Временами по коже пробегали как бы сполохи пламени. Но фиолетовые глаза смотрели преданно, а зубастенькие мордашки радостно скалились в предвкушении веселья. Лючик и Зубик, мои любимцы. У Зубика одно ухо было отломано во время игр, а у Лючика — глубокая царапина на шее. Все особые приметы моих игрушек детства были и у этих завриков. Я еще раз прикрыл глаза, добавил зверушкам яркости, и на прогалине стало светло как днем.

— Ну, ребятки, голос!

«Ребятки» послушно раскрыли пасти, и окрестности огласил рев хищников, вышедших на охоту. У меня даже уши заложило, и я чуть не загордился — получилось отлично, почти как в 3D-кинотеатре. Правда, сколько ни рычи, но, кроме шума, мои иллюзии вряд ли чем еще помогут. Хотя главное сделано — судя по нарастающему шуму впереди, ни охрана, ни местные ниндзики глухими не были, и сейчас там начиналась вечеринка с применением холодного оружия. Уже хорошо, что не сонных режут. На всякий случай достав и свой меч, я решил посмотреть на происходящее и с двумя иллюзорными хищниками по бокам пошел прямо к лагерю. Света от их тел было вполне достаточно, чтобы разглядеть дорогу, и вперед мы шли быстро. Правда, меня все больше смущал треск сучьев у завриков под лапами. И ветки почему-то не проходили сквозь их тела, словно они были материальны по-настоящему. И ревели они теперь уже без всякой команды, будто заметили впереди настоящую добычу и готовились на нее напасть. Но с этим можно разобраться и потом. Сейчас гораздо важнее было высмотреть непонятных гостей. К сожалению, ни один под руку не попался.

А когда мы вышли на поляну, то происходящее там совсем не походило на киношные битвы. Судя по валявшимся телам, крикам, грохоту и звону сталкивающихся мечей, свет и рев моих игрушек подняли тревогу в лагере вовремя. Солдаты успели проснуться, и когда ниндзики бросились в атаку, их встретили достаточно организованно. Убитые были с обеих сторон, но когда я вышел из леса, бой мгновенно прекратился. И, что самое удивительное, все развернулись в мою сторону, видимо, собираясь драться уже со мной. Только вот я этого делать совершенно не собирался!

С минуту мы смотрели друг на друга, не трогаясь с места. Я пытался определиться — нужна ли моя помощь. А все остальные, видимо, решали, как меня убить. Заврики стояли по бокам и только угрожающе рычали, но без команды не двигались. И вдруг со стороны лагеря прилетели два огненных шара размером, наверное, с футбольный мяч. Врезавшись в моих зверушек, они начали растекаться жидким огнем по их коже. В нос шибанул запах паленой кожи. Лючик и Зубик покосились на меня, как будто спрашивая, что теперь делать, затем одновременно, почти как сказочные драконы, извергли струи огня. До людей огонь не долетел, но половина поляны превратилась в пылающее море. Устраивать соревнование — кто кого сожжет — было неинтересно. Раз мы не понравились, ну и ладно, пусть разбираются между собой сами. Тревогу поднял, пусть и за это спасибо скажут! Я мысленно дал команду своим ящеркам, и мы организованно попятились. Добравшись до прогалины, я первым делом решил убедиться в своих подозрениях. Осторожно прикоснулся к Лючику и с удивлением почувствовал под ладонью грубую жесткую кожу. От того места, где я коснулся, побежала волна уже синего света, обожженная кожа прямо на глазах стала обретать свой «нормальный» вид. Довольный Лючик хотел в благодарность лизнуть меня, но я уклонился от этого метрового слюнявого «удовольствия». Да и запах у него изо рта был еще тот… Подлечив и Зубика, я, честно говоря, растерялся. До меня вдруг дошло, что происходящее вокруг уже не шутки и не бред. И творится что-то несуразное. Ладно, раньше я делал оводов или еще какую мелочь. Но как я смог одним движением рук сделать двух тираннозавров, точную копию моих игрушек, но живых? И почему они меня слушаются как преданные собаки?! И почему они могут топтать землю как настоящие, я ощущаю их как живых и могу потрогать, хотя с людьми такое не получалось? Я создал их с нуля или нашел где-то похожих и перенес из другого мира? Чем больше я об этом я думал, тем больше возникало вопросов. А вот времени разбираться было мало. Огонь вскоре потухнет, да и солдаты, опомнившись от такой неожиданности, снова начали убивать друг друга. Даже до прогалины доносились крики и звон железа. Надо бы вернуться и посмотреть, но для начала нужно позаботиться о завриках. Я еще раз прикоснулся к коже Зубика. Взгляд невольно скользнул вверх. Интересно, а если мне захочется, можно будет использовать их как верховых животных? Будто снова услышав мои мысли, Зубик опустился на землю и старательно распластался, как бы предлагая не откладывать поездку на потом. Я ласково почесал его возле уха, и тот рыкнул, словно большая собака. Дурдом! Не, в сказках подобное происходит сплошь и рядом, но чтобы со мной и в реальности?! Скорее поверишь, что все вокруг — сказка. Я еще раз прикоснулся к коже Зубика, по-прежнему грубой и жесткой, но ничего не изменилось. Теперь надо что-то делать, но что? Как мне их отправить обратно? Не убью ли я их при этом? Я посмотрел в глаза Зубика, и тот мне словно что-то подсказал. Я сразу успокоился, протянул в сторону дракончиков руки и мягко толкнул. Раздался тихий звук, и зверушки исчезли. Но осталась уверенность, что они живы и придут мне на помощь в любой момент.

Наступившая темнота ослепила меня, и я несколько минут просто стоял, пытаясь к ней привыкнуть. Затем, ориентируясь по пламени на поляне, обошел ее по периметру и попытался вернуться в свою палатку. Как бы не так! Вокруг нее в полном боевом облачении плотным кольцом стояли солдаты. Четверо кольчужников и четверо солдат от графа и барона. Никто не спорил и не делился, все напряженно вглядывались в темноту, готовые к любым неожиданностям. Судя по тому, как старательно охраняли палатку, о моем отсутствии они не знали. Странно это. По идее, они должны были вытащить меня и переправить в более безопасное место. Или я их так напугал, что они не рискнули вламываться без разрешения? Но показываться им на глаза сейчас было рискованно. Если они поймут, что, вместо помощи своим в бою, они старательно охраняли пустую палатку, то… Не, пусть лучше узнают об этом чуть позже и не от меня. Тем более что шума боя уже не слышно, никто не метался — на фоне пламени горящей поляны и костров это было хорошо видно. Поэтому я постарался подойти к лагерю в районе палаток Регины. Там меня, разумеется, заметили, но ничем, кроме внимательных взглядов, это не проявили.

Самое удивительное, но лагерь почти не пострадал. Во всяком случае палатки стояли на своих местах. Большая часть лошадей разбежалась, но сейчас было не до них. Местами земля взрыта, местами залита чем-то темным. Почти весь отряд собрался в центре лагеря. Пара десятков окровавленных тел были уложены чуть в сторонке. Отдельно сидели раненые, отдельно пятерка связанных чужаков. Еще одна стайка — перепуганные женщины. Солдаты перемещались по каким-то своим делам, а командовали ими почему-то сержант кольчужников и магистр. Команды звучали громко, четко, выполнялись беспрекословно.

Заметив меня, ко мне бросилась Таня.

— С тобой все в порядке?

Я только пожал плечами.

— А у нас тут такое творится! Крики, непонятные люди, убийства. А еще появились эти исчадия… — Таня вдруг замолчала, не закончив привычную фразу про местный ад. И взгляд у нее стал совсем не такой добрый и обеспокоенный, как вначале. Видимо, и у нее сработала цепочка «исчадия — ад — демон». А единственным демоном поблизости был только я. Таня нехорошо прищурилась. — А где, собственно, ты был, когда началась эта заваруха?!

Врать не хотелось, да и Таня сейчас мне просто не поверила бы. Поэтому я попробовал ответить туманно:

— Да так, гулял по лесу.

— Уж не в той ли стороне? — Таня кивнула в сторону затухающего огня.

— Было темно, я сильно не присматривался.

— Я же запретила тебе использовать магию!

— А еще доказать надо, что это я! — попробовал я огрызнуться. — И вообще, чем ругаться, лучше бы раненым помогла. Ты ведь вроде лечить умеешь.

Как ни странно, но Таня послушалась.

— Ладно, с тобой потом поговорим.

Таня ушла к раненым, а я получил возможность осмотреться. Женщин, чтобы не путались под ногами, отправили в одну из палаток и приставили охрану. Охрану выставили и по периметру. А вот в центре началось интересное — допрос пленных. И мне как-то пришлось участвовать в чем-то подобном, но сейчас все происходило гораздо мрачнее и серьезнее. Пленных по одному подтаскивали к костру, где стоял сержант кольчужников. Несколько негромких вопросов, несколько матюгов в ответ, несколько ударов за грубость. Снова вопросы, снова грубость, снова удары. Снова вопросы, а потом уже не церемонились. Кололи, резали, ломали, жгли. Одного просто задушили, другому веревкой сдавили голову так, что тот кричал не переставая, пока его не добили. Зрелище было тяжелым, но я заставил себя смотреть. Я здесь надолго, и надо знать, чего бояться и чем пугать.

Во время короткой передышки, пока ему подтаскивали очередного пленного, сержант заметил меня. На лице мелькнуло удивление, он оглянулся по сторонам, кого-то выискивая, потом во взгляде появилось недоумение. Коротко бросил несколько слов одному из своих, тот сорвался и скрылся в темноте в сторону моей палатки. Через несколько минут вернулся уже вместе со всей моей охраной. Сержант оглядел их, видимо, пересчитывая, затем снова что-то скомандовал. Охрана мигом рассосалась.

Такое внимание к моей персоне мне совершенно не понравилось. А если еще начнут спрашивать, где я был и что делал, в то время, когда все в едином порыве… Лучше я пойду, навещу Таню.

Искать пришлось недолго. Все на виду, и единственное место, где она могла спрятаться, — палатки. Возле палатки Регины раненых было как раз больше всего. Маленькая заминка возникла перед входом (он был закрыт), но я многозначительно посмотрел на ближайшего солдата, и тот, как образцовый швейцар, бросился открывать. Внутри царствовала боль. По периметру палатки и на подвеске в центре разместили с десяток свечей. И теперь было хорошо видно, что все вокруг забрызгано кровью. В центре на столе лежал раненый, рядом с ним стояли магистр и Таня. В обычной одежде, они непонятными инструментами старались помочь. Несколько точных движений, острым ножом вспарывается одежда, осмотр. Затем быстрая обработка похожей на спирт жидкостью, чистка, зашивание. Ничего похожего на стерильность, белые халаты. Настоящая «полевая хирургия». Когда стоны солдата становились слишком громкими, Таня протягивала руки к ране или голове солдата, на миг замирала. Раненый затихал, но вот у Тани лицо было уже серым от усталости. Иногда что-то похожее делал и магистр.

Сначала мне стало нехорошо от увиденного, а потом даже начал получать странное удовольствие. Все равно мне надо учиться, а где еще увидишь подобное? И мне почему-то здесь нравилось. Не что-то конкретное, а сама атмосфера боли. Таня несколько раз, при смене раненых, бросала на меня задумчивые взгляды, но ничего не говорила. А меня кровь и раны притягивали все сильнее. Постепенно я оказался за плечом Тани, стараясь не пропустить ни одной детали. В какой-то момент она вдруг сказала:

— Ваня, у меня кончаются силы. Помоги!

— А что делать?

— Хотя бы сними боль, а то он, — она кивнула на очередного раненого, — умрет от болевого шока.

Солдат и правда выглядел отвратительно. Огромная колотая рана почти рядом с сердцем. Свист воздуха, розовые пузыри булькающей крови. И взгляд у солдата был уже мутный, в нем отражалась только боль. Таня отодвинулась, уступая мне место. Магистр стоял с другой стороны стола и только внимательно смотрел. Почти привычно я накрыл рану ладонями и прислушался. Получалось очень даже приятно. Если такие ощущения у мазохистов, то я — скрытый мазохист. Острая боль и наслаждение. Непроизвольно я стал опускать руки все ниже, стараясь получить еще больше боли и еще больше наслаждения. Под руками вдруг зашипело, показался дымок. Боль резко пошла на убыль, и я с сожалением отвел руки. И обалдел — рана исчезла! На коже красовался багровый шрам, но открытой раны не было! Пока я старался переварить происходящее, солдат открыл глаза. Долго смотрел на меня.

— Вставать можно?

Эти простые слова вообще вогнали меня в ступор, и я только молча кивнул. Чуть постанывая, солдат слез со стола, осторожно потрогал шрам. Снова долго смотрел на меня, потом чуть кивнул и ушел. Несколько минут в палатке стояла тишина. Таня с магистром смотрели на меня, я на них.

— Сильно устал? — наконец спросила Таня.

Я прислушался к себе.

— Вроде нет. Такое ощущение, что сил даже прибавилось.

— Тогда, может, еще попробуешь?

А почему бы и нет? Стыдно признаться, но мне понравилась чужая боль. Я только кивнул.

Так мы развлекались до самого утра — Таня с магистром обрабатывали раны, а я получал свою долю удовольствия…

Утром всех позвали на совещание. В центре возле палаток поставили несколько стульчиков для женщин, мужчины стояли. Первый раз я увидел всех вместе. Граф Влад сидел с перевязанным плечом, бледный. У всех был усталый вид, темные круги под глазами. И на всех давила неизвестность. Легкая прогулка за одну кровавую ночь превратилась непонятно во что. В центр круга вышел сержант. Внимательно оглядев всех по очереди, он негромко начал:

— Хочу коротко рассказать, что я успел узнать. Этой ночью, ближе к полуночи, внимание часовых привлек странный призрачный свет, появившийся в лесу недалеко от лагеря. Сразу же были поставлены в известность командиры, они начали поднимать людей. Когда раздался рев чудовищ и началась атака, наши люди были уже готовы. Только поэтому нам удалось устоять и отделаться минимальными потерями. Из допросов пленных следует, что нас атаковал отряд наемников. Они не планировали открытый бой, а надеялись тихо вырезать сначала часовых, а потом и всех остальных. В принципе обычная тактика. Но есть несколько совершенно непонятных моментов. Первым стало появление чудовищ. Они спутали планы нападающих. Подняли тревогу, отвлекли внимание. Был очень напряженный момент, когда чудовища вышли из леса. Мы решили, что это помощь нападающим, а они — что попали в западню. Началась паника, которой с большей пользой воспользовались наши солдаты. Этим и объясняются минимальные потери.

Но совершенно непонятны цели чудовищ. Следы показали, что они появились метрах в ста от нашей поляны и там же исчезли. Непонятно, почему они ни на кого не напали и даже после нашего удара огнешарами только подожгли поляну, но не тронули никого из людей. Некоторые из солдат утверждают, что между чудищами стоял человек с мечом в руке, но его следов мы не обнаружили. Единственное объяснение — магия. Но каковы были цели этого человека?

Следующее. Пленные под пытками признались только в одном — их наняли, чтобы убить охрану и захватить благородных. Имя нанимателя им неизвестно. Главаря удалость тоже захватить, но при попытке допросить его с помощью магии он сразу умер. Снова использование сильной магии.

На обычное нападение бандитов это совершенно не похоже. Теперь у меня один вопрос ко всем. У кого из вас в последнее время были крупные неприятности? Настолько крупные, что против нас используется такая сила? Обычные наемники меня не пугают. Но если неизвестный маг решит снова напасть, да еще и в сопровождении чудовищ, то я не знаю, что мы сможем ему противопоставить.

Сержант тяжелым взглядом смотрел на всех по очереди. Я было напрягся, не зная, как себя вести и что из себя изображать. Хотя чего мне бояться? Я здесь всего неделю, врагов у меня в принципе не должно быть. Теперь я сам с интересом следил за реакцией окружающих. Но если сержант хотел кого-то подловить на волнении, бегающих глазах, то он ошибся. Все были измотаны бессонной ночью, волнением и на строгий взгляд сержанта отвечали почти равнодушно. Немного более задумчивой, чем остальные, выглядела Таня, но и она взгляд сержанта выдержала спокойно. Тот немного повысил голос:

— Я еще раз спрашиваю — кого из вас могут преследовать?

Первым среагировал магистр:

— Сержант, не забывайте, кому вы собираетесь устраивать допрос!

У того заходили желваки.

— Меня не интересуют чьи-то личные тайны. Меня гораздо больше волнует, с какой опасностью мы еще можем столкнуться.

Но ответом по-прежнему была тишина.

— Ладно, на время отложим этот вопрос. Поговорим о дальнейших наших действиях. Семеро солдат погибло, почти два десятка ранено. Опасности для жизни нет, но они не смогут полноценно нести службу. Поэтому я считаю, что их необходимо оставить в ближайшем городке, обеспечив всем необходимым. Граф Влад тоже ранен, но пока мы не узнаем, за кем конкретно охотится неведомый враг, оставлять его одного нельзя. Мы должны и дальше ехать вместе.

При этих словах мне не понравилось выражение лица графа — на нем промелькнуло удовлетворение. Может, он радовался возможности и дальше ухлестывать за Таней, но, на мой взгляд, чересчур откровенно.

Сержант не дождался возражений, кивнул.

— И еще. Судя по тем чудовищам, которых мы видели ночью, противник у нас очень серьезный. Я считаю, что настоящую защиту мы можем получить только в замке у Наместника. Предлагаю отклониться от первоначального маршрута, ехать прямо туда и ждать, пока ситуация не прояснится.

А вот теперь народ среагировал гораздо активнее. Сержант даже напрягся под нехорошими взглядами. Общее мнение снова выразил магистр:

— Вы предлагаете нам добровольно стать вашими пленниками?!

Сержант выдержал взгляд и медленно, раздельно произнес:

— У меня приказ Наместника обеспечить безопасность баронессы Регины, баронессы Тани и господина Ивана. Я высказал свое мнение — как это сделать легче и надежнее. Но я заранее согласен с любым решением, которое вы примете, магистр.

Некоторое время магистр вглядывался в сержанта, будто пытался проникнуть в его мысли. Потом немного расслабился и вопросительно посмотрел на Таню. Та поняла безмолвный вопрос и посмотрела уже на меня. Мне оглядываться было не на кого. Странное ощущение, когда твоего решения ждут все остальные. За себя я не боялся — просто не знал, кому я мог понадобиться. Завриков бояться мне — смешно. Проблемы могут быть у Тани, но мне совершенно не улыбалось сидеть в замке у Наместника. Явной угрозы я не почувствовал, но находиться рядом с таким человеком и от него зависеть — на фиг, на фиг. А если кто и сунется, то я теперь, наверное, смогу сотворить не только завриков.

— Я еду к себе домой.

Таня кивнула.

— Сержант, вы сказали, что от обычных наемников вы нас защитите?

Тот хотел ответить, но вдруг зацепился за недосказанность в словах Тани.

— А чудовища вас не волнуют?! — Его взгляд мгновенно стал цепким. — Вы что-то знаете?!

Таня устало улыбнулась и сказала:

— Я знаю, что мы не можем задерживаться и ждать неизвестно чего в замке Наместника. А с угрозами будем разбираться по мере их возникновения. Мы с Иваном едем к нему домой.

Регина с магистром тут же кивнули, соглашаясь. На кивки графа, его сестры и ее подруги уже можно было не обращать внимания.

Сержант не выразил ни радости, ни злости.

— Ну что ж. Сегодня уехать не получится — надо здесь… прибраться. А завтра с утра в путь.

Народ молча выслушал и молча начал расходиться. Я тоже повернулся, но сержант направился прямо ко мне. Таня, заметив это, тоже задержалась. Сержант покосился на нее, но обращался только ко мне:

— Господин Иван! Наместник приказал мне обеспечить безопасность вашу и госпожи баронессы. События этой ночи показали, что между нами возникло некоторое недопонимание, которое может осложнить мне выполнение приказа и поставить вашу безопасность под угрозу. Я буду вам очень признателен, если ваши перемещения вы будете согласовывать со своей охраной и со мной.

Говорилось все вежливо, но вот взгляд… Опытного солдата на малолетку-недоумка. Будь это в моем мире, я бы, скорее всего, тут же покаялся и признал его право командовать. Но в этом мире для меня авторитетов нет. Если кто и может мной командовать, то только Таня. И мне совершенно не нравилось, что все стараются обо мне «позаботиться», причем зачастую против моего желания. Я прислушался к себе — злости нет, так, небольшое раздражение.

— Мне понятно, сержант, ваше стремление выполнить приказ наилучшим образом. Если я сочту это необходимым, то обязательно сообщу вам о своих планах, — кивнул я и чуть улыбнулся.

Как у сержанта заходили желваки! Но он сдержался. Коротко поклонился и ушел.

«Приборка» в лагере затянулась надолго. Кроме всего прочего, под этим понимались и похороны. А если учесть, что полностью здоровых набралась всего пара десятков, а лопат — всего четыре… Сначала выкопали одну общую могилу и сложили туда погибших солдат. Потом зачем-то выкопали еще одну и сложили туда всех наемников. Вот этого я не понял. По идее — это бандиты. Можно было просто бросить в лесу. Можно было развесить по деревьям — в назидание, так сказать. Но зачем хоронить? Когда я задал этот вопрос одному из солдат, тот ответил коротко:

— Не по-людски это. Это такие же солдаты, как и мы. Их наняли выполнить работу, как и любого из нас — наши нынешние господа. Сегодня повезло нам. Но кто знает, что будет через день, месяц, год?

Он мрачно вздохнул, а я поразился такой логике. Хотя если задуматься, то враг — это в бою. А после него — только мертвое тело.

Однако, как я заметил, все ценное с тел сняли. И оружие, и доспехи, и все, что нашлось в карманах. Куда все это пойдет, я спрашивать не решился. Но, скорее всего, продадут, а деньги поделят между семьями погибших солдат. Если уж все делать по-людски.

После невеселого обеда многие улеглись спать. Мне делать было нечего, и я стал нарезать круги вокруг лагеря, превратившись в своеобразного «разводящего караула». Усиленный караул (по двое на посту) косился на меня и мою собственную охрану (еще четверка мрачных солдат), но никто ничего не говорил. Единственным развлечением стал вечерний «медосмотр». Таня, надо отдать ей должное, как только немного отдохнула, сразу потребовала всех раненых в выделенную для этих целей палатку. Но на этот раз ничего особенного не происходило. Так, смена повязок, всякие мази из запасов магистра, наложение рук на раны и прочие не очень понятные манипуляции. С некоторой гордостью заметил, что те раны, которые лечил я, выглядели гораздо лучше. Многие уже превратились в шрамы, и новая перевязка требовалась только для порядка. Плохо было только у одного из солдат барона. Он и в палатку вошел с трудом, а уж когда Таня сняла повязку, по палатке поплыл нехороший запах. То ли рану плохо обработали, то ли в нее что-то попало, но сейчас рана на бедре превратилась в кусок гниющего мяса сантиметров двадцати в длину. Солдат виновато смотрел на растерявшуюся Таню, и похоже, у обоих мелькнула мысль, что ногу придется отрезать. А тут еще на рану набросились мухи, привлеченные запахом гниения. Таня на автомате согнала их с раны и потянулась за разложенными на столике инструментами. От одной мысли, что она сейчас начнет ковыряться железяками в этом месиве, меня чуть не вывернуло. А потом сработала цепочка воспоминаний — что-то очень знакомое. Торопливо, пока Таня не начала свое варварство, спросил:

— А можно я попробую?

Таня с сомнением посмотрела на меня.

— А что ты хочешь сделать?

— Если получится — увидишь.

Быстро накрыл рану руками, вспомнил, как это выглядело, чуть толкнул это воспоминание в рану. Когда я убрал руки, у Тани хватило сил только простонать:

— Что ты творишь?!

Вся рана была заполнена крупными белесыми личинками, которые стремительно поедали гнилое мясо. Не знаю, что остановило Таню, но она сдержалась, крепко прижала руки к груди и только переводила взгляд то на меня, то на рану. Лицо солдата покрылось потом, но и тот сидел неподвижно, глядя только на меня. М-да, люди здесь совсем другие. Уж я бы точно не смог сидеть спокойно, если бы со мной без всяких объяснений сотворили что-нибудь подобное. Или они мне так доверяют?! Хотя с чего бы?!

Минут за десять личинки выросли раз в пять, но вычистили рану до розового мяса. После этого, с чувством выполненного долга, выползали из раны, спускались по ноге солдата и будто растворялись в земле. Честно говоря, я смотрел на этих маленьких «хирургов» почти с нежностью. Когда уползали последние личинки, похоже, все переменили свое мнение о моих действиях. Показав Тане на чистую рану, я позволил себе улыбнуться:

— А теперь можешь зашивать.

Таня сделала все быстро и, на мой неискушенный взгляд, очень профессионально. Затем вопросительно посмотрела на меня.

— Лечить будешь?

— А почему бы и нет?

Привычным движением накрыл рану ладонями, прислушался, но прежнего удовольствия не получил. Да, боль, да, радость, но не такие яркие, как прежде. И когда убрал ладони, шрам получился чуть заметный, тоненький. Я пожал плечами.

— Извини, сегодня как-то не очень получается.

Но Таня почему-то была другого мнения и даже улыбнулась.

— Ничего, Ваня, в другой раз будет лучше.

И при этом так хитро переглянулась с солдатом, что я чуть не обиделся. Ну не люблю, когда за моей спиной перешептываются и улыбаются. Если уж я такой смешной, могли бы и в глаза сказать! Я постарался принять гордый вид.

— Ладно, пойду погуляю. Надо будет — позовешь. Проводи меня.

Старательно пряча улыбку, Таня торопливо откинула полог палатки. Я уже удалялся, когда сзади послышался негромкий Танин голос:

— Спасибо тебе, Иван.

Я предпочел сделать вид, что не расслышал.

Ночь прошла спокойно. Утром у меня вежливо забрали повозку и поместили туда самых слабых раненых. От предложения ехать верхом я, разумеется, отказался и шел пешком. Может, из чувства солидарности, а может, еще почему, но моя охрана тоже спешилась. Скорость движения резко упала. Половина отряда была в повязках, но Таня меня успокоила, сказав, что раны у всех заживают отлично. И что измученный вид и слабость — в основном из-за большой потери крови. Начальство, наверное, знало об этом и без Таниных подсказок, поэтому в ближайшей деревне закупило огромное количество мяса. И теперь на каждом привале всех кормили мясом без ограничений. Некстати это стало проблемой для нас с Таней. Все солдаты теперь относились к ней как к самому ценному, что было в отряде. Без всяких приказов рядом с ней все время было как минимум трое солдат. И повара старались положить кусочки получше и побольше. Когда она принесла мне огромную чашку, полную дымящегося мяса, то выглядела очень смущенной.

— Вот, это тебе.

И тут же начала оправдываться:

— Я им говорила, что ты ешь чуть-чуть, но они меня не слушают. Все говорят, что нам с тобой надо восстанавливать силы. И мне накладывают такую же порцию.

Я с интересом смотрел на Таню. То, что ее надо откармливать, сомнения не вызывало. За пару последних дней и ночей она исхудала до состояния вешалки для одежды. А на фоне крепких солдат выглядела и вообще… печально. Но почему она смущается?

— Ну, наложили и ладно, спасибо им. Только куда мы это девать будем?

— Что не съедим, можно будет закопать.

— Не съедим?! Я же…

— А можно я тебе немного помогу?

Я опешил.

— Да на здоровье.

Таня тут же маленьким ножичком стала отрезать кусочки мяса и жадно есть. Вроде кусочки маленькие, но общая порция уменьшалась на глазах. Только когда она старательно вымакала жижу кусочком хлеба, я решился спросить:

— Ты такая голодная?

— Да нет, теперь сытая. Не могу понять, что со мной. Сил я, конечно, истратила много, но никак не ожидала, что для восстановления придется столько есть. Даже стыдно, что я сейчас ем больше, чем любой из солдат.

— Судя по твоей костлявой фигуре, ближайшую неделю так и должно быть. Или ты считаешь это неизвестной болезнью? А то давай я тебя посмотрю, сделаю диагностику, как Регине.

Таня согласно кивала, потом вдруг начала стремительно краснеть. Только что она смотрела на меня почти как на друга, и вдруг такое… презрение, раздражение, злость.

— Ну не можешь ты без этого! Хлебом не корми, дай только гадость сказать!

— А чего я такого сказал?!

— На кости мои полюбоваться захотелось?! Не мытьем так катаньем?!

С трудом до меня начало доходить. Похоже, из всех моих слов Таня поняла только то, что ей придется раздеться передо мной. И что я буду ее почти касаться. А если вспомнить реакцию Регины (а Таня все-таки постарше), то она гораздо лучше представляет, что она может ощутить. И боится, что я этим воспользуюсь?! Слов не было, одни выражения. Больная! На всю голову! И она мне почти начала нравиться?! Да я теперь скорее удавлюсь, чем по собственной воле посмотрю на ее мослы!

Я выпрямился и принял гордый вид.

— Благодарю вас, баронесса, что вы посетили меня, но теперь у меня есть срочные дела и я хотел бы побыть один.

Таня еще посверкала глазами.

— Я благодарна вам, господин Иван, что вы приняли меня. О своем следующем визите я извещу вас заранее.

Крутанула юбками и умотала.

Итогом этой дебильной ссоры на ровном месте стало то, что мы пару дней не разговаривали. Путешествие снова вошло в привычный ритм. Раненые благодаря Таниным стараниям один за другим становились относительно здоровыми и пересаживались на своих лошадей. Когда опустела моя повозка, я вернулся в нее, и скорость движения заметно увеличилась. На третий день Таня перестала дуться и соизволила заговорить со мной. И я сразу заметил перемену — она несколько раз назвала графа Влада по имени. Оказалось, что он единственный, у кого рана никак не хотела заживать, несмотря на все старания Тани. Вот ей и приходилось по три раза в день заниматься графом. А так как он теперь был единственным, требовавшим повышенного внимания, то Таня задерживалась, разговаривала с графом, его сестрой и ее подругой. В принципе это было нормально — добрые отношения между больным и врачом. Если бы граф не был мужиком. Или бы он мне нравился. Но когда у Тани при имени графа стали поблескивать глаза и она три раза подряд назвала его Владом, я понял, что надо что-то делать.

— А какие у нас планы на ближайшие дни?

— Какие планы? Едем и едем, что еще надо?

— Дня через три мы доберемся до столицы, — напомнил я.

Улыбка Тани стала медленно угасать, и она отвернулась. Молчание затягивалось.

— Возможно, все в отряде по-своему прекрасные и правильные люди. Но заявиться в дом купца такой оравой — это чересчур. Откровенного разговора точно не получится. И уж совсем не хочется присутствия посторонних, когда мы найдем «Звезду миров». В принципе я уже немного освоился в вашем мире и могу теперь путешествовать и один. Ты только скажи.

Таня по-прежнему не отвечала и не смотрела на меня.

— Я даже придумал, как сбежать. Ночью сотворю каких-нибудь новых чудовищ, и, пока все будут бегать и суетиться, под шумок можно смотаться. Сделать какую-нибудь гигантскую сороконожку, и она за пару часов домчит нас до столицы.

Таня соизволила повернуться и грустно улыбнулась.

— Вот этого я в тебе и боюсь. Твоих глупых фантазий. Как только рядом с лагерем появится хоть что-то непонятное, нас с тобой сразу возьмут под усиленную охрану. Как ты от нее избавишься? Даже если это удастся, то появление в окрестностях столицы гигантской сороконожки вызовет такой переполох, что мы шагу не сможем ступить, не наткнувшись на усиленный пост стражи. А если учесть, что о нашем бегстве сразу доложат Наместнику, то не пройдет и дня, как нас разыщут. Арестовывать, может, и не станут, но так настойчиво пригласят в гости, что отказаться не получится.

— И что тогда делать?

— Думать надо. Оставлять тебя одного нельзя ни в коем случае. А то ведь и до нашествия демонов можешь додуматься… — Таня резко оборвала себя и немного испуганно поглядела на меня.

— А что, неплохая идея, — я сделал задумчивый вид. — Надо только придумать повод разозлиться посильнее.

— Не надо злиться. Я постараюсь что-то придумать, а ты думай о чем-нибудь хорошем. Например, о том, что будешь делать, когда вернешься домой.

Предложение показалось странным. Домой я вроде бы хотел. Но из этого непонятного мира, с этой поляны, прежняя жизнь виделась уже совсем не такой интересной и приятной, как казалась раньше. Учиться непонятно чему, пить непонятно с кем, спать с кем попало… А что взамен? Что я еще хочу и могу?

Мысли были путаными и неприятными. И чем больше я думал, тем муторнее становилось на душе. Видеть и слышать никого не хотелось, и я отправился в очередную прогулку вокруг лагеря. Прокравшись в лес, стал нарезать круги, проверяя размещение и бдительность охраны. Шатание по ночному лесу стало настолько привычным, что я на автомате реагировал на шорохи, тени. Уже прошел тот детский энтузиазм, с которым я радовался каждому новому растению, птичке или мышке. Все становилось рядовым и обыденным.

Очередная тень меня почти не насторожила. Люди есть люди, и каждому нужно время от времени сбегать в лес до кустиков. В таких случаях я обычно старался уйти в сторону, чтобы не смущать своим присутствием. Но в этот раз меня насторожил запах. Не тот запах, который появляется, когда человек приседает по своим делам. А совершенно незнакомый, тонкий запах, который я даже не смог распознать. И мой нос, основательно прочистившийся после двух недель вынужденного воздержания и свежего лесного воздуха, на непривычный аромат среагировал мгновенно. А тут еще из того места, где предположительно находился источник, раздалось пиликанье местной ночной пичуги. Становилось совсем интересно. Насколько я успел заметить, эта пичуга вела себя крайне осторожно и людей к себе не подпускала. И чтобы она вдруг распелась рядом с человеком? Ладно бы рядом со мной — для лесной живности я все равно что пустое место. Но рядом с другими?

Я осторожно обошел неизвестного, но ничего не обнаружил. Если бы не запах, я бы его ни за что не заметил. Сразу возникает вопрос — а кто это у нас здесь такой ушлый и хитрый? В прошлый раз я наткнулся на наемников, но тех разглядел сразу. А тут вроде один, но гораздо выше классом. Что ему здесь надо? Если наблюдать за лагерем, то почему он сидит здесь? Если прячется от всех, то к чему эти концерты в стиле птички? На всякий случай, я спрятался в дерево и решил понаблюдать.

Минут через десять послышались вполне реальные шаги, и к нам приблизился еще кто-то. Этот пах уже более знакомо — дымом от костра, лекарством и кровоточащей раной. Но с такими ароматами у нас половина людей. Потом я уловил еще и тонкий запах одеколона. А вот им у нас пользовался только один человек — граф Влад.

Тот пробирался осторожно, ориентируясь на голос пичуги. Приблизившись, тоже попытался изобразить нечто подобное. Навстречу ему поднялся сгусток черноты.

— Перестаньте, граф, у вас это выходит просто отвратительно.

— Я знаю, но по-другому пока не получается. В чем причина вашего появления?

— Нетерпение. Всего лишь нетерпение нашего общего нанимателя. Граф Олендо доволен вашими отчетами, но для него теперь каждый день пытка. Вы удаляетесь от него, и даже если все получится, обратный путь может принести только новые проблемы. Он хочет напомнить, что вложил в вас слишком много денег. Даже пожертвовал отрядом наемников, только чтобы дать вам убедительную причину приблизиться к ведьме. А вы пока только обещаете.

— Вы, как всегда, правдивы только отчасти. Отряд выполнял свою задачу и, если бы не вмешательство непонятных чудовищ, вполне мог захватить ведьму и без моей помощи.

— Как знать, как знать. Захватить, может, и могли, а вот удержать… Вы до сих пор не выяснили боевые возможности демона и его слабости. А из того, что знаю я, картина получается не очень радужная. Удалось выяснить что-то про чудовищ? Слишком уж не ко времени они появились.

— Пока нет. Судя по поведению остальных — и для них это загадка.

— Когда вы планируете перейти к решительным действиям?

— Не раньше, чем мы доберемся до дома этого купчишки. Пока я не увидел в его поведении ничего демонического. Он всего боится, от всех прячется. Единственное, в чем себя проявил, — он умеет лечить. Очень непривычно, очень странно, но очень действенно. Мне пришлось идти на хитрость, лишь бы меня лечил не он. Зато это с удовольствием делает Таня. До нее никак не доходит, почему моя рана не затягивается! — Раздался короткий смешок. — Мне придется настаивать на дополнительной оплате за ежедневное возрождение собственных ран.

— Вы уверены, что сможете контролировать ведьму?

— Не сейчас. Но через неделю можно будет сказать более определенно. Во всяком случае, она уже начала вздыхать и краснеть во время разговора со мной без видимой причины. Поверьте моему опыту, все идет как надо, — снова раздался смешок.

— Будем надеяться. Задача остается прежней — обрести управление над демоном, каким бы безобидным он ни выглядел, напрямую или через ведьму. Как крайний вариант — заполучить хотя бы ведьму. В этом пакете адреса, где вы можете получить помощь. Некоторые «лекарства», подавляющие чужую волю. И не расслабляйтесь, удовлетворившись победой над девчонкой. Графу совершенно не нравится внимание, оказываемое вашей группе Наместником. Это слишком серьезный игрок, чтобы игнорировать его незримое присутствие. Пока не выясните, в чем интерес Наместника, считайте его еще одним своим противником. Граф ждет результатов, а не победных слов!

Утро я встретил в самом поганом настроении. Нечаянно подслушанный разговор одним ударом разбил мои розовые очки в мелкие осколки. И теперь эти осколки мешали мне смотреть людям в глаза. Никого не хотелось видеть. Я чувствовал свою вину перед всеми — перед убитыми, перед живыми. Получалось, что причина всех несчастий — я. Еще, конечно, Таня, но ее использовали скорее как средство, чтобы добраться до меня. И, может, чуть-чуть — из-за нее самой. И все мы — пешки в чужой игре.

Корил себя я до обеда, и ко мне старались не подходить. А после обеда мне на глаза попался Влад. И вот тут я без всяких настроек сразу почувствовал поднимающуюся внутри злобу. Он шел под ручку с Таней и рассказывал что-то смешное. Глаза у нее сияли, а вот у меня от такого зрелища в глазах буквально потемнело. Потом так же неожиданно наступило ледяное спокойствие. Таню он не получит. Никогда. Ни для каких опытов.

Отвернувшись, я попытался решить задачу, которая мучила меня последние дни, — как удрать? Для меня это не проблема, я могу уйти в любой момент и в любую сторону. Вся проблема в Тане. Бегать долго она не сможет. Если украсть лошадь, то по следам нас догонят быстро. Уплыть по воде? Но за последнюю неделю я не видел даже приличного ручья. И какие варианты остаются — под землей или… Я невольно поднял голову и посмотрел в небо. Вот тут точно не остается следов, и двигаться быстро ничто не мешает. Можно попробовать построить что-то типа дельтаплана, добраться до какой-нибудь горы, ну и всякая подобная хрень из фантастики. Можно подождать помощи от какого-нибудь супергероя типа Бэтмена. Правда, если учесть расстояние от Земли до этого мира, то на ожидание может не хватить и моего предполагаемого бессмертия. Хотя зачем мне кого-то ждать, если я сам почти Бэтмен? На всякий случай я снова вспомнил про графа, его разговор в лесу, и внутри послушно поднялась злоба. Хорошая такая злость, творческая. Значит, у меня может и получиться задуманное.

Ближе к вечеру я решил прогуляться и выполнить свой долг, который беспокоил меня своей незаконченностью. Регина как раз была в своей палатке и читала книжку. Обрадованно вскочила, но, увидев меня поближе, сразу стала серьезной.

— Что-то случилось?

— Ничего не случилось. Шел мимо, решил проведать и узнать, как твои дела.

— Нормальные дела, и здоровье в порядке.

— Разденься, я еще раз проверю.

Не спуская с меня глаз, Регина разделась и, как и в первый раз, улеглась прямо на столе. Но сейчас она уже не стеснялась. Я молча и очень тщательно проверил ее со всех сторон и не нашел ничего нового (в смысле болячек). Меня только все больше беспокоил очень внимательный и очень серьезный взгляд Регины.

— Одевайся, — сказал я наконец.

Отвернувшись, я еще раз проверил свои ощущения. Опыта у меня с гулькин нос, но ничего похожего на болячки, боль, гадость я сегодня не почувствовал. Будем надеяться, что я все-таки смог вылечить Регину окончательно.

Та неожиданно появилась передо мной.

— Ты уходишь?

— Конечно, не ночевать же мне в твоей палатке.

— Ты уходишь насовсем?

Я удивился — неужели что-то почувствовала?

— Просто хочу погулять. Позови, пожалуйста, Таню.

Судя по взгляду, Регина мне нисколечко не поверила, но молча кивнула и ушла.