Наколдованная любовь Фирсанова Юлия
И опять в процесс, к добру или к худу, вмешался вездесущий Аш. Хлопнув рыцаря по плечу, он провозгласил:
— Раз девицу свою оглаживать можешь, значит, здоров, тогда нечего прохлаждаться. Нам к камню идти пора!
Ламар мигом разжал железное кольцо объятий и отпрянул от невесты, стал кирпично-красным и даже не обиделся на дерзкие речи сейфара. Кажется, рыцарь считал все происходящее занимательным продолжением видений розовой туманной стены, и был весьма обескуражен реальностью. А события последних минут, включающие штурм синих насаждений и направленный полет к дереву, из памяти мужчины благополучно испарились. Впрочем, никто не стремился рассказывать жениху, как его невеста шепталась со скелетом. Меньше знает, крепче спит!
Олечка вскочила на ноги вслед за рыцарем и принялась заправлять в джинсы неизвестно каким образом вылезшую футболку, под которой успела прогуляться пятерня Ламара, обладавшая, несмотря на размер, удивительно чуткими пальцами.
— Ты уже выяснил, куда идти, маг? — спросил сейфар.
Коренус замялся, перебирая пузырьки и мешочки на поясе, словно четки, бородка весьма символично изогнулась вопросительным знаком:
— Не совсем, чтобы создать идеальное заклятие ориентировки, мне надо бы расположить его центр как можно выше, лучше всего над лесом, чтобы аура места не влияла на чары.
— Ты предлагаешь нам затащить тебя на дерево или подкинуть? Извини, магистр, катапульты не прихватили, — сыронизировал Аш, начинавший все сильнее раздражаться из-за вынужденного промедления и очевидной бестолковости и бесполезности спутников, взятых с надеждой на совсем иной исход. О котором, впрочем, сейфар предпочитал не распространяться. И на прямой вопрос Ламара, за каким лешим ему надо попасть к Камню истины, ответил, вне всякого сомнения, правдиво, но коротко: «Надо». Да еще таким тоном, что сразу стало ясно: больше ничего не скажет, хоть режь.
— Я как раз пытаюсь решить проблему ориентировки, — пропыхтел Коренус, не столько разозлившись, сколько смутившись, и подергал бороденку. Но, не будучи Хоттабычем, волшебного выхода из ситуации в тот же миг не нашел, парочка белых волосков осталась в пальцах магистра совершенно напрасно.
— А что, если использовать вот это? — Оленька порылась в рюкзаке и робко показала магистру коробочку, прихваченную кем-то из таравердийцев в супермаркете. Выяснять, кто именно и для чего это сделал, у нее как-то не хватило силы духа или просто не выпало подходящего момента.
— Это? — Маг совершенно очевидно не понял, что имела в виду девушка, и той пришлось объяснить свою мысль:
— Сделаем что-то вроде воздушного шарика, он взлетит над лесом, а вы его заколдуете, чтобы поискать направление. Так можно?
— Воздушный шар? Что это? — Из искры подсказки не разгорелось пламени понимания, но маг заинтересовался и, как утопающий, схватился за спасательный круг посреди океана.
— Это такой полупрозрачный, очень легкий шарик. Мешочек, который ветер будет поддерживать какое-то время в воздухе. Если хорошенько подкинуть, должно получиться, — отметив, что ветви деревьев колышутся довольно активно, объяснила Оля и достала из коробочки один маленький квадратный пакетик синего цвета.
— Мешочек? — задумчиво и с сочувствием переспросил Ламар, подозревая, что душевное здоровье несчастной невесты пошатнулось от пережитого.
— Если надуть, — сконфузившись, пробормотала девушка, надрывая пакетик и извлекая скользкое содержимое.
— А! Как бычью кишку?! Давай, помогу! — обрадовался рыцарь, отобрал у девушки будущий шарик и напряг легкие.
Через несколько секунд здоровенный полупрозрачный шар покачивался в лапах рыцаря, Оля добросовестно перетягивала горловину ниточкой из личных запасов для штопки, а Коренус, вложивший внутрь шарика крохотный, почти невесомый амулетик-глаз, восторженно кудахтал. Аш успел срезать крепкую ветку дерева, чтобы наподдать шарик-шпион для придания ему ускорения при взлете. Даже краткого зависания объекта над лесом должно было хватить магистру, чтобы поисковое заклятие принесло плоды.
Наконец шар, от души долбанутый ловким сейфаром (Ламару из опасения чрезмерного приложения силы помахать палкой не дали), ракетой взмыл к верхушкам деревьев. А там, наверху, заметался, подхваченный ветром. Но крепкая ниточка и катушка, насаженная на сучок, удерживала его на месте. Ни сорваться, ни серьезно повредить процессу ориентирования шарик не мог.
— Хороший шар вышел, только почему он такой скользкий? — задумчиво прогудел Ламар, не мешая бубнящему под нос Коренусу кудесничать, и задумчиво потер пальцы.
— Потому что это не совсем шар, — смущенно пробормотала Оля, не зная, куда деть глаза.
— Не, кобылица, это совсем не шар! — Голос сейфара и неожиданно заливистый, звонкий смех повалившегося на траву мужчины стали заключительным аккордом признания. Аш хлопал рукой по дереву, вторая сжимала неизвестно как оказавшуюся у него синенькую коробочку. Темные глаза искрились удивительными снежинками-смешинками, или это так падал солнечный свет.
— Эти шарики используют так же, как бычьи кишки в Рамдале, потому что рамдальцам Семеро амулеты от зачатия носить не велели. Тут и картинки занятные есть! Хочешь глянуть? — растолковал рыцарю догадливый Аш, и коробочка влетела в ладонь Ламара.
Оля облегченно перевела дух — объяснять самой ничего не пришлось — и поспешила подобраться поближе к магистру. Вдруг ему какая-то помощь понадобится? Все лучше, чем рядом с парой мужиков, обсуждающих презервативы, стоять. Особенно если один из этих двоих так на тебя поглядывает и запихивает коробочку в карман.
Довольно улыбающийся Коренус сноровисто, будто часть своей жизни потратил на запуск воздушного змея, сматывал ниточку на катушку. Шарик трепыхался, рвался ввысь, мечтал о полете, но волей-неволей опускался на землю, где наконец смирился и покорно лег на траву. Магистр удивительно проворно развязал пухлыми пальчиками узелок и сдул шар, возвратив в один из мешочков использованный амулет, а заодно и резиновое изделие номер два, сослужившее нетрадиционную службу. Повернувшись к спутникам, старичок провозгласил:
— У меня две новости, друзья мои!
