Чудесный день в аду Срибный Игорь

Глава 12

Экстрим провел разведчиков через оставленный проход и ушел доделывать свою работу.

Филин и Качок сидели в камнях, внимательно осматривая местность; остальные спали, измотанные боем и тяжелым переходом, отнявшим последние силы. Услышав шаги пришедших, разведчики зашевелились, продирая глаза.

– Как вы? – спросил Филин, едва взглянув на посеревшее лицо командира.

– Пойдет, – буркнул Седой и упал на рюкзак, даже не сняв мокрую от пота разгрузку. – Кум, распределите посты по два человека, смена по часу. У кого есть ПНВ?

– Я взял на всякий случай, – сказал Качок.

– У меня ночной прицел на винтовке, – добавил Суслик.

– В прицел смотреть постоянно – аккумулятор посадишь за час, – сказал Седой.

Ему пришлось все-таки встать и достать из рюкзака ПНВ, который он носил с собой всегда. ПН-1 был старый, еще советского военпрома, но его главным преимуществом было то, что работал он и от батарейки «Крона», и от четырех пальчиковых батарей, и от бортовой сети бронетехники. Единственным его недостатком было то, что его приходилось держать в руках у глаза. Но качество изображения было не хуже, чем у современной техники. Седой положил его на камень: пользуйтесь.

– Я ширну себе анальгин с димедролом – может, удастся поспать маленько, – сказал он разведчикам, доставая аптечку. – Не дергайте меня без необходимости.

Скоро стемнело. Уже в сумерках пришли Экстрим и Крот, еле передвигая от усталости ноги.

– Обставились? – спросил Суслик, который, накрывшись лохматой снайперской накидкой, лежал на своем НП.

– Обставились, – ответил сапер, стаскивая мокрые от пота берцы. – Не пролезут гады. Мы две линии пустили: первую на подъеме из растяжек с сигналками, вторую в двухстах метрах от нас, рабочую.

– А если опять со своим крутым английским прибором попрутся?

– Найдут обманку, а подорвутся на ловушке. Все, братан, я отрубаюсь…

Едва Мишкина голова коснулась коврика, как он тут же засопел, чмокая по-детски губами.

Крот еще долго сидел на камне, перебирая что-то в сумке саперов. Наконец он поставил сумку, и его голова стала клониться к груди. Суслик толкнул его, чтоб отослать спать, но Крот мешком свалился прямо на камни и сразу захрапел. Суслик ухмыльнулся и прильнул к окуляру ночника, разглядывая в мерцающем зеленоватом свете плато…

Ночью Седой проснулся, как будто кто-то толкнул его. Он сел на коврике, осматриваясь. Ночь была темная: все небо затянуло плотной пеленой туч, в редких прогалах которых тускло светили мелкие звезды. С гор тянуло свежим ветерком. Было очень тихо, даже цикады не орали свою трескучую ночную песню. Седой по привычке глянул на светящийся циферблат часов. Было 2.45 – самое время сна. Он прополз к НП и тронул за бедро разведчика, накрытого снайперской накидкой. Тот вскинулся и оглянулся, сбросив капюшон. В темноте лица не было видно, и Седой шепотом спросил: «Что там на плато?»

– Пока тихо, – ответил Кефир, которого Седой узнал только по голосу. – Пару раз мелькнули засветки в ПНВ, и все.

– Когда? – спросил Седой, напрягаясь.

– Да вот, только что, – ответил Кефир. – И минуты не прошло.

– Дай-ка «ночник», – потребовал Седой.

– Твой у Филина, – ответил Кефир. – У меня ПНВ Качка.

– Давай! – Седой занервничал. Он знал, что ПНВ Качка, чудо-прибор китайского производства, неизвестно зачем и за какие деньги закупленный у восточного соседа, при быстром передвижении объекта перед объективом дает только бликование, часто неразличимое и не идентифицируемое глазом.

Прильнув к объективу прибора, Седой поймал резкость и стал внимательно, квадрат за квадратом осматривать плато. В зеленовато-сером свете видоискателя проплыли кусты подъема, группа деревьев на южном склоне… И вдруг две резкие засветки мелькнули среди деревьев и сразу же ушли, погаснув в тени каменной гряды.

– «Духи»! – выдохнул Седой, не отрывая глаз от прибора. – Буди пацанов!

Кефир тут же исчез, ужом скользнув между камней.

Справа к нему подполз Филин и, не узнав в кромешной темноте командира, прошептал:

– Кефир, иди буди Седого. «Духи» поднимаются на плато. Я насчитал уже восьмерых.

– Да я уже здесь, Филин, – ответил Седой. – Кефир пополз пацанов поднимать. Ты иди на свой НП. Смотри, где и куда они рассасываться будут. Мы должны знать все их точки.

– Они расходятся полукругом вокруг нашей горки, – сказал Филин. – Думаю, выследили наш подъем еще в сумерках, когда мы стрелковые ячейки обустраивали.

– Скорей всего, так и было. Их разведчики нагнали нас быстрей, чем я рассчитывал… Ладно, ползи на свой пост!

К НП подполз Экстрим и лег рядом с Седым.

– Где они сейчас, командир? – спросил сапер.

– Рассасываются по плато, окружая горку. Что-то твои сюрпризы опять не сработали…

– Так я ставил на подъеме растяжки и сигнальные мины. Их обнаружить – пара пустяков.

– Зачем же так ставил, чтоб их обнаружил противник, несмотря даже на ночную темень?

– Командир, я уже как-то раз объяснял тебе, что сапер на то и сапер, чтоб находить и обезвреживать сюрпризы другого сапера. Настоящая игра еще впереди. Я и не рассчитывал на то, что они нарвутся на растяжки. Это же не детский сад, а профи, подготовленные в Пакистане.

– Вот утешил так утешил… А я-то думал, мы тут просто на прогулку при луне вышли… Как же ты меня огорчил, Миха. Оказывается, опять воевать придется…

Глава 13

Скоро «духи» плотно охватили полукольцом горку, постепенно приближаясь к укрытию разведчиков.

– Сейчас они найдут «обманку», – прошептал Экстрим, не отрывающий глаз от ПНВ.

– И что? – спросил Седой. – Обрадуются?

– Наверное, – ответил сапер. – И начнут обкладывать накладными зарядами. Я их десять штук поставил.

– А если раскусят, что это туфта?

– В темноте? На ощупь? – Слышно было, как Мишка хохотнул. – Никто не будет в темноте шариться и проверять на взрываемость взрывное устройство. Выход один – подрыв.

– И что? – опять спросил Седой.

– А от двух центральных обманок я проложил детонирующий шнур к высохшему руслу ручья. Им негде будет спрятаться при подрыве, кроме как в старом русле. А там в самом глубоком месте я установил реальный фугас – десять килограммов тротила, обмотанных детонирующим шнуром. Плюс камни, которыми засыпано все русло. Когда они проложат провода к взрывмашинке, то уйдут туда – в самое глубокое место, и там уложат свои тела вдоль русла. Когда рванут обманки, рванет и мой фугас под ними. И все – выноси покойников…

– Злой ты, Мишка, – подумав, пошутил Седой.

– Не-а, – отшутился сапер. – Я не злой. Я недобрый.

– Ладно, сапер, будем надеяться, что твоя бомба сработает…

– Еще как сработает, командир! – Мишка опять засмеялся. – Если б не ночь, еще смогли бы разобраться. А сейчас – нет. Схавают. И подавятся.

– Ладно. Ждем.

Ветер немного очистил небо, разогнав тучи. Стало светлее. Пару раз в разрывах туч сверкнул полумесяц луны. Но, несмотря на это, с неба начал накрапывать мелкий дождик.

– Это хорошо, – ежась в одной «комбе» под дождем, прошептал сапер. – Торопиться будут, ошибаться. Теперь уж точно – верняк!

– Да сплюнь ты, Миха! – Седой не любил загадывать наперед, как сложится боевая обстановка. Слишком часто на его памяти все получалось с точностью до наоборот. – Никогда не говори «гоп», пока не перепрыгнешь…

– Что не перепрыгну? – удивился Мишка.

– Канаву, блин! – психанул Седой. – Отстань! Смотри лучше за «духами».

Мишка замолчал, обиженно сопя. Но какая-то назойливая мысль не давала ему покоя. Помолчав минут пять, он все же спросил:

– Командир, какую канаву я не перепрыгну? Я чего-то не понял?

– Это просто пословица такая, – терпеливо объяснил Седой. – Как тебе пояснить, чтоб понятней было? Ну, типа, не радуйся заранее, пока твой фугас не сработал.

– А при чем здесь канава? – не унимался Мишка.

– Миха, давай я тебе потом объясню про канаву, как закончим здесь все! Яхши?

– Ну, как скажешь, командир, – прошептал Мишка. – Все! Нашли обманки!

Седой приложился к биноклю, благо светлая ночь позволяла видеть близкие предметы и без электроники. «Духи» действительно завозились у незримой в ночи черты, у которой Экстрим установил свои сюрпризы. Поняв, что нарвались на минную постановку, враги отползли, оставив у черты троих, видимо, саперов. Те завозились, ковыряя землю ножами…

– Давай, давай, хватит ковыряться! – Мишка даже ногами засучил от нетерпения. – Все равно не допрете!

Саперы «духов» посовещались и стали распаковывать рюкзаки.

– Все! Сработало! – Мишка даже руки потер от удовольствия, что его обманки сработали. – Теперь уж точно займутся накладными зарядами.

Седой молча смотрел в окуляры бинокля. Сомнений не было – «духи» устанавливали накладные заряды, чтоб взорвать Мишкину линию обманок.

Командир отложил бинокль и перевернулся на спину, подставив лицо мелким каплям дождя. Закрыв глаза, вдруг подумал, что ему почему-то нравится его жизнь, полная опасностей, смертельного риска, нечеловеческого напряжения физических и моральных сил. Ему вдруг вспомнилось, как он всегда рвался из отпуска сюда, в кровавую круговерть войны. Он редко догуливал отпуск до конца. Почему-то оказывалось, что после двух-трех бутылок водки со старыми друзьями уже не о чем говорить, а пить просто так не хотелось. Рассказывать о войне посторонним, пусть даже друзьям детства, он не любил и всячески избегал этих тем. И когда начинались удивленно-недоуменные вопросы, почему он не бьет бутылки о голову и не прыгает со второго этажа ресторана, он обычно собирал свою походную сумку и на следующий день уезжал домой. В смысле, на войну… Где все привычно и понятно. Где не нужно юлить и пресмыкаться перед каким-то чиновником, выпрашивая справку о льготах для семьи. Где каждый боец как на ладони. Где невозможно скрысить, соврать, струсить на глазах у всех. Где совсем другая жизнь….

– Командир, саперы уходят! – прошептал Экстрим, прервав его философские размышления. – Сейчас начнется «кончерто гроссо»!

– Ну ни хрена себе, Миха! – буркнул Седой, переворачиваясь. – Ты, оказывается, свободно итальянским владеешь…

Глава 14

Разведчики напряженно смотрели, как уходят саперы боевиков, разматывая за собой провода для подрыва Мишкиного заграждения. Экстрим не ошибся: они ушли в старое русло реки, где и залегли, готовя электроцепь к подрыву.

– Ох и рванет сейчас! – Мишка даже дрожал от возбуждения. Он был фанатиком своего дела. Для него разобрать «духовскую» «неизвлекалку» или смастерить свою было любимым делом, хобби. За то и носил почетную кличку Экстрим. Иногда, правда, в порыве нежности к отчаянному саперу разведчики еще звали его «одноразовым». Вот на эту «погремуху» Мишка обижался, надувал губы: «Одноразовый, как презерватив…»

Как ни ожидали разведчики взрыва, но он оказался настолько неожиданным, что многие вздрогнули. Первыми взорвались обманки, подорванные, видимо, двухсотграммовыми шашками, потому что взрывы были слабые – лишь мелкие камни долетели до горки, с тихим шорохом просыпавшись с неба. Но вслед за обманками рвануло так, что содрогнулась земля! Несмотря на отдаление не менее трехсот метров от эпицентра взрыва, Седого подбросило взрывной волной, а на головы и спины разведчиков обрушился настоящий камнепад.

– Мишка, мать твою, ты ж сказал, всего десять килограммов заложил! – заорал оглушенный и порядком побитый камнями Седой. – Что там было?!

– Так я ж сказал, что еще детонирующего шнура намотал, а он же набит тетрилом с гремучей ртутью. У него ж скорость детонации девять километров в секунду!

– Бляха-муха, ну сказано же – Экстрим! Сука! – не удержался Седой. – Ты ж нас поубивать мог!

– Ну не поубивал же. – Мишка растянул рот в счастливой улыбке. – Зато по «духам» гарантированно сработал!

– Это уж точно! – Седой откашлял пыль, забившую бронхи. – Вряд ли там кто-то выжил после такого…

Мелкие камни сыпались еще несколько секунд, и только потом в русле и около него послышались стоны и крики боли.

Разведчики, кряхтя и охая от ушибов, отряхивали камни, засыпавшие их с ног до головы. Кто-то глухо, надсадно кашлял: видать, хапанул открытым ртом каменной крошки.

К Седому подполз Кум.

– Командир, может, сползать по-тихому, добить страдальцев? Сил нет терпеть эти стоны…

– Нет! – жестко ответил Седой. – Мы насчитали их при подъеме около двадцати человек. Это при том, что Кефир не сразу сообразил, что засветки в видоискателе – это быстро перемещающиеся «духи». Где гарантия, что там нет выживших и они не заманивают нас в ловушку? Дураку же понятно, что на такое дело от нас пойдет не более трех-четырех человек… А если их десяток? Нет! Рассветет – пойдем все вместе. А сейчас – не расслабляться, следить за обстановкой. Распредели пацанов на НП по два человека, остальным – спать!

– Поспишь тут с этими стонами, я их душу мотал! – буркнул Кум и пополз между камней выполнять приказание.

После повторного сотрясения Седому опять стало плохо, и его стошнило прямо на камни одной водой. В голове снова застучали молоты – скакнуло внутричерепное давление. Он отстегнул от ремня разгрузки фляжку, но там оказалось не более глотка воды. Он глотнул теплую воду, и его снова вывернуло.

– Пацаны, у кого есть вода? – прохрипел Седой.

Сразу несколько фляжек потянулось к нему со всех сторон. Он выбрал наиболее полную и, плеснув на руку, смочил голову. Стало немного легче. Седой умыл лицо и намочил бандану, которую повесил на шею. Накрывшись с головой плащ-палаткой, он взял в зубы фонарик и вытряхнул содержимое аптечки. Нашел пирацетам и анальгин с димедролом и приготовил шприцы. Колол Седой прямо через штаны, потому что силы резко оставили его, и он не смог даже снять разгрузку, чтобы приспустить штаны. Сделав инъекции, разведчик смог только выключить фонарь и провалился в тяжелое то ли забытье, то ли сон.

Слегка приподняв край плащ-палатки, Кум убрал из-под тела Седого шприцы, чтоб не накололся во сне, и опустил край так, чтоб командир мог свободно дышать.

– Вроде спит… – прошептал он сидящему рядом Мухину. – Ты присмотри за ним, хотя б с часок. Потом меня разбудишь, я с ним посижу.

Мухин кивнул головой и, хотя его самого неудержимо клонило в сон, поднял с камней фляжку и щедро плеснул себе на голову. Помотав резко головой, он окончательно прогнал сон и уселся у изголовья Седого, пристроив на коленях автомат. До рассвета оставалось не так уж много времени, и Мухин решил не будить Кума, которому тоже сегодня досталось, а досидеть до утра самому.

С неба снова начал накрапывать прекратившийся было дождик. И Мухин подумал, что дождь не даст ему ненароком уснуть. Он привстал с камня и сделал несколько глубоких приседаний. Затем начал отжиматься, грудью касаясь земли. Зарядившись энергией, он опять плюхнулся на камень.

Скоро со стороны боевиков крики прекратились. Только кто-то протяжно стонал…

Мухин забыл спросить у Кума, как пользоваться ПНВ, и долго в темноте на ощупь разбирался с прибором. Наконец «ночник» заработал, и Мухин с интересом стал рассматривать плато в неверном, мерцающем свете. Никаких движений он не обнаружил и выключил прибор…

Глава 15

Рассвет был туманным. Со свинцово-серого неба нудила мелкая, колючая морось, которая проникала во все щели и дыры в одежде.

Кум выгреб свое разбитое тело из-под набухшей плащ-палатки и огляделся. Видимость была не более тридцати метров. Вдалеке, на хребте видны были только верхушки деревьев. Кум встал на ноги и шагнул за группу камней, за которой спал Седой. Тесно прижавшись к его спине боком и положив под щеку автомат, рядом тихо похрапывал Мухин.

Кум решил не будить командира и дать ему отдохнуть, а к старому руслу сходить самому с разведчиками. Он отобрал шесть человек и, отведя их в сторонку, полушепотом поставил задачу:

– Суслик с Качком – идете на флангах и страхуете нас от неожиданностей. Остальные работают только с глушителями – громыхалово нам сейчас совсем ни к чему. Доходим до русла цепью и все одновременно начинаем. Ни один дух уйти не должен, иначе сюда придет новая сотня. Это всем ясно? Тогда вперед!

Низко пригибаясь к земле и держа друг друга в поле зрения, разведчики быстро добежали до места подрыва.

То, что предстало перед их глазами, даже у них, видевших на войне, казалось бы, все и вся, вызвало дрожь…

Вытянутая по ходу русла метров на десять воронка глубиной около полутора метров была сплошь забита фрагментами человеческих тел. Руки, ноги, туловища в немыслимом беспорядке покрывали всю площадь старого русла древней реки. Брызги крови разлетались при взрыве на десятки метров. Живых здесь не было. Лишь несколько тел в дальних концах русла, посеченных камнями и отброшенных взрывной волной от эпицентра взрыва, остались в первозданном виде…

Сзади бесшумно подошел Экстрим, которого Кум не поднимал, давая отоспаться. Сапер, шатаясь, встал на краю воронки, и вдруг рухнул на колени, закрыв руками лицо. Так он и стоял, раскачиваясь всем телом и тихо подвывая сквозь плотно стиснутые зубы…

Кум подошел к саперу и бесцеремонно рванул его за ремни разгрузки, вздернув на ноги.

– Хорош страдать, барышня! – грубо сказал он. – Это твоя работа, и ты выполнил ее как надо. Тут война, а не детские шалости! Или мы их, или они нас! Другого нет. Давай, пошел назад сопли утирать! – Кум развернул сапера в сторону горки и толкнул его в спину.

Мишка, спотыкаясь, сделал несколько шагов и рухнул на камни, заорав дурным голосом и молотя кулаками по камням.

Кум снова шагнул к саперу и легко, как пушинку, поднял его за полупустой теперь рюкзак. Схватив его за плечевой ремень разгрузки, он стал наотмашь хлестать его своей тяжелой рукой по щекам так, что голова сапера дергалась из стороны в сторону, как мячик.

– Ну-ка, уймись, барахло! Прекрати истерику, ты, сапер в юбке! Что, не знал, чем кончаются твои сюрпризы? Неожиданность для тебя?! Уймись, сука! Вытри сопли и выполняй задание! – Он резко толкнул Мишку, и тот упал на задницу, едва успев подставить руки.

Он сидел, опираясь на руки, и смотрел на Кума широко распахнутыми глазами, из углов которых катились крупные слезы. А может, это капли дождя стекали по грязным щекам сапера…

Кум отстегнул от пояса фляжку и, шагнув к Экстриму, не жалея вылил ему на голову весь свой запас воды.

– Ладно, посиди здесь, оттай душой маленько, – вдруг совсем другим, миролюбивым тоном сказал Кум. – А мы тут пошаримся, поищем выживших…

Кум вернулся к разведчикам, стоявшим на краю воронки, как изваяния. Филин молча кивнул головой в направлении спуска, куда уходили три широких кровавых следа.

Разведчики пошли по следам и скоро обнаружили забившегося в камни мертвого боевика. Он смог доползти только сюда и, забравшись в камни, умер.

Через десяток метров нашли второго. Он тоже был мертв. Кум покачал головой: боевик смог проползти около двухсот метров с оторванной до бедра ногой…

И лишь третий, воевавший, видимо, не один год, с полуоторванной ногой, грамотно перетянул ногу жгутом, перевязал, наложив на место перелома шины, изготовленные из выломанных палок, и продолжал ползти, даже когда его нагнали разведчики. За ним стелился широкий кровавый след.

