Три места под солнцем Серова Марина

Глава 1

Наверное, я не очень счастливый человек. Потому что с удовольствием еду только домой с работы и с отвращением – на работу. Надо же было выбрать себе такую серую специальность – юрисконсульт! Вот познакомлюсь с молодым человеком, он меня спросит:

– Чем вы занимаетесь, прекрасная пани?

А я отвечу:

– Тружусь юрисконсультшей на кирпичном заводе «Красный Октябрь», сударь!

Для создания женственного и романтического образа больше подойдет только танкостроительный. «Путь Виссарионыча». Хотя какая мне разница? С молодыми людьми у меня все равно не ладится. То ли требования у меня завышенные, то ли в нашем Горовске как по заказу собраны худшие экземпляры, не знаю. Только в свои двадцать восемь лет я еще ни разу не сходила замуж. О чем, впрочем, не жалею, потому что семья у меня есть, это мой дед Аристарх Владиленович, Ариша, самый потрясающий дед в мире с кучей недостатков, заядлый и виртуозный карточный игрок, интриган, ворчун, сибарит. Мы нежно любим друг друга. Потому что любить нам больше некого.

Кроме, пожалуй, нашего дома. У нас прекрасный дом в коттеджном поселке – большой, просторный, красивый, с камином в одной из гостиных и с русской печкой на кухне, сейчас я приду домой и быстренько зажарю какой-нибудь полуфабрикат. А потом усядусь с книжкой перед камином – буду лениво листать страницы, дедуля станет что-нибудь рассказывать из своего легендарного прошлого, и вся серость и скука сегодняшнего дня растает, как темная тучка.

А вот и тучка. Накаркала. Впереди на трассе действительно поднималось густое черное облако. Я машинально сбросила скорость, и вовремя: еще чуть-чуть, и пришлось бы применять экстренное торможение, машины впереди меня стояли. Неприятно засосало под ложечкой – я не любитель страшных зрелищ, а запах гари, который проникал в мой «Мини Купер» даже через закрытые окна, не обещал ничего хорошего.

Так и есть. Теперь в черном дыму стали видны всполохи пламени. Я заглушила двигатель. Закрыла глаза ладонями. Не видеть, не слышать. Только не дышать не получалось. А запахи тоже имеют особенность пробуждать память. Я вышла из машины – чтобы не дать картинкам прошлого всплыть в памяти, лучше оказаться на людях. Ноги помимо моей воли понесли меня к месту трагедии. Все как тогда.

В тот вечер мы вернулись поздно. Наш загородный дом был практически готов, переезжать собирались со дня на день, поэтому мама и папа все свободное время приводили коттедж в порядок. Загородное строительство еще не вошло в полную силу, мы одни из первых решили перебраться из городской квартиры поближе к природе. Папа остановил машину у подъезда:

– Девчонки, вы домой, а я – в гараж!

– Я тоже в гараж, – заявила мама, – прогуляюсь, подышу выхлопными газами, полюбуюсь живописными серыми хрущевками, глотну городской пыли. А то от цветочков, птичьего щебета и чистого воздуха голова разболелась. Полинка, ты с нами?

– Ладно, идите, – великодушно разрешила я, – а то дома вам посекретничать негде.

Жили мы в трехкомнатной квартире вместе с дедушкой, места хватало всем, но у родителей все равно не было собственной комнаты, и вечером вся семья допоздна сидела в гостиной, которая одновременно являлась и спальней родителей. Родителям редко удавалось побыть наедине, им приходилось ждать, когда все разбредутся по своим комнатам. Впрочем, жить можно было уже и за городом, в просторном коттедже. Дом был полностью пригоден для житья, отделан, мебель заказана, коммуникации подведены. Оставались формальности с продажей квартиры, и можно было перебираться окончательно. Впрочем, в восторге от этого события были родители и дед, я же переживала: все мои подруги жили в городе. Ну что я там буду делать целыми днями одна, с птичками и цветочками? Зачем мне этот простор и свежий воздух? Простора мне и на улице хватает.

– Ты не понимаешь своего счастья, дурочка, – говорила мама, – это же целое поместье! Ты можешь приглашать сюда всех, кого пожелаешь и на сколько пожелаешь. В твоем распоряжении не только огромный дом, но и сад, на чердаке сделаем мансарду, будет третий этаж. Со временем можно даже бассейн построить.

– А если мне приспичит секретничать немедленно, – не соглашалась я, – сидеть и ждать, когда Алина приедет в гости? Нет, это не жизнь, это монастырь какой-то.

Родители, видя мою горячность, посмеивались и грозили родить мне специально для секретов сестру, что приводило меня в еще большее негодование. Я привыкла быть любимой и единственной. И испытывала огромное наслаждение, находясь в центре внимания родителей. Поэтому любила проводить с ними время и в другой момент не отказала бы себе в удовольствии прогуляться с родителями от гаража, но вчера случилось такое! Такое, что примирило меня с переездом за город. В ближайшем соседстве с нами достраивала дом другая семья, и их сын, почти уже взрослый шестнадцатилетний парень, пригласил меня вечером прогуляться до речки. Прогулка не совсем была похожа на свидание, как я его себе представляла, но это все же было первое свидание! И влюбилась я, кажется, по уши. По этому вопросу мне срочно надо было посоветоваться с Алиной, моей подругой. Хотя бы по телефону – время было позднее, вряд ли ее родители обрадовались бы моему визиту в 12 часов ночи.

– Пока, мам! Пока, пап! Смотрите не загуливайтесь до утра, а то оставим вас без сладкого.

Машина развернулась и медленно поехала. Перед выездом со двора папа притормозил, дождался, пока загорелся зеленый глаз светофора, и стал аккуратно выруливать на главную дорогу. Что произошло дальше, я не поняла. Черная молния, мерзкий скрежет, яркое пламя, темные силуэты на ослепительном фоне. Не помню, как я оказалась возле дороги. Стоять трудно, но меня поддерживает белая кирпичная стена дома. Я почти слилась с ней в темноте в своем светлом легком платье. Вокруг меня мечутся люди, хлопают двери подъездов. Одна я стою. Ноги ватные, в ушах звенит. Сквозь этот звон до моего сознания доносятся голоса:

– Владимир Михайлович, чего делать-то?

– Ничего. Сейчас менты подъедут, потихонечку выйдем. А то народ горячий, не разобравшись, кто мы, разорвут. Хорошо, догадались машину бросить. Стой себе, не привлекай внимания.

– А ментам чего говорить? Посадят ведь!

– Ты, Леха, горячку не пори. Ты трезвый? Трезвый. Это главное. Отмажемся.

– Да как же отмажемся, Владимир Михайлович? Мы неслись чуть не сто восемьдесят! А тут светофор, ему зеленый свет был!

– А кто видел? Ночь, все сидят дома, телевизор смотрят. Так что не вздумай правду говорить. Скажешь, ехал шестьдесят. На светофоре нам зеленый был. А он ка-а-ак выскочил, – говорящий пьяно хихикнул, – и в тебя врезался. Выехал с бешеной скоростью, и прямо в тебя!

– Владимир Михайлович, а девка?

– Так ее уже и след простыл. Так рванула из машины, что все добро свое оставила. Ты ее, кстати, завтра найди, сумочку отдай и предупреди, что с нами ее не было и вообще, если что кому вякнет – закопаю. Если будет артачиться – скажешь, разберусь.

– А менты? Картинка же ясная! Видно, кто кого стукнул, и скорость он не мог приличную развить, со двора выезжал!

– Менты не дураки! Поэтому будут не картинки рассматривать, а меня слушать. Ты со страху забыл, кто я есть?

– Так жертвы же!

– Жертвы! Это я жертва! По своему городу проехать не могу, чтобы какой-нибудь говнюк не подвернулся. Ни днем ни ночью покоя от них нет. Знать надо, что я по ночам этой дорогой гоняю и скорость люблю. Учить их нужно. Сегодня эти сдохнут, завтра другие сто раз подумают. Все, менты едут. Пошли тихонечко. И молчать про скорость и светофоры.

Этой ночью погибли мои родители. Мне было четырнадцать лет.

Все как тогда. Догорает железный скелет машины. Ноги ватные, в ушах звенит. Только стоят рядом со мной не убийцы моих родителей, а простые автолюбители, случайные свидетели трагедии.

– Гад, вылетел на встречную, эти увернуться хотели, да прямиком в дорожный указатель. А сзади им «КамАЗ» «помог». Наверное, сразу насмерть. А этот скрыться пытался, да развернуться не смог. Настолько пьян, что в кювет скатился. Как же он мимо постов ГАИ ехал?

– А кто его остановит с такими номерами и мигалкой? И ведь все с рук сойдет. А люди погибли. И еще гибнуть будут.

Кому, как не мне, знать это! Тогда, четырнадцать лет назад, я не думала о наказании убийцы мамы и папы. Я вообще не вполне понимала, что произошло. Настоящее казалось настолько несправедливым, что выглядело нереальным. Дед потом говорил, что я не плакала ни на похоронах, ни во время следствия. Только однажды, когда в коридоре следственного управления услышала голос Лехи, водителя, убившего моих маму и папу, я потеряла сознание. Впрочем, мои робкие и сумбурные показания вообще не попали в дело, в действиях Алексея Водяникова, водителя главного прокурора города, катавшего в тот вечер своего пьяного хозяина, состава преступления найдено не было. Виновником происшествия признали моего папу. Экспертиза показала, что в крови его находился большой процент алкоголя, к тому же водитель и его пассажир утверждали, что он на огромной скорости выехал на запрещающий сигнал светофора.

Дело замяли, но мы, как наследники виновников происшествия, должны были выплатить компенсацию за ремонт автомобиля прокурора, Синдякова Владимира Михайловича. Наследники – это я и мой дедушка, Аристарх Владиленович. Мы продали квартиру и смогли расплатиться с убийцей. Оставшуюся сумму и все остальные, весьма немалые семейные накопления дед дальновидно вложил в акции одной из самых прибыльных российских компаний. В то время этот поступок казался опрометчивым, сейчас же приносил нам весьма неплохие дивиденды, я могла себе даже позволить не работать, но надо же было чем-то заниматься! Если бы не работа, я так и не вылезала бы из кресла перед камином. И моя Алина, с которой мы дружим до сих пор, совсем бы запилила меня.

Звук сирены прогнал воспоминания, наконец прибыли милиция и машина «Скорой помощи». Гаишники деловито наладили объезд, поток машин медленно двинулся вперед. «Не смотреть!» – командую я себе, но взгляд помимо моей воли останавливается на двух неподвижных телах на обочине. Мужчина и женщина. В кювете возле черного авто с включенными мигалками сидит и плачет пьяный водитель. Ему тоже ничего не будет. Его тоже отмажет начальник, очередной прокурор или депутат. И дочка этих несчастных так же, как я, будет жить без ласки мамы и защиты отца и тоже вырастет серым обывателем и будет всю жизнь спокойно дремать с книгой в кресле перед камином. И также заплатит убийце своих родителей. Так кто тогда из нас хуже? И не пришло ли время заплатить по-настоящему?

Этим вечером я, вопреки обыкновению, внимательно смотрю вечерний выпуск местных новостей. На экране уже знакомая мне картина: обгоревшая машина, слегка помятый черный автомобиль с мигалками. В фургон «Скорой помощи» грузят два тела: лица не закрыты, значит, они еще живы. Слава богу. За кадром звучит по-пионерски бодрый голос дикторши:

– Сегодня на выезде из города произошла крупная автокатастрофа с участием заместителя главы администрации города Александра Королева. Предположительно, водитель «девятки» не справился с управлением и столкнулся с машиной, которой управлял Королев. В данный момент зам. главы администрации находится в больнице, состояние его не внушает опасений.

Вот так. Значит, человек, который плакал возле машины, – не водитель, а один из хозяев города, о том, что он не пострадал, заботливо сообщили взволнованным гражданам. А что с водителем и пассажиркой «девятки»? Кто они? Это никого не волнует? Ситуация повторяется? Я набираю номер моего друга, корреспондента газеты «Горовск сегодня» Антона Ярцева.

– Антон, что ты знаешь о сегодняшней аварии? – спрашиваю в лоб.

Он сразу понимает, о чем я.

– Там что-то нечисто, Полина, информации нам не дают, к Королеву не пускают. Но ты меня знаешь, я так просто не отступаю. А что у тебя за интерес к этому делу?

– Так, любопытство. Включила телевизор, нечаянно наткнулась, – отмахиваюсь я.

Значит, Ярцеву поручено освещать в прессе это происшествие, прекрасно. Я не смогу спать спокойно, пока не узнаю, что с пострадавшими.

– Ариш, – обнимаю я деда после ужина, – расскажи, как все тогда было.

Он внимательно смотрит на меня и сразу понимает, о чем я прошу. И его не обманывает мой нарочито равнодушный и легкомысленный вид. Вероятно, несмотря на все его старания, актриса я неважная. Или он слишком проницательный. Наверное, все-таки второе.

– Что-то произошло, Полетт?

– Нет, все в порядке, просто хочу знать.

Дедушка больше ничего не спрашивает и рассказывает мне все, о чем я уже знала, даже не подозревала или догадывалась.

Город долго гудел после катастрофы. Несмотря на отсутствие информации в прессе, стало известно о ночной гонке главного прокурора с девицей легкого поведения, нашлись свидетели, которые видели несущуюся по городу со страшной скоростью и игнорирующую светофоры и знаки машину прокурора. Сначала и у следователя не было сомнения в истинном положении вещей, но как-то потихоньку картинка начинала меняться, обрастать загадочными свидетельствами, и в один момент все перевернулось с ног на голову. Из потерпевших наша семья превратилась в виновников происшествия, уже после похорон неожиданно откуда-то всплыли положительные результаты экспертизы на алкоголь папы. В городе поговаривали о фальсификации результатов, да что там поговаривали! А то я сама не знала, что папа никогда не садился за руль выпивши, к тому же в тот момент у него случилось обострение язвы и он априори не смог бы выпить ни капли.

Официально по делу нашелся только один свидетель, но выступал он на стороне прокурора – бомжеватого вида дедок заявил, что видел, как папа рванул на красный сигнал светофора. Свидетелей с нашей стороны не было. Вернее, была – я. И я могла бы свидетельствовать в защиту памяти моих близких, но после того, как в раскрытое окно деду зашвырнули обгорелую пластмассовую куклу, он не позволил мне участвовать в дознании. Друзья отца подготовили коллективное заявление с просьбой провести повторную экспертизу, после чего под входную дверь нам подбросили полуразложившегося кота, а в почтовый ящик кинули письмо с жутким описанием того, что будет со мной, если дед согласится на эксгумацию.

И Ариша сдался. Для него и так было чудом, что он нашел меня возле той кирпичной стены. Дедушка был уверен, что я сгорела в машине вместе с папой и мамой. Родителей не вернешь, а потери внучки он не перенес бы, поэтому и не стал настаивать на продолжении следствия, уговорил друзей родителей оставить все как есть, заплатил требуемую сумму и переехал со мной в коттедж.

– Значит, основная вина все-таки лежит на водителе… Прокурор просто прикрыл его, а заодно и себя.

– Все не так просто. Когда еще дело не приобрело опасный для тебя оборот, мне все-таки удалось аккуратно выйти на ту девицу, что была с ними. Она утверждает, что за рулем был не водитель, а прокурор, сам Синдяков. Напился и захотел погонять по городу. Водитель пытался уговорить его не садиться за руль в таком состоянии, но тот, естественно, не стал его слушать.

– И эта девица так просто тебе слила эту информацию?

– Продажный человек продажен во всем. Я хорошо заплатил ей. Правда, воспользоваться этой информацией не смог, на следующий день она исчезла. Дай бог, чтобы у нее просто хватило ума уехать. Ну а потом я испугался за тебя и позволил замять дело. Они о себе больше не напоминали. Если бы…

– Если бы?

– Если бы бывший прокурор не вышел на пенсию и не купил дом в нашем коттеджном поселке. Мы живем совсем рядом, и я поневоле не могу забыть всю эту мерзость. Внучка, а может, нам уехать? Купить дом в другом месте, а этот продать? Или вообще переехать в другой город?

Ну уж нет.

– На, надевай, вторую на смену принесу потом, вместе с бейсболкой.

Алина кинула на диван черную майку с кровавой надписью на спине: «Нет – наркотикам!» Моя подруга постоянно участвовала в каких-то движениях, записывалась на курсы, стояла в пикетах, то есть являла собой полную противоположность мне с моим лучшим другом – креслом.

– Носить будешь даже на работу, можно с джинсами, дома необязательно, если гостей не ждешь.

– Алиночка, она некрасивая, – по привычке заныла я, – и на работе выглядеть несолидно будет.

– Несолидно? – взорвалась подруга. – А солидно, что от этой гадости нация вырождается? А ты хоть знаешь, какой колоссальный доход имеет наркомафия от продажи наркотиков? Сколько школьников, студентов и прочей молодежи в год садится на иглу? У них не родятся дети, некому будет возделывать поля, трудиться на заводах. К чему мы придем? Вот у меня тут цифры есть, садись!

Алинка достала толстый блокнот и открыла первую страницу, исписанную ее безобразным почерком. Я поняла, что лекция часа на три мне обеспечена.

– Прости, я неправильно выразилась, – заспешила я, – совершенно с тобой согласна, наркобаронам нет места в нашем обществе. Только перед тем, как мы ими займемся, давай совершим небольшой шопинг. Помнишь, ты затащила меня на курсы стилистов? Так вот, я хотела бы применить знания на практике и заняться своей внешностью. Так хочется что-нибудь поменять!

Раз избавиться от ее общества не получится, я решила использовать энергию подруги себе на пользу. Мне предстоял большой и мучительный поход по магазинам, а кто лучше Алины в городе мог знать, где можно достать все, что мне необходимо!

– Как неожиданно в тебе проснулась женщина! Хорошо, что не совсем поздно, еще есть шанс сделать тебя привлекательной. Так, сначала волосы, – наркобароны могли вздохнуть спокойно, – срочно меняем стрижку! Красимся в блондинку и стрижемся под мальчика. Нет, лучше огненные пряди на смоляном фоне и длина ниже плеч. А еще я видела у одной девицы раскраску в виде шахматной доски – отпад!

– Нет, краситься в доску и стричься под мальчика я не буду, – проявила я твердость, – давай для начала купим несколько париков и посмотрим, что мне пойдет. День похожу в одном, день – в другом. А то бывает, что решишься на что-нибудь экстремальное, а потом каешься, и сделать уже ничего невозможно. Определюсь, а потом рискну уже и на стрижку, и на покраску.

Стричься я не собиралась, а вот парики мне пригодились бы. Чтобы Алина не поняла, что я от нее что-то скрываю, пришлось выдать ей эту неуклюжую версию.

– А давай! – загорелась Алина. – И мне поносить дашь. Я знаю одно место, там парики из натуральных волос, жутко дорогие, но зато шикарные. И линзы! Давай купим тебе цветные линзы. Индиго или желтые, как у ведьмы! А еще есть кошачий глаз, вообще супер! Только сначала в бассейн запишемся. Или майку надевай!

«Шантаж – это уже слишком, – думала я, осторожно лавируя в городском потоке машин, – хотя бассейн все-таки лучше, чем майка. А почему бы нет? Мне нужна хорошая форма, а плавание прекрасно поддерживает все мышцы в тонусе. Да и покупка линз – отличная идея. У меня удачный цвет глаз, серый, могу носить любые линзы. Желтые брать не будем, а пара-тройка с натуральными оттенками, пожалуй, не помешают. Итак, сегодня закупаем камуфляж, берем абонемент в бассейн, вспоминаем уроки стилиста, перетряхиваем гардероб. Мне нужно научиться менять внешность до неузнаваемости. Слава богу, природа наделила меня неброскими и незапоминающимися чертами лица – с такой внешностью идут в модельный бизнес: что хочешь, то и нарисуешь».

– А еще он мне сказал, – перебила мои мысли Алина, оказывается, она давно и оживленно что-то рассказывала, – что моя собака с нами спать не будет! Овчаркам в постели делать нечего! А я сказала, что если с нами не будет спать собака, то будут спать дети, а они по ночам срыгивают и дуются, чего служебная собака никогда себе не позволит. А он сказал, чтобы я тогда и спала со своей овчаркой и рыгающими детьми, а он себе нормальную найдет. Ну не гад ли?

– Гад, – согласилась я из женской солидарности, – а когда ты успела служебную овчарку завести?

– И не собиралась, – фыркнула Алинка, – это я так, умозрительно. В квартире больших собак держать нельзя, им простор нужен. А давай я ее у тебя заведу? У тебя простору много, можно будет устраивать заседания клуба собаководства, в саду построить всякие препятствия и готовить собак для службы на границе, – несло мою подругу.

– Алина, у тебя есть знакомый электронщик, – перебила я полет ее фантазии, – высококлассный специалист и не очень любопытный?

Плана у меня определенного не имелось, поэтому мне и нужен был человек, умеющий обращаться с «жучками». По моему разумению, у господина бывшего прокурора скелетов должно было быть не меньше, чем шкафов, и результаты прослушки вполне могли натолкнуть меня на дельную мысль. Как попасть в дом и установить «жучки», я пока не придумала, впрочем, эта задача не казалась мне такой уж невыполнимой. Охраны в доме наверняка нет, дом на наличие прослушивающих устройств вряд ли проверяют, кому интересен прокурор в отставке! Прикинусь инспектором из санэпидстанции или попрошу принять меня на работу горничной и пристрою «жучок» в цветочном горшке или под журнальным столиком, как это в кино делают.

Конечно, знакомый электронщик у Алины был. Шумный и эмоциональный Витя Шилов, откликающийся на ник Шило. Как и все специалисты по электронике и компьютерам, Шило громко возмущался, если на жизненном пути ему попадался человек менее гениальный, чем он. Если собеседник не мог достойно ответить на его словесную профессиональную абракадабру, он закатывал ясны очи, всплескивал по-девичьи руками и долго, пристально смотрел в глаза несчастному. Человек незакаленный тушевался и чувствовал себя полным идиотом, закаленный давал насладиться Вите своим превосходством и продолжал разговор, долго, мучительно приближаясь к цели. Результат того стоил: в отличие от лексикона Вити, изготовленные и усовершенствованные им приспособления были просты в употреблении и надежны.

Для Алины я придумала историю об интриганке-кадровичке с завода, которая действительно была таковой. Сказала, что она сочиняет обо мне небылицы и я хочу быть во всеоружии, для чего и собираюсь устроить прослушку в ее кабинете. Рассталась подруга со мной абсолютно счастливая, удовлетворенная моим нехитрым враньем.

– Ну вот, Полиночка, я вижу, что в тебе проснулась женщина. И это очень хорошо, просто замечательно! Теперь я знаю, что нам надо с тобой сделать. В бассейн мы не пойдем, там хлорка, она на кожу плохо влияет, мы пойдем на курсы гейш. Я объявление видела. Вот только покончу с наркоторговлей, и сразу – в гейши. Представляешь, как все мужики от нас попадают! И этот гад еще пожалеет.

Глаза подруги сузились, губы вытянулись в ниточку. Да, искусству самообладания гейш ей еще учиться и учиться! Я совершенно искренне чмокнула ее в щеку, села в машину и поехала домой. Мне предстояло разобрать покупки и выстроить стратегию поведения.

Глава 2

Дома у нас был гость. Гость дорогой, старый друг моих родителей, полковник ФСБ Сергей Дмитриевич Курбатов. Дядю Сережу я знала с детства, во время той трагедии вместе с семьей он находился в длительной загранкомандировке, вернулся только через два года и сразу ринулся помогать нам. Ворошить историю двухлетней давности дед ему не позволил, но отца отчасти дядя Сережа мне заменил и любые проблемы, какие возникали у нас с дедом, решал в секунды. Дедушка как раз закончил раскладывать карты.

– В первый раз вижу, чтобы вы с дедом играли. Забыли, чем это может кончиться? – пригрозила я.

– Мы же на интерес, – оскорбился Ариша и тут же отомстил: – А я в первый раз вижу, чтобы от беготни по магазинам у тебя так горели глаза. Взрослеем?

– Стареем, – не растерялась я, – скоро в салонах красоты буду своим человеком и шкафчик для аксессуаров заведу.

Мне удалось его смутить, Ариша действительно с завидной регулярностью посещал дорогой салон красоты, где ему приводили в порядок его гордость – бородку. К тому же в последнее время его неудержимо потянуло на мужские аксессуары: шейные платки и шляпы. А при взгляде на его ухоженные руки я не сомневалась, что дед регулярно делает маникюр, что он, впрочем, тщательно скрывал.

Свалив все покупки наверху, я спустилась в одну из гостиных. Эти комнаты успела оформить моя мама. В память о тесноте нашей квартиры родители запланировали на первом этаже целых три гостиных: для своих гостей, для дедушкиных и для моих. Спальни располагались на втором этаже и считались личной территорией. Идея с гостиными казалась удачной, не надо было спорить и по оформлению комнат, для себя мама и папа выбрали модный тогда стиль кантри, дедушка – роскошный рококо, я – лаконичный хайтек. Зато теперь каждого гостя можно было принимать в наиболее желанной для него обстановке.

Ариша и дядя Сережа пребывали явно в прекрасном настроении, чему немало способствовал армянский коньяк из коллекции дедушки. Не раздумывая долго, я взяла быка за рога.

– Дядя Сережа, а что вы знаете о семье Синдякова Владимира Михайловича, бывшего главного прокурора города?

Благодушие с этой парочки как ветром сдуло. Они напряженно посмотрели друг другу в глаза. Я их люблю и не хочу тревожить, но кто мне может помочь, кроме них? Я читаю их молчаливый диалог:

– Зачем ей?

– Надо.

– Рассказать?

– Пожалуй. Все равно не отцепится.

– А чего рассказывать? – произносит дядя Сережа. – Все, как у всех. Дом, молодая красивая жена взамен старой и преданной, старший сын умный, младший – дурак.

– А подробнее?

– Жена действительно юная и симпатичная, твоего возраста. Чего хмыкаешь? Двадцать восемь лет – это юность. В моем возрасте поймешь. Вроде не глупая, высшее образование, но живет затворницей. Бассейн – салон – дом. Все развлечения. Старший сын, Вадим, очень толковый бизнесмен, разведен, занимается жилищным строительством, владеет «Седьмым небом», бизнес считается семейным, но пашет один Вадим. Младший, Антон, лоботряс и позор семьи: секс, наркотики, рок-н-ролл. Все как у всех.

– Это все?

– Ну, еще мелочи кое-какие. Да что за странное любопытство?

– А что, уже и спросить нельзя? – скривила я недовольную рожицу.

– Полетт, не паясничай, – одернул меня Ариша.

– А давайте-ка я вас лучше ужином покормлю, – перевела я стрелки, – сидите здесь, никуда не уходите, я на кухню.

Сбежала, конечно, позорно, но никакой гениальной отмазки в голову не пришло. К тому же всегда, когда я теряюсь, начинаю нести чушь. Срабатывает своеобразная внутренняя защита. Больше к этому разговору мы не возвращались, только уже поздно ночью, проводив гостя, Ариша спросил:

– Ты уверена, что справишься?

– Не совсем. Но остановиться я уже не могу.

– Что именно ты собираешься делать?

– Я его уничтожу. Как он уничтожил моих родителей.

– Уничтожишь физически? Устроишь самосуд? Яд, оружие, несчастный случай?

– Не так просто. Пусть он сначала узнает, какая пустота наступает при потере самых близких.

– Жестоко. Смело. Ну, что же, я ждал, когда ты созреешь до этого. И останавливать тебя не буду. Взамен – просьба: по возможности держи меня в курсе дела. Я не так стар и глуп, как может показаться. И во многом смогу помочь тебе. Ты же знаешь мои связи.

– Спасибо, дедуль, я тебе обещаю.

Я действительно была благодарна ему. И не только за предложенную помощь, хотя и она могла оказаться бесценной. Ариша был непревзойденным карточным игроком и светским львом нашего городка, знающим все и вся и имеющим влияние в обществе. Для меня важнее было другое: дед не только не отговаривал меня от затеянного рискованного шага, но и с детства готовил меня к нему. Лишь теперь я начинаю понимать, зачем он буквально истязал меня логическими играми, тренировал память, учил добиваться своего не только напрямую, но и с помощью тонких ходов и обходных путей.

Из зеркала на меня смотрела совершенно незнакомая мне девица. Абсолютно черные прямые пряди, нарочито густо подведенные глаза, черная помада, бледная, без полутонов, кожа. Неплохо. Ногти короткие, но и на таких черный лак смотрится эффектно. Наращивать ради одного образа не будем, вдруг в следующий раз мне придется изображать старушку-бомжиху. Теперь линзы. Очень красиво смотрелись бы синие. Но мы не красоты добиваемся. Поэтому либо самые темные, почти черные, либо светлые, как у альбиноса. Нет, бесцветные – это уже карнавал какой-то. А я не собираюсь прикидываться матерым готом, истинные неформалы меня сразу вычислят, я просто хочу вызвать к себе интерес и максимально изменить внешность. К тому же у готов, насколько мне известно, свой наркотик – кладбища и гробы. Поэтому наркоманка-гот – это уже перебор. А я хочу показаться своей среди наркоманов. Поэтому все-таки черные, они создадут эффект расширенных зрачков. Пригодилась черная кожаная мини-юбка, которую практически насильно вынудила меня купить как-то Алина. До сего дня я не рисковала ее носить, но эта жуткая девица в зеркале – не я.

Страшно не было. Было жутко весело. Даже чересчур весело. Так весело бывает при истерике. Может, валерьянки выпить? Надо показаться Арише, пусть вынесет свой вердикт. Я тихонько выскользнула из спальни, сунула за щеку жевательную резинку и резко распахнула дверь в комнату деда. С детства запомнила правило, которое преподал мне он же: если хочешь внезапно напугать человека, лучше молчать. Любой выкрик, фраза, рычание только выдают в тебе существо приземленное, тишина же – привилегия жителей царства мистики и непознанного. Поэтому я молча застыла в дверях, свирепо расправляясь с жевательной резинкой.

– Э-э-э… – растерялся мой бедный дедушка. Карты для пасьянса выпали у него из рук, и он начал суетливо собирать их, не отрывая от меня взгляда. – Вам кого?

– Нормальный человек потянулся бы к телефону, милицию вызывать, – прыснула я, – а ты чуть кофе не предложил. Дед, ну разве можно так доверять людям?

– Зря я не порол тебя в детстве, – с облегчением выдохнул дедушка. – Нет, но какова! Если бы не голос, никогда бы не поверил, что это ты! Умница, не зря я в тебя всегда верил.

Итак, если меня не узнал человек, воспитывающий меня с детства, значит, не узнает никто. Я рассказала ему о своих планах, назначила контрольное время, по истечении которого ему разрешалось поднимать тревогу, и спустилась в гараж. Жаль, что мне придется оставить машину в квартале от клуба, своей черной мастью она идеально дополнила бы мой облик!

Начать я решила с Антона, самого непутевого и уязвимого представителя этого семейства, а где искать молодого лоботряса в нашем городе? Как патриотка и порядочная девушка, я прекрасно знала, какие места не следует посещать. Ночной клуб «Пароход» имел весьма дурную славу, почтенные мамаши пугали им своих дочек, дочки страстно мечтали хоть на миг окунуться в пучину порока и разврата. У Ариши хватало ума не читать мне мораль и не перечислять злачные места, где мне не следовало появляться. Поэтому как-то раз Алине удалось затащить меня в «Пароход». Мы удовлетворили свое любопытство, насквозь провоняли запахом «травки», заработали по паре щипков за попку и удачно спаслись бегством, отправив особо назойливых кавалеров за коктейлями. Осознав, что быть порочными девицами в рамках небольшого города невыносимо скучно, мы больше не предпринимали попыток проникнуть в гнездо разврата.

Сейчас скромный опыт посещения злачных мест оказался мне на руку, гораздо увереннее чувствуешь себя в том месте, где ты уже бывала ранее. Я заплатила за входной билет и прямиком направилась к барной стойке, находящейся на возвышении. И мир посмотрю, и себя покажу. Нога на ногу, пустой взгляд, резинка за щекой. Скоро пригодилось и знание классики: с помощью лексикона Эллочки-людоедки я легко расправилась с первыми кавалерами, на ходу делая открытие: мужчины определенного сорта уважают хамство и грубость. А вот это то, что мне нужно. Сначала я почувствовала резкий запах марихуаны, потом увидела его носителя – небрежно одетого юнца с давно не мытыми волосами, собранными в хвостик.

– Откуда такая птица в нашем курятнике? – закинул он удочку.

– Отвали, без тебя хреново, – не сразу сдалась я.

– Помочь? – заинтересовался юнец. – На травке сидишь?

– Ща! Я что, корова, – вяло возмутилась я, – или в вашей дыре только сеном кормят? Кока есть?

– Пошли, – цепко схватил он меня за руку.

Макс, так звали моего нового знакомого, протащил меня через толпу двигающихся людей в затемненный угол, где на большом жестком угловом диване сидела тесная разнополая группа. Даже если на меня и обратили внимание, то особого восторга явно не проявили. Кажется, я немного перестаралась, группка местных наркоманов выглядела вовсе не эпатажно.

Как хорошо, что моя Алинка – личность увлекающаяся и деспотичная! Она все-таки заставила меня выслушать лекцию о вреде наркомании, а так как я заинтересовалась этим вопросом, то и ответила на мои вопросы и даже провела практическое занятие по употреблению кокаина, используя вместо порошка простой крахмал. В порыве любознательности я уговорила ее помочь мне правильно оформить дозу, якобы для того, чтобы наш практикум выглядел более реалистично. Мы убедились, что это противно, и поклялись никогда не пробовать эту гадость. Я тут же нарушила клятву, прихватив с собой в клуб свежеизготовленный пакетик с крахмалом. За мной, конечно, наблюдали, но в полутьме мне легко удалось поменять пакетики. С видом знатока я попробовала порошок, удовлетворенно кивнула и втянула крахмал сначала одной ноздрей, потом другой.

Так, теперь надо откинуться на спинку дивана и закрыть глаза. Как там говорила Алина, когда должно начаться действие наркотика? Выждав необходимое время, я открыла глаза.

– Поперло? – ухмыльнулся Макс.

Я не сочла необходимым ему ответить и обвела взглядом сидящих рядом. Так, кто из них Антон и здесь ли он вообще? Интересно, в подобных компаниях принято представляться самой или нужно ждать, когда тебя об этом попросят? Ну уж нет, пусть играют по моим правилам, даже если это идет вразрез с правилами завсегдатаев клуба.

– Элла, – коротко представилась я, памятуя о своем прообразе, Эллочке-людоедке.

– Спайс, – немного помедлив, ответил сидящий со мной рядом тип.

Не назвали себя лишь две девицы – понятно, конкуренция. Антон представился как Тони – манерничает, как и другие. Явно заинтересован. Долой девичью скромность, выпестованную во мне дедом! Я перешагнула через ноги Спайса, добралась до Тони и втиснулась между ним и девицей. Девица зашипела, как плевок на сковородке, и мы немного подискутировали, употребляя короткие бранные выражения и наречия. Судя по удовлетворенной физиономии девицы, я справилась неплохо.

Тони, совершенно верно решив, что весь сыр-бор разгорелся из-за него, по-хозяйски положил мне руку на бедро. Я с удовольствием и размахом вколола в эту руку пластмассовую шпажку из вазочки с мороженым, стоящей перед несчастной моей соседкой. Вколола весьма убедительно: еще немного, и я вполне могла бы пригвоздить его ладонь к своему бедру в лучших традициях кровавых боевиков. Тони взвыл, отшвырнул шпажку и завопил:

– Ты что, рехнулась? Больно же! Смотри, кровь! Ненормальная.

Я, не отрывая от него взгляда, медленно подняла шпажку, положила ее в вазочку с недоеденным мороженым, потом протянула свою ладонь:

– Дай руку.

– Да пошла ты! – перестал вопить Тони.

– Дай руку, – не меняя интонации, повторила я.

Видок, наверное, у меня был еще тот. Линзы создавали почти полный эффект слияния радужки со зрачком, бледная кожа в ультрафиолете освещения казалась голубой и прозрачной. Тони, как загипнотизированный, протянул ладонь. Я медленно поднесла ее к губам и лизнула. Лизнула рядом с выступившей капелькой крови, что в полутьме было незаметно. Потом окрасила свой палец его кровью и провела им по своей шее – от ямочки на горле до ложбинки на груди. Все это время я не переставая гипнотизировала парня. Затем притянула его к себе и по-хозяйски поцеловала в губы. После чего грубо толкнула на диван, быстро вышла из клуба, пробежала квартал, нашла свой «Мини Купер» и с колотящимся сердцем шлепнулась на сиденье. Впрочем, зря бежала. Меня и не думали догонять. Думаю, даже этих видавших виды лоботрясов я повергла в состояние легкого шока. Если бы сейчас меня видел дедушка, то сказал бы, что во мне взыграла бабушкина кровь – даже мой весьма бойкий дед уступал этой рано ушедшей из жизни особе в способности эпатировать окружающих.

Ну что, кровь есть кровь, не зря же я «проспала» четырнадцать лет перед камином. Силы накоплены, теорию выживания, которую дед преподал мне, я усвоила на «отлично», начинаем жить на практике. Сегодня первый экзамен. Если Тони «зацепило», продолжаем в том же духе, если нет – не отчаиваемся, ищем другой путь. Ровно через три дня появлюсь в «Пароходе». Если я сделала все верно, Тони будет меня ждать. А пока попробую узнать побольше о бизнесе Вадима, старшего сына моего врага.

И все-таки неужели это была я?

Информацию о семейном «Седьмом небе» Синдяковых мне предоставил Саша Соколов, с которым меня практически с пеленок связывала настоящая братская дружба. А как же иначе, если судьба свела нас в детском саду, настойчиво усадила за одну парту в школе и завершила свое дело в институте? Дальше возиться с нами ей не было смысла: мы настолько привыкли друг к другу, что часто забывали, что нас не связывают родственные узы. Наверное, мы были бы хорошей семейной парой, если бы не фантастическая любвеобильность Сашки. О его похождениях я знала все, поэтому не имела никакого желания переходить на новый уровень отношений. Соколов уважал меня и дорожил нашей дружбой, поэтому попытку затащить меня в постель предпринял всего один раз. После чего поклялся «ни-ког-да не видеть во мне женщину».

Оказалось, что Вадим Синдяков, старший сын прокурора, когда-то выиграл тендер на застройку старого центра города. Участок хлопотный, но весьма прибыльный. Теперь он потихонечку выселял стариков из их ветхого жилья и возводил на месте частных домишек многоэтажки. О деятельности Вадима ходили весьма неприятные слухи. Поговаривали, что старики неохотно меняли свои привычные халупки на квартиры в хрущевках на окраине города, поэтому выживали их часто жестокими методами. В местной газете даже мелькнула как-то статейка о странной закономерности: перед закладкой фундамента нового дома в районе его предполагаемого строительства обязательно случался пожар. Жертв, слава богу, не было, но для житья дом был уже непригоден и шел под снос. Соседи съезжали уже безропотно, следуя логике: дом пропадает, но хоть вещи в сохранности будут. Впрочем, крупного и успешного бизнесмена всегда сопровождают нелицеприятные слухи, поэтому все это еще надо было доказать.

Назывался семейный бизнес Синдяковых «СНГ», что расшифровывалось как «Седьмое небо Горовска». Обычно называли его красиво «Седьмое небо», упуская провинциальное «Горовска». Владельцами считались два дольщика: Вадим Синдяков и Марина Уханова, новая супруга старшего Синдякова. Почему прокурор оформил свою долю на жену, можно было понять, так же как и факт сохранения ею девичьей фамилии. В последнее время с неприкосновенности сильных мира сего сняли табу, и несоразмерными доходами многих «бывших» заинтересовались соответствующие службы. А так Владимир Синдяков вроде бы и ни при чем. У супруги другая фамилия, в дело она вошла еще до регистрации брака, а сын за отца не ответчик. Кстати, коттедж по документам тоже принадлежал Марине. По сути, все понимают, что к чему, по документам – не придерешься. Живет себе скромный пенсионер нахлебником в доме обеспеченной молодой супруги, укропчик сажает. Ну владеет скромной квартирой в городе, заслужил!

То, что основная доля имущества семьи Синдяковых принадлежала Марине, меня заинтриговало. Что же это за дама такая? Слишком расчетливая или цветочек алоэ в юбке? Крутят ею или крутит она? С согласия сыновей отец оформил на нее дом и свою долю в бизнесе или вопреки их мнению?

Короче, мне надо было увидеть эту непонятную Марину. Немного поразмыслив, я уселась в машину и направилась к выезду из поселка. Нашу коммуну охраняли обычно два охранника. Въезд преграждал полосатый шлагбаум, один из ребят сидел в будке, другой проверял пропуска. Машины постоянных жителей поселка ребята знали «в лицо», пропускали без предъявления мандата. Мне они нравились. Спокойно и уверенно делают свою работу, никогда не хамят, но и не заискивают, при мне как-то осадили зарвавшегося гостя – молодой, но уже обрюзгший до безобразия тип на джипе пытался проехать в поселок без предварительного уведомления хозяев. В ответ на просьбу позвонить хозяину, чтобы тот подтвердил свое приглашение, тип разразился отборной бранью и пытался взять шлагбаум штурмом. Охранники вынуждены были вытащить эту тушу из джипа и угомонить дебошира.

В тот раз я свидетельствовала против хулигана и подтвердила профессионализм ребят, чем спасла их от несправедливого нагоняя и увольнения. С тех пор они всегда приветливо улыбаются мне, да и я рада видеть их веселые физиономии, мы любим людей, которым делаем добро. Не доезжая до шлагбаума, я завернула к входу в будку охранников.

– Ребята, выручайте, жидкость для стекол забыла залить, а домой возвращаться лень. Нальете водички?

– Не вопрос!

Один из охранников открыл капот «Миникупера». На мое робкое «Я сама» отмахнулся – нечего руки пачкать.

– Хорошая машинка, – похвалил он, закончив.

– «Машинка»? – надулась я. – Зверь машина, при умелом управлении любого на дороге «сделает».

– Да я не спорю, – сказал он, – просто вид у нее дамский, мужчине такую иметь несолидно.

С этим я согласилась. Внутренне. А вслух заспорила с ребятами: мне надо было вывести их на примеры и узнать, на каких машинах ездят состоятельные дамы нашего поселка. Это было несложно. Мы обсудили достоинства и недостатки авто двух-трех моих соседок, и, чтобы не затягивать разговор, я подкинула им наживку:

– А супруга прокурора? У нее же чисто мужской автомобиль: и тяжелый, и в управлении сложный. Зачем ей только такой? Все равно выезжает только в супермаркет за покупками.

– Это у нее-то мужской? – загорелся охранник. – Да ни один серьезный мужик не сядет за руль такого кузнечика! А выезжает она действительно редко, только в бассейн по графику, а так – больше дома сидит. Похоже, не больно-то ее одну выпускают.

– Бедняга, – посочувствовала я, – вот и выходи замуж. В бассейн-то часто выезжает?

Охранник сообщил мне дни недели и время регулярного выезда мадам прокурорши из поселка, после чего я быстро свернула разговор. Мне, конечно, многое еще хотелось узнать у компетентного в этом вопросе парня, но чересчур навязчивые вопросы могли насторожить его, поэтому я поболтала с ними о малозначительных вещах и уехала. То, что нужно, я узнала.

В городе я переоформила на нужные мне дни недели абонемент в бассейн – хорошо, что Марина предпочитала вечернее время, – и решила кое-какие бытовые вопросы. Выходные заканчивались, а в будни мне нужны были свободные вечера. Не брать же отпуск на работе за свой счет с формулировкой «Причина – отмщение за убийство».

Глава 3

Рабочий день тянулся невыносимо долго. И как это я раньше терпела эту серость? И ведь действительно вместе со всеми перемывала косточки начальнице отдела кадров Аронкиной, сопереживала нескончаемым любовным трагедиям кассирши Гулькиной, обсуждала последнюю корпоративную вечеринку.

Сегодня мне удалось дозвониться до Ярцева и узнать новые подробности об автокатастрофе с участием Королева: как я и думала, виновником аварии считали водителя «девятки». Свидетелей, которые могли дать показания в его пользу, не нашлось, сам он, как и его спутница, находились в крайне тяжелом состоянии и не могли защитить себя. А как же водители, которые обсуждали аварийную ситуацию при мне? Один из них четко сказал, что на встречную вылетела машина Королева!

Я закрыла глаза и постаралась восстановить зрительную картинку. Дед с детства учил запоминать окружающие меня детали: требовал точного перечисления предметов, находящихся в незнакомом месте, или цифр, показанных мне на мгновение. Поэтому в привычку у меня вошло фиксирование и номеров машин, обративших на себя хоть какое-то внимание. Водитель, который стал свидетелем аварии, был на бежевой «шестерке», регион наш, буквенные обозначения номера всплыли в памяти сразу, цифры тоже скоро встали на свои места. Спасибо, Ариша! Я тут же перезвонила Ярцеву и слила ему информацию. Пусть копает, мой друг – человек неподкупный и по-хорошему упертый, если он хочет докопаться до истины – докопается, чего бы это ему ни стоило. А теперь можно заняться и своими делами.

Аккуратно расправив на плечиках серый рабочий костюм, я достала клубную экипировку. Пожалуй, тоски и мрака я нагнала в прошлый раз, сегодня стоит немного оживить прикид ремнем «под зебру». А то к мрачной леди, которой я предстала тогда, Тони может и не рискнуть подступиться. Уже перед выходом я не удержалась и мазнула алым лаком для ногтей кончики клыков. Интересно, заинтригует это парня или испугает? И то и другое было мне на руку.

Мой эпатаж, устроенный пару дней назад, кажется, не остался незамеченным. Несколько любопытных взглядов я поймала. Хорошо. Какая бы ни была моя слава, она есть, и наличие оной мне на руку. А вот Тони момент моего появления в «Пароходе» пропустил. Мне удалось подкрасться к нему незамеченной. Я положила руку на его голову. Волосы парня были мягкие, как у ребенка, я не удержалась от желания пропустить их между пальцами. Юноша вяло повернулся. Кажется, он уже успел принять:

– Элла?

– Чего хрипишь? Простудился? – плюхнулась я рядом, игнорируя окружающих. Незнакомая мне девица быстро отодвинула свой коктейль.

– Испугалась? Не трону, – хмыкнула я.

Девица, кажется, не поверила. И благоразумно пересела подальше. Я тоже заказала коктейль. Если в прошлый раз мое появление в их уголке практически не нарушило обычного течения вечера, то сейчас компания испытывала явное замешательство. Чтобы не разочаровывать их, я устроила небольшую потасовку с официантом из-за коктейля. Даже не утруждая себя дегустацией напитка, я потребовала заменить ананасовый сок на грейпфрутовый и кубики льда на шарики. В результате коктейль оказался на полу, а официант удалился взбешенный. Весьма справедливо опасаясь своего изгнания из «Парохода», я взялась за Тони:

– Дерьмо. Коктейль – дерьмо. Кока – дрянь. Клуб – отстой. В этом вшивом городишке есть что-нибудь поприличнее?

– Поприличнее – дороже, – хмыкнул Макс, – это только для мажоров.

– А ты вообще уройся, – цыкнула я, – пойдем.

Я схватила Тони за руку и потянула к выходу из клуба. Он безропотно двинулся следом. Кажется, ему нравилась моя властность, значит, я верно нашла ключик к нему. Использовать его будет легко. На улице остановились.

– Что смотришь? – раздраженно заявила я. – Веди меня!

– Куда? – таращил наивные круглые глазки Тони.

– Туда, где можно достойно словить кайф.

– Да дозу и тут можно достать, – неуверенно протянул он, – а все остальное дешевле. В других местах и публика серьезнее, и пойло дороже.

– Дороже, – хмыкнула я, – а мне показалось, что для тебя это не проблема. Я же вижу, что ты не из их круга. Или проблема? Тогда сегодня плачу я.

Кажется, уколола я его больно. Он начал плести что-то про забытые дома деньги, потом заявил, что деньги он не забыл, а потерял, после добавил, что завтра достанет любую сумму. Факт налицо: старший братец не очень-то щедр в отношении младшего, что, в общем-то, понятно. И что мне очень на руку.

– Погоди, Тони, – перебила я его лепет, – я что, ошиблась? Я же вижу, что твои джинсы и кеды стоят порядочно, это что, попытка мальчика из семьи люмпенов пустить пыль в глаза? Сколько лет ты себе в мороженом отказывал, чтобы эту майку купить?

– Да я могу весь этот клуб купить, если захочу, – взорвался наконец он, – просто деньги все у Вадьки, а он думает, мне бабки только на дозу нужны, вот и жмется. Шмотье покупает, а так – не допросишься. А у самого в сейфе… – Тони махнул рукой и не удержался от чисто детского хвастовства: – Да он столько заколачивает, что весь этот городишко купить можно с потрохами.

– Весь городишко? – не очень удивилась я. – А ты? Ты заколачиваешь?

– Конечно, заколачиваю, – неуверенно соврал он, – просто Вадька любит все сам контролировать.

– Значит, не заколачиваешь, – констатировала я, – значит, ты у нас мальчик-нахлебник, «дяденька, дай на газировку». Забавно. И что, брат ни разу не предложил тебе поучаствовать в бизнесе? Ворочает миллионами, а тебе на карамельки раз в неделю отстегивает? Или ты отрабатываешь? В булочную бегаешь, мусор выносишь. А что, прикольно, кто на что способен, тот то и делает. И имеет соответственно. То-то я смотрю, так легко тебя из клуба увела, будь ты стоящим, обязательно какая-нибудь девица бы вцепилась. А у брата и папаши, наверное, девки – первый сорт. Брат-то у тебя симпатичный?

Тони резко развернулся, глаза его горели бешенством.

– Да чего ты прицепилась-то? – заорал он. – Брат, девки, бабки. Не нравлюсь – вали, откуда пришла. Достали все.

Ого! Щенок умеет не только вилять хвостиком и хвастать несуществующей костью! Бедный, бедный мальчик. Я протянула руку к его голове, он шлепнул по руке. Больно. У Джека Лондона читала, что если щенок огрызается, надо все равно настоять на своем. Лаской ли, кнутом, но чтобы он позволил тебе то, что ты от него хочешь. Я протянула руку во второй раз, уверенно и твердо глядя ему в глаза. Он втянул голову в плечи, сверкнул на меня глазами, но брыкаться не стал. Я погладила его по голове, обвила руками за шею.

– А мне ты нравишься. Ты, и больше – никто. Только я женщина дорогая. И ты обязан мне соответствовать. Я помогу тебе, и тогда все сдохнут от зависти, все, включая твоего братца и папашу. Они еще на коленях приползут…

Куда приползут, зачем? Звучит эффектно, но непонятно и театрально. Впрочем, Тони сейчас было не до логики. Он лихо включился в разыгранный мной спектакль и, послушный воле режиссера, четко заиграл свою роль. Как и я свою. И, как ни странно, моя роль захватила меня не меньше, чем Тони. Будто режиссером этого действа была не я. Будто я тоже была лишь марионеткой в руках того, кто стоял выше нас.

Сегодня Алина примчалась ко мне на работу. Устроила целую заваруху на проходной, бедная вахтерша тетя Валя! Пришлось попросить, чтобы ее пропустили.

– Алина, ты до вечера подождать не могла?

– Какой вечер? Вечером ты выжатая как лимон и такая же кислая, а мне нужен сильный напарник. Смелый духом и полный сил. Ты почему не в майке? Я же велела носить ее на работу! Черт, бейсболку я тебе так и не принесла. Ладно, завтра принесу, в комплекте они эффектнее смотрятся. Майка черная с красной надписью: «Нет – наркотикам», а бейсболка – все наоборот.

– «Наоборот» – это с надписью «Наркотикам – да»? – невинно поинтересовалась я.

– Нет, красная с черной надписью, – строго ответила подруга, – и я вообще не понимаю, как можно острить, когда…

– …нация вырождается, а наркомафия спокойно себе пьет кофе под пальмами, – продолжила я за нее. – Кофе будешь?

– Растворимый? – поморщилась подруга. – Давай. А что у вас, нормальной кофемашины нет? Я эспрессо люблю. Ладно, давай что есть. С шоколадным ликером и в маленькой чашечке.