Связанные поневоле Чередий Галина
— А в чем дело, Моника? — услышала я голос Камиля. — Думаешь, мы все слепые и не видели все эти дни, как ты при любой возможности пыталась залезть Северу в штаны? Хрен с ним раньше, но ты в курсе, что он сегодня объявил о своей помолвке, и все равно тянешься к чужому. Если Юлали хочет за это вправить тебе мозги, я только за!
— Женские разборки! — восторженно закатил глазки Бастиан. — Это же просто су-у-упер! Только можно они сначала разденутся до белья?!
Тут же ему прилетело по затылку от Камиля, но похабной улыбочки с его физиономии это не стерло.
— Да пошли вы! — взъярилась девица. — А ты, тупая овца, и правда думаешь, что сможешь удержать такого мужика, как Монтойя? Посмотри на себя, дура! Я или другая, но это случится, и очень скоро! Так что учись сглатывать и вовремя закрывать глазки или вали, пока не поздно!
Я рванулась, мгновенно вскипев до пены, но Монтойя перехватил меня поперек тела и прижал к себе намертво.
— Пошла отсюда на хрен! — рявкнул он, и я услышала коллективный глухой рык на грани слышимости от стоящих вокруг «Парящих». — Ты уволена.
Конечно, Моника, скорее всего, даже не услышала в общем шуме угрожающее рычание, но атмосферу агрессии явно почувствовала и поэтому быстро умчалась, продолжая сыпать проклятиями.
— Жаль, — пробормотал Бастиан, — я бы ее разок…
— Заткнись! — хором рявкнули на него остальные парни.
Как только Моника растворилась в пространстве, волчица успокоилась и раскаленная волна бешенства отхлынула, но ее место заняло нарастающее вожделение. Монтойя прижался ко мне сзади, и я ощущала, что он тоже возбужден, а со всех сторон на меня пялились парни и довольно лыбились.
— Что?! — возмущенно спросила я, хотя и сама знала уже, в чем дело.
Только что я на глазах у всех повела себя, как какая-то долбанутая на голову ревнивая подружка. Вот черт! Я не ревную! Никогда! Я вообще не знаю, что это такое! Но, судя по ухмылкам «Парящих», они так не думали. Боже, мне захотелось провалиться сквозь землю! Что же это такое вообще?!! Я рванулась из лапищ Монтойи, желая одновременно сейчас оказаться отсюда где-то так в трех тысячах миль как минимум, и в то же время чтобы все исчезли волшебным образом, а остался один мой муж — голый и потный. Да что же такое творится со мною? Освободиться, естественно, мне не удалось, и меня бесцеремонно развернули. Я оказалась лицом к сияющей моське Северина. Он лыбился так, что казалось, рот себе порвет.
— Чего ты скалишься? — зашипела я на него, как змея.
— Ты только что перед всеми заявила на меня права. — Да его сейчас порвет от довольства.
— Когда такое было? — попыталась я выкрутиться.
— Ты назвала меня своим при свидетелях. Все это слышали!
— Подумаешь! Мы же, типа, жених и невеста, так что это моя роль!
Северин фыркнул, давая понять, что нисколько не верит мне.
— Ты ревновала так, что еще чуть-чуть — и размазала бы Монику по земле! — заявил он, наклоняясь и обжигая мою шею жадным поцелуем, хоть я и старалась увернуться.
— Так и было! Я свидетель! — подал голос Микаэль, и остальные дружно ему подпели.
Ну, погодите вы все у меня!
— Да ну, еще чего! Я в жизни никого не ревновала! — огрызнулась я. — А вы вообще не суйтесь не в свое дело!
Что-то загомонив, «Парящие» торопливо стали исчезать, оставляя нас с Северином наедине. Очень быстро мы оказались совсем одни и в тишине. Северин продолжал целовать мой лоб, щеки, шею и подбородок, словно и не замечая моих усилий уклониться. В его груди тихонько рокотало, и радость буквально сочилась из его большого тела, забираясь мне под кожу.
— Северин, прекрати! — в который раз безуспешно попыталась я выбраться из его медвежьих объятий. — Чего ты так оживился-то?
— Ты впервые показала, что тебе не наплевать на меня. Ты хоть знаешь, как это приятно, Лали? Теперь можешь и дальше притворяться, что тебе все по фигу, но я знаю, что ты уже считаешь меня своим.
— Да я большей чуши в жизни не слышала! — попыталась я сделать насмешливое лицо, но вышло как-то жалко, хотя бы потому, что на самом деле я уже почти запаниковала.
Мое тело предавало меня, как всегда рядом с Монтойей, и когда он приподнял меня, вжимая в себя, я покорно обвила его талию ногами, вызвав протяжный животный звук. Даже сквозь толстую кожу брюк я ощутила, каким нереально твердым и раскаленным был его член.
— Ты хоть знаешь, насколько я завелся, когда увидел, как ты смотришь на эту Монику? Я чуть в штаны не кончил, когда понял, что ты ревнуешь! — хрипло пробормотал Монтойя, облизывая мое горло, и я откинула голову, открывая ему доступ.
— Я не ревновала! — упрямо выдохнула я.
— Ла-а-али-и-и! — простонал Северин и понес меня куда-то. От первого же шага возникло мучительное трение, вырвавшее долгий стон у нас обоих. — Боже ты мой! Ну неужели так трудно признать очевидное! — скрипуче говорил он, на ходу прикусывая мою кожу и заставляя волны дрожи прокатываться по моему телу. — Мы не люди, детка! Это нормально для нас — быть дикими собственниками. Мы не делимся и яростно охраняем свое, сладкая моя. Это в нашей крови! Просто признай, что считаешь уже меня своим.
— Замолчи! — рыкнула на него, чувствуя, что просто подыхаю от жестокого приступа похоти.
— Ты же вся пылаешь и течешь сейчас, я это чую! Хочешь знать почему? Потому что твоя волчица сейчас с ума сходит, желая подтвердить свои права на меня, дикая моя штучка! Со мной то же самое творится, когда я хоть намек на ревность чувствую! Просто признай, что тебе не плевать на меня! — хрипел Монтойя, шагая все быстрее. — Признай, признай, что нуждаешься во мне! Скажи это!
Мы буквально ввалились в трейлер, едва не вынеся дверь. Северин вжал меня в стену, толкаясь бедрами между моих ног и заставляя извиваться и рычать от нарастающего зверского голода.
— Скажи мне! Скажи мне, что чувствуешь то же, что и я! — требовал Монтойя, рывками освобождая меня от одежды.
Я хотела его внутри немедленно, до одури, до невыносимой боли. Секс — это знакомо и понятно. А это чувство — новое и пугающее. Вцепившись в его волосы, я захватила его губы, агрессивно вталкивая свой язык в его жадный рот. Целовала немилосердно, не жалея, не пряча зубов, раня его и получая не менее болезненно-сладкий ответ. Монтойя стонал низко и протяжно, буквально расплющивая меня своим огромным телом о стену. Я пряталась за острым примитивным удовольствием от правды о собственных чувствах к нему. Северин понимал, что происходит, и наказывал меня за это, каждым движением делая наслаждение просто нестерпимым. Измучив меня ласками, доведя до трясучки, он вторгся в мое тело, как жестокий каратель, резко и без церемоний. Он был по-настоящему яростным в этот раз, не давая мне ни малейшей поблажки, заставив орать, царапаться и биться об стену, в которую буквально вколачивал каждым рваным ударом своих бедер. Оргазм был таким, что меня разнесло на бесконечное количество частиц, так что обратно меня прежней уже никогда не собрать. Монтойя продолжал вбиваться в сумасшедшем темпе, терзая мое обмякшее от наслаждения тело.
— Ты… Скажешь… Мне… Скажешь! — скрипуче стонал он у моей шеи и вдруг впился зубами в метку.
Едва отступивший экстаз ударил в меня снова с такой силой, что, казалось, лопнет каждая мышца в теле. Голоса не было, потому что для дыхания просто не нашлось воздуха. В глазах померкло, остался только взрывающий мозг рев Северина, вгоняющего себя в меня до невыносимого предела в погоне за последними судорогами собственного освобождения. Все во мне онемело, исчезло, испарилось. Я — мокрая, лишенная всех ощущений, кроме близости Северина, — обвисла на нем безвольной куклой. Он тяжело дышал, упершись лбом в стену над моим плечом и продолжая содрогаться.
— Никуда ты от меня не денешься, — сипло пробормотал он. — Не хочешь признать, что между нами есть еще что-то, кроме охренительного секса, значит, буду трахать тебя так, чтобы только о моем члене и могла думать каждую минуту. А говорить можешь что угодно!
Я закрыла глаза и просто растворилась в невесомости и темноте.
Глава 28
Громкий стук разбудил меня, и я разлепила глаза, вспоминая, где нахожусь. Монтойя, как обычно, прижимал меня к постели своей ручищей и, видимо, для верности еще и переплел одну свою волосатую нижнюю конечность с моими ногами. Кто-то жутко упорный опять стал колотить в дверь трейлера.
Без особых церемоний я пихнула Северина локтем, стараясь высвободиться.
— Монтойя, к тебе кто-то пришел, — проворчала я.
— Пусть проваливают на хрен! — буркнул он, подгребая меня ближе, вместо того чтобы отпустить.
Долбящиеся в дверь проявляли завидное упорство и продолжали тарабанить.
Северин поднял голову и проорал свое прежнее предложение удалиться в еще более красочных и цветистых выражениях.
— Северин Монтойя, открой немедленно эту проклятую дверь, или ровно через минуту останешься вовсе без нее, — раздался властный женский голос снаружи.
Моего мужа аж подбросило, и он вскочил, безумно озираясь по сторонам. Зрелище то еще, я вам скажу. Здоровенный, весь из себя брутальный татуированный мужик шарит паническим взглядом вокруг себя, помятый и взъерошенный со сна.
— Где эти гребаные штаны? — пробормотал он.
— Видимо, где-то в районе входа, — я потянулась и зевнула, собираясь наведаться в душ. — И кто же это нас посетил с утра пораньше? Бывшая подружка?
— Моя мама! — выдохнул Монтойя. — Черт возьми!
Тут уж меня саму как током шибанули, и я взвилась с постели.
— Какого ты меня не предупредил? — накинулась на него я.
— А я сам знал? — возмутился Северин.
Я заметалась, собирая свои вещи, и начала судорожно одеваться. По фиг душ, как-нибудь до дому доживу, не исчешусь.
— Я сваливаю, Монтойя! Я в такие игры не играю!
И это была чистая правда.
— Боюсь, теперь уйти уже не выйдет, Лали. Мама наверняка приехала из-за новостей о тебе.
— Мне абсолютно плевать. Она твоя семья, ты и разгребайся. Я в таком не участвую. — Мои руки предательски тряслись и никак не хотели застегивать одежду.
Северин нашел наконец свои штаны и натянул их прямо на голое тело.
— Это, между прочим, теперь и твоя семья! Ты не бросишь меня сейчас! — решительно сказал он.
— У меня нет семьи, придурок! И еще как брошу! — Я отыскала сумку и надела обувь.
— Северин, мне еще долго ждать?! — нетерпеливый голос из-за двери заставил меня вздрогнуть.
— Юлали, умоляю! — Мой вечно самоуверенный муж выглядел по-настоящему напуганным. — Она же мне голову оторвет, если я тебя ей не предъявлю, после того как всему миру показал.
— Надо было раньше думать! — злорадно сообщила я.
— Юлали, ну прошу! Буду тебе по гроб жизни должен. Нашей совместной.
Я молча смотрела на раздерганного мужа и чувствовала нечто вроде обязанности помочь ему. Что за чушь в самом деле! Не убьет ведь его действительно родная мать! К счастливому воссоединению семьи я не была готова ни в коей мере, но золотистые щенячьи глаза напротив заставили меня сжалиться. И, матеря себя в душе последними словами, я со вздохом кивнула. Монтойя метнулся к двери и распахнул ее.
— Мам, — укоризненно покачал он головой и согнулся, чтобы обнять и поцеловать гостью. — Почему ты не предупредила?
— Ты меня и в самом деле об этом спрашиваешь, сынок? И это после того, как я о твоей будущей весьма скорой женитьбе узнаю из новостей, а не от тебя! — Невидимая пока за монументальной фигурой Монтойи женщина говорила сдержанно, но раздражение в ее голосе было очевидно.
— Да я собирался… — начал мой муж и шагнул в сторону.
— Да, я так и поняла. Что, деньги на телефоне закончились, а перехватить взаймы не у кого? — саркастически сказала представшая моему взгляду хрупкая темноволосая женщина.
Ростом она, пожалуй, была еще ниже меня, очень изящная, производила первое впечатление некоего нежного создания. Но жесткий блеск таких же, как у Северина, золотистых глаз и аура властности, не показная, но тем не менее очевидная, не оставляли сомнения — перед вами хищник. Одета она была в светлый брючный костюм, а в руках держала небольшую дорожную сумку. За ее спиной в дверном проеме топтались смущенные Камиль и Нести. Монтойя бросил на них взгляд, полный немого упрека, и закрыл перед носом дверь. Женщина быстро сфокусировалась на мне и изучала напряженным взглядом с пару долгих минут. Я, ощутив, что меня щупают и разбирают до самых печенок, невольно выпрямилась, отвечая прямым и, может, даже немного наглым взглядом. Уголок рта у женщины дернулся в такой узнаваемой для меня улыбке. Наследственность, блин.
— Ну, здравствуй, деточка. — Она улыбнулась теперь мне неожиданно открыто и пошла ко мне с распахнутыми объятиями. — Добро пожаловать в семью!
Я сглотнула, чувствуя дискомфорт на грани физической боли. Женщина порывисто обняла меня, а я стояла как деревянная, не зная, что с этим делать.
— Ну, чего ты стоишь, как истукан, сынок? Может, уже сподобишься представить нас официально? — сверкнула мать глазами на Северина.
Он встрепенулся, подошел ко мне и обнял за плечи. Его первый шок от появления родительницы, видимо, прошел, и он не только расслабился, но даже стал вести себя покровительственно. Словно я нуждалась в защите от маленькой женщины, стоящей передо мной. Хотя, если судить по его первой реакции, может, и стоило ждать от его матери чего-то эдакого, ему-то лучше знать. Уж слишком эта излучающая властность дама была непохожа на мою маму, вечно нервную и боящуюся сделать что-то не так. Воспоминание больно кольнуло в груди, усиливая мою нервозность.
— Познакомься, мама, это Юлали Мерсье, моя невеста. Прошу любить просто так и не устраивать допросов с пристрастием. — Северин чуть сильнее сжал мои плечи, ободряя. Мне, конечно, ничего не стоило фыркнуть, демонстрируя, что и без его защиты я прекрасно обойдусь. Но пока я решила наблюдать, да и моя волчица озадачилась новым персонажем. Женщина же втянула воздух, и на секунду я смутилась, представив, как разит от нас с Монтойей, да и в самом трейлере, и от развороченной постели — нашим долгим потным сексом, устав от которого мы отключились всего каких-то пару часов назад. Но потом я напомнила себе о собственном статусе в глазах любого Изменяющего облик и решила, что это не я ввалилась к ней с утра пораньше, так что нечего и заморачиваться. Мать Монтойи еще принюхалась, и ее глаза гневно сверкнули на сына.
— Ага. А еще она твоя, промежду прочим, связанная пара. Нет, ну вот я дожилась! Мой младший сын первым среди братьев нашел свою священную пару и просто забыл об этом сообщить мне! Такая мелочь не заслуживает того, чтобы ткнуть пальцем в материнский номер в телефоне? — Золотистые глаза мечут молнии, но не похоже, что это сильно впечатляет Монтойю.
Северин закатил глаза и протяжно вздохнул.
— Мама! Прекрати, черт возьми! — взмолился он.
— Молодой человек, не смей закатывать на меня свои бессовестные глаза и следи за своим языком! — ткнула женщина в голую грудь моего мужа пальцем с коротким, аккуратным ногтем.
— Прошу прощения, — почесал Северин место, куда упирался ноготь матери. — Лали, милая, познакомься, это моя мама — Лайла Монтойя.
— Очень приятно, — пробормотала я, соблюдая внешние приличия.
— Ага, ничего тебе не приятно! — фыркнула женщина. — Кому же будет приятно, когда незнакомая тетка вот так вваливается с утра! А все ты виноват! Поставил всех в дурацкое положение.
Монтойя кивнул, покорно принимая обвинение, но тут взыграло совершенно неуместное мое чувство справедливости.
— Ну, на самом деле тут не совсем вина Северина. Просто пока было рано что-то говорить о нашем связывании, там много неясных моментов, — негромко сказала я, понимая, как по-дурацки выходит.
Лайла посмотрела на меня как на марсианку, к тому же с придурью.
— Простите, дети, я чего-то не понимаю. У вас есть парные метки, и вы, судя по запаху, связанная пара? — нахмурилась она.
— Да, — ответили мы с Монтойей в унисон.
— И вчера вы объявили о том, что намерены пожениться еще и по человеческим законам? — продолжила она.
— Да, но это… — начала я.
— Цыц! — одернула меня она, и моя волчица удивленно плюхнулась на задницу. — Если вы связаны, скоро будете женаты и спите в одной постели, какие, я не пойму, еще неясности могут быть?
Лайла смотрела на нас очень сердито.
— Понимаешь ли, мама, — начал Северин, немного выступив вперед, словно пытаясь прикрыть меня от обстрела. — Дело в том, что у нас с Юлали весьма… разно протекающие жизни, так сказать. И мы еще не пришли к единому мнению по поводу того, как именно все будет дальше обстоять в наших отношениях…
— А ну замолчи, Северин! — прервала его женщина и нахмурилась еще больше. — Вы что, два великовозрастных идиота, пытаетесь мне сказать, что из-за каких-то там различий в образе жизни раздумываете о том, возможна ли совместная жизнь? Я правильно понимаю?
Среди нас двоих не нашлось добровольца, желающего ответить.
— Вы вообще соображаете, что даже размышлять тут не о чем? Вы связаны! СВЯЗАНЫ! Посланы друг другу судьбой! Благословлены! Это единственное, что должно иметь значение в ваших дальнейших мыслях и действиях. Вы получили то самое важное, что нужно ценить и беречь. Какие еще сомнения могут быть, бестолочи вы эдакие?
Ее слова вызвали у меня приступ злости. Мне захотелось высказать все, что я думаю о том, что сделало такое «благословение» с жизнью моей матери. Но неожиданно Северин крепко обнял меня и поцеловал в шею, заставляя раздражение немного осесть.
— Мама, позволь нам, пожалуйста, самим разобраться во всем и, если получится, выстроить собственные, подходящие нам обоим отношения. — Он говорит мягко, но за этой мягкостью лязгает сталь.
Отчего-то я становлюсь им горда. Он обозначил наши совместные границы и дает понять даже самому близкому существу, что при всем уважении пересечь их не позволит.
Лайла всплеснула руками.
— Вот знаешь что, сынок? У тебя с детства все не как у других! — возмутилась она. — Вечно ты пытаешься изобрести что-то новое там, где все и так уже известно! А пока вы будете свои отношения строить, я состарюсь и умру в ожидании внуков.
В ее голосе даже не упрек, а грусть. Я могла бы сказать, что на ожидание вообще не стоит и заморачиваться, но Монтойя опять сильнее прижал меня к себе.
— Мам, давайте пока позавтракаем и спокойно обо всем поговорим, — примирительно предложил он, подталкивая меня в кухонную зону.
Надеюсь, он не ждет, что я начну изображать хозяюшку из желания понравиться его матери? Потому как мне нет до этого дела. Ну, почти. Наверное. Что-то во мне скреблось и намекало, что где-то в глубине души я все же нуждаюсь в этом одобрении. Но в любом случае с моей способностью испортить даже лучшие продукты в мире я бы облажалась по полной. И это заставляло меня нервничать еще больше.
В дверь опять настойчиво застучали. У нас прямо гости за гостями сегодня. Монтойя, оставив меня, быстро прошел к двери, бормоча что-то про то, что пора отстреливать вконец охреневших дятлов. Мы остались с Лайлой играть в гляделки.
— Северин, у входа правительственные агенты. Они требуют доступа на территорию, чтобы увидеть Юлали, — услышала я шепот Камиля. — И с ними еще полный автобус спецназовцев с оружием.
Глаза Лайлы напротив стали удивленными, а я, не став раздумывать, пошла к двери. Северин обернулся, загораживая вход.
— Лали, милая, я разберусь, хорошо? — встревоженно сказал он, пытаясь не дать мне выйти.
— Северин, это смешно! — говорю я, начиная дергаться не на шутку. — Как ты, по-твоему, можешь разобраться с визитом правительственных агентов, да еще и со спецназом?
— Я разберусь! — рявкнул Северин и тут же тихо добавил: — Просто хотя бы намекни, в чем дело!
— Да я понятия не имею! — шепотом возмутилась я.
Чего я шепчу там, где полным-полно Изменяющих облик с их слухом, интересно? С тем же успехом могла орать в голос! Северин посмотрел на меня очень пристально, но потом кивнул и вышел. Недолго думая, последовала за ним наружу. В этот момент ввалилась толпа народу в шлемах и бронежилетах и нацелила оружие на всех присутствующих. Начался какой-то хаос. Они орали и грубо толкали всех, вынуждая лечь на землю. Все происходящее заняло какие-то секунды, но мне их хватило, чтобы понять, что Изменяющие облик готовы взорваться от такого обращения, и совсем не спецназовцы тогда могут оказаться хозяевами положения. Ситуация стремительно стала еще хреновей, когда двое мужчин в масках направили оружие на нас с Северином и потребовали опуститься на колени.
— Ты сейчас целишься в мою женщину, твою мать! — зарычал Северин так, что кровь стыла в жилах, не обращая внимания на оружие, направленное ему в грудь. По всем «Парящим» будто волна пробежала, и они стали похожи на натянутые до предела пружины. Одно неосторожное слово или движение — и случится катастрофа. Все они застыли, будто изготовившись и глядя на Северина в ожидании его команды. В их лица реально было боязно смотреть.
— Сынок, что происходит? — Голос Лайлы был напряженным, но в нем не было страха.
Я покосилась на женщину, она стояла у трейлера, собранная и явно контролирующая каждый свой жест.
— Мама, войди внутрь! — громоподобно рявкнул мой муж, и я заметила, как дрогнуло от этого оружие в руках спецназовца, смещая прицел с груди в область его головы.
И вместе с этим мое сердце совершило тошнотворный кульбит, и меня затрясло от испуга за него. Волчица взвыла в ужасе за свою пару, и этот полный жуткой тоски импульс отозвался в каждом уголке моего тела. Картина того, что может случиться, если Монтойя спровоцирует своей агрессией этого нервного человека с оружием, ослепила меня, приводя в шок. У нас, конечно, замечательная регенерация, но мы не чертовы бессмертные и новую голову или сердце отрастить не можем. Осознание того, что этот невыносимый мужчина вдруг может перестать существовать и разносить мою привычную жизнь в клочья, обратило воздух в моих легких в камень. Раскаленный, сжигающий внутренности камень.
— Северин, успокойся! — Я мертвой хваткой вцепилась в его руку, удерживая, но он уже слишком завелся и буквально дрожал от еле сдерживаемого гнева.
— Этот мудак целится в тебя! — огрызнулся он, не сводя взгляда с оружия, направленного мне в грудь. Будь прокляты наши первобытные инстинкты, которые с легкостью толкнут его на любое безумство, если он будет считать, что мне грозит опасность! Защита пары прежде всего. Прежде собственной безопасности и жизни! Я знала, что так должно быть. Знала на том глубочайшем, генетическом уровне, который неподвластен командам рассудка. И сейчас я, трясясь за Монтойю каждой своей клеткой, отчетливо понимала, что так и должно быть. Это правильно! Лайла тоже что-то говорила ему, стараясь сохранить в своем голосе максимум спокойствия. Я не могла разобрать слов, только властный призыв успокоиться. Но Монтойя сейчас не способен нас слышать. Каждый мускул в его теле был напряжен и мелко подрагивал от бушующей внутри стихии, а сфокусированные на агрессорах глаза и вздернутая верхняя губа делали его лицо по-настоящему жутко хищным.
— Северин, умоляю! — Мой голос предательски задрожал от паники, и я нежно погладила его руку, стараясь привлечь его. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Не смотри на них, посмотри на меня, ради Бога! Смотри на меня! Прямо сейчас, хороший мой, смотри на меня!
Ужас за него пронизывал меня насквозь, заполняя даже мои кости. Никогда в жизни я не просила ни о чем так, как о том, чтобы Северин справился с собой. Мой муж повернулся, наконец, ко мне, и, кажется, его злость стала отступать. Его угрожающая поза еще не изменилась, но я видела, как медленно расслабляются вздувшиеся мышцы его шеи, плеч и рук Он словно шаг за шагом приближался ко мне с порога крайней неконтролируемой ярости. Мое сердце колотилось так сильно, что мне казалось, кровь вот-вот хлынет у меня из носа. Прошло около минуты, и, наконец, его взгляд стал совершенно осмысленным.
— Ты волнуешься обо мне, детка? — расплылся Монтойя в своей уже забравшейся мне под кожу чертовой ухмылке, не обращая внимания на повторную команду лечь на землю.
У меня вдруг перехватило горло от такой резкой перемены и затряслись колени. Захотелось огреть его чем-нибудь и одновременно наброситься на эти проклятые губы, что так умеют меня сводить с ума всем, что вытворяют. Что делает со мной этот невыносимый мужик! Я, видимо, окончательно рехнулась за эти дни, если сейчас не могу отвести глаз от своего обнаженного по пояс мужа, когда вокруг в любую секунду может разразиться настоящий армагедец.
— Боже, Монтойя, какой же ты…! — В глазах и носу опять невыносимо защипало. Мы, два полоумных идиота, стоим и пялимся друг на друга под дулами автоматов! Да, я чокнутая. Однозначно!
— Пожалуйста, скажи всем расслабиться! Все будет нормально!
— Теперь уж точно! — Монтойя сверкнул на меня глазами и отдал короткую команду своим парням, продолжая улыбаться. Те подчинились и опустились на землю. И мы тоже выполнили приказ. Когда я растянулась на пыльной земле, Северин протянул руку и накрыл мою ладонь. Последовал быстрый личный обыск, который ничего не выявил. Когда один из мужчин подошел ко мне, намереваясь обыскать и меня, Монтойя опять дернулся.
— Только тронь ее своими лапами, и я тебе глотку вырву, — поднял голову он.
— Угрожаете полицейскому при исполнении? Это тянет на реальный срок, господин Монтойя, — послышался наглый голос у нас со спины. — Оставьте девушку, ей вроде негде спрятать оружие. В остальном у нас чисто?
— Чисто! — глухо ответил спецназовец.
Перед нами появились два типа в строгих костюмах и ткнули в лицо своими значками. Один из них был сложен почти так же мощно, как Северин, и мрачно смотрел на меня темными, глубоко посаженными глазами и молчал. Второй же, светловолосый, с блеклым невыразительным взглядом, невысокий, но крепкий, этакий мистер хороший парень, и говорил с нами.
— День добрый, госпожа Мерсье! Можете встать. И вы, господин Монтойя, тоже. Я — спецагент Моровец, а это спецагент Фраммо. И мы тут по вашу душу, госпожа Мерсье, — он обшарил меня цепким неприятным взором.
— То есть ты, гондон в костюме, привел всех этих мудаков с оружием, чтобы задержать мою женщину? — презрительно фыркнул Северин, поднимаясь и вновь становясь тем самым Суперстар Монтойей, которого знал весь мир. — А ты, я погляжу, смельчак!
— Господин Монтойя, если вы считаете, что ваш звездный статус как-то защитит вас от вызова в суд за оскорбление офицера при исполнении, то вы сильно ошибаетесь. — Лицо Моровеца исказилось, но лишь на секунду.
Северин хотел сказать еще что-то, но я нервно дернула его за руку, и он нехотя закрыл рот.
— Могу я узнать, из-за чего весь этот карнавал с фейерверком, господин офицер? — спросила я.
— Вы подозреваетесь в хранении и распространении опасных для жизни веществ, госпожа Мерсье. Поэтому вы сейчас едете с нами в управление для опроса. У вас есть адвокат?
Позади нас ахнула Лайла, а я в шоке уставилась на агента.
— Да что за хрень! — взвился опять Северин, но я снова дернула за руку.
— Успокойся! Это полная чушь. Не пройдет и пары часов, и во всем разберутся.
— Как сказать, — ухмыльнулся «мелкий» агент. — Поверьте, ваше положение весьма плачевно.
— Я еду с тобой! — решительно заявил Северин.
— Как пожелаете, господин Монтойя. Но только будете добираться в управление своим ходом. Мы ведь не такси. — Говнюк не понимал, что за зверюгу он дразнит.
— Хрена с два кто-то увезет отсюда мою женщину без меня! — повысил снова голос Северин, и я видела, как снова напряглись все вокруг.
Развернувшись, я обхватила лицо мужа ладонями и заставила посмотреть на меня.
— Северин…
— Ничего из того, что ты скажешь, не заставит меня оторваться от тебя, — резко оборвал меня он. — Ты от меня и на метр не отойдешь.
— Тихо, Северин, не надо их провоцировать! — попросила его я. — Ничего они со мной не сделают. Пусть везут в свое управление.
— Нет! — отрезал Северин.
— Да не глупи же ты! Не подставляйся сам и своих людей не подставляй, — зашептала я у самых его губ. — Они же тут бойню устроят.
Северин тяжело вздохнул и, обвив меня руками, прижал к себе так крепко, что кости хрустнули.
— Ты просишь меня, чтобы я, как полное ничтожество, позволил кучке ублюдков с их пушками забрать тебя у меня. — Его губы скользнули по моему уху.
— Нет, хороший мой. Я прошу, чтобы ты сохранил ясность мысли. Потому что, если они говорят правду и у меня серьезные проблемы, ты не сможешь мне помочь, находясь за решеткой за нападение на полицейских или получив пулю в голову.
— Юлали, скажи мне, что происходит? — снова спросил меня муж. — Хотя бы намекни!
— Госпожа Мерсье, вы закончили свою процедуру трепетного прощания? — Снова этот мерзкий «мелкий» агент. — Мы же не можем стоять тут вечно.
Северин опять стал как деревяшка в моих руках.
— Я хочу его удавить, — прошипел он.
— Перестань! Он нарочно провоцирует тебя. Я сейчас еду с ними, а ты успокаиваешься и приезжаешь после. Ладно?
Монтойя скрипнул зубами.
— Ладно, — ответил он и впился в мои губы жадным, собственническим поцелуем. — Не слишком расслабляйся там, Лали-детка. Я вытащу тебя оттуда в мгновение ока.
Я отошла от него, становясь рядом с агентами. Один из спецназовцев отцепил от пояса наручники, но тут впервые подал голос тот агент, что покрупнее.
— В этом нет необходимости, — сказал он низким, хриплым голосом.
Я, повинуясь жестам, зашагала вперед.
— Лали, сладкая моя! — окликнул Северин, и я обернулась, не останавливаясь. — Ты не проведешь ни единой ночи без меня! Больше никогда!
Я ободряюще улыбнулась ему, хотя и услышала шипение Моровица о том, чтобы сильно я на это не рассчитывала. И только когда меня усадили в микроавтобус, я, посмотрев в окно, призналась самой себе, что реально растеряна и напугана.
Глава 29
Как только двери управления закрылись за моей спиной, я ощутила проявившееся во мне противное ощущение загнанности. Как постепенно нарастающая зубная боль, сначала почти незаметная, она медленно набирает обороты и в какой-то момент становится непереносимой. Мрачные, безликие стены, повсюду закрытые двери, выглядящие слишком уж неприступными, решетки на окнах, запахи чужого страха и гнева. Не самая комфортная, скажу вам, обстановка для кого-то похожего на меня. Но пока я вполне могу контролировать себя, и это радует. Допросная комната в управлении, куда меня привезли, была почти полным близнецом той, в которой мы встречались с Велшем. Только теперь я сидела на том привинченном к полу стуле. Больше часа я провела в одиночестве, просто пялясь на голые стены и щурясь от действующего на нервы освещения, подавляя нарастающую панику волчицы, чувствовавшей себя попавшей в ловушку. Потом явился какой-то парень, представившийся экспертом, и «откатал» на некоем электронном устройстве отпечатки моих пальцев. Потом я опять долго сидела в одиночестве. Я в курсе, читала об этом. Оставив меня одну, они просто ждут, пока я «дозрею», поддавшись тягостной атмосфере. Ну-ну. Затем оба агента не спеша вошли и расположились напротив, и если Фраммо сохранял невозмутимое выражение лица, то мелкий уродец Моровиц так и сиял довольством, бросив на стол несколько файлов.
— Что вас так радует? — спросила я. — Что, надеетесь получить повышение, поймав страшно опасную заучку с древними костями?
— Не стоит прибедняться, дорогая госпожа Мерсье. Предъявленное вам обвинение весьма серьезно, так что, думаю, у вас быстро пропадет настроение шутить. — Наглая предвкушающая улыбка агента стала еще шире.
Похоже, он был из тех, кто рвется в подобные службы именно ради таких вот моментов триумфа и ощущения власти над чужой судьбой. Такие люди мечтают стать хоть малюсенькими, но начальниками и как-то управлять судьбами других ради ощущения пусть кратковременного, но все же могущества. Мне не нравилось в нем все: и внешний прилизанно-идеальный вид, и торжествующая улыбка, и запах чего-то мерзкого и прогнившего глубоко внутри. Второй же агент был почти нечитаем, хотя я ощущала от него запах глубоко спрятанного недовольства и раздражения. Только не могла понять, на кого они направлены — на меня или на напарника.
— Итак, — продолжил Моровец, — как я понимаю, у вас нет собственного адвоката?
— Нет, — ответила я. — Мне как-то не приходило в голову, что у такой тихой и законопослушной гражданки, как я, может появиться в нем такая острая нужда.
Моровец ухмыльнулся, давая понять, что таковой гражданкой он меня не считает. Дальше я услышала тираду, которую хорошо уже знала по фильмам о моих правах и бла-бла-бла. Потом последовали формальные вопросы для официального установления моей личности и основных моментов биографии.
— Могу я наконец узнать, в чем конкретно меня обвиняют?
— Подозревают, — с ехидной рожей поправил меня агент. — Пока вы в статусе подозреваемой. И, конечно, можете, госпожа Мерсье. В наше управление поступила анонимная информация, что вы сотрудничаете с некой международной террористической группировкой и, пользуясь своими возможностями переправки без досмотра контейнеров с материалом для исследований, ввозите в страну высокотоксичные вещества.
— Прошу прощения, вы в своем уме? — Я бы рассмеялась в самом деле, если бы не понимала, что происходящее слишком серьезно. — Моя фамилия Мерсье, а не Медичи.
— Как я понимаю, это шутка, — поджал губы «мелкий».
— Зачем мне бы это могло понадобиться? — возмутилась я.
— Вы нам ответьте. Потому как сегодня во время обыска в вашей институтской лаборатории в контейнере с прибывшими к вам из Венесуэлы якобы древними костями был найден пакет с чрезвычайно токсичным веществом, которое уже пытались использовать в чудом предотвращенном теракте два месяца назад в одной из европейских стран.
Я вспомнила, что действительно получила неделю назад пересылку из Венесуэлы от моего тамошнего коллеги дока Мендозы с просьбой провести ряд тестов на нашем оборудовании. Но я пока еще даже не вскрывала ее — просто не было времени.
— Это полная чушь! Мануэль бы в жизни не пошел на это! Ни за какие блага этого мира! Мы ученые, а не чокнутые фанатики!
— Вот протокол изъятия. — На стол легли документы. — А это результат экспресс-теста. Мои слова подтверждены экспертизой. Может, обойдемся без вашей театральной игры, госпожа Мерсье, и не будем тратить время понапрасну. Просто скажите, кому и когда должны были передать тот пакет.
— Мне нечего вам сказать. — Я, закусив губу, откинулась на стуле.
— Ну что же, ваше право.
В этот момент дверь в допросную резко распахнулась и внутрь влетел взмыленный и до предела взбешенный Матиас Терч.
— Юлали! — позвал он меня. — Юлали, вы в порядке?
— Какого черта, Терч? — взвился Моровец, а второй вскочил, перекрывая ему дорогу. — По какому праву вы врываетесь и прерываете следственные действия? Немедленно покиньте помещение.
— Вы не обязаны отвечать на их вопросы, Юлали! — не обращая внимания на него, Матиас смотрел только на меня, шаря взглядом, словно мог определить визуально мое состояние. — Это все чистой воды подстава! Вы же понимаете, откуда ветер дует?
— Офицер Терч! — рявкнул второй агент, выталкивая его. — Вам мало отстранения? Хотите вылететь с работы совсем?
— Вам еще придется перед ней извиняться, Моровец. Вот уж поверьте моему слову! Юлали, просто молчите! — крикнул Матиас перед тем, как захлопнулась дверь.
— Вы, похоже, весьма неординарная женщина, госпожа Мерсье, — прожег меня злобным презрительным взглядом Моровец. — Насколько я знаю, на прошлой неделе вы были официальной девушкой Дина Норбита, который, несмотря на ваше расставание, сейчас стоит у нас на проходной и требует возможности увидеться с вами и даже пытается давить, используя большие связи своей семьи. Теперь вы уже невеста Северина Монтойи, и он был готов костьми за вас лечь, да и офицер Терч весьма неравнодушен к вашей судьбе, невзирая на то, какими проблемами ему это грозит. Не расскажете, чем вы так цепляете мужчин вокруг себя?
Мерзкий огонек в его глазах стал ярче.
— Может, я человек хороший, — дерзко ухмыльнулась я. — А может, в постели так офигительна, что забыть меня для мужчины не вариант. Как бы там ни было, лично вам, агент, это узнать никогда не светит. А теперь, думаю, я последую умному совету и просто буду молчать.
— Ваше право! — буквально выплюнул мелкий гад.
Следующие несколько часов прошли однообразно. Моровец распинался, обрисовывая мне, сколь плачевны мои перспективы из-за отказа добровольно сотрудничать с властями, и продолжал по кругу раз за разом задавать вопросы. Второй агент также вступил в игру, увещевая меня поступить умно и не губить свою судьбу. Он говорил мягко и доверительно, будто заворожить меня хотел. Ха-ха, два раза! Знаем мы эти приемчики. Я же, прикрыв глаза, смотрела в дальний угол допросной и думала о том, как хочу есть, пить и в туалет. Это сосредоточение на примитивном физическом дискомфорте помогало мне хоть как-то отгородиться от моего уже откровенно паникующего зверя. Большая часть моих сил уходила сейчас на борьбу со своей второй половиной. Наконец, когда мозг уже готов был вскипеть, появился некий тощий мужик в дорогущем костюме, заявил, что он адвокат, нанятый Северином Монтойей для моей защиты, и предложил мне подписать бумаги о согласии на то, что он будет представлять мои интересы. Назвался он Джефф Пробс, и мне показалось, что я где-то слышала это имя. Хотя, судя по его виду, он какой-то там суперский адвокат, так что неудивительно, что его имя на слуху. Я морально жутко устала и поэтому была страшно рада, когда мой новоиспеченный адвокат буквально за несколько минут аргументированного спора вынудил агентов прервать допрос и отправить меня в камеру. Потом, пообещав вскоре вернуться, он исчез. Оказавшись в замкнутом пространстве, я позволила себе затрястись от выходящего наружу напряжения. Никогда не думала, что так плохо буду переносить ограничение своей свободы. Северин сказал, что вытащит меня как можно скорее, и сейчас я готова была молиться на него, только бы он смог выполнить свое обещание. Вытянувшись на жесткой койке, я вынуждала себя сохранять внешнюю неподвижность. Потому как знала, что если пойду на поводу у раздирающего мои внутренности желания метаться из угла в угол, то очень скоро начну буквально бросаться на стены, разбиваясь в кровь. Вот сейчас я неожиданно поняла, как должна была себя каждый раз чувствовать волчица, когда я ее запирала. Каждым сантиметром кожи я ощущала, как замкнутое пространство давит на меня, выжимая из легких воздух и покрывая тело испариной. Я лежала и монотонно считала про себя, стараясь очистить разум от этого страха. Сбивалась из-за того, что волчица выла и рвала меня изнутри, и начинала заново. Господи, если не справлюсь с собой и это слишком затянется, я совершенно уверена, что не продержусь долго и начну биться в истерике. Я хотела наружу, прочь, вон отсюда! Не могу перенести того, что нет пути для бегства.
Мне показалось, что прошло безумное количество времени до того момента, как дверь камеры открылась снова и вошел мой адвокат в сопровождении охранника.
— Вставайте, госпожа Мерсье. Я добился вашего освобождения под залог. Агенты настаивали на том, что вас нельзя выпускать, и сумма из-за этого была назначена на мой взгляд запредельная, но вам повезло, что вас окружают весьма состоятельные мужчины с влиятельными связями, дорогая. Господин Монтойя и господин Норбит готовы были наизнанку вывернуться, чтобы только вы не оставались тут даже лишней минуты.
Я шла за Пробсом по коридору и, едва шагнув за дверь, вдруг очутилась в целой толпе людей, каждый из которых желал меня обнять. Северин, Лайла, Дин, Матиас, Камиль, Нести. Даже одна из моих лаборанток, Линда, была здесь. А еще несколько коллег из института и даже группа студентов, у которых я когда-то преподавала. Целая демонстрация в ожидании меня одной! Все улыбались, что-то говорили, тискали меня и целовали в щеки. Я растерянно щурилась на них всех, недоумевая, откуда вдруг в моей жизни взялось такое количество людей, которым не наплевать на меня? Внутри рос какой-то жесткий ком, мешающий дышать, смазывающий зрение. Вся пережитая паника и чувство потери свободы, а теперь еще все эти слова и прикосновения, от которых перехватывало дыхание… Всего этого вдруг стало чересчур, и я почувствовала, как по моим щекам течет теплая жидкость. Я пораженно провела по лицу и встретилась глазами с Северином. Поняв меня без слов, он обнял меня, заслоняя от всех остальных, словно окутывая собой, и я с облегчением буквально повисла на нем, чувствуя себя бескостной размазней. В этот момент я осознала, как мне было нужно все это тепло, что давали все эти люди вокруг. А больше всего то, что исходило от Северина. Я нуждалась в нем невыносимо остро.
— Госпожа Мерсье, мне нужно обсудить с вами несколько моментов, — услышала я голос моего адвоката.
— Все завтра, — отрезал Северин, не давая мне отстраниться и продолжая прижимать мое мокрое лицо к своей груди.
Читать бесплатно другие книги:
