Почти идеальное ограбление Кузнецова Наталия

Глава 14

ПАДЕНИЕ С БАЛКОНА

Брат с сестрой дошли до станции метро «Смоленская», доехали до «Киевской», перешли на кольцевую и вышли на «Белорусской».

Нужный им дом располагался в глубине квартала. Подойдя к домофону, Ромка позвонил в квартиру под номером семь. Но на звонок никто не отозвался.

– Может, домофон не работает? – пробормотал Ромка.

Тут из подъезда выскочил мальчишка, и брат с сестрой вошли в открытую дверь. поднялись на второй этаж, позвонили в седьмую квартиру. Один раз, другой, третий. К ним никто не вышел.

Тогда Ромка, как всегда, позвонил к соседям. Из шестой квартиры выглянула тетка в спортивных брюках и полосатой футболке.

– Вы не знаете, где может быть Анастасия Андреевна? У нас к ней поручение, – протарабанил Ромка.

– На работе, должно быть, – ответила тетка. – Я за ней не слежу.

– И зря, – буркнул он и, когда за теткой закрылась дверь, перешел к следующей. Там тоже никого не было. Еще в одной кто-то посмотрел в глазок, а потом старческий голос долго выспрашивал, кто пришел да кого надо, но как они ни кричали, старичок так и не понял, чего они от него хотят, и наружу не вышел.

– Странные тут люди живут. Ну что, будем ее ждать? И куда она могла деться? – вопросил Ромка и, круто развернувшись, направился вниз. Скамья у подъезда оказалась разбитой, присесть было негде. Тогда он обошел дом с торца и вычислил балкон седьмой квартиры. Несмотря на второй этаж, выглядел он так, будто до него рукой подать. И одно из его окон – балкон был застеклен – показалось Ромке приоткрытым. А рядом с домом росло высокое раскидистое дерево, его ветви касались стен дома.

Недолго думая, Ромка вручил сестре свою неизменную сумку и полез по стенке, воображая себя опытным альпинистом, покорителем горных вершин. Правой рукой он хотел дотянуться до толстой ветки дерева, а левую ногу поставить на слегка выпирающую из-под балкона бетонную плиту. Лешка, затаив дыхание, следила за ним снизу и то и дело оглядывалась по сторонам, опасаясь, что кто-нибудь их заметит и примет за воришек.

Но прохожих здесь, к счастью, не наблюдалось, а Ромка карабкался все выше и выше, и его цель, считай, уже была достигнута.

И вот он наступил на край балкона и толкнул окно внутрь. Оно легко подалось, но страшно заскрежетало.

И вдруг в комнате зажегся свет, и тут же раздался испуганный вскрик:

– Ой! Что это? Кто там?!

Ромка шарахнулся назад и двумя руками уцепился за ветку, ища правой ногой точку опоры. Но наступил в пустоту. Его левая нога сорвалась тоже, и он, обдирая руки, как по школьному канату, полетел вниз по шершавой ветке. Не выдержав его тяжести, ветка сломалась, и Ромка рухнул на землю. Лешка кинулась к нему:

– Тебе очень больно?

Ее брат медленно повернулся, сел и посмотрел на свои ладошки. Мало того, что из них сочилась кровь, так еще сплошь и рядом темнели занозы.

Ромка скривился, заохал, тыльной стороной руки потрогал правую коленку и удивленно, даже как-то торжественно сказал:

– А ведь я ее уже в четвертый раз разбиваю.

– И правда. – Лешка наклонилась, взяла его под мышки и попыталась приподнять. Но не тут-то было. – Рома, а ты сам можешь встать?

Ромка приподнялся было, еще громче заохал и снова уселся на землю.

– Не-а.

Лешка прямо-таки похолодела.

– А что же делать? Так и будешь тут сидеть? Давай я «Скорую» вызову. Или папе позвоню и скажу, чтобы он за нами сюда приехал.

– Сдурела совсем! – вскричал Ромка. – Лучше я на одной ноге допрыгаю.

Но с места не стронулся.