– Эй, братец-кролик, далеко ли ползешь? – спросил Кум.

«Дух» молча продолжал ползти. На вопрос Кума он даже не повернул голову. Видно было, что двигается он на полном автомате – лишь на нечеловеческом усилии воли.

– Может, пусть ползет? – спросил Филин. – Все равно не доползет – кровопотеря большая.

– Так зачем мучить мужественного бойца? – тихо сказал Кум и нажал на спуск.

Голова «духа» дернулась, и он затих на камнях.

– Давайте, пацаны, уберем его с тропы и хоть камнями забросаем. Все же крепкий был вояка. Похороним, как полагается.

«Духа» подняли и отнесли в сторону от тропы в заросли мушмулы. Найдя неглубокую впадину, его уложили туда и засыпали могилу камнями. Сверху положили две тяжелые плиты, чтобы не раскопали шакалы.

Отдохнув под ветками, где не так капал за ворот занудный дождь, разведчики пошли обратно.

Мишка ждал их на том же месте, где его оставили. Увидев разведчиков, он поднялся с камня, на котором сидел, и тихо сказал:

– Пацаны, прошу, Седому не говорите… Не позорьте…

– Пошли, герой! – Кум приобнял Экстрима за плечи и развернул к лагерю.

– Никогда не думал, что я способен на такое, – тихо сказал Мишка Куму.

– На какое «такое»? – спросил Кум. – То, что мы делаем в течение боя, ты сделал за один миг, только и всего. Тебе не в чем себя винить. Просто подумай: был бы бой. Их было в два раза больше, чем нас. Они знают здесь каждую складку местности, потому что выросли в этих горах. Без потерь с нашей стороны не обошлось бы. Согласен?

– Да я-то, как поп Герасим, на все согласен. Только тяжко было видеть результаты своей работы…

– А это отнюдь не твоя работа, а тротила и тетрила. А вообще, раз ты снова приобрел способность шутить, значит, выздоравливаешь. Ладно, подходим… Прими бравый вид, вояка! Седой вмиг засечет, что ты сопли пускал, если не соберешься…

Глава 16

Седой просыпался, с трудом выкарабкиваясь из полуобморочного состояния. Наконец ему это удалось. Но чувствовал он себя так, как будто по нему проехался танк или, в лучшем случае, БМП…

Седой отбросил палатку и с удивлением воззрился на спящего у него под боком Мухина.

– Эй, летчик, ты меня согреваешь своим теплом или от меня греешься?

Мухин вскочил, продирая глаза и явно спросонья не понимая, что с ним и где он находится. Наконец до него дошла суровая обыденность, и он вдруг по-уставному поприветствовал Седого:

– Здравия желаю, товарищ командир!

– О-о, брат, эк тебя торкнуло, бедолагу… – Седой еще не потерял способность шутить. – Вставай, Виталий, а то ты, брат, на мою аптечку улегся, а мне лечить себя надо.

Мухин вскочил и отошел в сторону, виновато поглядывая на Седого. Тот выгреб из кучи коробок с медикаментами глюкозу и витамин В12. Наполнив шприцы, он перехватил левую руку жгутом и ввел в вену два кубика глюкозы. Это усилие отняло у него все силы, и он долго сидел, отдыхая. Потом протянул Мухину огромный шприц, вызвавший ужас у летчика, и сказал:

– Виталий, не боись, это витамин. Просто его много – тысяча кубов. Воткни мне вот сюда, – Седой показал место на ягодице. – И очень медленно введи.

– Я, я… не умею! – пролепетал Мухин. – Я никогда не делал уколы.

– Ну, когда-то же надо начинать. Коли давай!

Мухин неуклюже вонзил шприц в ягодицу Седого и, высунув от усердия язык, долго, старательно давил на клапан.

Седой поправил штаны и несколько минут лежал, переваривая болезненный укол. Затем он встал и сразу увидел отсутствие половины группы.

– Народ на зачистку отправился? – спросил он у сидевшего на НП Макосея.

Тот лишь кивнул.

– Давно?

– Да уж с полчаса гуляют. С глушаками пошли. Кум за старшего. Пока все тихо-мирно, командир.