— Выкладывай обе разом, — потребовал Ламар, вытирая пальцы о подходящий крупный лопух колоритного малинового оттенка.
— Теперь я знаю, куда идти! Но, увы, туманная заграда переместила нас в глубины Фодажского леса, посему путь до Камня истины займет несколько большее время, — поделился добытыми сведениями магистр.
— Несколько — это сколько? — осведомился Аш, прищурившись.
— Вероятно, около трех дней, — прикинул Коренус и честно прибавил: — Если не возникнет непредвиденных трудностей.
— А наш путь на три дня ты с расчетом предвиденных трудностей просчитывал или только расстояние прикинул? — уточнил сейфар довольно серьезно.
— Разве можно угадать, что или кто повстречается средь Фодажского леса? На все воля Семерых! — философски пожал плечами магистр, поневоле смирившийся с перспективами пешего перехода и прилагающимися к туристическому маршруту нежданностями и негаданностями.
А запасливая Оля подумала, что присказка: «Отправляешься в поход на день, еды бери на неделю», — начинает оправдываться, и мысленно похвалила себя за выбор продуктов в магазине. Если немножко ужать рацион, то припасов должно хватить.
Магистр тем временем объяснял, куда именно компании предстоит двигаться и почему:
— …А палец Деванира точно на западе от камня стоит, тогда как башня Шалариты на юго-востоке, белый карит и малиновый мрамор далеко видны, ошибиться я не мог!
— Да, точно, я помню, ты как-то нам с Камелитом легенду о великане рассказывал, — вставил Ламар, явно гордясь знанием предмета «Введение в мифологию Фодажского леса», пришедшимися ко двору. Все пожитки, в том числе значительная часть продуктовой ноши, были собраны рыцарем в заплечную суму. Раздулась она, как облопавшийся кроликов питон, зато руки оставались свободными. В здешних краях это, похоже, было по-настоящему необходимо.
— Поняли. Так в какую сторону нам идти, маг? — оборвал Аш научные доказательства, обосновывающие верность проложенного пути и ностальгические воспоминания.
Стоял сейфар вроде по-прежнему расслабленно, но за этим проглядывали готовность действовать и скрытое нетерпение.
— Туда, — еще раз глянув на новый амулет-глазок, теперь уже прикрученный к запястью, вздохнул Коренус.
Глава 5
ИДЕМ МЫ ПО ЛЕСУ
Магистр ткнул пальцем в направлении особенно колючих кустов по левому краю поляны, пристроил поудобнее свой мешочек, в который влезло немало купленных продуктов, и двинулся в указанном направлении. Скользнув вперед, Аш занял место лидера, Ламар нахмурился было, но потом, признав за сейфаром право на личную встречу с местными дивами и чудами, более претендующими на почетное звание страховидлов, замкнул тылы, буркнув:
— Через час сменю!
Аш в ответ показал пальцами какую-то фигуру из сжатого кулака и выброшенной в сторону руки, что рыцаря совершенно удовлетворило. Наверное, это был какой-то местный вариант языка для воинов.
— Магистр, а про какой палец вы говорили? — завела в тему разговор Оля, чтобы скоротать дорогу. Если разговариваешь о чем-то, то идти куда легче и почему-то даже меньше устаешь. Раньше в походах всякие байки рассказывал папа, да такие веселые, что вся семья закатывалась от смеха.
— Это древняя легенда, милая дева, о могучем великане, что оскорбил Семерых, решив помериться силой с Первым, и был повержен. За дерзость Третий, Создатель Законов и Судия, обратил Деванира в камень и навеки погрузил в недра Фодажского леса. Теперь на поверхности остался лишь один его палец, — отозвался Коренус, несмотря на отдышку, явно довольный возможностью поболтать. Голубые глазки лучились истиной радостью наставника, нашедшего объект для приложения знаний даже в чащобе.
— Понятно, интересно, а какой палец остался виден? Не средний ли? — невольно заулыбалась Оля.
— Именно! Но как ты догадалась? — поощрительно закивал магистр, желавший проследить цепочку умозаключений ученицы.
Девушка подумала было рассказать о значении неприличных жестов в своей стране, но, застеснявшись, ответила иначе:
— Обычно этот палец самый длинный на руке, вот я и подумала, что кончик может торчать.
Ламар тут же сравнил пальцы на обеих руках и одарил невесту восхищенным взглядом. Влюбленный рыцарь хоть и выражался, как сбежавший из дурдома псих, не считал интеллект недостатком избранницы. Или, — последнее объяснение хоть и являлось правдоподобным, казалось слишком обидным, — был настолько заколдован, что любую черту характера избранницы воспринимал как достоинство.
Оля подумала о великане-оскорбителе и о том, действительно ли он существовал когда-то, или легенду придумали люди, чтобы объяснить происхождение скалы среди леса. Если принять как данность, доказанную практикой, что магия в Таравердии была реальностью, то история о дерзком Деванире могла оказаться правдой в куда большей степени, чем легенда о сатире Марсии, с которого живьем стащил шкуру Аполлон за проигрыш на музыкальном ринге. Почему-то девушка посочувствовала великану и даже немножко зауважала его. Она живо представила, как, погружаясь в землю, каменеющий мужчина сжимает пальцы и выставляет средний, чтобы боги, даже одержав победу, навеки остались проигравшими. И вообще, семеро на одного — это нечестно, тем более боги на великана! Хотя, если верить греческим мифам, которые все почему-то очень любят в отрочестве, у небожителей весьма специфические понятия о справедливости и веселье, настолько специфические, что самое лучшее, что может сделать человек, так это держаться от богов подальше.
— Похвальная рассудительность, — расплылся в улыбке Коренус, одобряя выводы девушки, и, не дожидаясь вопроса, продолжил: — А если тебе хочется услышать о башне Шалариты…
— Очень, — подтвердила туристка поневоле, настроившись выслушать еще одну занимательную историю для коротания времени в пути.
— Это развалины жилища древней волшебницы, одной из трех основательниц старейшего Магического университета в Таравердии. Состарившись, Шаларита удалилась в Фодаж, возвела скромную обитель и в уединении продолжила постигать все тайны мира! — торжественно провозгласил магистр. — Говорят, где-то в чаще скрыта ее могила. А башня из красного мрамора — это единственное, что сохранилось от ее жилья, разрушенного чудовищной бурей, разразившейся в день смерти великой.
— Неужели она так и жила одна в лесу до самого конца? Бедная старушка, как же она справлялась, — от всей души посочувствовала почившей колдунье Оля, очень любившая свою семидесятилетнюю бабушку Веру, которая жила с дядей Борисом, папиным братом.
— Волшебники стареют иначе, чем обычные люди, дитя, — улыбнулся растроганный искренней тревогой о незнакомке Коренус. — Шаларита до своего смертного часа оставалась сильной и крепкой женщиной.
— Точно, — поддакнул прислушивавшийся к разговору Ламар и гордо (а вот что я знаю!) прибавил: — Только слыхал от деда, что старушка Шала под конец дней все больше тайны на дне кружки выискивала. Не иначе как страсть далеких предков-великанов взыграла.
— У магессы были своеобразные методы постижения сути вещей, — запальчиво ответил Коренус, явно возмущенный столь пошлым раскрытием сведений об алкогольной зависимости старой волшебницы, — но это никоим образом не умаляет ценности сделанных ею важнейших открытий, хотя бы нового метода создания портальных окон на жидкой поверхности. Кстати, милая дева, погляди, у меня сохранился медальон с ее миниатюрой. Знаешь, она была любимой наставницей моего драгоценного учителя Ваториуса, да будут Семеро милостивы к звезде его души! Вот так магесса выглядела в старости. — Магистр позвенел своими пузырьками да мешочками и отцепил с пояса небольшой, с куриное яичко, овальный медальон красновато-коричневого цвета. Щелкнула крышечка, и старик показал Оле миниатюру. Девушка наклонилась, на ходу пытаясь рассмотреть гениальную магичку-выпивоху получше, и невольно вскрикнула от удивления.
Гордая осанка, длинные белые волосы, строгое лицо, чуть красноватый кончик носа и зеленые омуты глаз были теми самыми, которые привиделись девушке на поляне-могильнике.
— Что случилось, дитя? — встревожился Коренус, озираясь по сторонам и не понимая, что напугало или удивило собеседницу.
— Я ее уже видела сегодня на поляне, — призналась Оля и изумилась тому, каким счастливым стало лицо старого мага.
— Надо же, значит, Шаларита действительно стала одной из смертных хранительниц Фодажского леса, как всегда мечтала, я обязательно расскажу об этом в Университете на следующем симпозиуме! — умиротворенно вздохнул магистр и вывел пальчиками какую-то загадочную, явно ритуальную голубую загогулинку, померцавшую перед ним и растаявшую в воздухе.
— Так бедная бабуля теперь скелетина и даже наклюкаться как следует не может… — сочувственно хмыкнул Аш.
Ламар, проспавший интригующее представление из серии «явление нежити народу», принялся громогласно требовать рассказать, о какой такой скелетине идет речь, что вообще происходит и при чем здесь мертвая волшебница.
Пришлось Оле еще разок коротко пересказать беседу с призраком и все-таки упомянуть о загадочных дарах покойной магессы-бражницы.
«Для тела, души и разума», — задумчиво повторил Коренус, потер ладошки и попросил азартно, чуть ли не подпрыгивая мячиком по звериной тропе, найденной сейфаром и значительно облегчающей продвижение вперед: — Милая девочка, очень может быть, что Шаларита передала тебе частицу своей силы. Семя брошено, мне крайне интересно понаблюдать, какими будут всходы. Будь внимательна и отмечай все, что покажется тебе странным.
Землянка печально улыбнулась и покосилась на дерево с синими листьями и серой корой, по которой медленно и важно ползла гигантская, с раковину древнего анемона, трехрогая улитка. Вспомнив девочку Алису из Зазеркалья, Оля сказала:
— Уважаемый магистр, для меня здесь все очень-очень странно, я даже не знаю, смогу ли определить, стало страньше или не стало, если что-то случится. Но я постараюсь!
— Я со своей стороны, дорогая, тоже буду присматриваться, — обнадежил подопытную маг с явным исследовательским энтузиазмом, перевешивающим симпатию к юной беспомощной особе. — Сложно сказать, как проявится и проявится ли вообще переданный дар. Если в тебе нет искры, то пламя не зажечь, так и будет оно тлеть, чтобы перейти к твоим потомкам.
— Ты хочешь сказать, что наши дети станут магами? — довольно уточнил Ламар: — Хорошая весть!
Поперхнувшись от мысли о глобальных планах рыцаря по разведению волшебников, Оля только вздохнула, спорить-то с больным, то есть заколдованным, все равно было бесполезно. Тут кто-то впереди сильно закашлялся, настолько сильно, будто болел воспалением легких.
— Будьте здоровы, — машинально сказала девушка, натолкнулась на спину вставшего столбом Коренуса, подняла глаза и тихо ойкнула.
Поперек тропинки стоял здоровенный зверь тигрино-кошачьей наружности, смотрел на чужаков пронзительными желтыми глазищами и выразительно скалился. Черные полоски у него были какими-то короткими, но слишком тонкими, чтобы зваться пятнами. А вот белые острые зубы по длине превосходили клыки, которые водились в пастях зверей из Олиного мира.
Сейфар тоже встал, но не обнажил оружия. Он едва заметно приоткрыл рот. Раздался глухой, утробный и очень мощный рык, от которого у Оленьки встали на затылке и руках волосы, а по спине промчалась целая стая мурашек. Всем существом девушки овладел великий ужас, хотелось даже не орать, а просто ломануться прочь, не разбирая дороги, и забиться куда-нибудь поглубже и подальше, только чтобы не слышать этого страшного звука. Очевидно, та же самая мысль пришла в лобастую голову четвероногого хищника, потому что он приник к земле, поджал хвост и с жалобным мявом прыснул в кусты. Сейфар же как ни в чем не бывало продолжил путь.
Ламар, осененный новой идеей касательно видовой принадлежности спутника, выкрикнул:
— Эй, так ты оборотень?
— Нет.
— А как у тебя получилось зарычать и напугать того тигра? — спросила Оля, изо всех сил пытаясь перестать дрожать и очень надеясь, что разумное объяснение этому поспособствует, а не усугубит панический эффект, вызывая медвежью болезнь.
— Тренировался, — усмехнулся сейфар, явно довольный произведенным эффектом. — Все звери уважают мощь и никогда, если есть выход, не вступят в бой с сильнейшим противником. Я рычу, как горхан, а его любая тварь за семь кругов обойдет. Куда проще прогнать зверя, чем убить.
— Ты добрый, — в очередной раз умилилась Оля.
Аш в ответ коротко хрюкнул, дивясь глупым рассуждениям девушки.
— При чем здесь доброта, кобылица? В Фодаже надо стараться как можно меньше привлекать к себе внимания. Смерть — отличный манок для многих здешних тварей. И на кровь станут стекаться отнюдь не светлые духи.
— Совершенно верно, уважаемый сейфар, очень разумная тактика, — поддакнул Коренус, разглядывая свою ладонь, отчего-то ставшую пятнистой и ярко-оранжевой. — Но в будущем попросил бы вас предупреждать, когда соберетесь рычать. От неожиданности я раздавил пузырек с малицей, весьма ценным магическим компонентом, и, что еще хуже, почти несмываемым с кожи.
— Учту. А зверь-то неспроста на тропу выходил, — остановившись, вновь заговорил Аш и, отведя огромную разлапистую ветвь, перегородившую дорогу, указал рукой на открывшийся вид.
Это не было лесной поляной, скорее уж подошедшие поближе путники увидели лес в лесу. Настолько странными оказались эти деревья. Средней толщины, как у кленов, стволы, широкие пятипалые листья, напоминающие формой листья каштана, казались почти привычными, если бы не странное обстоятельство — ни одно дерево не походило на другое. Ближайшее к людям цвело кистями крупных фиолетовых и розовых цветов. То, что слева, роняло на траву оранжевые, как спинка божьей коровки, листья, дерево справа лишь выбросило первые клейкие зеленые листики, еще маленькие, с ладошку младенца. Подальше стояло древо с совершенно голыми ветвями, а соседствующее с ним радовало густой зеленой кроной. А пахло тут цветами, весной и грибами одновременно.
— Так тот зверь был стражем, который предупреждает путников! Святилище Целителя! Храм Пятого! — благоговейно промолвил Коренус.
— Где? — завертела головой Оля, пытаясь разглядеть за деревьями какую-нибудь церковь.
— Роща ундалий, — пророкотал рядом Ламар и, собрав пальцы правой руки в щепоть, поочередно коснулся лба, груди и живота. — Вечных деревьев!
— У нас таких нет, — сообразив, что эти самые каштаны-мутанты и есть храм бога, шепнула девушка, но повторять жест рыцаря не стала, вдруг так только драконоборцам делать положено или только мужчинам.
— Значит, ты никогда не ела этих восхитительных плодов? — от всей души огорчился Коренус и даже руками всплеснул. — В таком случае мы должны непременно прихватить немного с собой.
— Давайте, только вы мне покажите, что собирать, — согласилась Оля, очень довольная возможностью сэкономить припасы за счет подножного корма. Даже если ей не понравятся эти загадочные плоды, таравердийцы-то совершенно точно считают их за лакомство. На ходу вытащив пакетик, девушка шагнула к роще, но была возвращена на место резким двойным рывком Аша и Ламара. Плечи едва не вывернулись из суставов.
— Кобылица, не знаешь правил, стой на месте! — рявкнул так, будто опять разгонял гигантских кошек-сторожей, сейфар.
— Воистину, будь осмотрительнее, возлюбленная моя, — заботливо попросил Ламар и погладил Олю по голове, точно папаша неразумное дитятко.
— Милая дева, в священную рощу нет дороги смертным, — поспешил поведать магистр, пока Ламар, сочтя предостережение достаточным, срубал и очищал от листьев длинную палку с рогатиной, а Аш отыскивал подходящую в кустах. — Взгляни на деревья, их жизненные циклы так различны, как и извивы течения времени, которое омывает рощу. Ты могла вовсе не вернуться оттуда, выйти глубокой старухой или выползти годовалым младенцем. Сие невозможно предугадать!
— Понятно, — на всякий случай сделав несколько шагов назад, подальше от странной временной аномалии божественного происхождения, сказала Оля.
Превращаться в старушку она совсем не стремилась, вернее, все свои жизненные этапы развития девушка предпочитала пройти естественным путем. Захотелось спросить, как же маг хочет собрать плоды, если посещение рощи невозможно, но тут мужчины начали действовать, и ответ нашелся сам собой.
Аш и Ламар двинулись в разные стороны в обход священной рощи, явно выискивая что-то определенное. Вот рыцарь остановился, вздернул вверх рогатину и ткнул ее концом в густую, но успевшую приобрести оранжевый отлив крону. Потом осторожно, будто вываживал рыбу, вытянул рогатину назад. На конце ее висело что-то зеленовато-коричневое, глянцевито поблескивающее. Больше всего это нечто походило на соплю из носа того самого великана Деванира, скрещенную с виноградом. Коренус довольно причмокнул.
— Ах, плоды ундалий! Нет ничего вкуснее их, посоленных и заправленных маслом, вываренных или поджаренных на огне! — протянул маг, с удовольствием взирая на то, как заготавливают «сопливые» гроздья мужчины.
Оля отмолчалась, не разделяя энтузиазма магистра. А когда Ламар вернулся с добычей, невольно потянула носом терпкий запах и задумалась: гроздья пахли в точности как грибы, возможно, на вкус они не слишком от них отличались, тогда прав Коренус — еда выйдет на славу. Ни отвращения, ни брезгливости «гроздья» у девушки больше не вызывали. Стоило только подумать, что это просто такие маслята, растущие на деревьях на манер опят, и все становилось на свои места.
— Дитя, плоды ундалий не едят сырыми, — поспешил сказать Коренус, заприметив в руке Оли кусочек, который та лизнула, проверяя догадку на зубок.
— Я поняла, магистр, — заулыбалась девушка. — Но я всегда перед стряпней продукты на язык пробую, привычка такая. Ваши ундалии очень на грибы похожи, наверное, и жареные по вкусу их будут напоминать!
— О да, дорогая, сходство есть, но плоды священных деревьев куда вкуснее! — снова причмокнул маг, а юная собеседница заморгала.
Ей показалось, что очертания мага расплываются, как в знойном мареве, и вместо полненького старичка у границ рощи топчется худой, как глиста, нескладный мальчишка. Наваждение прошло так же быстро, как надвинулось, и, засунув добычу в сумки, путники продолжили путь. Шли они спокойно и без особенных приключений, во всяком случае, так казалось мужчинам.
Оля же изо всех сил крепилась, чтобы не начать тихо поскуливать. Метаморфозы Коренуса оказались первой ласточкой целой череды видений, обступивших несчастную со всех сторон. Ох, недаром Фодажский лес славился своими мороками!
Девушка шла по тропинке и изо всех сил старалась поменьше зыркать по сторонам, где все время менялся лес, будто разом примерял все обличия рощи Пятого. Но даже обрывков видений хватало за глаза! Вот вместо здоровяка Ламара, шагающего рядом, появился пухлощекий черноволосый бутуз с погремушкой из сухой тыквы в одной руке и куском мяса в другой, его сменил ладный, высокий подросток с синяком на скуле и содранными костяшками пальцев, следом возник гордо задравший нос красивый черноволосый юноша в чешуйчатом нагруднике. Решив сменить объект созерцания для снятия эффекта галлюцинации, девушка поглядела на Аша и тихо заскулила. Образ сейфара не двоился и не троился, а буквально множился с усердием геракловой гидры, и отнюдь не все, или, правду сказать, почти все эти образы не были человеческими. Среди оскаленных пастей, клыков, когтей, шипов, хвостов почти терялось невозможно юное и суровое лицо с налобным обручем, придерживающим темные волосы, и тяжелой, явно очень дорогой гривной на шее. Оленька уставилась под ноги, взвизгнула и подпрыгнула. Ее кроссовки только что прошлись по тонким крылышкам нежно-голубых больших бабочек, а впереди тропинку перегораживал большой ствол поваленного дерева. Девушка задрала ногу, собираясь перелезть через него.
— Что с тобой, ненаглядная моя суженая? Зачем ты кричишь и так вскидываешь дивные ноги свои? — встревоженно спросил рыцарь.
— Бабочек жалко, а ноги… так через дерево иначе не перелезть, — пробормотала Оля.
— Какие бабочки, какое дерево? — искренне удивился и заозирался по сторонам магистр.
— Тут, — столь же удивленно начала отвечать Оля и совершенно растерянно закончила, глядя на Ламара, опять ставшего бутузом с кружкой: — Только что были, голубые такие, и ствол…
— Семеро с тобой, кобылица, у тебя видения? А коль так, чего ж молчала? — насторожился Аш, приближаясь к девушке. Та отшатнулась от зубастого оскала и ставших красными лазерами глаз.
— Ну вы же сами говорили, что в Фодаже всякие мороки, а что, вы ничего такого не видите? — жалобно спросила Оля и зажмурилась, не в силах больше созерцать переменчивую действительность.
— Полагаю, видения нашей милой спутницы связаны с вкушением в сыром виде плода ундалии. Мой почтенный учитель в одном из своих трактатов, именуемом «О божественных свойствах священных мест», выдвигал ряд предположений. Одно из них таково: у особо чувствительных к воздействию соков ундалии созданий могут возникнуть образы, связанные с созерцанием объектов на всех уже пройденных стадиях развития! — Магистр восхищенно процитировал выдержку из работы Ваториуса и деловито подвел доказательную базу под теорию: — В траве еще видна труха от того дерева, через которое пыталась перелезть Оля, и голубая пыльца с крыльев ночных мотылиц-однодневок. Ну-ка, что именно вы видите, дитя мое, когда смотрите на Ламара?
— Чаще всего юношу. У него длинные волосы, заплетенные в две косы и скрепленные на затылке, и какая-то чешуйчатая одежда, — покорно поведала Оля под комментарий рыцаря: «Ага, я такие волосы до первого посвящения носил». И наябедничала, задрожав всем телом: — Только когда я на Аша смотрю, там столько всего страшного…
— Но ведь Аш — сейфар, милая дева, что же удивительного?! — благостно, ничуточки не удивившись, пояснил Коренус.
— Она не знает, кто такие сейфары, — усмехнулся Аш. — Не переживай, кобылица, ты не сошла с ума. На привале я тебе все объясню.
— Х-хорошо. Магистр, я теперь все время так буду видеть? — испугалась девушка за собственный рассудок.
— Нет-нет, дорогая моя, если верить выводам Ваториуса, то видения длятся от нескольких минут до пары часов, — утешил маг. — А пока старайся ступать осторожно и ничего не бойся.
— Я буду держать тебя за руку, любовь моя! — нежно предложил Ламар, и его твердая рука нашла и уверенно сжала влажную от пота ладошку.
— Спасибо, — совершенно искренне поблагодарила жертва галлюциногенных ундалий.
Мозолистая конечность рыцаря стала для нее настоящим спасательным кругом и якорем, привязывающим к реальности. Теплым, надежным и удивительно успокаивающим якорем. Что бы ни творилось вокруг, теперь можно было крепко-крепко зажмурить глаза и переждать, сознавая, что есть тот, кто тебя удержит и поддержит…
— Привал! — объявил Аш, если верить положению солнца над головой, примерно около полудня. — Место хорошее, ручей, поляна, опасных мороков вокруг нет.
— Да-да, — охотно поддержал предложение сейфара Коренус. — Самое время отобедать тем, что Семеро послали.
— Ты имеешь в виду, тем, что Оля купила? — без всякого благоговения по отношению к правящей мистической верхушке уточнил собеседник.
— Жаль, на костер времени нет, — искренне пожалел Ламар, продолжавший держать невесту за руку, несмотря на то, что приступы галлюцинаций отступили еще полтора часа назад. — Ты бы, возлюбленная моя, снова приготовила блюдо, достойное королей.
Оля стеснительно улыбнулась, польщенная похвалой, оглядела уютную полянку, не меняющую очертаний, и тоже пожалела: — Да, жалко, пилы нет, а в «СПАРе» они не продавались. Вон, дерево поваленное, сухое, можно было бы печку сделать и хороший обед быстро приготовить.
— Что именно тебе требуется, несравненное мое сокровище? — переспросил Ламар, готовый на любые подвиги во имя суженой и ее кулинарных шедевров.
Оля в двух словах объяснила принцип конструирования идеального очага. Понятливый рыцарь расплылся в довольной улыбке и гордо провозгласил:
— Мой Разитель — меч из кузницы самого Артазана! Я легко исполню твою просьбу, любимая!
Теперь настал черед девушки усомниться в душевном здоровье жениха, который, выхватив из ножен здоровенную железку, бодро направился к стволу. Вероятно, вопрос на лице Оли был написан так явно, что Аш усмехнулся и великодушно объяснил:
— Да в своем он уме, или уж чокнутый не больше обычного. Коль меч твоего Ламара сам Первый из оружейников делал, то он драконью чешую рубит, не то что железо или дерево.
