Крепость Спасения Резанова Наталья

Выехали ввосьмером – три оруженосца и четыре всадника из отряда Сьета – Зу, Тай, имени двух других возглавлявший вылазку Тевтат не помнил.

Ночь была ясная. Среди россыпи звезд Тевтат отчетливо различал созвездия, которые когда-то называл ему Вакер, галарский первосвященник: Боевой Лук и Колесница. Значит, они светят и здесь, в Круге? И еще одно странно: что сейчас – лето, осень? Он потерял счет времени. Не меньше года прошло с тех пор, как они покинули Галар. «Страной вечного лета» называют здешние земли. А что ему с того? Лето с собой не унесешь. А они пришли сюда за добычей. Хотя и он, и Анарбод, и Хрок понимали под добычей разные вещи.

Подъехал Сигват, доверенный оруженосец. За ним – Зу.

– Он говорит, что с того холма…

Тевтат взялся за поводья. Подъехавший Тай что-то быстро залопотал по своему. Сигват, за время похода насобачившийся в западном диалекте, перевел:

– Он говорит, верхом нельзя, могут увидеть оттуда. Лучше залечь в траву, ждать рассвета. Уже скоро…

Совет был унизителен, но верен. Единственное, чего он сейчас хотел – увидеть Крепость.

Оставив часовых у коней, они поднялись на холм и залегли в высокой траве. Дальше простиралась равнина, такая же плоская, как небо над головой, только ее чернота не нарушалась блеском звезд. Незаметно стало светать, но Тевтат все еще ничего не видел, пока Зу не начал шептать, тыча рукой вперед. От напряжения у него заслезились глаза. Он изо всех сил вглядывался в равнину и окрестные холмы. И, наконец, понял, что Крепость прямо перед ним. Он просто не догадывался, что это это – Крепость.

Она была огромна. Несмотря на расстояние, ему достало сознания понять, как она огромна. Именно потому он мог сразу ее заметить. Зрение галарца, привыкшего к горам, сочло и ее горой. Она и выглядела естественно, как горы – хотя как может быть естественна одинокая цитадель посреди голой равнины? И все же… неужели это – создание рук человеческих? Никогда в жизни Тевтат не видел и представить не мог ничего подобного. Говорят, великий западный Храм Неба в Заоблачных горах, но то небесное творение, а Крепость… Все смутные предания Севера, все темные домыслы Дамгаля припомнились ему. И эту твердыню он хотел взять всего лишь с полутысячью воинов, из которых доверять можно менее, чем сотне?

– Уходим, – сказал он.

Остальные вздохнули с облегчением. Вид крепости угнетал их не меньше, чем Тевтата, а оставаться здесь далее было бы опасно. Они, укрываясь в траве, сползли с холма и вернулись к лошадям.

На обратном пути Тевтат заметно успокоился. Страхи, смутившие его душу, исчезли с приходом дня. Все вздор! Крепости защищают не стены, а люди. А какие там могут быть люди?

Никаких.

По прибытию в деревню он сразу вызвал Эйкина.

– Ты – мастер осадных машин? Дело, дело. Вспомни, как похвалялся в Дамгале, и докажи, что это не похвальба. Здесь, в деревне есть кузница? Возьми помощников, сколько тебе надо. Топите смолу для зажигательных смесей. Делайте осадные лестницы. И скорее, скорее, скорее, все демоны Юга!

После ухода Эйкина Тевтат снова задумался. Все же, вероятность взять Крепость штурмом очень мала. Даже если отбросить все разговоры о колдовстве, и малый гарнизон может оборонять такую твердыню, и удерживать ее долгое время. Нет, нужно выманить Проклятых из цитадели. В открытом бою им не устоять. Но что может послужить приманкой для ловушки? От этих мыслей он уже начал задремывать, но его разбудил шум на деревенской улице. Он послал Сигвата узнать, в чем дело.

– Кричат, что поймали вражеского лазутчика.

Ну, наконец-то, хоть так враг проявил себя. А иначе, откровенно гово– ря, становилось скучновато.

Он знал, что лжет себе. Не скучновато, а жутковато. Но ни за что бы в этом себе не признался.