– Филин рацию не утащил с собой случайно? Я ведь приказал ему не бросать ее даже под угрозой смерти.

– Нет. Кум сказал оставить здесь, вдруг вам связь срочно понадобится….

– Разумное решение. И где она?

Макосей встал и, разбросав кучу плащ-палаток, выгреб из-под них рацию.

Седой накрылся плащ-палаткой, чтобы на рацию не сыпался дождь, и, пощелкав тумблерами, настроил частоту и вызвал штаб. На этот раз начальник штаба подошел сразу. Выслушав доклад Седого, он извиняющимся тоном сказал:

– Каскад, у нас по-прежнему туманище. «Вертушки» на приколе. Не знаю, чем тебе помочь… Мы тут рассматривали варианты. Можно вам выдвинуться через высоту 998,1, перевалить через перевал и спуститься на равнину. Два дня назад «вертушки» делали там разведоблеты, «духов» не видели. Вроде самый безопасный путь. Ну а там где-то мы вас подберем бронегруппой.

– Ладно, у нас здесь тоже плотная облачность и дождик моросит. Так что вариантов с «вертушками» не было бы в любом случае. Ну а лезть сейчас через перевал, когда люди измотаны до предела, для нас самоубийство. Давай мы сами прикинем маршрут, удобный для нас. Может, найдем ущелье какое или распадок. Лезть в горы – не осилим, это точно.

– Лады, Каскад! Решайте сами. Маршрут сообщишь, как начнете выдвижение. Вдруг окошко на небе появится и сможем вас выдернуть. Да… Джоник твой нормально себя чувствует. Вчера был у него. Говорит, повезло, что легкое зацепило, теперь курить бросит.

– Ну да! Это что, если кого из нас в задницу ранит, мы в сортир ходить не будем? Хотя, черт его знает, может, правда курить бросит?

– СК, Каскад! Перед выходом ты все же свяжись с нами. Мы попробуем дернуть из Моздока «К-52», он хоть БК да продукты вам сбросит. Вы же налегке вышли. Выбирайтесь! Удачи вам, братцы!

– Такой подарок был бы весьма кстати, только кто знает, где мы будем через час…

Разведчики, вернувшиеся с ручья, молча слушали Седого и, даже не слыша его собеседника, понимали, что предстоит новый долгий переход, сопряженный с новыми трудностями и полный смертельного риска. Но они были готовы к нему. Готовы, как всегда…

– Как сходили, Кум? – спросил Седой.

– Нормально, – ответил Кум. – Патроны, гранаты, «Мух» десяток. Вот только жрачку не искали: в кровище там все.

– Ну, на день нам хватит галетами похрустеть, а там, даст бог, выберемся… Готовьтесь, пацаны, к выходу!

Глава 17

Седой развернул на коленях карту и некоторое время изучал ее, водя по полям пальцем. Затем он приказал всем собраться, кроме дозорных, и коротко проинструктировал:

– Идти через перевал у нас не хватит ни сил, ни средств. Тем более там высоты более километра над уровнем моря, холодно, а у нас, кроме плащ-палаток, ничего теплого нет. Далее… Боевики внизу наверняка ночью слышали взрывы, и поскольку обратно никто из их штурмовой группы не вернулся, с минуты на минуту надо ждать другой, усиленный отряд, который заявится сюда, чтобы узнать, что случилось с их группой. Что они увидят и как будут настроены после увиденного, думаю, всем ясно… Поэтому пойдем по вот этому, – он указал рукой на русло реки, откуда только что вернулись разведчики, – старому руслу давно высохшей реки. Судя по карте, она когда-то на северо-востоке района впадала в реку Аксай. Ну а Аксай – это уже почти равнина, предгорья. Там-то мы уж точно быстренько найдем десяток площадок, пригодных для эвакуации. Идти по руслу будет несложно, тем более, пока идет дождь, наши следы на камнях не сохранятся. Порядок движения: первыми в головном дозоре идут Суслик и Макосей. Ломиться по лесу в боковом охранении, думаю, не будем; каждый будет смотреть не под ноги, а по сторонам и слушать лес. В замыкании пойдут Качок и Филин. Первые десять километров мы должны пройти в спринтерском режиме, чтобы как можно дальше оторваться от возможного преследования. Всем все ясно или есть вопросы? – Он обвел взглядом разведчиков. Все промолчали. – Тогда пять минут на сборы и сразу выходим.

Разведчики разошлись, укладывая в тощие РД и рюкзаки плащ-палатки и коврики. Скоро все были готовы к выходу, и Седой махнул рукой: вперед.

Редкая цепочка разведчиков потянулась к руслу, а выйдя на галечник, повернула на восток. Пройдя по плато пару сотен метров, втянулись под своды древнего леса. Сразу стало сумрачно и прохладно, поскольку кроны деревьев в вышине, переплетаясь, создали над руслом природный шатер. В лесу было тихо и спокойно, и только хруст гальки под ногами разведчиков нарушал этот девственный покой древности.

Десяток километров отшагали за неполных два часа. Дойдя до бурелома, забившего русло поваленным сушняком вдоль и поперек, сделали привал. Запасы продуктов были на исходе, поскольку, рассчитывая на быструю эвакуацию, брали с собой только галеты да по паре банок тушняка. Поэтому наскоро перекусили деревянными галетами и сохранившимися чудом у Седого и Кефира четырьмя банками тушенки.

Бурелом обошли по лесу и вновь вышли в русло.

Через несколько километров местность заметно пошла на снижение. Идти стало труднее, потому что здесь русло стало шире, разделяясь рукавами, – видимо, сказывалась близость к месту впадения в Аксай. Лес расступился, открыв доступ солнечным лучам, и сквозь камни поперла буйная растительность. Берега густо заросли шиповником и ежевикой, а русло было почти сплошь забито подлеском, через который пришлось в буквальном смысле слова продираться.

Седой держался из последних сил, хотя старался никоим образом не показывать этого. Но одного взгляда на его посеревшее лицо и побелевшие сухие губы было достаточно, чтобы понять, что идет он на одном лишь усилии воли. Кум обошел Седого и тихо сказал:

– Командир, я думаю, мы достаточно оторвались от преследователей. Давай отдохнем, люди устали.

– Командуй привал, – просипел Седой пересохшим горлом. – Есть вода у тебя?

– У меня нет, командир, – ответил Кум, чуть не проболтавшись, что вылил всю свою воду на голову Экстриму. – Сейчас у пацанов найду. Падай, отдыхай.

Седой шагнул к берегу и повалился на мокрую от дождя гальку. Рядом плюхнулся Мухин и сразу стал развязывать шнурки ботинок.

– Ты что делаешь, Виталик? – спросил Седой.

– Ботинки снимаю, – удивленно взглянув на Седого, ответил Мухин. – А что?

– Не делай этого, – устало прохрипел Седой. – Потом не наденешь.

– Вот как? Не думал об этом…

– А ты думай. В разведке каждая мелочь важна. Ты когда-нибудь видел, чтоб кто-то из нас разувался на привале?

– Н-нет. Не обращал внимания.

– Обращай, Виталий. Пока ты в разведке, на все обращай.

Усталые разведчики размещались по руслу, бросая коврики на мокрую гальку. Седой прижал к щеке поводок микрофона и, вызвав охранение, приказал остановиться на привал, удвоив бдительность. Подошел Кум и протянул фляжку с водой.

– Что-то подозрительно лихо мы движемся, – выпив воды, сказал Седой. – Тебе не кажется?

– Нормально идем, командир, – ответил Кум. – То, что «духи» увидят в русле, задержит их надолго, будь уверен. Там такое… Короче, почти всех в куски порвало взрывом. Ты думаешь, после этого у них будет ярое желание сразу же бежать за нами?

– Да нет. Сначала они должны будут предать земле своих мертвых. Но они же могут воспользоваться радиосвязью и отправить нам на перехват какой-то другой отряд…

– И где этот отряд будет нас искать? Если мы до последнего момента сами не знали, куда пойдем.

– Что ж… Будем надеяться, что дойдем до реки без приключений. Хотя, честно сказать, мне слабо в это верится…

– Ну, если уж совсем честно, то мне тоже, – улыбнулся Кум. – Ты бы отдохнул нормально, командир. Уж больно резкий темп мы взяли. Я же вижу, как тебя болтает на ходу.