Бриллиант Хакера Северцев Петр

Женщина, не отвечая на вопрос, молча смотрела мне в глаза.

Я недоуменно пожал плечами и добрел до крыльца, едва не споткнувшись о дырявое ведро, стоявшее аккурат посреди тропинки.

– Я от Иды Яковлевны, – сказал я как можно дружелюбнее. – Очень хотелось бы увидеть Анну Павловну либо Леонида Ильича.

– Из собеса? – переспросила женщина, силясь понять мои слова.

Я решил, что хозяйка дома малость глуховата и, наклонившись к ней поближе, еще раз прокричал свою фразу над самым ее ухом.

– Не из собеса, – обреченно констатировала женщина. – А я думала, что из собеса.

– Нет, – покачал я головой. – Не-ет. Я – не из собеса. Я – от Иды, Иды Я-ков-лев-ны. Ваша родственница просила меня…

– А я-то думала, что из собеса, – упорно продолжала гнуть свое женщина и с укоризной посмотрела на меня. – А вы не…

– Хозяин дома? – заорал я во всю мощь. – Леонид! Ильич! Мамыкин!

– В собес ушел, – строго ответила мне женщина. – Еще вчерась. Очередь, наверное.

– А-а, – протянул я. – Вы, стало быть, – Анна Павловна?

Женщина призадумалась.

– И Ромочка тоже пропал, – добавила она. – уж заждались.

– Какой еще Ромочка? – насторожился я. Кажется, рыбка сама плыла мне в руки.

Мне приходилось говорить, перекрывая порывы ветра, очень громко и очень четко, как будто я отдавал команды по звуковому анализатору. Только в отличие от компьютера, программа Анны Павловны явно сбоила и требовала оперативного вмешательства.

– Уж месяц не появляется, – шамкая губами, жаловалась Мамыкина.

– Муж ваш, что ли?

– И муж, и Ромочка – все ушли, – подняла на меня глаза Анна Павловна.

Выцветшие от старости белки ее неподвижных глаз были похожи на недожаренную яичницу, в которой подпрыгивают два желтка, политых еще на скороводке болгарскми коричневым кетчупом.

– Ромочка – это кто? – допытывался я. – Сын ваш, что ли?

– Вроде, теперича племянник, – облизнув губы, ответила Мамыкина. – Иды племянник, не мой. У нее жил, к нам приходил. Дрова рубил, воду носил. Как родной. А теперь вот пропал.

– Вы говорите – племянник Иды Яковлевны? – удивился я и тотчас же припомнил мужскую одежду на вешалке в доме Французовой.

Но почему же тогда Катерина ничего не сказала мне про Рому?

Человек отсутствует целый месяц, а мне об этом ни полслова?

«Нет, мы живет вдвоем с бабкой», – сказала она мне. А я… Черт возьми, я же спросил: «кроме вас сейчас кто-то живет в этой квартире?» И Катя мне честно ответила: нет. Вот стерва! Так из-за одного словечка «сейчас» мне умудрились запудрить мозги.

Из-за ног Анны Павловны вновь выглянула шавка. Задрав облезлую морду к появившейся луне, она жалобно завыла, а потом бешено заколотила хвостом, будто вбивая гвоздь в дверной косяк.

Послышались шаги. К порогу приближался пожилой человек в высоких сапогах.

Не обращая на меня никакого внимания, он обратился к Мамыкиной.

– Собес закрыт на ремонт. Пришлось заночевать. Ужинать давай.

Стуча сапогами, мужчина прошел в дом, ненадолго задержавшись в сенях. Он опорожнил содержимое карманов своего пиджака, вывалив на донце круглой бочки несколько смятых бумажек.

– Это муж ваш? – спросил я, глядя вслед нелюбопытному старичку.

– Законный супруг Леонид Ильич, – уважительно произнесла Мамыкина.

– Что ж ты гостя на пороге держишь? – раздался глухой голос из сеней. – Пригласи да налей нам как положено по граммулечке.

Анна Павловна незамедлительно исполнила приказание супруга. Через пять минут мы все втроем уже сидели в тесной кухне и Мамыкина разливала нам с Леонидом Ильичем самогон. На закусь к этой отраве были предназначены лишь соленые помидорчики и немного хлеба.

– От Иды, говоришь? – задумчиво произнес Леонид Ильич, пристально поглыдвая на голубоватую жидкость в граненом стакане. – Верно, держала она у нас свои вещички, пока по заточениям скиталась. Да, как видно, у нас они целее были, чем у нее. Прибежала вчерась поутру вся не в себе, кричала на нас. Да невовремя ее бес принес – я в собес собрался, а она тут как тут. Вопит, причитает… А при чем тут мы? Седьмая вода на киселе.

– У вас часто бывал ее племянник? – спросил я, поднимая стакан.

– Ромка-то Егорычев? Захаживал, – согласился Мамыкин и, поднеся к губам рюмку, молниеносно опрокинул ее содержимое в свое чрево.

– Как вы сказали его фамилия? – встрепенулся я, словно ужаленный.

Но Мамыкин мне не ответил. Хозяин застыл, словно каменное изваяние, тупо глядя перед собой и не реагируя на мои слова.

– Эй, – потряс я его за рукав, – Леонид Ильич? Вы как? Вы меня слышите?

С таким же успехом я мог бы обращаться к какому-нибуль рекламному щиту. Мамыкин выглядел ужасно. Старик побледнел за какую-то секунду и потерял дар речи всего от ста грамм самогонки.

– Посидит еще немного и спать ляжет, – пояснила мне Анна Павловна, осторожно прикасаясь к моему плечу. – Он все время такой, как поженились тридцать лет назад и по сей день.

Я с грустью посмотрел на бессмысленное лицо Леонида Ильича Мамыкина. Нет, господа, это не Шотландия. Это гораздо круче.

Анна Павловна даже не вышла меня провожать, хлопоча возле мужа. Краем глаза я взглянул на скомканные бумажки, валявшиеся в сенях. Одна из них оказалась квитанцией из вытрезвителя. Теперь мне стало понятным, где заночевал Леонид Ильич.

Бредя к машине, я предавался печальным размышлениям. Какой уж тут Интернет! Если все проблемы упираются в собес и самогон, тут не до сетей.

Хотя, впрочем, в России, все же не так уж плохо. Ведь все познается в сравнении, а бесстрастная госпожа стастистика утверждает, что половина населения земного шара ни разу в жизни не видела телефона.

Кстати о телефоне. Хоть мои расходы на путешествия Приятеля по сетям зашкаливают за шестизначную сумму (а что вы хотите, если мне приходится жужжать модемом через сотку с фиксированным номером), я уже понимал, что мне придется сегодня вечером напрячь г-на Пентиума на предмет дальнейших изысканий.

Мне ничего не оставалось делать, как вернуться домой и снова сесть за машину. Ту машину, которая хоть и с шиной, но без колес, и которая, кстати, для меня тоже не роскошь, а средство передвижения. На этот раз Приятель задал мне новую траекторию:

ЛЕКЦИЯ ПО ЭСТЕТИКЕ. XI КОРП.

СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ: МОРГ НА СОВЕТСКОЙ.

Веселенькая перспектива. Однако против электронного начальства не попрешь.

А пока я буду курсировать между моргом и университетом, пусть оно озадачится.

Для того, чтобы проникнуть в сеть банка «Аркадия» мне понадобилось чуть больше двух часов. Вернее, не мне, а Приятелю. Зачем самому возиться с дешифровкой и взламывать пароли, когда железо сделает это гораздо эффективнее и качественнее?

Припоминая точные формулировки статьи 272 уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающей наказание за неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации, я решил, что власти просто-напросто валят с больной головы на здоровую. Если вы хотите нечто держать в секрете, то извольте получше заботиться о безопасности вашей информации. А то получается, что вы вешаете на свой сейф замок для почтового ящика, а потом рвете на себе волосы. Как-то нелогично.

Меня, разумеется, интересовали не способы перекачки на свой личный счет энного колличества миллиардов деревянных или зеленых, а наличие в списках клиентов банка фамилии Рукосуева.

Но пока Приятель хакал пассворды глобальной защиты, я понял, что буквально валюсь с ног от усталости. Решив, что конкретные личности могут подождать и до утра, я завалился спать.

Перед завтраком я убедился, что взлом прошел успешно и остались уже совсем какие-то хлипкие засовы по видам вкладов. Запустив поиск на фамилию Рукосуев, я отправился на лекцию по эстетике.

К десяти утра мой «жигуль» стоял возле универа. Небольшой городок, в котором размещались учебные корпуса, переживал не лучшие времена в своей многолетней истории. Замусоренность территории плюс обветшавшие фасады зданий, плюс осенний ветер и мелкая дождевая морось навевали меланхолическое настроение у студентов и не способствовали активной учебе.

Это утверждение оказалось верным и для Кати. В холле одиннадцатого корпуса я пробежался по расписанию и выяснил, что в данный момент моя новая знакомая должна внимательно слушать лекцию по эстетике, но когда я поднялся на этаж и сквозь стеклянную дверь обозрел десяток скучающих студентов, внимающих такому же вялому лектору, то Кати среди них не обнаружил.

В задумчивости почесывая затылок, я спускался по лестнице, теряясь в догадках – где мне искать злостную прогульщицу. Но Катерина неожиданно нашлась сама. Девушка смирно сидела на деревянной скамеечке с торца здания и курила, уставясь в серое осеннее небо. Судя по количеству бычков, усеивавших окрестности, курс экологии на этом факультете не читался.

Я поздоровался и подсел рядом с ней. Катя ничуть не удвилась моему неожиданному появлению. Стряхнув столбик пепла с очередной сигареты, она потуже закуталась в теплую кофту и посмотрела на часы.

– Еще двадцать минут, – сказал я, вынимая сигарету и прикуривая.

– В каком смысле? – Катя с недовольством посмотрела на меня.

Очевидно, я нарушил ее уединение и помешал предаваться романтическому настроению. Осень, грусть, любовь и молодость. Любимый коктейль в определенном возрасте. Пьянит сильнее любого вина.

– Двдцать минут осталось до конца лекции, – пояснил я. – С эстетикой, как я понимаю, все и так окей? Не будет сложностей с зачетом?

Катерина отрицательно покачала головой и отвернулась, предпочтя моей физиономии разводы на потрескавшейся штукатурке здания.

– Завидую вашей уверенности. Почему вы не сказали мне вчера про Рому?

– Честно? Лень было языком ворочать, – вяло отозвалась Катя и хмыкнула. – Да и с какой стати стала бы я говорить вам про Рому, если моя старуха даже в милицию не заявляла об исчезновении?

Я благоразумно промолчал, давая ей возможность высказаться: Катерина вдруг оживилась, когда я заговорил с ней про Рому Егорычева. Отрешенная задумчивость мигом слетела с нее, как легкий сухой лист с дерева под порывом шквального ветра.

– Дерьма такого поискать… – раздраженно проговорила она, глубоко затягиваясь и с силой затушив окурок о спинку скамейки. – Сами посудите, зачем такого муравья земля носит? Вечно от кого-то прячется, скрывается, займет денег и в бега… Ладно бы суммы были серьезные, а то такая ерунда, что и говорить смешно… Раз заявился какой-то алкаш, которому Ромка уже месяц десятку был должен. Так он требовал в пересчете с процентами. Наросло аж до одиннадцати тысяч, б…

– А фото его у вас имеется? – спросил я. – Может, в каком альбоме?

– Да он сроду не фотографировался. Зачем? – удивилась Катя. – Разве что на паспорт.

– Ну…

– А паспорт он, понятно, с собой взял, дома его во всяком случае нет. Но эту рожу и без фото легко узнать – ростом мне по плечо и четыре зуба спереди железные. Ох…й красавец, – фыркнула Катя.

Романтический флер окончательно развеялся и теперь передо мной было та самая девушка, с которой я разговаривал вчера – деловая, бесцеремонная, циничная и… и все же прекрасная.

– Это уж как природа постарается, – философски заметил я. – Павлин, вот к примеру, тоже птица красивая. Правда, голосом Бог обделил…

Я был удостоен немеделенного настороженного взгляда. Любопытство пополам с угрозой.

– Это вы к чему клоните, начальник? – новая сигарета, вынутая из пачки «More», уперлась мне в грудь, словно пистолетный ствол.

Ага, голубушка, что-то тут не так. Почему это тебя так задело мое упоминание про павлина? Голову даю на отсечение – ты решила, что речь идет о твоем хахале. У меня сработало подсознание и я выпалил эту фразу как бы между прочим, но уже сейчас до меня дошло, что я вспомнил имя того человека в «линкольне» – Павел.

– В деле, которым мне поручила заниматься Ида Яковлевна, слишком много умолчаний, – пояснил я, отстраняя ее руку и вынимая зажигалку.

Щелкнув кремнем, я выдавил из китайской прозрачной чиркалки флейм, но Катя и не подумала воспользоваться предложенной услугой.

– Пропадает ценное украшение, – продолжал я развивать свою мысль. – Вам на него плевать, вас больше интересует кассета с уроками голландского. Мадам Французова, кстати, не обмолвилась о пропаже магнитофона. Ваш родственник Рома ведет довольно растрепанный образ жизни, и может иметь отношение к пропаже. Но ни вы, ни Ида Яковлевна даже не заикаетесь о его существовании. Мне приходится наводить справки по своим каналам…

– По каким таким каналам? – недоверчиво спросила Катерина.

– Я посетил Мамыкиных, – коротко ответил я. Не рассказывать же ей, в конце концов, про Приятеля. – Далее. Этот ваш знакомый…

– А вот это уже мое личное дело, – сразу завелась Катерина, и нечего вам ко мне в постель заглядывать. Мне уже, между прочим…

– Не сомневаюсь в вашем совершеннолетии. Равно как и в вашем праве располагать собственным телом по своему усмотрению, – заверил я ее.

Катя даже не нашлась, что мне ответить, только тихо выматериалсь.

– Ну что, будем жить дружно или залезем в бутылку и закупоримся изнутри? – поинтересовался я, подзадоривая девушку.

– Павлик тут не при чем, можете не сомневаться, – с ходу заявила Катя. – Глупо было бы его подозревать. Да если он захочет, то купит для меня сто таких побрякушек! А мне бабкиного ничего не надо, пошла она в жопу со своим барахлом!

«Как все-таки непочтительна эта нынешняя молодежь, – с грустью думал я, наблюдая за Катей. – Ангельская мордашка и дьявольский язычок».

Девушка тем временем продолжала распаляться все больше и больше.

– Я! Да я до восемнадцати лет в обносках ходила, лишний кусман сахара у этой… этой твари клянчила! – почти кричала Катя. – Пенсию за родителей погибших – и ту старуха себе забирала! Пирожные безе, бл…, видите ли, ей кушать хотелось к чаю!

Дальше последовал заковыристый мат, перемежающийся плевками под ноги.

– Я сплю, бл… и вижу, как уезжаю из ее е… квартиры на х… Мне Павлик хату оформит уже через неделю, и ну ее в п…, вашу Иду Яковлевну, Ромочку, его шалаву и все проблемы этой семейки.

– Шалаву? – наконец-то выудил я из ее брани заинтересовавшее меня словечко. – То есть, вы хотите сказать, что у Ромы была девушка?

Страницы: «« 12

Читать бесплатно другие книги:

Жизнь – это наша марафонская дистанция. Если терять силы на стрессах и неприятностях, то едва ли мы ...
Сегодняшние Афины – город с долгой историей, центр античного мира и молодая столица индустриального ...
Пригороды Санкт-Петербурга почти три столетия славятся дворцово-парковыми ансамблями. В данном издан...
История индийской культуры насчитывает тысячелетия. Древние мастера создавали удивительные произведе...
В течение нескольких столетий столица Австрии ассоциируется с прекрасными мелодиями. Действительно, ...
Новая книга из серии «Памятники всемирной истории» знакомит читателя с историей Крыма от античных вр...