Пробужденный Хоук Коллин

Мы взываем к его силе, его душе, его телу, его тени,

и всем им даем это имя.

Пусть это тело защитят,

И он восстанет снова, блистая.

А теперь иди, Амон, к месту отдыха,

Пока не придет время нам встретиться вновь.

Когда заклинание было окончено, Анубис поднял руки ладонями вверх, и из песка

сформировалась крышка, украшенная орнаментом. Она опустилась с тяжелым стуком, встав на место, и я чувствовала, словно мое сердце закрыли в саркофаге вместе с Амоном.

Мрачная тяжесть сдавила меня, и я не могла дышать. Я положила ладонь на

вырезанное на дереве лицо, и тьма заволокла мое зрение, я помнила лишь, что упала.

* * *

Когда я пришла в себя, жар пирамиды пропал. Я была посреди египетских реликвий, но что-то отличалось. Я положила руку на белую холодную плитку на полу и заставила

себя сесть.

Шум вынудил меня обернуться. В тени стоял высокий красивый мужчина,

прислонившись спиной к стене, у его ног стояла статуя пса с острыми ушами.

- Анубис? – выдохнула я. Он был одет как бизнесмен, в костюме с галстуком.

Он шагнул вперед.

- Я оставляю тебя там, где ты впервые встретила Амона. Прощай, Лили.

Подмигнув, Анубис исчез со статуей пса.

- Постойте! – крикнула я, но ответа не было.

Вскочив на ноги, я недовольно отметила, что я снова была в дизайнерской рубашке, укороченных штанах и итальянских кожаных сандалиях. Мой рюкзак, из которого

выглядывал блокнот, был прислонен к стене, а брошюры колледжей полукругом лежали

перед ним.

- Амон? – крикнула я, направившись к огражденной части египетской выставки.

За пластиковой стеной я нашла то же медное зеркало, те же инструменты, те же

коробки и опилки, но на них не было отпечатков ног. Не было саркофага. Не было

огромной коробки с табличкой «НЕИЗВЕСТНАЯ МУМИЯ ИЗ ДОЛИНЫ ЦАРЕЙ». Амон

пропал. Словно его никогда и не было в моей жизни. Словно он и не существовал.

Золотая вспышка привлекла мое внимание, и я в надежде устремилась к ней, но

нашла только золотую статую сокола –Золотого Хоруса. Я прижала ладони к стеклу, по

лицу текли слезы. Я позволила себе на мгновение поверить, подумать, что он здесь, со

мной. Но Амона не было. Он ушел.

С дрожащим дыханием я вытерла лицо и, взяв сумку в руку, покинула выставку.

Бездумно я шагала к выходу из музея, а потому была сильно удивлена, когда моей руки

кто-то коснулся.

- Мисс Лиллиана? Вы в порядке?

Дыхание дрожало, я попробовала улыбнуться, хотя была уверена, что губы

сложились лишь в гримасу.

- Привет, Тони, - сказала я. – Все хорошо. Просто это был очень-очень долгий день.

- Ах, тогда хорошего вечера, мисс Янг.

- Так и будет. Оу, и Тони? – он обернулся. – Прошу, называй меня Лили.

Он тепло мне улыбнулся.

- Конечно, мисс Лили.

Когда я вышла из музея, запахи, виды и звуки Нью-Йорка накрыли меня. Они были

такими знакомыми, но больше мне не нравились.

Как я могла забыть песочные пейзажи, оазисы в пустыне, древние пирамиды и

оживших мумий и вернуться к прежней жизни? Я заметно изменилась за время с Амоном.

И наше расставание было неправильным. Я даже не могла возложить цветы на его могилу.

Но я все еще была рада тому, что он был где-то и продолжит существовать, даже

когда я умру. И я все же надеялась на его обещание присматривать за мной, глубоко в

сердце я знала, что он всегда будет со мной.

Амон сказал, что наша связь позволила бы нам видеть друг друга во снах. И я знала, что его убийство разорвало эту связь, но мне так не казалось. Закрыв глаза, я подняла

голову к солнцу и чувствовала его тепло на своей коже, представляя, что это Амон гладит

меня по щеке. Тепло прошло по моим плечам и телу, пока не сосредоточилось в сердце.

Оно вспыхнуло, и я улыбнулась, почувствовав биение своего сердца. Затем я

опустила взгляд, растерявшись, ведь что-то двинулось в кармане рубашки. Я обнаружила

там скарабея-сердце Амона. Это вообще было не мое сердцебиение. Это камень отбивал

медленный ритм, источая тепло, оживая в моей руке. И хотя казалось, что все странности

закончились, сердце Амона было маленьким чудом, что давало мне надежду.