Лешка замолчала, села рядом и стала ждать, когда у него пройдет боль и он сможет подняться. И еще она думала о том, что сказать родителям. Ведь они с Ромкой пообещали им скоро быть дома. А теперь это вряд ли получится. А даже если Ромка и сможет встать и идти, то как он объяснит свои травмы и ушибы? Не рассказывать же им, что он свалился с чужого балкона! А в то, что он шел себе, шел и вдруг упал, они тоже не поверят. И, несмотря на всю свою «продвинутость», вообще перестанут их куда-либо отпускать, а еще отец примет меры, как он давно грозится, то есть отключит их от Интернета, и тогда она не сможет общаться с Артемом. Ведь по телефону многого не скажешь и в эсэмэсках всего не напишешь. Все это будет ужасно. И Ромку жалко. Если бы у нее так ободрались ладони, она бы сейчас, наверное, рыдала во всю мочь, а он, бедный, терпит.

Лешка потрясла брата за плечо, но он не пошевелился. Шмыгнув носом, она провела по нему рукой, размазала по лицу грязь и полезла в карман за носовым платком. И вдруг нащупала плотную бумажку. У них же с Ромкой куча денег!

– Рома, я придумала! Мы возьмем такси!

Вспомнив о Лешкиной успешной торговле, Ромка даже сумел привстать.

– А что, это мысль. Иди, лови, а я, может, пока оклемаюсь.

И свалился снова.

Но не успела Лешка от него отойти, как внезапно послышался шорох и звуки шагов. Лешка обернулась и замерла от страха.

К ним приближалась Анастасия Андреевна.

– Так это вы хотели ко мне на балкон забраться?! – грозно вопросила она.

Врать не имело смысла. Анастасия Андреевна через приоткрытое окно, конечно же, слышала Ромкин крик и весь их разговор. Как они не подумали говорить тише?

– Мы у соседей ваших спросили, дома вы или нет, а они сказали, что не знают. Вот мы и решили сами посмотреть, вдруг вы уже пришли, но не открываете, – попытался выпутаться Ромка.

– И зачем же я вам так срочно понадобилась?

– Спросить кое о чем.

– И о чем же?

Ромка думал недолго:

– Об Игоре, охраннике вашем. Вы говорили, что были в галерее вчера в половине второго. А он утверждает, что в это время тоже там находился. Но, может, вы его не видели и он все врет?

Лешка пытливо вгляделась в лицо Анастасии Андреевны. Ай да Ромка! Забыв о болячках, он нашел слова в свое оправдание и одновременно придумал каверзный вопрос. Интересно, замнется ли она, продумывая свой ответ?

– Игорь был, – просто и быстро ответила женщина. – Он ведро вынес и сразу вернулся.

– Ясно. – И Ромка, опершись руками о землю, вновь попытался встать, но охнул, сел обратно и принялся дуть на свои занозы.

Анастасия Андреевна увидела, как из его грязных ладоней сочится кровь, и всплеснула руками:

– Да у тебя столбняк может быть! Вам делали от него прививки?

– Откуда я знаю? – дернул плечом Ромка.

– Нет, это нельзя так оставлять. Опирайся на мою руку, вот так. А ты слева поддерживай, – приказала Анастасия Андреевна Лешке, а сама наклонилась, взяла Ромку под мышки и приподняла.

Охая и кряхтя, он кое-как встал и, поддерживаемый с двух сторон, пошатываясь, похромал к торцу дома.

– Вы только помогите мне дойти до дороги, а там мы возьмем такси, – сказал он своей спасительнице, но Анастасия Андреевна решительно возразила:

– Да такого чумазого ни один таксист к себе не посадит. Зайдем сначала ко мне, приведем тебя в порядок.

Одну стену небольшой однокомнатной квартиры Анастасии Андреевны занимали книжные полки, на других сплошь и рядом, и даже в прихожей, висели картины.

«Еще одна галерея», – подумала Лешка и подошла к книгам. Большинство из них были по искусству.

А Ромка так и остался у порога. Притулившись к дверному косяку, он не осмелился сесть в кресло или на диван, чтобы не извазюкать их своими грязными джинсами.

Анастасия Андреевна в одно мгновение почистила его щеткой, подмела мусор, усадила на стул, принесла йод и пинцет.

– Ой, не надо! – увидев орудия пыток, вскричал Ромка, а Лешка тихо вздохнула – ей передались его боль и страх.

Невзирая на мольбы, хозяйка квартиры осторожно коснулась пинцетом Ромкиной ладони и ловко вытащила маленький кусочек коры.

– Когда я была маленькой, говорили так: «Терпи, казак, атаманом будешь». А ты кем хочешь стать? – участливо спросила она.

Ромка чуть было не сказал «детективом», но потом испугался, что она догадается, зачем они к ней пришли, и ответил:

– Художником.

Анастасия Андреевна ловко вытащила из его правой руки еще одну занозу, взялась за левую руку и, продолжая свою работу, поинтересовалась:

– А ты когда-нибудь учился рисованию?

Ромка пожал плечами:

– Ну, как все. А зачем учиться-то? Есть же художники-самоучки. Я про одну такую бабульку слышал, она в восемьдесят лет вдруг начала рисовать и сразу прославилась.

– Не спорю, такие люди есть. У них вдруг открывается особое зрение, свое видение мира, – согласилась Анастасия Андреевна и подцепила последнюю, самую большую, даже не занозу, а, можно сказать, целую щепку, и залила больное место йодом.

Ромка скривился от боли и правой рукой изо всех сил вцепился в ее бок.

Анастасия Андреевна была в одном халате, а Ромка так основательно ее ущипнул, что она сморщилась, но, сдержав себя, отцепила от себя его пальцы и очень вежливо попросила:

– Потерпи еще немножко, пожалуйста.

– Я не хотел, извините, – пробормотал Ромка, как вдруг до него дошло, что Анастасия Андреевна вовсе не притворяется полной женщиной, она в самом деле довольно упитана. И тогда, подставляя другую ладонь для заливки йодом и оглядывая ее простенький домашний халат и охая от боли, он спросил:

– А почему вы на работе кажетесь, ну, немножко толще, чем дома?

– Там холодно, – объяснила женщина. – Первый этаж, отопление давно отключили, а у меня радикулит, потому и приходится поддевать теплые вещи.

Так вот почему в первый раз они никак не могли ее прощупать, поняла Лешка, и все ее сомнения рассеялись тоже. С одной стороны, она обрадовалась: Анастасия Андреевна показалась ей очень доброй, и было бы неудобно ее разоблачать после того, как она оказала ее брату первую помощь. С другой стороны, выходит, Ромка напрасно лазил на ее балкон и непонятно за что пострадал. И главное, теперь неизвестно, где ловить настоящую преступницу.

И тут зазвонил Лешкин телефон. Это, конечно, был отец.

– И где вы до сих пор бродите? – гневно спросил он.

– А мы… Мы скоро придем.

Трубку перехватила Валерия Михайловна:

– Где вас черти носят?!

– Мы в гостях. У Анастасии Андреевны, – не зная, что еще сказать, Лешка беспомощно оглянулась на хозяйку дома.

Анастасия Андреевна взяла у нее телефон:

– Здравствуйте. Я Анастасия Андреевна Старилова. Ну да, та самая, ну да, мы с вами встречались. Ваши дети у меня. Пьем чай, разговариваем. Да, Рома в последнее время заинтересовался искусством.

Брат с сестрой навострили уши. Они знали, что их мама по работе с кем только не встречается. Значит, она и с Анастасией Андреевной знакома. И как они этого раньше не знали? Выведали бы все о ней у себя дома и не тратили время даром.

– Я их отправлю на такси и запомню номер машины, вы не волнуйтесь, – закончила разговор Анастасия Андреевна и вернулась к Ромкиным болячкам.

Теперь она приказала ему снять джинсы. На распухшей Ромкиной коленке сиял огромный кровоподтек. Хозяйка дома внимательно осмотрела его ногу и констатировала:

– У тебя всего-навсего ушиб, так что жить будешь.

Ромка сразу повеселел. А потом они и в самом деле пили чай и рассматривали картины.

– Это дары моих учеников, – пояснила Анастасия Андреевна. – Когда я смотрю на эти работы, то всех их перед собой вижу: и Вадика Сергеева, и Олега Воронина, и Свету Самойлову. А вот эта картина мне особенно дорога. Когда-то давно ее написала Сонечка Полянская.

Лешка встала и подошла к стене поближе. В пустынном московском дворике выделялась одинокая скамья с несколькими пожелтевшими опавшими листьями.

– Она называется «Одиночество».

Анастасия Андреевна вздохнула, и у девочки сжалось сердце. Она поняла, что у этой пожилой, умной и доброй женщины ничего в жизни не осталось, кроме воспоминаний о ее учениках и вот этих картин на стенах.

– У меня было две Сониных картины, но одну я продала, когда узнала, какая с ней приключилась беда, чтобы помочь ей с деньгами. А теперь дела у Сони пошли на лад, да еще и Петр Казимирович купил ее последнюю работу, так что с этой я ни за что не расстанусь. А вам нравится? – Анастасия Андреевна тоже встала с места и залюбовалась произведением любимой ученицы.

Ромка помялся:

– Ничего. Но я люблю яркие краски.

– Как у тебя самого, да? Ведь то была твоя картина, – с улыбкой сказала она и тут же добавила, чтобы его не обидеть: – Вообще-то, я тебе скажу, декоратор из тебя получился бы неплохой. Краски ты подбираешь хорошо.

– Я не хочу быть декоратором, – махнул рукой Ромка, – и если честно, то и художником тоже. Пусть Лешка краски подбирает. Это она хочет стать дизайнером по интерьеру, если снова не передумает. А я стану сыщиком. Вернее, я уже и так давно сыщик, и сейчас мы хотим отыскать того, вернее ту, кто подменяет картины в вашей галерее.

– Я бы тоже не отказалась посмотреть в лицо тому человеку. Так, значит, ты подозревал в этом преступлении меня, потому и на балкон мой карабкался?

Ромка покачал головой, но на его щеках проступил предательский румянец.

– Вы же вчера в галерее около половины второго появлялись, как раз тогда, когда ноутбук завис, да еще и собрались в Брест ехать, а там Польша рядом, – заерзав на стуле, в свое оправдание произнес он.

– Я к сестре еду, по семейным делам, – объяснила Анастасия Андреевна.

– Нам Павел Петрович об этом говорил, но мы ему не поверили. Вы нас извините, пожалуйста, – тронув Анастасию Андреевну за руку, попросила Лешка.

Но женшина не обиделась.

– А знаете, я даже рада, что вас так волнует судьба Сонечки и ее картин, – сказала она. – Я ей перед отъездом еще позвоню. И вы при случае передавайте от меня привет и пожелания скорейшего выздоровления.

Потом Анастасия Андреевна посадила их на такси, до дома брат с сестрой добрались без всяких приключений, и их никто не ругал. Валерия Михайловна, конечно, тут же прицепилась к ним с расспросами о том, как живет известный искусствовед, и Ромка при рассказе старался не жестикулировать, чтобы мама не обратила внимания на его израненные руки, а также меньше двигаться, чтобы никто не заметил его хромоты. Никто ничего и не заметил.

– Вот видишь, все и обошлось, – сказала Лешка, когда Валерия Михайловна наконец оставила их одних.

– Если не считать моих мучений и того, что мы так и не нашли преступницу. – Ромка оглядел свои многострадальные руки. – Лешк, ну и загадка, а? Наверное, Павел Петрович был прав: она проникла в галерею не днем, а утром, в то самое время, когда он куда-то посылал Игоря, и толпа людей на какие-то секунды заслонила картину. И с этим уже ничего не поделать.

Всю ночь Ромка провел в кошмарах: ему снилось, что какой-то человек без лица вырывает у него «Красный круг» и издевательски хохочет, а он пытается его поймать, но хватает руками пустоту, а страшный человек бесследно от него ускользает.

Глава 15

ПОРТРЕТ В АЛЬБОМЕ

Ромка прихромал из школы позже сестры: после уроков у них был классный час. Поев, он улегся на Лешкин диван и молча уставился в потолок.

– Ну и как прошла контроша по алгебре? Что получил? – не ожидая ничего хорошего, с опаской спросила Лешка.

Однако Ромка молча поднял вверх красно-коричневую, в ссадинах и йоде ладонь, растопырив все пальцы.

– Пять?! – не поверила сестра.

Ромка даже обиделся:

– А что, не могу? Я ж говорил тебе, что все сам решил, и Тамара Ивановна это видела. Списать при ней никто не мог, она по рядам ходила, ни разу не присела.

– А что ж тогда ты такой хмурый? Почему не радуешься?

– Плясать мне из-за этого, что ли? Меня сейчас другое волнует. Где вот теперь ту тетку искать?

– Ну что поделаешь? – развела руками Лешка. – Она нас всех перехитрила, и мы с тобой это уже вчера обсудили. Что ты такой упертый? Если бы была стопроцентная раскрываемость преступлений, их бы никто не совершал. Лучше вспомни, что скоро лето, каникулы, речка, солнышко…

– «Лето, каникулы…» – передразнил ее брат. – Это у тебя солнышко, а у меня экзамены. Эх, нет в жизни счастья. Арине, что ль, позвонить? – Ромка хотел было встать, потом передумал. – Принеси-ка мне, больному и хромому, трубку.

Лешка пошла к домашнему телефону, но он затрезвонил сам.

– Арина! – воскликнула она. – А мы как раз тебе собирались звонить! Ты не поедешь сегодня к своей Софье? Привет ей от Анастасии Андреевны. От той самой, что у Павла Петровича работает. Оказывается, она ее бывший педагог и много хорошего для нее сделала. Мы у нее вчера в гостях были, чай пили.

– А Сонечка просила поблагодарить вас за то, что убедили меня выставить в галерее не подлинник, а копию ее картины. Я, кстати, сейчас к ней в больницу еду. Хотите со мной? Часы приемные, и к ней уже всех пускают. Сами ей все и расскажете.

– Конечно, хотим! – Лешка обернулась к брату: – Рома, а ты сможешь дойти?

– До тачки-то? Запросто. – Ромка довольно бодро вскочил с дивана. – Только благодарить нас не за что, ничего мы толком не сделали и злодейку не вычислили.

Знаменитая ныне художница полулежала, опираясь на подушки. Возле нее стояла отключенная капельница и еще какие-то приборы, но Софья улыбалась, и Лешке очень понравилось ее открытое лицо с широко расставленными карими глазами, контрастирующими с густыми светлыми волосами.

Арина поставила в вазу большую пунцовую розу, выложила на тумбочку фрукты. Для Ромки нашелся стул, а Лешка с Ариной умудрились поместиться на краешке узкой кровати.

– Это, как ты догадываешься, и есть мои друзья Рома и Оля, – представила Арина брата с сестрой своей подруге. – Они вчера были в гостях у Анастасии Андреевны. Я и сама не знала, что новая помощница Павла – та самая Старилова, твой любимый педагог.

– Она вам привет передает, а сама сегодня в Брест к родственникам уезжает, а как вернется, к вам придет, – вставил Ромка.

– Она мне звонила, – снова улыбнулась Софья. – Я ее очень люблю, Анастасия Андреевна – золотой человек.

– Они мне всю дорогу об этом твердили, – сказала Арина и обратилась к Ромке: – Но как вы оказались у нее дома? И что у тебя с руками?

Брат с сестрой переглянулись.

– Чего уж тут скрывать! – прошептал Ромка. – Давай расскажем.

И они выложили подругам историю «разоблачения» Анастасии Андреевны, начав с того момента, как Ромка пришел к выводу, что новая помощница Павла Петровича и есть та самая элегантная самозванка, о которой им сообщила Оля, а толстой только прикидывается. И как он разработал план прощупывания ее боков, и худо-бедно они его осуществили. Но поскольку при всех стараниях и ухищрениях добраться до ее тела им так и не удалось, то подозрение никуда не делось, а после подмены еще одной картины, наоборот, лишь усилилось. И как потом Ромка уговорил Олю съездить в галерею взглянуть на Анастасию Андреевну, а Лешка осталась на Арбате продавать картины, причем проделала она это просто отлично, заработав кучу денег. А вот Ромке с девушкой Олей не повезло: помощницы Павла Петровича на месте не оказалось. Поэтому им с Лешкой пришлось ехать к ней домой, и вот там-то Ромка и умудрился упасть с балкона. Но своего они все-таки добились, Анастасию Андреевну ущипнули, и выяснилось, что никакая она не преступница и никаких картин не похищала. И мама их то же самое подтвердила. А еще они поняли, что тетка она, в общем-то, очень хорошая и добрая.

Арина хохотала от всей души, а Софье от смеха чуть не стало плохо. Она прижала к животу забинтованную руку и взмолилась:

– Хватит, ну пожалуйста, не могу больше! Мне же больно смеяться.

– Вам смешно, – недовольно нахмурился Ромка, – а надо плакать. Ведь мы так и не нашли ту элегантную тетку, которая косит под Инну Николаевну. Может, все-таки это Игорь? Не сам, конечно, а с какой-нибудь своей подругой. Он один там в компьютерах сечет, и возможностей у него больше всех было.

Но Арина лишь махнула рукой:

– Чепуха, Игорь хороший парень.

А Софья сдвинула брови:

– Расскажите-ка мне поподробнее об этой неуловимой мошеннице.

– Да мы ее только по Олиным рассказам себе представляем. Худая, элегантная, хорошо одетая, сильно накрашенная, пожилая, с маленьким шрамом на лбу, – отчеканила Лешка. – Ну, и еще она художница.

– И с вами, наверно, знакома, поскольку в вашей манере рисует, – подсказал Ромка и попросил: – Вспомните, пожалуйста, всех своих пожилых и элегантных знакомых.

– Со шрамом, пожилая, рисует… – Софья задумалась. – Под твое описание разве что Оксанина мать подходит, Татьяна Яковлевна. Но как бы она могла незаметно сделать копию и подменить картину? Нет, этот вариант отпадает.

– А где она живет? – насторожился Ромка.

– Не знаю. Она некоторое время назад обменяла свою квартиру, и новый ее адрес мне неизвестен. Погодите-ка. Ариша, подай мне, пожалуйста, карандаш и бумагу.

Арина нашла в тумбочке большой альбом, открыла его и поднесла Софье. Художница, с трудом удерживая карандаш пальцами левой руки – правая у нее пока находилась без движения, – тем не менее умудрилась довольно быстро набросать портрет пожилой женщины с глубоко посаженными пронзительными глазами и гордо поднятой головой. Такая царственная осанка была разве что у Анны Ахматовой: Лешка не раз видела ее фотографии в маминых поэтических сборниках.

– Вот это, – сказала Софья, – мать Оксаны Ермаченко. А больше я никого не могу припомнить.

Рисунок дался художнице с трудом, и она, побледнев, откинулась на подушки. Лешка взяла у Арины альбом.

– Кого-то она мне напоминает. Рома, а тебе?

Ее брат мельком взглянул на лист и мотнул головой:

– Мне – нет.

– Ой, а я ее где-то видела, и совсем недавно. Вот где только?

Лешка вертела портрет и так, и эдак. К ней подключилась Арина и внимательно вгляделась в рисунок.

– Мне кажется, я тоже ее знаю. Но откуда?

Лешка стала вспоминать, она даже зажмурилась от усердия.

И вдруг перед ней всплыл вагон метро и в нем женщина с высоко поднятой головой, усаживающаяся на освободившееся место.

– Тетя Таня! – вскричала она.

– Ну да, тетя Таня, – устало кивнула Софья.

– А я и говорю: тетя Таня. Рома, это тетя Таня, понимаешь?!

Ромка схватил альбом.

– Думаешь, эта старая клюшка… А… постой, вообще что-то есть. Арина, глянь, как она похожа на уборщицу тетю Таню. Блин! И в самом деле, ведь тете Тане проще всех было заменить картину. Игорю, значит, она свое ведро подсунула, а Анастасия Андреевна уже ушла. Вот она комп и заткнула – небось прекрасно знает, как с ним обращаться, потом к мольберту кинулась – и все дела. И копию могла без труда сделать и хранить ее в своей подсобке.

– А ведь там наша Катька какую-то подозрительную картину видела. И на пожаре тетя Таня была, огонь тушить помогала, – тут же вспомнила Лешка.

– Зуб даю, она сама его и подстроила. – Ромка резво вскочил и, корчась от боли в коленке, достал из сумки свой телефон.