Метод Лектор Даниил

– Юля не убегала из дома. Вы ее выгнали!

И тут мать нашлась, что ответить:

– Она сама ушла!

– А что взамен? – тут же спросил Меглин.

– Я посылаю ей деньги. Каждую неделю… – призналась мать.

Следующий день был заполнен рутинной оперативной работой: надо было определить банкоматы, расположенные неподалеку от тех мест, где пропадали девушки, выяснить, через какой из них снимала деньги Юля. Этим занимался Глухой. К вечеру он позвонил на телефон Есени и сообщил, что Юля снимает деньги в кассе, находящейся неподалеку от станции. И он надеется на этот раз проследить ее до дома, где они с Дачником живут и где, возможно, содержится похищенная девушка.

– А сам ты как, после шокера? – спросил Меглин.

– Жить буду… – буркнул Глухой.

– Самонадеянно… – в тон ему ответил Меглин, после чего вернул телефон Есене и повел машину по направлению к станции.

– А ты свой не хочешь завести? – спросила девушка.

– Телефон – это контроль, – объяснил сыщик. – Зачем мне контроль?

Однако вопросы у Есени еще не закончились.

– А в полицию не надо звонить?

– Ты же видела здешних ментов…

– А серьезно?

– Думаю, он из наших… – задумчиво произнес Меглин.

– Кто, Дачник?! Ты знаешь, кто это? Давай звонить ментам! Ведь у него девочка!

– Нет! – упрямо повторил Меглин. – Ты пойми: маньяк душит на месте, а Дачник похищает. Другой почерк!

– Так их что, двое?

– Ну да! Если сдать Дачника ментам, они объявят по ящику о победе, снимут патрули. И все расслабятся. Рано! Проверим сами.

Спустя полчаса машина Меглина стояла рядом с той самой станцией. Следователь развалился в кресле и складывал из газетного листа кораблик. Есеня не могла воспринимать ситуацию так спокойно.

– Так ты уверен, что Славик – не Душитель? – уже во второй раз спросила она.

– Почти, – меланхолично отвечал сыщик.

– Откуда такая уверенность?

– Долго объяснять, – вздохнул Меглин. – Со временем сама поймешь. Если останешься…

Но Есеня не собиралась отступать.

– Ты сказал, что Славик – не Душитель. Но маньяк, который убил мою мать, задушил троих перед ней… А ее застрелил!

– Есть такие бездарности, – все так же меланхолично согласился Меглин.

– Бездарности?

– Ну… как тебе объяснить. Есть художники. У них свой почерк, все тонко, выверенно, со знаками. А есть бездарности. Им просто хочется убивать, и они убивают всех подряд: мужчин, женщин, детей… И любым способом: душат, режут, стреляют… Все равно.

Есеня хотела спросить еще что-то, но ее прервал стук в окно. Возле машины стоял Глухой. Меглин опустил стекло.

– Там они? – спросил.

Глухой кивнул.

…Дачник, который что-то готовил на кухне, вытер нож, отдал его Юле со словами:

– Сходи к ней.

– Хорошо… папа, – ответила Юля и спустилась в подвал.

При виде Юли с ножом в руке связанная девочка попыталась кричать, но кляп глушил ее крики. Юля подошла к ней вплотную… и разрезала веревки на руках девочки, а затем вынула кляп изо рта. Жестом велела пленнице идти за ней. Та повиновалась…

В это время Меглин, Есеня и Глухой остановились за кустами в двух шагах от дома. Сыщик жестом приказал Глухому зайти с другой стороны. Когда они остались вдвоем, Есеня предупредила:

– Я без оружия.

– Ничего, я метод взял, – ответил Меглин. После чего распорядился:

– Иди в окно посмотри.

– Одна? – Есеня не могла поверить.

– Посмотришь, что делают.

Она все еще колебалась.

– Это… какой-то тест?

– Иди!

Есеня, согнувшись, подобралась к дому и заглянула в окно. Увидела кухню. За столом, спиной к ней, сидели две девочки. К столу подошел Дачник с ножом в руке. Выражение его лица было странным. Внезапно он поднял глаза и посмотрел на Есеню в упор.

