Вертолет Щупов Андрей

- Теперь они вовсе заведутся.

- Так мы и станем этого дожидаться. Разворачивай машину!

Константин послушался. Теперь перед ними вновь было огромное окно.

- Вот и проверим, чего стоят наши лилипутские пульки, - Сергей вновь нажал на клавишу. Сдвоенный светящийся пунктир вонзился в стекло. Пули крошили его, местами пробивали насквозь, но эффект был явно недостаточен.

- Придется задействовать пушку.

Подвешенная на турельной установке трехствольная двадцатимиллиметровая пушка присоединила свою огневую мощь к пулеметам. Сеть трещин побежала по дрогнувшему окну. Стеклянная стена с грохотом начала осыпаться.

- А! Что я тебе говорил! - Сергей ликовал.

- Не забудь, под нами на лестнице Чибрин.

- Само собой! Расчистим тоннель пошире...

Хор громоподобных голосов позади смолк. Ошарашенные солдаты в молчании наблюдали за происходящим.

- Помаши ручкой дядям! - Сергей ухмыльнулся.

Теперь наступил черед поработать Константину. Вертолет, взбодренный близостью свободы, покачнулся и, склонив лобастую голову, ловко нырнул в проделанную брешь. Небольшой вираж над плацем, и по крутой дуге они полетели в утреннее небо, огибая верхушки стриженных тополей и тонкий шпиль мачты с красным вымпелом.

- Сходи, взгляни, как там у капитана, - Константин кивнул за спину.

Сергей послушно стянул с головы наушники, расстегнув ремни безопасности, поднялся с операторского кресла.

- Если что, свистни, командир.

- Свистну, не беспокойся.

Нынешние их сутки насчитывали от сорока до пятидесяти часов - такой неприятный вывод сделал Константин. Организм, привыкший к двадцати четырем часам, шел вразнос, люди начинали чувствовать себя более скверно. Так или иначе, но что-то было не то и что-то было не так.

- Мозг! - предположил оператор. - Все из-за этих суетных полушарий. У животных нет того обилия впечатлений, оттого и счет времени иной.

- Очень может быть, - лениво ответствовал Чибрин. - То-то у детишек день тянется и тянется...

- Откуда ты про них знаешь? Про детей-то?

- Чего мне знать? Я себя помню. Бывало, во все игры переиграешь и подерешься раз пять или шесть, а вечер по-прежнему далеко. Зеваешь, мать за подол дергаешь, чтоб, значит, придумала какое-нибудь занятие.

- Я, к примеру, не дергал.

- А что ты делал?

- Как что? В футбол гонял.

- Что день-деньской - один футбол?

- И очень даже запросто! Это ж такой азарт, дурень! Можно б было, наверное, и ночью бы мяч гоняли...

Они лежали на крыше под полуденным солнцем и тщетно пытались уснуть. Память и мозг, обессиленные отсутствием сна, - уже не память и не мозг, а только жалкие их подобия, качающиеся тени, доверять которым следует с большой осторожностью. Тот же самый майор попробовал рассчитать новый график сна и бодрствования, но и по графику ничего не выходило.

- Может, Вань, снова почитаешь? - предложил капитан. Южин послушно сел, раскрыл на коленях книгу.

- Откуда начинать?

- А где закончил, оттуда и продолжай. Все одно - ничего не запомнили.

- Зачем же читать тогда?

- Может разморит...

Южин фыркнул, но читать все же не отказался.

- Ладно, побежим отсюда... "Фрейд не зря называл религию иллюзией. Вероятно, это справедливо, но даже в таком случае утверждение не решает изначальной проблемы. Фантом ли, истина - никто не в состоянии доказать, что именно движет человеком, что управляет миром. Люди не знают смысла жизни, и впору заявить, что искомого нет, что горизонт остается горизонтом, сколько к нему не иди. Но если так, стало быть, нет и какого-либо смысла в вере. Единственная ее суть - помощь, единственная форма - соломинка тонущим"...

- Я тоже раз тонущего одного вытянул, - вспомнил Матвей. - Думал, вытащу - отблагодарит. Хрен там. Отошел в кустики - вроде как отжаться - и смылся. Все они, тонущие, - с хитрецой...

- "Укрепление слабых, отчаявшихся - вот функция веры, - продолжал Южин, - и противопоставление религии науке - архинелепо"...

- Это, часом, не Ленин написал?

- Нет... - Южин кашлянул. - "Ибо... Ибо корень религии кроется отнюдь не в отторжении физики мира, а в потребности ощущать сколь-нибудь надежную опору под ногами. Вера - наиболее доступное средство для обретения таковой. И отход от религии осуществится не с техническим прогрессом, а с прогрессом духа, который не искоренит веру, а лишь изменит ее формы, ее внешнюю подачу. Технический прогресс - помеха религии лишь на узком временном этапе. Наука не излечивает человеческие комплексы, она лишь приближается к ним на расстояние вытянутой руки, в бессилии замирая. На иное она и не способна, так как главный ее стимул - туманный рубикон материального благополучия. Но слаще сахара и солонее соли людям, как они не мудрят, никогда не потребуется. Рост человека - в ином, и по мере приближения к материальному благополучию наукой будет заниматься все более единичное число энтузиастов. Надежда на сытость СЕЙЧАС - основной рычаг науки. По достижении же сытости человечество окунется в вакуум, а вот тогда начнется усиленный поиск новых верований, возврат к старым"...

- Да... - Матвей широко зевнул. - Что-то знакомое, а что - не пойму. Может, все-таки Ленин? Ты взгляни на имя.

- Имени нет, поскольку нет обложки, - Южин покрутил в руках книгу. А по-моему, умный дядька писал.

- На бумаге оно всегда по-умному выходит. Ты в жизни ум прояви!..

- Точно. У меня вот бабка тоже умная была, утром молилась, перед сном чего-то шептала, а спорить со мной боялась. Знала, что переспорю. И всю жизнь зарабатывала какие-то крохи.

Сергей мечтательно забросил руки за голову, протяжно зевнул.

- Был у меня поп знакомый. Пил так, что завидно становилось. На "Волге" разъезжал, книги галиматьей называл. Я, - говорит, - Бога нутром чую и вас, подлецов, этому обучу!..

- Так что? Читать дальше или нет? - не дождавшись ответа, Южин продолжил: - "...Верно, что опасно преподносить религию с детства, лишая навсегда любопытства, загадочное объясняя сомнительным. Религия состояние не разума, но духа. Без предварительного вызревания не будет и свободного выбора, который делается лишь по достижении зрелого возраста"...

- Зрелый возраст - это, значит, когда? Когда в армию гонят или когда жениться можно?

- Когда паспорт выдают.

- А если, к примеру, в четырнадцать обвенчаться с какой-нибудь? Я слышал - разрешают. В порядке исключения. Отличникам там разным, комсомольцам. Так они что? Тоже, значит, зрелыми становятся?

- Раз без паспорта, значит, нет.

- Так мне читать или не читать?

- Не надо, Вань. Голову кружит. Лучше поедим... А? Никто не против? Устроим ленч номер два. Или ланч, не знаю, как правильно...

- Это всегда пожалуйста! Ужин или там ленч - не важно. Если дожидаться, когда сядет солнце, сдохнуть можно. А желудок - орган святой, на него наступать нельзя.

Константин, морщась, сел, несвежими глазами оглядел сверкающую под солнцем крышу.

- Между прочим, орлы, пище скоро конец. Так что опять требуются добровольцы.

- Уж на эту надобность добровольцы всегда найдутся! - Матвей с готовностью поднялся. - Кто со мной, братцы-проглоты? Фуражиров надобно трое.

Южин отложил книжку, вскинул руку.

- Чур, я!

- А нога твоя как? - строго поинтересовался сержант.

- Могу сплясать, если хочешь.

- Ладно, годишься. Кто еще, господа офицеры?

Какое-то время господа офицеры скромно помалкивали. Наконец со вздохом перевалился на спину Сергей.

- Не о том мы думаем. Ох, не о том!.. Как говорится, не хлебом единым...

- Знаем мы твой хлеб, - Матвей хмыкнул.

- А что? Вот сейчас бы сюда Лизу-Лизоньку из нашей библиотеки. Разве плохо было бы?

- Ага, а она тебя пяточкой бы придавила, и всех делов.

- И пусть. Я не против. Хоть пяточкой, хоть каким другим местом.

- Только что от тебя тогда останется?

Чибрин захрюкал, явственно представив неосторожную встречу Марецкого и библиотекарши.

- И ничего-то вы в этих делах не понимаете! - Сергей лениво поднялся. - Сколько мы уже здесь? Почитай, неделю. И ни одной женщины кругом. Катастрофа! Драма и трагедия!..

Матвей уже взваливал на загривок катушку трофейных ниток. Южин вытянул из вертолета за ремни пару автоматов.

- И осторожнее там! - напутствовал Константин. - Знаю вас, оглоедов!

- А знаешь - помалкивай! - нагловато откликнулся Сергей.

- Разговорчики!..

- Давай, давай, командуй. Поглядим потом, кто останется без второго и третьего.

- Совсем распустились, - Константин вздохнул.

Глядя на удаляющихся фуражиров, капитан Чибрин придвинулся к нему.

- Поговорить надо, майор.

- Раз надо, значит надо. Говори.

Капитан начал издалека, рассеянно взял в руки книгу, отложенную Ваней Южиным.

- Откуда такое чудо взялось?

- Спроси что полегче. Должно быть, Серега притащил. Библиотеки на вертолете не полагается. Разве что пара каких-нибудь уставов... А его подружка вечно ему какую-нибудь ерундовину в сумку засовывала. Не всегда же в небе патрулируешь. Иной раз на базе торчать подолгу приходится ждать очередной дозаправки или команды сверху. Вот Серега и читал от скуки.

- Что-то не то ему на этот раз дали.

- Да уж... - Константин снова вздохнул.

- Ладно. Без книг, так без книг, хотя и жаль... А я вот что хотел сказать, майор. Придумать надо бы что-то. Безделье до добра не доводит. Спим, загораем, глаза трем. Серега твой за женщинами подглядывает в бинокль, Матвей трофеями начал увлекаться - вместе с продуктами булавки какие-то прет, пуговицы. На кой ляд они, спрашивается, ему? Вчера копейку медную приволок.

Константин рассеянно потер подбородок.

- Все верно, капитан. Бардак, если разобраться. Дисциплинка падает. Но ведь надо же мужикам чем-то заняться. Со скуки помрут.

- Вот я к тому и веду. Придумать надо им занятие. А кто придумает, как не мы?

- Есть конкретные предложения?

- Как тебе сказать, - Чибрин поморщил нос. - Много чего можно выдумать, но главное - чтобы был смысл, польза какая-то были. Согласен?

- Ну, положим, - Константин кивнул.

- Вот и надо поднапрячь мозги. Помнишь, Матвей драку где-то внизу видел? Кто-то там разбил витрину и так далее?..

- И что?

- Может, нам это - патрулированием заняться? - смутившись от собственного предложения, Чибрин крякнул в кулак. - А что? Вооружение у нас имеется, почему не помочь той же милиции? С режимом у нас все равно нелады, а тут и работенка, и польза. Хоть как-то начнем оправдывать отворованное.

- Ну... Не так уж много мы и воруем, - Константин пожевал губами. - А в общем ты, конечно, прав. Не мешало бы заняться делом. И за патрулирование я проголосовал бы двумя руками, если бы не одно "но".

- Что еще за "но"? - Чибрин нахмурился, готовясь отстаивать и отбиваться.

- Видишь ли, капитан, не долго мы таким образом полетаем.

- Ты говоришь о горючке? А что препятствует время от времени наведываться на базу?

- Я о другом. Горючка - ладно, не такая уж и проблема. Люди нам не дадут патрулировать. Люди.

- Не понял? - Чибрин продолжал хмуриться.

- Чего ж тут не понять? Люди, чай, не слепые. Даже если по ночам будем летать, все равно кто-нибудь да заметит. Поползут слухи, заинтересуется начальство, а потом и на крыши полезут. Организуют какие-нибудь рейды любителей ДОСААФ, и прикроется наше гнездышко.

- Да ну, глупости какие! Кто у нас чем когда интересовался? Снежные человеки вон бегают в лесопарках, и что? - много их ищут? А с нами, думаю, посложнее будет. Попробуй, приметь-ка!

- Верно. Но ты же собрался не вхолостую летать. Ты хочешь за порядком на улицах следить. Значит, придется вмешиваться в жизнь людей. Так сказать - самым активным образом. Вот это вмешательство они рано или поздно заметят.

Чибрин принялся удрученно грызть ноготь большого пальца. А Константин тем временем продолжал:

- К примеру, наблюдаем мы пацанву, громящую какой-нибудь киоск. Или, скажем, трое раздевают одного. Что делаем мы? Экстренно снижаемся, берем правонарушителей на прицел и выдаем по двадцатимиллиметровому гостинцу. Для них это вроде осиного укуса - больно, но не смертельно. Предположим даже, что шпана разбегается, но!.. Без последствий уже никак.

- Это еще почему?

- Потому что свидетели. Потому что улики в виде тех же двадцатимиллиметровых гостинцев. Стоит кому-нибудь копнуть глубже, и вычислят.

- Ну?

- Вот тебе и ну!

Чибрин поскреб затылок.

- А может, черт с ними - с последствиями? Что нам тут - всю жизнь отсиживаться?

- Тоже верно, хотя это уже другой разговор. Ты пойми, я ведь не возражать тороплюсь, я стараюсь анализировать. Мы же до сих пор так ничего и не решили. Может, действительно стоит возобновить переговоры - скажем, в виде переписки с командованием? А условия сами будем диктовать, назначать встречи со спецами и так далее. Или ты настроился всю жизнь прожить в таком обличье?

- Ничего я не настроился! - Чибрин раздраженно поднялся.

- Да ты не серчай. Просто надо обмозговать все как следует. Не выдумаем ничего, займемся патрулированием.

- Ладно, будем думать... Но я припас еще сюрприз. Не знаю, заслуживает ли внимания, но... Словом, сам увидишь.

Капитан неспешно приблизился к вертолету, заглянул в грузовое отделение.

- Вот они, субчики! Специально в сторонку отложил... - он вытянул на свет автомат, за ним еще один. - Полюбуйся на этих красавцев.

Константин принял у Чибрина оружие, недоумевая, повертел перед глазами.

- Кажется, все в порядке. Да вы же сами вчера все вычистили и смазали.

- Все, да не все. Переставь-ка магазин с одного автомата на другой.

Константин послушался. С щелчком вынул рожки, попытался поменять местами.

- Не понял... - искомого результата он не добился. Пальцы совершали привычные манипуляции, но что-то стопорилось, магазин не желал вставать в чужеродную позицию. У майора возникло ощущение, что гнездо значительно меньше сечения рожка.

- Деформация, так, что ли?

- Нет, не так, - капитан забрал у него автомат, аккуратно приставил к собрату - ствол к стволу, приклад к прикладу. Майор присвистнул. Один из автоматов оказался длиннее. То есть, даже не просто длиннее, - были изменены все пропорции. С таким же успехом можно было бы поставить рядом первоклассника и второклассника. Капитан тут же подтвердил его мысль.

- Этот красавец крупнее. Причем это касается абсолютно всех деталей: пенала, затвора, шомпола.

- Погоди, погоди! А калибр у них...

- Калибр обычный, под основной патрон "Калашникова".

- Значит... - майор положил руки на автоматы. - Что же ты раньше помалкивал, ядрена-матрена!

- Раньше я и сам не знал. Только вчера и приметил, когда оружие чистить начали.

- Но это же важно! Очень важно... - Константин зачарованно смотрел на автоматы. - А что с другим оружием?

- То же самое. Правда, расхождения поменьше. Вот Ванек с Матвеем вернутся, посмотришь...

- Стоп! - майор решительно направился к вертолету. - Это дело надо срочненько зафиксировать. Где-то тут у нас метр складной валялся...

Константина даже залихорадило от волнения. Капитан следил за ним с удивлением.

- И все-таки есть плюсы в лилипутской жизни! - разглагольствовал Матвей. Катушка с нитками на загорбке ничуть его не беспокоила. - Жаль, нет фотоаппарата. Обязательно бы снялся.

- Кого нынче будем грабить?

- А тех же и будем. Кухня у них богатая, так что не обеднеют.

- Стой, мужики! - Матвей поставил на крышу катушку. - Готов спорить, что запрыгну на эту фиговину.

- Чердачное окно? - оператор в сомнении прикинул высоту. - Навряд ли... Тут метров шесть по нашим старым меркам.

- По нашим новым меркам, - поправил его Южин.

- Но сам-то по себе метр - величина старая.

- Ладно вам! Старая, новая... - какая разница? Лучше глядите. Потом подтвердите, если не будут верить.

- Ну, смотри, оглоед! Поломаешь ноги, я за тебя отвечать не буду!

- Не дрейфь, лейтенант. Какая ответственность, если войска разные? Чибрин далеко, а майор твой мне тоже не указ.

- Не допрыгнешь, Матвей, - тихо предупредил Южин.

- Это я-то? На эту ерундовину?.. - Матвей уже пружинисто раскачивался на крепких ногах, готовясь к разбегу.

- Разогрелся бы сначала.

- Не дрейфь, мужики, - Матвей застучал каблуками по крыше, не добегая до чердачного выступа, толкнулся. У будущих свидетелей захолонуло дух. Матвей не долетел совсем чуть-чуть, но успел уцепиться руками за шиферный край, одним рывком выбросил тело наверх.

- Однако!.. - Сергей озабоченно поскреб макушку.

- Видали? - Матвей стоял наверху, приплясывая от горделивого возбуждения. - Бубка с Брумелем обзавидовались бы!

- Это если бы ты туда чисто долетел. А так - все равно что сбивать планку задом.

- Вот уж и нет! - возмутился Матвей. - А потом, будь на мне фирменные кроссовки, да будь я в форме...

- По-моему, ты в форме, - заметил Сергей.

- Знаток!.. - фыркнул сержант наверху. - Я о другой форме толкую. О спортивной!..

- Ладно, спортсмен, сползай вниз. Твоя катушка тебя ждет.

- А почему бы добрым товарищам меня не сменить?

- Сам рассуди: один из твоих добрых товарищей все еще слегка хромает, а второй как-никак - командир. Сам, небось, знаешь, что это за штука такая - субординация.

- Точно. Знаю. Ранговая дискриминация, - Матвей с воплем сиганул вниз. Не удержавшись на ногах, шлепнулся на спину, но тут же вскочил.

- Все-таки рано или поздно ты что-нибудь себе поломаешь, прыгун, озабоченно пробормотал оператор.

- Типун тебе на язык, господин лейтенант, - Матвей молодцевато отряхнулся. - Этот скальп, - он подергал себя за коротенький чубчик, - не так-то просто содрать.

- Но если хозяин поможет...

- Ладно, хватит препираться! - по-командирски взвизгнул рядовой Южин. - Время не ждет.

- Да... Насчет дисциплинки майор, пожалуй, прав, - проворчал Сергей. - Распустились...

- Что верно, то верно, - жизнерадостно подхватил Матвей. Легко поддел носком катушку, поставил на попа. - Собственно говоря, мы ведь уже пришли.

Еще в прошлый раз они не поленились навязать на нитке узлов. Спускаться и подниматься по узлам было значительно легче. Премудрый оператор предложил ко всему прочему соорудить через каждые двадцать-тридцать метров по петле, чтобы появилась возможность отдыхать, не выбираясь наверх. Катушку укрепили в щели между двумя шиферными плитами, нить свободными змеистыми кругами растянули на крыше.

- Кто лезет первым?

- Чур, я! - шагнул вперед Южин.

- А-а, комсомольский призыв?.. Ну уж, дудки! - Матвей покачал головой. - Или я, или лейтенант. Третьего, Ваня, не дано. Ты, как укушенный муравьем, в первые ряды не допускаешься.

- Тогда вторым.

- Вторым - это пожалуйста, это завсегда с радостью...

- Ну, а первым полезу я, - объявил Сергей. - В прошлый раз лазил Матвей, стало быть, приспело время меняться.

- Как скажешь, господин лейтенант, - Матвей с напускным равнодушием пожал плечами. - Хотя Ваня вон подтвердит, я по этим делам спец. По шмону, значит. Так что, возникнут затруднения, дерните за веревочку. В один момент припожалую.

- Никаких "пожалую"! Сиди на стреме и поглядывай в оба.

Матвей циркнул слюной сквозь зубы, снова пожал плечами.

- Как хотите.

Ваня уже суетился у кромки крыши, осторожно стравливая нить.

- Ветер пошаливает, - пожаловался он. - Раскачивать будет.

- Переживем, - ободрил его Сергей. - Ну все. Крепи трос, я пошел.

- Колбаску там с сыром присмотрите, - напутствовал их Матвей. Хлеба-то мы везде найдем.

Сергей одарил его насмешливым взглядом, руками перебирая узлы, скрылся внизу. Чуть позже последовало два легких рывка. Вниз стал спускаться Южин.

- Давай, Ваня! Главное не теряй головы, - Матвей подмигнул сослуживцу.

Совет был не лишним. Давным-давно, еще в детстве, у Южина в самом деле кружилась от высоты голова. На деревья он лазил без особой охоты и в парашютную секцию только потому и записался, чтобы изжить наконец высотобоязнь. По той же самой причине очутился в десантных войсках. Страх не пропал, но Южин научился его преодолевать.

Не глядя вниз, он перебирал нить руками, машинально считая проползающие мимо кирпичи. На сорок третьем его окликнули. Скосив глаза, он разглядел в распахнутой форточке оператора. Сидя верхом на раме, Сергей ерошил свои белокурые волосы, мечтательно озирая гомонящую внизу улицу.

- Кажется, дома кто-то есть, - сообщил он. - Так что действовать надо осторожно.

Автомат он перевесил на спину, с рамы соскользнул по той же нити вниз на подоконник. Южин присел, последовав примеру лейтенанта, обхватил ногами деревянную раму. Работали по схеме, предложенной Матвеем еще в прошлый раз. Один из спустившихся в квартиру рыщет по кухне в поисках съестного. Обнаружив что-нибудь существенное, привязывает к той же нити, и груз аккуратно вытягивают на крышу. Второй и третий из маленькой группы страховали таким образом товарища и груз.

- Живем, Ваня! - прокричал оператор. Он стоял уже на столе, возле салатницы. Приподняв салфетку с прижимающей ее вилкой, он узрел то, о чем просил Матвей: нарезанные плиточками куски сыра, основательный кусок батона и полурастаявший кубик масла. Должно быть, хозяева недавно позавтракали, - недалеко от салатницы лежал огрызок огурца, в кухонной мойке громоздились стаканы.

Отомкнув от пояса штык-нож, Сергей споро взялся за дело. Нарезая сыр по возможности ровными кирпичиками, кидал на заранее расстеленный брезент. Масло пришлось упаковывать в полиэтиленовые кульки. В конце концов дошла очередь и до хлеба...

- Все, Ваня, тащим! Посылка номер раз, - уже на подоконнике оператор привязал тюк к той же нити, махнул рукой. - Вира помалу, Ванек!

Южин без особого труда поднял объемистый груз до уровня форточки, взгромоздил на раму и, дернув за нитку условленным образом, просигналил наверх.

Энергия переполняла Матвея. Не зная, куда деть себя, он расхаживал по крыше взад-вперед. Голуби держались в отдалении, не решаясь к нему приблизиться, однако время от время кося в его сторону оранжевые любопытствующие глаза. "Их счастье", - решил про себя Матвей. Отложив автомат, он встал на руки, легко пробежался по шиферу. Вздумал было решиться на сальто, но вовремя усомнился. А ну как не получится? Вот и загремишь под уклон... Гвоздь, прижимающий шиферную волнистую плиту, торчал наружу, напоминая корабельный кнехт. Собственно говоря, они и пользовались им, как кнехтом, наматывая нить чуть пониже массивной, порыжевшей от ржавчины шляпки. Подобные грибки кособоко выглядывали там и тут. Ухватившись за ближайший, Матвей натужно закряхтел. Ничего из этого не вышло. Гвоздь остался на месте, а Матвей в досаде попинал его каблуками. Усевшись сверху, стал разглядывать раскинувшийся под тополями дворик.

Двор - как двор. Собачка обнюхивает фонарный столб, задирает тощую лапу. Басовито орут дети, гоняясь друг за дружкой, кидаются какими-то щепками. Все движения - с медлительностью слонов, вытанцовывающих на манеже цирка. Матвей снисходительно фыркнул. В песочнице пластмассовые лопатки выкапывали ямку-котлован, вполне способную вместить всех пятерых обитателей вертолета. Бабочку, порхающую на уровне третьего этажа, желтую, как лимон, можно было запросто прошить короткой очередью.

Матвей опустил глаза ниже.

Сморщенный старичок сидел на скамейке у подъезда. Голова его чуть тряслась, а вместе с ней тряслись и пигментные пятна, густо покрывающие дряблое лицо. Несмотря на приличное расстояние, Матвей видел его до последней морщинки. В водянистых глазах старика лучилось угасающее прошлое; настоящее, шумное и цветное - отражения в них не находило. Сидел старичок однако, кокетливо припечатав ладошки к скамье, взвалив одну ножку в коротковатой брючине поверх другой. Рядом с ним пристроился серо-полосатый кот. Покусывая время от времени грязноватую грудку, он с удивлением разглядывал собственное отражение в луже. Прищемив зубами очередное насекомое, с осторожностью трогал водный глянец неуверенной лапой. Мир приасфальтового зазеркалья его не пугал, но из состояния всеобщей ясности и объяснимости, вероятно, выводил. Так обезьяна, глазея в зеркало, тщетно пытается ущипнуть скрюченными пальцами своего двойника. Злясь и нервничая, колотит зеркалом по мохнатому колену и возобновляет попытки. Кот взирал на лужу с большей выдержкой. Разумеется, загадка требовала разъяснения, но придумывать что-либо эффектное, по-эйнштейновски акробатическое, коту было лень. Жужжание мух отвлекало, кроме того не следовало забывать о песике, обнюхивающем столб за столбом и дерево за деревом. Кот крутил ушастой головой, косясь на старика. Тот сидел абсолютно неподвижно. Слово "суета" для него умерло, взор ветерана лазерным прицелом бил в одну и ту же точку. Кот пробовал было проследить за взглядом человека, но потерпел неудачу. Старик рассматривал недоступное постороннему глазу. Возможно, это недоступное принадлежало к той же мистической категории, что и зазеркалье луж.

Скучая, Матвей подхватил ползущего по шиферу жучка, с любопытством приблизил к лицу. Жук напоминал крупную черепаху, многочисленные шипастые лапки его возбужденно шевелились.

- Ох, и пахнет же от тебя, - Матвей брезгливо швырнул жучка с крыши. - Полетай покуда...

Коснувшись пальцами натянутой нити, ощутил ритмичную дрожь.

- Быстро же управились!.. - порывисто наклонившись, он энергично стал вытягивать нитку. - Кажется, и набрали прилично. Надо будет лейтехе выписать благодарность...

Опасность он почувствовал спиной. Может быть, просигнализировало обоняние. Чужой запах, вкрадчивые шажки... Матвей обернулся, не выпуская из рук петель. И тут же позабыл о грузе, об оставшихся внизу товарищах. Два огромных желтоватых глаза следили за ним с дистанции не более двадцати шагов. Двадцати шагов - для него. Для хозяина глаз хватило бы одного легкого прыжка.

- Черт! Сколько же вас кругом!.. - Матвей еще пытался шутить. Но в следующую секунду уже ринулся за автоматом. Изготовившийся к атаке кот опередил человека. Когти его скребнули по шероховатому рельефу шифера, гибкое тело взвилось вверх. Матвей закричал что было силы.

Тюк со снедью, утянутый к небу, неожиданно пролетел мимо изумленного Вани Южина, вытравив всю нить до конца, вздрогнул и неспокойно закачался.

- Что еще там стряслось? - Сергей встревожено взглянул на Южина. Солдат пожал плечами. И только тут до них долетел далекий вопль.

- Так... - оператор взволнованно огляделся, в сомнении прикинул метраж, отделяющий их от раскачивающейся нити. - Значит, так... Оставайся, Ваня, тут, а я разузнаю, что и как.