Три Лотц Сара
— Жизнь. Смерть. Мы с Хиро провели много часов, беседуя об этом.
— Вы имеете в виду своего сына?
Чийоко насмешливо улыбается.
— Не говорите глупости. Он всего лишь младенец. Я, конечно же, имею в виду другого Хиро.
— Хиро Янагида?
— Да. Хотите поговорить с ним?
— Хиро здесь? Каким образом это может быть? Он ведь был убит тем морским пехотинцем. Застрелен.
— Вы в этом уверены? — Чийоко плавно поднимается на ноги. — Пойдемте. У вас, должно быть, найдется к нему масса вопросов.
Элспет встает, затекшие ноги болят от неудобного сидения на полу. Перед глазами все плывет, желудок сжался от спазма, и на мгновение в голове мелькает ужасная мысль, что Чийоко ее опоила. Эта женщина определенно неуравновешенная и если то, что она рассказывала о Риу и приходящих к ней будущих самоубийцах, правда, — просто опасна. К тому же Элспет не может забыть реакцию старика водителя на это место. Рот наполняется слюной, и она щипает себя за руку, не желая поддаваться этому состоянию. И все проходит. От усталости кружится голова. Она измождена.
Она следует за Чийоко к еще одной раздвижной двери-ширме по другую сторону центрального прохода.
— Входите, — говорит Чийоко, отодвигая дверь достаточно широко, чтобы Элспет могла проскользнуть внутрь.
Здесь темно, деревянные ставни закрыты. Элспет украдкой оглядывается по сторонам и, когда глаза привыкают к темноте, различает в левой части комнаты детскую кроватку и матрас с горой подушек под окном. Рыбный запах здесь сильнее. Она содрогается, вспомнив видения Пола Крэддока с его умершим братом. Чийоко вынимает из кроватки ребенка, едва начинающего ходить, и малыш тут же обхватывает ее ручками за шею.
— Мне показалось, вы сказали, что Хиро здесь.
— Так и есть.
Прижав ребенка к бедру, Чийоко открывает одну из ставен, впуская в комнату луч света.
Элспет ошибалась — на матрасе вовсе не подушки, а прислонившаяся к стене фигура человека, лежащего вытянув ноги.
— Я оставлю вас наедине, — говорит Чийоко.
Элспет ничего не отвечает. Она смотрит на сурработ Хиро Янагида, и тот моргает, но немного медленнее, чем было бы убедительно для человека. Кожа его местами надрезана, одежда поношена.
— Привет.
От звука этого голоса — безусловно, детского голоса — Элспет вздрагивает.
— Привет, — повторяет андроид.
— Это ты, Хиро? — говорит Элспет.
До нее вдруг доходит полнейший абсурд ситуации, в которой она очутилась. Она в Японии. Разговаривает с роботом. Она разговаривает с каким-то проклятым роботом!
— Да, это я.
— Можно мне… Можно мне поговорить с тобой?
— Вы и так со мной говорите.
Элспет подходит ближе. На его матовой коже видны небольшие коричневые пятнышки. Капельки засохшей крови?
— Ты кто?
Андроид зевает.
— Я — это я.
Элспет чувствует ту же разобщенность с действительностью, которую ощущала в мастерской Кендзи Янагида. В голове становится пусто. Она не знает, о чем спросить сначала.
— Как ты выжил в той катастрофе?
— Мы сами выбираем такое. Но иногда мы ошибаемся.
— А Джессика? А Бобби? Где они? Они по-настоящему умерли?
— Им стало скучно. С ними всегда так. Они знали, чем это закончится.
— И как же все закончится?
Он снова моргает, глядя на нее.
После нескольких секунд молчания Элспет спрашивает:
— А существует… существует четвертый ребенок?
— Нет.
— А что насчет крушения четвертого самолета?
Голова робота слегка дергается в сторону.
— Мы знали, что это будет день, чтобы сделать это.
— Сделать — что?
— Прибыть.
— Тогда… почему дети?
— Мы не всегда дети.
— Что это означает?
Его голова дергается, и он снова зевает. У Элспет складывается впечатление, что оно намекает: сама догадайся, стерва! Когда оно издает звук, похожий на смех, рот его открывается чуть шире, чем нужно бы. Есть что-то знакомое в том, как оно произносит слова. Элспет знает, как это устроено. Она видела съемку того, как камера фиксирует движения мышц лица Кендзи Янагида. Но в комнате нет никаких намеков на компьютер. И… разве для этого не требуется какой-то сигнал? Но ведь здесь сигнала нет, правильно? Для верности она еще раз проверяет свой телефон. Хотя Чийоко может управлять андроидом из другой комнаты.
— Чийоко? Это вы? Это ведь вы, да?
Грудь сурработа поднимается и опускается, затем замирает.
Элспет выбегает из комнаты, шлепая босыми ногами по татами. Она отодвигает дверь в пустую кухню, за которой видна крошечная ванная. В небольшом тазу плавают грязные матерчатые пеленки. Она пятится и открывает ширму в единственную оставшуюся комнату. Лежащий на полу сын Чийоко, который играет с грязной плюшевой зверушкой, смотрит на нее и смеется.
Она открывает входную дверь и видит стоящую на крыльце Чийоко, вокруг ее головы клубится сигаретный дым. Могла она подстроить это все здесь, пока Элспет рыскала по дому? Она в этом не уверена. Она натягивает ботинки и присоединяется к Чийоко на крыльце.
— Это были вы, Чийоко? Это вы разговаривали через андроида?
Чийоко гасит окурок о перила и прикуривает еще одну.
— Вы правда подумали, что это была я?
— Да. Нет. Я не знаю.
Морозный воздух не способствует ясности мыслей, и Элспет уже тошнит от всех этих разговоров загадками.
— О’кей… Если это были не вы, тогда кто они были — или есть? Трое, я имею в виду?
— Вы видели, кто Хиро.
— Я видела там только чертового андроида.
Она пожимает плечами.
— Каждая вещь имеет душу.
— Так, значит, вот что он такое? Душа?
— В каком-то смысле.
«Господи…»
— Вы не могли бы просто дать прямой ответ?
Еще одна улыбка, приводящая Элспет в бешенство.
— Задайте мне прямой вопрос.
— О’кей… Хиро — настоящий Хиро — говорил вам, почему Трое, кем бы там они ни были, пришли сюда и взяли себе тела этих детей?
— Зачем им нужны для этого какие-то причины или основания? Почему мы охотимся, когда не испытываем недостатка в еде? Почему мы убиваем друг друга из-за всяких пустяков? Почему вы думаете, что им нужна была какая-то более существенная мотивация, кроме как просто посмотреть, что из этого может получиться?
— Хиро намекнул, что они уже были здесь раньше. Это же я слышала и от дяди Джессики Крэддок.
Она снова пожимает плечами.
— Во всех религиях существуют свои пророчества насчет конца света.
— Ну и что? Какое это имеет отношение к тому, что Трое бывали здесь раньше?
Чийоко издает странный звук, что-то среднее между вздохом и фырканьем.
— Для журналистки вы очень плохо умеете додумывать до конца. А что, если они были здесь раньше, чтобы заронить семя?
Элспет вздрагивает.
— Исключено. Вы хотите сказать, что они прилетали сюда тысячи лет назад и создали весь этот мир просто для того, чтобы можно было потом вернуться и посмотреть, чем это закончилось? Безумие какое-то.
— Конечно.
Все, с Элспет довольно. Она устала буквально до мозга костей.
— И что теперь?
Чийоко зевает; у нее не хватает нескольких зубов. Она вытирает рот рукавом.
— Делайте свою работу. Вы ведь журналистка. Вы нашли то, что искали. Возвращайтесь и расскажите всем, что видели. Напишите статью.
— Вы действительно полагаете, что мне кто-то поверит, когда я скажу, что разговаривала к каким-то чертовым андроидом, в которого… вселилась душа одного из Троих?
— Люди поверят в то, во что хотят верить.
— А если они на самом деле поверят… Тогда они подумают… Они скажут…
— Они скажут, что Хиро — бог.
— А он бог?
Чийоко пожимает плечами.
— Шиката га наи, — отвечает она. — Какая разница?
Она гасит окурок о перила и заходит в дом.
Элспет еще несколько минут стоит в шоке, а затем, не видя других вариантов, застегивает куртку и уходит.
Как это начинается
Памэла Мэй Доналд лежит на боку, глядя на мальчика, который мечется вместе с другими среди деревьев.
— Помоги мне, — хрипит она.
Она шарит в поисках своего телефона. Он должен быть где-то в ее поясной сумке, она в этом уверена. «Давай, давай, давай…» Ее пальцы нащупывают его, она почти берет его… «Он совсем близко, ты можешь это…» Но она, похоже, не полностью… С ее пальцами что-то не так. Они не работают, они онемели, они мертвы и больше ей не принадлежат.
— Снуки, — шепчет она, а может быть, ей только кажется, что она произносит это вслух.
Как бы там ни было, это единственное слово, которое приходит ей на ум, прежде чем она умирает.
Мальчик приближается к ней, на цыпочках переступая через корни деревьев и обломки самолета. Он смотрит сверху вниз на тело Памэлы Мэй Доналд. Она умерла. Испустила дух, прежде чем успела набрать сообщение. Он разочарован, но такое случалось и раньше. В любом случае, эта игра начинает ему надоедать. Они все надоедают. Не важно. Все всегда заканчивается одинаково.
Он приседает на корточки и обхватывает руками колени. Его бьет озноб. Уже можно различить гул приближающихся спасательных вертолетов. Ему всегда очень нравится, как его поднимают лебедкой на борт вертолета.
Но в следующий раз он сделает все по-другому. И, похоже, он уже знает, как именно.
Читать бесплатно другие книги:
