Долина смертных теней Пекальчук Владимир

– Давайте я попробую, – вызвалась Ольга, – у меня есть некоторая практика отпирания дверей.

«…в чужих жилищах», – мрачно подумал Макс, но ничего вслух не сказал.

Девушка быстро осмотрела дверь:

– Здесь и правда нет запирающего приспособления. Дверь заперта изнутри. Артур, дай свой нож, пожалуйста, мой слишком короткий.

Сталкер молча протянул клинок рукояткой вперед. Ольга просунула лезвие в щель между дверью и косяком у самого пола и начала передвигать вверх, нащупывая засов или другую задвижку.

– Не понял, – сказал Игорь. – Как – изнутри? Я сталкерил года четыре, обшарил за это время не меньше тысячи подвалов и никогда не видел ни одного с двумя входами. Подвал просто невозможно закрыть изнутри!

– Можно, – мрачно отозвался Макс, – при условии, что ты сам останешься там.

– Значит, там есть кто-то живой, – ухватил мысль охранник. – Ну-ка, Семен Борисович, отойдите от двери в сторонку – не ровен час, пальнут.

– Я думаю, там был кто-то живой. – Пустынник сделал удаление на слове «был». – Лет примерно восемьдесят восемь назад.

– Засова нет, – сообщила Ольга, – его и правда нет смысла делать в подвале. Значит, дверь подперта.

Она вернула нож сталкеру и принялась постукивать костяшками в разных местах двери.

– Что ты делаешь? – удивился Петруха. – Нам валить надо, другой подвал искать!

– Не дрейфь, очкарик, – насмешливо отозвалась Рысь, – я знаю, что делаю. Лучше приставь-ка пулемет вот сюда и сделай одиночный выстрел.

– А-а, – догадался тот, – ты постукиванием определила, где именно прислонен подпирающий предмет!

Он прицелился в указанное место и нажал на спуск. Грохот выстрела эхом прокатился вверх, до самого последнего этажа, и умолк. Ольга толкнула дверь:

– Добро пожаловать в склеп.

За дверью на ступеньках лежал толстый деревянный брус с расщепленным пулей концом. Пустынник посветил внутрь фонарем, затем стал спускаться.

– Чисто, – сообщил он.

Отряд укрылся в подвале, и Михаил снова подпер дверь брусом.

– Он трухлявый малость, не очень надежно. Думаю, дверь можно было бы вышибить хорошим ударом.

Макс кивнул:

– Заметано. Сейчас что-то сообразим.

У самой стены, под крохотным окошком, луч фонаря выхватил два детских скелета. Тот, что побольше, обнимал второго, который положил голову на колени старшему, словно уснул. Рядом валялась пустая пластиковая бутылка.

Видавшие виды охранники крестились и отворачивались, не в силах выдержать это зрелище.

– Они заперлись здесь, когда весь мир сошел с ума и люди начали пожирать друг дружку, – чуть слышно прошептала Ольга. – Им некуда было деваться, и они сидели тут, ожидая, что кто-нибудь спасет их… Боже…

– Надеюсь, те, кто придумал вирус «химеры», варятся в аду в особо горячей смоле, – мрачно изрек Виктор.

– Дело не в них, – покачал головой Пустынник, – дело в нас с вами. Я говорил – наше прошлое определяет наше будущее. Наша природа определяет нашу судьбу. Что мы делаем тут? Пытаемся возродить тот мир, который сами же и разрушили, тот же порядок, который привел нас на грань. И если нам удастся это – человечество снова станет таким, как было. Снова будут войны, снова будет оружие массового уничтожения. Снова будет то, что уже произошло восемьдесят лет назад. Повезет ли нам в следующий раз? Вряд ли. Все, что мы делаем, – пытаемся продлить свою агонию, бегая по замкнутому кругу, из которого нет выхода.

– Да, ты прав, – вспылил Виктор. – Давай сейчас все вместе застрелимся к чертовой бабушке! Зачем продолжать агонию?!

Сталкер равнодушно пожал плечами:

– Ты со мной не согласен? Я рад за тебя, ты, по крайней мере, смотришь в будущее с оптимизмом. Иногда умственная близорукость – достоинство.

– Да пошел ты!

Латышевский тяжело вздохнул.

– На самом деле не все так плохо, сынок, – обратился он к Пустыннику. – Да, насчет круга ты прав. Но пока мы живы, жива и надежда, что однажды мы соберемся с силами и разорвем его. Эволюция не стоит на месте, когда-нибудь мы, может быть, поумнеем. А покамест наша задача – дать возможность потомкам выжить достаточно долго для того, чтобы эволюция сделала свое дело. Вот так вот…

– Извините, что прерываю, – вмешался Макс, – но снаружи какой-то шум. Нам бы дверь подпереть чем-то.

– Начинается буря, – кивнул Пустынник, – давайте поищем что-то прочное. И останки уберем отсюда.

Дверь подперли более-менее прочными досками, выломанными из двери в одну из каморок. В самой каморке обнаружились банки с тем, что осталось от всевозможных солений. Макс, увидев это, помрачнел. У детишек не хватило сил выломать замок, и они умерли в трех шагах от целого склада провизии.

– Не бери близко к сердцу, – посоветовал сталкер, каким-то образом угадавший мысли товарища. – Если б они добрались сюда – только продолжили бы свои муки и в итоге все равно погибли бы.

Макс лишь покачал головой: гребаный Пустынник прав, как всегда, но порой кажется, что этому ненормальному чуждо что-либо человеческое.

Костер разводить не стали: в подвале и так воздух затхлый донельзя, вентиляции никакой. Холодную тушенку ели молча, без аппетита, как будто призраки умерших голодной смертью детей заглядывали в рот.

– У меня аккумулятор ПНВ сел, – сообщил Сергей невпопад.

Оказалось, что не у него одного. Игорь и Слепнев тоже остались без ночного видения.

– Полагаю, у всех остальных дела не многим лучше, – вздохнул Латышевский. – Аккумуляторы не ахти, а зарядить не от чего. Хорошо хоть для фонарей сумели сделать приличное питание, иначе еще пара часов – и были бы ночью совсем слепые.

Макс кивнул:

– Да уж. От передвижения ночью придется отказаться: уж лучше днем идти, а заметит кто – так и мы его заметим хотя бы. Ночью же вляпаться кому-то в пасть – плевое дело. Будем беречь аккумуляторы на самый крайний случай.

На несколько минут воцарилась тишина. Затем Пустынник негромко сказал:

– Готовьте пулеметы. Снаружи что-то есть.

В тот же миг в дверь что-то ударилось. Несколько затворов лязгнули одновременно.

– Что это? – испуганно спросила Ольга.

– Не знаю. Сидим тихо. Если проломится – включаем фонари и стреляем.

Послышался шорох: сначала за дверью, потом на улице, у самого окошка. Однако кромешная темень спустившейся на землю ночи не позволила разглядеть существо снаружи.

Оно знает, что в подвале люди, без всяких сомнений, подумалось Максу. Проломит дверь или нет? Выдержит ли брус?

– А это не может быть наш мстительный знакомец? – шепотом спросил он.

– Нет. Алчущий превосходно знает свои шансы в лобовой атаке. Это что-то другое… Что-то с множеством ног. Да и звуки другие. И я вообще не уверен, выследил ли алчущий нас до этого подвала. Мы тихо сидели… Оно учуяло нас не на слух и не зрительно. Запах, возможно, или что еще.

Минут сорок прошло в напряженном ожидании и полной тишине, не считая шума ветра снаружи.

– Запах, – сказал Слепнев, продолжая прерванную беседу, – больше никак нельзя – вкус и осязание отпадают.

– Вы, как биолог, должны знать, что пять чувств – не предел, – парировал Пустынник. – Более того, я уверен, что это существо охотится не с помощью зрения, слуха или обоняния. Во время песчаной бури ничего не видно, вой ветра и шорох песка глушат звуки, о запахе тем более нечего говорить: вихревые движения воздуха не позволят определить направление к добыче по запаху. Вкус и осязание отпадают. Получается, у этого охотника есть шестое чувство. Например, телепатия.

– Как же ты меня утешил и успокоил, – вздохнула Ольга.

– Кажется, поспать нам не удастся, – заметил Влад. – Как-то не спится, когда снаружи бродит нечто с шестым чувством. Артур, ты не хочешь рассказать нам немного о… своих друзьях?

Сталкер кивнул.

– Что вас интересует?

– Ну, например, сколько их?

– И каков их общинный уклад? – добавил Петруха.

Пустынник на миг задумался, затем ответил:

– Мне сложно сказать. Люди как люди. В ближайших районах раньше жило около трех тысяч их, теперь, полагаю, чуть больше. Правит ими, как я уже говорил, лидер, которого называют Богом.

– А как они выучили русский язык?

– Я не знаю. Их собственный язык ни на что не похож – они сами изобрели его, подобно тому как глухонемые сами выработали язык жестов.

– Они разумны настолько же, насколько и мы? – полюбопытствовал Латышевский.

– Да. И, если вас интересовало именно это – им известны понятия дружбы, доброты, сострадания, чести… а также ненависти, ярости и гнева.

– У них есть естественные враги?

– Есть. Железноголовые. Алчущие не представляют для них угрозы – вы сами видели результаты схватки между отрядом Веффрна и стаей алчущих.

Слепнев тяжело вздохнул:

– А вы не думали, что в будущем эта Семья может стать врагом всего человечества?

– Это возможно, теоретически. Но если это случится – вина будет всецело на вас. Люди Семьи неагрессивны по своей природе и добродушны, хоть и выглядят хищниками. Не позволяйте вашим глазам обманывать вас. В конце концов, первые полгода я жил у них в гостях, ничего не давая взамен. Они жалели меня. Это уже потом мои знания пригодились им в войне против захватчиков.

Макс молча слушал и мотал на ус, косо глядя на Пустынника. Да, прав Латышевский, слишком уж заумно говорит этот сталкер, слишком много знает, слишком много умеет. Не испытывает эмоций, боли, страха, сострадания… или не показывает, по крайней мере. Кто же он такой и какой сюрприз держит в рукаве? Вопрос на полтонны патронов, но без ответа.

Ночь прошла спокойно: что бы ни пыталось пробраться в подвал, оно быстро оставило свои попытки. Наутро, когда сквозь толстый слой пыли на крохотном оконце пробился лучик света, Макс собрался вновь продолжать путь. Но когда отряд приготовился осторожно проверить, не караулит ли ночной хищник за дверью, снаружи послышался вначале неясный, но все нарастающий рокот моторов и свист воздуха, рассекаемого винтами. Минутой позже появились и автомобили.

– Что теперь делать будем? – задал риторический вопрос Влад.

Слепнев переглянулся с Петрухой, затем взглянул на Пустынника.

– Переждать?

– Не выйдет.

Теперь уже все взгляды остановились на сталкере.

– Моторы выключаются, слышите? Они здесь надолго.

Сергей переглянулся с коллегой:

– Слышь, Петруха, а все-таки по-нашему вышло. Мы с тобой изначально стояли за контакт – и вот теперь и выбора особого нету.

– Я вас разочарую, – сухо сказал Пустынник. – Этот контакт будет стоить вам жизни, если затянется. Вы не забыли про Семью? Она может нанести удар в любой момент, и тогда вы попадете под горячую руку.

Внезапно Виктор лязгнул затвором.

– Не будет никакого контакта.

Его автомат смотрел в пол возле ног Сергея. Чуть поднять дуло – дело одного мгновения.

– Ты в своем уме?!

– Абсолютно. Эти ребята из СШЕ заберут «Чистильщика» себе, и моя семья умрет. Если кто-то попытается выйти из подвала – буду стрелять. Макс, Влад, вы со мной?

Макс тяжело вздохнул. Что за черт, осложнение за осложнением. Виктор, конечно, прав по-своему, ведь он в таком же отчаянном положении, как и сам Шрайк. Но слишком уж скованно и медленно мыслит.

– Витек, мы не сможем просто отсидеться. Если эти, – Макс кивнул в сторону окошка, – собрались устроить тут лагерь, они нас пересидят. А мы с тобой в отчаянном цейтноте.

– А какой выход?!

Вместо наемника ответил Пустынник:

– Выход есть всегда. Мы выберемся, вступим в контакт и скормим им какую-нибудь байку, объясняющую, что мы забыли тут, так далеко от наших холодных краев. Выразим огромную радость от встречи… и при первом же случае свалим.

– Проще сказать, чем сделать. Я не уверен, что прием будет теплым. Да где вообще гарантия, что нас не шлепнут на месте?!

– А смысл? Мы представители севера, потенциальный союзник в войне против степняков и краснокожих. – Губы Пустынника тронуло слабое подобие усмешки.

– И это говорит человек, якобы никогда не лгущий? – негромко спросил Латышевский.

– Я и не буду лгать, – возразил сталкер. – Вы будете. Мои принципы запрещают мне лгать лично, но предложить такой вариант вам – нет.

– Эх, была не была, – вздохнул Виктор и опустил автомат дулом книзу. – Ничего лучше я не могу придумать.

Сергей с облегчением вздохнул, старый инженер покрутил ус.

– Я не уверен, что так действительно будет хорошо. Сынок, почему бы тебе не признаться, что ты сам агент СШЕ?

Пустынник склонил голову набок:

– Это бред. Они мои враги.

Ольга, Виктор, Игорь – да все, за исключением разве только Макса, в изумлении уставились на Латышевского. А тот шагнул ближе:

– Артур, помнишь, ты говорил, что немного знаком с айкидо? Так вот, ты не мог выучить его на севере. Последний владеющий этим боевым искусством человек умер сорок лет назад – до твоего рождения, потому что ты выглядишь на тридцатник, не более. Значит, остается только СШЕ.

– Я никогда и не занимался айкидо, – ответил Пустынник, – мои навыки у меня были всегда. С самого начала.

– Все равно ты должен был где-то когда-то их получить – с навыками не рождаются. Не у Семьи же!

– Нет, конечно. Даже если бы я действительно когда-то принадлежал к гражданам СШЕ, то после этого я потерял память, жег их броневики и учил Семью воевать с СШЕ. И после этого вы подозреваете меня в шпионаже?

– Он прав, – кивнул Макс. – И у нас все равно нет иного выхода.

Слепнев кивнул:

– Согласен. Осталось только решить, что мы им расскажем.

– Например, что мы здесь ищем место для переселения, – предложил Макс, – потому что у нас на севере дела идут все хуже и хуже. Цинга, сокращение численности и так далее. А нас послали, чтобы разведать ситуацию и выяснить, нет ли тут пригодного для жизни места, которое было бы легко оборонять.

– А еще скажем, что мы уже дрались с краснокожими, – добавил Пустынник, – и упаси вас бог назвать их Семьей. Наша легенда – мы дрались с группой, равной по численности, и отбили нападение, не подпустив их близко.

– Ладно, так и порешим, – согласился Игорь, – при встрече проявляем опасение и не идем на контакт, пока не поговорим с их командиром. И мы должны окликнуть их охрану до того, как они нас заметят, – тогда не подумают, что мы подкрадываемся… Они хоть на каком языке говорят?

– На английском, скорее всего, – ответил Сергей, – документы той женщины, по крайней мере, были написаны на этом языке.

Макс и Пустынник первыми выбрались из подвала. Прямо перед ними на небольшой площади кольцом расположились автомобили – внедорожники, грузовики, пара бронированных вездеходов. В центре стояли три автоцистерны. И везде – люди в униформе цвета хаки.

– Да их тут человек двести, – присвистнул Макс.

– В прошлый раз было больше.

Их заметили – ближайший часовой находился всего в тридцати метрах от них. Макс помахал солдату рукой, выдавив неестественную улыбку.