С едва заметной улыбкой я обхватила пальцами скарабея-сердце и подняла

свободную руку, чтобы поймать такси.

Эпилог:

Весы суждения

- Принеси его, - заявила богиня Маат.

- Не понимаю, почему это необходимо. Раньше такого не было, - возмущался юноша.

- Что происходит? – спросил Анубис, входя.

- Этот юноша должен положить сердце на весы правосудия, - терпеливо объяснила

богиня.

Анубис пробежал рукой по волосам, радуясь, что смог сменить современные вещи на

привычные.

- Но он мертв не на самом деле. Он освобожден от суда, пока исполняет долг.

- Но он должен быть оценен. Он связывал себя со смертной и умер от ее руки. И если

смерть их союза – финал, то он должен пройти суд.

- Но смерть – это не конец.

- Это несущественно. Все нужно взвесить, - она указала на золотые весы перед ней. –

Его сердце должно быть взвешено, чтобы определить, достойны ли его деяния на Земле.

- Они достойны, - поручился Анубис.

Маат заявила:

- Несмотря ни на что, мы исполняем законы космоса.

Анубис фыркнул.

- Ладно. Пусть будет по-твоему.

Прекрасная богиня выдернула из своего головного убора перо страуса и положила на

ближнюю к ней чашу весов, а потом доброжелательно улыбнулась юноше, что стоял

рядом с Анубисом. Боги смотрели в ожидании, а он тихо стоял, опустив голову и сжав

кулаки.

После затянувшегося молчания Маат заговорила:

- Ты беспокоишься, что должен делать то, чего обычно не делал? Анубис, может, ты

объяснишь ему лучше.

Юноша ответил с заметным блеском в глазах.

- Я знаю, что должен сделать.

- Так действуй, - богиня быстрым жестом указала на весы.

Со скрытным блеском в глазах юноша взмахнул запястьем и исчез.

Благодарности

Как и во всех своих книгах, сперва я должна поблагодарить своего мужа, готового

питаться бутербродами, Брэда, что без устали поддерживает меня во всем, и свою маму, что разбиралась во всем, пока я писала книгу. Она и помогала, и отвлекала, делая мою

жизнь интереснее.

Также хочу выразить благодарность сестрам, Шэре, Тони и Линде, и моей золовке, Суки, которых я, шутя, называю Помощница 1, Помощница 2 и т.д. Они привозят сумки, книги, компьютеры, плакаты, багаж и все больше растущее количество вещей, которые я

беру с собой на события и конференции. Они улыбаются, делая фотографии, делая мне

прически, припудривая мне носик, заказывая мне воду и развлекая фанатов, пока я

принимаю ванну. Они всегда восхищены моей работой и всегда полны советов, которые я

обычно улавливаю лишь наполовину, хотя они всегда хороши.

Еще я благодарна своим братьям, Мэлу, Эндрю и Джареду, которые посещали

книжные выставки в этом году и смогли не закатывать глаза, когда я говорила о поцелуях.

Когда мне нужно написать о хорошем юноше, я никогда не задумываюсь.

Мои первые читатели почти полностью состоят из моих сестер и братьев, но есть и

несколько особенных людей: Линда, что любит мои книги с самого начала, ее муж Нил, что создал множество моих плакатов, наклеек и вещей для фанатов, и Фред – хороший

друг, что проверял все мои египетские отсылки, и его жена Лиз, что читала ему все главы, ведь сам он не любит читать. Представляете!

Мой агент, Алекс Гласс, всегда готов впрячься в ту же повозку, что и я, и помочь мне

тащить ее. Его вклад нельзя недооценить. Команда Трайдент Медиа Групп работала с

ним, и я хотела бы назвать все их имена, но боюсь кого-нибудь забыть. Потому скажу, что

все они потрясающие и мастера своего дела.

В этот раз у меня другая команда издателей, которую нужно поблагодарить, и это –

Тамара Шварц, Анжела Карлино, Хэзер Локвуд Хьюз, а особенно, Беверли Хоровиц и

Кристу Витолу, что захотели дать мне шанс и приняли с распростертыми объятиями меня

и моих мумий в семью Делакорте Пресс. Мне невероятно повезло иметь такую команду.

Моим фанатам: У меня даже нет слов. Вы так верны мне и моим тиграм, даже хотя и

должны ждать последней книги, вы все щедро оставили место в своих сердцах и для моих

мумий. Я очень сильно это ценю!

Наконец, я хочу сказать спасибо своему отцу. Он умер, пока я писала эту книгу, это

первый роман, который он не прочел. Без него было сложно, но я знала, что он бы

гордился и хвастал всем свежими публикациями, оставляя их ему в руках. Он был

прекрасным человеком, и все сильно по нему скучают.