Лазутчика схватили люди Хрока, когда он пробирался от леса к деревне, и хотели сразу же зарубить, но кто-то из галарцев воспрепятствовал. Они знали – пленных, прежде, чем убивать, надо допрашивать. Пленник оказался молодым парнем, лет девятнадцати, не старше, черноволосым, лохматым, загорелым, с круглыми черными глазами, в холщовых штанах и рубахе, с мешком за плечами. Выглядел он насмерть перепуганным и твердил, что звать его Ивальди, что он из этой деревни и ничего плохого не хотел, хотел только взять немного ячменя из своего дома, и больше он ничего не знает. Анарбод велел его высечь перед постоялым двором, что и было исполнено незамедлительно, но избитый парень продолжал кричать, что он Ивальди, и ничего другого не хотел.

Отдохнувший Тевтат вышел на крыльцо, оценил происходящее.

– Ты глуп, Анарбод. Я уважаю твою храбрость и твое усердие, но ты глуп. Какой крестьянин боится порки? Все они одинаковы, что в Круге, что в Галаре. Не так надо с ними разговаривать. А как – давно придумано. Сигват! Разведи огонь в очаге!

– И без того ведь жарко, – проворчал оруженосец, но отправился исполнять приказание.

Тевтат расположился у очага. Никар и Кьяр втащили брыкающегося пленника.

– Ну, ты, как тебя… Ильради…

– Ивальди…

– Отвечай, где все! И откуда сам явился!

– Ничего я не знаю, – тупо сказал парень.

– Так. А ну-ка, возьмите его, подпалите немного. Ногами в огонь.

Как только жар коснулся босых ступней, Ивальди страшно забился в руках державших его солдат и закричал:

– Я скажу! Я все скажу! Не надо!

– Хорошо, повременим. Отодвиньте его от огня. Так где же все люди?

– В Крепости.

– Врешь. С какой стати они подались в Крепость?

– Проклятые разослала гонцов по деревням и велели уходить.

– Значит, все ваши в Крепости?

– Да…

– И ты тоже был в Крепости?

– Да…

– Эй, Кьяр, разгреби угли! Не был ты в Крепости. Никто не шел с той стороны, мы следили, а шел ты со стороны леса. Берите его, ребята…

– Нет! Нет! Не из Крепости! Из леса! Из другой деревни… там, в лесу…

– Очень уж ты, парень, любишь врать, – наставительно сказал Тевтат. Он вовсе не собирался калечить Ивальди – тот мог ему еще пригодиться. Но прерывать допрос он тоже не собирался.

– Сигват, принеси-ка пару ремней покрепче, да закрепи их на той балке…

После двух растяжек Тевтат знал все. Многие крестьяне действительно укрылись в Крепости, но далеко не все. Во время войн жители Круга завели обычай прятаться по тайным деревням, где они оставались сами и прятали скот. Ивальди признался, что в Круге имеется не меньше пяти таких деревень, но точно назвать месторасположение он мог только одной: той, из которой пришел сам.

– Лошади там пройдут?

– Пройдут… скотину гнали же…

– Уведите его, – распорядился Тевтат. Он был недоволен собой. Надо же такое проморгать! Тайные деревни!.. И если бы не этот глупец…

От кочевников все равно не удастся скрыть. Поэтому на разведку пойдут двое.

Пошли двое – Кьяр и Зу. Верхами. Нужно было проверить, существует ли удобная для лошадей тропа. Ивальди шел пешком – при допросе ног ему не повредили. Но на его шею была накинута петля, конец которой был в руках Зу, и тот в любой момент был готов затянуть его. Доверять пленнику нельзя – стражи донесли, что ночью он плакал и кричал, что Проклятые всех убьют – то ли бредил во сне, то ли грозился. Однако единственными подозрительными звуками, доносившимися до них, были вопли птицы-единорога. Воины храбрились, ибо каждый не хотел выдавать неуверенности перед иноплеменником. А неуверенность грызла каждого из них. Ни на Севере, ни на Западе не было таких лесов, не было от заселения Мира, а в Сердцевине их порядком вырубили. Все же Ивальди легко находил в чаще дорогу. Сомнений не оставалось – он знал, куда идет. И Кьяр внимательно следил за ним, помечая все подробности пути, тем более, что ночь была светлая. Рассвет уже миновал, когда Зу жестом остановил остальных.