Пока шел ликбез, рыцарь пересек полянку, добрался до дерева и, не замахиваясь, ударил по серой коре. Темный металл вошел в древесину, как нож в масло. Прошло не более пяти минут, и Оля получила заказанную печку. Она представляла собой поставленный на попа кусок ствола высотой примерно до пояса девушки, имевший два вертикальных распила, сделанных крест-накрест.
Надо сказать, что сооружение, вырубленное Ламаром, и возможности его применения заинтересовали таравердийцев куда сильнее, чем только что продемонстрированные волшебные свойства рыцарского меча. Заколдованных клинков в мире было немало, а вот плита из бревна оказалась единственной на всю Таравердию и ее окрестности.
Оля же буквально попискивала от восторга! Она бы, наверное, даже расцеловала Ламара в благодарность за труды, если бы так не стеснялась его и не боялась быть неправильно понятой и задействованной в «продолжении банкета» с ответными страстными лобзаниями. Намурлыкивая песенку из мультика про домовенка Кузю «Если внутрь кладут творог, получается пирог. Если ж поверху кладут, то ватрушкою зовут…», девушка принялась за дело. Она вытащила из сумки пластиковую бутылочку со средством для розжига костра, прихваченную в магазине, щедро полила серединку крестообразного распила и щелкнула зажигалкой. В глубинах сухого пенька весело заплясало пламя.
Котел Коренуса был временно окрещен сковородой, туда плеснули масла, а потом нарезали плоды-грибы и посолили. Пока те обжаривались, Оля начистила картошки и тоже покрошила ее в котелок. Запах, поплывший по поляне, вызвал у таравердийцев мощную слюноотделительную реакцию.
У плодов ундалии обнаружилось одно свойство, полезное в отличие от галлюциногенности. Они изжарились втрое быстрее обычных грибов, поэтому через двадцать минут главное обеденное блюдо было готово.
Все расселись на оставшейся части ствола поваленного дерева, разметали по мискам содержимое огромного котла и вдохновенно слупили в считаные минуты. Оля еще только раздумывала, хочет ли добавки, когда ложки Коренуса и Ламара, выскребающие дно котла, столкнулись, словно мечи в поединке. Девушка украдкой вздохнула. Сама виновата, зная об аппетитах мужчин, должна была сразу положить себе побольше. Пришлось довольствоваться куском сыра на закуску.
Порхавшая по цветкам синекрылая бабочка присела на руку Оли и сложила крылышки. Тоненький хоботок пощекотал запястье, не найдя ничего съедобного, красавица перепорхнула на руку Коренуса. Та оставалась извазюканной в оранжевой малице даже после тщательного полоскания в ручье. Через несколько секунд бабочка взлетела и, описав над поляной замысловатый круг почета, больше похожий на попытку нарисовать в воздухе зубчатое колесо, скрылась в зарослях кустарника. А спустя минуту или две (магистр как раз подчищал миску) бабочка возвратилась, и не одна. Синяя стайка слаженно, будто только и делала, что отрабатывала фигуры высшего пилотажа, спикировала на конечность магистра и облепила ее плотным слоем. Пораженный массированной атакой старик замахал рукой с накрепко зажатой в ней ложкой, возмущенно заверещал и захихикал:
«Щекотно! Кыш! Кыш от меня! Улетайте! Да что вам надо!!!»
Бабочки, если и слышали мага, то слушаться его не собирались и, несмотря на хаотичные подергивания конечности, сидели, как влитые. Ламар уже собирался прийти на помощь магистру, но, к счастью, скорее всего для самого магистра, не успел. Бабочки так же слаженно, как спикировали на руку Коренуса, снялись с насеста и, выписывая над травой совершенно невообразимые петли в стиле Мебиуса, разлетелись по поляне. Насекомые то зависали над цветами, то стелились над травой, то путались в кустах, то чинно фланировали над ручейком.
— Твоя рука теперь чистая, — меланхолически заметил Аш, даже пальцем не пошевеливший, чтобы прийти на помощь атакованному чешуекрылыми монстрами человеку.
Коренус прекратил профилактические подергивания конечностью, осмотрел руку, с которой исчезли все пятна от малицы, и признал:
— Действительно, пожалуй, мне стоило сказать бабочкам спасибо…
— Раньше надо было, теперь каждую ловить умаешься, да и времени у нас на это нет, — хмыкнул сейфар, поднялся со ствола, будто перетек в стоячее положение, и предложил Ольге:
— Пойдем, кобылица, потолкуем, пока они посуду помоют.
— Почему это мы помоем? — возмутился было пожилой магистр, не считавший магистерским делом полоскание котелков в ручье. Впрочем, опустошение оных почему-то не признавалось им возмутительным занятием, недостойным квалифицированного мага.
— Я мыл после завтрака, Оля готовила. Мне нужно рассказать о сейфарах, — резонно объяснил уже на ходу Аш, соизволив обернуться.
Мужчина отвел девушку к краю поляны, присел на корточки у ручья и тихо, чтобы его голос, приглушаемый плеском воды, не долетал до спутников, заговорил.
— Рассказывают, что нас создали боги, чтобы соблюсти справедливость. Люди должны оставаться людьми, монстры монстрами, но на границе между теми и другими существуем мы, сейфары. Мы рождаемся, живем и умираем для охоты за выходцами из теней, мы можем уподобиться монстрам, чтобы победить. Понимаешь, Оля?
— Не совсем. Ты все-таки оборотень? — пытаясь разобраться в загадочных словах, переспросила девушка.
— Нет, — качнул головой Аш, тугой хвост волос на светлой рубашке пошевелился в такт словам. — Оборотень имеет несколько постоянных обличий, два, три, четыре, и часто даже не способен выбирать, какое ему принять. Сейфар для сражения свободен обрести обличье врага, если хоть однажды ему довелось отведать крови подобной твари. Именно это дарует победу, давая и твари шанс на схватку с равным.
— Так значит, ты все-таки пил мою кровь? — заново оценив все события прошедшей ночи, почти ужаснулась Оля и переспросила дрожащим голосом: — Разве я монстр и враг?
— Так постигается суть. От тебя так странно пахло тогда, я почти утратил контроль. Кроме того, я думал, мне понадобится власть над тобой, — нехотя ответил сейфар, следя за бликами солнца на воде, — чтобы довести до конца миссию, ради которой я прибыл в Таравердию. Однако ты обыграла меня, девушка, отведавшая крови сейфара. Обменявшиеся кровью становятся кагаер, должниками-кровниками. Я ощущаю тебя как часть себя, и ты до определенной степени чувствуешь меня. Слабее, чем если бы была сейфаром, но все-таки. Этой ночью я поступил неправильно и теперь должен расплатиться за ошибку. Ты простишь?
— Знаешь, меня один раз кусал пудель, кошки царапали, один раз даже попугай клювом ударил, за них хозяева не извинялись. А ты оправдываешься и стыдишься, — невольно улыбнулась девушка, сидевшая прямо на траве, и коснулась шеи, где не осталось и следа от укуса. — Я не обижаюсь, только, если это не какой-то страшный секрет, расскажи о своей миссии. Ты ведь из-за нее с нами пошел? И могу ли я тебе как-то помочь?
— Мне нужно добраться до поляны с Камнем истины — это правда, и большего сказать я не имею права. Что до помощи, сложно судить, но если понадобится, я попрошу. У тебя смогу попросить, благодарю.
Сейфар положил обе руки на плечи сидящей рядом Оли и потерся носом сначала о правую, потом о левую щеку девушки.
— Дева Оля моя невеста! — напряженный, возмущенный голос таравердийского рыцаря прервал обмен сокровенными тайнами.
— Я знаю, — равнодушно (тоже мне новость!) согласился Аш, набрал в миску воды и отправился гасить пень, исполнивший функции полевой кухни. А Ламар остался сопеть, раздувать ноздри и топтаться на бережку. Он помолчал и выдавил из себя с таким трудом, будто выжимал остатки пасты из тюбика:
— Тебе, возлюбленная моя, по вкусу сей мужчина?
— Грибы с картошкой я больше люблю, а сейфаров готовить не умею, — улыбнулась Оля нелепой ревности заколдованного жениха. — А то, что ты видел… Это мне Аш так дружбу предлагал. Наверное, у них такие обычаи.
— Я не знал, — напряжение отчасти покинуло Ламара, но оставалось кое-что еще, что его беспокоило и, раз уж пошла такая пьянка, то рыцарь собирался прояснить все до конца. Снова потоптавшись по многострадальной травке, он заговорил задумчиво:
— Коренус обмолвился, у вас не принято после обручения до свадьбы роздых телу давать. Ты сильно обиделась, возлюбленная моя, когда удалился я вчера с девкою?
— А ты бы сильно обиделся, если бы вот так ушла отдыхать я? — вопросом на вопрос ответила Оля, особенно не рассчитывая на извинения от твердолобого ухажера.
Ламар заморгал так, будто получил по лбу молотком, и замычал призовым быком, которому какой-то самоубийца засадил в филей дроби.
— Ну вот видишь, — улыбнулась девушка и поспешила утешить зачарованного рыцаря: — Я понимаю, у вас тут другие обычаи. Но мне все равно кажется, если люди друг друга любят, то с кем-то еще быть не захотят, даже если тело требует.
— Прости, возлюбленная моя, не должен я был так вольно вести себя, причиняя тебе боль, — помолчав более минуты, выпалил рыцарь, придя к гениальному выводу. Он бухнулся перед Олей на колени и принялся покрывать поцелуями маленькие ладошки.
Теперь настал черед невесты хлопать глазами и пытаться произнести нечто членораздельное. Получилось не сразу, почему-то мешала противная ноющая боль в груди и стучащая кукушкой в голове мысль: «Это все чары, он заколдован на любовь, это только чары».
Глава 6
ПУТИ-ДОРОГИ-БЕЗДОРОЖЬЕ
Котелок Коренус помыл, при этом даже не свалился в ручей и не забрызгал мантии, убедительно доказывая возможность применения дипломированных магистров в походных условиях.
Привал и обед завершились. Компания подобрала вещи и, сверившись с наручным «компасом» мага, снова тронулась в путь. Оля привычно сунула руку в карман, нащупала пачку жвачки, выдавила мятную подушечку и, сунув в рот, раскусила.
Резко дернулся Аш, обернулся, уставившись на девушку, раздул ноздри. Зрачки в темных глазах мужчины бешено пульсировали. Рука сжимала пояс так, будто собиралась выдавить из него сок или порвать, как Тузик грелку.
— Зачем ты это ешь? — выкашлял из себя вопрос сейфар, пятясь от девицы и закрывая нос рукавом.
— В зубах картошка застряла, вот, вместо того, чтобы зубы почистить, жую, — стыдливо пожала плечами Оля. — Жвачку не едят, я ее сейчас выброшу.
— Заррецей повеяло? — риторически отметил Коренус и почему-то посоветовал Ашу: — Не разведать ли тебе, что окрест деется?
Мужчина ответил резким кивком и исчез из виду, продолжая прикрывать нос рукавом рубашки. Оля до того растерялась, что чуть о крупный корешок не споткнулась на звериной тропке, которую опять выискал сейфар.
— Вам противен запах мяты? Я не знала, извините! — Девушка поспешно вытащила изо рта жвачку, скатала в шарик и забросила далеко в кусты.
— У нас траву эту заррецей именуют, и, слышал я, для созданий, подобных нашему спутнику, возбуждающего средства сильнее — нет. Если сейфару пришла пора потомством обзаводиться, а охоты нет, синецвет, он же зарреца, первая помощь, тело бодрящая. Так что нашему спутнику, пока от тебя заррецей веет, лучше близко не подходить, — поведал Коренус миролюбивым тоном доктора, общающегося с мнительной пациенткой.
Ламар же промолчал, правда, промолчал неодобрительно. Но кто же виноват, что его невеста случайно при живом женихе чуть чужого мужика не соблазнила? Вот уж отомстила бы, так отомстила за вчерашний поход рыцаря налево.
— Ой-ей, — подавленно прошептала Оля, ненароком накушавшаяся «виагры» для сейфаров, и очень порадовалась тому, что в «СПАРе» Ашу никакой человек с жевательной резинкой во рту не попался. Мятные-то пастилки многим по вкусу, и не все из этих многих женщины. — Может, мне еще что-нибудь съесть, чтобы запах перебить? — вслух подумала девушка.
— А вот, милая дева, региция вьется, отведай. — Магистр указал пальцем на нежно-сиреневый плющ, облепивший здоровенное, вероятно, приходившееся двоюродной тетушкой баобабу, дерево с морщинистой корой насыщенно-коричневого оттенка. Ветви его начинались так высоко, что цвет листьев, то ли зеленый, то ли зеленовато-голубой, лишь угадывался. — Цветы растения вкусны, как медовые пастилки, и благоухают сладко. Только более одной не вкушай, иначе ночью глаз сомкнуть не сможешь.
— Спасибо! — обрадовалась девушка подсказке и чуть ли не вприпрыжку устремилась к дереву, в обход которого шла тропа.
— Не за что, милая дева, да и нам неплохо цветов в запас собрать, — довольно пропыхтел маг.
Небольшие, с фасолину, белые цветики-ромашки росли кисточками. Оля отщипнула один и положила в рот, наслаждаясь медовым и одновременно удивительно напоминавшим крепкий кофе, только без горечи, вкусом. А Ламар с Коренусом занялись ощипом плюща экзотической баклажанной расцветки с другой стороны «баобаба», им в соотношении дозы и массы тела можно было скушать растительных конфеток побольше. Запах цветов был так сладок, что Оля подумала нарвать несколько кистей и, если не съесть, так хоть воткнуть в волосы, чтобы вдыхать аромат в дороге.
Рассасывая цветочек, сладкоежка залюбовалась красивым шоколадным цветом коры, проблескивающим на солнце едва уловимыми зелеными полосочками. Оле почему-то захотелось коснуться ствола рукой, что она и не замедлила сделать. А потом девушка даже не успела ойкнуть, как конечность, а за ней и все тело, провалилось сквозь кору внутрь с такой легкостью, будто ствол был водой.
Внутри оказалось не то чтобы просторно, но для того, кто провел детство в квартирке хрущевской пятиэтажки, вполне даже комфортно. Приступа клаустрофобии не возникло. Вместо сплошной череды древесных волокон, всех этих коры, луба, камбия и далее по списку, затверженному на ботанике, имелась невысокая круглая комнатка. Даже небогатая меблировка присутствовала: лежанка, не выпиленная или сколоченная из досок, а словно выращенная целиком из дерева, и маленький столик близ ложа, созданный тем же манером. Будто дерево взяло и изогнулось изнутри именно таким прихотливым образом по своей воле. Никаких посторонних вещей или предметов, никого живого в полости ствола не оказалось, только тишина и мягкий голубой свет, льющийся из центра столика. Он-то и освещал комнатку.
Оля заосторожничала, и, пока сюда не пришел или не возник прямо здесь страшный или недовольный вторжением хозяин, попыталась вернуться назад, на внешнюю сторону дерева, с которой угодила внутрь. Приложила даже не одну, а две руки к гладкой и теплой древесине, но наружу ее не пустили. Наоборот, не имея конечностей, дерево каким-то образом умудрилось оттолкнуть жертву и пододвинуть к тому краю помещения, где стоял столик. Чтобы удержаться на ногах, девушка вынуждена была ухватиться за него руками. Пальцы соскользнули по столешнице в центр. Там, в углублении, напоминающем чашечку цветка, лежал маленький голубой полумесяц. Голубоватый свет, изливаемый им, стал на несколько мгновений невыносимо ярким, как вспышка петарды. Оля не выдержала и зажмурилась, ожидая чего-нибудь страшного, ну хотя бы того, что комнатка в глубине дерева возьмет да и сомкнется, как пасть росянки.
Распахнула девушка глаза только тогда, когда повеяло сладким ароматом региции, а кожа ощутила касание легкого ветерка и ласку солнечных лучиков. Рано! В смысле, открыла глаза, потому что на нее стремительно опускался всеразрубающий меч-кладенец Ламара. А физиономия у жениха была перекошена гневным отчаянием. Оля завизжала и снова зажмурилась. Клинок стукнул по коре гораздо левее головы и отскочил. Послышался звук вкладываемого в ножны оружия. Сильные руки сграбастали перепуганную девушку вместе с перерубленными плетями плюща, прижали к широкой рыцарской груди.
— Возлюбленная моя, в добром ли ты здравии?
— Да-да, интересно, ты ей ничего не отрубил, о самый порывистый из рыцарей? — с ироничной сварливостью уточнил голос Аша.
— В-в-сс-се х-хорошо, только я снова очень испугалась, — пожаловалась Оля, постукивая зубами после пережитого шока.
— Вот и чудесно, а то мы уж тревожиться начали, — испустил вздох облегчения магистр и мирно зачавкал цветочками.
— Неужто там, внутри древа, ужасы таятся? — гневно, словно кто-то посмел обидеть его невесту, вопросил таравердиец. Он держал спасенную девушку так, что нос ее упирался в район подмышки несколько пропахшей мужским потом рубахи.
— Нет, там только кровать и столик, а больше ничего. Даже осмотреться как следует не успела, меня оттуда выпихнуло, и потом я испугалась меча, — чистосердечно объяснила Оля и отчаянно расчихалась, не в силах больше бороться со щекоткой в носу. За неполный день странствий по лесу идеальный романтический герой успел пропотеть просто отчаянно, или, может, рубаха была ношеная (недельку как минимум).
— Прости, — покаялся рыцарь, наконец-то выпустив невесту из захвата, — когда это поганое древо поглотило мою невесту, я ход хотел прорубить и освободить тебя, но меч мой не иссек и щепы.
— Скорее всего, наша милая спутница случайно нашла заброшенное жилище одного из древних хранителей Фодажа, ушедших вослед богам. Прежде, рассказывают, тут жили избранники-жрецы, посвященные Семерых, и хранили здешние края, таясь от паломников. Металл не берет благословенный лесом приют, — предположил Коренус, ощипывая вторую цветочную кисть подряд и попутно ощупывая дерево.
— О! — успокоившись по поводу того, что ее «жених» не спятил настолько, чтобы покрошить «невесту» на куски от большой любви, протянула Оля и растерянно уточнила: — Магистр, а разве на вас региция не действует тонизирующе?
— Региция? — переспросил погрузившийся в рассуждения о былом старик, задумчиво глянул на почти полностью оборванную гроздь и поспешно выплюнул последний цветок с языка: — Задумался, увлекся. Спасибо, что предупредила, милое дитя. Но придется мне нынче бодрствовать или сонное заклятие плести.
— Сегодня? — усмехнулся Ламар. — Да ты, почтенный маг, их столько сожрал, что и луну спать не ляжешь. Будешь за всех караул нести.
— Хорошая идея, не пропадать же даром такой бессоннице, — неожиданно поддержал рыцаря сейфар и, как показалось Оле, с завистью покосился на сладкие цветочки. Наверное, уникальный организм Аша не позволял пичкать себя природными тониками. Вот ведь как чутко отреагировал на мятный аромат. Хорошо еще, что эта самая региция на пути попалась, запах афродизиака отбила. Теперь разделяться больше не придется.
Читать бесплатно другие книги:
