Создатели Катлас Эдуард

Глава 17

В пятницу вечером Руперт читал в кабинете наверху скучный детектив, когда услышал с первого этажа грохот и крики Мэдлин. Руперту до сих пор не верилось, что он вытянул из пастора Джона деньги, хотя тот, конечно, мог позволить себе такие траты. Средства чудесным образом возникли на их с Мэдлин общем счету: два миллиона долларов. Руперт не сомневался, что они могут так же внезапно исчезнуть, но он хотя бы сделал для жены все что мог.

Он накинул халат, как мантию, и поспешил вниз, где пронзительно визжала Мэдлин. У Руперта не было оружия, хотя он мог бы получить разрешение, по крайней мере, до того, как попал в поле зрения Департамента террора.

Он бросился в прихожую, где Мэдлин швыряла фарфоровые безделушки с тумбочки в двух нежданных гостей. На полу валялись сломанная лампа и разбитые вазы.

— Вон! Убирайся из моего дома, шлюха! — кричала Мэдлин.

Руперт узнал одного из двоих пришедших — рыжеволосого фаната «Пэкерс», хотя сегодня он выглядел хуже, чем в прошлый раз, и походил на бродягу. Он несколько дней не брился и был одет в рваную испачканную рубашку. Свитера «Пэкерс» на нем не было. Руперт впервые видел молодую женщину, которая пришла с ним. Похоже, именно она привела Мэдлин в бешенство. Ее кожа была темно-карамельного оттенка. В районе, где жил Руперт, это само по себе вызывало злобу или страх. Сомнительная кровь. Наверняка связана с неокоммунистами или южноамериканскими боевиками. Гостья ловко отбивала фарфоровые предметы предплечьем, которое очень кстати защищал кожаный рукав.

— Бенни, — сказала она, — что делать с чокнутой женушкой?

— Не знаю! — фанат «Пэкерс», которого, по-видимому, звали Бенни, заметил Руперта и сердито посмотрел на него. — Ты сказал, что она ходит на церковные собрания по пятницам.

— Она ходила почти каждый вечер, но в этот раз не пошла, — объяснил Руперт.

Темно-рыжие волосы Мэдлин растрепались и спадали на лицо. Она увидела Руперта на лестнице и оскалилась.

— Это ты ее позвал, да? — Рука Мэдлин потянулась к палисандровому столику, но «снаряды» кончились. Она взвыла от досады и перевернула столик.

Руперт приблизился к жене.

— Мэдлин, успокойся. Мне нужно кое-куда съездить с этими людьми.

— Я знаю, куда ты едешь и чем собираешься заниматься! — Мэдлин кинулась на него, стараясь расцарапать лицо. — Они мне показали. У них было видео!

— У нас нет на это времени. — Смуглая молодая женщина достала нечто похожее на обычный пульт для телеэкрана, но со множеством приспособлений, странными кнопками и торчащими во все стороны проводами. Руперт услышал, как запищал маленький экран рядом со входной дверью, но не обратил на это внимания, защищаясь от Мэдлин.

— Да послушай ты, Мэдлин! Мне нужно идти. С тобой все будет хорошо. В банке полно денег…

— Мне не нужны деньги, — прошипела она. — Мне нужен ребенок. Я могу зачать, могу зачать, а ты будешь тратить сперму на эту блудницу!

— Что-что? — спросила женщина. На экране зашипели помехи.

— Мэдлин, я ее не знаю. Послушай, может быть, я не вернусь. Знай, что я люблю те…

— Не возвращайся! — Мэдлин прервала его признание, оттолкнула его и ушла на кухню. — Не хочу тебя больше видеть. Никогда.

— Мэдлин, об этом я и говорю…

Она с топотом скрылась на кухне и издала еще один разъяренный вопль.

— Нам пора, — сказал фанат «Пэкерс».

— Я просто пытаюсь объясниться… — Руперт обратил внимание, что на экране появляются цифры и символы. Они сменялись так быстро, что он не успевал их прочесть. Женщина вставила круглый пластмассовый штекер в разъем на задней панели экрана, куда Руперт подключал провод от камеры, чтобы загрузить видео. На штекере была наклейка с ягуаром. Экран стал шипеть и мигать, а потом потемнел.

— Что это, черт возьми, такое?

— Карновирус, — ответила женщина. — Он очищает твою домашнюю систему. Не хочу, чтобы на записях осталось мое лицо. Если агенты будут тут вынюхивать, получат только вирус. — Она вынула штекер и убрала прибор в карман. — Пошли.

— Мне только нужно сказать Мэдлин…

— Нет времени! — отчеканил фанат «Пэкерс». — Где твой чемодан?

Руперт посмотрел на них, и вдруг услышал из кухни грохот бьющейся посуды.

— Секунду, — проронил он.

Он вернулся с чемоданом, и двое спутников вывели его из дома.

— Выбрось бумажник, — велела ему женщина. — Возьми только наличные.

— Кто это? — спросил Руперт у мужчины.

— Люсия, — ответил фанат «Пэкерс». — Когда мы забираем людей, она главная. Слушайся ее. Тебя могут выследить по бумажнику.

Руперт освободил отделение для купюр, потянулся, чтобы положить бумажник на ступени и замер. Без бумажника он не сможет подтвердить свою личность, не получит доступа к счетам, не сможет связаться ни с одним человеком. Он полностью отдастся на милость двух незнакомых людей, забирающих его из дома. Вдобавок он должен нажать на значок «погода», чтобы связаться с Департаментом террора. Не взяв с собой бумажник, он нарушит договор.

— Слушай, — сказал фанат «Пэкерс», — зачем его оставлять? Он тебе больше не понадобится.

— Может, поторопишь его?! — рявкнула Люсия. — Полицейские наверняка уже знают, что к нему в дом вломились.

— Извините, — Руперт помедлил еще секунду и кинул бумажник на верхнюю ступеньку. У него слегка задрожали колени.

Прямо на дороге перед домом стоял побитый ржавый автомобиль-универсал. Руперт невольно подумал, какой штраф с него возьмут за машину, припаркованную возле дома не по правилам. Соседи, скорее всего, уже заметили. Кто-то из них мог вызвать полицию, потому что все это выглядело подозрительно.

Фанат «Пэкерс» открыл заднюю дверь машины и достал дутую куртку с капюшоном, похожую на спасательный жилет.

— Надевай, — велел он Руперту.

— Зачем?

— Возможно, в тебя вживили устройство слежения, — объяснила Люсия. — Куртка заглушит сигнал, пока мы не сможем это проверить.

— У меня нет… — Руперт умолк и попытался подсчитать, сколько дней провел без сознания, пока был в тюрьме. Они могли сделать с ним что угодно. Он натянул куртку, застегнул ее и надвинул капюшон на лицо.

— Удачи, — сказал фанат «Пэкерс». — Спасибо, Люсия. — Он забрался на переднее сиденье старого универсала.

— Мы с ним не едем? — спросил Руперт.

— Мы возьмем твою машину. За нее можно много выручить, даже если продать подпольно. Я поведу. Не спорь.

В машине Люсия достала небольшую коробку с инструментами и открутила верхнюю панель навигатора плоской отверткой.

— Я его отключил, — сказал Руперт. Он впервые сидел в пассажирском кресле и чувствовал себя непривычно. — Отсоединил предохранитель.

— Этого мало. — Люсия просунула отвертку под плату и выломала ее. Она вынула плату и выбросила в окно на газон перед домом Руперта. — Теперь устанавливают дополнительные батареи. Нужно избавляться от него целиком.

Люсия надавила на газ, и «Блюхок» сдал назад, протаранив низкую изгородь из кактусов, росших вдоль дороги. Колеса завизжали, и машина остановилась в миллиметрах от соседского почтового ящика. В салон проник запах расплавленной резины.

— Хорошая машина, — сказала Люсия. — Классный разгон.

— Ага. Куда мы едем?

— В пустыню.

Пока они мчались к воротам, Руперт смотрел на свой отдаляющийся дом и гадал, увидит ли его снова.

Чем глубже они продвигались на восток, в пустыню Мохаве, тем чище делалось небо, освобожденное от смога. Руперта поразил небесный свод, усеянный миллиардами сияющих звезд. Он провел большую часть жизни среди бетона, заборов и стен. Там, где он жил, небо не стоило внимания: просто мутная клякса, которую можно заметить, если случайно поднять голову на улице. Здесь оно нависало огромным куполом от горизонта до горизонта. Руперт осознал, что видит горизонт впервые. Повсюду, насколько хватало глаз, раскинулась земля.

Он провел слишком много времени в замкнутых пространствах. Даже в отпуске или в редких командировках они с Мэдлин летали в другой город или в лучшем случае на огороженный стеной курорт на каком-нибудь острове под контролем США. Проводить время на природе могли только враги общества. Любой, кто не хотел постоянно находиться среди массы других людей, вызывал подозрения.

Он посмотрел на незнакомую женщину, которая вела его машину. Люсия велела ему следить, не появится ли дорожная полиция или отряд национальной гвардии, а после всю дорогу молчала. Она на полную громкость включила музыку, кажется, Моцарта. Руперт не разбирался в классике.

Руперт предполагал, что Люсии двадцать с небольшим, на пару лет меньше, чем ему самому. Она выглядела примерно ровесницей Мэдлин, но точно определить было трудно. Темные глаза и длинные прямые черные волосы выдавали в ней латиноамериканку или индианку. Общество притесняло таких людей. Руперт немного нервничал из-за этого. Что если он случайно скажет что-нибудь обидное для Люсии и она набросится на него? У нее был строгий и серьезный вид: она явно пережила немало долгих ночей в темных и опасных трущобах.

— Ты часто это делаешь? — спросил наконец Руперт.

— Что? — Она чуть приглушила радио.

— Наш приятель сказал, что ты главная, когда вы забираете людей. Ты часто это делаешь?

— Время от времени. — Она пожала плечами, заглянув в зеркало заднего вида. На шоссе никого не было. — Стоит проделать это однажды, и тебя считают специалистом. Люди начинают просить помощи. Они сами решили, будто я в этом разбираюсь.

— Как ты с ними связалась?

— С кем?

— С этой… Организацией. Это же организация.

— Да нет. Я имею в виду, у нас нет названия, логотипа, мы не проводим встреч. Ничего такого. Департамент раскрывает любые организации. Затем устраняет лидеров и передает список членов бригадам освобождения.

— Значит, бригады все-таки работают на Департамент террора? В новостях мы всегда называли их добровольцами.

— Чушь собачья. Это военизированная организация, которую финансирует государство. Ты с какой планеты?

— С той, откуда мы только что сбежали.

— У нас нет организации, — заявила она. — Мы просто иногда видимся. Стараемся выжить. Со временем узнаешь, к кому обратиться за фальшивыми документами, кто умеет взламывать системы безопасности.

— Как вы у меня дома?

— Твои ворота мы тоже взломали. Один друг сделал мне этот пульт. Он годится для большинства жилых районов со стандартной системой, такой, как твоя. Еще можно вскрыть кое-какие алкогольные магазины.

— А чем вы занимаетесь в свободное от похищения журналистов время?

— Выживаем. — Она пристально взглянула на него. — Встречаются настоящие идеалисты-радикалы, но они не могут договориться между собой. Большинство из нас просто скрываются от агентов или по их милости потеряли близких. Департамент террора сам наживает себе врагов. Мы помогаем друг другу. Иногда появляется возможность сделать что-то важное. Как, например, у тебя.

— Что-то не похоже на революцию.

— А ты рассчитывал на революцию? Никому не хочется быть повешенным на футбольном поле. В любом случае информация — самое мощное оружие. Уж ты-то знаешь.

— Потому что работаю в новостях?

— Ты называешь это новостями?

— Я зачитываю то, что мне говорят.

— И тебя ничего не смущает?

— Конечно, я не этим хотел заниматься. Я хотел быть… Хотел заниматься прямо противоположным.

— Но работу не бросаешь.

— Другой работы нет. Журналистики, которая меня интересует, больше не существует. Я не мог найти другого занятия.

— Но ты отлично устроился. Роскошная машина. Дом в Бель-Эйр.

— Сейчас Бель-Эйр уже не тот.

— Большинство людей в мире живет в картонных хижинах.

— Да… — Руперт окинул взглядом бесконечную темноту пустыни с зарослями кактусов и редкими остролистыми юкками. Ему нравились эти места. Он хотел ехать и ехать, никогда не останавливаясь. — Да, знаю, просто я об этом не задумывался. Странно, как через некоторое время мозг отсекает такие вещи.

— Прошу прощения за причиненные неудобства.

— Ты меня уже ненавидишь?

— Я ненавижу тебя с тех пор, как в первый раз увидела на экране. Ты лжец. Ты пересказываешь их вранье, да еще и улыбаешься.

— Не я пишу тексты. Это просто работа.

— Для тех, кто их пишет, это тоже просто работа, — сказала Люсия. — И для тех, кто придумывает новости, это тоже просто работа. И те, кто планирует пропаганду, всего лишь делают свою работу. Это огромная система, и никто вроде бы не виноват. Все просто делают свою маленькую работу.

— Я знаю, но…

— Ничего ты не знаешь! Без пропаганды люди никогда не согласились бы на все это.

— Не я, так кто-то другой занимался бы этим.

— Ты прав. Я тебя действительно ненавижу. Я всех вас ненавижу. Вы наживаетесь на чужой крови, а потом просто пожимаете плечами и улыбаетесь. Это не ваша вина, кругом море свежей кровушки, а вы только пригубили. Да и к тому же, это кровь латиноамериканцев, азиатов, арабов, африканцев. Они ведь не настоящие люди, их можно мучить и убивать ради наживы. Правда?

Руперт промолчал.

— Знаешь, сколько человек ваша машина уничтожила только в этом веке?

— Наверное, тысячи.

Она закатила глаза.

— Ты идиот.

— Я тебя предупреждал.

Люсия резко повернулась к нему и сверкнула глазами.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь нас одурачить.

— Нет.

— Я убивала мужчин покрепче и пострашнее тебя.

— Верю.

— Раньше я мечтала перерезать тебе глотку, — сказала она. — Каждый раз, когда смотрела новости.

— А кого потеряла ты? — спросил Руперт.

— Что?

— Ты сказала, что большинство ваших людей потеряли кого-то по вине Департамента террора. Я потерял своего друга Салли.

— Я не говорила, что кого-то потеряла.

— Так ты из тех самых идеалистов-радикалов?

— Не хочу с тобой разговаривать. — Она включила музыку и уставилась на дорогу.

Глава 18

Они ехали много часов и дважды останавливались на заправках с самообслуживанием, где платили наличными Руперта. Глубоко в пустыне, когда Руперту уже не верилось, что где-то существуют города, Люсия свернула с асфальтированной дороги на пыльную, едва заметную колею. Она выключила фары, и мир погрузился в густую темноту.

— Зачем ты это сделала? — спросил Руперт.

— Чтобы нас не заметили воздушные патрули.

— Ясно. Как ты различаешь дорогу?

— По звездам, — ответила Люсия.

Руперт не понял, пошутила она или нет.

Еще через полчаса они оказались возле высокой скалы, закрывающей небо с водительской стороны, и поехали вдоль нее. Люсия притормозила, развернула машину и въехала в пещеру.

— Мы здесь застрянем, — сказал Руперт.

— Хватит ныть. — Люсия подождала, чтобы машина проскользила вперед на несколько ярдов, и заглушила мотор. Тут их не обнаружат спутники и вертолеты. — Мы на месте.

Руперт попытался открыть пассажирскую дверь, но она уперлась в каменную стену пещеры и распахнулась только наполовину. Он втянул живот и сумел выбраться из машины. Люсия вышла со своей стороны и закрыла дверь. Свет в автомобиле погас.

Путь освещал плоский фонарик на ремне Люсии. Резкий белый свет придавал пещере мистический вид: шероховатые каменные стены окрашивались бежевым, а трещины и впадины в скалах оставались непроницаемо черными.

— Нам сюда, — показала Люсия. Они обошли машину и двинулись вперед. Руперт шел за Люсией вниз по каменному петляющему коридору, почти такому же узкому и крутому, как дымоход. Покатый пол пещеры был усыпан скользким песком.

Они прошли еще сто футов и оказались в просторной высокой пещере. Слева от Руперта пол пещеры заканчивался крутым обрывом. У противоположной стены стоял остов старого автоприцепа или дома на колесах. Пещера была набита полками и коробками с какими-то приборами, пыльными папками и сотнями книг и журналов. Кое-где пространство отделялось самодельными занавесками.

Середина пещеры, как это ни странно, напоминала гостиную: потертый диван, четыре-пять разномастных стульев, старый магнитофон, письменный стол, как будто принесенный с пепелища. Единственным источником света была лампа, закрепленная на столе. Она освещала пожилого мужчину, который встал, чтобы поприветствовать их.

Мужчина покачнулся и оперся на трость. У него была неухоженная борода и лысина на макушке, вокруг которой в беспорядке торчали длинные серебристые волосы. В мире Руперта бороды носили только безработные и уж точно не белые мужчины.

— Как хорошо, что ты здесь, Люсия, — сказал мужчина. Несмотря на свою нетвердую походку, он двинулся к ним с высоко поднятой головой и прямой спиной. Люсия подбежала и обняла его. Руперт не понял, была ли она рада его видеть или просто не хотела, чтобы он утруждал себя ходьбой.

— Не нужно было вставать, — сказала она, обняв старика.

— Можно и встать по такому случаю, — ответил он. — Ей-богу, Люсия, если бы я мог прожить жизнь заново, я бы женился на тебе сегодня же, а завтра увез бы тебя в Париж.

— Нет, — сказала Люсия. — Ты бы сделал меня любовницей и пользовался бы мной, пока я не стану старой и уродливой.

— Ни за что.

— С тобой такое бывало.

— Мне нечего возразить. А что это за друг с тобой?

— Он мне не друг. Это пропагандист из «Глобнета». Его зовут Дэниэл Руперт.

— Правда?

Руперт пожал левую руку старика. Тот долго и внимательно рассматривал Руперта слезящимися бледно-голубыми глазами и пронзительным взглядом неприятно напоминал пастора Джона.

— Я уволился, — сказал Руперт, выдавив усмешку.

— Меня зовут доктор Джон Смит, — старик улыбнулся в ответ очень непринужденно. — Вообще-то меня зовут по-другому, но моя фамилия слишком известна и отнюдь не по лестному поводу. В любом случае я ею не пользуюсь.

— Понимаю. Приятно познакомиться.

— Это его рекомендовал Салливан? — спросил доктор Смит у Люсии, уставившись на Руперта.

— Да.

— По-моему, на него можно положиться.

— Ты просто не смотрел его передачи.

— И слава богу! — ответил доктор Смит. Он оглядел тяжелую куртку Руперта. — Ты знаешь, куда тебе вживили маячок?

— Я даже не уверен, что они его действительно вживили.

— Лучше перестраховаться. Люсия, проводи, пожалуйста, джентльмена в смотровую. И сделай свет поярче.

— Вон туда, — показала Люсия. Она провела Руперта в старый фургон, стоявший у стены. Вход в него был занавешен той же тканью, из которой была сшита куртка Руперта. Внутри стояла полная темнота. Руперт услышал сбоку треск, и у него над головой зажглись хирургические светильники. Люсия вращала маховик, приделанный к металлическому блоку на стене фургона, очевидно, чтобы производить электричество.

В середине фургона стоял низкий операционный стол из стали. Вокруг были зеркала, несколько громоздких квадратных экранов и разнообразные медицинские приборы, которые выглядели так, будто их списали из захудалой больницы в начале семидесятых. На кухонной столешнице фургона лежали скальпели и стояли бутылки с какой-то жидкостью. Потолок, стены и пол покрывал такой же тяжелый материал, из которого была сшита куртка. Комната выглядела так, словно ее оклеили брезентовыми мешками с помощью изоленты.

— Что это? — спросил Руперт.

— Не волнуйся, — сказала Люсия. — Может, в тебе и нет маячка.

Доктор Смит вошел в фургон с картонной коробкой под мышкой. Он бухнул ее на стол в обеденном уголке, заглянул внутрь и начал копаться в спутанных проводах и кабелях.

— Можешь снять куртку, — сказал доктор Смит. — Тут безопасно. Он достал какой-то предмет. Руперт не знал, что это за желтая пластмассовая коробка размером с карточную колоду, с металлическими антеннами сбоку.

Руперт стянул куртку и с облегчением вздохнул, освободившись от ее веса. Он бросил ее на сиденье в обеденном уголке.

— Рубашку тоже сними, — сказал доктор Смит. Он взял один из проводов, соединенных с коробкой, и подключил его к блоку с маховиком. — Люсия, наддай еще немного.

Люсия покрутила маховик, и вскоре желтая коробочка запищала. Доктор Смит приподнял устройство и несколько раз постучал по нему костяшками пальцев.

Руперт медленно расстегивал рубашку, глядя на пищащий прибор.

— Порядок. — Доктор Смит взглянул на Руперта. — Не стесняйся.

— Простите. — Руперт поспешил расстегнуть рубашку до пояса.