– Чуешь? Дымом пахнет.

Кьяр спешился, принял веревку из рук Зу, дернул за нее.

– Ну, двигай. И если ты сейчас пикнешь, я из тебя кишки вытащу и на дерево намотаю.

– Я только… мы ни с кем не воюем…

Втроем они оказались у прогалины.

– Ничего не вижу, – пробормотал Кьяр. – Где дома?

У Зу зрение было получше.

– Землянки, – процедил он.

Да, это были землянки. А может, и целые подземные дома, давно вырытые и обжитые. Над ними вились дымки. Между землянками пробежал маленький ребенок, не старше пяти лет, в одной холщовой рубашке. За ним показалась женщина с распущенными черными волосами, поймала его за руку, И, зевая на ходу, повлекла назад.

Что ж они совсем здесь спятили – без охраны?

Кьяр оглянулся и увидел, что охрана имелась. На дальнем конце деревни стоял, опираясь на длинную пику, босой долговязый мужчина. Похоже, он дремал, и лишь пика не давала ему упасть.

Где-то рядом послышалось мычание. И снова, и снова. Зу давно уже принюхивался, определяя, где стадо. Но гадать ему не пришлось. Еще три женщины с подойниками прошли, шлепая подолами по росистой траве.

Зу и Кьяр переглянулись. Конечно, два опытных бойца легко бы справились со всем населением сонной деревни, где наверняка никто и драться толком не умеет. Но столь же верно, что многие успеют разбежаться и угнать скотину, из-за одного же барахла рисковать не стоит. Нет, брать надо все.

Кьяр потянул веревку назад.

– Уходим.

Ивальди, догадываясь, что деревне ничто не угрожает, с готовностью затопал назад.

– Много Проклятых в Крепости? – спросил Кьяр, когда они убрались на достаточное расстояние.

– Много…

– Сколько?

– Сто… а может, тыща…много…

– Дурак! – Кьяр перебросил конец веревки Зу.

– Совсем они тут одичали от сытой, мирной и довольной жизни. Даже считать не умеют. Таких не ограбить – обида для Неба.

К вечеру они выехали из леса. Когда лагерь был уже неподалеку, Зу вдруг заорал, завизжал, завыл – это был боевой клич его рода, – и пустил коня вскачь. За ним со всех ног пустился Ивальди. Кьяр глядел, ничего не понимая. Ивальди бежал, сколько мог, потом упал, вцепился руками в веревку, но она все затягивалась и тащила его за собой, и тело, подпрыгивая на кочках, волоклось вслед за конем. Когда подскакал недоумевающий Кьяр, то увидел посиневшее лицо и вываленный язык удавленника.

– Зачем? – спросил он.

Зу объяснил, как недоумку:

– Он больше не нужен. Дорогу мы знаем. А он мог сбежать к своим. Или к Проклятым.

– Дело, – сказал Кьяр. Но все равно, способ убийства ему не понравился.

В рейд хотели идти все. Всем надоело скучать и ждать невидимого противника. А тут дело представилось само собой, и нетрудное к тому же. Тевтат и Хрок заспорили первый раз за все время похода.

– Чего тебе там нужно? – орал Хрок со своим чудовищным западным выговором. – Ты же за сокровищами Проклятых пришел – что они его в лесной деревне прячут? А нам рабы нужны, бабы нужны, скотина нужна…

– Скот нам тоже нужен, – сухо заметил Тевтат, – и не забывай, что этот поход затеял я.

– Затеял! То-то вы в Городе торчали, пока мы не подошли…

В конце концов, о разделе договорились. Предстояло отобрать людей. Вполне хватило бы и десятка ратников, но опять же, добыча, добыча… Решили послать полсотни всадников Сьета и полтора десятка тяжеловооруженных северян. Ими вызвался командовать сам Тевтат. Имеет же он право разогнать кровь в самом деле. Галарцам не придется стыдится своего командира, хоть он и не молод.