Дальше прятаться не имело смысла. Есеня схватила с земли подвернувшийся под руку камень и бросилась в дом, но, вбежав на кухню, обнаружила, что она тут не первая. Меглин и Глухой тоже были здесь. Дачник – крепкий еще мужчина лет шестидесяти, с мягким безвольным лицом, все еще с ножом в руке, виновато смотрел на следователя.

– Здравствуй, Славик, – сказал Меглин, обняв его, словно младшего брата.

– Вот, торт хотел резать, девочек угостить… – сказал Славик, указывая на стол, на котором действительно стоял дешевый торт.

Меглин забрал у него нож. Есеня опустила руку с камнем. Она все еще ничего не понимала.

– Недоглядел я… – сказал Меглин, обращаясь к ней. – Славик вырос в больнице. Родители от него отказались. Кочевал по детским домам, бродяжничал. А когда вырос, решил сам детей спасать. Подбирал на вокзалах, держал дома, на цепи. Для их же блага, понимаешь? Одна девочка кричала – он ее почти задушил. Соседи вовремя оттащили. В психушке его пролечили, вроде отошел. А сейчас опять потянуло. А я недоглядел. Он их ловил, чтобы помогать. Да, Славик?

– Бедные они… – кивнул Славик. – Жалко…

Меглин перевел взгляд на Юлю.

– Почему ты ему помогала? Хотела, чтобы и он тебе помог?

– Я ничего говорить не буду! – со злостью ответила девочка.

– Не говори, я и так все вижу. Мать хотела убить или сестру? Или обеих?

Юля с ненавистью уставилась на сыщика.

– Он бы тебе не помог, – Меглин развел руками. – Он не убийца!

Развернулся и направился обратно к машине. Есеня поспешила за ним.

– Ты что, их здесь оставляешь?! – спросила она уже в саду.

– Так надо, – бросил в ответ Меглин. – Глухой присмотрит.

– Но почему?

– Пусть Душитель думает, что мы далеко, – объяснил сыщик. – Ловим Дачника, а сам он в безопасности.

– Но он же продолжит убивать!

– Надеюсь, – кивнул Меглин.

– Что?!

– Он так и так продолжит, – ответил Меглин, са-дясь в машину. – Здесь спугнем, вынырнет где-нибудь под Красноярском, и надо будет начинать все по новой.

Видя, что Есеня не садится в машину и он ее не убедил, сыщик добавил:

– Место переправы он прошел сам, без моего разрешения…

Девушка почувствовала, что ей открывают самую суть того, что называли «методом Меглина». Ей хотелось понять, и она спросила:

– А что это – переправа?

– Место. И время. Не на земле – здесь, – сыщик коснулся головы, потом сердца. – Если перешел на ту сторону, обратного пути нет…

На следующее утро зал планерок в липецком УВД был полон. Здесь собрались известные липецкие следователи и оперативники. За столом президиума сидели Меглин, Есеня и капитан Егоров. Переглянувшись с Меглиным, Егоров сообщил:

– Значит, такое дело. Майор Меглин приехать не смог. Страна у нас большая, работы много. Вместо него вот прислали товарищей – Овечкина Геннадия Николаевича, судмедэксперта, и Елену Петровну Матюхину, следователя по особо важным делам. Она давно работает с Меглиным, так что, сами понимаете… Нужно приложить все силы к поимке маньяка. А то он продолжит свое черное дело, а нас пресса с говном смешает.

Договорив, он повернулся в сторону Есени, показывая, что передает ей слово. Девушка кивнула и громко объявила на весь зал:

– Мы знаем убийцу.

Она уже открыла рот, чтобы продолжать, но невольно остановилась, пораженная. Меглин, продолжая разглядывать поверхность стола перед собой, незаметно опустил руку и стал гладить Есеню по ноге. Девушка глубоко вздохнула и продолжила:

– Это Вячеслав Семагин, пятидесяти семи лет, душевнобольной. Вам раздадут ориентировку…

…Когда планерка закончилась и они остались вдвоем, Есеня решительно повернулась к Меглину и сердито спросила:

– Это что сейчас было?

– А что? – сыщик широко улыбнулся. – Я же тебе нравлюсь. Как следователь и вообще…

– Мечтай! – бросила Есеня. – Это было… непрофессионально!

– Почему же? – Меглин пожал плечами. – Я думал, если у тебя соски встанут, ты ему больше понравишься…

– Кому – ему? – Есеня ничего не понимала.

