Гормон счастья Серова Марина

– Губернатор?

– Да. Он специально перешел туда, потому что в его собственном рабочем кабинете телефон трезвонит каждые тридцать секунд, а это его сильно раздражает.

– А что такое случилось, Олег Иванович?

– Не знаю. Он сам вам все скажет. По всей видимости, ему срочно нужен разговор с глазу на глаз.

– Это я и сама понимаю.

– А ничего больше я и сказать-то не могу. Только одно: на нем лица нет. Мрачный, как туча.

Губернатор, в самом деле до чрезвычайности мрачный, сидел за моим рабочим столом. И как он только там угнездился, ведь пространство между креслом и крышкой стола рассчитано на мою стройную фигуру и тонкую талию, а не на его столь монументальный корпус, что о талии нельзя было помыслить даже в теории.

– Добрый день, Дмитрий Филиппович, – произнесла я.

Он вскинул на меня глаза. Не услышал, как я вошла. Оно и понятно – за годы работы в спецслужбах я научилась почти все делать совершенно бесшумно. И уж, во всяком случае, ходить и открывать дверь.

– Юля? Заходите, – произнес он. – А я вот переселился в ваш кабинет. Ничего?

И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, в общем-то носивший риторический характер, губернатор продолжил в том же духе:

– Думаю, что, побеспокоив вас, нарушил какие-то ваши планы, так?

Эта преувеличенная вежливость со стороны человека, который в обращении с подчиненными отличался напористостью и прямолинейностью, порой доходящими до агрессии, откровенно не понравилась мне. Не потому, что я не симпатизировала первому лицу губернии – в своем роде он даже нравился мне, – а просто потому, что Дмитрий Филиппович вел себя не так, как всегда, и причина такой резкой смены манеры поведения должна быть очень серьезна.

– Какое это имеет значение? – ответила я. – В конце концов, планами можно и пренебречь. Вы ведь тоже говорили, что в воскресенье работать не любите.

– Ну да, – произнес он задумчиво, – ладно, – и тут же перешел на более деловой тон: – Вы еще ничего не слышали?

– А что я должна была слышать?

Он склонил массивную лобастую голову направо и, чуть прищурившись, проговорил:

– Я о Войнаровском. Не слышали?

– О Войнаровском? А что такое с Войнаровским?

– Он убит вчера вечером в своем загородном доме. Кроме него, убиты двое его охранников, а третий находится в больнице в тяжелом состоянии. На даче Войнаровского было еще несколько человек, но все они ничего не видели и не слышали. Кроме двух девушек, которые утверждают, что видели некоего мужчину в кепке. Точнее – в бейсболке. Впрочем, доверять словам этих девушек особо не стоит, как сказал мне Платонов.

Генерал-майор Юрий Леонардович Платонов был руководителем Тарасовского управления ФСБ и членом Совета безопасности области. Он один в Тарасове, помимо губернатора области, знал, что я – вовсе не юрисконсульт, а глубоко законспирированный агент госбезопасности.

Я помолчала в задумчивости. Конечно, убит директор одного из крупнейших предприятий области, но чтобы дело попало на заметку лично губернатору и чтобы он так из-за этого трясся... Тут пока что мне не все ясно.

– Войнаровский застрелен?

– В том-то и дело, что нет. У него в шее огромная рваная рана, а чем ее нанесли – непонятно. Один охранник лежал просто... М-м-м... а-а, черт побери! – губернатор снял трубку и приказал: – Платонова ко мне в кабинет... То есть не ко мне, а в восемнадцатый кабинет. Да, в кабинет юрисконсульта. Поживее там!

Губернатор повернулся ко мне и проговорил:

– В общем, положение прескверное. Я сам до конца не понял, чем все это грозит и мне, и вам, и всем нам. Какая-то гнида совершенно мастерски подставила меня. И ведь знали, куда больнее ударить! А я так рассчитывал, что не придется перекраивать бюджет области...

Все эти слова пока что были непонятны мне, а Дмитрий Филиппович, судя по всему, и не спешил вводить меня в курс дела, предпочитая дождаться прибытия Платонова.

Тот не заставил себя долго ждать. Судя по тому, что генерал пришел буквально через пять минут после вызова, он явно находился где-то поблизости, в здании администрации.

Платонов был высокий, подтянутый, сухощавый мужчина средних лет. Несмотря на то, что по его лицу пролегло много глубоких морщин, глаза глубоко запали, тонкие губы были сурово и чуть брезгливо поджаты, так что ему куда больше пошел бы капюшон аскетичного монаха-инквизитора, а не фуражка генерала госбезопасности, несмотря на все это, выглядел он довольно молодо. Свою роль играло и то, что в волосах Платонова не было и намека на седину.

Он сухо кивнул только мне. С губернатором, по всей видимости, Платонов сегодня уже виделся.

– Ну что там нового, Юрий Леонардович? – спросил губернатор, бросив на главу госбезопасности области пристальный взгляд из-под полуопущенных век и колыхнув расплывшимся подбородком.

Да, кажется, Дмитрия Филипповича действительно проняло это убийство, хотя никаких нежных чувств к Войнаровскому он никогда не питал и, напротив, часто говорил о нем раздраженно и вызывающим тоном. А недавно и вовсе заявил, выступая в телевизионной программе, что собирается плотно заняться Войнаровским и его комбинатом и разобраться, откуда у Александра Емельяновича появились в обороте такие деньги.

– Пока ничего. Игорь Дмитриевич сказал, что знать не знает, откуда у него этот пистолет, что он его первый раз видит и вообще ничего не понимает.

Как мне показалось, в глубоко посаженных глазах генерала при последних словах промелькнула мрачная усмешка.

– Еще бы! – с трудом пробурчал губернатор и попытался было подняться из-за стола, но не смог. Он запыхтел, обмахнул платочком потное красное лицо, а потом выговорил в сердцах: – Вот сыночка-то я выродил, а? Что он вообще понимать может, если у него весь последний месяц шарики за ролики заходят?

Вот это я понять могла: ходили слухи, что сын губернатора – а речь шла именно о нем – плотно подсел на кокаин и крэк и давно уже психически неадекватен. Слухи слухами, но я проверяла – для себя, чтобы, что называется, быть в курсе, – и выяснила: в этих слухах немало истинного.

– Экспертиза подтвердила, что пистолет-пулемет «узи», обнаруженный в одной из комнат дачи Игоря Дмитриевича, оформлен на имя Афонина Василия Викторовича, охранника Войнаровского. Афонин был убит вчера вечером, – Платонов выразительно посмотрел на меня, и я поняла, что информация об убитом Афонине адресовалась именно мне. – Из этого пистолета-пулемета застрелен Николай Кравцов, еще один охранник Войнаровского.

И Платонов, посмотрев на губернатора, присел на диванчик и начал четко, сухо излагать то, что произошло прошлым вечером в загородном доме Войнаровского и имело продолжение ночью и утром.

Игорь, сын тарасовского губернатора, был личностью скандальной и широко известной даже в Москве. К тому располагала биография. Игорь работал в спецслужбах, кажется, в спецназе ГРУ, потом уволился по состоянию здоровья в звании капитана. Пытался жить на широкую ногу в Москве, организовал свое охранное агентство, купил ресторан, завел обширные знакомства не только благодаря папе, который тогда был вторым секретарем Тарасовского обкома, но и по причине собственной общительности и того качества характера, которое в народе живописалось грубоватой, но исчерпывающей поговоркой: «без мыла в задницу влезет».

Потом предприятие Игоря вылетело в трубу, и не в последнюю очередь вследствие его собственной безалаберности и широкой натуры. К тому же у Игоря Дмитриевича обнаружилась склонность к употреблению наркотиков, которая отнюдь не мешала его другой, старой привязанности – к алкоголю.

После полного провала «московского отделения концессии», как сказал бы незабвенный Остап Бендер, Игорь вернулся в Тарасов под крыло родимого батюшки, который к тому времени успел стать губернатором и теперь процветал и старательно наращивал финансовые активы и пласты подкожного жира. Здесь дела сыночка пошли лучше: Игорь стал одним из учредителей строительной конторы с пышным и претенциозным наименованием «Ренессанс-98». Цифры в названии – это, понятное дело, год основания предприятия.

Игорь и тут разорился бы и потянул на дно своих компаньонов, если бы не могучая рука Дмитрия Филипповича, цепко державшая непутевого отпрыска за шкирку и не дававшая ему окончательно опуститься на социальное дно.

Деятельность Игоря в «Ренессансе» вскоре свелась к тому, что он получал там зарплату, появляясь в офисе приблизительно раза два в месяц. Его компаньоны терпели «цесаревича», потому как имели устойчивые льготы в налогообложении и прерогативы в получении строительных заказов. Проще говоря, налогов они не платили вовсе, зато их хорошо прикармливали из областной казны за то, что они возводили пропилеи для государственных мужей и отделывали квартирки их женам и любовницам. А также в свободное от основной работы время строили очередную элитную сауну или спорткомплекс.

И вот этот Игорь Дмитриевич, милейший человек и замечательный гражданин, пьянствовал в вечер убийства Войнаровского на своей даче в элитном поселке Гусево-2. Нет надобности говорить, что не так далеко от пропилеев губернаторского отпрыска располагался дом Александра Емельяновича Войнаровского, гендиректора «Диаманта-DB».

Игорь Дмитриевич был известен своей любовью к упомянутому директору. Это выражалось тем, что не реже чем раз в неделю Игорь Дмитриевич на очередной пьянке во всеуслышание обещал собственноручно «распороть жирррное брюхо этого плешивого козла Вой-на... вввойна...наро... в общем, па-анятно».

Все в самом деле было понятно. В том числе и газетчикам, которые считали своим долгом публиковать скандальные откровения Игоря Дмитриевича на первых и последних, наиболее читаемых, полосах областных газет. И сопровождать их замечательными комментариями типа: «Конечно, сын губернатора чисто теоретически может реализовать свои угрозы. Ведь не секрет, что он служил в спецчастях внешней разведки и воевал в ряде „горячих точек“. Так что чисто теоретически Игорь Дмитриевич вполне в состоянии справиться и с Войнаровским, и с парой охранников последнего...»

Красноречие газетчиков пару раз приводило к неприятностям.

Так, не далее как на позапрошлой неделе Игорь заявился в редакцию газеты «Столица Поволжья» с бейсбольной битой и собственноручно разбил в ошметки компьютер руководителя отдела информации, откуда, по его мнению, и исходили все возмутительные инсинуации и клеветнические наветы злопыхателей. Не удовлетворившись содеянным, он обложил матом весь отдел, разбил нос секретарю, а потом зашел в помещение компьютерной верстки, где отмечали день рождения одного из работников, схватил со стола недопитую бутылку водки, показательно выпил ее из горлышка, разбил об стену и был таков.

Подобным образом Игорь Дмитриевич вел себя и в других присутственных местах. Чем, разумеется, не снискал ни народной, ни чьей-либо еще любви.

Игоря Дмитриевича любили только в одном месте: в модельном агентстве «Каллисто», где работало большинство его бывших и нынешних любовниц. С девушками из этого агентства, а также с их шефом, господином Гапоненковым, сын губернатора преимущественно и коротал досуг. А так как досуг составлял львиную часть жизнедеятельности Игоря, то экс-спецназовец и нынешний воротила строительного бизнеса был практически неразлучен с моделями и их боссом. Он присутствовал на показах, съемках и презентациях, пристраивал девушек в Москву и Питер, где у него осталось немало знакомых, обеспечивал теплые местечки при папе-губернаторе и его подчиненных, тоже людей, богом, властью и финансами не обиженных.

Вот с этими-то девочками Игорь Дмитриевич и бухал вчера на своей даче. Причем уже третий день, благо у него был какой-то совершенно замечательный повод, который никто уже и не помнил. Охранники Войнаровского – те, кто уцелел после беспощадной расправы, учиненной неизвестным, явившимся под видом электромонтера, – утверждали, что даже до виллы их хозяина доносились крики что-то праздновавших гостей губернаторского сыночка.

К вечеру третьего, то есть вчерашнего, дня гулянка пошла на убыль. Игорь Дмитриевич утихомирился и принялся блуждать по окрестностям, упражняясь в стрельбе по птицам из своего пневматического пистолета. По крайней мере, так утверждает сейчас он сам. Но все знали, что сыну губернского главы можно и не доверять: он страдал провалами памяти, во время которых становился особо буен. Причем в эти моменты он выглядел особенно трезвым и был страшно силен и агрессивен, потому собутыльники предпочитали не попадаться ему на глаза.

Вот у этого-то добропорядочного и законопослушного гражданина Российской Федерации и обнаружили пистолет-пулемет «узи», из которого был застрелен один из охранников Войнаровского. Чем был убит сам Войнаровский, никто не понял. Второй его охранник убит отверткой, кроме того, у него выколот левый глаз. Третий охранник, так называемый «прикрепленный», то есть личный телохранитель Войнаровского, Грибов, лежал сейчас в больнице в бессознательном состоянии – с серьезной черепно-мозговой травмой и сломанным носом. По-видимому, его просто-напросто шарахнули головой об стену. На ней имелось кровавое пятно, подтверждающее эту гипотезу.

Быть может, шофер и садовник Войнаровского, которые, собственно, и нашли оружие на даче Игоря, никогда бы не сунулись туда, если бы не черная кепка на заборе Игоревой дачи. Черная бейсболка с надписью «Reebok», которая, как прекрасно помнил шофер, хоть и обдолбанный кокаином, была на монтере. Красовалась она на заборе, как нарочно, словно ее вывесили как опознавательный знак.

Увидев кепку, шофер и садовник ринулись в дачу Игоря. Они обнаружили там совершенно невменяемую компанию и самого хозяина, который развлекался тем, что бил кулаками посуду и стекла. Он весь был перемазан кровью, сочившейся из порезов на руках, и при появлении людей Войнаровского кинулся на них с перекошенной физиономией и с диким криком:

– А-а-а, падлы, забы-ы-ы-ыли!!

Чего уж там кто забыл, осталось неизвестным, но парни, не без труда вдвоем справившись с впавшим в буйство хозяином, тут же наткнулись на пистолет-автомат «узи». И немедленно вызвали подмогу.

– Это совершенная глупость, – говорил губернатор с такой горячностью, какой я раньше за ним не замечала. – Это совершеннейшая, полнейшая глупость – думать, что Игорь мог в невменяемом состоянии пойти на дачу Войнаровского и перебить всю его охрану, а потом убить и самого Александра Емельяновича! Это же чистой воды фикция!

– Но, согласитесь, Дмитрий Филиппович, – осторожно вставил Платонов, – отпечатки пальцев Игоря на том самом пистолете-автомате, из которого застрелили охранника Войнаровского, – не фикция, а вещь вполне реальная. Более того, это прямая и бесспорная улика.

– Улика?! – завопил губернатор. – Значит, вы тоже верите в виновность моего сына, да? Верите в то, что он так запросто мог завалить трех здоровенных бугаев, а потом убить Войнаровского и уйти никем не задержанным? Да он и в нормальном-то виде на такое не способен, не то что в нетрезвом! Он же не Арнольд Шварценеггер какой-нибудь там, не «Терминатор», в самом-то деле! Да, он служил в спецназе, но это же не повод, чтобы вот так вот...

Не закончив фразу, губернатор огладил ладонями заходивший круглый живот, немного утихомирился и продолжал уже тихим, задушенным голосом:

– Я прекрасно понимаю, что пистолет с отпечатками, подтвержденными экспертизой, – улика. Но ведь это же подстава! Неужели вы не видите? Да, Игорь не любил Войнаровского. У них были конфликты еще по работе, когда фирма Игоря получила заказ на строительство одного из корпусов «Диаманта», а Войнаровский отказался от услуг «Ренессанса». Игорь тогда чуть не подрался с ним. Но... все это глупо, понимаете – глупо. Да и как оказался пистолет-автомат охранника... как его... Николая... у Игоря? Ведь он был у того, у кого ему и положено быть.