Ехали днем, ничего не боялись. И нечего было бояться. Зу и Кьяр хорошо запомнили дорогу. Все же, шуметь не следовало. Иначе эти легконогие трусы снова удерут, и что хуже, угонят стадо.

Подобрались к вечеру. Дана была команда: «Тихо»! Сьет со своими приступил к окружению деревни. Тевтат и его люди остались в резерв. Было еще не так темно, чтобы не различать друг друга, а до самой темноты уже все будет кончено. Деревня лежала перед ними – только пересечь прогалину. И в вечернем теплом полумраке, мирном и сонном, как все здесь, странно прозвучал племенной боевой клич. Кочевники с воем рванулись вперед, выхвытив мечи. И тут же стали падать с коней один за другим, как перезрелые яблоки с веток. За боевым кличем не сразу были расслышаны звоны тетив. Стреляли сверху, с деревьев, и одновременно словно бы из-под земли.

– Проклятые! – крикнул кто-то.

Кочевники увертывались, соскальзывали с коней и укрывались за их боками, сами вытягиыая луки из чехлов, ибо в стрельбе они не уступали Проклятым. Но сейчас преимущество было ими упущено. Они не видели цели и стреляли наугад, а стрелы Проклятых летели неумолимо. Несколько отчаянных всадников прорвалось вперед, и тут выяснилось, что безобидную лужайку пересекает ров, замаскированный сетью. Они падали вместе с лошадьми, а из деревни уже бежали люди, крестьяне по виду, вооруженные кривыми ножами и дубинками – добивать раненых. Мирные жители Круга оказались не такими уж безобидными. Ров заполнялся бьющимися телами. Самих Проклятых по-прежнему не было видно. Они продолжали стрелять. Очевидно, в деревне они тоже засели. И одно Небо знает, что там еще есть, в этой деревне!

Ловушка! Тевтат стиснул зубы. Он хотел заманить Проклятых в ловушку, оставить их без защиты, а вышло наоборот. И не был ли тот деревенский мальчик добровольной жертвой, приманкой для дичи? Ведь предупреждали же в городе о беспримерном коварстве и жестокости Проклятых… Так нет! Не был он дичью и не будет. Но некогда рассуждать. В деревню, ясное дело, идти нельзя, там хорошо подготовились к встрече (повесить Кьяра, чтоб не зевал на разведке), но и отступать он тоже не собирался.

– Вперед! – крикнул он. – Их стрелы не страшны нашим латам!

Действительно, галарца, закованного в тяжелый доспех с ног до головы, можно было обстреливать, пока не надоело, или пока не кончатся стрелы. И, хотя галарцев было мало, они отважно поскакали за своим предводителем, чувствуя, что у них есть шанс не только пробиться, но и победить. Под их защиту сбились и уцелевшие кочевники, теперь оценившие преимущество тяжелого вооружения. Но изощрившийся в злобе разум Проклятых предусмотрел все. Стрелявшие недаром расположились на деревьях. Галарцы так и не встретили противника, но через несколько мгновений под копытами их мощных коней зачавкала грязная жижа. Это было болото, а разогнавшиеся всадники не в силах были сразу становиться, либо летели через головы коней.

– Тропу! Ищи тропу! – кричал Тевтат подвернувшемуся под руку Кьяру (или это был Сьет?) – должна быть тропа!

Но в упавшей ночной темноте смешавшиеся воедино галарцы и кочевники метались, теряя ориентир, и все глубже погружаясь в топь.

– Смотри! – Сьет (или это был Кьяр?) схватил его за повод. За деревьями скапливались быстрые тени, бесплотные в свете звезд.

Всего лишь несколько человек уцелело после бойни у лесной деревни, среди них – ни одного галарца. Распатланный, грязный Сьет сполз с коня и направился к стоящему на крыльце Анарбоду, волоча за собой седельную сумку. Шатаясь, поднялся по ступенькам, и раскрыл ее. Анарбод метнулся к Сьету, схватил его за ворот куртки.

– Все, что я смог, – просипел один рыжий другому. – Он был в тяжелых латах, никак не вытянуть. Только голову…

Анарбод выпустил Сьета, оглянулся. За его спиной был вышедший из постоялого двора Гриан. От коновязи торопился Хрок, за ним, по деревенской улице – еще несколько воинов.

– Я, капитан правой руки принимаю власть! И все сюда!

Отрубленная голова Тевтата была выставлена на деревенской площади, где скопились все участники похода. Анарбод вышел к ним. Его ждали и ждали его слов. Ну, так он им скажет.

– Воины! Мерзкие шлюхи и их хвастливые прихлебатели в сермягах предательски убили наших братьев. Демоны возьмут их черные души, но мы сами будем хуже Проклятых, если прежде не отомстим!

– Месть! Месть! – кричали в ответ.

– Готовы ли вы идти за мной? Признаете ли меня предводителем?

– Да! Да!

Да. Теперь он поведет их, куда захочет. И не повторит ошибок Тевтата. В деревню возвращаться бесполезно – там наверняка никого нет. Да и успеем мы вырезать убогих. Только на Крепость.

– Братья! Пока они упиваются своей ложной победой, мы немедленно ударим по вражескому оплоту – Крепости Проклятых. Не дадим им передышки! Мы победим. И я, ваш предводитель, разрешаю вам делать с ними все, что захотите! Помните – они прокляты!

Раздался общий вопль:

– Мы с тобой! Ты наш!

И он ответил старинным боевым призывом рыцарей Галара:

– Готовьте поле!

Он гнал их, пока общее возбуждение еще не спало.

– Эйкин! Где твоя демонова стенобитка? Выводи немедленно!

– Она не готова… здесь камня нет почти…

– Ничего, как есть повезешь. Они от одного ее вида сдохнут!

Он видел, как выстраивали своих стрелков Сьет и Хрок. Им он не доверял, в особенности Сьету, подозревая, что тот сам убил Тевтата, чтобы спасти собственную шкуру. Старик бы за просто так не погиб, разве что предательство… Сейчас уж не узнаешь – все галарцы, бывшие с Тевтатом, погибли, а кривоногие не скажут. Ничего, он первыми бросит дикарей на стены, тем более, что они сами туда рвутся.

Подошедший Гриан сказал:

– Тевтат считал – Крепость с нашими силами не взять. А сейчас нас еще меньше.

– Ничего. Истинного галарца грудой камней не запугаешь. Или струсил?

Тот скрипнул зубами, отошел.

Попался на глаза кочевник.

– Эй, Зу!

– Я не Зу, – он трудно подбирал слова. – Зу убит. Моя имя – Хач.

– Ну, все равно. Ты был там – у лесной деревни?

– Был.

– Какие они из себя – Проклятые?

Хач посмотрел снизу вверх – он был невысок ростом, но как то так… как не положено смотреть снизу вверх.

– Мы их не видели. Они приходят, как демоны, и уходят, как демоны.

Демоны! Анарбод и забыл про них. Демоны, союзники Проклятых… Но ведь они не появлялись с тех пор. И не появятся. Небо за нас. По иному быть не может. Только бы успеть, только бы успеть!

Первым выступил отряд Хрока, на некотором отдалении – люди Сьета, потом самая отборная часть – Анарбод со своими рыцарями, и Гриан в арьегарде. Несмотря ни на что, он прикроет. там же Эйкин с катапультой и обслугой. И вперед, вперед, под палящим светом дня, в раскалившихся латах, туда, где за холмами простирается равнина, а за ней – губительная для всего живого, кроме демонов, Пустыня Песка, а на их границе – страшная, огромная, непостижимая разумом Крепость.

Но до Крепости они не дошли.

Проклятые возникли сразу же после окончания полосы холмов, так неожиданно, что движение колонны резко становилось. Проклятые не двигались с места, стояли ровной цепью. Доселе невидимые, теперь они словно нарочно давали себя рассмотреть. И противники смотрели, как завороженные.

Трудно поверить, что это женщины. И еще трудней отличить их друг от друга.

Трудно поверить, что это женщины. И еще трудней отличить их друг от друга. Единокровные, единообразные. И вооружение у всех одинаковое – сразу же можно узнать шкуру броненосного льва – панцырь, наручи, поножи поверх сапог. Шлемы без забрала, только с защитной платиной, низко надвинуты – лиц не разглядишь. Мечи, круглые щиты на руках, луки и колчаны за спиной, витые плети за поясом. Стоят и молчат, неподвижные и темные. И лишь кони, грызущие удила, позволяют верить, что это живые существа.

Первым не выдержал Хрок. С родовым кличем, выхватив меч из ножен, он помчался прямо на Проклятых, за ним, сломав строй, его соплеменники, превращаясь в страшную пробойную силу. На сей раз проклятые не стали стрелять. Они молча расступились, и, пропустив кочевников вглубь своих рядов, так же молча сомкнулись. Со своего места Анарбод отлично видел, что произошло. Хрок попался на простейшую военную хитрость и оказался окружен. «Малый узел» – так называют это в Галаре. Все происходило так, как он предусмотрел. Большая часть Проклятых схватятся с кочевниками, И они обескровят друг друга, но это уже не имеет значения. Пришел наш черед.

Он поднял руку для сигнала, и тут внезапно рухнула тишина, нарушаемая звуками дальней сечи. Они услышали свист, пресловутый свист Проклятых, заменявший им язык, страшный и единовременный свист, от которого закладывало уши, а кони выходили из повиновения. Передовой отряд Проклятых уже несся на них, пригибаясь в седлах.

– Ко мне! – заорал Анарбод, силясь перекричать неумолкающий свист – Готовь поле!

Они сшиблись, и с первых же мгновений галарцам пришлось похоронить мечту о легкой победе. Все они были опытными, хорошо обученными воинами, но с таким противником не сталкивались никогда. Проклятые действовали с каким-то странным бесстрастием, причем, не упуская ни одной, даже малейшей возможности, нанести врагу урон. Их латы, не менее прочные, чем кольчуги и доспехи галарцев, были значительно легче, обеспечивая большую подвижность, и мечи, почти не уступающие галарским в длине, были лучшей закалки. Совершенно были обучены их кони, как хищные звери, кидавшиеся на северян, зубами и копытами нанося им тяжелые раны. Длиннохвостые витые плети тоже были оружием. Утяжеленный свинцом ремень захватывает горло, движение рукоятки – и ты на земле, и в тяжелых латах тебе уже не подняться. Некоторые Проклятые обманывали противника притворным бегством, чтобы отъехав, расстрелять из лука, опытным взглядом заметив незащищенную полоску кожи. Строй, которым гордились галарцы, да и вообще все жители северных королевств, давно смешался. Дрались в полном беспорядке, но все же галарцы отнюдь не были сломлены, там, сзади, резервный отряд Гриана, и Эйкин со своей катапультой, годящейся в чистом поле хотя бы для устрашения.

Анарбод поскакал назад, чтобы поторопить их. Вот и Гриан, мрачный, как всегда.

– Гриан, выводи своих! И где Эйкин, чтобы его демоны живьем сожрали?

– Сзади тащится!

Внезапно они осознали, что кричат среди неожиданной тишины.

Сражение вдруг прекратилось. Все, кто только что вел смертельную схватку на равнине – северяне, кочевники и Проклятые, остановились, глядя в одну сторону – на Юг, где сияющее дневным жаром небо сверлили быстро приближающиеся темные пятна. Те, кому было неизвестно, что у южной границы никогда не бывает дождей, могли бы принять их за мелкие тучи. Еще легче было принять их за стаю птиц – если не знать, что в Пустыне Песка птицы не живут… Они и летели, как птицы – клином, и все яснее становилось, сто кроме крыльев у них четыре когтистые лапы, а складчатые серые морды не имеют глаз.

Вопль ужаса пронесся над равниной.

– Демоны! Демоны Юга!

Небо, спаси нас!

– Вот она… гибель наша…

Паника овладела воинами. Многие бросились бежать. Другие кидались на землю, пытаясь укрыться над трупами людей и коней. Слышались ругательства, молитвы и плач.

Анарбод закрыл глаза. Конец… Значит, все нелепые суеверия Города были правдой, и демоны действительно пришли на помощь Проклятым. А от демонов защиты нет.

– Смотри! Да смотри же! – поъехавший Гриан тряс его за плечо.

Он ничего не хотел видеть, но… странное зрелище предстало ему. Проклятые уже не стояли на месте. Они снова стягивались в строй, и строй этот был направлен не на север, а на юг. В сгущающейся тьме тускло поблескивали занесенные клинки. Мечи – против проклятия Юга?

– Гриан? Ты видишь?

– Да…

– Собирай наших. Сейчас мы ударим им в спину.

– Но ведь они хотят сразиться с демонами!

– Болван! Трус! ты не понял, что само небо посылает нам победу! Небо поставило Проклятых между демонами и нами!

– Ты с ума сошел! Если они могут биться с демонами, то мы должны это видеть. По крайней мере, не вмешиваться!

Но Анарбод уже не слышал.

– Галарцы! Славные рыцари! За мной!

Он попытался рвануться вперед. Гриан, ухватившись за повод его коня, сдержал его, а потом попытался стащить с седла, но Анарбод вывернулся и ударил его мечом. лезвие скользнуло по кольчуге Гриана, и, миновав сердце, вонзилось в плечо. Быстрее, чем Гриан успел нанести ответный удар, Анарбод хватил его эфесом меча в висок, и Гриан рухнул на землю к его ногам. Торжествуя, Анарбод обернулся, и в эту минуту стрела, пущенная чьей-то уверенной рукой, пробила кольчугу и вонзилась ему в грудь. Очевидно, Проклятые, выходя против демонов, не забывали о защите от людей.

Гриан очнулся, когда с него стали стаскивать сапоги. Еще бессознательно он попытался приподняться, и тотчас какая-то смутная фигура метнулась прочь. Опираясь на руки, Гриан встал на колени, оглянулся. Ночной воздух холодил его тело сквозь разорванную рубашку. Ночи здесь были прохладные, хотя, конечно, с Галаром не сравнить. Мародер успел стащить с него кольчугу и оружие, и не добрался только до одежды. Рана в плече уже перестала кровоточить, и кость, кажется, была цела. Но он неудачно упал с коня. Ощупывая голову, он почувствовал кровь под пальцами. Однако сознание было ясным, он помнил все. Анарбод ударил его, и он упал. А теперь он был один на поле боя… если не считать мародеров. Один. Безоружный.

Он не знал, сможет ли встать. Смог. Кругом лежали убитые. сплошь северяне и кочевники. Трупов Проклятых не было совсем. Но и убитых союзников было не так много, как при сокрушительном поражении. Что же произошло здесь после… да, после того, как Проклятые схватились с демонами?

Гриан брел по полю. Звезд не было, но на юге сиял тот же зловещий отсвет, что он уже замечал раньше, и он мог различать почти все перед собой. Он видел землю, истоптанную множеством копыт, подкованных и без подков. Иногда по земле тянулись выжженные полосы, какие-то маслянистые пятна. Он вспомнил, что рядом должна быть катапульта Эйкина. Ее не было.

Неожиданно решимость, безумная и тем более неостановимая, охватило все его существо. Он больше не мог оставаться здесь. Вытерев кровь со лба, он зашагал в том же направлении, куда утром двигалась вся колонна. И не сознавал, сколько времени шел. По всей вероятности, недолго.

– Стой!

Двое верхами появились перед ним.

Он остановился. В рассеянном свете мелькнул вынутый из ножен клинок.

– Погоди. Ты видишь, он не защищается.

– Так пусть защищается, я жду.

Впервые он слышал их голоса, не свист, а настоящие голоса, а разговаривали они на том же языке, что и он, только слова произносили более отрывисто и резко, чем в других областях Огмы. Но его удивило, что и голоса и и лица спорящих были совершенно одинаковы. Это был не бред и не предрассудок. Он отчетливо различал в призрачном свете смуглую кожу, прямые носы, темные без блеска волосы, и все это повторялось одно в другом.

– Эй, где твое оружие?

– У меня его нет, – хрипло сказал он.

Это было постыдное признание для воина, но ложь ничего бы не дала ему.

– Слышишь? Мы не может убить безоружного.

– Но он враг.

– Все равно. Безоружного убивать нельзя. Это против Закона.

Северянин пристально смотрел на них, не двигаясь. У него были отвратительно светлые волосы и глаза, и последнее неприятно напоминало Элме о Пришлой, хотя у северянина глаза были голубые, а у Пришлой серые, без малейшей голубизны.

– Куда ты шел? – спросила одна.

– В Крепость.

И не успев договорить, он ясно понял, что в Крепость его не допустят. Весь вопрос, убьют его сейчас или немного погодя. И он ничего не узнает. Именно это страшило его, не собственная сметь, а неведение.

Но две всадницы продолжали спорить.

– Ты слышала? Его нужно убить немедля. Он пробирался в Крепость.

– Один? Открыто? Без оружия? И он ранен, видишь?

– Что за базар, Проклятые? – стоило только вспомнить о Пришлой, и она тут же возникла из мглы. У нее получилось: «Что за баз-зар, Пр-роклятые?» Когда она вот так по городскому растягивала согласные, голос ее становился особливо невыносим для слуха.

– Сначала скажи, что на Юге? – спрашивать так быстро было неучтиво, но уместно, и Пришлая знала это.

– Все чисто до самой пустыни. Заставы снова на местах. Остальные возвращаются в Крепость.

– А трофеи?

– Ульг занимается этим. Из оружия выберут то, что можно доверить новообученным. Если там есть что достойное – заберут в арсенал. Лошадей – одних пустим в стадо, других отдадим жителям Круга в возмещение ущерба.

– Ардви! – вмешалась Ауме. – Обычай говорит: когда двое не могут разрешить спор, пусть судьей для них будет третья. Будь судьей для нас!

Обычай действительно был таков, и Элме против воли вынуждена была согласиться, но едва не вскипела, когда Пришлая окинула взглядом северянина, и осклабилась.

– Спор? – в ее тоне Элме послышался некий непристойный намек. – И в чем он состоит?

Выслушав доводы сторон, Ардви посмотрела на северянина снова, по-прежнему насмешливо, но уже без издевки.

– Без оружия? Раненый? Да еще, похоже, и помешанный к тому же? Убить такого будет не к чести.

– «Безумие не спасает от возмездия» – так говорят.

– Хорошо. Тогда поступим с ним по нашему обычаю. Пусть одна из вас отдаст ему свое оружие, чтоб он мог защищаться, а я рассужу поединок.

_ Элме чувствовала, как ее захлестывает ярость. Пришлая говорила о «наших обычаях», но так, как говорить о них могла только она. такой обычай и вправду был, но лишь внутри общины. Чтобы передать личное оружие, святыню для Проклятых, в чужие руки – об это нельзя было и помыслить.

Но Ардви тут же добавила:

– А лучше отпустить его совсем. В Крепости ему делать нечего. Пусть уходит.

Даже это было более приемлемо, чем ее кощунственное предложение. Элме неохотно кивнула. Ардви продолжала:

– Хотя далеко добрые жители Круга ему не дадут… Ладно. Я, судья, выношу решение. Элме, поезжай в Крепость. Ауме, выведи чужака подальше и возвращайся. Я еще поезжу по полю, посмотрю, нет ли кого в живых, не прячутся ли где кочевники.

Ее глаза, как всегда, смеялись, и Ауме стало не по себе. Она вдруг поняла замысел Пришлой – так она хочет помешать Элме вернуться и прикончить раненого. Вполне вероятно, что и Элме понимала это, судя по ее взгляду, который она бросила на Пришлую.

– Я принимаю твое решение, судья, – быстро сказала Ауме.

– Я принимаю твое решение, – мрачно откликнулась Элме. На сей раз она оказалась в меньшинстве, а голос большинства главенствует в общине. Она соблюдала Закон.

Хотя Ауме ехала шагом, чужак заметно отставал. Ясное дело – ослаб из-за раны. А помогать слабых – обязанность сильных. Ауме тоже соблюдала Закон. Как когда-то объяснила ей Пришлая – она очень понятно умела объяснять вроде бы знакомые вещи – каждый выбирает в Законе наиболее близкое.

– Ты можешь держаться за стремя, – сказала она.