– Душителю, – тихо произнес сыщик. – Он был здесь, в зале.

Затем он в своей обычной манере повернулся и вышел, ни слова больше не говоря. Есеня поспешила за ним.

Они миновали несколько кварталов и вошли в городской парк. Здесь Есеня задала мучивший ее вопрос:

– Почему ты решил, что он из полиции?

Вместо ответа следователь внимательно посмотрел на нее. Есеня поняла – это задание. Она сама должна ответить.

– Он часто разъезжает и всегда может это объяснить… – размышляла она вслух. – Легко подходит к жертвам на дистанцию доверия. Так?

Меглин покачал головой:

– Нет. Главное – он власть любит. Его когда-то сильно обидели, а теперь он может. Кого угодно. И даже свидетелей не боится. Если что, он в системе, и свидетель – не помеха.

– Нападали все время в парке, – продолжала размышлять Есеня. – Но он огромный… Что мы ищем?

– Место, – ответил сыщик. – Место, где ему нравится убивать. Где ему когда-то сделали очень больно, а теперь он сам делает.

Остановившись, он долго осматривался, затем спросил:

– Что ты видишь?

Есеня, уже приученная замечать детали, тоже долго смотрела, но ничего подозрительного не заметила и честно в этом призналась:

– Люди, деревья… А ты?

– Ветку, – ответил Меглин.

Он подошел к кусту, у которого недавно была отломана ветка.

– Это засидка, – объяснил сыщик. – Он отсюда их высматривает. А ветки ломает, чтобы обзору не мешали.

И убежденно добавил:

– Я бы так сделал.

Мимо них пробежала девушка в спортивной форме. Меглин быстро двинулся вслед за ней, Есеня с ним.

– Молодой, лет двадцать пять ему, – на ходу бормотал сыщик. – Бегает хорошо…

– Спортсмен? – уточнила Есеня.

Она достала блокнот и на ходу пыталась записать то, что говорил Меглин. А он продолжал бормотать, словно говорил сам с собой:

– Осмотрелся – вокруг никого, и вперед…

Они приблизились к участку, где деревья росли гуще; здесь парк походил на лес. Внезапно Меглин сделал резкое движение, будто схватил кого-то.

– Сюда ее! – воскликнул он.

Резко свернул с дорожки в кусты, двигался дальше, дальше; Есеня, испуганная и одновременно зачарованная, шла за ним.

– Здесь никто не видит, не слышит, а услышат, мимо пройдут… – продолжал сыщик внутренний монолог – не свой, а скорее человека со шнурком. – Сейчас, сука, сейчас… Не отвернешься! Здесь надо мной издевались, а теперь я над тобой!

Он сделал еще несколько шагов и опустился на корточки перед бетонным парапетом, когда-то сделанным здесь (может, клумбы хотели устроить, да передумали). На бетоне чем-то металлическим было нацарапано:

Самсонова

Бойко

Першина

Кривцова

Список на этом не заканчивался, дальше шли другие фамилии.

– Что это? – растерянно спросила Есеня.

– Те, кто его обидел.

– Девушки?

– Нет, девчонки. Он от них убегал, – пояснил сыщик.

…Мальчишка бежит через парк. За ним гонятся девчонки-одноклассницы, выкрикивают что-то злое. Камень ударяет его в затылок, мальчик падает. Вскакивает, бросается в кусты, прячется за бетонным парапетом. Достает из кармана ключ от дома и выцарапывает на бетоне первую букву: «С»… Из глаз текут слезы, но он продолжает чертить, и скоро на бетоне появляется вся фамилия…

Меглин и Есеня вышли на другую дорожку. За парковой оградой виднелось здание школы. Следователи двинулись к нему. Навстречу, шаркая ногами, прошел какой-то алкаш в старой, донельзя грязной одежде; в авоське звенят пустые бутылки. Почему-то он очень пристально посмотрел на них – и сразу отвел взгляд, когда Меглин тоже взглянул на него.

…Директор школы была удивлена и возмущена:

– Списки выпускников за последние двадцать лет? И это как-то связано с поисками маньяка? Нет, если вам надо, смотрите, но какое отношение наша школа может иметь к маньяку?!

Как раз в этот момент завуч втащила в кабинет директора мальчишку лет двенадцати, в ссадинах, испуганного и в то же время злого. Директор с досадой взглянула на вошедших:

– Опять, что ли? Потом, я занята!

И стала искать в шкафу учетную книгу выпускников…

Женя Осмыловский с видом пай-мальчика сидел в кабинете прокурора Стеклова. Прокурор некоторое время внимательно разглядывал посетителя, затем произнес:

– Отец сказал – ты в следователи рвешься? Прямо поветрие какое-то. Что ж, интересные дела сразу не обещаю, придется попахать.

– Я готов, Андрей Сергеич, – кротко ответил сын генерала.

– У меня к тебе еще один вопрос, – продолжал прокурор. – Личный. Не хочешь, не отвечай.

– Какой?

– У вас с Есеней…

– Несерьезно, – ответил Женя с самым искренним видом.

– Ну, зато честно, – сказал прокурор. – Я позвоню.

…В этот день Женю Осмыловского можно было увидеть еще в одном месте, в котором бывала Есеня, – в архиве МВД. И та же самая сотрудница архива Елена Васильевна, что отказалась выдать материалы Есене, приняла у Жени список заказанных дел. Ознакомившись, заявила:

– Извините, это я вам выдать не могу. Это материалы с грифом.

– Да, я знаю, – обаятельно улыбнулся Женя. – Майор Меглин. Top secret… Но у меня допуск.

И он протянул Елене Васильевне документ.

– Видите – сам генерал Осмыловский подписал!

…Есеня отыскала Меглина на лавочке в парке. Она была так воодушевлена своим открытием, что даже не обратила внимания на почти пустую бутылку вина, которую сыщик держал в руке.

– Я нашла! – сообщила девушка, усаживаясь рядом. – Те же фамилии, что и на дереве. Все они учились в одном классе. Выпуск девяносто восьмого года. Значит, ему за тридцать. Обойдем каждого, всех опросим…

– Обойдем… – поддакнул Меглин. Только теперь Есеня заметила, в каком он состоянии. На ее лице отразилось все, что она думала по поводу его слабостей. Словно желая сильнее ее раздразнить, Меглин допил вино, встал и двинулся прочь. Есеня за ним.

– Мы что-то будем дальше делать? – спросила она.

Меглин, по своему обыкновению, не ответил. Тогда Есеня, тоже уже привычно, заговорила, словно сама с собой:

– Неужели ему их совсем не жалко?

Этот ход оказался удачным. Сыщик откликнулся.

– Жалко ему только себя, – сказал он.

– А почему между убийствами всегда паузы? Я думала, это… не знаю – раскаяние? Или депрессия. Как после секса…

– У тебя депрессия после секса? Это тебя должно быть жалко.

И, после паузы, другим тоном произнес, словно сообщил нечто сокровенное:

– Раскаяния нет. Ничего нет. Просто – хорошо. И опять хочется.

– Тогда он не человек, а монстр!

– Нет. Вне эпизода он хороший, добрый. У него, может, семья есть… галстук… Все мы немножко монстры, немножко люди…

– Почему же он не остановится, если человек?

– А он не хочет, – объяснил сыщик. – Не хочет останавливаться, поняла? Да, он человек… Но не наш.

– Таких не судить, а убивать надо, – убежденно произнесла Есеня.

Меглин коротко взглянул на нее с непонятным выражением, но ничего не сказал.

Они подошли к уличному художнику, сидевшему за мольбертом на развилке парковых дорожек в окружении готовых работ.

– Все время здесь сидите? – спросил Меглин.

– С девяти до девяти, – охотно отозвался живописец. – Присаживайтесь, я вас изображу.

– Времени нет, – отказался сыщик.

– Всего минута! Или дочку вашу?

Меглин не ответил. Он посмотрел на картины, на художника, потом – на большую группу подростков, тусующихся неподалеку на двух скамьях. Неожиданно шагнул к Есене, распорядился:

– Иди вина купи.

И сунул в руку купюру. Есеня, ничего не понимая, машинально взяла деньги и даже сделала несколько шагов прочь. Но тут раздавшиеся за спиной крики заставили ее обернуться.

Она увидела неожиданную, совершенно невероятную картину: Меглина избивали четверо мальчишек лет шестнадцати. Меглина, который на ее глазах запросто валил крепких мужиков! Она испугалась не за него – за них.

– Эй, эй! – предостерегающе крикнула она, кидаясь к дерущимся.

В это время Меглин упал, из носа текла кровь. И, лежа на земле, сыщик сделал Есене незаметный знак рукой – не вмешивайся!

Она, повинуясь сигналу, остановилась. Парни перестали бить Меглина, пошли прочь. Тогда он бросился за обидчиками и схватил одного из них за воротник. Его снова принялись бить. Снова перестали. Но сыщику, как видно, все еще было мало. Он поднялся и с угрожающим видом направился в сторону девушек. Избиение возобновилось.

Вокруг собралась толпа. Слышались комментарии: «Пьяный… к девчонкам приставал, в кусты тащил…» «Главное – при ребятах! Это ж надо, наглость какая!»

Закончилось все тем, что девчонки, напуганные происходящим, оттащили парней от «хулигана». Тогда сыщик вытащил из кармана перочинный нож, раскрыл и принялся нелепо размахивать им перед собой. Впрочем, никакого страха он не вызвал – только брезгливость. Один из мальчишек отвесил обидчику пенделя под зад, и компания удалилась.

Меглин некоторое время стоял, тупо глядя перед собой, затем устремился к расположенному неподалеку пруду. Плюхнулся в воду, сделал несколько шагов, потом окунулся с головой и постоял так, согнувшись.

Тот, кто имел бы возможность оказаться рядом с «пьяницей» и заглянуть ему в глаза, мог бы с удивлением заметить, что взгляд у мужчины совершенно трезвый – и этим трезвым взглядом он внимательно оглядывает людей на берегу, кусты… Того, кто прячется за одним из кустов…

Наконец Меглин выбрался из воды и, пошатываясь, двинулся прочь.

Есеня догнала его, пошла рядом.

– Зачем? – спросила она, не уверенная, что получит какой-то ответ.

И действительно, услышала только невнятное:

– Перепил…

В гостинице она с трудом довела следователя до номера и усадила на кровать. Но он тут же сполз на пол и остался там: мокрый, окровавленный и невменяемый.

Есеня, донельзя расстроенная случившимся, ушла к себе и легла спать. Но заснуть никак не могла и спустя какое-то время увидела, как совершенно бесшумно повернулась ручка двери и в номер кто-то вошел. Есеня сжалась, приготовилась закричать, и тут в падающем из коридора свете узнала Меглина. Девушка опустила ресницы, притворилась спящей и стала ожидать продолжения.

Меглин все так же бесшумно подошел к кровати, постоял несколько секунд. Затем укрыл голые ступни девушки, торчащие из-под одеяла, и сел на пол возле кровати – охранять. Если бы снова нашелся кто-то, кто мог заглянуть в его лицо… Оно вновь было совершенно трезвое, как тогда, в пруду. А еще – усталое и больное…

…В это самое время супружеская пара – обоим лет по сорок – идет через парк к автобусной остановке. Внезапно из кустов доносится сдавленный крик.

– Бомжи, – заявляет жена.

– Голос вроде женский… – неуверенно произносит муж и делает шаг в сторону кустов.

Но жена хватает его за руку:

– Говорю, бомжи! Делать тебе нечего, что ли? Пошли!

– Голос вроде женский… – повторяет муж, давая себя увести.

Если бы он сделал несколько шагов и раздвинул кусты, то увидел бы лежащую на земле девушку. Мертвую, со шрамом от шнурка на шее. А если бы сделал эти несколько шагов минутой раньше, застал бы ее еще живой.

Утром Меглина в комнате не оказалось. Есеня по этому поводу только пожала плечами. Привела себя в порядок и спустилась в гостиничное кафе. Взяла кофе и принялась изучать записи, сделанные накануне в блокноте, и делать новые.

За этим занятием ее и застал Меглин.

– Что рисуешь? – спросил насмешливо.

И, не дождавшись ответа, сообщил:

– Один мой знакомый врач специально просит больных рисовать все, что в голову приходит. Думает, так можно понять.

– Понять что?

– Что им в голову приходит.

Есеня оглядела помятый, испачканный кровью костюм следователя и сообщила:

– Тебе идет.

– Да, костюм погиб… – со вздохом согласился Меглин.

– Ты хоть помнишь – как?

– Не сердись.